Текст книги "Летнее убежище"

Автор книги: Сьюзен Виггз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Мистер Стейнбек пишет художественную литературу, – заметил он.

– А сейчас он военный корреспондент от «Нью-Йорк геральд трибюн».

– Я веду дневник, – сообщил ему Джордж.

– Это полезная привычка для писателя и журналиста, – одобрил мистер Макклэтчи. – Она приучает правильно и четко выражать свои мысли. Только постарайся, чтобы он не попал не в те руки.

– Хорошо, сэр.

Джордж жил так, как и полагалось представителю высшего общества. Он отличался во всех видах спорта, в беге на любые дистанции всегда приходил первым, водил ребят в походы и вообще пользовался у них большим авторитетом. Зимой семья Беллами несколько недель проводила в Киллингтоне, штат Вермонт, на горнолыжном курорте. Именно там Джордж решил, что со временем запишется в элитную 10-ю горную дивизию. Он будет рейнджером-лыжником, бойцом десантного диверсионно-разведывательного отряда, как супергерой, только он будет не придуманным, а настоящим героем.

Этим летом он поставил себе задачу решить, в чем будет состоять его необыкновенная сила, но это оказалось очень трудно. Может быть, в умении далеко видеть, подумал он однажды, когда ребята возвращались из похода, во время которого учились ориентироваться в лесу, на вершину Дозорной горы. Он приставил руку козырьком ко лбу и всматривался в даль, воображая, что может разглядеть за озером, за горным хребтом, за Атлантическим океаном секретное место, где служит его отец.

– А кто эти люди? – спросил Чарльз, указывая на группу людей на поляне, которая была гораздо ближе.

Джордж увидел, что во дворе приземистого дома происходит какое-то семейное торжество.

– Пойдем посмотрим, – предложил Джордж. – Уоррен, ты идешь?

Он подружился с мальчиком из Лэрчмонта по имени Уоррен Бэрн, который важничал перед всеми, так как ездил в этот лагерь с самого его открытия.

– Мы находимся в тылу врага! – объявил Джордж, жестом приказав Чарльзу и Уоррену пригнуться.

Это было их самой любимой игрой. Они научились почти бесшумно пробираться по лесу.

Они подобрались к поляне и услышали веселую музыку в сопровождении скрипа и шипения граммофонной пластинки, смех и возбужденные голоса людей. На крыльце было натянуто полотнище с надписью: «Счастливого пути, Стюарт! Мы тебя любим!»

– Это дом Гордонов, – шепотом пояснил Уоррен Бэрн. Гордоны были владельцами и управляющими лагерем.

Джордж никогда не думал о них как о семье, считал их просто работниками, которые снабжают лагерь продуктами, следят за тем, чтобы вовремя менялось постельное белье и вывозился мусор, чтобы в домиках все было чисто и убрано, а лужайки подстриженными. И вдруг увидел, что здесь, в дальнем уголке на территории лагеря, у них своя, отдельная жизнь.

Оказалось, Стюарт был солдатом.

–Он моряк, – сказал Джордж ребятам. – Это видно по его зеленой форме. И на нем морская шапка – значит, он будет служить на военном корабле. Моряки называют эту шапку «ночным горшком», – добавил он, и ребята засмеялись.

– Стюарт – это мой старший брат, – произнес кто-то за его спиной.

Джордж замер. Они оказались застигнутыми в тылу врага. Что делать? Убежать? Прорываться с боем? Или сдаваться?

Трусишка Уоррен Бэрн сразу сбежал.

– Черт, да это просто какая-то девчонка! – разочарованно протянул Чарльз, дернув Джорджа за рукав, и указал на незваного гостя.

– Я тебе не какая-то девчонка, – возразила та. – У меня есть имя – Джейн Гордон. А Стюарт – мой старший брат. А что это вы за нами шпионите?

– Мы просто исследуем окрестности, – сердито ответил Джордж, сам не зная, почему он злится.

Может, потому, что она застала их за подглядыванием, или потому, что он испугался какой-то глупой девчонки.

