Текст книги "Лжец, лжец (ЛП)"
Автор книги: Т. Л. Мартин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
Истон
Я: Ты дома?
Уитни: Да…
Я: Оставайся там. Сегодня я отвезу тебя в школу.
Уитни: Ммм, хорошо?
Я чуть не забыл захватить свой рюкзак, прежде чем вышел из спальни. Мои плечи напряглись, когда я заметил свою маму в комнате Евы – скрестив руки на груди, она спокойно наблюдала, как Ева собирала вещи, как будто она гребаная преступница, которой нельзя доверять. Мамин взгляд скользнул по моему, и я заметил мобильник в ее руке. Телефон Евы. Я стиснул зубы, встречая ее взгляд. Она не только убеждала ь, что Ева ничего не замышляла. Она гарантировала, что я не смог бы вмешаться. Во мне закипало негодование.
Думаю, моя мама все-таки немного знала меня. Но недостаточно хорошо, если она думала, что ее присутствия было достаточно, чтобы заставить меня помешать Еве сесть в самолет.
Ева стояла ко мне спиной, ее движения пассивны, когда она опускала сложенный баллон в чемодан у своих ног. Это зрелище наполнило меня беспокойством.
Где ее сопротивление?
Где ее огонь?
Три года назад я пообещал ей, что с ней все будет в порядке. Я обещал, что она будет в безопасности. Прошлой ночью я снова дал это обещание.
Я ни за что на свете не нарушил бы его.
Я отвел взгляд и направился вниз по лестнице, мои плечи сжались от напряжения. Моя рука нетвердо сжала пакет с апельсиновым соком, пока я наполнил высокий стакан. Я оставил его на острове, надеясь, что она его увидит. Сейчас нет возможности поговорить с ней, и моя мама выбросила бы все записки, которые я оставил, так что я надеялся, что этот жест передаст сообщение, которого я не мог.
Я не отпустил бы ее.
Я никогда ее не отпустил бы.
Бросив рюкзак на заднее сиденье Ауди, я сел за руль и завел двигатель. По крайней мере, Ева улетала только вечером. Я увидел бы ее в школе. Тогда мы смогли бы поговорить и что-нибудь придумать, даже если для этого пришлось бы найти ей другое место, где она могла бы пожить некоторое время. Выдохнув, я помчался к Уитни. Она жила всего в нескольких минутах езды от моего дома, но давление в моей голове стало чертовски невыносимым, поскольку мои вопросы и ярость продолжали нарастать.
Рыжие волосы и желтое платье Уитни похожи на неоновую вывеску, когда она ждала перед своим домом в огромных солнцезащитных очках. Я подъехал к обочине, и она села на пассажирское сиденье.
Когда она посмотрела в мою сторону, то нахмурилась, приподняла солнцезащитные очки и изучала выражение моего лица.
– Что за дохлое животное забралось тебе в задницу этим утром?
Я не ответил.
Она вздохнула:
– Как скажешь, – прежде чем пристегнулась.
Пока я вел машину, костяшки моих пальцев на руле побелели. Я ожидал, что начал бы засыпать ее вопросами, как только у меня появилась бы такая возможность, но увидеть ее лично, такую чертовски беззаботную, превратило мою ярость во что-то взрывоопасное и живое. Невозможно говорить.
Мы почти подъехали к школе, когда она нарушила молчание.
– В любом случае, – она прочистила горло, посмотрела в окно. – Способ появиться неожиданно. В последнее время ты был очень уклончив, игнорировал большинство моих сообщений и все такое. Ты знаешь, что делает со мной встреча с мамой. Я не могу сама ехать домой из больницы, когда в таком состоянии.
Она повернулась ко мне лицом. Я не посмотрел на нее. Это достаточно раздражало, что я все еще видел ее краем глаза.
– Мне приходилось пользоваться моим старым водителем каждый вечер после вечеринки по случаю годовщины. Помнишь Ричарда? Он, на случай, если тебе интересно, мистер Болтун.
