Текст книги "Рецепт счастья"
Автор книги: Сьюзен Виггз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
Глава 16
Дэзи всегда учили возлагать на себя большие надежды, но она никогда их не оправдывала и раз за разом разочаровывалась в себе. Поэтому работа в пекарне стала настоящим сюрпризом. Дэзи все нравилось, она хорошо справлялась, что было для нее в новинку. Дэзи осознала, что, возможно, раньше проблема заключалась вовсе не в ней. Возможно, она просто делала то, что ожидали от нее другие.
– Ты выглядишь счастливой, – отметил Зак, который катил тележку для погрузки.
– Я правда счастлива, – призналась Дэзи, выходя вместе с ним на холод. – Это звучит безумно, но мне нравится в этой абсолютно все: запахи, другие работники, покупатели. Это потрясающе.
Зак широко улыбнулся:
– Ты права. Безумно.
– Даже если так, то это какое-то хорошее безумие. Знаешь, что странно? Я работала во многих местах и ненавидела их все. В моей бывшей школе в Нью-Йорке мы должны были попробовать себя в разных профессиях. Но эти профессии все были такими «правильными». Уолл-стрит, пиар, юриспруденция, законодательные учреждения. Они никогда не послали бы кого-то работать в пекарню.
Зак закрыл заднюю дверь фургона и запер ее. В перерыве они с Дэзи решили прогуляться, потому что она хотела поснимать. Как только они вышли из пекарни, Зак достал сигарету. Но прежде, чем он успел закурить, Дэзи ее забрала.
– Ох, не надо, – предупредила она.
– Отлично. Так ты у нас, оказывается, сторонница борьбы с курением.
– Бывшая курильщица, – призналась Дэзи.
– Ты?
Дэзи знала, о чем подумал Зак. Она выглядела как девочка-паинька, которая никогда не сделает чего-то неправильного. По этой причине Дэзи многое сходило с рук.
– И что самое глупое, – продолжала она, – несмотря на всю опасность для здоровья, я курила потому, что знала: это сведет моих родителей с ума.
– Сработало? – спросил Зак. – Ты свела их с ума?
– Нет, – горько рассмеялась Дэзи. – Они стали сводить с ума друг друга. А меня просто игнорировали.
При разводе все дети через это проходят. Как бы родители ни старались облегчить им жизнь в этот период. Когда пара переживает эмоциональный разрыв, становится не до детей.
Дэзи и Зак остановились в городском парке, которые был похож на черно-белый набросок: забор из кованого чугуна, скамейки и столики на фоне снега. Стальные трубы детской площадки. Темный гранит статуи основателя Авалона. Дэзи достала фотоаппарат. Зак снова взял сигарету и закурил.
Дэзи это не впечатлило, хотя она не могла не признать: Зак обладал привлекательностью плохого парня.
– Прислонись к дереву, – сказала она. – Я тебя сфотографирую.
Зак пожал плечами и сделал, как велела Дэзи. Он начинал привыкать к тому, что Дэзи любит фотографировать, и уже не напрягался, стоя перед объективом фотокамеры.
Дэзи сделала несколько снимков. У Зака было интересное лицо: его резкие черты контрастировали с полными губами и копной прямых светлых волос. Окутанный сигаретным дымом, он выглядел чувственным и почему-то грустным.
– «Бунтарь без идеала» [10]10
«Бунтарь без идеала» – культовый американский фильм 1955 года, молодежная драма с иконой молодежи своего времени Джеймсом Дином. В России также известен по своему телевизионному имени «Бунтовщик без причины».
[Закрыть], – произнесла Дэзи, фотографируя Зака в профиль. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, на что-то, чего Дэзи видеть не могла. От кончика сигареты струились завитки дыма.
– Что это?
К этому Дэзи еще предстояло привыкнуть. Ученики ее школы были знакомы со всеми классическими фильмами и книгами. Здесь, в Авалоне, Дженни приходилось делать пояснения.
– Это старый фильм о подростке из семьи среднего класса, который бунтует без причины. – Если подумать, это прозвучало не очень хорошо. – Он постоянно курил, – добавила Дэзи.
– Что заставило тебя бросить? – спросил Зак.
– Прошлым летом я кое-кого встретила. – Дэзи опустила голову, почувствовав, что вот-вот улыбнется. – Джулиан Гастино.
