Текст книги "Сокровище"

Автор книги: Сьюзен Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Я в последнее время не видел миссис Каупер.

Эмми, оторвавшись от своих поисков, переспросила,– Что?

– Я сказал, что в последнее время не встречал миссис Каупер.– Норт остановился за статуей льва и посмотрел сверху вниз на Эмми.

– Она… она уехала домой.

– В самый разгар Сезона? Я думал, что никто кроме меня не покидает Лондон в мае.

– Миссис Каупер пришла к выводу, что её состояние не позволяет ей остаться в городе.

– Надеюсь, она не больна.

– Нет, просто устала. Дома ей сразу стало лучше.

Минуя следующие ворота, Норт заметил, – Теперь вы понимаете, почему Эджинкорт Холл нравится мне больше Лондона.

Через несколько шагов они оказались во внутреннем дворе, обрамлённом с трёх сторон открытыми галереями из круглых арок, с колоннами, обвитыми плющом. С четвёртой стороны возвышался сам дом, грандиозное сооружение из кремового камня со сверкающей крышей, где освинцованные пластины находили друг на друга, наподобие рыбьей чешуи. Эмми рассматривала ряды окон, круглые башенки и элегантные резные пилястры [20]  [20]Пилястра – четырехгранная колонна, одной стороной вдающаяся в стену.


[Закрыть].

– Как красно! – Она допустила ошибку, посмотрев на него, прямо в глубокие серебристые глаза и произнесла первое, что пришло в голову: – Я никогда не видела ничего подобного!

Он снова бросил на неё странный взгляд. Она снова сказала что-то не то.

– Вы никогда не видели французских замков?– спросил он.– Где же находилась эта ваша французская школа, мисс де Винтер?

– О! Ну… вам должно быть стыдно, милорд. Я пытаюсь сказать комплимент вашему дому, а вы меня критикуете.

Эмми, не дыша, ожидала ответа. Чёрт бы побрал этого человека. Он заставлял её чувствовать себя так, будто голова у неё полна перепуганных бабочек. Он поглядел на Эмми, насупившись, но не сердито, как всегда, а смущённо. Наконец он улыбнулся и отвесил поклон.

– Вы правы. Прошу меня простить. Он обвёл рукой вокруг себя. Это итальянский сад [21]  [21]Итальянский сад – сад строгой планировки, располагающийся ступенями или террасами, где газоны и дорожки перемежаются с фигурно подрезанными кустами, создавая симметричный узор.


[Закрыть], на мой вкус он слишком строг, но мне очень нравятся галереи.

С облегчением, что очередной грубый промах сошёл с рук, Эмми оглядела двор. А потом с ужасом уставилась на дом. Она искала хоть какую-то спираль и она её нашла… или, скорее, их. Спирали были везде. Спираль была одним из элементов фриза [22]  [22]Фриз – декоративная композиция в виде горизонтальной полосы или ленты, увенчивающая или обрамляющая ту или иную часть архитектурного сооружения.


[Закрыть], отделявшего первый этаж от второго, а второй от третьего. Там снова и снова чередовались рельефные кольца, завитки, химеры и спирали. Спиралями был украшен архитрав [23]  [23]Архитрав или архитравное покрытие – в частности прямолинейная перекладина, перекрывающая промежуток между колоннами, столбами или косяками (в окнах и дверях).


[Закрыть]над главной дверью. Спирали покрывали резные колонны под архитравом, спирали красовались на небольших, богато украшенных фронтонах [24]  [24]Замкόвый камень – завершение (обычно треугольное, реже – полуциркульное) фасада здания, портика, колоннады, ограниченное двумя скатами крыши по бокам и карнизом у основания. Ф. Мог также использоваться для украшения, например над окном.


[Закрыть], высеченных над каждым окном здания. Она заметила спирали даже на замкόвых камнях [25]  [25]Фронтон – клинообразный или пирамидальный элемент кладки в вершине свода или арки. Часто выступает из плоскости арки, выделяется размерами, имеет орнаментальную или скульптурную обработку в галерее.


[Закрыть].

–  La chambre sous la spirale, – пробормотала Эмми.

