Текст книги "Брак у народов Центральной и Юго-Восточной Европы"

Автор книги: Т. Филимонова

Соавторы: Ю. Иванова,Э. Рикман,Л. Маркова,Н. Грацианская,Р. Иванова,О. Ганцкая,А. Анфертьев,М. Кашуба,Н. Красновская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

По завершении переговоров, в которых одним из главных элементов была договоренность о приданом, а также имуществе, которое парень получал от своих родителей,^{485} участники церемоний сватовства (родители, сваты, молодые, родственники) определяли дни помолвки (обручения), венчания, свадьбы (последняя происходила обычно через две, четыре или шесть недель после сватовства).

Помолвка именовалась logodnă («логоднэ»), incredinţare («инкединцаре») – словами славянского или латинского происхождения, распространенными в Молдове, Северо-Восточной Румынии, Мунтении, в районе Брашова.^{486} В Банате, Трансильвании, Западных горах, на границе с Венгрией известны и другие названия, например «половина свадьбы» – jamătate nuntă («жумэтате нунтэ»).^{487} Это название подчеркивает важную роль помолвки. С момента, когда молодые «дали друг другу руки», т. е. провели «логодну», они привлекали внимание села, следившего за всем ходом бракосочетания.

В Северо-Восточной Румынии (Кымпулунг), в цинуте Дорней помолвка, например, проводилась через несколько дней после сватовства, обычно по четвергам, т. е. за три дня до свадьбы. Парень, сопровождаемый родителями, родней и двумя лэутарами, отправлялся в дом своей избранницы. Ее родители, родня, друзья и соседи, закрыв дверь, не впускали пришедших в дом. Последние собирались у дверей или окна, а тот, кого намечали на важную роль «колэкара» – знатока текстов, импровизируя, произносил речь, содержавшую требование открыть дверь, под угрозой ее взлома, стрельбы из пистолетов и т. д.^{488} В речи хозяев дома именовали «боярами», а пришедших – «послами императора»; упоминались различные символы плодородия и процветания будущего хозяйства, новой семьи: летовки и зимовки скота, калачи и т. д.

Хозяевам желали:

 
Jirezi de fîn,
Butoaie de vin,
Ialoviţe grase,
Copii frumoşi.^{489}
 
 
Стогов сена,
Бочек вина,
Упитанных яловиц,
Прекрасных детей.
 

Затем двери дома раскрывали, и пришедшие входили внутрь, а девушка пряталась в одной из комнат; родственницы же жениха принимались ее искать. В этот момент вновь происходила подмена девушки комическими персонажами, что служило поводом для общего веселья.

Затем начинался пир всех участников церемонии, причем парень и девушка садились во главе стола. Позже происходил vîrîtu («вырь’ту»); из блюда с зернами пшеницы молодой доставал положенную туда сотканную девушкой косынку, а она – несколько монет, положенных парнем. Этот обмен выражал согласие на вступление в брак. После обмена молодые бросали крест-накрест часть зерна поверх голов гостей. Деньги оставались у девушки, а вынутую из зерна косынку, «трайсту» (сумку из разноцветной шерсти) с плеча, островерхую шапку («кушму») с головы парень передавал будущему тестю. Последний надевал свою шляпу на голову будущего зятя, а остальные предметы передавал своей дочке, которая пришивала косынку к ремню трайсты, красивое перо и серебряную монету прикрепляла к кушме. Девушка передавала перечисленные объекты (кроме шляпы) своему отцу, а последний их возвращал предполагаемому зятю, сопровождая передачу благопожеланиями. В некоторых селах молодые обменивались серебряными монетами.^{490}

В Северо-Восточной Румынии уже на стадии помолвки происходил обмен кольцами между парнем и девушкой. Один из почетных гостей прятал в зерно, насыпанное на блюде, кольца молодых, и по его повелению они вынимали их и надевали друг другу на безымянные пальцы правой руки. Описанный выше обмен нес в себе символику, выражавшую представления о хозяйственном и имущественном единстве семьи, ее богатстве и пожелания плодородия ее земле.

