Текст книги "Опасные игры [Все ради тебя]"
Автор книги: Сьюзен Кросленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
21
Ровно в семь двадцать девять посол Англии покинул свою библиотеку и направился в холл. Он воспринял произошедшее как личную обиду: эти подонки из ИРА собирались испортить его обед.
Лонсдейлы были очень подавлены. Ян дружил с Джорджем Джолиффом, и ему очень нравилась Энни Джолифф. Пэтси видела их всего несколько раз, но это компенсировалось ее богатым воображением.
Посол посмотрел на часы – семь тридцать. Он поднял глаза. Почетные гости спускались по лестнице. Сэр Мартин знал, что Ричард Норрис сообщил Лонсдейлам ужасные новости о теракте, но нисколько не сомневался, что это не помешает им вовремя спуститься вниз, чтобы приветствовать гостей, которые уже выходили из подъезжающих машин.
Сэр Мартин с удовольствием смотрел на Пэтси. Она держалась безукоризненно, впечатление портило лишь надменное выражение лица. Во всем остальном она выглядела так, как будто провела весь день в своей спальне, готовясь к сегодняшнему вечеру.
У Пэтси была хорошая кожа, к тому же она тщательно ухаживала за своим лицом и щедро пользовалась косметикой. Она всегда исследовала свое лицо при свете самых сильных ламп и подправляла свой грим множеством маленьких кисточек. Сегодня Пэтси высоко подняла волосы, только два легких локона обрамляли лицо. В ушах – старинные бриллиантовые серьги, перешедшие к ней от матери Яна.
Короткое платье из шифона было сшито из нескольких полотен разных оттенков бирюзового цвета, под цвет ее зеленых глаз.
Сэр Мартин был полностью удовлетворен видом жены члена британского кабинета, которую ему предстояло сегодня вечером представить своим гостям. Ему бы хотелось, чтобы все жены важных персон выглядели, как Пэтси.
Посол направился навстречу Лонсдейлам.
– Чудовищные новости из Лондона. Но пусть эти типы из ИРА не думают, что нас можно запугать. – Он предложил Пэтси руку. – Позвольте проводить вас в гостиную, моя дорогая.
Через десять минут Ян уже стоял с бокалом виски в руке и беседовал с советником президента по торговле и главой крупнейшей электронной корпорации Америки. Гостиная, в которой проходил прием, была отделана в стиле восемнадцатого века. Над головой Яна висел портрет кисти Рейнолдса в позолоченной раме.
Ян поискал глазами жену и увидел, что Пэтси занята беседой с председателем Комитета по правам собственности. Неожиданно лицо ее просветлело, она отвернулась от конгрессмена и заключила в объятия женщину с блестящими черными волосами, подстриженными, как у японской куклы. Ян улыбнулся. Он подождет. Обернувшись к своим собеседникам, он вновь погрузился в обсуждение льгот в налогообложении англо-американской торговли.
– Подумать только, – говорила Джорджи, смеясь. – Получить приглашение в Британское посольство, чтобы повидать свою лучшую подругу.
На Джорджи было белое шелковое платье без рукавов, которое казалось довольно строгим, если бы не большой разрез сзади. Цепким взглядом Джорджи оглядела подругу с головы до ног. Если речь шла о ком-нибудь, кого Джорджи не любила, она с удовольствием отмечала, как к тридцати годам на лице человека появляются первые признаки начинающегося увядания. Но она очень расстраивалась, когда замечала что-нибудь подобное у тех, кого любила. И Джорджи не могла себе представить, что увядание может коснуться Пэтси, хотя, конечно же, понимала, что и та не останется вечно юной. Подруги снова обнялись.
– А мужчины допускаются к объятиям? – спросил Хьюго.
Тут к ним подошел посол под руку с Имоджин Рендл.
– Миссис Рендл – самая восхитительная женщина Вашингтона, – представил спутницу посол.
