Текст книги "Летнее убежище"

Автор книги: Сьюзен Виггз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава 7

Росса разбудил звонкий щебет птиц и солнечный свет. Несколько минут он лежал неподвижно, вспоминая, где находится. Он привык пробуждаться от грохота взрывов, сигнала тревоги, пыхтящих генераторов, позывных по радио, от свиста падающих бомб или хлопков стрельбы из автомата. И вдруг – такое мирное, такое беззаботное и прекрасное утро!

Вчера Клэр Тернер упомянула о том, что неподалеку есть медицинский центр. К черту этот центр! Это дивное, спокойное утро на озере – вот что ему нужно. Он весь отдался наслаждению данным моментом, чему научился за время пребывания в Афганистане, чтобы не сойти с ума.

Кровать, на которой он спал, была невероятно удобной, с крахмальными простынями и одеялом на гагачьем пуху, пухлым, но почти невесомым. Взгляд его упал на окно с легкими шторами, колеблющимися от ветерка. За ним в раме окна – вид на озеро, которое он вчера видел лишь мельком.

Озеро Уиллоу идеально соответствовало своему названию на знаке – «Жемчужина Кэтскилз». Поверхность воды сияла словно жидкое золото, отражая восходящее солнце. По берегам тянулись сплошные заросли деревьев, в основном ив с ниспадающими до земли ветвями. В голове Росса звучала классическая пьеса Грига «Утро», хотя к ней примешивались более прозаические звуки – по радио исполняли песню Джей Зет «Биг Пимпин». Значит, Натали уже проснулась.

Он простил ей выбор музыки за то, что она уже сварила кофе, аромат которого проник в его комнату. Росс натянул поношенные выцветшие джинсы, которые казались ему старыми друзьями по гражданке, и пошел в крошечную кухню.

Натали, в спортивных шортах и майке, сидела у окна и пила кофе. Она повернулась к нему, задержав взгляд на обнаженной груди.

– Дружище Беллами! Военная жизнь пошла тебе на пользу!

– Хочешь сказать, что я уже не тот костлявый подросток, над которым все подсмеивались?

– Это уж точно!

Скорее от скуки, чем из тщеславия, он проводил много времени в палатке с тренажерами. Между вылетами на спасательные операции делать было практически нечего. Кроме того, он поддался духу состязания, который царил в их мужском, по преимуществу, обществе. В отдаленных форпостах, где он провел последние два года, было принято поддерживать спортивную форму.

Он налил себе кофе – крепкого черного кофе с настоящими сливками. От него исходил тот самый волшебный аромат, что чудился ему во сне.

– Вы с дедом вчера долго не ложились, – сказала Натали. – Он хорошо себя чувствует? Я имею в виду, на данный момент?

Все, сон кончился, подумал Росс и отставил чашку.

– Оказывается, временами у него возникают проблемы со зрением и ориентацией. Однако ему удалось обыграть меня в шахматы.

– Не знаю, но мне он вовсе не показался больным. А медсестра? Она… Как их отношения? Не похоже, чтобы она похитила твоего деда.

– Кажется, она ему нравится. Посмотрим.

Клэр Тернер. Он еще не понял, как к ней относиться, поэтому больше ничего не сказал.

– Спасибо, что позаботилась о крыше над головой. Я так торопился сюда, что даже не подумал заказать номер.

– Ничего страшного. Сезон еще не начался, поэтому здесь полно свободных мест.

Их хижина с двускатной крышей стояла в ряду таких же, обращенных фасадом к озеру. На стенах висели фотографии в рамках, отражающие прошлое лагеря, когда эта территория представляла собой поля, а в этих домиках укрывались от пыльных бурь сезонные рабочие. Позднее здесь появился лагерь «Киога», и в них жили обслуживающие лагерь работники, останавливались заезжие артисты.

Натали объявила, что убранство хижины пришлось ей по вкусу: яркие полосатые шерстяные покрывала, старинные фото и старомодная мебель. На нижнем этаже лицом к озеру стоял удобный диван, а под самой крышей – уютная чердачная комнатка, куда можно было подняться по крепкой лестнице. Они кинули жребий, и Натали выиграла право спать на чердаке.

