Текст книги "Сокровище"
Автор книги: Сьюзен Робинсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
– Цивилизованные люди стучат и спрашивают разрешения, чёртов дурак.
Ноги Вэлина, казалось, двигались сами по себе, он понял, что приближается к Эмми, когда она сделала шаг назад.
– Я забыл, – произнёс он. Казалось, Вэлин не мог оторвать взгляда от её оголённых плеч или отогнать воспоминания о её обнажённом теле.
Эмми отпихнула отрез полуночного синего шёлка со своего пути, пока отодвигалась подальше от мужчины.
– Какой джентльмен забудет наипростейшие правила этикета?
– Какая леди раздевается посреди дня? – только сотая часть его разума услышала её ответ. Остальное горело в огне.
– Леди, которая устала ждать свой завтрак и хочет принять ванну после пыльного путешествия, вот какая. – Эмми врезалась в комод, стоящий позади неё, и стала продвигаться вдоль него. – Стой, где стоишь, Вэлин Норт.
Вэлин неторопливо остановился перед девушкой и прошептал:
– Знаешь, ты самая прекрасная женщина из всех встреченных мною?
Это остановило её. Она взмахнула ресницами и переспросила:
– Я? Но ты видел множество женщин. Я не такая хорошенькая, как мисс Кингсли. Я знаю это.
– Совершенство мисс Кингсли раздражает. Она как птифур [50] [50]Птифур (фр. petits fours) – ассорти из разного маленького печенья (или пирожного), которое чаще готовится из одинакового теста, но отличается оформлением и добавками. Чаще птифур готовят из бисквитного и песочного теста, наполняя разными начинками и украшая кремом или глазурью.
[Закрыть]– каждая маленькая завитушка глазури застыла на своём месте. Она ранит мои глаза своей безупречностью. – Вэлин остановился на расстоянии вытянутой руки. – Ты реальная, Эмми. Я люблю твой нос, твои пальчики на руках и ногах, особенно мизинец, немного развёрнутый в сторону. Я люблю, когда твои ушки розовеют от моих поцелуев. Я люблю небольшой шрам на твоём левом запястье.
Эмми крепко вцепилась в свои юбки.
– Я получила его ещё в детстве, когда пыталась украсть шнурок в магазине. Владелец гнался за мной с ножницами в руках.
Вэлин медленно поднял руку и прикоснулся к локону на её плече.
– Я люблю, когда твои волосы пытаются выбиться из тех изысканных причёсок, которые ты придумываешь. – Он наклонился и поцеловал завиток, затем повернулся и увидел, что она пристально на него смотрит, а её лицо всего в нескольких сантиметрах от его лица. – Я люблю всё в твоей внешности, Эмми.
Святый Боже, она всё ещё ему нравится. Он даже любит её – лживую и жестокосердную. Вэлин закрыл глаза, желая справиться с чувствами, которые, как он знал, не мог контролировать, затем снова посмотрел на Эмми и растворился в её взгляде.
– О, Эмми, мне так жаль.
– Мне тоже.
Вэлин целовал её, его губы слились с её губами, словно составляя одно целое. Он пылал в огне, когда обхватил руками её тело, юбки и всё остальное, болезненная волна возбуждения обрушилась на него. Он был в отчаянии. Вэлин поднял девушку на руки и практически побежал к кровати. Лихорадочная борьба с одеждой – и через минуту он погрузился в девушку. Вэлин чувствовал, как Эмми вонзает ногти в его ягодицы, когда он задвигался, слышал её вздохи и позволил пламени охватить его.
Глава 15
Эмми услышала, как Вэлин выкрикнул её имя, но, заблудившись в собственном царстве грешного удовольствия и с трудом дыша, была не в силах ответить. Когда же он упал рядом с ней в клубке из юбок цвета индиго и своих собственных одежд, она, развалившись на громадной кровати, постаралась восстановить дыхание. Её глаза распахнулись от удивления, когда Вэлин перекатившись на бок, уставился на неё со смущённым выражением на лице.
– Я всё ещё не имею понятия, кто ты.
– Кажется, это уже не имеет большого значения.
– Да, кажется, – с усмешкой ответил он.
Эмми улыбнулась в ответ, но прежде чем успела сказать что-либо ещё, кто-то забарабанил в двери. Они вздрогнули.
Вэлин, выбравшись из постели, побежал к двери. – Я её не запер!
Пока он разговаривал с кем-то на площадке и закрывал двери, Эмми успела натянуть сорочку.
Затем повернулась к нему спиной, чтобы Вэлин помог застегнуть ей корсаж. – Кто это был?
