Текст книги "Лжец, лжец (ЛП)"
Автор книги: Т. Л. Мартин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)
Дрожа, я провела губами по отметине, ведущей к его пупку. Пальцы запутались в моих волосах, и он дрожал под прикосновениями моего языка, когда я двинулась ниже, еще ниже. Моя рука нашла пуговицу на его джинсах, и я расстегнула ее, прежде чем сдвинула молнию вниз. Затем я взяла его джинсы и боксеры вместе, и с его помощью стянула их с его тела.
Обнаженный и напоминающий скульптурную статую римской эпохи, он слегка приподнялся, перенося вес тела на предплечья. Полные вожделения глаза наблюдали, как я вернулась к нему. У меня перехватило дыхание при виде его эрекции, намного большей, чем я предполагала, и незнакомый трепет пробежал по моему позвоночнику. Это то, что он чувствовал, когда хотел попробовать меня на вкус? Эта всепоглощающая потребность? Устраиваясь между его ног, я опустила голову к его твердой длине. Затем провела языком от основания до кончика. Он с шипением выдохнул, и когда я обхватила губами его макушку и провела языком, низкий стон завибрировал у меня во рту. Наконец, я взяла в рот столько его члена, сколько могла, используя руки, чтобы подразнить остальное. Грубые звуки, которые он издавал, такие сексуальные и дразнящие, что я сжала бедра вместе, чтобы унять пульсирующую боль.
Я скользнула вверх, вниз, вверх…
– Черт, иди сюда.
Его хватка обвилась вокруг моего затылка, и он потянул меня вверх по своему телу, пока мой рот не соединился с его. Мое естество сжалось от ярости его поцелуя – ненасытного, беспорядочного и голодного, и я ахнула, когда он перевернул меня на спину. Сильные руки держали мои запястья над головой, но горячие поцелуи, которыми он осыпал мое обнаженное тело, такие нежные и боготворящие, что я дрожала от каждого вкуса, отдаваясь ему так, как никогда не думала, что смогла бы. Его рот путешествовал по моей груди, дразня мои соски и вызывая у меня вздох. Когда длина его эрекции прижалась к моей влажности, он застыл надо мной, напрягая плечи. Я услышала, как он сглотнул, и бабочки смешались с теплом, разливающимся у меня в животе.
Мои ноги раздвинуты для него, его потребность во мне настолько всепоглощающая, что он дрожал, и все же вместо того, чтобы сразу взять то, что ему нужно, он дал мне выход и ждал моих заверений в том, что я все еще хотела этого. Благодарность переполнила меня, просачиваясь из моего сердца и напоминая мне, почему я любила его так, как любила.
Наши взгляды соединились, горячие и обжигающие страстью, такой глубокой, что моя кожа стала влажной. Протягивая руку между нами, я обхватила пальцами его эрекцию. Неровный выдох сорвался с его губ, когда я направила его к своей влажности, но затем его рука обвилась вокруг моей, останавливая меня. Я вопросительно посмотрела на него, и его голос звучал натянуто, когда он сказал:
– Презерватив.
Я смотрела, как он полез в тумбочку и достал один. Даже то, как он насаживал его на свою эрекцию, возбудило меня еще больше. Затем он снова оказался на мне, его тепло обволакивало мое тело, и я готова. Мое сердце колотилось, дыхание участилось, и его кончик пронзил внутрь, растягивая меня. Резкий звук вырвался из его груди, его лоб коснулся моего. Он медленно двигался все глубже, исторгая стон из моего горла, затем сделал паузу, давая мне время привыкнуть к нему. Через мгновение мои глаза закрылись, когда он полностью заполнил меня. Долгая дрожь сотрясала его тело. Его губы дрожали, когда они коснулись моих, и он провел ладонью по моей талии, слегка сжимая, затем начал раскачиваться напротив меня. Жар разлился в моем центре, мой пульс бился в унисон с моим прерывистым дыханием. Мы двигались вместе, дышали вместе, находили наш ритм вместе. Его язык скользнул между моими губами, и он поцеловал меня на языке, понятном только нам.