– Я, пожалуй, немного пробегусь, – сказала она. – А потом подбрось меня в город, хорошо? Мне нужно успеть к поезду в двенадцать часов.

– Ты уже уезжаешь?

– А ты забыл, что у меня работа?

– Но ты же пропустишь самое интересное! Представляешь, вдобавок к моей матушке у деда есть какой-то таинственный брат.

– Не обижайся, но у меня есть своя взбалмошная матушка, так что я вполне могу обойтись и без твоего двоюродного дедушки!

Они вместе вышли на улицу. Росс с удовольствием ощущал на коже, свежее дуновение ветра. Он вздохнул полной грудью и обнял Натали.

– Спасибо, что ты решила приехать со мной.

– Друзья для того и существуют. – С неожиданной серьезностью она потянулась к нему и, встав на цыпочки, прошептала на ухо: – Но лучше бы не возникало такой необходимости.

Он обхватил ее, как медведь, и легко оторвал от земли. Руки его ощущали ее крепкое и женственное тело, но он не испытывал при этом волнения. Она была для него только очень верной и любящей сестрой.

– Вы просто прелесть, мисс Свит!

– Неужели? Я еще приеду к вам в гости. – Она высвободилась из его рук, и он увидел, что она плачет. – Это не из-за тебя, – поспешила она сказать, смахнув слезы.

– Я знаю, – сказал он и прерывисто вздохнул. – Я знаю, из-за кого ты плачешь.

Он вдруг увидел на веранде деда смотревшую в их сторону Клэр Тернер. Она помахала ему рукой и скрылась в коттедже. Интересно, что она подумала, когда они обнимались. Вообще Росс поймал себя на том, что его многое в ней интересовало.

– Она думает, что у нас любовь, – сказал он Натали.

Та шлепнула его по руке.

– Продолжай мечтать, парень.

– Окажи мне услугу.

– Все, что угодно.

– Когда вернешься в город, постарайся разузнать о Клэр Тернер все, что только можно.

– Ты думаешь, она мошенница?

– Даже не знаю, что и думать. – Вспомнив свой вчерашний разговор с Клэр, Росс решил, что совершенно в ней не разобрался. Но когда он глядел ей в глаза, он испытывал какое-то странное и настойчивое ощущение, что между ними есть нечто общее.

– Хорошо, обещаю применить свои способности репортера. Посмотрим, что мне удастся нарыть, – сказала Натали и отправилась на пробежку.

Росс быстро освежился под душем и пошел проведать деда. От озера тянуло прохладой, ветер ерошил ему влажные волосы, под ногами приятно ощущалась зелень лужайки – все это так отличалось от бесконечного камня, изнуряющей жары, духоты и пыли. После армии он уже успел насладиться такими простыми вещами, как, например, горячая вода в душе и нормальный, умеренный климат.

«Летнее убежище» деда оказалось гораздо просторнее, чем хижина Росса. Это был настоящий дом с собственным причалом и прекрасной верандой, с пандусом для кресла-коляски. На белых столбиках веранды висели кашпо с фуксиями и вьющимися растениями, кормушки, где шумно возились птицы.

Росс постучался в дверь с москитной сеткой.

– Дед, ты уже встал?

– Доброе утро! – сказал дед. – Чудесный денек, ты не находишь?

Джордж уже сидел за завтраком в залитом солнцем уголке, развернув перед собой «Нью-Йорк таймс».

В волнении Росс застыл на пороге. Эта была такая обычная, такая знакомая картина – дед со своей утренней газетой. Но теперь все было пронизано особым смыслом. «Не умирай, дед, я хочу, чтобы ты жил вечно!»

Дед добродушно смотрел на него, и Россу показалось, что ему известно, о чем думает его внук.

– Присоединяйся, – пригласил дед. – Я закончил просматривать газету. А это мой старый ящик со всякими штучками для рыбной ловли. Помнишь его?

