Текст книги "Опасные игры [Все ради тебя]"
Автор книги: Сьюзен Кросленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
15
Самолет подлетал к аэропорту Хитроу. Майкл O'Донован смотрел в окно. Через просвет в облаках ему видны были башенки Виндзорского замка. Майкл пытался разглядеть, есть ли на главной башне флаг, означавший, что королева находится в своей резиденции. Лицо его, как всегда, оставалось при этом непроницаемым. Салон первого класса был полупустым. Кресло рядом с Майклом пустовало. Облака над Виндзорским замком сомкнулись. Майкл отвернулся от окна и занялся опять бумагами, лежавшими у него на коленях.
Лиза летела в том же самолете вторым классом. Она тоже заметила просвет в облаках. Лиза посмотрела вниз – и замерла от восторга. Она летела в Англию впервые. То, что девушка увидела внизу, напоминало ей картинку из детской книги – уединенный замок, мелькнувший лишь на одну секунду, прежде чем облака опять сомкнулись, казался обителью фей и эльфов.
– В этом замке иногда живет королева Англии, – объяснил Лизе сидевший рядом мужчина. – Она – самая богатая женщина в мире. И к тому же не платит налогов, – добавил он.
Когда пассажиров второго класса подвезли к зданию аэропорта, прибывшие первым классом уже успели пройти паспортный контроль. Лиза нашла Майкла в зале для багажа, где тот пытался высмотреть на транспортере свои чемоданы.
– Хорошо долетели? – спросил Майкл.
Лиза уже не в первый раз подумала о том, что он похож на инопланетянина. Не на тех монстров, что можно увидеть в кино, а на вполне приятного, человекообразного инопланетянина, дружественного людям и действующего с ними заодно. Но все-таки инопланетянина.
Если не считать двух глубоких морщин около рта, кожа на лице Майкла была абсолютно гладкой. Но молодым он не казался. По его лицу было трудно определить его возраст. Лиза знала, что на самом деле Майклу около сорока. Он не выглядел ни злым, ни добрым. По лицу его вообще нельзя было прочесть ничего. Лиза подумала, что таким же неподвижным должно быть, наверное, лицо человека, перенесшего тяжелые ожоги, операцию по пересадке кожи. Лицо Майкла всегда было таким. Только глаза иногда выдавали его мысли, но они были настолько светлыми, что тому, кто захотел что-то прочесть в них, приходилось вглядываться в зрачки, которые то сужались, то расширялись. Лиза всегда чувствовала себя с Майклом как-то неуютно.
– Я подожду, пока приедет ваш чемодан, – сказал он.
– Может быть, вам лучше поймать такси? – спросила Лиза, не отрывая глаз от транспортера.
– Нет, так мы только все усложним. Я предпочитаю остаться здесь.
– Вот и чемодан, – произнесла наконец Лиза.
Майкл мог бы ответить что-нибудь вроде «хорошо» или «наконец-то», но он промолчал. Если можно было обойтись без слов, Майкл О'Донован всегда так и поступал. В то же время его манеры никогда не казались оскорбительными. Несмотря на то, что у него была репутация человека вежливого. Он всегда открывал женщинам двери, поднимал списки покупок, оброненные пожилыми дамами. Просто не любил пустой болтовни.
Таксист сообщил им, что прилетели они как раз вовремя: чуть позже – и попали бы в час пик.
– Это хорошо, – ответила Лиза и умолкла. Ее, как всегда, смущал непроницаемый вид Майкла, который молча смотрел на довольно-таки скучный пейзаж, тянувшийся вдоль шоссе. Лизе приходилось слышать, что английские таксисты гораздо разговорчивее своих американских коллег. Она бы не отказалась от небольшой экскурсии по городу, но боялась, что болтовня таксиста будет раздражать Майкла, поэтому в салоне воцарилось неловкое молчание, которое водитель не счел возможным нарушить. Поэтому он поделил свое внимание между дорогой и отражением Лизы в зеркале.
Только когда вдали показались кварталы Лондона и шоссе обогнуло старинную церковь, Лиза не смогла сдержать любопытство.
– Что это за церковь? – спросила она.
– Сент-Питер Хаммерсмит, – ответил шофер, обрадованный тем, что девушка наконец решила заговорить. – Вы первый раз в Лондоне?
– Да.
– Мы едем прямо в ваш отель.