– Прошу прощения?

– О, ничего, милорд.

– Вы что-то сказали о комнате. Вы устали?

– Нет, нет. Я очень интересуюсь архитектурой, хотя и знаю гораздо меньше, чем мне бы хотелось.

– Тогда позвольте мне показать вам дом.

– Это, несомненно, доставит мне удовольствие – ответила Эмми. Какая удача. Он прямо сейчас ей всё покажет и ей станет понятнее, где искать.

Норт снова предложил ей локоть. Эмми положила руку ему на рукав, и он произнёс. – Вы не припасли ни одной цитаты о домах, чтобы меня побаловать?

– Ни одна не приходит в голову. Куда мы идём?

В галерею, – сказал Норт, и увлёк её в темноту круглой арки.

Эмми тут же остановилась. – Я ничего не вижу.

– Подождите.

– Я все ещё не вижу.

Его руки легли ей на плечи, развернули её спиной к свету. – Не смотрите на свет, иначе ваши глаза никогда не привыкнут.

Часто моргая, Эмми обнаружила, что различает прямо перед собой его фигуру. До неё долетел легчайший свежий аромат его мыла. Во рту у Эмми пересохло. Она откашлялась и отвела глаза. – Что вы хотели мне показать?

– Вы и вправду любите Шекспира, мисс де Винтер?

– Да, но я не понимаю, какое это имеет отношение…

– С нашей самой первой встречи я всё время размышлял.

– Да?

– Я никогда ещё не встречал юной леди, которая могла бы цитировать Шекспира, или хотя бы испытала желание его прочесть. Вы не такая как все.

Звук его голоса жаркой дрожью пронзил ей позвоночник. Она просто обязана отодвинуться от него и взять себя в руки. Чёрт! Да что же с ней такое, почему она не может играть роль, которая раньше удавалась ей так легко?

– Думаю, нам лучше пройти в дом. Леди Оттолайн, должно быть, ждёт меня.

– Нет, не ждёт. Вот послушейте, Эмми:

Твоя ль вина, что милый образ Твой

Не позволяет мне сомкнуть ресницы

И, стоя у меня над головой

Тяжелым векам не дает закрыться. [26]   [26]Шекспир. Сонет 61. пер С.Я. Маршака.


[Закрыть]

Она всегда любила слова, любила чтение, литературу – то немногое, что могла достать – и теперь слова Вэлина перенесли её в мир, где никого не было, кроме них. Если и была на свете магия, то вот в таких словах и образах.

Вэлин коснулся её щеки, и Эмми рванулась. Развернувшись, отчего кринолин опасно скрутился, она выбежала на свет. Эмми нашла убежище за одним из мраморных львов. Она же леди. Если она об этом позабудет, то потеряет гораздо больше, чем просто шанс найти испанское золото.

Вэлин последовал за ней.

– Всё та же леди-трусишка, как я вижу.

– Я устала от путешествия больше, чем полагала, милорд. Пожалуйста, проводите меня в дом.

Обняв льва за шею, он выглянул из-за статуи и подмигнул Эмми.

– Почему вы не такая как все, мисс де Винтер?

– Я вас совершенно не понимаю.

Улыбка Вэлина исчезла, он обошёл статую. Сцепил руки за спиной и задумчиво уставился на Эмми.

– Вы можете провести кого угодно, но только не меня.

– Я не понимаю…– Он что, что-то заподозрил? Эмми похолодела.

– У вас есть тайны, мисс Эмили де Винтер, и я обязательно их раскрою.

– Как вам будет угодно, милорд.– Эмми подхватила юбки и начала подниматься по лестнице ведущей к парадным дверям Эджинкорт Холла.

Норт последовал за ней, шагая через две ступеньки, и вскоре обогнал её.– Вы нервничаете. Я вижу, как у вас на виске бьётся тоненькая жилка, и вы дышете так тяжело, будто только что участвовали в Дерби. – Он прищурившись, оглядывал её.– Я что-то нащупал, клянусь Юпитером. И это важно, судя по вашему виду. Кто бы мог подумать?– Она попыталась обойти его, но он встал у неё на пути, наклонился над нею и лениво улыбнулся.