Еще бы не помнить! Этот ящик содержал в себе несметные сокровища: разные веревочки, шпагат, катушки с леской, паяльную лампу, крошечные щипчики и ножницы, тиски и разные держатели, а также любой материал для сооружения мушки, от волоса оленя до пестрого фазаньего пера. Один его вид вызвал воспоминания из далекого прошлого: большие пальцы деда ведут его маленькие детские, расправляя леску и привязывая ее к крючку, а потом к концу удилища. Подготовка к рыбалке была делом сложным и увлекательным, располагающим к неторопливой беседе. И дед говорил с ним обо всем на свете. Но он никогда не упоминал своего брата.

Он собирался спросить про Чарльза, но в комнату вошла Клэр Тернер.

– Доброе утро, – бесстрастно поздоровалась она голосом профессиональной медсестры – деловитым, но определенно доброжелательным. По нему невозможно было догадаться, что она подумала, увидев Росса, обнимающего Натали. Конечно, ему было безразлично, что она подумала, ну разве что просто любопытно.

Ладно, признался он, не просто любопытно. Клэр была для него загадкой – в шортах по колено, простой белой рубашке с открытым воротником, убранными назад темными волосами, без каких-либо украшений, если не считать наручные часы. Она напоминала ему девушку на военной службе, которая всеми силами старается не выделяться среди мужчин, скрывает свои мысли и чувства за бесстрастным выражением лица. Но чем больше она старалась быть незаметной, тем более привлекательной казалась. Но ведь Клэр была не в армии. Так почему же она такая скрытная и настороженная? Какую войну она вела?

– Еще кофе? – предложила она.

Он покачал головой:

– Спасибо. Я уже выпил одну чашку. Я пришел навестить деда и подумать, как провести день. – Он говорил вежливо, но нарочито отчужденно.

Она сразу это почувствовала.

– Тогда я оставлю вас наедине. – Она передала Джорджу маленький бумажный стаканчик с таблетками, которые он запил апельсиновым соком. – Вам что-нибудь еще принести, Джордж?

– Нет, спасибо, сейчас ничего.

– Тогда я буду снаружи. Если я вам понадоблюсь, дайте мне знать.

Она вышла на веранду, спустилась на причал и словно погрузилась в яркое пятно солнечного света.

Дед указал на маленькое техническое приспособление в виде коробочки.

– Я называю это электронным поводком, – объяснил он. – Нажимаю на кнопку, и Клэр сразу бежит ко мне. И она тоже может меня вызвать. Хотелось бы, чтобы у меня в молодости было такое устройство. Было бы легче назначать свидания. Нажмешь кнопку – и пожалуйста, появляется красивая женщина.

– Очень удобно, – задумчиво сказал Росс, глядя на силуэт Клэр на фоне солнца. Была ли она красива? Черт, после двух лет войны ему любая женщина кажется красивой. Он отмахнулся от этой мысли. – Слушай, дед, мне нужно ненадолго отлучиться, отвезти Натали на станцию. Поговорим, когда я вернусь, хорошо?

– Конечно. Я с удовольствием с тобой поболтаю.

– Натали ему не подружка, – сообщил Джордж Клэр.

– Простите?

Он застал ее, когда она смотрела в окно, глядя, как Росс укладывает сумку в багажник своей спортивной машины.

– Я говорю про Натали Свит, – сказал Джордж. – Она ему не подружка.

– Кому?

– Вы сами хорошо знаете кому.

Она посмотрела вслед отъезжающей машине, затем повернулась к Джорджу:

– А зачем вы мне это говорите?

– А сами вы, мисс Тернер, как думаете?

– Джордж, уж не думаете ли вы сосватать нас?

– Вот именно!

– Тогда вы напрасно теряете время.

– Но дайте ему хотя бы шанс.

– Поверьте, ему вовсе не нужен этот шанс, во всяком случае в отношении меня. – Она постаралась подавить приступ легкой боли. Иногда она с трудом выносила свое одиночество, особенно после встречи с человеком вроде Росса Беллами. В нем воплотилось все, о чем она втайне мечтала, – он был добрым, заботливым, бесспорно красивым и сильным человеком, которого она легко представляла в кругу семьи и друзей – то есть все, чего она никогда не могла иметь.