Достойно.
Красиво.
На этот раз наши языки шептали слова друг другу. Мы вкладывали все, что в нас было, в наш поцелуй, в наш ритмичный танец, в наше неровное дыхание. Это. Это то, чего мне не хватало всякий раз, когда я бежала к парням в прошлом – мне не нужны были их тела; мне нужна была связь. Мои бедра поднялись навстречу каждому глубокому, медленному толчку, и когда он отрывался от моего рта, чтобы попробовать, потянуть, подразнить чувствительную кожу на моей шее, жар в моем естестве стал таким горячим, таким напряженным, что я крепко сжала его и умоляла своими движениями, чтобы он двигался быстрее. Низкий рокот отдался от его груди к моей, и он подчинился – быстрее, жестче. Кровать скрипнула от нашей погони, смешиваясь со звуками нашего тяжелого дыхания и грубыми звуками. Его пальцы сжались на моей талии, другая рука нашла мое бедро и подтолкнула мою ногу вверх. Я выкрикнула его имя, когда он проник глубже, чем я считала возможным, запрокидывая голову, и огненный жар в моем центре обвился, сжался и разлился тысячью жидких горячих дорожек по моему телу. Он издал низкий, грубый стон. Я почувствовала, как он напрягся рядом со мной. Его хватка сжалась вокруг моего бедра, и по нему прокатилась серия сильных толчков.
Медленное, удовлетворяющее тепло охватило меня, делая мое тело одновременно тяжелым и легким.
– Итак, – выдохнула я, глаза отяжелены послевкусием удовольствия, – ты чувствуешь себя лучше?
– Черт, Ева, – хрипло произнес он, напрягаясь, когда его сотрясал очередной спазм.
Резкий выдох обдул мою шею, и он пытался удержаться на предплечьях, когда его тяжелый, вялый вес навался на мое тело.
– Ты, блядь, вылечила меня.
Я засмеялась и почувствовала, как его губы прижались к моей шее, но он не потрудился поднять голову. Через мгновение он вздохнул, перекатился на бок и прижал меня к своей груди. Глаза закрыты, его руки крепко обнимают меня; обещание никогда не отпускать. Когда я слышала глубокие звуки его дыхания, ровное биение его сердца, я дала себе собственное молчаливое обещание. Обещание любить себя. Обещание защищать ту, кем я была. И, начиная с этого момента, обещание правды.
– Истон? – прошептала я.
Он тихо напевал, его большой палец рисовал мягкие круги на моей талии.
– Я люблю тебя. Я могла бы любить тебя вечно. Я думаю… Я думаю, что даже смогу любить тебя достаточно сильно.
Он приподнял мой подбородок, чтобы встретиться со своим твердым, обжигающим взглядом. Его адамово яблоко двинулось вверх-вниз.
– Тебя достаточно, Ева. Тебя всегда было достаточно.
В груди стучало, шея горела. И я знала, что мне нужно сделать.
К моему удивлению, мой голос совсем не дрожал при следующих словах. Все, что я слышала – это уверенность, которую приносили правда и доверие.
– И я готова поговорить с тобой. Рассказать тебе, что со мной случилось.
Он наклонил голову, его мягкие губы коснулись моих. Его выдох согрел мою кожу и свел пальцы ног. Затем он страстно поцеловал меня, прежде чем отстранился и встретился со мной взглядом.
– Ты уверена? Я никуда не собираюсь уходить.
– Я уверен, и я не хочу ждать. Я хочу рассказать тебе все.