– Твой парень?
– Ничего подобного. – Она все же улыбнулась. Конечно, Джулиан был красивым, но в то время он, как и Дэзи, не искал подобных отношений. – Мы оба получили работу в лагере «Киога», – объяснила Дэзи. – Но он вернулся в Калифорнию.
Как и Соннет, Джулиан был полукровкой. И был он таким же красивым, но судьба его была невероятно грустной. Они с Дэзи каждый день переписывались по электронной почте. Иногда даже два раза в день. А иногда и шесть раз в день. Но он… ее парень?
– И все, что он хотел, – продолжала Дэзи, – это поступить в колледж и выучиться на пилота. Из-за него я поняла, что курить глупо. Мы провели ритуал по сожжению моей последней пачки сигарет. Я осознала, что единственный человек, кому я делаю плохо своим курением, – это я сама.
– Если ты думаешь, что я скажу: «Точно, теперь у меня есть причина бросить курить, и я это сделаю», то ты ошибаешься.
– Я ничего от тебя не жду.
Дэзи подумала: хорошо, если бы курение сигарет и травки было единственным грехом ее молодости. Хорошо и чисто. Она бросила курить, и ее подростковый бунт окончился бы на положительной ноте. Но этого не случилось, потому что семейный дурдом так и не закончился. Дэзи знала: она занималась небезопасным сексом с Логаном О’Донеллом не случайно. Это произошло в тот же день, когда ее мама объявила, что уезжает в командировку на год.
– Мой папа раньше работал в лагере «Киога», – сказал Зак.
– Я не знала.
– Да. Давно это было.
Дэзи убрала камеру и поежилась. Когда мама Соннет Нина Романо, спросила, была ли она у доктора, Дэзи почувствовала себя ланью, выскочившей перед автомобилем. И конечно же она выдала себя с головой.
Ох, а ведь она пыталась притворяться. Она ответила: «Я не понимаю, о чем вы говорите».
Нина – боже, мэр Романо – не стала давить на нее. Вместо этого она быстро написала имя и телефонный номер на листке бумаги и сказала:
– Ты новенькая в нашем городе, а тебе, думаю, захочется пойти к хорошему доктору.
Дэзи набирала телефонный номер столько раз, что уже выучила его наизусть. Но когда голос на том конце провода сказал: «Кабинет доктора Бенсона», Дэзи положила трубку. Конечно, это было глупо. Каждый день, откладывая решение, Дэзи сужала свой выбор.
– У тебя? – спросил Зак. – Ты такая бледная.
– Правда?
– Что-то случилось?
Почему-то этот вопрос ее доконал. Дэзи слишком долго держала себя под строгим контролем. Любой, кто посмотрел бы на нее, увидел бы обычную старшеклассницу. Но за миленькой внешностью паиньки скрывалась девушка, склонная к истерикам. Дэзи почувствовала, словно она разваливается на части, и засмеялась этому. И чем дольше Зак смотрел на нее в изумлении, тем смешнее ей становилось.
Пища для размышлений от Дженни Маески
Аромат имбиря
Печенье – это такая радость для души! Причем во всех смыслах. Взять хотя бы аромат только что приготовленного печенья, который исходит из духовки. Запах имбиря и сливочного масла витает по дому, оставаясь в воздухе еще несколько часов. Добавление щепотки острого перца в имбирные пряники, может, многим покажется необычным, но перец будет едва ощутим и придаст пряникам больше пикантности.
Имбирные пряники с апельсиново-сливочной начинкой
¾ чашки сахара
¾ чашки сливочного масла, размягченного
1 яйцо
1 столовая ложка молотого имбиря
1 чайная ложка корицы
¼ чайной ложки острого перца
1¼ чашки муки
¼ чайной ложки питьевой соды
¼ чайной ложки соли
⅓ чашки патоки + 3 столовые ложки горячей воды
Апельсиново-сливочная начинка
½ упаковки (4 унции) сливочного сыра, размягченного
⅓ чашки сахарной пудры
2 столовые ложки апельсинового сока
1 столовая ложка «Куантро» (французского апельсинового ликера), ликера «Гранд Марнье» или «Трипл Сек» (ликер с ароматом апельсина) на выбор.