– Сделайте мне одолжение, пожалуйста, – сказал Джордж. – Глядя, как между вами зарождается любовь, я смогу отвлечься от мыслей о своей мрачной участи. Я хочу, чтобы мой внук познакомился с замечательной…

– Уверена, когда-нибудь он обязательно встретит такую женщину, – поспешила она перебить его.

– А может, он ее уже встретил? Клэр, мой внук очень хороший, порядочный и добрый человек, и мне хочется, чтобы у него была такая жизнь, какой он заслуживает.

– Джордж, не в ваших силах устроить его жизнь по своему желанию.

– Но я могу познакомить его с кем-нибудь вроде вас.

Она решила сменить тему:

– Вчера я перечитывала свою старую любимую книгу, «Великого Гэтсби».

– Она вам нравится?

– Да, очень. Мне нравится ее романтизм и трагичность.

Джордж кивнул.

– Я всегда собирался прочесть другие романы Фицджеральда, но все как-то руки не доходили. Жаль, что я так медленно читаю. С другой стороны, мои любимые писатели могли бы писать и побыстрее. К моему крайнему сожалению, мне не придется прочитать новое сочинение Кена Фоллетта. – Опершись на подлокотники кресла, он поднялся на ноги. – Помогите мне с этой коробкой. Я хочу расставить вокруг несколько семейных фотографий, поскольку думаю пробыть здесь какое-то время.

Скорее бы приехали его родственники, вместо того чтобы ждать, что он вот-вот вернется в город! Может быть, Росс уговорит их приехать.

Эта коробка содержала всю жизнь Джорджа в фотографиях. Он стал показывать Клэр черно-белые снимки своей семьи начиная с сороковых годов XX века.

– Эта была сделана здесь, в лагере «Киога».

Даже в черно-белом варианте место производило сказочное впечатление. На причале стояли четыре человека, на воде их ожидала старая лодка.

– Здесь мне тринадцать, а Чарльзу десять лет.

– Какая прекрасная семья! – улыбнулась Клэр. – Надеюсь, вы были таким же счастливым, каким выглядите на фото.

– Да, мы долго были счастливы.

Мать его выглядела очень ухоженной, в обтягивающем фигуру платье и в босоножках на высоком каблуке, которые почему-то выглядели абсолютно органично на причале. Чуть позади нее стоял стройный красивый отец.

– Он потерял правую руку во время первого воздушного налета на Германию, – объяснил Джордж. – Это было в 1942-м, он был старшим офицером в военно-воздушных силах и должен был находиться на командном пункте, далеко от сражения. Но летчиков не хватало, и он поднялся в небо на бомбардировщике. – Джордж спокойно рассматривал фотографию. – Этого могло и не случиться.

– На войне как на войне, – заметила Клэр.

– Его наградили медалью «Пурпурное Сердце», а потом вручили Почетную медаль.

– Вы должны им гордиться.

– По-настоящему я его никогда не знал, – с грустью произнес Джордж.

– Но вы сами рассказывали мне, как он ездил с вами и вашим братом на матчи «Янки». Значит, вы хорошо его знали.

– В каком-то смысле. Я знаю много фактов его жизни. Могу рассказать о том, как он изучал свое происхождение, добрался до времен завоевания Англии норманнами и установил, что первые члены рода Беллами прибыли в Новый Свет по поручению короля Якова. Я знаю, что он учился в Йельском университете и мечтал, что там же будут учиться оба его сына. Что он женился на девушке, которая унаследовала больше денег, чем было у него. Но души его я не знал, вот в чем дело.

– А, теперь вы понимаете, что вашим детям и внукам необходимо о вас знать, – подчеркнула она.

Он выпрямился, снял очки и стал протирать стекла.

– Допустим, я покажу им, какой я на самом деле. А если это им не понравится?

– Ах, Джордж, вам незачем заставлять их любить вас. Просто будьте сами собой.

– Даже если я старый сумасброд и кретин?

– Даже так, но только вы не сумасброд и далеко не кретин.

– А просто старый, – усмехнулся он и достал две маленькие коробочки.

В одной хранилось несколько стертых монет и старомодная серебряная серьга в виде маргаритки. Он задумчиво посмотрел на серьгу, затем убрал ее. Вторая коробочка была из фирменного синего бархата «Тиффани». Он открыл ее и показал Клэр кольцо с бриллиантами.