– Человек, за которым я посылал. Он служил под моим началом на войне, и я знаю, что могу доверить ему наблюдение за тобой.
Девушка быстро развернулась, прижимая к своему телу широкие юбки, и сердито посмотрела на него.
– Ты хочешь сказать, что приставил ко мне надзирателя?
– Нет, просто кое-кого, кто бы следил, чтобы ты не попала в неприятности.
– Чертова дерьмовая морда, ты запер меня в этой солонке с крышкой!
– В чём?
– В тюремной камере, ты дьявольское отродье. Ты же сказал, что сожалеешь.
Вэлин сморщил лоб. – Я подразумевал, что мне жаль, что ты была воровкой и лгала мне, и что ты…
– Замолчи! – Пока Эмми рассматривала Вэлина, словно он был куском тухлого мяса, с её лица постепенно сходили все краски. Она находилась на краю катастрофы, осознавая, что была введена в заблуждение насчет их примирения. – Ты сказал, что сожалеешь, только для того, чтобы затащить меня в постель.
Вэлин расправил плечи, – Я никогда бы этого не сделал.
– Ей-богу, ты только что это сделал.
– Ты сказала, что тоже сожалеешь.
Эмми застегнула последнюю пуговицу на юбке и, схватив ботинок Вэлина, кинула в него. Вэлин, пытаясь надеть другой ботинок на ногу, запрыгал к двери. Ботинок, запущенный Эмми ударился об дверь и соскользнул на пол.
– Я имела в виду, что сожалею, что ты тоже обманул меня, – сказала Эмми, чей характер был горячее парового котла. – Сожалею, что ты такой трус и бежишь только от мысли быть связанным с такой как я. Я сожалею, да. Жаль, что, занимаясь со мной любовью, ты всё это время планировал держать меня взаперти как закоренелую преступницу. Чума и смерть на тебя, Вэлин Норт.
Схватив с ближайшего столика свечу, девушка швырнула ею в него. Вэлин успел пригнуться, и снаряд ударился о стену рядом с дверью. Разочарованная, Эмми, тяжело дыша, пристальным взглядом окинула комнату в поисках оружия. Подлетев к одному из своих чемоданов, она нашла пару, сделанных из мягкой лайки, ботинок для прогулок и одним из них кинула в него. Он ударил его по плечу.
– Я покажу тебе, как проделывать со мной такие фокусы.
Она бросилась к Вэлину, но он, схватив свой второй ботинок, рванул через дверь. Прежде чем она достигла её, он успел её захлопнуть. Заколотив по двери, Эмми прокричала ему.
– Проклятый подлый трус, вернись и посмотри мне в глаза.
Из-за двери раздался голос Вэлина. – Успокойся, Эмми.
– Я не швабра, которую ты можешь…
– Не, кто?
– Не проститутка, ты, тупица. – Эмми стукнула по двери. – Покажись, ты проклятый лживый, хитрый, коварный, подлый… – У Эмми перехватило дыхание.
– Сожалею, Эмми. Я вернусь, когда ты немного успокоишься.
– С меня достаточно твоих извинений. Сейчас же вернись, чтобы я смогла поколотить тебя, – резко сказала Эмми.
Она приложила ухо к двери, но этим только заглушила все звуки. Отступив, Эмми ударила по ней ногой и взвизгнула, когда боль пронзила её необутые пальцы. Опустившись на пол, она обхватила ногу рукой и прокляла тот день, когда родился Вэлин. Сердито посмотрев на оставшийся в руке ботинок из лайки, девушка отбросила его в сторону. Подтянув колени к груди, она обхватила их руками и когда из глаз полились слезы – опустила на них голову. Она слышала, как хлопнула дверь, раздалось лошадиное ржание, и затем звуки отъезда Вэлина.
Эмми погрузилась в страдания. Она снова позволила желаниям одержать верх над рассудком. Почему она была такой глупой – предположила, что Вэлин раскаялся в том, что оттолкнул её? Потому что хотела, чтобы он влюбился в неё, как она в него, желала этого так сильно, что и вообразила чувства, которых вовсе не было.
Если бы только она не была раздетой, когда Вэлин вошёл в комнату. После его отъезда, часть времени ушла на поиски способа сбежать. Последние же полчаса она провела на самом солнцепёке: торчала в окне, ища место, куда лучше прикрепить веревку. Эмми решила быстренько помыться… какой злой рок?!… и решить, как лучше сбежать: спуститься на землю или подняться на крышу.