Завернувшись в атласные простыни и приподнявшись на локте, я наблюдала, как напрягались мышцы плеч Истона, когда он печатает на своем ноутбуке за столом. Мой взгляд скользнул к спортивной сумке у его ног – расстегнутая, она показывала уголок пакета документов для поступления в полицейскую академию, который Винсент оставил перед выпиской Истона из больницы. Сейчас час ночи, а он все еще работал над заявлением.
Мое сердце затрепетало, когда я бесстыдно смотрела на него, и что-то сжало мое горло. Той ночью, почти четыре года назад, я могла забрести на задний двор к кому угодно. Но каким-то образом я забралась в кузов грузовика незнакомца, и этот человек остановился точно в нужный момент. Каким-то образом этот человек даже преследовал меня в нужном направлении. Каким-то образом у меня перехватило дыхание, ноги подкосились, и как раз в тот момент, когда я не могла больше идти, я оказалась там, где должна была быть.
И, каким-то образом, я услышала свою музыку.
Ее музыку.
Его музыку.
Музыка стояла за каждой боевой косточкой в моем теле и каждым ударом моего сердца.
Выдыхая, я просунула руку под подушку и сжала в ладони маленький осколок опала. Когда-то я называла его мой спаситель. Я впитывала выцветшие красные пятна, обрывки сломанных цветочных лепестков. По моей щеке скатилась слеза, и я обхватила ее пальцами. Прижимая простыню к своему обнаженному телу, я бесшумно соскользнула с кровати, пробираясь к стеклянной двери и вышла на маленький балкон. Огни города освещали темное ночное небо, как сотни мерцающих звезд. С того места, где я стояла, Детройт никогда не казался красивым, но, паря на шестьдесят этажей выше моего прошлого, неземной холодок пробежал по моей спине и вызвал мурашки на руках. Я сделала шаг вперед, затем еще один. Мои пальцы коснулись холодных перил, пальцы ног свисали с края. Я закрыла глаза и подняла лицо к открытому небу.
Потом я подумала о ней. О девушке, которой я когда-то была. Грустной, обиженной, одинокой. Но больше всего – о таком страхе.
– Все в порядке, – прошептала я. – Тебе больше не нужно бояться.
Мои слезы падали стекая по щеке и исчезали вместе с легким ветерком.
– Прости… – прерывистый вздох сорвался с моих губ. – Прости, что причинила тебе боль. Прости, что я сказала тебе, что ты слабая. Но теперь я вижу тебя… И я люблю тебя.
Рука дрожала, я открыла глаза и протянула руку через перила ладонью вверх. Медленно разжала пальцы. Затем я отпустила его, моего спасителя, и смотрела, как он скользил в бесконечном падении, чтобы присоединиться к флуоресцирующим звездам моего прошлого.
Истон
(Пять лет спустя…)
Несмотря на пасмурное небо, сильный бриз и брызги соленой воды, которые охлаждали мою кожу, я чертовски вспотел. Я набрал полные легкие свежего воздуха. Это не помогало. Я посмотрел в бесконечную морскую гладь, волны омывали в нескольких футах от моих ботинок. И все же мое сердце грозило выскочить из груди, а воротник этого белого халата на пуговицах душил меня, даже несмотря на то, что несколько верхних пуговиц расстегнуты. Я не смог бы нормально дышать, пока ее рука не оказалась бы в моей, и я не выполнил бы обещание, которое был готов дать слишком долго.
– Братан, – прошептал Айзек, привлекая мое внимание к маленькой книжечке в его руках. – Успокойся. Это всего лишь самый важный день в твоей жизни.
Я бросил на него сухой взгляд, и он подмигнул.
– Ха, – раздался щелчок, привлекающий мой взгляд к Томасу, когда он убирал огромную старомодную камеру от лица. – Говорит парень, который нервничал больше, чем девственница на выпускном вечере в день нашей свадьбы.
Айзек хихикнул, его шея слегка покраснела, а Томас ухмыльнулся, прежде чем зашел мне за спину и возобновил делать снимки.