После помолвки с обменом дарами молодые считались помолвленными и именовались женихом – mire («мире») и невестой – mireasă («мирясэ»). Эти обозначения функционировали до праздника uncrop («ункроп»), когда уже входили в постоянное употребление слова муж – bărbat («бэрбат») и жена – soţie («социе»).^{491}

Начинались активные приготовления к свадьбе. Подготовка трапезы, в особенности выпечка, орнаментация хлеба, калачей, была ритуализирована: в пятницу перед свадьбой девушка с обоими родителями и лэутарами направлялась набрать воды для приготовления калачей. Она надевала остроконечную папаху-кэчулу с прикрепленным на ней ожерельем; калач месила мать, одетая в рубаху, шляпу и обувь будущего зятя.

В Цара Олтулуй родня жениха отправлялась в субботу домой к невесте, чтобы поставить vîstra («выстра») – знак – украшенный шест, показывающий, что состоялась удачная помолвка и жених переходит в число самостоятельных хозяев.^{492}

После помолвки молодые и их родители подбирали основных действующих лиц будущей свадьбы. В румынском бракосочетании участвовали многочисленные персонажи с четко определенными обязанностями, воспринятыми от предшественников в духе традиций села и определенной фольклорной зоны. Кроме того, в свадьбе участвовало много односельчан.

Приглашали лиц обоего пола, обеспечивавших весь ход бракосочетания. Молодых неженатых мужчин называли vornicel («ворничел») (Молдова и Мунтения), vătăşel, vătăjel («вэтэшел» или «вэтэжел») (Северо-Восточная Румыния), frate de mireasă и frate de mire (брат невесты и жениха) (Сэлаж и Киоар), dever («девер») (Западные Горы, Банат), staroste («старосте») (в р-не Брашова, по Тырнаве и в Полях Трансильвании). Основным исполнителем свадебных обрядов был vornicul mare – «великий ворник», именуемый в некоторых зонах conăcar, или colăcer, colăcar («конэкар» или «колэчер», «колэкар»). Девушек называли druşte (друшки). Восемь – десять ворничелов и столько же друшек выбирались из числа неженатых и незамужних братьев, сестер и ближайших друзей молодых.

Друшки и ворничелы, а также родители молодых собирались в доме молодого в субботу, чтобы посовещаться о проведении свадьбы, избрать великого ворничела. Друшки приготовленные ими заранее свадебные знаки (косынки, ленты, цветы) пришивали к левому борту одежды ворничелов, которые опирались на посохи, украшенные косынками и цветами. Жених передавал ворничелам список лиц, заранее приглашенных на свадьбу, для уточнения, и они, трижды пронзительно-ликующе прокричав (chiui (а)), отправлялись вновь приглашать гостей от имени семей жениха и невесты.

В некоторых областях, например в Цара Олтулуй и Нэсэуде, в неделю, предшествующую венчанию, в знак того, что приглашение принято, в дом жениха или невесты посылали различную снедь.

Акт приглашения состоял в том, что ворничел произносил стандартную фразу, закрепленную обычаем, а принятие приглашения выражалось в том, что гость отпивал глоток из плоски, которую нес с собой ворничел. В Мунтении и Молдове гостей зачастую приглашал сам жених или его отец.