По сторонам шоссе стали появляться постройки девятнадцатого века, превращенные в дешевые отели и пансионы. Все выглядело довольно серо, и трудно было поверить, что прямо за этими домами берут свое начало изысканные, богатые улицы Кенсингтона.
– А что это? – спросила Лиза, указав на строгое симметричное здание терракотового цвета.
– Музей естественной истории. Видели когда-нибудь динозавра? Так он там, по соседству с королевой Викторией и королем Альбертом.
– Ой, смотрите… – воскликнула Лиза, прочитав выложенное белыми буквами название на здании из красного кирпича слева от них. – Это «Хэрродс».
Майкл специально сел так, чтобы шофер не видел его лица в зеркале. Однако водитель невольно чуть наклонился вбок, так, чтобы разглядеть непроницаемое лицо этого холодного молчаливого человека, и гадал, что может быть общего у такой симпатичной девушки с этим сухарем.
Когда, проехав через тоннель, они выехали на Пикадилли, шофер сказал:
– Если посмотрите направо, мисс, то за Грин-парком увидите Букингемский дворец. Зимой, когда деревья голые, его видно лучше.
– Я люблю зелень, – ответила Лиза. – В Вашингтоне листья уже успели пожелтеть от жары.
Девушка смотрела на людей, загоравших на траве, ловя редкое в Англии июньское солнышко.
– У нас сейчас уже слишком жарко, чтобы можно было вот так загорать.
Майкл скользнул равнодушным взглядом по отелю «Ритц», и шофер свернул на Альбемарл-стрит. Швейцар отеля «Браунз», одетый в коричневую ливрею, распахнул двери такси.
По дороге к лифту Майкл сообщил Лизе:
– На семь тридцать у меня назначена деловая встреча. Буду ждать вас в баре в шесть тридцать, чтобы обсудить наши планы на завтра.
Когда, поставив чемодан, носильщик вышел из ее комнаты, Лиза подошла к окну. Внизу был незнакомый город. Улица казалась ей очень спокойной. Хотя Вашингтон не был таким шумным городом, как Нью-Йорк, но здесь Лиза испытала совсем другое чувство, выглянув из окна. Лондон, казалось, ждал чего-то, и Лиза почувствовала, как засосало у нее под ложечкой. Так бывало с ней всякий раз, когда она стояла на пороге чего-то нового. Надо распаковать вещи и пойти погулять. Можно будет попросить у портье карту. Лизе очень хотелось увидеть здание парламента.
Развешивая в шкафу одежду, Лиза опять вернулась мыслями к Майклу. В принципе в этом что-то есть – не болтать впустую. К тому же, когда Майкл все-таки заговаривал, то изъяснялся он настолько четко, что можно было не бояться понять его неправильно. И все же… Лиза опять вспомнила о том, что сказала Хьюго о Майкле: в нем есть что-то неприятное. Она попыталась представить Майкла в постели. Ничего не вышло. Лиза вообще не могла представить его в какой-либо ситуации, только в такой, в какой ей приходилось его видеть, – за работой в офисе, за обедом в ресторане, в машине.
Выйдя из лифта, Лиза взглянула на часы. Она успела вовремя. Двое мужчин, сидевших в холле отеля, проводили девушку восхищенными взглядами. Ровно в шесть тридцать Лиза вошла в бар. Вслед за ней появился Майкл. В баре было занято всего несколько столиков. Майкл усадил Лизу так, чтобы ей было видно зал. Чемоданчик с бумагами он поставил на пустой стул.
– Что вы делали днем? – спросил Майкл.
Лиза удивилась: впервые за два года Майкл заговорил с ней о чем-то, что не касалось работы.
– Гуляла. Спустилась вниз, к Пикадилли Серкус, потом – на Трафальгарскую площадь, видела двух гвардейцев, они похожи на увеличенных игрушечных солдатиков. Потом прошла через огромные железные ворота на Даунинг-стрит. Она такая маленькая – Даунинг-стрит. Потом я пошла на площадь парламента, посидела там на лавочке под огромной статуей Черчилля, больше похожей на глыбу цемента.
– Вы всегда гуляете в новых местах? – спросил Майкл.
– Когда есть такая возможность.
– Выпьете что-нибудь? – предложил Майкл.
– Если можно, апельсиновый сок: умираю от жажды.