Клэр с неподдельным восхищением рассматривала драгоценное украшение.

– В жизни не видела такого красивого кольца. Оно принадлежало вашей жене?

– Нет. Мне не удалось подарить его той, для кого оно было приобретено. Это было в 1956 году. – Он передал ей сертификат в кожаной обложке с подробным описанием кольца и с номером.

– Bay! – воскликнула Клэр. – Надеюсь, оно застраховано.

Он с грустью смотрел на кольцо, лежащее на кремовой подушечке. Может быть, как-нибудь он расскажет ей историю этой вещицы.

– Его никогда не надевали, – произнес он и отложил его в сторону рядом с первой коробочкой.

Клэр не стала осаждать его вопросами, чтобы удовлетворить свое любопытство. Она взяла еще одну фотографию в рамке и сняла с нее папиросную бумагу.

– А кто эти люди?

– Этот снимок был сделан на свадьбе моего младшего сына, – сказал Джордж. – Я забрал его, потому что в тот день мы все были очень счастливы.

На фото были запечатлены нарядные люди, все улыбались, кое-кто даже хохотал. Она всматривалась в маленького и щуплого Росса, с широкой улыбкой и ямочками на щеках. Симпатичный мальчуган, подумала Клэр.

– Это на фоне Французской Ривьеры, – пояснил Джордж. – Луис и Лола поженились в Антибе. Ах, какой был замечательный день!

– Объясните мне, кто есть кто, – попросила Клэр. – Ваша жена здесь такая очаровательная. Когда она умерла?

– Десять лет назад. – Он помолчал. – Это был… несчастный случай.

Клэр этого не ожидала.

– Простите, мне очень жаль.

Он смотрел на высокую элегантную женщину на фото.

– В этом случае фигурировали очень опасная дорога, мощный мотоцикл и любовник-итальянец… Я говорил об этом?

– Гмм… Нет.

– Она ехала со своим любовником-итальянцем, которому было лет сорок, на его мотоцикле, он не справился с управлением, и они на огромной скорости вылетели с дороги и врезались в дерево.

– Очень вам сочувствую.

– Гмм… Мы уже обсуждали с ней вопрос развода, а в результате я стал вдовцом. Не могу сказать, что я был этому рад, но я солгал бы, если бы не признался, что она избавила меня от хлопот, связанных с разводом. Она и Фабио.

– Фабио. Его звали Фабио?

Он мрачно кивнул:

– Попробуйте объяснить все это своим родственникам… Могу я сказать, мисс Тернер, как мне нравится это выражение на вашем лице?

– Простите. Это… Просто это такая история…

– У меня в запасе множество всяких историй – радостных, трагичных, смешных и просто глупых. В жизни всему есть место, все здесь зависит только от тебя самого. Я не жалею о своем браке. Жаклин была матерью моих детей, и я никогда не скажу про нее дурного слова.

– У вас ведь трое детей, да? – спросила Клэр, желая сменить тему.

– У меня было четверо сыновей. Один умер.

Клэр погладила его по старческой руке, сухой и холодной.

– Если не хотите, не надо об этом говорить.

– Пирс всегда со мной. Но потеря ребенка – это такой удар, от какого человек никогда не может оправиться, никогда! Собственно, отчасти поэтому я более или менее спокойно думаю о своем приближающемся конце. Меня утешает мысль, что мне больше не придется каждый день просыпаться с этим ощущением непоправимой утраты.

– Как-нибудь расскажете мне про него, – сказала Клэр.

– Я бы с удовольствием, но лучше, если это сделает Росс.

Сердце ее на мгновение замерло и снова забилось.

– Значит, Пирс был отцом Росса.

Он достал еще одно фото в рамке и поставил его рядом с остальными.

– Он был убит на войне, во время операции «Буря в пустыне».

Она смутно помнила историю этого конфликта. В то время она училась в средней школе, и конфликт казался таким же давно прошедшим событием, как запуск космического челнока. Однако лицо мужчины на фото с уже знакомыми ямочками сразу сделало эти события близкими.

– Примите мои искренние соболезнования, Джордж!