Моя челюсть сжалась, когда я въехал на школьную парковку. Кампус гудел от студентов и преподавателей, машин и велосипедов, и хаотичная суматоха только еще больше выводила меня из себя. Мне нужна тишина. Мне нужно ее полное внимание. Мне нужны ответы. Я продолжил вести машину.
– Ладно, чудак. Можешь высадить меня здесь, спасибо.
Я проигнорировал ее и припарковался в пустом углу стоянки. Здесь припарковано несколько учительских машин, но тихо. Я поставил машину на стоянку и отстегнул ремень безопасности, наконец поворачиваясь лицом к Уитни.
Она посмотрела на меня. Потом в окно. Потом снова на меня.
– Что?
– Что ты натворила, Уитни?
Понимание вспыхнуло в ее глазах. Она прикусила губу, отвела взгляд, и очевидного чувства вины достаточно, чтобы мой гнев усилился на десять ступеней.
Я знал, что это вероятно, основываясь на том, что сказала Ева, и все же я не мог в это поверить.
– Что ты имеешь в виду? – она подняла руку, чтобы осмотреть свои ногти. – Я сегодня сделала бесчисленное количество вещей. Завила волосы, обновила Инсту…
– Ты хоть представляешь, насколько серьезно то, что ты сделала? Насколько хуже все могло быть для нее?
Губы Уитни тонко поджались, и с таким же успехом из ее ушей мог пойти пар. Просто так ее невинность улетучилась, заменяясь веснушчатыми щеками, покрасневшими от гнева.
– Что случилось с тем, что все так одержимы ею? Она ужасный человек! Ужасный.
– Потому что она отличается от тебя?
– Потому что она сосала член моего отца!
Моя голова дернулась назад.
– Что, черт возьми, ты только что сказала?
– Это была она, Истон. Девушка, которую я видела склонившейся над моим отцом, когда мне было четырнадцать? Она на год младше меня. Ты понимаешь, что это значит? Ей было тринадцать, – она вздрогнула. – И грязная. Я даже не знаю, что заставило его улизнуть посреди ночи, когда он должен был заботиться о моей прикованной к постели маме. Конечно, я последовала за ним, но я бы никогда за миллион долбаных лет не догадалась, что он направлялся в Питтс.
Я потер шею сбоку, оттягивая воротник футболки. Тринадцать лет. Ей было столько же, когда она проскользнула за мой дом. Голодная, уставшая, страдающая. Боль поднялась вверх по моей груди, когда я понял, что ей приходилось сделать, чтобы выжить, и это чувство быстро сменилось сильной, тошнотворной волной жара. Ей было тринадцать. Мужчина, годящийся ей в отцы, воспользовался этим. И каким-то образом она здесь неправа?
– Я узнала ее, как только она переступила порог нашей школы. Я хотела выцарапать ей глаза, но потом узнала, что ее удочерили в вашей семье. Учитывая это, я была чересчур любезна, и не заставляй меня начинать с этого дурацкого стихотворения о папочкиной шлюхи. Я даже этого не писала. Это был момент слабости, когда однажды вечером у Элайджи я призналась Картеру, – она откинула локон за плечо и выпрямилась. – Как будто я когда-нибудь предам огласке то, что произошло, не говоря уже о том, чтобы написать с орфографической ошибкой.
В моем голосе звучало презрение.
– Значит, ты ждала три года, а потом решила подсунуть ей наркотик для изнасилования на свидании?
– Я… что?
У нее отвисла челюсть. Она отвела взгляд. Покачала головой.
– Нет. Я… Я имею в виду, я подумала… Перед тем, как он ушел…
– Кто?
– Что?
Все еще погруженная в свои мысли, замешательство затуманило ее взгляд, и мне захотелось встряхнуть ее, черт возьми.
– Ты сказала он. О ком ты говоришь?
Она сглотнула и поджала губы.
– Ладно. Там мужчина. Он пытался ее забрать.
У меня заколотилось в груди, когда слова Евы проникли в мою голову.
Мужчина. Он хочет, чтобы я вернулась.
– Какой мужчина? – я протолкнул вопрос сквозь сжатую челюсть.