– А мне, пожалуй, «кровавую Мэри», – бросил Майкл официанту. – Иногда я думаю, – продолжал он, обращаясь уже к Лизе, – что мне, наверное, не случайно так нравится этот напиток. Название напоминает о том, что когда-то в этой стране знали, как обращаться с этими мерзавцами-протестантами.
Фраза была произнесена настолько спокойным тоном, что только через несколько секунд Лизе пришло в голову, сколько ненависти было в словах Майкла.
– Как вам нравится ваш номер? – продолжал Майкл тем же невозмутимым тоном.
– Да, номер прекрасный.
Для Майкла был заказан двухкомнатный люкс. Некоторые деловые встречи должны были проходить там. Для Лизы предназначался однокомнатный вполне приличный номер, но также первого класса. Младший персонал обычно летал вторым классом, это было нормально. Другое дело номер. Хотя Лизу еще только вводили в курс дела, тем не менее она представляла «Дж. М. Лиддон». А отель «Браунз» был таким местом, где можно было встретить потенциальных клиентов. Поэтому на номер фирма не поскупилась.
– Давайте составим план на завтра. Наш самолет вылетает в Белфаст в четыре сорок пять. Из отеля надо выехать в три, так как всегда есть вероятность попасть в дорожную пробку. В двенадцать тридцать мы обедаем с Джеймсом Арденом в ресторане «Савой». С гриль-баром «Савоя» вам придется познакомиться в другой раз: там все время полно журналистов и членов кабинета, а Арден не хочет, чтобы нас видели вместе. Эти парламентарии – большие лицемеры. Им не стыдно принимать приглашения на обед от лоббистов, но не дай бог, кто-нибудь увидит их за этим занятием. Англичане обожают делать вид, что абсолютно равнодушны к презренному металлу. Даже тогда, когда лишают старушку мать последних средств и отправляют ее в дом для престарелых. Это вам не наши конгрессмены.
Лиза заметила, что зрачки Майкла сузились до размера булавочной головки. Она чуть подняла глаза, чтобы понять, не мигнул ли свет. Видимо, нет. Лизе давно уже казалось, что зрачки О'Донована реагируют не на свет, а на какие-то изменения внутри его.
– Парламент очень сильно отличается от конгресса, – продолжал Майкл. – Вспомните книги с именами лоббистов в конторе каждого конгрессмена.
Лиза вспомнила. Когда она только что попала в Вашингтон, эти книги поразили ее. Каждая была размером с огромный телефонный справочник страниц на восемьсот. Координаты лоббистов давались под разными рубриками: «Лоббисты», «Международные агенты», «Консультанты», «Юридические советники», «Специалисты по общественным отношениям и связям с правительством». В действительности суть дела была одна и та же. Все эти люди брали деньги за влияние на тех, кто пишет законы. Разница была только в том, что те, кто назывался лоббистами, прямо заявляли обществу: «Да, мы такие». Улыбнувшись, Лиза напомнила Майклу старый анекдот на эту тему: «Пожалуйста, не говорите моей маме, что я лоббист, она считает, что я – тапер в публичном доме».
Чувство юмора явно не входило в число достоинств Майкла О'Донована: он даже не улыбнулся.
– Англичане не понимают, каких бешеных денег стоит американским конгрессменам эфир во время предвыборной кампании. От нашей системы сбора средств они воротят нос. Обычное английское лицемерие: каждый член Британского парламента получает бешеные деньги как консультант какой-нибудь фирмы за то, что пытается влиять на политику в интересах этой фирмы.
– А если они становятся членами кабинета? – спросила Лиза.
– Тогда им приходится оставить все интересы на стороне. Но рядовые члены парламента могут быть руководителями и консультантами любого количества фирм. Они, правда, обязаны заявлять о своей побочной деятельности, но те списки, где это регистрируется, обычно никто не читает. Хотя, если какой-нибудь журналист обнаружит, что один из членов парламента голосует в пользу фирмы, получая от нее деньги, то разразится скандал. Но закон всегда можно обойти, главное – ни разу не попасться. Возьмем, например, Джеймса Ардена. Вот уже четыре года он получает деньги от «Стар Ойл», но не напрямую, а в виде платы за обучение его детей, за билеты на трансконтинентальные рейсы, за летний отдых семьи. Естественно, ни в каком реестре это не указывалось.
– И он ничем не рискует? – спросила Лиза.
