Текст книги "Принц Волков (ЛП)"

Автор книги: Сьюзен Кринард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

* * *

Люк мучительно ощущал её присутствие. Каждый нерв в его теле напоминал о присутствии Джой с того самого момента, как он увидел её на берегу озера, и все последующее время. Его самые лучшие намерения рушились один за другим.

Каждый раз, когда он чувствовал её молчаливую борьбу безо всякого намёка на слабость, его собственное сердце предавало его и начинало биться сильнее всякий раз, когда она была так близко от него.

Казалось, она занимала все его зрение, слух и осязание так, что он с трудом понимал, куда несут его ноги и как не сбиться с правильного пути. Как бы там ни было, ноги сами узнавали дорогу, не прибегая к помощи разума, который в данный момент был целиком и полностью сосредоточен на ней.

Знала ли она, какой отклик вызывала в нём? Она должна была видеть лишь малую часть его реакции, ведь он был весьма осторожен, не позволяя чувствам отражаться на лице, даже когда собственное тело предавало его. Она не выказала ни шока, ни отвращения, увидев его наготу. Для него это не имело значения, а для кого–то её поведение могло, по крайней мере, показаться странным. Но она оставалась невозмутимой, тогда как он потерял самообладание.

Ее запах дразнил его всю дорогу, пока они шли. Когда он впервые ее сегодня увидел, то заметил, как ее одежда прилипла к телу, рубашка была распахнута в результате борьбы с этими скотами из города, и он понял, что под рубашкой она ничего не носит. От холода её соски затвердели – об этом было не трудно догадаться, так как они рельефно выделялись на ткани прилипшего к телу жакета.

Светлые влажные волосы были заплетены в привычную косу, она и на самом деле чем–то походила на промокшую древесную крысу – но только потому, что её необычная ранимость вынуждала его обороняться словами. Даже потрёпанная и измазанная грязью она была желанной. Он никак не ожидал, что она будет выглядеть настолько потерянной, нуждающейся в помощи. Гораздо легче было противостоять ей, когда она, казалось, была полностью уверена в своей собственной неуязвимости. Или когда собиралась использовать его, в то время как он пытался соблазнить ее.

Но сейчас Джой была попросту одинока и напугана, хотя и безуспешно пыталась скрыть это от него. В любое другое время он вполне был бы удовлетворен такой знакомой реакцией. Сейчас же проклинал, что все складывается еще хуже, чем было в прошлый раз. Всё изменилось после того поцелуя – ужасного, пронзительного поцелуя, так не похожего на те другие, что были в его жизни.

Он придерживался своего решения: не выезжать в город, не видеть её снова, но он не ожидал, что она будет сама разыскивать его.

Она чуть не упала, зацепившись ногой за корягу, и он автоматически потянулся к ней, помогая удержать равновесие. Реакция на физический контакт была настолько внезапна, что они остановились поражённые. Он тотчас убрал свою руку. Через рукав жакета он ощущал её пылающую огнём кожу, она потрясенно посмотрела на него широко распахнутыми карими глазами. Несмотря на то, что произошло между ними до этого – она по–прежнему реагировала на него. Люк понял, почему она разыскивала его, но он также знал, что мотивы ее поступка не такие однозначные, какими бы она хотела их видеть.

От осознания этого он не почувствовал никакого удовлетворения.

Хотя он повторял себе, что взял её с собой в сторожку лишь для её собственной безопасности, но мотивы его поступка были еще туманней, чем ее. Ни перед одной женщиной он не испытывал такого смущения.

Они шли в тишине. Тени становились более длинными, когда они пересекали лес, свет еле проглядывал сквозь кроны деревьев, образовавших подобие плотного навеса над головами. Потом они вышли из леса и направились вдоль берега озера по оленьей тропе, в которую плавно перетекла дорога, ведущая из города. Иногда он сходил с протоптанной дорожки, ступая на нехоженые земли, чтобы сократить путь, он задумался, представляет ли себе Джой, как мало ступало здесь людей. На ее лице сохранялось упрямое выражение, что она вполне самостоятельна и не нуждается в нём. Что не боится. Она обхватила себя руками и отказывалась от его помощи всякий раз, когда он предлагал ей всего лишь помочь удержаться на ногах.