Особенно торжественно приглашали посаженых родителей, обычно жених и невеста в сопровождении пронзительно-торжествующе покрикивавшего ворничела и музыкантов. Засветло молодые несли с собой погашенные свечи, а ночью зажженные.^{493} Посаженые родители или великий (ая) кум (а) назывались cumătrul mare, nunul mare, cumătra mare, nuna mare («кумэтрул маре», «нунул маре», «кумэтра маре», «нуна маре»). Здесь мы сталкиваемся с персонажами, игравшими огромную роль в дальнейшем ходе свадьбы. В качестве посаженых родителей молодые приглашали, создавая искусственное родство (кумовство), посторонних – супружескую пару. Иногда звали две пары, от каждого из молодых. Число таких пар на некоторых свадьбах исчислялось десятками. Посаженые родители – взрослые, но не старые, уважаемые в селе достаточно состоятельные лица. Они несли на свадебные дары большие расходы, частично возмещая их подарками, получаемыми от семей жениха и невесты. Посаженые родители становились наставниками и старшими друзьями вновь созданной семьи, крестными восприемниками детей, в жизни которых посаженый отец играл настолько важную роль, что при заболевании ребенка иногда меняли этого отца в поисках более здорового.^{494} Институт посаженых родителей румын близок таковому у южнославянских народов.^{495}

Важную роль в румынских бракосочетаниях играла приглашенная со стороны главная кухарка – sосăсiţа («сокэчица»), руководившая многими женщинами – родственницами и подругами семей молодых. Несмотря на свои ответственные обязанности, главная кухарка была одновременно комическим персонажем, объектом добродушных шуток. За свой труд она получала вознаграждение деньгами, продуктами.

Упомянутые лица, а также исполнители других свадебных функций (поварихи, курьеры, зазывалы) получали вместе с другими дарами калачи в качестве платы за труды. Участники брачных церемоний были одеты в праздничные костюмы.

Выше рассмотрена в основных чертах система традиционных предсвадебных обрядов у румын, когда уточнялись время проведения и состав основных участников свадьбы. Она обусловливала продолжительность знакомства, предшествовавшего браку, а также времени, которое проходило от решения о браке до его церковного оформления или народным и гражданским правом. Следовательно, можно предположить, что большинство румынских браков – результат сравнительно длительного знакомства и серьезного решения.

Перейдем к рассмотрению главного – свадебного этапа. Излюбленное время проведения свадеб – осень, когда завершаются полевые работы и приготовлено молодое вино. Однако, вероятно, существовали локально-временные отклонения в проведении свадеб и их продолжительности. Указывают, что в Банате, например, свадьбы проводили зимой или весной в праздничные дни.

Свадьбы устраивали преимущественно по воскресеньям (иногда в селе играли две свадьбы и более). В воскресенье происходили подготовки невесты и оставление ею родителей, принятие ее в доме жениха, облачение молодой жены, приготовление брачной комнаты. Все эти акты сопровождались выполнением ритуалов магически-религиозного характера. Известно, что в Мутении (Яломице) крестьянская свадьба, включая застолье, длилась от четверга до четверга, т. е. восемь дней. В некоторых областях в конце XIX в. свадебные праздники длились три дня: в субботу утром – у невесты, в воскресенье – в доме жениха, в понедельник – у родителей девушки и у посаженых родителей.^{496} Однако это наблюдение не относится к свадьбам всей Румынии.

В церкви в воскресенье, предшествовавшее свадьбе, несколько раз оглашалось намерение молодых обвенчаться, иногда священником, что создавало возможность опротестовать брак, если между молодыми существовало близкое родство или если один из них уже состоял в браке.

Свадебный этап, как и предсвадебный, насыщен обрядами. В нем важное место занимало венчание (cununie), подготовительные обряды которого начинали выполнять уже в четверг, а наиболее важные происходили в воскресенье. Румыны иногда венчались дома, но обычно – в церкви, после окончания литургии, т. е. посередине дня (например, в Северо-Восточной Румынии). По поверьям румын, венчания должны происходить в дни полнолуния, чтобы жизнь новобрачных была полной радостей. Но запретными для венчания были дни больших праздников – рождества и пасхи.

Наиболее распространенный в Румынии вид венчальной процессии проходил в послеобеденное время, когда жених, сопровождаемый свитой, шел за посажеными родителями, затем за невестой. Во двор и дом молодой пришедших впускали только после произнесения великим ворничелом благопожеланий и стихов колэкэрии.