– Что вы скрываете, мисс Эмили де Винтер?

Эмми остолбенело уставилась на него. Такое неожиданное почти полное разоблачение лишило её дара речи. Она так и стояла бы, разинув рот, как дохлая рыба, но двери за спиной Норта неожиданно распахнулись, и появилась его тётушка.

– Дорогая мисс Де Винтер, как замечательно, что вы приняли моё приглашение. Вэлин! Не смей держать эту замечательную девушку на палящем солнце. Входите же, входите!

Глава 6

Вэлин находился в Русской комнате, потому как никто никогда сюда не заходил. Он чувствовал себя виноватым. Разрешив тете Оттолайн устроить этот загородный приём, он собирался подойти к нему с надлежащим для ярмарки невест отношением. Со всей искренностью Вэлин ожидал проводить бόльшую часть своего времени с молодыми особами, которых она пригласила. Но вскоре стало очевидно, что он никогда не будет столь же важен для мисс Кингсли, как она сама. Леди Виктория так любила своих чистокровок, что он едва ли мог удостоиться её внимания, а у леди Друзиллы был интеллект прыща. Ни одна из них не подходила; тетя придёт в ярость.

Вэлин обосновался в кресле и попытался читать «Таймс»,но беспокойство не оставляло его. Это всё из-за мисс де Винтер. Она гостила в Эджинкорт Холл почти две недели, и он проводил с ней слишком много времени. Другие гости начинали судачить. Молодые особы выглядели злыми и обиженными, но Вэлина это не беспокоило. Если бы любая из них была бы более-менее сносной, то он не посчитал бы предпочтительной компанию мисс де Винтер. Это была не его вина.

Помимо этого, он всё ещё не вернул ей веер. У него было любопытное нежелание расстаться с ним и отказаться от аромата жимолости, источаемого вещицей. В довершении всего, Вэлин чувствовал себя виноватым в том, что сделал кое-что непростительное. Прежде, чем она приехала, он уже был заинтригован мисс де Винтер, и в день её прибытия его любопытство распалилось ещё сильней. Однако по прошествии же недели в её компании, Эмили де Винтер стала настоящей загадкой. Более того, он нанял частного детектива, чтобы собрать о ней сведения.

У него был злой ум; он стал подозрительным просто потому, что бедная девушка пыталась хорошо к нему относиться, восхищалась его домом и землями. Ох, и потому, что она, казалось, не знала, на какой ступеньке социальной лестницы стоят те или иные, приглашенные им из разных слоёв общества, гости. Конечно, он мог списать такое невежество на её иностранное воспитание. Он мог бы, если бы ещё одно подозрительное обстоятельство не вернулось и не стало донимать его. Вэлин все ещё не удовлетворился тем, что у неё отсутствовал даже след акцента. Проведя столько лет во Франции, у мисс де Винтер, по крайней мере, должны были быть трудности с выговором Rs.

– Ты ублюдок,– пробормотал он.– Вероятно, она потратила месяцы, пытаясь англизировать [27]  [27]Англизировать – формулировать на английском языке.


[Закрыть]свою речь.

Нет. Он не лишился разума. Были и другие казусы.

Однажды вечером, после ужина, он показывал всем оранжерею. В то время как другие восторгались тропическими растениями, он нашёл мисс де Винтер осматривающей стены дома, примыкающего к стеклянному строению. Она испугалась, увидев, как он появляется из-за старого дуба.

– Что вы делаете, мисс де Винтер?– спросил он.

Развернувшись, она глубоко вдохнула и на минуту, не отрываясь, уставилась на него.

– О, просто восхищаюсь тем, как построена оранжерея.

– Вы смогли бы лучше её рассмотреть, если бы не стояли так далеко от стены.

– Верно. – Она поспешила пройти мимо него в сад и начала внимательно изучать стеклянные панели.

Он присоединился к ней.

– В прошлом году у нас гостил Берти, и оранжерея ему очень понравилась.

– Кто?

Вэлин, нахмурив брови, взглянул на мисс де Винтер.

– Даже девушка из французского пансиона должна знать, что в Англии есть только один Берти.