Он сконцентрировался на том, что ему всегда прекрасно удавалось – на игнорировании её присутствия, пытаясь не вспоминать ощущение податливого тела в своих руках, несдерживаемую страсть её поцелуя и как он на это отреагировал. Но когда она снова поскользнулась на краю ручья и он потянулся, чтобы подхватить ее, то понял, что все прилагаемые им усилия тщетны.

Она слишком утомилась, чтобы сопротивляться ему. Тело в его руках обмякло и стало податливым, из груди вырвались всхлипы, и глаза закрылись от невысказанной усталости. Он чувствовал ее состояние, как будто оно было его собственным. Бледный овал лица был прекрасен, несмотря на то, что осунулся от изнеможения, а приоткрытые губы – столь соблазнительны. Мягкость её груди касалась его руки, в то время как его дыхание шевелило ей волосы. Когда она, наконец, приоткрыла глаза, он утонул в них.

Совладав с собой, Люк выпустил её. Она достаточно долго находилась в его объятиях, чтобы поколебать его самообладание, а затем отодвинулась. Она старалась не встречаться с ним взглядом. Но было уже поздно.

Для их общего блага он решил держаться от неё подальше. За каких–то несколько часов Джой сумела уничтожить то самообладание, которое он вырабатывал в себе все прошедшие дни. Ничего не изменилось. Он никак не мог забыть того, что вспыхнуло между ними, и то, что он узнал о ней. Но она пришла к нему, и борьба с самим собой закончилась.

Он желал её. И это была не просто потребность в женщине – даже в самые тяжелые времена он никогда не испытывал такого мучительного желания. Возможно, он бы мог сопротивляться, если бы она ничего не испытывала к нему. Но он чувствовал её отклик – ту страсть, которую она пыталась спрятать даже от самой себя. И было уже не важным то, что она хотела использовать его для достижения собственных целей. Она охотно бы отдалась ему, а он охотно бы принял этот дар. Так тому и быть.

Они остановились в пределах видимости сторожки, в густом лесу, на склоне около озера. Последние лучи солнца отражались от водной глади озера и приветливо освещали хижину. Джой остановилась и наклонилась вперёд, упершись руками в коленки, рассматривая его жилище с тем выражением на лице, которое он охарактеризовал как облегчение. Ему было жаль, что сам сейчас не испытывает подобного облегчения, когда все осознал и принял.

Но в этом не было никакого утешения. Он должен не обращать внимания на свои чувства, разум и инстинкт, который шептал ему, что он мог бы получить Джой в свою постель. Что мог бы чувствовать её тело под своим. Потому что желал её. И плевать на последствия. Тело тут же ожило в предвкушении, и он задался вопросом, смогут ли они оба пережить эти последствия.

* * *

Джой не знала, чего ожидать, когда они входили в сторожку, издалека казавшуюся обыкновенной и удобной, аккуратно сложенной из стандартных небольших бревен. Когда Люк распахнул перед ней дверь, первое, что она ощутила, был холод. Она ожидала встретить поток утешающего тепла после холода леса, но в сторожке было также холодно, как и снаружи. Она задрожала, поэтому снова обняла себя руками.

Люк закрыл дверь, провёл её через прихожую и исчез в соседнем дверном проёме, оставив Джой созерцать обстановку. Даже несмотря на свое измождённое состояние, она не собиралась расслабляться, пока толком не поймёт, где находится и что её здесь ожидает.

Комната, где она находилась, вероятно, была самой большой и малообжитой в сторожке, но выглядела достаточно комфортной. На противоположной стене от двери находился камин без каких–либо следов пепла и дров. На других стенах чередовались книжные полки с охотничьими трофеями – оленьими рогами и шкурами. Толстый ковёр покрывал большую часть деревянного пола, в комнате находилось ещё несколько предметов мебели: старенький диванчик, искусно вырезанное кресло–качалка, несколько небольших столиков, заставленных разными вещицами. На первый взгляд всё выглядело достаточно просто, но когда глаза ещё раз заскользили по комнате, она стала обращать внимание на детали.

Прежде, чем она успела продвинуться в своих исследованиях дальше, Люк появился снова, неся перекинутое через руку одеяло. Он надел рубашку, подобную тем, какие носил обычно – зелено–коричневую шотландку, но ноги его, бесшумно ступавшие по ковру, были всё ещё обнажены.