Она также слаба, как и её мать. Простонав, Эмми перебралась с пола на ступеньку перед кроватью. Если судьба будет играть с ней в том же духе, то в итоге она может остаться с ребёнком. А значит, придётся изображать из себя вдову и перебраться в более приличную часть Лондона. Но она не могла себе этого позволить наряду с другими расходами.
– Ребёнок! – Эмми опустилась на краешек кровати и уставилась в никуда.
Спустя несколько минут она слегка улыбнулась. Ребенок Вэлина. Но затем её рот сжался в узкую линию. Какую жизнь она сможет дать ребенку? Она должна будет бросить свой единственный способ заработка, чтобы стать респектабельной матерью. Как она будет обеспечивать себя и свою семью?
– Нет, – пробормотала она. – Ребёнка не будет.
А если такое всё же случиться, она просто украдет побольше дорогих вещиц, прежде чем дитя появится на свет.
Её руки дрожали. Эмми взглянула на них; не время терять голову. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула.
– Займись делом.
Встав с кровати, Эмми подошла к сундуку, в котором хранились её шляпы, туфли и украшения. Открыла его, затем оглянулась на дверь. Интересно, есть ли кто снаружи? Недолго думая, Эмми перетащила через всю комнату скамейку и подпёрла ею дверь. Вернувшись к сундуку, она вытащила несколько ящиков. Затем её рука скользнула внутрь и отодвинула заднюю панель, открывающую потайное отделение. Пальцы девушки коснулись защёлки, и ящики отодвинулись в сторону, открывая сумку с инструментами. Распахнув её, она проверила содержимое – верёвку, крюк, молоток и другие принадлежности, которыми пользовалась в поисках проклятых сокровищ.
Верёвка, возможно, не достанет до земли, но проверить было нельзя. Среди дня кто угодно мог это увидеть. Если Вэлин отберёт у неё верёвку… нет, ей нельзя совершать такую ошибку. Ей необходимо уйти от Вэлина прежде, чем она навсегда погибнет в своей собственной слабости.
После полуночи, но перед закатом луны, Эмми снова высунулась из окна. Она решила, что верёвка недостаточно длинна, чтобы она смогла спрыгнуть на землю. Ей придётся прикрепить крюк и забросить его на крышу. К счастью, стена у башни была зубчатой. Всё, что ей следует сделать, это достаточно сильно бросить крюк, чтобы он достиг амбразуры. Как только он зацепится, она сможет взобраться наверх, а затем осторожно прокрасться вниз мимо спящего охранника.
Для Эмми явилось неожиданностью, что её тюремщик, по имени Ярлет, спал очень крепко. Он не был пьян, но храпел так громко, задремав на соломенном тюфяке прямо под её дверью, что даже распугал воронов, свивших на крыше гнездо. Тем не менее, она не хотела подвергать сомнению этот подарок судьбы.
Нижняя юбка девушки была набита всем необходимым для побега, включая деньги, которые она всегда держала в одном из карманов. Она бы сняла гибкий обруч, но без него её юбка будет слишком длинной. Поэтому она просто подвяжет его и вернёт на место, когда доберется до Грин Райзинга – городка с ближайшей железнодорожной станцией.
Периодически она оглядывала окружающую местность, на случай если Вэлин решит нанести ещё один неожиданный визит. Наконец выбрав подходящее для броска место, Эмми вдруг нырнула внутрь. Какое счастье, что она решила напоследок окинуть взглядом окрестности и заметила мужчину, подъезжающего к башне. Ругаясь, она захлопнула деревянные ставни и заметалась по комнате, пряча свидетельства своей активной деятельности.
Она сидела на сундуке в изножье кровати, когда в замке повернулся ключ, и дверь беззвучно распахнулась. Эмми была ошеломлена, увидев Актона Норта, который юркнул в комнату и осторожно закрыл дверь. Девушка встала, сложила руки, всем своим видом выражая холодность.
– Что вы здесь делаете? – шёпотом спросила она.
Актон также тихо ответил. – Я беспокоился, поэтому пришёл повидать вас.
– Я, конечно, воровка, но не дура. Вы беспокоились не обо мне.
– Естественно, нет. – Актон подошел к ней, держа в одной руке перчатки для верховой езды, а в другой кнут. – Я волнуюсь насчёт Вэлина. Таким расстроенным я его никогда ещё не видел, а тётя Оттолайн слегла. Она никогда не ложилась в постель, несмотря на свои нескончаемые жалобы. После этого фиаско она действительно заболела.