Разогрейте духовку до 180 °C. Положите в форму для выпечки вощеную бумагу. Затем нанесите на нее масло кулинарным разбрызгивателем и посыпьте мукой. Взбейте масло до однородной массы. Добавьте сахар и яйцо. Постепенно всыпьте сухие ингредиенты, чередуя их с добавлением смеси патоки и воды. Поместите тесто в приготовленную форму.
Взбейте сливочный сыр до однородной массы. Добавьте сахар, апельсиновый сок и «Куантро». Налейте начинку чайной ложкой сверху смеси в форме. С помощью ножа сделайте в смеси углубления в виде воронок, чтобы получились крапинки.
Выпекайте в течение 30 минут или пока коврижка не поднимется выше краев формы. Выньте коврижку из формы, потянув за края вощеной бумаги. Остудите коврижку на проволочной решетке. Разрежьте на кусочки. Храните в холодильнике.
Глава 17
19 июня 1995 года
«Дорогая мама!
Если ты когда-нибудь снова появишься в моей жизни то тебе предстоит многое прочитать обо мне. Как только я научилась писать, я начала рассказывать тебе о своей жизни, просто на всякий случай, если тебе вдруг это интересно. Все эти записи я собирала в коробке, которую храню за своим шкафом. На самом деле я прекрасно понимаю, что эти записи тебе неинтересны, но писать каждый день вошло у меня в привычку. В школе все учителя говорили, что я хорошо пишу. Я всегда думала, что буду изучать журналистику в колледже. Но об этом потом.
Просмотрев эти страницы, я понимаю, как много изменилось, с тех пор как я писала тебе последний раз. Я думала, что после окончания школы у меня будет полно времени, чтобы писать, но происходящее просто выбивает меня из колеи. Я потеряла дедушку. Так больно видеть эти слова, выведенные собственной рукой. Писать их чернилами на бумагу.
А ты вообще знаешь, что он умер, мама? Что перед смертью он иногда называл меня твоим именем? И я даже не пыталась поправлять его? Думаю, ты знаешь почему.
Бабушка теперь совсем другая. Все так по-доброму отнеслись к ней, целый город. В течение нескольких недель после смерти дедушки к нам приходили люди. Они приносили еду, сидели с нами. Сначала бабушка хорошо справлялась с горем, но, как только все формальности закончились, она стала словно полностью опустошенной. Даже из церкви бабушка возвращалась одинокой и потерянной. Они с дедушкой поженились такими молодыми и столько всего пережили вместе.
Мы теперь разорены, я говорила тебе? Дедушкина страховка покрыла не все, далеко не все. Когда дедушке поставили диагноз и стало понятно, что нас ожидает, мы заявили о своей несостоятельности, чтобы на нас не подали в суд за неуплату. Если спросить меня о трех самых унизительных моментах моей жизни, то я точно назову среди них наше с бабушкой разорение. Не то чтобы все было совсем безнадежным. Просто нам пришлось объявить об этом, чтобы не говорить работникам об увольнении и не закрывать пекарню.
Поэтому ты поймешь, если эти страницы не будут наполнены весельем и радостью.
Бабушка говорит, что, хотя ты и любила красивые вещи, деньги тебя никогда не заботили. Тебя никогда не тревожили финансовые дела, и ты вела себя так, словно страна молочных рек и кисельных берегов была прямо за углом. По крайней мере, так рассказывает бабушка. Она еще иногда говорит о тебе. Все еще по тебе скучает. А я, если честно, нет. Уверена, что в четыре года я тебя обожала. Но для меня скучать по тебе – это как скучать по тени или по мечте. А я так не могу. Когда дочка Нины, Соннет, во время парада потеряла шарик, надутый гелием, она плакала громче, чем когда умерла ее бабушка, Джульетта. Я думаю, все дети такие.