– Я познакомилась с ним на вечеринке по случаю годовщины. Парень постарше, но симпатичный. Опрятный, симпатичный. Даже если его костюм был чересчур претенциозным, – она серьезно посмотрела на меня. – Истон, он дружит с ее отцом. Типа, с ее настоящим отцом. По рождению.
Мои глаза сузились, и я напряг мозги. Не потребовалось много времени, чтобы вспомнить странного чувака в цветастом парчовом костюме. Пот у него на лбу и ледяное пожатие, когда мы пожимали друг другу руки. Пол.
– Откуда ты знаешь, что он тот, за кого себя выдает? Ты просто поверила ему на слово?
– Конечно, нет. У него в бумажнике были фотографии. Так много фотографий – Евы, ее отца, даже ее мамы. Сходство было настолько очевидным; она очень похожа на свою маму.
Мама.
Папа.
Мои пальцы барабанили по джинсам, так же быстро и неровно, как мой пульс. У Евы нет семьи. У нее даже не было свидетельства о рождении. Вот почему моя мама смогла так легко удочерить ее, когда никто не сообщил об этом. Так откуда у этого мужчины могли быть фотографии?
– Чего он хотел? – спросил я, моя нога начала стучать.
– Это хорошая часть. Он хочет воссоединить ее с отцом. Видишь? Может быть, это немного эгоистично с моей стороны – хотеть убрать ее с глаз долой раз и навсегда, но можешь ли ты винить меня, когда конечный результат – благое дело? Сейчас я посвятила его в ее жизнь, но, похоже, он уже знал большую ее часть.
Она пожала плечами.
Я покачал головой, прикусываю нижнюю губу.
– Почему он сказал все это тебе? Почему он сам не пошел прямо к Еве?
– О, но он пытался. Он сказал, что она не даст ему и шанса объясниться. Она даже не отвечает на его звонки или сообщения. Он сказал, что ему нужна небольшая помощь, чтобы он мог вернуть ее домой, где ей самое место. Что, – она сглотнула, – полагаю, возвращает нас ко вчерашнему дню.
Я уже не так терпеливо ждал, пока она объясняла. Что-то во всем этом не сходилось.
– Итак, ты знаешь, что я иногда участвую в подготовительных занятиях по SAT перед началом занятий? Ну, вчера утром он снова ждал здесь в своей машине.
– Снова?
Она разгладила платье, глядя на это движение сверху вниз.
– Да. Однажды он уже приходил, чтобы попытаться вразумить ее. Я подумала, что это очень умно с его стороны. В общем, он сказал, что ему нужна помощь, чтобы отправить ей письмо, и показал мне конверт. Он сказал, что письмо все объяснит и, наконец, убедит ее вернуться домой. Я подумала, все просто, верно? Я передам его ей на уроке или, еще лучше, положила бы в ее шкафчик, чтобы не рисковать заразиться чем-нибудь при непосредственном контакте.
Стиснув зубы от этого выпада, я спросил:
– Откуда ты знаешь код от ее шкафчика?
– Эм, привет? "Держи друзей поближе, а врагов еще ближе" тебе что-нибудь говорит? В любом случае, по какой-то причине, это его не устраивало. Он сказал, что это письмо было его последним шансом вернуть ее домой, и он не хотел рисковать, чтобы оно не дошло до нее, поэтому спросил, мог ли он сам положить его в ее шкафчик, просто чтобы убедиться, что она его получит, – она закатила глаза. – Неважно. Это было прекрасно и все такое, но начинался урок подготовки к SAT, и я ни за что не хотела рисковать потерять место ради Евы, какой бы благородной ни была причина.
Она пожала плечами.
– Поэтому я дала ему ее код.
Прижимая пальцы к переносице, я сжал ее и закрыла глаза.
– Конечно, ты это сделала.
Она поерзала на стуле, прикусывая внутреннюю сторону щеки.
– Дело в том, что… Как только я добралась до класса, я поняла, что оставила свою дурацкую книгу в шкафчике, так что мне все равно пришлось вернуться.
Я открыл глаза, чтобы посмотреть на нее, но она еще более нерешительна, чем когда-либо.
– Ближе к делу, Уит, – прорычал я, изо всех сил стараясь не сорваться.