Если бы это зависело от меня, этот день произошел бы до того, как я окончил полицейскую академию четыре года назад. Но моя невеста, мисс Независимость, хотела сначала получить степень магистра социальной работы. Мои губы скривились, когда всплыл ее образ в черной шапочке и фиолетовом платье. За плечами у нее была степень по психологии, а сногсшибательная улыбка соперничала с размерами сцены Нью-Йоркского университета у нее под ногами. Гордая, упрямая, как гвоздь, и самая непримиримая, я должен был догадаться, что она отлично вписалась бы в нашу компанию. Сначала Уитни и Зак потащили нас с собой в Нью-Йоркский университет, после того как каждый из них получил письма о приеме, но как только мы с Евой ступили в шумный город, пути назад уже не было.
Зак, мой шафер, поправил свой желтый галстук-бабочку и кивнул на что-то позади меня.
– Не смотри, но…
В груди колотилось, я начал поворачивать голову, но он схватил меня за плечи поверх жилета и потряс.
– Я сказал, не смотри, чувак!
Айзек хихикнул, и меня охватил укол ревности, когда он смотрел на ту, что, как я предполагал, являлась моей будущей женой. Единственные люди, которые были приглашены на нашу свадьбу – это те, кто на ней присутствовал, а это значит, что у Айзека было кристально четкое представление о человеке, которого я хотел видеть больше всего.
– Терпение, – сказал Зак, приподнимая брови. – Я просто хотел сказать, основываясь на кинжалах, которыми твоя жена стреляет в твою бывшую, я думаю, что она собирается надрать Уитни задницу, если тот не перестанет возиться с ее прической.
Гордость переполнила мою бьющуюся молотом грудь. Было что-то невероятно сексуальное в том факте, что моя невеста никогда не боялась показать, о чем она думала. За моей спиной раздался еще щелчок, щелчок, щелчки, и я молил Бога, чтобы Томас запечатлел этот спитфайровский вид. Я засунул руки в карманы своих коричневых брюк в жалкой попытке удержаться на месте, вместо того чтобы поддаться болезненному желанию обернуться.
Уитни предложила нам купить палатку, чтобы немного побыть вдвоем, но мы с Евой оба отказались от этой идеи. Мы согласились позволить ей быть нашим свадебным организатором только потому, что это было необходимо ей для создания своего портфолио, но она сделала церемонию более традиционной, чем мы с Евой предполагали. За вычетом отсутствия списка гостей и декора, о котором мы позаботились, чтобы Уитни не напортачила, я даже не уверен, что свадьба на данный момент считалась побегом. Однако теперь, когда пот стекал у меня по спине от усилий, которые требовались, чтобы оторвать взгляд от Евы, я начал жалеть, что выбрался из палатки.
– Возможно, тебе стоит предупредить Уитни, – сказал я Заку.
Он единственный, кого она слушала.
– Не-а, – сказал он, глядя через мое плечо с легкой ухмылкой. – Они обе могут постоять за себя.
После того, как мы с Евой выписались из больницы и вернулись в Каспиан Преп, Зак взял на себя мою сделку с Уитом. Она, конечно, перестала мне платить, но не скрывала того факта, что ей нравилась каждая минута, проведенная в роли брошенной подружки парня, который влюбился в свою сестру. Повышенное внимание, которое она получала в школе, помогло ослабить стресс ее семейной жизни, и она еще больше усилила его, когда Зак прискакал, как рыцарь в сияющих доспехах, чтобы спасти ее. По крайней мере, так гласила история. Всегда джентльмен, он предложил продолжить игру в шараду в университете, но к тому времени Уитни решила, что ей это больше не нужно. Хотя я не уверен, что они ничего не замышляли. Они достаточно вместе, чтобы слухи все еще ходили.