Я влюбилась сразу в двух парней, я тебе говорила? Ох, все гораздо хуже. Они лучшие друзья: Джоуи Сантини и Рурк Макнайт. Они приезжают сюда на лето. Рурк, как и всегда, работает в лагере „Киога“. Джоуи записался в армию, чтобы заработать деньги на колледж, но, к сожалению, в этом году он не приехал. Его отец попал в автомобильную аварию и будет долго восстанавливаться. Джоуи приезжает работать в лагере на выходные и по праздникам. Когда его отцу станет лучше, он снова запишется в армию, потому что теперь он хочет поступить в медицинский вуз, а для учебы в нем понадобится много денег. В этот раз он планирует служить в качестве рейнджера, а это, насколько я понимаю, самая секретная и опасная военная работа. Мне нравится Джоуи за его любовь к миру и способность заставить меня улыбаться, и я не намерена тебе врать. После службы в армии он превратился в настоящего качка. Конечно, Рурк и до этого был качком, и он, как и Джоуи, сильный и умный, а еще иногда, когда я смотрю на него, у меня кружится голова. Как будто мое сердце не хочет выбрать только одного из них двоих.
Хорошо, я солгала. Я люблю Рурка. Я схожу по нему с ума с тех пор, как у меня были косички. Он очень привлекательный. А еще он не разговаривал со своим скверным отцом с тех пор, как окончил школу и отказался поступать в „правильный“ университет. Вместо этого он поступил в государственный университет Стоуни-Брук, где он изучает полицейское правоприменение. Я очарована Рурком, а еще он самый сексуальный парень, которого я когда-либо знала. Правда, у меня с ним ничего не было. У нас есть негласное соглашение, что мы только друзья. Это единственный способ иметь с ним хоть какие-то отношения. Я держу свои чувства к Рурку под контролем и играю в этом спектакле.
Бабушка любит напоминать мне, что такие люди, как Макнайты и Маески, не созданы друг для друга. Кроме того, Рурка не прельщает перспектива влюбляться в девушку своего лучшего друга. Он уступает ему дорогу и ходит на свидания с другими девушками. Причем меня никто ни о чем не спрашивает. Иногда мне хочется испытыватьболее глубокие чувства к Джоуи. То есть я и так их испытываю, но скорее как к другу, а не как к парню. Возможно, это не имеет никакого значения, потому что сейчас Рурк в колледже, а Джоуи снова уезжает в конце лета. Что касается меня… что ж, я должна остаться с бабушкой, чтобы она не думала, будто ее покинули все».
После традиционного парада на День независимости возле реки устроили грандиозный пикник. На закате люди отправились в горы лагеря «Киога», чтобы насладиться зрелищем фейерверка над озером Уиллоу. Директора лагеря пригласили целый город. Дженни и Нина поехали в одной машине, посадив Соннет в автокресло сзади.
– Это ее первый фейерверк, – заметила Нина. – Как ты думаешь, она испугается?
– Она ничего не боится. – Дженни повернулась к малютке, радостно хлопающей в ладоши. В красно-бело-синем комбинезоне Соннет была красивой, как кукла. Ее уже приучили к горшку, но на всякий случай Нина взяла с собой сумку с подгузниками.
Нина припарковала машину на усыпанной гравием автостоянке.
– Где Рурк и Джоуи обещали нас встретить? – спросила она.
– У главного здания, – ответила Дженни, показав в сторону большого деревянного дома. Она заметила обоих парней, на которых были серые футболки с логотипом лагеря. Как всегда, сердце Дженни замерло, когда она увидела Рурка. И как всегда, она это проигнорировала. Дженни знала, что это еще одна сторона взрослой жизни. После смерти дедушки и банкротства скрыть свою любовь к парню – это как два пальца обмочить.
Однако для Дженни это было непросто. Когда она смотрела на Рурка, ее пронзала жгучая боль.
– Давай я ее понесу, – предложила Дженни, протягивая руки к Соннет. Если она возьмет девочку на руки, то не сможет помахать рукой в знак приветствия. Кроме того, Соннет была для нее щитом, чтобы сохранять дистанцию.
В отличие от Дженни, Соннет не сдерживала своих чувств. Увидев Джоуи Сантини, она завизжала от радости. С первой встречи с Джоуи Соннет решила, что это любовь всей ее жизни. Печально, что она росла без отца, но в этом были свои преимущества. В жизни этой маленькой девочки было столько людей, которые ее обожали. Самое главное – не то, чьи гены носит Соннет любовь окружающих ее людей.
Как и большинство молодых людей, Джоуи и Рурк смотрели на маленького ребенка с опаской, как на ядовитую змею. И, как и большинство детей, Соннет это нисколько не беспокоило. Она пронзительно верещала и брыкалась на руках Дженни, пока та не передала ее Джоуи. Он посмотрел на маленькое коричневое личико.