– Ладно. Просто… когда я подошла, мне показалось, что я видела, как он убирал ее бутылку с водой обратно в шкафчик.
– Ты, что?
– Не смотри на меня так! Конверта в руках у него больше не было, и я подумала, что он, должно быть, сунул его под бутылку с водой или что-то в этом роде? Так он просто ложил ее обратно?
Она на мгновение закрыла глаза и выдохнула.
– Но потом, в конце дня, когда Ева была у своего шкафчика, я заглянула внутрь и не увидела конверта, Истон. Там были книги, сотня дешевых резинок для волос, которые она носила, и ее бутылка с водой.
Мое горло обожгло кислотой.
Уитни сглотнула, посмотрела в окно, а когда она снова посмотрела на меня, ее зеленые глаза полны слез.
– Истон, – прошептала она. – Клянусь, я не знала. Я подумала, что это странно, но ты должен мне поверить. Ты должен, – ее голос сорвался. – Пока ты только что не упомянул наркотики, я понятия не имела. Я… Я имею в виду, мне было интересно, что он сделал, но на самом деле я никогда не видела, чтобы кто-то делал это, кроме как в фильмах.
– Господи, Уитни.
Я вздохнул и провел ладонью по лицу. Я верил ей. Уитни, может, и ехидная, но она не злая. Просто наивная. Хотя я и злился, что она обвинила Еву в том, что случилось с ее отцом, я понимал, что Уитни тоже больно.
Черт. Мой желудок вывернулся при мысли о том, что могло бы случиться с Евой, если бы я не появился вчера.
Кто, черт возьми, этот парень? Откуда, черт возьми, у него фотографии Евы и ее биологической семьи? Очевидно, что идея, что он хотел только воссоединить их, – всего лишь прикрытие того, почему он накачал ее наркотиками.
Даже если мне удалось бы помешать моей маме отправить Еву через всю страну, как мне уберечь ее от такого больного человека, как он? Прищурившись, я вспомнил, что обнаружил за поясом джинсов Евы, когда снял их. Разбитое стекло, покрытое выцветшими красными пятнами. Мне это показалось странным, когда я увидел, но теперь… Теперь я задавался вопросом, было ли в этом маленьком осколке нечто большее, чем я мог понять.
– Черт.
Я потер затылок и завел машину, от злости и дурного предчувствия ключи дрожали в моей руке.
– Что мы теперь делаем? – спросила Уитни.
– Ты идешь в школу, – ответил я, выезжая с парковки. – Я собираюсь найти Еву.
И вызвать полицию, но я держал эту часть при себе, чтобы не тревожить ее. У меня недостаточно информации, не говоря уже о доказательствах, но все признаки здесь, и если он был на территории школы, должна быть хотя бы запись его действий на камеру.
Уитни кивнула, ее внимание сосредоточено на школе, но я увидел панику в том, как она сжимала подол своего платья.
Затормозив перед входом, я нажал на тормоза и посмотрел на Уитни.
– Эй.
Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.
– Я найду ее, хорошо? Все будет хорошо, – мой голос полон решимости и надежды. – С ней все будет в порядке.
Она должна быть в порядке. Непоколебимый взгляд на лице моей мамы перед тем, как я вышел из дома, вспыхнул в моем сознании, и когда пришло осознание, у меня дернулась челюсть.
– У меня начинает складываться ощущение, что она сегодня не придет в школу, но ты напишешь мне, если увидишь ее?
– Да. Конечно. Истон… – фыркнула Уитни. – Я просто хотела, чтобы она ушла.
Слова звучали тихо.
– Не… Не…тьфу. О, боже, – она прикрыла рот, ее бледная кожа стала чуть светлее. – Ты действительно думаешь… Что он собирался…
Она не могла заставить себя сказать это.
Я тоже не мог, но мы оба знали ответ.
Ева
Я застегнула молнию на роскошном чемодане. Бриджит, все еще не сводя с меня глаз, наблюдала за мной, скрестив руки на груди, неодобрительным взглядом все время, пока я упаковывала дорожный набор, иначе я бы не стала утруждать себя. Минута на улице с логотипом Armani на сумке, и меня ограбили бы вслепую.