Она была примерно одного роста с Чарльзом, с курчавыми рыжими волосами и крупными зубами и держала в руке проволочную корзинку. На ней был комбинезон из выцветшей грубой ткани с засученными штанинами, которые открывали босые ноги, покрытые синяками и царапинами.

– Стюарт уходит в Специфичный океан, – важно сообщила она.

– Ты хочешь сказать, в Тихий океан [7]7
  Игра слов от англ.Specific – особенный, специфичный и Pacific тихий, спокойный.


[Закрыть].

– Я хочу сказать то, что сказала. – Она презрительно фыркнула. – Он будет воевать в Новой Гвинее. Знаете гвинейскую курицу? [8]8
  От англ.Guinea hen – цесарка, гвинейская курица.


[Закрыть]Ну, мне пора идти. Если у нас праздник, это еще не значит, что я могу забросить все свои дела.

– Какие дела? – спросил Чарльз.

– Идем, я покажу тебе, – пригласила Джейн. И она не оглядываясь зашагала по дорожке, поднимая пыль босыми ногами.

Джордж колебался, но Чарльз живо побежал с ней рядом. Затем Джорджу стало любопытно, и он поспешил их догнать. Они подошли к поляне, где был разбит большой огород с грядками, разделенными длинными деревянными планками. Рядом стоял курятник, весь затянутый сеткой из проволоки, с маленькой дверцей, закрывающейся щеколдой.

– Мне нужно собрать яйца, – объяснила Джейн. – Я делаю это обязательно два раза в день, это моя работа.

– Здорово! – сказал Чарльз.

– Ничего не здорово. Сразу видно, что ты ничего не понимаешь, – заявила Джейн.

– А почему?

– Все из-за него, из-за этого петуха. – Девочка показала на яркого петуха с черными бусинками глаз и пышным хвостом. – Он злой. Такой злой, просто ужас!

– А что здесь делает петух? – удивился Джордж. – Он же не откладывает яйца.

– Джимини Крикет, ты что, не знаешь? [9]9
  Джимини Крикет – герой диснеевского мультфильма «Пиноккио» по мотивам сказки Коллоди; соответствует Говорящему Сверчку.


[Закрыть] – насмешливо фыркнула Джейн. – Петуха держат в курятнике для защиты от хищников. А еще петух нужен для того, чтобы куры не переводились. Без петуха не бывает цыплят. А петух клюется, потому что думает, что люди могут обидеть кур, вот! – И Джейн кивнула с важным видом.

– Ну и дурак! – заключил Джордж.

– Так это же куры, они и есть глупые.

– А петух вовсе не выглядит опасным, – заметил Джордж. – Обыкновенная птица.

– Зато знаешь какой у него острый клюв! – сказала Джейн.

Она взялась за щеколду, видимо набираясь храбрости. И в эту секунду она вдруг показалась Джорджу очень симпатичной и хорошей девчонкой.

– Хочешь, помогу?

– Нет. Мне здорово достанется, если вас клюнет петух. – Она проскользнула в дверцу и подошла к коробкам, где неслись куры. – Кыш! – прикрикнула она на петуха, отгоняя его рукой. – Пошел прочь!

Петух пригнул головку к земле и с поразительной быстротой бросился вперед, выставив острый клюв. Джейн замахнулась на него корзинкой.

– Пошел прочь, гадкий петух!

Джордж стоял снаружи, не зная, на что решиться.

А Чарльз вдруг сорвался с места, не обращая внимания на предостерегающие крики брата и девочки, протиснулся в курятник и стал размахивать руками и кричать. Он загнал петуха в угол, а Джейн быстро собрала яйца, и через минуту они выскочили наружу с полной корзинкой яиц.

Чарльз раскраснелся от возбуждения.

– Вот это да! – кричал он, бегая вокруг курятника, тогда как возмущенный петух, шумно хлопая крыльями, налетал грудью на сетку. – Ну и здорово же!

Джейн радостно сияла.

– В первый раз ему не удалось меня клюнуть!

– Потому что мы были вдвоем, – великодушно объяснил Чарльз. – Я теперь каждый день буду тебе помогать.