– Если сделаешь на меня пи-пи, я тут же отдам тебя обратно, – предупредил Джоуи.
– Пи-пи, – повторила Соннет, глядя на него.
Они направились к берегу с остальными гостями, чтобы насладиться фейерверком. Рурк шел на расстоянии, словно Джоуи держал в руках взрывное устройство. Смеркалось, и люди собирались у костров, которые тянулись по всему побережью. Жарили пастилу, зажигали бенгальские огни, и дети беспрестанно чертили ими в воздухе круги и восьмерки. Когда совсем стемнело, с острова в середине озера в воздух взлетели огни фейерверка. Красочные звезды отражались в спокойной глади озера, сопровождаемые охами и ахами присутствующих. Фейерверк привел Соннет в полный восторг. При каждом залпе она хлопала в ладоши и громко смеялась. Но, как и большинству детей, яркое зрелище малышке скоро наскучило, и она захотела искупаться в озере.
– Не лучшая идея, – ответила Нина. – У нас нет плавательных костюмов, и уже темно.
– Мам, – сказала Соннет, и в ее тоненьком голоске послышалось раздражение.
– Давайте погуляем, – предложила Нина.
Они вчетвером покинули побережье. Рурк освещал путь фонариком. Они прошли мимо лодочной станции, мимо склада, известного места для вечеринок. Дети уже спали, и к складу потянулись работники и воспитатели.
– Куда это ты, Рурк? – послышался игривый женский голос.
Рурк зашагал быстрее, и только по этому можно было понять, что он услышал девушку.
– Что это? – спросила Нина, указывая на большую постройку, которая стояла поодаль за складскими помещениями.
– Здесь зимой живет смотритель, – ответил Джоуи. – Сейчас там никого нет. Давайте проверим.
– Наверное, там закрыто, – предположил Рурк.
– Да точно закрыто, – кивнул Джоуи. – Но у меня есть ключи.
Это был красивый старый домик. Им давно не пользовались, и воздух внутри застоялся. Мебель была сделана из чистого дерева. Здесь хранились памятные вещи лагеря. Сначала здесь располагалась резиденция владельцев лагеря, а теперь Беллами использовали строение в качестве домика для отдыха или для гостей. Джоуи открыл холодильник, но ничего в нем не нашел. Соннет бегала туда-сюда, заглядывая в каждую комнату, выдумывая себе игры и вытаскивая игрушки, спрятанные под скамейкой. Она остановилась перед головой лося, которая висела над камином, сложенным из речного камня, и затихла.
– Не бойся, он тебя не обидит, – улыбнулся Джоуи, поднимая Соннет на руки. И тут же поставил обратно, словно обжегшись. – Боже, что это за запах?
– Я обкакалась, – сообщила Соннет.
– Боже, – повторил Джоуи. – У меня даже глаза начали слезиться. Ты же сказала, что она приучена к туалету.
– К горшку, – поправила Нина. – Хуже всего то, что сумка с подгузниками осталась в машине.
Соннет стала всхлипывать, словно новость разбила ей сердце. Решили, что Джоуи отведет Нину обратно к машине, а Рурк и Дженни пока приберут игрушки, которые вытащила Соннет. Дженни открыла окно, чтобы проветрить помещение. Она пыталась не рассмеяться над выражением ужаса на лице Рурка, но у нее не получилось.
– Думаешь, это смешно? – спросил он.
– Нет, я думаю, что у тебя смешная реакция. Это ядовитый газ, Рурк.
– Про таких детей надо рассказывать на курсах подготовки будущих родителей. Тогда рождаемость резко упадет.
Дженни собрала карты, которые раскидала Соннет.
– Не такая уж это и проблема.
– Это ты так думаешь.
– Честно говоря, я тоже не люблю менять подгузники.
Дженни задумалась о том, какой прекрасной матерью была Нина, с самого начала. Смена подгузников была лишь малой частью той ответственности, которую Нина несла на себе. Несмотря на юный возраст, она относилась к Соннет с бесконечным терпением и любовью.