– Я сожалею, но Вэлин…
Голос Актона зазвучал громче. – Я не хочу спорить! – прикусив губу, он уставился на закрытую дверь. Когда снова раздался храп Ярлета, он продолжил. – В любом случае, я забочусь о Вэлине.
Эмми, наблюдая за растерянным поведением Актона, всё больше уверялась в этом. Его руки сжимали перчатки, а в его глазах виднелась боль и печаль.
– Я не хотела, чтобы всё так повернулось, – сказала она.
– Я осознал это только сейчас. Я беспокоился только о своих интересах, но теперь понимаю, как ужасно себя чувствует Вэлин. Он не ест и не знает покоя. Для него это мука. Поэтому, думаю, что вам лучше уехать. Тотчас же.
Одарив Актона оценивающим взглядом, Эмми выждала некоторое время, прежде чем ответить. – Вы позволяете мне уйти?
– Да. Я привёл запасную лошадь. Она в лесу. И, чтобы быть уверенным, что вы исчезните, я принёс шкатулку с драгоценностями. Сокровище здесь не всё, но их достаточно, чтобы вам припеваючи прожить до конца своих дней.
– О, конечно. Это поддержит меня, пока Вэлин не натравит на мой след полицию.
Актон покачал головой. – Не волнуйтесь. Сокровища его мало заботят, и он не будет гоняться за ним или за вами. За этим последовала бы огласка, чего тётя Оттолайн боится больше всего. Он скорее забудет вас и сокровища, чем рискнёт её здоровьем.
Эмми колебалась. В её жизни было полно таких шансов. Она привыкла идти на компромисс со своей честью, честностью, характером в попытке выжить. Сокровище обеспечит будущее Франта, Фиби и Черенка. Отбирать у Вэлина сокровище ей не нравилось, но и добродетельных колебаний позволить себе не могла. Угрызения совести были для тех, кто может накормить своих детей и держать их подальше от Лондонских трущоб.
В любом случае, Вэлин уже довольно очевидно. проявил своё презрение к ней. Он желал её и одновременно ненавидел, и она больше не сможет находиться рядом с ним, зная, как он к ней относится.
– Прекрасно. Подождите, пока я соберусь.
Со вздохом облегчения Актон подчинился. Эмми собрала саквояж, благословляя удачу, что не успела снять кринолин, прежде чем появился Актон. Она натянула плащ и капор и присоединилась к нему. Актон открыл дверь. Жестом пригласив следовать за ним, он провёл её мимо Ярлета, вывел из крепости и сопроводил до леса. Там её ждала кобыла, на которой она приехала в Эджинкорт Холл. Шкатулка Бофора была завёрнута в парусину и уложена в седельную сумку.
Актон держал поводья, пока Эмми садилась на лошадь, а затем вручил ей конверт.
– Здесь билет. Он на утренний поезд до Лондона. Уверен, вы справитесь сами, как только окажетесь там.
– Спасибо. – Эмми положила конверт в карман своего плаща.
– Не благодарите меня, я поступаю так ради брата.
– Я знаю, каково это, – мягко сказала она, – стараться ради других людей.
– Для меня это новый опыт, но, похоже, он мне нравится. И кстати, Вэлин отправил ваших друзей через Канал во Францию. Вы найдёте их в Кале.
– Я верну их. Прощайте, Актон. Никогда не думала, что вы будете тем, кто поможет мне.
– Так же как и я, мисс де Винтер.
Пустив кобылу быстрым шагом, Эмми направила лошадь по дороге, которая выведёт её к Грин Райзинг. Смотрел ли Актон ей вслед, она не знала, потому что ни разу не оглянулась, ни на него, ни в сторону Эджинкорт Холла и Вэлина Норта.
Глава 16
Утром, после того, как он занимался любовью с Эмми в Хартвелл Кип, Вэлин сидел в небольшой комнате для завтрака и пытался есть. Всякий раз, когда он бросал взгляд на ветчину, яйца или кексы на буфете, ему становилось нехорошо, поэтому он уставился сквозь открытые французские двери на висячие сады, холмистую зелёную лужайку, декоративное озеро. Потом попытался выпить налитый для него чай. Желудок не взбунтовался, и он сделал ещё глоточек, прежде чем мысли об Эмми не вернулись подобно мошкаре, кусая его и вызывая душевные муки, которые угрожали стать его постоянными спутниками.
Он сделал ещё одну попытку отвлечься, взирая на картину над буфетом с изображением Трафальгарской битвы [51] [51]Трафальга́рское сраже́ние (англ. Battle of Trafalgar) – историческое морское сражение между английскими и франко-испанскими морскими силами. Произошло 21 октября 1805 года у мыса Трафальгар на Атлантическом побережье Испании около города Кадис.