– Вот будет здорово! – Она благодарно ему улыбнулась.

Джорджу стало не по себе.

– Ты не можешь все бросить и работать здесь, как фермер, – повелительно заявил он брату.

– Почему это не могу? – удивился брат. – Может, мне нравится работать на ферме.

Джордж хмуро посмотрел на корзинку:

– Это плохие яйца, грязные.

– Чепуха! Это свежие яйца с фермы. Самые свежие.

– К ним прилипла солома и… и… – Он не знал, как прилично назвать куриный помет.

– Это куриный помет, удобрение, – деловито пояснила девочка. – А это означает, что яйца только что снесены.

Чарльз засмеялся.

– Они противные! – Джордж с отвращением смотрел на яйца.

– А что ты ел сегодня на завтрак? – спросила Джейн.

– Омлет с сыром.

– Ха! Так его же приготовили из яиц, которые я собрала вчера вечером, как сейчас. Может, скажешь, омлет тебе не понравился? – Она пошла по тропинке. – Пойдем, поможете мне вымыть их в ручье.

Она вошла в воду, нагнулась и погрузила корзинку с яйцами в глубокий ручей с быстрым течением.

– Я помогу! – закричал Чарльз со свойственным ему пылом и прыгнул на камень, торчащий из воды.

– He надо, я сама… – Не успела Джейн договорить, как он поскользнулся и упал в воду.

Его стало относить течением, и он испуганно замолотил руками, выплевывая попавшую в рот воду.

Джордж лихорадочно соображал, что делать. Броситься в воду и спасать брата или сначала раздеться, а потом…

– Я тебя держу! – Джейн схватила брата за воротник рубашки и потащила к себе.

Он снова поскользнулся и рухнул в воду, и она прыгнула к нему, подняв фонтан брызг, стараясь держать корзинку высоко над водой и не опрокинуть ее. Они с хохотом вылезли на берег и упали на траву в мокрой, прилипшей к телу одежде, с всклокоченными волосами.

– Два яйца разбилось, – сообщила Джейн.

– Извини.

– Ничего страшного, ты не виноват.

Они стряхивали с себя воду и глупо улыбались.

Отжав волосы, она сказала:

– Мне пора возвращаться. Сегодня брат уходит на войну.

Они проводили ее до двора. Полуденное солнце палило, и Джейн сказала, что это очень хорошо, так как оно высушит ее волосы и одежду.

– Ладно, еще увидимся, – попрощалась она.

Чарльз и Джордж смотрели, как она вошла во двор и опустила корзинку на землю. Затем подбежала к Стюарту, долговязому парню с короткой армейской стрижкой, который радостно ей улыбнулся.

Он подхватил ее на руки и закружился вместе с ней, а Джейн закинула голову назад, обхватила его ногами за пояс и хохотала от восторга. Родственники столпились вокруг, глядя на них с добродушными улыбками.

– Ах ты, проказница! – кричал Стюарт. – Ты же вся мокрая! От тебя пахнет рекой и солнцем. Как же я буду скучать по тебе, солнышко ты мое!

Вот что должен описать для своей газеты мистер Макклэтчи, подумал Джордж. Вот такую скромную семью, у которой нет красивого дома и дорогих вещей. Зато их связывает любовь, что видно даже постороннему.

Макклэтчи мог сказать, что рассказ об обычной семье не заинтересует газету. Хотя именно такими материалами и прославился Джон Стейнбек.

– Я соскучился по папе, – шмыгнув носом, признался Чарльз по дороге в лагерь.

Джордж обнял брата за худенькие плечи.

Когда они вернулись в свой коттедж, Чарльз подробно рассказал о приключении. Как Джордж и предполагал, матери эта история совсем не понравилась. Она выговорила Чарльзу за то, что он промочил сандалии, и сказала:

– Ты приехал сюда, чтобы познакомиться с другими гостями лагеря, а не с детьми обслуживающего персонала.

– А разве это имеет значение? – спросил Чарльз.

– Конечно имеет.

– Почему?

– Потому что другие гости такие же, как ты. И вся твоя жизнь будет проходить в кругу таких людей.