– Мой дедушка всегда приезжал сюда зимой, – произнесла Дженни, листая фотоальбом со старыми фотографиями, приклеенными к черным страницам. Она остановилась на снимке, где дедушка стоял на пристани и тепло улыбался. – Он и мистер Беллами любили заниматься подледным ловом. – Дженни прикоснулась к лицу на фотографии, и на нее волной обрушилось горе.
– Мне жаль, – сказал Рурк. Как многие люди в такие моменты, он был в растерянности и не знал, что сказать.
– Все нормально. – В дрожащем голосе Дженни звучали слезы. Она с нежностью закрыла альбом. – Я просто… Я так скучаю по нему!
А потом Дженни – она и сама не поняла как – оказалась в объятиях Рурка. Дженни наполнило такое спокойствие, что она обняла Рурка в ответ. А потом они стали целоваться.
Наконец, чудесным образом, они целовались. Этот поцелуй Дженни представляла себе тысячу раз: долгий и глубокий, такой, чтобы весь мир вокруг замер, такой, о котором она и не мечтала, несмотря на то что к этому у них с Рурком все и шло, лето за летом, все эти годы. Дженни в первый раз в жизни почувствовала, что ее сознание куда-то уносит. О, она хотела этого, она всегда этого ждала, и это было даже лучше, чем любая из ее фантазий. Прекрасный момент, и Дженни хотела, чтобы он никогда не кончался. Наконец, когда им потребовался воздух, она сделала смелый жест. Ее руки скользнули под футболку Рурка. Он перестал дышать, словно Дженни сделала ему больно. Лунный свет, проникающий из окна, отражался от бледного шрама на щеке Рурка. И Дженни столкнулась лицом к лицу с холодной правдой: с этого момента и навсегда ни один другой поцелуй не приведет ее в такой восторг.
– Рурк…
– Прости. – Он отступил от нее. – Я не должен был… это больше не повторится.
«Но я хочу, чтобы это повторилось», – подумала Дженни. Она хотела целовать его снова и хотела все, что за этим может последовать.
– Нам надо идти, – сказал Рурк. – Они будут ждать нас.
Рурк последовал к двери, не обращая внимания, идет ли Дженни за ним. Он остановился, распахнув дверь. Дженни смотрела на него, разрываясь от вспыхнувшего и отвергнутого чувства. Рурк оглянулся, но от двери не отошел. Дженни напоследок окинула комнату взглядом, а потом вышла за дверь и спустилась по ступенькам. Она продолжила путь, а Рурк в это время запирал домик.
Он догнал ее и быстро пошел вперед, словно торопился оказаться от Дженни подальше. Фейерверк закончился, и луна висела высоко в небе, освещая призрачным светом двоих людей, которые возвращались к тропе вдоль берега озера.
– Ты злишься на меня, – сказала Дженни. Нет смысла притворяться, что ничего не было.
– Я на тебя не злюсь.
– Злишься. Я точно знаю. Ты объявил мне бойкот и хмуришься.
Рурк остановился и тяжело вздохнул:
– Я не хмурюсь и не злюсь.
– Лжец.
– Хорошо, теперь я уже злюсь.
– Я знала это. Вот видишь, я была права. И теперь ты должен сказать мне, почему злишься.
– Потому что ты назвала меня лжецом.
– Я имею в виду до этого.
– До этого я… это глупо. Я не хочу об этом разговаривать. – Рурк сунул руки в карманы и посмотрел на Дженни. На его лицо легли глубокие тени.
– Ты злишься не из-за того, что целовал меня, – сказала Дженни. – А из-за того, что тебе это понравилось.
– Представь себе, мне нравятся девушки. К тому же если ты и так все знаешь, тогда зачем спрашиваешь?
– Потому что я пытаюсь понять, Рурк.
– Это нетрудно, – пробормотал он. Дженни потупила взгляд.
– Это из-за Джоуи, да? – тихо спросила она.
– Он пытается придумать, как пригласить тебя куда-нибудь, с самого начала лета.
Дженни об этом знала. Она каким-то образом это чувствовала.
– Может, я не хочу, чтобы он куда-то меня приглашал.
– Почему? Джоуи замечательный.
– Может, мне нравится другой парень. – Дженни говорила шепотом, слова срывались с ее губ, как во время скандала.
Рурк одарил ее тяжелым взглядом. Очерченный лунным светом, он казался большим и грозным.