Я задержал дыхание, осматривая обширный пляж. С того места, где мы стояли на берегу, тяжелое небо накрывало длинные участки открытого песка. Прямо передо мной на воде видны очертания одинокой парусной лодки. Мы выбрали будний день, чтобы народу было немного, но также и потому, что я наделся, что меньшее количество людей означало, что Александр чувствовал бы себя в большей безопасности, если смог бы прийти.
– Señor, salvanos debido a este acto de incesto. Soy una espectadora inocente.
Господи, спаси нас всех от этого акта кровосмешения. Я невинный свидетель.
Во время молитвы я поднял бровь влево, откуда доносилось бормотание Марии по-испански. Она окрестила себя крестом на груди и закончила поцелуем креста на шее. Как подружка невесты Евы, Уитни настояла, чтобы Мария надела что-нибудь желтое, но она большая бунтарка, чем я думал. Либо это, либо она перепутала мероприятие с похоронами.
Я тихо хихикнул, и глаза Марии удивленно вспыхнули в ответ на мои. Прошло два года с тех пор, как мы с Евой начали изучать испанский в честь ее матери и наследия, а Мария, живущая в нескольких штатах отсюда, еще не совсем привыкла к нему.
– Никаких предварительных приготовлений, – спокойно сказл я. Не волнуйся. El Diablo no está interesado en los lazos que se rompieron hace cinco años. Aunque escuché que le agradan las bellas damas. Podrias abrocharte el cuello del vestido.
Она покраснела, когда до нее дошли мои слова. «Дьявола не интересовали связи, которые были разорваны пять лет назад. Хотя, я слышал, он любил красивых женщин. Возможно, вам захочется застегнуть воротник».
Она толкнула меня в плечо и пригладила свои белые волосы, собранные в тугой пучок.
– Мучачо тонто, – пробормотала она, все еще покраснев.
Глупый мальчишка.
Затем она отвела взгляд и осторожно застегнула воротник платья.
Мои губы дернулись, прежде чем Айзек ускорил мой пульс.
– Ладно, старший брат. Пора.
Зак, глядя на меня, зашевелил бровями.
Я глубоко выдохнул, и дрожащий звук заглушился грохотом в моих ушах. Я ждал этого момента так чертовски долго, что до сих пор не мог поверить, что это происходило на самом деле.
Наконец, я обернулся.
У меня перехватило дыхание так внезапно, что я отступил назад. В горле пересохло – настолько, что я с трудом сглотнул. Темные кудри Евы распущены и ниспадали ниже талии. Ее платье состояло из двух частей: длинной юбки и шелкового белого укороченного топа, который ниспадал с плеч, открывая сверкающий пирсинг в пупке. Черно-белая татуировка в виде лилии украшала ее обнаженное плечо, прикрывая шрам, символизирующий силу между матерью и дочерью.
С высоко поднятой головой, шлепая босыми ногами по песку, с единственной желтой лилией в руках – единственным ярким пятном на фоне ее белого платья и оливковой кожи, черт возьми… Она богиня. Мое сердце сжалось и заколотилось при виде нее, и я уверен, что это неестественно для одного человека любить другого так чертовски сильно.
Ева передала лилию Марии, затем ее взгляд поднялся, чтобы встретиться с моим. Улыбка играла на этих идеальных губах, которые я запомнил. Она точно знала, что делала со мной. Я улыбнулся в ответ, мои пальцы подергивались от желания обнять ее, и ее карие глаза сверкали, когда она подошла ко мне. Не в силах больше ждать, я взял ее за руки. Прерывистый выдох. Легкая дрожь сделала мою хватку неустойчивой, но она слегка сжала ее, и это успокоило меня.
– Пожалуйста, возьмите друг друга за правую руку.
Мы посмотрели на Айзека, чье внимание скользнуло к нашим уже переплетенным пальцам.
– О, – пробормотал он, хмуря брови, когда опустил указательный палец вниз по странице книги.
Найдя следующую часть, он прочистил горло и лучезарно улыбнулся нам.