Когда Имоджин поцеловалась с Джорджи и Хьюго, посол попросил ее:
– Имоджин, не могли бы вы представить миссис Лонсдейл директору отдела прессы конгресса? Я должен похитить Хьюго и Джорджи, – обратился он к Пэтси. – Но вы еще сможете пообщаться позже. Я обещал сенатору Морли познакомить его с Джорджи. А Хьюго…
– Подождите минутку, Мартин, – прервал посла Хьюго. – Я не видел еще одного вашего гостя целых два года. Подойду поздороваюсь с Яном – и я в вашем распоряжении.
– Я тоже хочу поздороваться с ним, – добавила Джорджи, и они направились к Яну.
Через две минуты сэр Мартин подвел сенатора Морли к группе, собравшейся вокруг Яна, и все-таки представил его Джорджи.
Мигрень отпустила леди Мастерс ровно настолько, чтобы она могла быть хозяйкой вечера. Она прекрасно выглядела в платье из темно-синего шелка с бриллиантовой заколкой в волосах. Однако она не могла проявлять большую активность, представляя друг другу своих гостей. С этим вполне успешно справлялся сэр Мартин. Миссис Мастерс мило улыбалась, выслушивая министра торговли, описывающего свой визит в Лондон.
Хьюго и Ян погрузились в политические сплетни – любимое занятие политика и журналиста, когда они сойдутся вместе. Неожиданно, посреди рассказа о частных высказываниях американского президента об английском премьер-министре, что-то вдруг заставило Хьюго взглянуть за спину Яна. Выражение лица Хьюго немедленно изменилось, на щеках появились красные пятна, он, казалось, забыл, где находится. Ян оглянулся, чтобы посмотреть, кто вызвал у Хьюго такую реакцию, и встретился глазами с красивой девушкой, которую он, казалось, уже видел где-то раньше. Прямые светлые волосы, глаза цвета сирени.
– Здравствуйте, Хьюго, – произнесла девушка, затем перевела взгляд на Яна. – Вы оказали нам с Майклом О'Донованом любезность, позволив Джеймсу Ардену привезти нас в ваш загородный дом.
– Конечно, – сказал Ян, удивляясь, как это он сам сразу не вспомнил, кто перед ним.
– Это Джок Лиддон, мой босс, – представила Лиза подошедшего к ним мужчину.
Пожимая руку Джоку, Ян сразу же понял, какая огромная разница существует между Лиддоном и Майклом О'Донованом. Хотя в официальной обстановке Джок, конечно же, вел себя сдержанно, в нем все равно чувствовалась скрытая грубая жизненная сила.
– Здравствуйте, Джок, – сказал Хьюго, думая про себя, почему Лиза не сказала ему, что будет на этом обеде и куда еще она ходит, не считая нужным сообщить об этом ему. Хьюго поискал глазами Джорджи. На его счастье, она стояла к нему спиной и беседовала с сенатором Морли. Хьюго опять посмотрел на Джока.
Что здесь, черт возьми, происходит? – думал про себя Ян.
Он заметил, что, когда Хьюго глядел на Джока, глаза его делались похожи на две ледышки. Яну тоже не понравились квадратные руки Джока с тщательно отполированными ногтями. Но тем не менее, Лиддон очень сильно заинтересовал его. Арден говорил Яну, что Джок – ключевая фигура во многих англо-американских сделках и тесно связан с деятелями комитетов по правам собственности как в сенате, так и в Палате общин. В этой массивной фигуре с широкой грудной клеткой была, казалось, заключена неисчерпаемая энергия. Ян подумал, почему у большинства подобных мужчин обычно бывают черные волосы. И что именно в Джоке, одетом в безупречно сшитый костюм, несет с собой какое-то почти первобытное ощущение надвигающейся опасности.