– Не стоит. Присмотрись получше к Джоуи.
– Отлично! Спасибо за совет! – Дженни решила прикрыть боль сарказмом.
Как ни взгляни, а ситуация была безвыходной. Она не могла быть ни с одним из них так, чтобы не ранить другого. Нет, не совсем так. Рурка ничто не могло ранить. Он носил непробиваемый панцирь, закаленный годами отцовской жестокости. Он знал, как защититься. А Джоуи этому не научился даже после двух лет в армии. Милый, чувствительный Джоуи даже не старался защищаться.
– Что вас так задержало? – крикнул Джоуи. Он стоял возле складского помещения, где вечеринка была в самом разгаре.
– Ничего, – ответила Дженни и поняла, что вот-вот расплачется. Она опустила голову, пряча лицо. Если Джоуи посмотрит на нее хорошенько, то может догадаться о страстных поцелуях. – А где Нина?
– Она увезла Соннет домой. Я сказал, что мы с Рурком подкинем тебя до дома позже.
Замечательно. Нина ее бросила, и теперь ей придется провести здесь весь оставшийся вечер.
– Давайте зайдем внутрь, – пробормотал Рурк. Он тоже избегал смотреть Джоуи в глаза.
Дженни редко бывала на вечеринках в лагере «Киога». В большинстве случаев они представляли собой толкотню с криками и визгами под громкую музыку, усиленную расстроенными микрофонами. Освещение было тусклым, но каким-то образом три девушки сразу заметили Рурка и, подобравшись к нему через толчею, окружили, как фанатки рок-звезду. Дженни наблюдала за Рурком, и казалось, что он превращается абсолютно в другого человека. Со спокойной и намеренно обворожительной улыбкой Рурк легким движением скользнул рукой вокруг талии одной из девушек и направился с ней в сторону танцпола. На девушке, которую он выбрал, была короткая юбка и маечка, настолько обтягивающая, что виднелись все детали бюстгальтера.
Должно быть, вся боль и замешательство отразились на лице Дженни, потому что Джоуи коснулся ее руки и сказал:
– Пойдем на улицу.
На пути к выходу Дженни бросила взгляд через плечо, и как раз в этот момент Рурк посмотрел на нее, словно желал убедиться, что она видела, как он любезничал с девушкой. А зачем он это делал? Хотел уверить ее, что недостоин ее симпатии? Если так, то это сработало. Должно быть, Рурк теперь будет счастлив.
– Не беспокойся за Рурка, – решил поддержать ее Джоуи. – Иногда он ведет себя как придурок без всякой причины.
О, у него есть причина,подумала Дженни.
– Ему постоянно нужны девушки. Таким уж он вырос.
Дженни не сдержала улыбки. Джоуи всегда видел в людях только хорошее. Все было бы настолько проще, если бы она и Джоуи… Можно ли уговорить себя влюбиться в человека лишь на основании того, что он хороший?
Дженни старалась изо всех сил. Когда Джоуи позвонил и позвал ее в кино, она сразу же согласилась. Дженни пригласила его в свой дом, и ее сердце смягчилось, когда она увидела, как легко они поладили с бабушкой. После нескольких сердечных приступов бабушка была совсем плоха, но Джоуи не обращал на это внимания. Он не кричал бабушке, словно она была глухой (она и не была глухой), и не разговаривал с ней как со слабоумной (слабоумием бабушка тоже не страдала). Наоборот, Джоуи относился к ней с благородством и уважением, и всегда рядом с Джоуи бабушка светилась от счастья. Дженни нравилось его отношение к бабушке. Он относился к ней как к родной.
Однажды на выходные приехал Бруно Сантини. Проведя с ним время, Дженни поняла, почему Джоуи такой: он рос, окруженный любовью и пониманием. Бруно не скрывал своих чувств к сыну и гордился им. Он не стал медлить и тут же открыл свое сердце Дженни и ее бабушке.
– Вы самая красивая девушка из всех, кого мне когда-либо представлял Джоуи, – сказал Бруно.
– Пап, вообще-то Дженни – единственная девушка, которую я тебе представлял, – заметил Джоуи.