Поднимаясь на ноги, я собрала волосы в хвост и прошла мимо Бриджит.
– Куда ты идешь?
– В ванную, – тупо произнесла я.
Я заперла дверь, прежде чем порылась в шкафчиках, набивая косметичку как можно большим количеством предметов первой необходимости. Тампоны, ополаскиватель для тела, зубная щетка и паста. К черту все. Я тоже пользовалась кремом для лица от Шанель.
На обратном пути я остановилась, когда мне на глаза попался фиолетовый флакон шампуня. Шампунь, который я никогда не смогла бы позволить себе самостоятельно. Я сглотнула, залезла под душ и поднесла флакон к носу. Лаванда и звук его голоса.
Мне нравится, как ты пахнешь.
Боль пробрался сквозь лед, сковывающий мою грудь, и я закрыла глаза.
В прошлый раз, когда меня отослали из дома, я не успела подготовиться. И все же я бы променяла все эти удобства в бутылках на возможность снова оказаться в неведении. В утверждении была холодная правда невежество – это блаженство.
– Ева, пора.
Мои руки дрожали, когда я положила шампунь в пакет и застегнула его. Я открыла дверь, прошла мимо неподвижного тела Бриджит и положила косметичку в свой чемодан.
– Твой водитель припаркован у входа.
Я повернулась к ней.
– До школы семь минут ходьбы. Мне не нужен водитель.
– Это было бы верно, если бы ты пошла в школу. Аэропорт, однако, в сорока милях отсюда, и у меня нет времени, чтобы отвезти тебя самой, учитывая, что это было незапланировано.
Она оглядела меня с ног до головы.
Мой желудок опустился на пол.
– Ч-что? Но школа…
Истон…
Глаза Бриджит сузились.
– Я уже достаточно хорошо знаю тебя, Ева, и я лучше знаю своего сына. Вы оба упрямые. Качество, которое, я могу признать, сослужит вам хорошую службу в дальнейшей жизни, но это легко может стать безрассудством. На случай, если ты не заметила, эта семья висит на волоске. Еще одно событие или слух разрушат ее навсегда.
У меня задрожали колени. Грудь сжалась.
Я была так уверена, что увидела бы его снова.
Бриджит посмотрела на свой телефон, и длинный красный ноготь скользнул по экрану.
– На твоем месте я бы поехала. Единственные доступные варианты перелета – немедленно или через двенадцать часов, и сидеть в креслах в аэропорту больно, когда приходится ждать нового рейса.
Отчаяние пронзило меня, острое и холодное.
– Я не могу просто уйти. Мои школьные задания, мои стенограммы…
– Об этом позаботятся.
Палец Бриджит остановился на экране, и она подняла глаза на меня. Увидев выражение моего лица, она вздохнула, ее взгляд скользнул к двери, прежде чем вернулся ко мне.
– Ева, – она положила свой телефон на мою кровать. – Дорогая, послушай. Я знаю, что все это свалилось на тебя так внезапно, но это к лучшему. Мой брат, Перри, это… – она провела пальцем по своему жемчужному ожерелью. – Мы оба многого достигли, учитывая, с чего начинали. Он усердно работал, чтобы сделать себе имя в Лос-Анджелесе. У него есть средства обеспечить тебе безбедную жизнь до тех пор, пока не наступит подходящее время для твоего возвращения.
Цинизм просочился в мои легкие, как дым.
Теперь я знала, что количество нитей недостаточно велико, чтобы сгладить острые углы, которые скрывались за комфортной жизнью.
– Пока не наступит подходящее время?
Она положила руку на бедро.
– Истон заканчивает школу в этом году. Мы можем обсудить… Варианты, когда он поступит в университет.
Горячая волна разочарования накатила на меня, и впервые я не утруждала себя тем, чтобы тренировать выражение лица. Какой смысл скрывать свое негодование сейчас? Я никогда больше не увидела бы эту женщину. Я никогда больше не увидела бы никого из них. В груди вспыхнула боль, но я попыталась ее проигнорировать.
– Ты злишься, – сказала Бриджит. – Это понятно.