– Все эти годы – ничем. Но теперь другое дело. Эти фарисеи-англичане считают, что нельзя выступать от лица фирмы, которая оплачивает твой летний отдых. Как только выяснилось, что «Стар Ойл» вот-вот выставит свою кандидатуру, претендуя на разработку нефтеносных участков и на создание совместного предприятия в Северной Ирландии, Арден тут же зарегистрировался как официальный консультант фирмы. Держу пари, он рад до смерти, что в реестре не требуется указать, сколько ему платят.
Майкл холодно усмехнулся.
– И Арден до сих пор не считает себя лоббистом, – сухо сказал он. – Вот посмотрите, если дело дойдет до подписания бумаг с «Бритиш Рефайнери», он будет болтать о том, что страшно озабочен проблемами вложений британского правительства в Ольстер «по экономическим, политическим и моральным причинам». И прочую чушь, какую только можно ждать от англичанина.
Лиза посмотрела на двух джентльменов, сидящих за соседним столиком. Оба были одеты в дорогие костюмы в узкую белую полоску. Если бы Лиза лучше знала Лондон, она знала бы, что такие костюмы шьют на Джермин-стрит. Один из джентльменов поставил на стол чемоданчик от Гуччи и вынул оттуда какие-то бумаги. Улыбнувшись, Лиза попыталась угадать, кто из них лоббист, представляющий интересы клиента, а кто – представитель власти, берущий деньги за свои связи и влияние. Девушке вспомнилась одна из любимых присказок Джока Лиддона: «Деньги – власть, знания – власть, так что, когда мы ими меняемся, каждый остается при своем».
– А кто заплатит Ардену, если удастся открыть совместную нефтеочистку в Северной Ирландии? – спросила Лиза. – «Стар Ойл» или «Бритиш Рефайнери»?
– «Дж. М. Лиддон» от имени «Стар Ойл», так же, как и за лицензию, – ответил Майкл. – Поэтому, когда завтра за обедом Джеймс Арден распустит хвост и начнет демонстрировать, какая он большая шишка, хвастаться своими связями с Яном Лонсдейлом, не относите это только за счет вашего обаяния и желания Джеймса вам понравиться. Ему также надо понравиться мне. От этого будет зависеть его гонорар. – Майкл посмотрел на часы.
– Увидимся завтра утром, Лиза. Хотите остаться в баре? У меня назначена встреча, уезжаю на такси.
– Провожу вас до выхода. Хочу пройтись по Пикадилли, потом пообедаю где-нибудь.
Швейцар открыл Майклу дверь такси.
– Мне нужен последний дом на Стаг-плейс. Около площади Виктории, – сказал Майкл таксисту.
Через десять минут он уже стоял перед домом, с которого лупилась краска, и смотрел вверх, на ящички с геранью и петуниями. Окно было открыто. Майкл позвонил.
– Да, – раздалось из переговорного устройства. – Это Майкл.
Щелкнул замок входной двери. И еще раз уже за спиной Майкла, когда тот начал подниматься по лестнице на последний этаж, где его ждала Морин Халлоран.
16
– Рады вас видеть, сэр, – поприветствовал швейцар Джеймса Ардена.
Арден вошел в роскошный вестибюль отеля «Савой», окинув сидевших таким взглядом, как будто все здесь были захватчиками, вторгшимися на его территорию.
Войдя в ресторан, Арден поискал глазами метрдотеля. Тот стоял в окружении кучки официантов. Официанты были в бабочках и фраках, метрдотель – в более дорогом фраке и узком галстуке. Увидев Джеймса Ардена, метрдотель направился к нему.
– Добрый день, мистер Арден.
– Здравствуйте, Чарльз. У меня ленч с мистером О'Донованом из Вашингтона. Он уже здесь?
– Да, сэр. Пришел несколько минут назад. Сожалею, но все столики у окна были сегодня заказаны заранее.
Арден нахмурился. Еще не было такого случая, чтобы ему пришлось обедать не за столиком у окна. Хотя Арден никогда не смотрел в окно, выходившее на набережную Темзы, дело было не в этом. Дело было в том, что столики у окна считались наиболее престижными, и сейчас Арден чувствовал себя ущемленным в правах.
Когда Арден в сопровождении метрдотеля подошел к столику, за которым сидели Майкл и Лиза, Майкл встал, чтобы приветствовать его.