– Из моих сыновей Пирс был лучше всех. Конечно, несправедливо сравнивать детей между собой, но это правда. Он был самым хорошим. И Росс во многом похож на него.

У Клэр в горле защипало от слез.

– Тогда ему повезло, что у него есть вы.

– Надеюсь, он тоже так считает. – Джордж достал последнюю фотографию с большой группой людей.

– Представьте, у меня набралась целая дюжина внуков. Самый старший Росс, а самый младший Мика, ему сейчас двенадцать лет. И почему-то я думаю, что именно им будет всего тяжелее перенести мою смерть, каждому по своей причине. Когда вы лучше узнаете Росса, вы это поймете.

«Мой клиент – вы, а не Росс», – подумала она, но промолчала.

– Теперь, когда он уже приехал, вы можете подумать о том, чтобы встретиться с братом.

Джордж отвел взгляд в сторону: – А если он откажется?

– Тогда вы хотя бы будете знать, что пытались. Но, честно говоря, мне это кажется маловероятным. – Она показала на фото, где Джордж и Чарльз стояли с родителями. – Это – фундамент любви. Во всяком случае, так мне кажется.

– О, любовь, конечно, была. – Глаза Джорджа затуманились воспоминаниями, и он повернулся к озеру. – Но это не мешало нам ссориться, как кошка с собакой.

Глава 8

Штат Нью-Йорк,

по дороге в лагерь «Киога»,

Авалон, округ Ольстер,

лето 1944 г.

– Мама, Джордж не дает мне посмотреть! – раздался звонкий голосок десятилетнего Чарльза, сидящего у окна в душном вагоне. – Он заграбастал Супермена себе!

– Нет! – Джордж упрямо прижал к груди книжку.

– Да!

– Нет!

– Дай сюда! – закричал Чарльз.

– Тебе же не нравится Супермен!

– Нравится!

– Нет!

– Да!

– Джордж Паркхерст Беллами! Дай брату почитать комиксы!

– Но…

– Джордж! – Мать повысила тон, и сын понял, что она не шутит.

Он швырнул книжку брату:

– На, бери, деточка! Только не проси, чтобы я читал тебе длинные слова!

Чарльз высунул брату язык и сразу спрятал его, как только мать снова взглянула на сыновей. Она постоянно напоминала им, что теперь, когда папа уехал на войну, они должны вести себя примерно.

Джордж не понимал, как его примерное поведение может помочь отцу. Даже если он будет с ангельским терпением переносить этого зануду Чарльза, папа не приедет обратно, во всяком случае этим летом.

А может, и никогда.

Мама говорила, что он работает в дипломатическом корпусе Стратегической службы, а это не так опасно, как быть солдатом. Когда война только началась, отец был солдатом, но потерял руку в бою. После этого Паркхерст Беллами мог вернуться домой, но заявил, что считает своим долгом служить стране, и, если ему пришлось стать дипломатом, значит, он будет исполнять эту работу. Дипломату не обязательно иметь обе руки. Достаточно разговаривать на нескольких языках, уметь выбрать вино и подарки.

Но даже служба в дипломатическом корпусе была сопряжена с опасностью. Обычно дети не смотрят выпуск новостей перед субботним утренним концертом, но Джордж уделял им особое внимание. Однажды он увидел, как нацисты жестоко бомбили с самолетов Тунис, это в Северной Африке. Джордж знал, что его папа работает в Тунисе, и папе повезло, что его там не было, потому что во время бомбардировки погибли несколько человек.

Мама не говорила им, где находится отец, потому что он исполнял самые секретные поручения. В любом случае взрослые считали, что детям достаточно сказать, что он «за границей». Тринадцатилетний Джордж считал себя достаточно большим мальчиком, чтобы требовать от взрослых подробностей о службе отца. Он был как Кларк Кент, хотел знать правду.

Большинство детей, включая его брата Чарльза, увлекались образом Супермена. Джордж заметил, что Чарльз загадывает уже в конец последней серии комиксов, пропустив большую часть истории.

– Я ищу самое интересное, – объяснил он со своей глупой улыбкой.