[Закрыть]. Странный выбор для комнаты, в которой аппетит был предметом первой необходимости. Художник изобразил объятые пламенем корабли и фонтаны воды, вызванные взрывами. Отвернувшись от батальной сцены, Вэлин позволил своему взгляду упасть на обрамлённый рамкой рисунок дворца Нонсач [52] [52]Дворец Нонсач (Nonesuch Palace) – дворец, построенный Генрихом VIII, являлся резиденцией Тюдоров. просуществовал с 1538 по 1682 гг.
[Закрыть], затем на портрет одного из Бофоров – девочки в строгом платье из дамасской [53] [53]Дамасская ткань – узорчатая шелковая материя, одно– или двуличневая, на гладком грунте которой вытканы узоры, цветы и пр.
[Закрыть]ткани с юбкой на фижмах [54] [54]Фижмы (нем.) – юбка на каркасе, появилась в Англии в 1711 г.; прямо в платье вшивались пластины китового уса или ивовые прутья. В 40-х гг. в Англии появились овальные фижмы, их стали надевать под нижнюю юбку, причем они были сделаны на шарнирах, чтобы их можно было свободно поднимать. Существовали до 80-х гг. 19 в., на смену им пришел кринолин.
[Закрыть] и во французском чепце [55] [55]Арселе́ (фр. arcelet) – женский головной убор 1510-1600 гг. В Англии арселе получил название френч худ. Основу головного убора составлял плотный чепец: он открывал лоб и волосы, расчёсанные на прямой пробор. Далее следовал металлический каркас, надеваемый на этот чепец, а дополнял сооружение кусок чёрной ткани (как правило, бархата), который крепился к каркасу и свободно ниспадал на плечи и спину. Причём носить такой головной убор могли только женщины благородного происхождения.
[Закрыть]эпохи Тюдоров. Прямоугольный вырез на лифе, подрукавники, замысловато отделанные золотой нитью, и сдержанное выражение лица – всё напоминало ему о картине, которую, по словам Эмми, она украла из его лондонского дома.
Эмми… Он заставлял себя держаться от неё подальше. Она не поверила, что причиной их краткого сближения стало недоразумение. Она думала, что он умышленно, обманом заставил её заняться с ним любовью. Вчера ночью мысли о ней не давали ему уснуть, и он кое-что понял в эти медленно тянущиеся ночные часы. Он старался держаться за неё, пока не обнаружил, что она пытается обокрасть его. Потому что, даже осознав её предательство, ему невыносимо было думать о том, чтобы расстаться с ней.
Несмотря на боль, он был не в силах отпустить её и, чтобы удержать, цеплялся за любой предлог. Нечто первобытное пробудилось в нём и вынуждало не дать ей уйти – любой ценой держаться за неё. Все остальные мотивы – месть, правосудие, репутация семьи, даже здоровье бедной тётушки Оттолайн – меркли в сравнении с этой простейшей потребностью держать её и обладать ею. Прошлой ночью он, наконец, признал тщетность попыток заставить Эмми остаться с ним, попыток обладать кем-то, кто не хочет, чтобы им обладали. Он, как никто другой, должен был это понимать. Разве не восстал он несколько лет назад против такого обладания? И если бы она знала о нём правду, вероятно, отшатнулась бы. Он скорее предпочтёт никогда больше не встречаться с ней, чем видеть её милое личико, когда она обнаружит, какой тяжкий груз он вынужден нести. Может, и у неё есть свои секреты, но они, пожалуй, ничто в сравнении с его тайнами.
Выйдя из-за стола, Вэлин подошёл к открытым дверям, постоял, обдуваемый ветерком, и окинул взором пейзаж. Солнце мягко припекало сквозь лёгкий туман и серебрило росу на тёмно-красных лепестках розы. Как мир мог быть настолько прекрасным, когда у него такое скверное настроение?
Он должен позволить Эмми уйти. Она, наверняка, заберет с собой лучшую частичку его души и всё сердце целиком. Он не думал, что ему хватит сил пережить это.
Да и как ему вынести уход человека, который наполнил его жизнь? Вэлин печально покачал головой. Эмми была очаровательна, даже метая в него словесные копья, как, например, вчера.
Я имела в виду, что сожалею, что ты тоже обманул меня. Сожалею, что ты такой трус и бежишь только от мысли быть связанным с такой как я.
Когда слова пронеслись в его голове, Вэлин ухватился за оконную раму и сжимал её до тех пор, пока не побелели суставы пальцев.
– Чёртов нескончаемый ад.