– Почему?

– Потому что он – Принц Уэльский.

– О, этот Берти,– сказала она. – Мы войдем? Остальные зададутся вопросом, куда же мы пропали.

Вэлин заёрзал в кресле и позволил "Таймс" упасть себе на колени. Он мог поклясться, что она не имела ни малейшего представления, о том, что у Принца Альберта Эдварда было прозвище – Берти. Были и другие небольшие происшествия, заставившие его относиться с недоверием к изящной мисс де Винтер.

Она не поняла его, когда он упомянул о своём скоте. Все, кого он знал, поняли, что он имел в виду своих лошадей, а не крупнорогатый скот. Мисс де Винтер не поняла. Затем она пожаловалась на звонок, ежедневно звонивший в шесть часов утра. Другие молодые особы покраснели, когда мисс де Винтер заговорила об этом во время завтрака. Почему она не знала, что в звонок звонили, чтобы те женатые дамы и господа, которые провели ночь со своими возлюбленными, могли возвратиться в свои комнаты прежде, чем проснутся слуги и начнут ходить по дому? Каждая школьница знала это, даже если она и не понимала того, что происходит во время такого ночного времяпровождения.

Несколько дней назад он мимоходом упомянул, что у дальнего родственника "имелись собственные земляничные листья". Её замешательство сказало ему, что она понятия не имела, что он упомянул о части композиции герцогской короны, призванной донести, что мужчина унаследовал титул. Вот тогда он и решил узнать всё, что только возможно, о мисс Эмилии Шарлотте де Винтер, но теперь на это у него имелось оправдание. Мисс де Винтер не виновата в том, что проходила обучение во Франции. Её родители оказали ей дурную услугу, оставляя её там так долго. Бедная девочка была чужой среди равных ей по положению аристократов, и он собирался узнать, насколько смешны были его подозрения.

Он осознавал, что уступил своей недоверчивой натуре. Он ждал, что люди разочаруют его, и если они этого не делали, то он находил способ разочаровать их. Это было то, чему он научился после того, как его отец женился на леди Каролине, ставшей ему мачехой.

Вэлин закрыл глаза и не позволил уродливым воспоминаниям проникнуть в его разум. Не было времени думать о Каролине, не было времени мучиться угрызениями совести. Частный детектив прибыл, и Тистлетвэйт провожал его наверх. Вэлин выслушает, без всяких сомнений, безобидный отчёт, заплатит человеку и забудет свои глупые подозрения.

Вэлин передёрнул плечами. Он не доверял себе, подозревая в неблагородных побуждениях касательно мисс де Винтер. Он не мог заставить себя перестать думать о ней. Он слышал её голос, низкий и провокационный, когда читал корреспонденцию. Он чувствовал её аромат, когда ездил в одиночестве верхом, – этот пленительный аромат жимолости и самой Эмилии, который всегда, казалось, окутывал его, когда он был с нею. Он видел её в лице каждой женщины на своем пути или, скорее, он желал видеть только её. Он больной человек.

Испытывая к себе отвращение, Вэлин вскочил со стула, на котором сидел, и подошёл к одному из стеклянных столов-витрин, расставленных по всей комнате. Его дедушка привёз множество дорогих диковинок из своих путешествий по России. Он остановился около пьедестала, на котором стояла золотая чаша шестнадцатого века, украшенная рисунком с чернью [28]  [28]Чернь – гравировка на металле (серебре, золоте), штрихи которой заполнены чёрным металлическим сплавом.


[Закрыть]в виде цветочных завитков. Она была инкрустирована рубинами, изумрудами и сапфирами; его пальцы пробежались по оправе. Старинное золото напомнило ему о ярких прядках волос Эмилии.

– Прекрати. Она здесь меньше трёх недель, а ты ведёшь себя как сумасшедший.

Его взгляд блуждал по ковшу– русскому черпаку шестнадцатого столетия, находившемуся в одной из витрин. Серебряный, с высокой удлинённой ручкой, напоминающий своими формами широкую лодку, со львами и грифонами, выгравированными на его поверхности. По краю ковш украшал жемчуг. Он сосредоточился на кубке рядом с ковшом. Он всегда нравился ему, кубок имел крышку и был украшен рельефным лиственным узором. На нём была надпись, которую его дедушка перевёл как: «Настоящая любовь походит на этот золотой сосуд. Он никогда не разобьётся, а если и согнётся, то его всегда можно исправить».