– Это руки твоего лучшего друга, которые держат твои, когда вы обещаете любить друг друга до конца своих дней.
За спиной Евы раздалось фырканье, и я перевел взгляд на подружку невесты. Мария постоянно хмурилась, но ее глаза слишком водянистые, чтобы пытаться скрыть эмоции. Однако она прилагала героические усилия.
Айзек продолжил церемонию, и моя хватка на руке Евы усилилась вместе с давлением в груди. Пять лет назад, в гостиничном номере, который возвышался на шестьдесят этажей над Детройтом, я дал обещание любить эту женщину, и с каждым днем люблю ее все сильнее. Сегодня я мог официально подтвердить это обещание. Я был бы единственным мужчиной, который лелеял ее, как подобало мужу, и потратил бы на это остаток своей жизни. Я самый счастливый сукин сын в мире.
Внимание Евы привлеклось к чему-то позади меня, и я нахмурился, когда то, что она заметила, заставило слезу скатиться по ее щеке.
Я погладил ее большой палец своим, и она снова перевела взгляд на меня.
– Что?
Она улыбнулась, качает головой.
– Я кое-кого увидела, вот и все, – она снова сжала мои руки. – Кое-кого, кого я действительно, очень надеялась увидеть.
Меня охватило душевное спокойствие. Из-за моей работы она не могла сказать больше, но я точно знал, о ком она говорила. Александр пришел.
Мои ладони вспотели, когда мы обменялись клятвами. Несомненное «Да» Евы – самый совершенный звук, который я когда-либо слышал, пойманный в идеальный момент щелчком камеры, и, наконец, я надел кольцо ей на палец. Когда я встретился с ней взглядом, ее глаза блестели. Я не мог дождаться, когда прижал бы этот сладкий рот к своему и успокоил ее дрожащие губы.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Айзек произнес слова, которые мне не терпелось услышать.
– Я объявляю вас мистером и миссис Резерфорд. Теперь вы можете поцеловать невесту.
Я сделал шаг вперед. В груди стучало. Жар пульсировал во мне. Ева улыбнулась и пошла в ногу со мной, сокращая расстояние. Она выгнула бровь, ожидая, дразня, вызывая меня поцеловать ее, и я влюбился еще немного сильнее. Это был первый раз, когда я поцеловал эту женщину как свою жену. К черту, если я собирался торопиться. Я провел рукой по ее шее, наклонил ее голову, чтобы встретиться со своей. Ее губы приоткрылись, дыхание участилось, и я вдыхал ее выдохи. Я обнял ее за талию. Она ахнула, когда я притянул ее к себе, и, наконец…
– Мы здесь! Не волнуйся, дорогой, мамочка здесь!
Щелчок.
Мои глаза закрылись, лоб прижался ко лбу Евы, и я застонал. Ева слегка вздрогнула, привлекая мой взгляд к себе, и мне потребовалась секунда, чтобы понять, что она смеялась.
– Мамочка? – прошептала она. – Клянусь, с каждым годом становится все хуже.
Мои губы дернулись, но мне не до смеха. Время моей мамы выбрано безукоризненно.
– Дорогой! Ты меня слышишь? Я не знаю, почему в приглашении, которое мы получили, была указана неправильная дата, но, слава Богу, Уитни исправила это.
Моя мама фыркнула, изо всех сил пытаясь пройти по песку на каблуках, не запутавшись в подоле своего чрезмерно длинного платья. На шаг позади нее, мой папа ворчал и смахивал ее волосы, которые летели ему в лицо.
– Даже если это было в последнюю минуту. И она называет себя организатором свадеб…
– Это сделала Уитни?
Я заметил рыжеволосую нарушительницу спокойствия в тот самый момент, когда она медленно отступила за спину Зака, используя его тело как щит. Моя челюсть напряглась. Мои родители сделали огромные шаги, пытаясь быть активными в нашей жизни, и каким-то образом они стали слишком вовлечены в нее. Я намеренно не пригласил их, чтобы Ева могла расслабиться в день своей свадьбы.