Она всё время твердила ему, а он не слушал. Она хотела сказать ему, как сожалеет, что обманула его. Хотела помириться. Так как он ей нравился. Но он не слушал, он предпочёл оставить её там, а не прояснить их разногласия.
– Осёл.
Вэлин прислонил голову к окну, клеймя себя за глупость. Пожалуй, его нрав и тупость разрушили привязанность Эмми к нему.
Позади него кто-то вошёл в комнату. Вэлин глянул через плечо и увидел зевающего и потягивающегося Актона.
– Ей-богу, мне следовало остаться в постели.
Не изменившись в лице, Вэлин вернулся к изучению пейзажа.
– Тебя не было дома после двух. Удивительно, что ты поднялся до ленча.
– Уже так поздно? – Актон налил себе чай и сел, как только лакей поставил перед ним тарелку с едой. Он отпустил лакея.
– Сейчас почти одиннадцать, – начал заводиться Вэлин. – Ты снова взялся за старое.
– Не так рьяно, как обычно. У меня лишь лёгкое похмелье. Я ездил к старику Паффи Тимсону на карточный вечерок.
– Говорил тебе не…
Актон предостерегающе поднял руку.
– Не горячись, старина. Я выиграл, и, сытый по горло твоими жалобами, на сей раз сделал ставку, которая была мне по карману, – подняв вверх вилку, он улыбнулся. – Я решил, что единственный способ избежать твоего нагоняя – умерить свои развлечения.
– Хорошо.
– Кроме того, фиаско с мисс де Винтер заставило поволноваться о тебе, – Актон взглянул на нетронутую тарелку Вэлина. – Неважно выглядишь.
В дверях возник Кортленд.
– Согласен. Выглядишь ужасно, Вэлин. Копчёной рыбки не осталось? Я до пяти часов пытался найти упоминания о старых сокровищах Бофора в семейном архиве.
– К чёрту сокровища, – произнес Актон. Он поднялся, подошёл к Вэлину и положил на руку брата свою. – Послушай, старина. Ты теряешь вес. Ты бледен и печален. Я ошибся на счёт передачи властям нашей маленькой шайки воров, но и ты был неправ. Ты должен освободить мисс де Винтер и отослать её прочь.
Кортленд наложил в тарелку копчёной рыбы.
– Согласен, дружище. Я постоянно твержу тебе – это ненормально держать её в заключении. Вреда больше тебе, чем ей.
Вэлин кивнул, погруженный в свои мысли.
– Верно.
– И она никогда ничего тебе не расскажет, – сказал Актон.
Кортленд уселся со своей рыбой.
– Точно.
Вэлин с серьёзным видом взирал на обоих.
– Ты должен это понять, – произнес Актон тихим, уверенным тоном.
Идя к Кортленду, Вэлин хлопнул брата по спине.
– Вы оба правы. Я её отпущу.
– Я пойду с тобой, – сказал Актон. – Лучше, если встретишься с ней не наедине.
Вэлин уже дошёл до двери.
– Я не согласен. Встреча наедине с ней – самое то, учитывая, что у меня на уме.
Солнце было почти в зените, когда Вэлин прибыл в Хартвелл Кип. Когда он спешился, показался Ярлет, верхом, с корзиной наперевес.
– Доброе утро, ваша светлость. Я только вернулся из деревни с завтраком для леди. Она не пошелохнулась, когда я уходил, но, пожалуй, к этому времени проснулась.
Поднимаясь по лестнице Вэлин начал хмуриться. Что, если он всё испортил с Эмми? Она была уверена, что он намеренно, обманом заставил заняться с ним любовью. Возможно, она его ненавидит. Может и не выслушает, в точности как он. Если он не сможет разрешить это недоразумение, ему придется отпустить её, чего бы это ни стоило. Того требовала честь, чёрт побери.
Когда он добрался до двери Эмми, на душе у него было скверно, как никогда. Однако, он едва не рассмеялся над собой. До того, как Эмми вошла в его жизнь, он, пожалуй, не замечал за собой приступов уныния и раздражительности. Благодаря ей он узнал, что его юмор под стать юмору демона с зубной болью.
Ярлет постучал в дверь и открыл её. Когда дверь распахнулась, Вэлин быстро вошёл, намереваясь как можно скорее покончить с этим делом. Он был почти на середине комнаты, когда понял, что та пуста. Оглядевшись, Вэлин похолодел. Багаж Эмми был раскрыт, платья и пожитки были раскиданы по комнате.
Вэлин бессмысленно уставился на платье цвета индиго, однако вырвался из оцепенения и закричал:
– Ярлет!