В августе, когда жара стала настолько невыносимой, что даже сверчки затихли, Джоуи повесил на крыльце двухместные качели, и они с Дженни мирно раскачивались на них в поздний час, надеясь уловить хотя бы легкий ветерок. Дженни стало казаться, что она никогда не уедет из этого дома. После смерти дедушки она все еще цеплялась за эту мечту, но потом с бабушкой случился удар. И она осталась. Она была нужна бабушке. Они приятно проводили время, живя вместе, и старались извлечь из этого все самое лучшее. Бабушка больше не могла подниматься по лестнице, и они перенесли ее спальню в кабинет на первом этаже, а весь второй этаж остался в распоряжении Дженни. Иногда она представляла, что это верхний этаж какого-то дома в Сохо, но потом слышался стрекот сверчков или вой койота, и Дженни вспоминала: она в Авалоне.
– Здесь так здорово, – сказал Джоуи, обнимая ее рукой за талию.
Дженни улыбнулась иронии происходящего.
– Читаешь мои мысли.
– Я буду так по тебе скучать, – тихо признался Джоуи.
– Ты боишься? – спросила Дженни.
– Наверное, нервничаю. Но боюсь ли? – Он улыбнулся. – Я знаю, что этот срок в армии будет сложнее, ведь теперь я рейнджер, но это меня не пугает. – Его улыбка угасла. – Но… я покидаю тебя. Вот что меня действительно пугает.
– Почему это тебя пугает?
– Потому что сейчас все так хорошо. Я не хочу перемен.
Дженни помолчала, вдохнула горячий тяжелый воздух.
– Все меняется. Мы оба это знаем.
– Но если бы мы были вместе, мы бы менялись и росли вместе. – Джоуи рассмеялся над своими словами. – Я знаю, что несу чушь. Возможно, ты уедешь в город и превратишься в совершенно другого человека.
Дженни тоже рассмеялась, несмотря на то что эти слова встревожили ее.
– Я никуда не еду. Я нужна бабушке здесь. Ты должен понимать, Джоуи, я никогда ее не оставлю.
Джоуи наклонился и коснулся губами ее лба.
– Ей повезло с тобой. И мне тоже.
В тот момент Дженни почувствовала, что ей тоже повезло. В тот вечер по небу проплывала почти полная луна. Ее серебристый свет проливался на Джоуи и освещал его лицо, которое стало для Дженни дорогим и любимым. Какой подарок – встретить подобного человека! Человека, который любит ее, ни о чем не спрашивая, и чей главный страх – это разлука с ней.
Весь конец августа Рурк наблюдал за тем, как Джоуи и Дженни становятся все ближе. Он пытался радоваться за них, но, так как у него не получалось, решил делать вид, что ему вообще безразлично. Рурк встречался с девушками из лагеря, много пил, мало спал и избегал своего лучшего друга. Лето подходило к концу. Рурк начал считать дни до того момента, когда он, Джоуи и Дженни разойдутся разными дорогами.
За неделю до Дня труда состоялся традиционный День поля. Воспитатели и работники лагеря, подначиваемые детьми, участвовали в соревнованиях. Рурк принимал участие в состязании по теннису и с легкостью победил в отборочных этапах. В финальном раунде его противником был Джоуи. Замечательно, подумал Рурк. Просто замечательно. Он будет соревноваться со своим лучшим другом. Что еще хуже, на это пришла посмотреть Дженни. Она сидела с Ниной на трибунах. Дженни пила лимонад, и даже отсюда Рурк слышал ее смех.
С первой подачи Рурк понял, чем станет этот матч. Наказанием. Каждая подача была сделана с тем, чтобы наказать Джоуи, который имел глупость стать его лучшим другом. Джоуи тоже хорошо играл в теннис, ведь они с Рурком росли вместе, и Джоуи проходил обучение вместе с Рурком, чтобы составлять ему пару в тренировках. Но Джоуи встречался с девушкой, а у Рурка не было ничего, кроме его темперамента и умения великолепно играть в теннис, которым он сейчас безжалостно пользовался. Поединок был изнурительным. Рурк гонял Джоуи по всему корту, пока не увидел, как с того ручьями течет пот, насквозь пропитывая одежду. Рурк победил Джоуи всухую в двух сетах подряд, заманил его к сетке и подал свечу. В конце они пожали друг другу руки через сетку, но Рурк на Джоуи даже не смотрел.