– Держи, – сказал он, бесцеремонно сунув ей в руки одеяло. Оно было тяжёлым, и Джой чуть не выпустила его из рук. – Пойду, найду какую–нибудь сменную одежду для тебя. – Он едва взглянул на нее, когда собрался снова уйти, выглядел он погруженным в себя и держался замкнуто.

Джой расправила одеяло и обернула его вокруг плеч.

– Ты всегда держишь дом в таком «тепле»? – бросила она ему вслед. Ответа не последовало. Она завернулась в шерстяное одеяло так, что оно укутало ее, ниспадая большими мягкими складками, и двинулась по комнате, таща его за собой по полу.

Она не знала, чего ожидать, и с удивлением поймала себя на мысли, как мало, на самом деле, знает о Люке Жуводане. Его сторожка не изобиловала земными благами, необходимыми для полного комфорта, но в некоторых вещах и предметах, которые были выставлены на обозрение, чувствовалась его любовь к природе. На грубо сделанном, выкрашенным вручную столе, что находился с левой стороны, стояло множество фигурок, среди них красиво вырезанные из дерева уменьшенные копии животных. Двое волков, взрослый и детёныш, выглядели настолько правдоподобно, что даже их шерсть была передана с малейшими подробностями.

Американский лось стоял поодаль от остальных фигур, рога его были приподняты, а голова опущена в боевой стойке, это напомнило ей сражение, за ходом которого они с Люком наблюдали. Немного опасаясь прикасаться к ним, Джой провела пальцем по спине деревянного лося. Ощущения от соприкосновения с резным деревом были удивительно приятны и даже снимали усталость.

Около резных работ располагалась коллекция камней разных форм и размеров, а так же небольшая витрина с многогранными кристаллами. Джой внимательно осмотрела их и направилась к ряду полок около стола. Люк появился в тот момент, когда она пыталась вытянуть одну из множества находившихся там книг.

– Чистая одежда, – объявил он как раз тогда, когда она остановилась и взглянула на него. В руках он держал стопку одежды: фланелевые рубашки, джинсы, шерстяные носки. Он хмуро посмотрел на нее, окидывая критическим взглядом, будто увидел в первый раз с тех пор, как они сюда прибыли. – Надень это. Должны быть впору.

Снова повисла пауза, и Джой подумала, не ожидает ли он, что она разденется перед ним. Она сильнее стиснула своё одеяло. Его пристальный взгляд переместился от неё к столу с резными работами, ненадолго тёмные брови сошлись у переносицы. Затем он снова повернулся к ней, протягивая одежду с нетерпеливым жестом. – Ну же! Я не укушу тебя. Ты голодна?

Резкое изменение темы поразило Джой. Попытка одновременно взять одежду у Люка и удержать одеяло не увенчалась успехом. Одеяло соскользнуло с плеч и легло мягкими волнами вокруг её ног. Люк наклонился, чтобы поднять его, и это привёло Джой в непонятное состояние. Только сейчас она полностью осознала манеру его грациозных движений, блеск удивительных глаз, силу обнажённых ног.

На какое–то время в комнате повисла неловкая тишина. Он выпрямился и стоял с одеялом напротив нее. Они смотрели друг на друга. Джой почувствовала, что её пульс участился, и ей стало интересно, слышит ли он, как сильно стучит её сердце. Но он, наконец–то, отвернулся, чтобы положить одеяло на диван.

– Ты голодна? – снова спросил он, не оборачиваясь. Всё его внимание, казалось, теперь сосредоточенным на каком–то дефекте в текстуре одеяла, и он не повернулся, чтобы услышать ответ.

– Да, – ответила она его широкой спине. В этот же момент, как бы в подтверждение слов, её желудок громко заурчал. Люк поднял голову, и Джой посетила нелепейшая мысль, что если бы уши его имели определённую форму, он повернул бы их назад, к ней.

– Да, я слышу, – Джой показалось, что в голосе Люка прорываются смешинки, хотя она и не видела его лица. – У меня есть тушеная оленина, это не деликатес, но вполне сгодится, чтобы заполнить пустой желудок.