Тот просунул голову в комнату.
– Ваша светлость?
– Мисс де Винтер исчезла.
– Но она была тут, – произнес Ярлет, изумлённо оглядывая комнату.
– Когда? – Вэлин подошёл к окну и проверил его. – Когда ты в последний раз её видел?
– Вчера вечером, ваша светлость. Я принёс ей ужин и съел свой.
Холодея, Вэлин оставил окно и подошёл к Ярлету.
– А после?
– Ну, дайте-ка подумать, – Ярлет потёр подбородок. – От неё не исходило ни звука, после того как я забрал поднос. Я отужинал, и такая тишина стояла, что я задремал и не просыпался до самой зари. Вы не говорили – докучать ей или нет, пока она о чём-то не попросит, посему я оставил её одну.
Вэлин промолчал, и Ярлет спросил:
– Мы отправимся за ней, ваша светлость?
– Что? Ох, – рассеянный взгляд Вэлина вернулся к платью, и его сердце пронзила боль. Она ушла от него, не сказав ни слова. – Нет. В этом нет нужды. – Он закрыл глаза от образов, вызванных этим платьем цвета индиго. – Так или иначе, я собирался её освободить, да и ушла она давно.
Вэлин отпустил Ярлета и слонялся по комнате, сердясь на себя, что слишком поздно узнал правду о своих чувствах и чувствах Эмми. Он найдет её. Он должен.
Он не знал, как долго кружил по этой опустевшей комнате, но, в конце концов, услышал шаги по лестнице. Распахнув двери, вошёл Актон, за ним следом Кортленд.
– Я волновался.
– Я – нет, – произнёс Кортленд, – но он бы не остался дома, так что я тоже приехал. Послушай-ка, где она?
Вэлин снова поднял синее платье, наслаждаясь тем, как оно мягкими складками ниспадало с его руки. Он вдохнул аромат жимолости.
– Она сбежала.
Актон обвёл взглядом комнату и пожал плечами.
– Она – воровка. Нам следовало ожидать, что она попытается сбежать.
Вэлин вернулся к окну и посмотрел вниз на деревья.
– Очевидно, она – отменная воровка, раз с-бежала отсюда, – сказал он. Внезапно он нахмурился, высунулся в окно и начал осматривать крышу. – И, правда, на редкость хорошая воровка.
Его брат присоединился к нему.
– На что ты смотришь? – спросил Актон.
Вэлин вернулся внутрь и поправил пиджак.
– Как она улизнула?
– Полагаю, через дверь.
Кортленд замотал головой.
– Она была заперта.
– И нет никакой веревки, свисающей с окна до земли, или где-то ещё, – произнёс Вэлин.
– Тогда она, должно быть, забрала её с собой, – сказал Актон, разводя руками. – В самом деле, Вэлин, да какая разница? Она избавила нас от забот по своему освобождению. Забудь об этом, и поехали домой.
Кортленд схватил Вэлина за руку и начал выводить из комнаты.
– Да, поедем-ка домой. Я должен снова проверить шкатулки, чтобы получить лучшее представление об их возрасте.
– Да почему ты даже сокровище превращаешь в скукотищу? – спросил его Актон. – Мы должны постараться ободрить Вэлина, а не беспокоиться о замшелых шкатулках.
На лице Кортленда появилось упрямое выражение.
– Эти монеты и драгоценности имеют историческое значение.
Перебранка продолжалась всю дорогу до Эджинкорт Холла, но Вэлин едва её слышал. Потрясение от обнаруженного побега Эмми спадало, и он очутился внутри своего собственного ада. Мир, казалось, отдалился. Даже лошадь под ним представлялась нереальной в сравнении с душераздирающей агонией, в которой он пребывал. Он отпугнул её своей грубостью, дурным нравом, своей недогадливостью. Это было источником его боли. Это и тот факт, что не было гарантии, что он сможет найти свою очаровательную, непокорную и пленительную Эмми. Если она смогла обнаружить сокровище, которое сотни лет никто не мог найти, она целую вечность могла избегать его.
А что, если он найдёт её, а она откажется его выслушать? Эта неизвестность сводила его с ума. Когда они добрались до Эджинкорт Холла, Вэлин смутно осознал, что братья до сих пор спорят. Он поплёлся за ними вверх по ступеням. На лестничной площадке перед ним возник Кортленд, отчего Вэлину пришлось поднять на него глаза.
– Вэлин, дружище, очнись.
– Да?
– Ключ. Ты запер шкатулки в Русской комнате. Припоминаешь?