Выход невесты из родного дома сопровождался выполнением ряда обрядов. В воскресенье утром она наряжалась. Особенно важную роль играли красивый, богато украшенный головной убор и венок, например из барвинка, шитье и плетение которых друшками, родственницами еще в субботу составляли особый ритуал, включавший в себя специальные песни. Головные уборы на невесту возлагали родители.^{497} В некоторых селах в венки облачались и жених с дружками.

Невеста запиралась, а ворничел силой отворял дверь, показывая, что вырывает ее из лона семьи. Выйдя из дома, невеста пришивала к костюму жениха цветок с лентами.

До отправления на венчание в доме, дворе родителей невесты выполнялись обряды очищения присутствующих обрядами, связанными с водой как символом очищения, а также плодородия. Жених и невеста орошали водой из кадки участников свадьбы и растения. Отец поливал водой руку будущего зятя.^{498} Невеста и два парня приносили во двор ее родителей бадью с водой, в которую клали ветки базилика. Ими невеста окропляла водой участников свадебного поезда жениха. В некоторых районах невеста, выходя из родительского дома, наступала на яйцо, чтобы облегчить роды и принести ребенку здоровье: ведь яйцо – символ жизни.

В этот момент выполнялся и другой обряд, цель которого обеспечить будущей семье богатство. На голову девушки возлагали поднос, на котором были лепешка, солонка и бокал вина. Сняв поднос, она откусывала от лепешки, разламывала ее и бросала половинки вверх, затем отпивала немного вина, а остаток выливала со словами: «Не лепешку бросаю, не вино выливаю, а бедность отбрасываю!»^{499} В Трансильвании лепешку заменяли калачом невесты.

В воскресенье же утром до отправления на венчание жених и невеста получали отпущение грехов, благословение от родителей (iertăciunea) («иертэчиуня»). Готовясь к нему, невеста пришивала к шляпе жениха букет искусственных цветов из разноцветных, золотых и серебряных нитей («выстрэ») в знак того, что парень вступал в категорию мужчин. Во дворе на длинной скамье усаживались родители и ближайшие родственники молодых, а за их спинами стояли остальные участники свадьбы (nuntaşi – «нунташь»). Перед ними на коврике преклоняли колени жених и невеста. Шествуя вокруг них, великий ворничел произносил речи отпущения грехов, просил родителей благословить брак. Под печальную мелодию оркестра родители благословляли жениха и невесту, возлагая им на головы хлеб и соль, а бокал с вином переходил от одного участника свадьбы к другому, приобщая их всех к обряду.

При прощании с родным домом в Банате мать невесты расстегивала ей крючки рубахи. Румынский этнограф Г. Манолеску рассматривает этот факт как знак того, что она еще не связана с новой семьей. Другие ученые считают, что обряд призван облегчить роды. Но затем невеста вытягивала солому из кровли, показывая, что она отрывается от родительского дома.^{500}

Затем в церковь для венчания под веселую музыку отправлялась процессия, состоявшая из невесты, окруженной ворничелами, жениха, окруженного друшками, родителей, посаженых родителей и их слившихся свит (родня, гости). Свадебные поезда, проходя через ворота или двери, нередко двигались под подвешенными или поднятыми на жердях калачами.

Впереди процессии парень, выбранный женихом среди лучших танцоров, нес богато украшенный цветами, лентами стяг (шест с полотнищем) или ель (Трансильвания, районы Влашка, Долж, Илфов). Эти свадебные атрибуты, воткнутые в калачи (Олтения, Мунтения, Трансильвания), выражали символику свадебного «войска». После венчания упомянутые выше атрибуты прикрепляли к одному из сооружений в усадьбе молодой, полагая, что это охранит двор от неприятностей.

Если венчание происходило в соседнем селе, выполнялся следующий обычай: парни преграждали красным шнуром дорогу свадебному поезду, следовавшему из дома невесты, а жених выкупал вином и калачом право проезда по чужой деревне в свое село.