Джордж был другим. Тогда как остальные ребята обожали Супермена и искали в комиксах места, где он, облаченный в плащ с капюшоном, сражался с врагами, Джордж внимательно читал о приключениях Кларка Кента в редакции «Дейли планет», о том, как он расследует преступление. По мнению Джорджа, читать про Кларка Кента было куда интереснее, чем про Супермена. Если на картинках изображался Супермен, можно было заранее знать, чем все закончится, а с Кларком Кентом все было загадочно и непредсказуемо. «Вот это да! – восторгался Джордж. – Совершенно обычный человек доискивается до истины». Это не то что какой-то пришелец из космоса, который носится повсюду в своем знаменитом плаще с капюшоном, – в жизни так не бывает. А вот то, как Кларк Кент ухватил за кончик горячую новость, – такое действительно бывает. Джордж был из тех мальчиков, что ведут дневник. Он записывал самые важные события, вроде Дня высадки, который произошел две недели назад, и некоторые подробности своей жизни, например, как он купил на вокзале Гранд-Сентрал пакетик с солеными тянучками. После того как прошлой весной у него воспалились железы, он полюбил тянучки и леденцы с анисом, которые смягчали горло. Продавец был тощим пареньком в рваной одежде, примерно одногодком Чарльза. Его вид заставил Джорджа устыдиться своего благополучия.

– Мама, – закричал Чарльз. – У него тянучки! Я тоже хочу!

– Джордж Беллами, отдай это мне! – Мама выхватила у него надорванную упаковку.

– Эй! – запротестовал Джордж. – Я честно купил конфеты, за свои собственные деньги. У мальчика на Гранд-Сентрал…

– Ты купил тянучки у уличного попрошайки? – Мать выбросила конфеты в окно поезда, затем вымыла руки розовой водой, достав флакон из коврового саквояжа, – о чем ты думал? Ты мог подхватить какую-нибудь болезнь.

– Он просто хотел немного заработать! – возразил Джордж.

– Никогда этого не делай! Я тебе объясняла, что у незнакомых людей нельзя брать никаких пищевых продуктов!

Расстроенный Джордж беспокойно ерзал на сиденье, делая вид, что читает комиксы. Все из-за этого противного Чарльза! Вечно лезет куда не надо. И все время таскается за ним, считает себя равным ему. А ведь он младше на целых три года! Так нет, он, видите ли, не желает отставать от старшего брата!

Настроение у Джорджа окончательно испортилось, и он решил описать этот случай в своем дневнике. Он был уверен, что в его возрасте Кларк Кент тоже вел дневник. Нельзя же за одну ночь стать таким опытным репортером. Для этого нужно долгие годы практиковаться, и Джордж решил приступить к делу.

Писать на маленьком столике у окна было очень трудно. Буквы выходили кривыми, потому что его рука дергалась в такт рывкам поезда, но он упрямо продолжал свое дело.

«По дороге в лагерь „Киога“, в Авалоне, округ Ольстер, штат Нью-Йорк, Соединенные Штаты Америки, планета Земля», – писал он. Он чувствовал себя взрослым, так как мама разрешила ему пользоваться хорошей ручкой, которой его наградили за лучший диктант в школе.

У него был пузырек чернил «Скрип Спиллпруф» самого великолепного цвета – синего, с радужными переливами. Наверняка именно такими чернилами пользовался сам Кларк Кент.

Джордж с головой ушел в работу. В результате получилась целая статья об уличных продавцах Нью-Йорка. Он еще раз проверил, правильно ли расставил знаки препинания. Статья получилась такой хорошей, что он надеялся, что ее опубликуют в «Нью-Йорк таймс». Все знают, что в ней публикуются все самые важные новости. Об этом заявляется на самой первой странице.

Джордж написал слоган газеты: «Все новости, достойные опубликования».

Может, он придумает что-нибудь свое, например: «Публикация новостей. Изо дня в день».

Нет, нехорошо. Может: «Если дело стоит того, опубликуй его».

– Ты что делаешь? – спросил Чарльз.

– Не твоего ума дело!

– Дай посмотреть!

Чарльз протянул руку к блокноту и задел чернильницу. К сожалению, «непроливаемая» не означала «неразбиваемая». У пузырька откололось горлышко, и чернила залили две страницы статьи Джорджа, над которой он столько трудился!