Хьюго снова вспомнил, что, не считая вечера у Имоджин, никогда не знакомил Лизу ни с кем из своих высокопоставленных друзей. Так как же она попала на этот обед? Насколько знал Хьюго, списки приглашенных на подобные приемы выверяются очень придирчиво. Он еще мог понять, как здесь оказался Лиддон. Этот во что только не запустил свои жирные пальцы. Вполне возможно, что он повязан с кем-то из Британского посольства. Но как, черт возьми, удалось ему достать приглашение для Лизы? Ведь не представил же он ее своей невестой. Или?..
Фергюс Лансбери, главный советник посольства Великобритании по вопросам обороны, мог бы просветить Хьюго, каким образом Джоку и Лизе удалось пробраться на этот прием.
Добившись от Джорджи приглашения на Восточное побережье во время уик-энда, когда там будут Лонсдейлы, Джок набрал номер Лансбери.
– Фергюс, – сказал Джок, медленно раскачиваясь на стуле. – Мы не виделись с тех пор, как я помог Министерству обороны добыть в Теннесси по бросовой цене компоненты для радара. Я тут как раз назначаю время ленча с одним из парней из подкомитета обороны по правам собственности в оборонные объекты. Он хочет сообщить мне что-то интересное. Интересное для меня. И интересное для вас. Хотите, пообедаем втроем?
– Было бы замечательно, – откликнулся Лансбери.
– Мой секретарь позвонит вам, и мы назначим дату, которая устроит всех. Я попрошу заказать столик в «Хей-Адамсе».
Через десять дней они сидели втроем за столиком у камина в зале Адамса. Конгрессмен из подкомитета по правам собственности на оборонные объекты чувствовал себя несколько неловко, прекрасно понимая, что он, в общем-то, не сообщает Джоку ничего нового и что приглашен только чтобы продемонстрировать связи Джока. Тем не менее конгрессмен пытался поддерживать разговор.
– Перед тем как отправиться на каникулы, – говорил он, – нам надо решить множество проблем. Причем очень крупных в политическом смысле – войска в Германии, базы на Филиппинах.
– Да, – сказал Джок, – но до нас доходят слухи, что у вас там какие-то разногласия. Что мешает вам, например, извлечь большую выгоду из тех проблем, которые возникли сейчас в коммунистическом лагере? Мы, свободный Запад, что мы делаем для собственного блага?
– Зачем бороться с этими ребятами, когда их система и так практически развалилась, Джок? Теперь надо работать с ними вместе, – высказал свое мнение конгрессмен.
– Все хорошо, если это двустороннее сотрудничество, а мы все время даем им товары в кредит, чтобы показать, как сильно мы их любим, – сказал Джок. – И потом, надо вести больше дел с нашими союзниками.
Конгрессмен повернулся к английскому советнику.
– Сделка по поводу ракет «Асп» продвигается хорошо. Ею заинтересовались в Новом Орлеане. – Затем лицо его помрачнело. – А вот о ракетах «Уиппет» этого сказать нельзя. У вас там какие-то проблемы с испытаниями, получившие огласку, Фергюс.
Выложив одной фразой и хорошие и плохие новости, конгрессмен переключился на лимонное суфле, которое им как раз подали. Потом он откинулся на спинку стула, внимательно слушая доводы Лансбери в пользу покупки именно английских ракет «Уиппет».
Когда все трое вышли из «Хей-Адамса», Джок сказал, что у него есть дела на Массачусетс Авеню, что было неправдой, но давало ему предлог подвезти Фергюса до посольства.
– Я много думал о ваших проблемах с «Уиппет», Фергюс, – начал Джок, как только они сели в машину.
К тому моменту, как они подъехали к посольству, Джок пообещал Лансбери посмотреть, что он может сделать, чтобы облегчить дело с «Уиппет», пользуясь своими контактами в подкомитете обороны.