– Любовь,– прошептал Вэлин. – Сначала ты должен стать достойным любви человеком, прежде, чем твою любовь смогут согнуть или исправить.

Стук заставил Вэлина поспешить к его стулу. Он сел и взял "Таймс". Тистлетвэйт вошёл в комнату в сопровождении незнакомца.

– Мистер Милдмэй, милорд.

Вэлин нанял Рональда Милдмэйя по рекомендации друга и до этого с ним не встречался. Он был удивлён, и на него произвело впечатление то, что Милдмэй был одет как джентльмен: хорошо скроенное пальто, шёлковый галстук и ботинки, очевидно сделанные на Бонд Стрит. Частный детектив был строг и немного печален, будто сердобольный родитель, взирающий на шаловливого ребёнка. Он был небольшого роста, со скошенными плечами, тонкими тёмными волосами и носом, напоминающим формой русский ковш из витрины.

После того, как все представления завершились, Милдмэй незамедлительно начал доклад.

– Ваша Светлость понимает, что я нуждался в большем количестве времени. Мой доклад весьма поверхностен.

– Продолжайте. Вы ничего не нашли, не так ли? Ну, я и не ожидал многого. Глупая прихоть с мой стороны…

– О, нет, милорд. Я нашёл кое-что, или скорее это – то, чего я не находил, что и вызывает подозрения.

Вэлин похолодел. Он опустил газету и встал.

– Выкладывайте. Что вы нашли?

Милдмэй открыл папку с бумагами, которую принёс и разложил их перед собой.

– Из тех справок, что я наводил, стало понятно, милорд, что женщины по имени мисс Эмили Шарлотта де Винтер не существует.

– Де Винтеры есть в Дебретте. У меня старое издание, и поэтому я считал…

– Ни в одной ветви семьи нет дочери по имени Эмилия Шарлотта, нет даже леди подходящего возраста,– сказал Милдмэй печально. Он вздохнул.– Поскольку вы дали чёткие указания, мои агенты боялись раскрывать цель поисков и расспрашивать в домах тех семей, у которых она гостила. Однако мы уверены, что никто никогда не встречал мисс де Винтер ранее, чем несколько недель назад. Её единственная связь с Обществом – достопочтенная мисс Агнес Каупер, которую мы тоже не смогли найти.

– Я говорил вам, что она в Нортумберленде.

– Её не было там, где мы её искали, милорд. Да и такую пожилую леди, как она, не составило бы большого труда обнаружить.

Милдмэй закрыл папку с бумагами.

– Подробности наскучат вам, милорд, но я могу подвести итог, сказав, что я не смог найти торговцев, которые бы могли засвидетельствовать присутствие мисс де Винтер в Лондоне дольше упомянутых мною недель. Респектабельная леди её положения имела бы дело с, по крайней мере, несколькими поставщиками тонких кружев, корсетов, дорогих тканей и головных уборов. Никакие кузнецы, ливрейные слуги или агентства по найму слуг не имели с ней никаких отношений.

– И что это значит?– спросил Вэлин.

Милдмэй прошёлся взглядом по русскому золоту.

– Это значит, милорд, что, вероятно, рассматриваемая леди – самозванка, авантюристка с благородными манерами, собирающаяся ограбить вас или…

– Или что? – рявкнул Вэлин.

– Или у неё есть более грандиозные планы. – Милдмэй, сочувствуя, покачал головой. – Планы на сердце и руку Вашей Светлости.

Вэлин, отвернувшись от детектива, уставился невидящим взглядом на золотую чашу.

– Моё сердце и руку?– повторил он чуть слышно.

– Прошу простить меня, но поскольку она пробыла здесь достаточно длительное время, это кажется наиболее вероятным. – Милдмэй поместил документы на одну из витрин. – Простой грабеж потребовал бы лишь короткого пребывания, во время которого она могла бы узнать о местонахождении нужных ей предметов. Затем она бы уехала и отправила бы подельников произвести настоящий грабёж.