В Банате и других областях Румынии известен другой состав венчальной процессии: два свадебных отдельных поезда жениха и невесты двигались одновременно в церковь. Оба они были организованы одним деверем. Соответственно отпущения грехов и родительские благословения происходили раздельно в семьях жениха и невесты. В Банате в отличие от других зон Румынии невеста ехала на телеге. Справа от нее сидел деверь, а слева – «деверица» (золовка), девушка или женщина. На другой телеге невесту сопровождали родители, родственники и гости. Таким образом, для этих венчаний характерно, что процессии, сопровождавшие жениха и невесту, встречались только в церкви.

Торжественное венчание играло важную роль на свадебном этапе у румын. Оно происходило иногда дома, но обычно в церкви. В венчании переплетались православные каноны и языческие обряды, в которых более важное место занимала символика хлеба (чаще калач), призванная средствами магии обеспечить изобилие и благосостояние новой семьи. Так, в Олтении и Мунтении (Телеорман) перед венчанием жених и невеста обменивались калачами.

Во время венчания жениху и невесте вручали «лепешку с цыпленком» (Горж), орнаментированную отпечатками соломы, или «лепешку для невесты», покрытую отпечатками веретен (Клуж), а посаженые родители держали над их головами калач с воткнутой в него свечой. В этих ритуалах наблюдаются и признаки культа женского начала.

В некоторых селах во время венчания происходил обмен кольцами, сплетенный с символами культа плодородия: они лежали в блюде засыпанными пшеницей или рисом. Зачастую обмен кольцами заменялся более древним ломаньем женихом и невестой калача, бубликов или лепешки.^{501} Затем священник давал три раза молодым и кумам отпить вина из одного стакана и откусить от куска хлеба, обмокнутого в мед (в р-не Сомеша),^{502} что должно было символизировать вечную любовь и нерасторжимое единство молодых.

Во время венчания жених и невеста стояли на подстилке, с которой также был связан ряд примет. Верили, что тот из молодых, кто первый поставит ногу на подстилку (Хунедоара) и наступит на ногу партнеру (Тимишоара), будет главенствовать в семье. Под подстилку клали монеты, которые должны были, по народным поверьям, обеспечить молодым богатую жизнь.

Невеста во время венчания (Тимишоара) держала во рту серебряную монету, чтобы не родился преждевременно младенец и чтобы с мужем говорить звонким, «серебряным» голосом. С этой же целью после венчания невеста брала в руку веревку церковного колокола. В конце венчания в селах и городах было принято бросать в толпу мелкие монеты, фрукты, орехи, фисташки, сухой хмель, зерна риса, ячменя и т. д. Этот обычай был призван обеспечить изобилие всем участникам свадебной церемонии.

При возвращении участников свадебной церемонии из церкви также выполнялись магические обряды, связанные с культом плодородия. Лошади, впряженные в свадебные телеги, были увешаны калачами, которые поступали в качестве платы лицам, управлявшим животными. На дороге перед молодыми выливали воду из ведер, в особенности когда проезжали или проходили мимо колодцев (Северо-Восточная Румыния). Иногда родня жениха ограничивалась встречей молодых с ковшом воды у ворог, причем жених или посаженый отец бросали в ковш монеты: выкуп за встречу (Трансильвания).

В момент возвращения молодых из церкви в дом жениха (Хунедоара) перед входом ставили сосуды: с водой и зерном. Молодая разбрасывала вокруг себя зерно, приговаривая: «Дай бог счастья!». А ворничел приглашал участников церемонии вымыть руки. Гости подчинялись, а молодая окропляла их водой; остаток молодые из ушата выливали в саду у дерева и здесь же зарывали монету, трижды обойдя это дерево,^{503} веря, что рост дерева обеспечит процветание молодой семье.