– Это Лиза Табор, наша сотрудница, о которой я говорил вам, – представил Майкл Лизу.
Она протянула Ардену руку, всем своим видим давая понять, что знакомство с членом Британского парламента – большая честь для нее.
В этот момент один из официантов подошел к их столику и что-то сказал метрдотелю. Тот обратился к ним:
– Только что отменили заказ на один из столиков у окна. Хотите пересесть туда или предпочитаете остаться там, где сидите?
Не дав Майклу раскрыть рта, Арден затараторил:
– Я думаю, мистер О'Донован и мисс Табор непременно должны насладиться видом на реку. Мы-то с вами любуемся Темзой каждый день, ха-ха, а вот нашим гостям из Америки это наверняка доставит удовольствие.
Лиза подумала, что его «ха-ха» больше напоминает ослиное «и-а».
Когда они пересаживались, Лиза посмотрела на Майкла. Зрачки его были с булавочную головку.
– Вот так-то лучше, – сказал Арден. – Не хотите ли начать с выпивки, дорогие мои? – Арден держался так, как будто он угощал их обедом, а не наоборот. Он обернулся к официанту.
– Девушка предпочитает апельсиновый сок. Проследите, чтобы апельсины разрезали при вас. А что закажете вы, Майкл?
– «Кровавую Мэри».
– Чтобы это напомнило вам кое о чем? – тихо сказала Лиза. Если, говоря о напыщенной самоуверенности англичан, Майкл имел в виду типов вроде Ардена, то Лиза хорошо его понимала. Она впервые испытала чувство солидарности с Майклом.
Джеймс Арден был из тех, кто считает, что дела могут подождать до конца обеда. Быстрые ленчи из одного блюда плюс деловые разговоры, к каким привыкли американцы, были не для него. Арден потратил более часа на то, чтобы оценить кухню «Савоя» и показать себя.
Заказывал Майкл О'Донован, но ни одно блюдо нельзя было заказать, не выслушав совет Ардена.
– Позвольте вам заметить, что семга в этом ресторане так себе. Лучше, мне кажется, заказать икру. Белужью икру невозможно испортить, этим она мне и нравится.
Хотя список вин подали Майклу, Джеймс и тут немедленно вмешался.
– Нет ли у вас еще бутылочки «Романи Конти» 1982 года, которое мы пили, когда обедали здесь на прошлой неделе с председателем «ИТИ»? На вина у меня настоящий нюх, – доверительно сообщил он Лизе, давая понять, что разговаривает с девушкой как один специалист по винам с другим. – Меня не проведешь, всучая мне ту гадость, которую они обычно выдают за бургундское. «Вино слишком молодое», – говорю я им.
Когда официант убирал тарелки после второго блюда, Лиза незаметно взглянула на часы. Без пятнадцати два. Интересно, Арден ест когда-нибудь досыта, кроме тех случаев, когда кто-нибудь приглашает его в «Савой»?
– Пожалуй, все, – заявил Арден. – Разве еще кофе с сигарой.
Майкл сделал знак официанту, а потом достал из кармана блокнот в кожаной обложке.
– Я говорил вашему секретарю, Джеймс, – начал он, – что мы с мисс Табор вылетаем сегодня в Белфаст. В три часа мы покидаем «Браунз».
– Очень жаль. Вы лишаете меня повода пропустить пресс-конференцию премьер-министра. Между нами говоря, удовольствие маленькое. Ха-ха.
Лиза старалась не смотреть в глаза Майкла.
– Если вы не хотите лишиться чего-нибудь еще, оставшееся время лучше посвятить обсуждению дел «Стар Ойл», – ледяным голосом ответил Ардену Майкл. – Все запросы на лицензии на добычу нефти уже поступили в КПТЭ?
– Это останется между нами? – спросил Арден.
– Не совсем так. Я нахожусь здесь по поручению «Стар Ойл» и по приезде хотел бы проинформировать ее президента, действительно ли их консультант в Лондоне обладает тем влиянием, за которое ему платят, чтобы председатель, в свою очередь, мог отчитаться перед Советом директоров.
Арден не мог консультировать компанию по вопросам финансов и менеджмента, он мог предложить только свои политические связи, свое влияние на нужных людей. Обычно Майкл избегал упоминаний о том, сколько платят политикам за их услуги, но Ардену явно стоило напомнить, что он получает деньги от «Стар Ойл» не за свой дурацкий французский акцент, который он демонстрирует, потягивая вино по сто двадцать фунтов за бутылку.