– Может быть, ксанакс и немного бренди помогут мне почувствовать себя лучше. Тебе это помогает, да?
Должно быть приятно быть откровенным, но все, что я чувствовала, – это слишком мало, слишком поздно.
Ее глаза вспыхнули.
– Ты можешь мне не верить, но я знаю, каково это – воспитывать себя. Благодаря этому я стала сильнее, и ты тоже. А теперь расправь плечи, собери свои вещи и уходи, или ты только сделаешь хуже себе и Истону.
Я подавила желание выпалить еще одну реплику. Я могла принять все, что она в меня бросала, но Истон не заслуживал никакого наказания, которое она, возможно, приготовила для него.
Я взяла свой рюкзак с прикроватной тумбочки, взялась за ручку чемодана и подняла его вертикально. Прежде чем уйти, я оглянулась через плечо. Телефон Бриджит уже снова у нее в руке, большой палец порхал по экрану. Думаю, на организацию отправки одного из ваших детей уходило много времени.
– Ассистентка Перри заберет тебя из аэропорта, как только ты приземлишься, – сказала она, не поднимая глаз. – У нее есть ваша фотография. Она напишет мне, как только заберет тебя.
– Должно быть, это облегчение. Не хотелось бы, чтобы твой груз потерялся.
– Кроме того, я попрошу ее установить замок на дверь твоей новой спальни. Обычная мера предосторожности.
Я посмотрела на нее, не веря своим ушам. Только тот, кто не встречал монстров, поверил бы, что замка достаточно, чтобы не пустить их внутрь.
Ее большой палец завис над экраном, и она прочистила горло, прежде чем подняла взгляд.
– У тебя есть мой номер, Ева. Воспользуйся им, если я тебе понадоблюсь.
Это самое материнское предложение, которое она когда-либо делала мне, и она тратила его не на того ребенка.
– Ты мне не понадобишься, – сказала я, чувствуя, как в груди пульсирует боль. – Но я не единственная, кто здесь жила.
Она приподняла брови.
– Прошу прощения?
– Ты сама сказала, что эта семья разваливается.
– Полагаю, ты ожидаешь, что я просто щелкну пальцами и все исправлю?
– Все, чего от тебя ожидают – это быть родителем.
Она опустила телефон, пальцы неуверенно сжали его.
– Как будто ты знаешь, что нужно моему сыну, лучше, чем его собственная мать.
В моем голосе сквозило презрение.
– Матери не нужно говорить, чтобы она показывала своему сыну, что любит его.
Ее губа задрожала, и она прикусила ее, чтобы скрыть беспокойство. Как раз в тот момент, когда я подумала, что ее лед, наконец, вот-вот растаял бы, она подняла подбородок и отвела взгляд, задрав нос.
Я закатила глаза. Как по-взрослому. Открывая дверь, я крепче сжала ручку чемодана и вышла из спальни, которую раньше называла своей.
– Ева, подожди. – Бриджит откашлялась, когда я снова посмотрела на нее. Ее губы приоткрылись, затем сомкнулись, и она теребила свои жемчужины. – Я не в ладах с… С…
– Привязанностью? Эмоциями? Человечностью?
Ее взгляд сузился.
– Я собиралась сказать, с сентиментальностью, – она отвела взгляд. – Я не знаю, что ему сказать.
– Так что ничего не говори, – мое сердце загорелось. – Просто будь с ним.
Потому что я не могла быть рядом.
Потому что ты нужна ему.
Сглатывая, я посмотрела вперед, проходя мимо комнаты Истона, и стены смыкались вокруг меня с каждым шагом. Трудно дышать. К тому времени, как я закончила тащить свой чемодан к подножию лестницы, я задохнулась.
– Милая леди…
Рядом со мной появилась Мария.
– ¿A dónde vas? (Пер. Куда ты идешь?) – тревога в ее голосе пронзила меня чувством вины.
Я говорила себе, что она должна испытывать облегчение от того, что я уезжала. Одним человеком, о котором нужно заботиться, стало меньше, и самым грязным из всех. Давление на мое сердце угрожало раздавить меня. Я не хотела скучать по ней. Она не моя, чтобы по ней скучать. Все это не мое.