– Так вот как это делается,– сказал Вэлин без толики интереса.

– Чаще всего, милорд, но в данном случае…

– Благодарю вас, Милдмэй. У Тистлетвэйт есть для вас чек. Если мне потребуется ещё что-нибудь, я извещу вас.

Милдмэй был проницательным человеком, знавшим, когда надо стать невидимым, что он и сделал.

Вэлин услышал, как закрылась дверь, и, как слепой, подошёл к окну. Оно выходило на висячие сады позади дома, разбитые ещё в восемнадцатом столетии.

У него были подозрения, и всё же столкнувшись с правдой, он испытал шок. Она была самозванкой. Вероятно, она родилась в приличной семье, у которой начались трудные времена. Несомненно, Эмилия, или как её там, была образованной и обучена вести себя как леди. Несомненно, она была умна, более чем умна. Она была замечательной. Вэлин впился взглядом в документы, которые оставил Милдмэй. Она заставила его тосковать по себе как щенка, будь она проклята.

Она охотилась за его сердцем и рукой? Она, как и все остальные, интересовалась лишь его титулом и богатством? О, Боже, у неё не было никаких принципов. Она закрутила его кишки вокруг своего веера из слоновой кости.

Вэлин ругался, ходя кругами и понося Эмили.

– Проклятая лгунья! Порочное, лживое существо. Я возьму её за ухо и вышвырну прочь, клянусь. О, Боже, если бы только было возможно поднять руку на женщину.

– Вэлин!

Он вздрогнул от крика похожего на визг сумасшедшего попугая. Дверь распахнулась, и тётя Оттолайн влетела в волнах абрикосового шёлка с жёлтыми бантами.

Вэлин искоса посмотрел на чрезмерно пёстрое одеяние, опустил руки в карманы и проворчал:

– Да, тётя. В настоящее время я чрезвычайно занят. Я должен встретиться с мисс де Винтер. Мы собирались прокатиться неподалёку от парка.

– Только после того, как я обменяюсь с тобой парой слов.

– Только парой?

– Не дерзи, Вэлин. Я таскала тебя за уши, ещё когда ты был мальчишкой, и могу сделать это снова.

Затаив дыхание и покраснев от волнения, Оттолайн плюхнулась на стул, расправила свои широченные юбки и обратила свой сверкающий взгляд на Вэлина.

– Это ты обратился ко мне, Вэлин. Несколько месяцев назад ты сдался мне на милость и попросил помочь найти тебе подходящую пару, чтобы спасти Эджинкорт Холл от мародёрств Актона. Сейчас же ты ведёшь себя так, будто это я преследую тебя, когда я прилагаю все усилия, чтобы помочь тебе.

– Мне жаль, тётя.

– У меня будет воспаление мозга, если ты не исправишь своё поведение.

Пребывая в своей озабоченности, он почти не слушал её.

– Я исправлюсь, тётя.

– Хорошо. – Оттолайн пригладила свой кружевной головной убор и положила руки на колени. – А теперь, скажи кто это: мисс Кингсли, леди Друзилла, или леди Виктория?

– Ни одна из них меня не интересует, – сказал Вэлин рассеянно. Затем вскочил от высокого, похожего на гусиный, вопля, отразившегося эхом от стен.

– Вэлин!

Оттолайн откинулась на спинку стула, бессвязно что-то бормоча и издавая стоны. Обеспокоенный цветом её лица, Вэлин помчался к ней, нашел флакончик с нюхательной солью и поднёс к её носу.

– Тётя, не переживай так. Я не виноват в этом. Ни одна из этих девушек не подходит для меня.

– Никто никогда не подойдёт!– Оттолайн вдохнула и начала из стороны в сторону мотать головой. Она сильно покраснела и часто задышала. – Я уничтожена. Никто не знает о том, что мне приходится терпеть. О, моё сердце, оно так неровно бьётся, а моя голова раскалывается. Ох, ох!

Когда лицо его тётушки стало темно-красным, Вэлин схватил газету и начал обмахивать ею Оттолайн.