– Кстати, Фергюс, – сказал Джок. – Я собираюсь на Восточное побережье, где рассчитываю встретить Яна Лонсдейла. Лонсдейлы будут гостить там у своих друзей – Джорджи Чейз и Хьюго Кэррола. Я незнаком с председателем КПТЭ. Джорджи сказала мне, что посол собирается дать обед в честь Лонсдейлов. Вы не могли бы организовать для меня приглашение на этот обед? Конечно, я не стану через стол говорить с ним о делах, но воспользуюсь возможностью подготовить почву. И еще. В моей фирме работает девушка – Лиза Табор – очень перспективная сотрудница. Она, к тому же, мой большой друг. Она знакома кое с кем из крупныхамериканских журналистов. Так как я не женат, нельзя ли пригласить меня вместе с Лизой. Она уже знакома с Лонсдейлами. Гостила в их загородном доме в Уорвикшире пару недель назад. У них был семейный ленч, но Лизу они пригласили.
Сэру Мартину Мастерсу нравилось во время приемов накрывать три круглых стола, а не один длинный. Это позволяло не так жестко соблюдать требования протокола. Никто лучше его не понимал, насколько важен протокол в жизни посольства и никто лучше его не знал, что нигде протокол не соблюдается так подробно, как в Вашингтоне. И он дал указание накрыть три круглых стола, потому что это позволяет на свое усмотрение корректировать жесткие требования протокола, делая их более ненавязчивыми.
Ян сидел за столом между леди Мастерс и Джорджи. Джорджи нравилось ее место: по другую сторону сидел Джок.
– Расскажи мне поподробнее о Лиддоне, – попросил Ян. – Его внешность впечатлила меня.
– Ты хочешь сказать, что он выглядит как типичный мафиози, – смеясь, сказала Джорджи. – Если бы я писала статью о противоположных типах англоговорящих мужчин, я выбрала бы тебя и Джока Лиддона. «Слева от меня сидит английский политик-джентльмен, представитель власти Вестминстера и Уайтхолла, справа – американский политик-гангстер, представитель власти Вашингтона».
– С тех пор как ты уехала из Лондона, лобби в парламенте стало действовать более откровенно. И все равно, лоббисты – не те люди, которых каждый хочет иметь среди своих знакомых, как у вас, в Вашингтоне.
– Здесь все не так, как в Англии, – сказала Джорджи. – Это, наверное, потому, что английская партийная система сильно отличается от нашей. У нас нет такой строгой дисциплины. Американские партии больше похожи на клубы, которые раз в четыре года пытаются избрать Президента США. В первый день каждой новой сессии конгресса партийная дисциплина еще соблюдается, но на второй день про нее начисто забывают. Поэтому Джок так нужен многим людям – он может оказать влияние на ход голосования. – Джорджи взглянула через стол на сенатора Чалмерса Морли.
– Еще одна причина в том, что американскому конгрессмену требуются огромные суммы денег, чтобы добиться переизбрания. Они все пытаются получить как можно больше, не выходя за рамки, установленные соответствующим сенатским комитетом, но этого не хватает, и конгрессмены ищут возможность получать так называемые «неявные взносы», которые им устраивает Джок.
Они разговаривали под перезвон китайского фарфора – пятнадцать официантов убирали тарелки после супа из шпината со спаржей. В своем кулинарном искусстве повар Британского посольства уступал разве что своему коллеге из посольства Франции. Закончив беседу с сенатором, сидевшим слева от нее, леди Мастерс повернулась к Яну.
– Потом поболтаем еще, – Джорджи кивнула Яну и обернулась к Джоку.
– Дьявол легок на помине, – сказала она.
– То есть? – не понял Джок.
– Мы как раз говорили о лоббистах. Как дела, Джок?
Джок откинулся на спинку стула и оглядел Джорджи с ног до головы. Она с ужасом почувствовала, что краснеет под его взглядом.