Продолжай двигаться.
Я должна продолжать двигаться.
– Нет, – швабра выскользнула у нее из рук и с лязгом упала на пол. – Прошу прощения, но нет.
Мои щеки мокрые, когда я открыла входную дверь и перекинула дурацкий чемодан через порог. Лысый мужчина в черном костюме забирал у меня багаж и открыл заднюю дверцу своего "Линкольна". Я нырнула внутрь и проскользнула на кожаное сиденье. Тонированные стекла пригнушили солнечный свет, включилось зажигание, и я позволила себе в последний раз оглянуться на дом.
Мария стояла в открытом дверном проеме, вокруг ее глаз обозначились напряженные морщинки беспокойства.
Водитель отъехал от обочины.
– Не волнуйся, Мария, – прошептала я, вытирая щеку. – Для меня больше не будет вечеринок.
Требуется несколько секунд, чтобы дом, в котором я играла в семью, исчез из виду. Забавно, что потребовалось так много времени, чтобы добраться туда, где мы находились, но стоило лишь моргнуть, и все это могло исчезнуть навсегда.
Усталость давила на меня, пока тянулось расстояние. Это хорошо. Это то, где я должна быть – далеко, так далеко. Свободна бежать. Свободна прятаться. Исчезающая глубоко в тихих тенях. Мои веки отяжелели, и я прерывисто задышала. Сон был бы желанным прямо сейчас. Мгновение кромешной тьмы. Мимолетная передышка.
Но я не могла успокоиться. С каждым вращением шин мое сердце наполнялось чем-то тяжелым, чем-то ноющим. Как будто я ехала не в ту сторону. Как будто я что-то оставила позади.
По моей щеке скатилась слеза.
У тебя нет дома, – напомнила я себе.
Ты не можешь горевать о том, чего у тебя никогда не было.
Но, может быть, дом – это личность, и, может быть, у разбитого сердца не было правил. Моя голова мечтала о виски, мое сердце изнывало от голода, и я шла не в ту сторону.
Машина остановилась, и я бросила взгляд в окно. Меня окружали деревья и парковые скамейки. Я посмотрела в другое окно и увидела пригородные дома, выстроившиеся вдоль улицы. Водитель поставил машину на стоянку.
– Прошу прощения? – спросила я.
Он проигнорировал меня, отстегнул ремень безопасности, взял телефон и отправил сообщение.
– Извините, – сказала я громче. – Это не аэропорт.
– Нет, мэм, – пробормотал он, не оборачиваясь.
Какого хрена?
Он открыл дверь, вышел и закрыл ее.
– Мудак.
Отстегивая свой собственный ремень безопасности, я потянулась к ручке дверцы, когда прямо рядом с машиной появилась еще одна фигура в костюме. Машина закрывала обоих мужчин от плеч и выше, но мои глаза сузились, когда мужчина в синем костюме протянул водителю пачку наличных. Мои глаза остановились на движении, фиксируя обмен денег, как моментальный снимок.
Эти руки.
Выгравированные глубокими линиями.
Волосатые костяшки пальцев.
Чистые, подпиленные ногти.
Мой желудок скрутился, а к горлу подступила тошнота.
Не говори глупостей.
Это не мог быть он.
Нельзя определить, кто человек, по его рукам.
Верно?
Мой мозг кричал, легкие сжимались, а пальцы задрожали. Сотни пауков поползли по моей коже. Паника охватила меня, когда я дернула за ручку, но дверь не поддалась.
Заперто.
Я зажмурилась. Этого не происходило. Твоя коробка сломана. Это все в твоей тупой, очень тупой голове.
Открылась дверь со стороны водителя.
Я попыталась сглотнуть, но мое горло не слушалось.
Затем дверь закрылась. Я прислушивалась к скольжению ткани по коже. Щелчок ремня безопасности. Переключение передачи.
Наконец, я заставила себя открыть глаза. Мой взгляд словил отражение в зеркале заднего вида, и все, что я увидела, – синий цвет.
Лед. Холодный. Синий.
– Привет, Эванджелина. Мы так давно не виделись.