– А если я не хочу дружить с людьми, похожими на меня? – упрямо возразил Чарльз.

Джордж усмехнулся:

– Теперь ты понимаешь, каково мне с тобой?

– Наплевать мне на тебя! – доверительно сообщил ему Чарльз.

Глава 9

Жизнь в лагере была интересной и захватывающей. Ребята разыгрывали истории из мифов, легенд, сказок… или сюжетов, которые накануне сочинял Джордж.

Джейн, которая была старше Чарльза, но младше Джорджа, стала их отличным товарищем. Она объявляла себя принцессой, которой принадлежат все земли вокруг. Чарльз по-прежнему увлекался Суперменом. Джордж рассказал им о трех мушкетерах – Атосе, Портосе и Арамисе, о том, как они всегда сражались плечом к плечу, защищая друг друга. Он научил их произносить по-французски девиз друзей: «Один за всех, и все за одного!» И с тех пор игра в трех мушкетеров стала их самой любимой.

Несмотря на недовольство матери, мальчики крепко подружились с Джейн. Ее родители также не одобряли этот тройственный союз. Они тоже считали, что хозяева и гости принадлежат к разным слоям общества, но миссис Гордон была слишком занята, чтобы уследить за дочкой.

Их любимым занятием стало восхождение на вершину Дозорной горы. Оттуда можно было увидеть все озеро, огибающую его дорогу и даже город, находящийся в десяти милях от дальнего берега озера. С высоты лагерь «Киога» с его бревенчатыми строениями походил на миниатюрную крепость-форт времен колониальных войн. В центре озера возвышался сказочно красивый островок, покрытый густым лесом.

У Джорджа уже несколько недель сильно болела голова, но он скрывал это от матери, опасаясь, что ему запретят выходить на улицу. Сегодня боль была особенно острая и резкая, словно ему вонзали кинжал. Не обращая на нее внимания, он забрался на каменистый выступ, уселся, обхватив руками колени, и стал следить за блестящей черной машиной, что ехала вдалеке по дороге. В тех местах редко Можно было увидеть машину, поскольку существовали строгие ограничения на снабжение бензином. Лишь время от времени появлялся фермерский грузовик или автобус, но чаще – лошадь с телегой. Даже состоятельные американцы оставляли свои автомобили дома, демонстрируя патриотизм.

– Ты куда смотришь? – спросила Джейн, присаживаясь рядом.

– Вон на ту машину.

За черной, как катафалк, машиной поднимались клубы дыма.

Они молча следили за ее приближением. Солнце подходило к зениту и пекло так немилосердно, что, казалось, ощущалось, как оно пульсирует. В высокой траве неумолчно стрекотали кузнечики, ветерок приносил запах летней зелени. Над цветами, покрывающими склоны горы сплошным ковром, хлопотливо жужжали пчелы. От Джейн тоже исходил запах – хвойного мыла, которое варила ее мама. Было так тихо, что он слышал ее медленное и ровное дыхание.

А потом она вдруг ахнула так неожиданно, что он чуть не упал с выступа.

– Ой! Машина сворачивает на дорогу к лагерю!

Она вскочила на ноги, Джордж скомандовал брату «Бежим!», и Чарльз в первый раз не стал спорить и требовать объяснений.

Они опрометью помчались вниз по склону. Джордж велел им ни о чем не думать. Репортер не делает выводов и прогнозов, пока у него не будут все факты. Даже самому себе Джордж запретил представлять, что он станет делать, если машина привезет новости об отце.

Но машина проехала мимо въезда в лагерь.

И тогда Джордж все понял – как и Джейн, которая стала громко всхлипывать.

Когда они добежали до участка Гордонов, блестящий служебный автомобиль уже был там. Ребята остановились слишком далеко, чтобы слышать голоса людей. Но все равно они поняли: у них на глазах происходило трагическое событие. Офицер в красивой форме снял фуражку и церемониально зажал ее под мышкой. Затем выпрямился и отдал честь.

Мать Джейн вышла во двор и застыла на месте.