– Настоящее? – спросил Лиддон, глядя на ожерелье из жемчуга и золотистых топазов, доходящее Джорджи почти до талии. Пламя свечей, освещавших столовую, придавало глазам Джорджи цвет топазов.
– Мне подарил это Хьюго, – сказала Джорджи, и они оба рассмеялись: было ясно, что подарок Хьюго – из самого дорогого ювелирного магазина.
– Лиза – обязательная часть твоей жизни в деловых кругах Вашингтона? – спросила Джорджи, с удивлением почувствовав собственное напряжение в ожидании ответа.
– Необязательная, – ответил Джок. – Она – симпатичная крошка. Можно считать, что она моя протеже. Я выпросил для нее приглашение на этот обед, потому что знал, что здесь будут несколько человек, с которыми Лизе необходимо познакомиться.
Джок всегда успешно сочетал болтливость и скрытность. В то время как его манера говорить казалась собеседнику предельно откровенной, мозг его напряженно работал, соображая, какую именно часть правды стоит сообщить собеседнику. «Правду надо экономить», – любил повторять Джек. Это была цитата, но имя автора он забыл. Сейчас, например, он не стал сообщать Джорджи, как он тонко использовал их с Хьюго имена и упоминание о семейном ленче у Лонсдейлов, чтобы раздобыть приглашения на сегодняшний вечер для себя и Лизы.
– Я видел, как вы разместили мое объявление. Что ж, не так близко, как хотелось бы моему клиенту, но достаточно близко, чтобы он не очень вопил. Как вам картинка, которую мы выбрали для объявления? Правда, высший класс?
– Смотрелась бы еще лучше, если бы занимала целый разворот, – сказала Джорджи. – Надеюсь, ваш клиент понимает, что его интересы требуют, чтобы он почаще залезал в свой карман?
– Я почти убедил его в этом. Но он не хочет платить, пока не будет уверен, что объявление напечатают прямо рядом со статьей о вреде сахарина. Плохо, что вы не можете обещать мне это заранее. Все эти дурацкие нормы этики. Вся их польза только в том, что они делают и без того сложную жизнь еще сложней.
Джорджи рассмеялась.
– Я не Хьюго. Как вы, кажется, уже догадались, я соблюдаю нормы этики не ради их самих. Если кто-нибудь решит, что редактора «Уорлд» можно купить, то мне конец как редактору. И все-таки я не согласна, что нормы этики всегда только мешают жить. В общем-то, они облегчают жизнь – так же, как другие правила. Человек знает, в каких рамках ему держаться.
– Конечно, конечно, Джорджи, вы попали в самую точку. Но все знают, что правила существуют для того, чтобы их нарушать. Иначе было бы скучно жить. И не говорите мне, что вы не любите нарушать правила – я вам не поверю.
– Дальше вы, вероятно, скажете, что неплохо было бы напечатать в «Уорлд» историю любви еще одного вашего клиента, – рассмеялась Джорджи.
– Я когда-нибудь предлагал вам что-то настолько прямо? Может быть, грубо – да, но прямо – нет. Я могу придумать многое, чем интересно было бы заняться вместе.
Джок поднял бокал с кларетом и жестом показал Джорджи, что пьет за ее здоровье. Джорджи опять почувствовала, как кровь прилила к щекам.
Джок сменил тему:
– Кстати, ваш репортер сумел выудить что-нибудь интересненькое из Майкла О'Донована?
– О, да. Он раскрыл подноготную многих проблем, над которыми бьется сейчас Ян Лонсдейл. Спасибо за помощь.
– Всегда рад. Вот что я еще могу предложить, Джорджи. Сенатор Чалмерс Морли сейчас у всех на слуху, – Джок кивнул сенатору, сидящему напротив него. Сегодня на Морли была бабочка, а не его обычный узкий черный галстук. Так он меньше напоминал актера, исполняющего роль сенатора из Техаса.