После венчания молодые обычно направлялись в дом мужа, где их осыпали зернами пшеницы, монетами, выливали к ногам воду. У скотоводов (Бран) в момент прихода на голову молодой клали хлеб и овечий сыр. Все это должно было обеспечить новобрачным благосостояние. На пороге дома молодых встречала свекровь с двумя бокалами вина. По обычаю, молодая отпивала из обоих.^{504}

После венчания тесть и теща начинали называть парня ginere («жинере») (зять, от латинского giner – «жинер»), а свекор и свекровь называли невестку noră («норэ») (от латинского nurus – «нурус»).^{505} Молодая принимала фамилию мужа.

Застолье – кульминационный этап свадьбы – обычно называлось «большой стол» (masa mare – «маса маре»), но также «ужин» (cină – «чинэ» – в Банате), свадебный пир (pripoi – «припой» – в Северо-Восточной Румынии).^{506}

Предварительным этапом большого стола был отдельный дневной пир холостой молодежи. Это застолье устраивала семья молодого, а руководили им посаженые родители, которые собирали от участников дары для молодых. От парней они получали калач (Молдова).

Свадебные пиры начинались отдельно еще в субботу вечером у родителей невесты, у посаженых родителей, но, когда молодая приходила в дом молодого, его родители устраивали общий, особенно торжественный праздничный пир, на который приглашали своих гостей, родителей невесты с их гостями, а также посаженых родителей с их гостями. Большой стол начинался вечером в воскресенье и продолжался до понедельника.

Пиршества у родителей невесты, посаженых родителей собирали обычно по нескольку десятков гостей, в «большом же столе» число участников доходило до нескольких сотен. Поэтому для приема гостей обычно устраивали легкие, украшенные внутри шатры из жердей и досок.

Наиболее почетное центральное место отводилось сидевшим рядом молодым (перед ними в ведро ставили на всю ночь горящие свечи, укрепленные насыпанными зернами пшеницы, а над молодыми два ворничела держали посохи с нанизанными калачами). Рядом с молодыми сидели посаженые родители и вообще наиболее почетные гости. Во время большого застолья остальные гости рассаживались тремя большими группами: гости семьи невесты, посаженых родителей, семьи жениха. Внутри групп занимали места соответственно социальному положению и степени родства по отношению к молодым. Существенно для утверждения принципа семьи – главной идеи большого стола, что в нем участвовали, как правило, семейные пары.^{507}

Всеми действиями, связанными с большим столом (пиром, сбором даров, музыкантами и т. д.), управляли посаженые отец и мать. Они садились на более высокую, чем у остальных гостей, скамью, чтобы обозревать всю картину пира. В некоторых областях Румынии перед началом большого стола этот персонаж восхваляли участники свадебного пира в «Песне посаженого отца».^{508}

Большой стол связывался пиром, музыкой, танцами, стихами в единую систему: тарелки с пищей вносили в свадебный шатер, танцуя под музыку и декламируя стихи. Впрочем, когда-то женщинам запрещалось есть в одном помещении с мужчинами, их угощали в стойле или подвале, а иногда молодым накрывали стол для трапезы только тогда, когда застолье подходило к концу (Банат).^{509} Но в конце XIX – начале XX в. жених, невеста, мужчины и женщины уже сидели вместе, а потчевали их главным образом отец и мать жениха. Девушки и парни приходили только потанцевать.^{510} На большой стол подавали холодец, куриный суп, галушки, голубцы, жаркое, сладости и т. д. Среди ритуальной пищи первое место занимал хлеб, чаще калач. В некоторых селах большой стол открывался именно калачами, которые кухарки клали перед каждым гостем. Лица, принявшие калачи, по обычаю, их целовали.