– Ой! – испугался Чарльз.

– Ах ты, вредина! – вскричал Джордж. – Вот я тебе задам!

– Попробуй только! Увидишь, что тебе за это будет! Я… Я же не нарочно!

У Чарльза покраснело лицо, задрожал подбородок.

Джорджу стало противно видеть перепуганного брата.

– Что с тобой связываться! Пошел отсюда!

– Ну и пожалуйста! – заявил Чарльз. – Мне все равно, даже если я тебя больше не увижу! Никогда, никогда!

Чарльз не смог выполнить свою угрозу, так как в бунгало, которое мама сняла на лето, им приходилось жить в одной комнате, где была двухъярусная кровать. Они ссорились из-за того, кому спать внизу, а кому наверху. Спорили, выключать лампу или нет, когда пора было ложиться спать. Ссорились и дрались, пока однажды мама не пригрозила отправить их в исправительную школу.

Мальчики понятия не имели, что это такое, но подозревали здесь что-то недоброе, поэтому мамина угроза заставляла их на время прекращать ссоры.

Но вскоре они открыли для себя всю прелесть лагеря «Киога». И тогда как женщины отдыхали, сидя на лужайках в креслах, курили папиросы в изящных длинных мундштуках, рисовали друг дружке поверх чулок вошедшие в моду швы и обсуждали ход войны, их дети развлекались по-своему. Они отправлялись в долгие походы по лесу, поднимались в горы в поисках источников, по очереди ныряли с высокого мостика в холодное чистое озеро. По вечерам в лагере все смотрели разные представления с участием заезжих артистов или хором исполняли разные песни под руководством миссис Гордон, жены владельца лагеря.

Дети до темноты засиживались вокруг костра, рассказывая всякие жуткие истории. Джордж больше всего любил такие страшные истории, от которых его младший братишка заливался слезами.

Все отдыхающие обедали по-семейному в большом зале главного бревенчатого здания с лоджией и верандой, выходящей на озеро. Еще в нем находились библиотека, музыкальная и бильярдная комнаты. Кормили очень вкусно, так как в Соединенных Штатах продукты практически не нормировались. На территории лагеря был собственный огород, молочная и птичья ферма. Во время войны считалось патриотичным выращивать собственные продукты. На стол каждый день подавались большие миски с картофельным пюре, сдобренным маслом и сливками, и коктейли из слив, которые росли здесь же, в лагере.

Здесь не чувствовалось, что в мире идет жестокая война. Джордж и Чарльз поняли, что они относятся к элите, когда один репортер из «Вашингтон пост», который приехал в лагерь «Киога» писать о том, как живут американцы во время войны, назвал их «представителями высшего общества».

Возможно, он взялся за это поручение, чтобы пожить на модном курорте в сельской местности, но Джордж об этом не думал. Его больше интересовал сам репортер, мистер Макклэтчи, чем его статья. Мистер Макклэтчи постоянно всех расспрашивал и что-то записывал. Он был старым, тучным и носил очки с толстыми стеклами. Конечно, он не был Кларком Кентом, но бесспорно занимался своим делом добросовестно и с увлечением.

Он часто говаривал, что журналистика проливает свет на самые темные стороны жизни.

– Но о чем здесь писать? – спрашивал Джордж. – Подумаешь, высшее общество! Кого это интересует?

– Людей, которые покупают газету из-за рекламных объявлений, вот кого. Им интересно читать о людях, не похожих на них, которые живут не так, как они.

– И каким образом это проливает свет?

– Это никогда не известно. Иногда это проходит незаметно, а порой ты можешь стать Джоном Стейнбеком. Джордж читал «Гроздья гнева» тайком от матери, поскольку книга считалась скандальной. Он буквально глотал страницу за страницей. И его вовсе не шокировал конец, из-за которого книгу запретили: там говорилось о женщине, которая спасла одного парня от голодной смерти тем, что кормила его своим грудным молоком. Наоборот, он нашел это героическим и прекрасным поступком, как и всю книгу. Хотя ему самому хотелось писать о чем-то другом.