– Если ты думаешь, что он может спасти тебя от этого…
– Малыш.
Пальцы Евы коснулись моего подбородка, и она вернула мой взгляд к своему. Мои глаза сузились от смеха, который ей не совсем удавалось подавить. Это всего лишь один из бесчисленных моментов, когда мне хотелось оставаться раздраженным и в то же время видеть ее улыбку…
– Это не ее вина, – сказала она. – Я сказала ей, чтобы она позволила им прийти.
Мои брови приподнялись.
– Ты, что?
– Я знаю, мы хотели сбежать, и я предполагаю, что ты не пригласил их из-за меня… Но твои родители любят тебя. По-своему, они очень сильно любят тебя. Я не хотела чтобы ты пожалел, если они пропустят сегодняшний день, – она кивнула в их сторону. – Я имею в виду, просто посмотри на них.
В этот момент моя мама споткнулась и упала лицом на песок.
Щелчок.
Она завизжала, сваливая вину на моего отца, и я закатил глаза в сторону Евы. Она фыркнула, но затем ударила меня по груди, пока я не вернул свое внимание к маме. Я наблюдал, как мой отец жаловался, несмотря на то, что помогал ей подняться. Я понял, что это то, что мой отец делал редко – жаловался. Если он недоволен, то обычно держался особняком. Когда я рассказал ему о своих планах наконец-то встретиться со своим биологическим отцом после свадьбы, ему потребовались недели, чтобы смириться с этой идеей. Но в конце концов он смирился. В конце концов, он всегда так делал. Папа провел пальцами по волосам мамы, пытаясь стряхнуть весь песок. Когда она удовлетворена, она взяла его за руку, лучезарно улыбнулась мне, и они продолжили свой путь к нам.
– У нас все в порядке! – объявила она. – Песок мягкий, как подушка, и теперь я пахну пляжем. Так что прекрасно.
Переключая свое внимание обратно на Еву, я уловил ее легкий смешок. Веселье нарастало, но мой взгляд прикован к ней. Ее улыбка дрогнула, когда она оценила выражение моего лица, блуждая глазами по моему лицу. Она сглотнула. Она права: день нашей свадьбы не был бы таким, не будь здесь моих родителей. И они здесь только потому, что Ева больше заботилась о том, что нужно мне, чем о том, что нужно ей.
Ударила молния. Я подошел ближе к своей жене. Еще один удар, и по ее телу пробежала заметная дрожь. Обхватив обеими руками ее талию, я провел ладонью вверх по ее позвоночнику, и она слегка покачнулась.
Ее глаза остановились на моих губах, и она облизала их.
– Хочешь узнать секрет? – она выдохнула.
Мои пальцы нащупали ее волосы, и я наклонил голову, чтобы провести носом по ее подбородку.
– Всегда.
Когда первая капля дождя коснулась ее щеки, я слизал ее. Ее голос дрожал, когда она шептала:
– Я никогда не знала, что могу любить кого-то так сильно или что кто-то мог полюбить меня в ответ.
Проревел гром, подстраиваясь под удары в моей груди.
– Хочешь узнать секрет? – я грубо вторил ей.
– Какой?
Я провел большим пальцем вверх и вниз по изгибу ее шеи, приблизил губы к ее уху и сказал так, чтобы слышали только мы двое:
– Дикие лошади не смогли бы утащить меня.
У нее перехватило дыхание, и этот звук обволок мою грудь и сдавил.
– Истон? Дорогой? Разве ты не проверил погоду перед тем, как…
Моя хватка на ее затылке усилилась, и я притянул ее рот к своему. Не обращая внимания на раздающийся свист, я целовал свою жену так же, как любил ее – глубоко, обдуманно и преданно.