Последовал короткий разговор. Миссис Гордон вдруг медленно осела на землю, как будто под ней ноги подломились. Офицер неловко поднял ее.

Джейн повернулась к братьям. В ее глазах застыли боль и горечь.

– Мне нужно идти, – сказала она необычным для нее серьезным и торжественным тоном, что сразу сделало ее старше.

Эта девочка казалась совершенно не похожей на ту, которая недавно карабкалась с ними на вершину горы.

– Мне нужно идти, – повторила она. – Я нужна своей маме.

По лагерю медленно расползлась весть о гибели Стюарта Гордона. Он отправился на войну в Тихом океане и в восемнадцать лет погиб в сражении «при исполнении служебного долга перед своей страной», как сообщалось в телеграмме.

Джордж живо представлял себе веселого Стюарта, который кружит смеющуюся Джейн, ласково называя ее солнышком. Он понимал, что подобные сцены происходят сейчас по всей стране. Родственников отрывают от обеда, будят среди ночи, застают во время какой-то работы и сообщают о гибели любимого сына, брата, мужа, молодых и здоровых ребят. Чарльзу стали сниться кошмары. По ночам он молотил руками, сбрасывая с себя одеяло, плакал и звал папу. Кто-то сказал, что миссис Гордон мучают сердечные приступы и что ей придется уехать к родственникам в Нью-Хейвен, чтобы сменить обстановку. Она настолько тяжело переживала гибель сына, что не представляла, как сможет жить без него.

Джейн по-своему объясняла состояние своей мамы:

– Здесь ей все напоминает о Стюарте. Я слышала, как моя тетя Тилли говорила, что от этого у нее расстраиваются нервы. – Она смущенно провела в пыли черту босым пальцем ноги. – Так называют помешанных.

Джордж внимательно читал в газетах все материалы о войне. Вот тогда он понял, чем будет заниматься. Он решил, что будет писать для газет и журналов, как мистер Макклэтчи. Кто-то должен рассказывать людям, что происходит в мире, о многочисленных потерях. Чем больше людей поймут настоящую цену войне, тем скорее они найдут способ покончить с ней.

Джейн собиралась ехать вместе с матерью. Отец ее оставался, чтобы управлять лагерем «Киога», но мать не могла жить здесь, где на каждом углу ее подстерегали воспоминания о сыне. Джейн пришла к мальчикам попрощаться и сказала, что у нее есть время, чтобы еще раз подняться на их любимую Дозорную гору.

Джордж с утра чувствовал слабость из-за донимавшей его головной боли, от которой не помогали порошки, которыми пичкала его мама. Но стояла такая солнечная погода, что ему не хотелось оставаться дома.

Он не знал, как вести себя с Джейн. Ему казалось, что он должен относиться к ней как-то иначе, потому что она сама изменилась – стала более серьезной и молчаливой, это сильно бросалось в глаза, прежде она отличалась необыкновенной живостью.

Он очень устал после подъема на вершину горы, чувствовал сильный жар и при этом буквально обливался потом. Ребята стояли на самой макушке горы, оглядывая окрестности, как герои мифов и легенд.

Вдруг у Джорджа что-то случилось со зрением – вся панорама смешалась и поплыла перед глазами, затем стремительно закружилась. Голоса брата и Джейн зазвучали глухо, будто издали.

– Мама больше не хочет заниматься лагерем, – говорила Джейн. – Она сказала папе, что это нагоняет на нее тоску и печаль. А мы с папой любим лагерь «Киога». Его основал еще мой дед, и я хочу, чтобы когда-нибудь он стал моим. Я обязательно этого добьюсь! – Она говорила решительно, как будто героиня одной из пьес, которые они разрывали.

Джордж хотел похвалить ее за любовь к лагерю, но в голове метались только обрывки мыслей. Видимо, он издал какой-то звук, потому что брат и Джейн обернулись к нему. Лица их увеличились и исказились, как будто он видел их в кривом зеркале. И слова их звучали тоже очень смешно, медленно растягиваясь, будто доносились с грампластинки, когда у патефона заканчивается завод.