– Это нелепо, – произнёс Актон. – У Вэлина нет желания смотреть на чёртово сокровище. Разве не видишь, он расстроен? Пойдем, отыщем немного бренди и покурим.
– Вещи, связанные с Армадой имеют большое историческое значение, Актон. Я не собираюсь ждать. – Кортленд протянул руку Вэлину.
Вэлин нашёл в кармане ключ и отдал брату. Последовав за Кортлендом в комнату, он плюхнулся в ближайшее кресло и опустил голову на руки.
– Они исчезли!
Подняв голову, Вэлин увидел, что Кортленд стоит возле стола, где они оставили ящик и отделанную драгоценными камнями шкатулку. Там было пусто. Вэлин поднялся и подошёл посмотреть на место, где когда-то было сокровище.
Актон рассмеялся.
– Вот те на, она в итоге удрала с добычей! Что за женщина.
– Как она могла забрать шкатулки? – ошеломлённо спросил Вэлин.
– Не знаю, – произнёс Актон, – но это очевидно, старина, она стащила их.
Кортленд стоял с широко раскрытыми глазами.
– Поразительно.
Вэлин чувствовал, как испарялось его унылое настроение. Быстро соображая, он барабанил пальцами по столу.
– Нет, – сказал он.
– Что значит «нет»? – спросил Кортленд.
Вэлин скрестил руки на груди и зашагал взад-вперед перед столом. – В башне не было никакой верёвки, а эта комната была заперта, когда мы сюда добрались.
– Ты говоришь бессмыслицу, – сказал Кортленд.
– Ты немного не в себе, Вэлин, от всей этой истории, – произнёс Актон. – Забудь о сокровище. Ты в нём не нуждаешься. Мы не испытываем в нём необходимости, и ты, конечно, не хочешь сообщать о краже.
Вэлин, всё ещё расхаживая по комнате, услышал последнее замечание и остановился перед Актоном.
– Последнее время ты поступаешь вразрез со своим характером, дорогой брат.
– Проклятье, – сказал Актон. – Ты годами изводил меня по поводу моего поведения, и теперь, когда я стараюсь исправиться, ты недоволен.
– А ты исправился? – тихо спросил Вэлин.
Котленд направился к Вэлину.
– Теперь ты снова городишь чушь.
Вэлин, не отрываясь, смотрел в глаза Актону.
– Чушь – то, что Эмми покинула Хартвелл Кип, не оставив ни единого признака того, каким образом у неё это вышло. Чушь – то, что Эмми, рискуя быть пойманной, вернулась сюда за сокровищем, хотя могла просто исчезнуть с концами. Чушь – то, как она умудрилась исчезнуть, не оставив и следа – разве что ей помогли.
– Тогда, должно быть, Ярлет позволил ей уйти, – сказал Актон, криво улыбнувшись.
– А потом отправился за едой для того, кого, как он знал, больше там не было?
Кортленд хмурился.
– Слушайте. Странно это.
– Эмми пропала, и сокровище пропало, – сказал Актон.
– У неё не хватило бы времени, чтобы добраться сюда пешком, забрать шкатулки и лошадь, и незаметно уйти, – Вэлин ближе подошёл к Актону. – Если вдуматься, только член семьи мог не привлекая внимания взять лошадь.
Актон стукнул по столу.
– Чёрт возьми, Вэлин!
– Вчера ночью ты допоздна отсутствовал.
– Я всегда задерживаюсь допоздна.
– И ты старался не дать нам взглянуть на сокровище с тех пор, как Кортленд упомянул о нём.
– Я беспокоился о тебе.
– Ты помог Эмми сбежать, да, Актон? – Вэлин обошел стол и подступил к брату, который стал пятиться.
– Ты обезумел, – сказал Актон.
Кортленд перевел взгляд с одного брата на другого.
– Послушайте…
Вэлин шагнул к Актону. – Ты позволил ей уйти, и потому на окне не было верёвки или следов царапин на дверном замке.
– Ради всего святого, она – воровка, – произнёс Актон, отступая от Вэлина. – Она умеет выбираться из закрытых помещений.
Вэлин загнал Актона в угол возле витрины и схватил за лацканы. – И ты позволил ей уйти, потому что знал, что я обвиню в исчезновении сокровища её, а не тебя. Чёрт подери, Актон, мне следует хорошенько тебя выпороть, – он схватил Актона за рубашку и подтянул его поближе. – Говори, куда она отправилась, дорогой братец, и не лги мне или для тебя предпочтительнее будет спрыгнуть с крыши Хартвелл Кип.