– Он очень расстроен этим дурацким скандалом из-за того, что хлопковые магнаты якобы вложили в его избирательную кампанию больше денег, чем положено. Ведь так каждый может оказаться в дерьме из-за ошибки своего бухгалтера. Морли теперь не доверяет прессе, последнее время отказывается от всех интервью. Но для «Уорлд» я мог бы организовать встречу с ним. Он может кое-что рассказать по англо-американским сделкам. Он скоро поедет в Лондон посмотреть, с кем можно сотрудничать в промышленности и энергетике. Если заинтересуетесь, дайте мне знать.
За столом сэра Мартина шла спокойная общая беседа. Впрочем, посол и не сомневался, что может положиться на Пэтси.
Но вот за третьим столом, где неофициально распоряжалась Имоджин, все были в напряжении. Напротив Имоджин сидел Хьюго. Справа от него посадили жену сенатора Морли. Хелен Морли была очень красивой женщиной, возможно, красота ее успела уже несколько поблекнуть, но не настолько, чтобы она перестала вызывать восхищение у мужчин. Хотя Хелен становилась раздражительной, если речь шла о репутации ее мужа, тем не менее она была остроумным собеседником. Их с Хьюго посадили рядом в надежде, что им найдется, о чем поговорить. Получилось же все наоборот. Хьюго отвечал на все вопросы Хелен угрюмо и односложно. Он сидел, откинувшись на спинку стула и, казалось, забылся, любуясь желтыми розами в средневековой китайской вазе, стоявшей посреди стола. Но Имоджин, у которой было прекрасное боковое зрение, отметила, что он сидит так, ожидая, когда девушка, сидящая с другой стороны от него, повернется так, чтобы можно было заговорить с ней, нимало не заботясь о том, что и ей, и ему надо было уделить внимание другим соседям.
Не теряя нити разговора с президентом «Эн-би-си», Имоджин перевела взгляд на девушку, с которой так не терпелось поговорить Хьюго. Не было никаких сомнений, что Лиза была очень красива. Но в Вашингтоне много красивых девушек. Что же Хьюго нашел в ней, что заставило его забыть о своих обычно безукоризненных манерах?
Лиза понимала, что Хьюго хочет, чтобы она повернулась к нему, но она решила не отворачиваться от конгрессмена, с которым вела непринужденную беседу до тех пор, пока не подадут рыбное блюдо. Она хотела показать Имоджин, что умеет вести себя надлежащим образом на обедах такого класса. Хьюго подождет. В конце концов, Хьюго и так у нее на крючке.
Хьюго показалось, что прошла вечность, пока Лиза наконец повернулась к нему.
– Почему ты не сказала мне, что будешь здесь? – Хьюго старался говорить тихо, но голос его все равно звучал резко.
– Хотела сделать тебе сюрприз, – ответила Лиза.
– Ненавижу сюрпризы, – угрюмо пробурчал Хьюго.
Он так жаждал поговорить с ней, а теперь не мог больше выдавить из себя ни слова. Лиза решила перевести разговор на нейтральные темы.
– Ты собираешься писать статью о Яне Лонсдейле? – спросила она.
– Да. На этой неделе, но чуть попозже. Собираюсь в ней разнести в пух и прах манеру американского правительства вести бизнес, а заодно и мужа вот этой женщины, что сидит с другой стороны от меня, – сказал Хьюго, понизив голос. Он начал пересказывать Лизе содержание своей статьи, где большое место отводилось системе лобби. О, он вложит туда всю свою ненависть к Джоку Лиддону и ему подобным.
– Ты можешь спросить: а что американское правительство? Вся система давно вышла из-под контроля. У нас пятнадцать-шестнадцать центров власти в политике, этаких мерцающих – то ты этот центр видишь, а то нет. – Он яростно ткнул вилкой в тарелку.
– Но какое все это имеет отношение к мужу этой леди? – спросила Лиза, слегка подавшись вперед, чтобы убедиться, что Хелен Морли ничего не слышит, поглощенная беседой с директором музея.