Особое ритуальное значение имела жареная курица (петух), вносившаяся на блюде в свадебный шатер кухаркой приблизительно через два часа после начала большого стола. Вначале курицу «вышучивали», ибо вносили птицу, вылепленную из теста. Затем под музыку вносили настоящую курицу, обложенную еловыми ветками. В глотку засунуты монета (или банкнота), цветок, игрушечная свирель из сахара. Между крыльями воткнуты вилка и нож. Внесение курицы было знаком начинать одаривание новобрачных.^{511} Курицу ставили перед посаженым отцом, который отрубал птице голову и, завернув в «плачинту» (слоеный пирог), вместе с бокалом цуйки подносил кухарке, причем между этими лицами происходил юмористический диалог в стихах. После завершения сбора денег посаженый отец делил курицу между некоторыми участниками большого застолья – благодарность новой семьи за дары (в некоторых районах Румынии выражаемая танцами молодых и их родителей).

Ритуальное значение свадебной курицы особенно ясно раскрывалось в свадьбе, происходившей в с. Кэмэрзан (Северо-Западная Румыния, Цара Оашулуй), где мужчина, несший свадебный стяг, получал от матери новобрачного символический дар, несомненно содержащий идеи плодородия, изобилия; деревянную курицу, кукурузные початки, связанные полотенцем калачи, тарелки, бутылки с цуйкой. В некоторых областях дары начинали вручать после того, как подавали жаркое (Хуш в Молдове) и калачи.

Дары и дарообмен пронизывали обряды большого стола. Их смысл заключался в консолидации социальных коллективов, участвовавших в церемониях – родни в широком значении этого слова и вообще сельского сообщества. Дары, так же как и яства, подразделялись на бытовые и ритуальные, однако это подразделение условное. К первой категории относятся прежде всего деньги, сбор которых был преисполнен символами и начинался с омовения рук посажеными родителями, для чего жених приносил тарелку и стакан с водой, а невеста – полотенце и салфетку. В знак благодарности посаженый отец клал в тарелку монету. Омовение символизировало чистоту и порядочность, свойственную посаженым родителям при руководстве сбором денег.

Деньги собирал не посаженый отец, а один из ворничелов, наделенный чувством юмора, красноречием. Каждой семейной паре, дарившей молодым деньги, он подносил но бокалу вина («сладкий кубок», «кубок дара», «кубок добра») и их обвязывали красивыми полотенцами или косынками. Больше всех дарили посаженые родители.^{512}

Когда сбор денег заканчивался, их передавали посаженому отцу. Он их считал и объявлял во всеуслышание, сколько собрано, после чего вместе с хлебом и солью отдавал молодому. В Молдове (Хуш) дарители получали от сборщика не только вино, но и калачи. Молодые благодарили участников свадьбы за дары, целуя им руки.

Главная кухарка являлась в свадебный шатер в конце сбора денег для молодых с перевязанной рукой и с большой ложкой в другой. Она просила деньги «на лечение, ибо обожгла руку, готовя пищу». И тогда гости клали мелкие монеты в ложку, после чего кухарка «выздоравливала» и уходила танцуя из свадебного шатра.

Гости большого стола дарили молодой семье не только деньги, но и калачи, свинину, лепешки из кукурузной муки, цыплят, яйца, пироги (Западный Банат), белый хлеб, пшеницу, кукурузу, домашний скот, а также предметы домашнего обихода, например пару подсвечников, столовый сервиз, отрез материи и т. д. (Северо-Восточная Румыния, Молдова и Цара Ромыняскэ). Съестное – а оно в подношениях молодой семье преобладало – приносили преимущественно женщины, особенно посаженая мать, приходившая заблаговременно.