– Мне вызвать доктора? Правда, тётя, ты плохо выглядишь.

– Я буду опозорена. Все в Обществе знают, что я взялась устраивать твой брак. Семьи девушек, которых ты отверг, возненавидят меня, а все остальные будут смеяться надо мной.

Оттолайн начала искать свой носовой платок. Вэлин нашел его, отдал ей, и она приложила его к носу.

– Я знаю, что ты думаешь обо мне, племянник. Ты считаешь, что я смешная старуха, и возможно так оно и есть. Но я люблю тебя, и пыталась помочь тебе.

Теперь была очередь Вэлина покраснеть. Всё это время он думал только о своих собственных трудностях, заставляя тётю страдать из-за её добросердечных попыток помочь ему.

– Я – свинья, тётушка. Ты простишь меня?

Лицо Оттолайн немного просветлело.

– Племянник, я, правда, не могу продолжать это страдание. – Она коснулась его, и он почувствовал, насколько холодна была её рука. – Тебе не нравится ни одна из девушек, которых я пригласила?

Качая головой, Вэлин почувствовал укол вины, когда глаза его тёти заполнились слезами. Он почувствовал себя ещё хуже, когда она начала рыдать. Это было похоже не на театральный рёв испорченной женщины, а на искренний плач леди, которая потерпела поражение.

– Не плачь, тётя. – О Боже, он был монстром. – Я обещаю, что выберу кого-нибудь в следующей группе, которую ты представишь мне.

Это только вызвало вопли и новые слёзы. Не зная, как её успокоить, Вэлин начал искать флакон с солью. Флакон оказался на ковре, и когда Вэлин поднял его, его взгляд упал на бумаги, изобличающие Эмилию де Винтер. В его голове созрел план, и Вэлин незамедлительно принялся за просчёт его последствий. Он притворится, что помолвлен. Тогда тётя будет удовлетворена, и он сможет начать искать невесту без помех и без пристального внимания Общества. Он будет глупцом, если не воспользуется этой возможностью.

– Пожалуйста, тётя, не расстраивайся. Я… я собирался подождать, пока не уладил бы всё, но так как ты столь обеспокоена, я расскажу тебе. Я собираюсь жениться на Эмилии де Винтер.

Хлюпанье Оттолайн резко прекратилось. Она моргнула мокрыми от слёз глазами, уставившись на него.

– Мисс де Винтер? Ты сошёл с ума? Она почти иностранка, и мы едва её знаем.

– Я едва знаю всех девушек, которых ты подобрала… на которых попросила обратить внимание.

– Но, Вэлин, есть очень много других, более подходящих молодых особ.

– Только что, тётя, ты расстраивалась от того, что я не принял решение. Ну, вот – я решил, и дело с концом.

Оттолайн села и фыркнула.

– Я тебе не верю.

– Что? Почему не веришь?

– Эмилия презентабельна, но далеко не такая красавица, что нужна тебе для женитьбы, и у неё нет связей. Почему бы тебе обращать на неё внимание?

– Почему?– на ум Вэлина на мгновение нашло затмение. Он не предполагал, что она не поверит ему. – Почему…э-э, потому что мы любим, глубоко и неистово любим друг друга.

Оттолайн, нахмурившись, посмотрела на него.

– Ты ведёшь себя не как влюблённый человек.

– Я скрывал это.

– Почему?

– Хотел сначала убедиться.

Тётя склонилась к нему и опустила на его руку свою.

– Ты в самом деле уверен, племянник? Мне не хотелось бы, чтобы ты неудачно женился из прихоти.

– Я уверен,– сказал Вэлин. – Я влюблён, как Ромео, Отелло, Король Артур.

– Вэлин, все эти люди умерли, и, так или иначе, они не настоящие.

– Я знаю, что делаю. Не сомневайся в этом.

– Остальные члены семьи не одобрят это.

– Меня это не волнует.

Обмахивая своё лицо носовым платком, Оттолайн встала.

– Я знаю, что тебя не беспокоит это, Вэлин. Но если ты выбрал не ту девушку, то вскоре это изменится и очень сильно.