– Когда послу какой-нибудь страны что-нибудь нужно, думаешь, он обращается в госдепартамент? Черта с два, – продолжал шипеть Хьюго. – Он кидается к юристам с К-стрит, которые весь Белый дом превратили в одно большое лобби. А сенатор Чалмерс Морли – классический пример сенатора, которого может купить каждый. Он символизирует собой эту прогнившую систему. И я собираюсь написать об этом.
– О, Хьюго. – Фиолетовые глаза Лизы умоляюще посмотрели на него. Потом она опустила их. Ну точь-в-точь маленькая попрошайка.
– Что такое? – спросил Хьюго.
– Мне нужно кое-что сказать тебе, прежде чем ты напишешь эту статью. Может, встретимся завтра днем, выпьем по чашечке кофе?
Краем глаза Имоджин Рендл видела, как угрюмое лицо Хьюго преобразилось, теперь оно излучало нежность. Имоджин дорого дала бы, чтобы узнать, о чем говорят эти двое.
Когда подали следующее блюдо, Лиза опять повернулась к конгрессмену. Делая вид, что внимательно слушает, она прикидывала в уме, как бы ухитриться после обеда хоть несколько минут поговорить с Яном Лонсдейлом. На обеде, где он был почетным гостем, это будет не так просто. Может быть, лучше ей нацелиться на Пэтси.
– Эта девушка, которую Джеймс Ардел привозил к нам на «ферму», очень даже ничего, – сказала Пэтси. Она расстегивала сережки перед зеркалом эпохи Георга III в спальне.
– Не заметил, – ответил Ян.
Это было неправдой. Он использовал единственную возможность, когда Лиза оказалась рядом с ним, чтобы постараться произвести на нее впечатление. Лиза оказалась среди группы гостей, которых посол подвел к Яну во время кофе, чтобы обсудить ближневосточный кризис. Отвечая на вопросы сенатора и какого-то сотрудника Белого дома, Ян вел беседу так, как будто обращается лично к Лизе. Иногда он глядел ей прямо в глаза, так что создавалось впечатление, будто он хотел бы беседовать с ней наедине.
– Надеюсь, твой вечер не был испорчен этими ужасными новостями об Энни Джолифф? – спросил Ян жену.
– Я старалась не думать об этом, – ответила Пэтси, чувствуя себя слегка виноватой, потому что сейчас она чувствовала себя несчастной вовсе не из-за Джолиффов. Глядя на отражение Яна, она сказала:
– Мне совсем не хочется, чтобы Джок Лиддон приехал к нам на уик-энд.
– А мне он показался занятным. Не каждый день встретишь на обеде у посла настоящего гангстера.
– А мисс Фиолетовые Глазки тоже приедет вместе с ним? – спросила Пэтси.
– Не знаю. Спроси у Джорджи.
Пэтси залилась слезами.
– Дорогая, прости, – сказал Ян, обнимая жену. – Какой я был дурак, что перед сном напомнил тебе о Джолиффах. Слезами никому не поможешь.
– Я знаю. Но мне так плохо.
Пэтси сама не понимала, каким образом трагедия Джолиффов вдруг слилась для нее воедино с ощущением, что появление Лизы на их горизонте несет с собой что-то очень нехорошее для ее семьи. Вытирая глаза платком Яна, Пэтси сказала:
– Помнишь, я когда-то говорила тебе, что удача никому не дается навсегда. Весь вечер сегодня ко мне вновь и вновь возвращалась эта мысль. Мне кажется, что черное пятнышко уже появилось на горизонте, но мы пока еще не видим его. Но, когда черная туча приблизится, мы поймем, что она надвигается прямо на нас.
Целуя волосы Пэтси, Ян был слегка смущен, обнаружив, что какая-то его часть продолжает в этот момент думать о Лизе.