И в тот момент, когда Джордж хотел сказать Джейн, какая она смелая и как он ею восхищается, он вдруг упал на колени, и его вырвало.

Сознание едва теплилось в нем, и это избавило его от чувства стыда и унижения. Он потерял представление о времени, не соображал, где находится. Джейн что-то крикнула, и Чарльз побежал вниз. Потом Джейн присела рядом с ним на корточки и попыталась напоить его водой из своей плоской фляжки. Джордж не смог проглотить ни одного глотка воды, пахнущей ржавчиной. Даже рот открыть не мог. Перед глазами только кружились и мелькали крошечные пятнышки света. Он чувствовал, как по подбородку стекала вода, слышал плач Джейн, хотел сказать ей, что все хорошо, но это было не так. С ним происходило нечто ужасное, и он был так же напуган, как и она.

Прошла вечность, целая жизнь. Возможно, он спал или умер. Нет, спал, потому что видел, как Джейн накрыла какая-то большая тень.

«Помогите!» Он не мог этого произнести, только подумал. Сейчас ему нужен был Супермен, а не Кларк Кент.

Незнакомые фигуры окружили Джорджа. Кто-то взял его на руки. Возможно, его спасал сам Супермен…

Но спасение не приходило. Все снова смешалось, затем распалось на части. Сознание у него помутилось, он не мог бы сказать, что происходило в действительности, а что в его воображении. Фигурка Джейн Гордон вдруг стала удаляться, уменьшаться, помаячила вдали, стала едва различимой и… исчезла. Его брата Чарльза тоже оторвало от него, унесло вдаль. Их разъединили, брату запретили к нему приближаться.

Смутные видения наплывали на Джорджа, он старался сопротивляться, отделить реальность от кошмара. Ему казалось, что он видел каких-то людей в специальных прорезиненных костюмах, которые закрывали столовую, хижины и бунгало для гостей, спортивный зал, плавательный бассейн.

Везде появились таблички с надписью: «По распоряжению отдела здравоохранения округа Ольстер».

Джорджа укрыли одеялами, целой грудой одеял, хотя у него и без того голова горела как в огне.

Его погрузили в цинковую ванну с ледяной водой.

Он увидел белые лампы. Голые лампочки таращились на него, как глаза какого-то чудовища. Его худое, бескровное тело ему уже не принадлежало.

Он был слишком слаб, чтобы крикнуть. Но душа его кричала, сердце его кричало. Никто его не слышал. В голове звучали чьи-то голоса, какой-то шум. Он не знал, происходит ли все это в действительности или он разглядывает страшные истории в комиксах.

Все вокруг заливал ослепительно-белый свет. Белые простыни в больничной палате, белые шторы на окнах, длинный белый коридор, которому не видно конца.

Его отец. Над белой хирургической повязкой, закрывающей нижнюю часть лица, видны озабоченно сдвинутые брови, пустой рукав подколот к левому плечу. Зачем? Почему? Как здесь оказался папа?

Голоса в гулком коридоре. «В высшей степени заразная… Обычно передается через зараженную пищу». Они говорили так, будто он не мог их слышать. Может, так и было, просто ему слышались слова из какого-то комикса. Хотя эти голоса… Он узнавал их. Это мама, она плачет – отчаянно рыдает. Отец кашляет. Нет, не кашляет. Он тоже рыдает. Джордж никогда не слышал, чтобы отец плакал.

А ведь доктор еще не произнес самое главное – окончательный диагноз. Но похоже, маме и папе он уже был известен. Мама закричала от боли, как раненое животное. Джордж велел умолкнуть звону, раздававшемуся в его ушах, чтобы он не мешал ему слушать. Он изо всех сил старался понять, что говорит доктор. Это сделал за него какой-то добрый и услужливый репортер. Джордж сосредоточенно слушал. Он ничего не пропустил.

– Боюсь… – Док, его звали Бэнкрофт, откашлялся и снова сказал: – Миссис и мистер Беллами, мне очень жаль. Боюсь, у меня для вас ужасная новость.

В наступившем молчании слышались только глухие рыдания отца Джорджа.

– У мальчика полиомиелит.