На лице Ардена отразилось замешательство, но он быстро овладел собой.
– Я знаю из авторитетных источников, что в КПТЭ уже готовы вплотную приступить к вопросам о выдаче лицензий заокеанским компаниям. Все запросы уже поступили. Их восемь.
– Какие английские компании хотят получить лицензии?
Арден назвал четыре британские компании, возглавлявшие консорциум.
– А как насчет «Оклахома Петролеум»? Кто их английский компаньон?
– В последний момент фирма «Англо-Норт» подала заявку как официальный партнер «Оклахома Петролеум».
Майкл и Лиза переглянулись.
– У нас была информация, что «Оклахома Петролеум» предпочитает не увеличивать размеры консорциума.
– Они узнали, что для получения лицензии им необходимо обновить свое техническое оснащение. «Англо-Норт» имеет более мощную технологическую базу. Так что объединение выгодно и тем, и другим.
– Вы назвали пять претендентов. «Стар Ойл» – шестой. А остальные два?
– Оба из Саудовской Аравии. Конечно, они не претендуют на то, чтобы разрабатывать участки самостоятельно, но, как всегда, хотят владеть пакетом акций.
Арден стряхнул пепел, не сводя глаз со своей сигары.
– Каковы наши шансы? – спросил Майкл.
– Пока еще рано утверждать что-нибудь определенное. Но вы можете быть спокойны, дорогой Майкл, я делаю все для того, чтобы разъяснить тем, от кого это зависит, все преимущества решения в пользу «Стар Ойл». А теперь, когда станет известно о том, что «Стар Ойл» решила объединиться с «Бритиш Рефайнери», это будет очень на руку, когда дело дойдет до председателя КПТЭ. Кстати, я несколько раз беседовал по телефону с сенатором Морли. Я составлю для него расписание, чтобы он смог повидать как можно больше влиятельных лиц, когда приедет в Лондон. Это замечательно, что на стороне «Стар Ойл» такой влиятельный сенатор. Две аварии на нефтяных платформах отнюдь не облегчают мою задачу. Слишком много жертв, слишком много жертв, – голос Ардена звенел, как натянутая струна.
– Судебное расследование не подтвердило обвинение компании в халатности. Авария могла произойти при любом руководстве. Теперь вопрос только в страховых компаниях. Утрясти его – дело времени.
– Да, конечно, результаты судебного расследования пришлись очень кстати. Но тем не менее такие вещи всегда оставляют след. Я принял меры, чтобы убедить как можно больше нужных людей. Но, в конце концов, решение будет принимать председатель КПТЭ. Мы с Яном Лонсдейлом вместе учились в Оксфорде. Хороший парень. Знакомы с ним?
– Нет. Хотелось бы познакомиться.
Арден задумался.
– Сколько вы с Лизой пробудете в Белфасте?
– До завтра. Вернемся часов в шесть. В пятницу я рассчитывал вернуться в Вашингтон, но, если наклюнется что-нибудь важное, могу остаться на выходные.
– Сегодня вторник. Моя рабочая неделя забита до невозможности. У Яна наверняка не лучше. Но, думаю, мне удастся устроить так, чтобы вы были ему представлены.
Министры кабинета были безумно перегружены работой, но, с другой стороны, у них был огромный штат служащих, комфорт, положение в обществе. Жизнь и простых членов парламента сильно отличалась от жизни министров кабинета. Ничего похожего на те блага, на которые имел право любой американский конгрессмен. Офис Ардена в Палате общин напоминал камеру викторианской тюрьмы. Он делил его с другим членом парламента Бобом Бриндлом, парламентским секретарем Яна Лонсдейла. В обязанности парламентского секретаря входило следить за тем, чтобы министр не утратил связи с рядовыми членами своей партии.
– Предоставьте это мне, – сказал Арден. – Я сообщу вам в «Браунз», что удалось сделать. Обещать ничего не могу, но постараюсь. Хотя дело, дорогие мои, нелегкое.
Арден взглянул на Лизу.
– Обязательно скажу Яну, что хочу познакомить его с хорошенькой девушкой.
На непроницаемом лице Майкла на секунду появилось удовлетворенное выражение.