От упомянутых выше даров хозяйственного назначения отличались те, в которых преобладал символический смысл. Вероятно, наиболее значительный дар этого рода, передававшийся посаженым отцом молодым, – деревце (lemnuţ) – ствол с ветками с отростками. На последние сверху донизу нанизывали лепешки из кукурузной муки и яблоки. Концы отростков соединяли нитями с нанизанными и на них орехами и сухими сливами. На вершине этого дерева, украшенного цветами, укреплялось зеркало. Древо устанавливали перед молодыми на столе, втыкая его в большой хлеб. Этот дар – символ торжества жизни, плодородия, процветания новой семьи. Зеркало – древний элемент румынского древовидного дара. Наделенное магическими охранными функциями, оно было представлено, например, еще в скифских и сарматских погребальных обрядах, где «отражало душу человека».^{513}

Поздней ночью в конце большого стола происходил наиболее важный вещевой дарообмен между ближайшими родственниками (кровными и духовными): между молодым и молодой, родителями жениха и посажеными, между родителями молодых, родителями и дедами с бабками, кухаркой, стягоносцем и другими важными действующими лицами. Вещевой дарообмен каждый раз сопровождался подношением калачей и происходил под звуки народной музыки и декламацию стихов – частушек чествования. При этом дарообмене исполнялись «танец с калачами» (Угочя, Банат), т. е. танец с калачами в поднятых руках и стихи, восхвалявшие основных персонажей свадьбы. Заключительный дарообмен призван был окончательно закрепить союз родственных семей и их единение с посажеными родителями. Однако некоторые гости пытались избежать даров новобрачным, украдкой удалившись со свадьбы. Тогда парни облачались ряжеными и возвращали их насильно (Трансильвания).

Самым важным элементом и смысловым завершением большого стола был перевод молодой в ранг замужней женщины, происходивший обычно в понедельник утром. Венчание, по народному праву, еще не означало, что состоялся этот перевод, и во время большого стола молодая была как бы в переходном состоянии между положением девушки и замужней. В конце большого стола свекровь (Банат) или посаженая мать снимала с молодой фату, венок. Молодой расчесывал супруге пробор, расплетал косу. Молодая срезала с груди мужа свадебный цветок. Затем упомянутые женщины облачали молодую в головные уборы жены. В момент смены головного убора исполнялась песня «Плач невесты» или «Скорбь невесты», покидающей родную семью. Эта песня известна почти во всех районах Румынии, где различаются ее варианты.^{514} Итак, брак получал полное общественное признание после облачения молодой в головной убор жены в конце большого стола.

На молодых жен надевали обыкновенно шелковый платок, напоминающий полотенце (maramă – «марамэ»), длиной около 3 м. Орнамент на нем растительный (розы, лилии, маргаритки) и анималистический (рак, змея). Платком обвертывали голову и шею, один его конец падал на спину, второй на грудь. Марамэ была широко распространена в Мунтении, Олтении, Арджеш, Мусчел, Долж, Романаць, Влашка и т. д. Марамэ – символ связи новобрачных и отделения девушки от сверстниц, вхождения в «круг жен». «А pune maramă» повсеместно означает «выйти замуж».

На голову молодой жене возлагали корону – conciu («кончиу»): на каркас из дерева, картона или жести прикрепляли или тонкую черную материю (Трансильвания, Банат, Влашка, Телеорман, Романаць), или несколько налобных пластин или серебряных монет.

В некоторых местностях (Банат, Хунедоара) надевали чепец – ceapsă («чяпсэ»), сделанный из ткани, затканной белым, золотым и серебряным шитьем. По краю шел цветочный орнамент. С затылочной стороны с чепца свисали ленты разных цветов. Разновидностью чяпсэ были căiţă («кэйцэ») – чепчики из кусков цветного шелка треугольной формы с орнаментом в затылочной части в виде красных цветов. Этот чепец дополнялся куском белой ткани с пришитыми к нему бусами.

Эти головные уборы в народных представлениях и балладах – символы замужества, семьи, домохозяйства, женственности. Сделать девушке кончиу – значит выдать ее замуж. Одевание чепца выражало печаль невесты в случае, если не удавалось выйти замуж за любимого. Головные уборы женщин имели не только эстетический, но и обрядовый, магический смысл, оберегая их от враждебных сил. Женщины, надев эти уборы, носили их до смерти, некоторых погребали в таких уборах.^{515}