Словно прочитав язык его тела – она только–только начала улавливать этот язык, понять его оказалось гораздо труднее, чем она могла себе поначалу представить – Джой внезапно показалось, что он будто отгородился и защищается от неё, словно ждет, что она будет высмеивать его простую пищу.

Его плечи были напряжены, почти ссутулены, пальцы, сжимавшие одеяло, напряглись. Тот факт, что его волновало её мнение о его кулинарных способностях, обезоружил Джой.

– Звучит весьма аппетитно, – сказала она мягко. – Благодарю, – Джой увидела, что его мышцы почти расслабились, когда она ответила ему, он поднял голову и последние лучи заходящего солнца из окна посеребрили его темные волосы, касавшиеся воротника рубашки. Прежде, чем она успела поддаться необузданному порыву запустить в них свои пальцы, он вышел из комнаты.

Жалея, что поблизости нет никакого отопительного прибора или хотя бы огня, чтобы было не так мучительно холодно переодеваться, Джой начала снимать грязную одежду. Она поняла, что не может, подобно Люку, равнодушно относиться к наготе, поэтому избрала диван в качестве сомнительной ширмы и присела за ним, чтобы переодеться. Она торопливо сняла ботинки и носки, выбралась из джинсов, немного поразмышляла, что делать с нижним бельём, и в итоге решила присоединить его к вороху грязной одежды.

Новая одежда была сухой, чистой и даже более тёплой, чем воздух в хижине. Джинсы, которые она натянула, были точно женскими, хоть и слишком большого размера. Джой размышляла о предыдущей владелице, пока застегивала их. Одна из многих «завоеваний» Люка?

Эта мысль вынудила Джой сжать губы от досады. Она должна постоянно напоминать себе, по какой причине оказалась здесь – она преследует личные интересы. Самое последнее, кем она хотела быть, так это оказаться чьим–либо завоеванием. И в самой меньшей степени хотела быть очередным трофеем Люка Жуводана.

Рубашку, которую дал Люк, было удивительно приятно ощущать на голой коже, Джой повела плечами. Что касается джинсов, то они были рассчитаны на более полную фигуру, хотя Джой не собиралась придираться по этому поводу. Просто здорово снова находиться в чистой одежде, в сухих шерстяных носках на ногах. Она позволила себе наслаждаться этим чувством и на некоторое время отбросила всякое беспокойство. Диван был на удивление удобным, она расположилась на нём, натянув одеяло до подбородка и уставившись в пустой камин. Включив воображение, она представила, будто в камине пляшут весёлые языки пламени, это сделало хижину более романтичной и таинственной. Под стать ее хозяину.

Она едва поняла, что сидит в темноте, когда голос Люка разорвал тишину.

– Я развёл огонь в печи, но мясо пока ещё тушится, – он появился около дивана – тёмная фигура, окружённая тенями. Джой, сощурившись в темноте, разобрала только пару ламп в его руках, которые он поставил на расчищенные им столики в противоположных концах комнаты и по очереди зажёг.

Мягкий свет сразу распространился от ламп, освещая комнату, количество света было недостаточно, чтобы полностью почувствовать себя комфортно, но его вполне хватало, чтобы предотвратить всякие неожиданные случайности, хватало, что бы видеть обстановку и не наткнуться на что–нибудь .Лицо Люка было странным и мрачным, причудливые тени легли на него, когда он повернулся к ней, веки были полуопущены. В темноте его глаза казались практически чёрными.

– Я выйду за дровами, – наконец сказал он. Свет от ламп отбрасывал на стены зловещие длинные тени, ползущие перед Люком, когда он направлялся к выходу. – Будет лучше, если ты останешься здесь и отдохнёшь. Я ухожу ненадолго.

Он, наконец–то, остановил на ней взгляд, задержавшись на какое–то время, а затем вышел. В тусклом освещении она не могла разобрать значение этого взгляда.

Некоторое время Джой сидела и наслаждалась умиротворенной тишиной сторожки, закрыв глаза и позволяя напряжённым мышцам и чувствам расслабиться, чтобы насладиться покоем. Но даже физическое изнеможение не позволяло ей полностью расслабиться в незнакомом месте – особенно в этом месте. Когда она, наконец, почувствовала, что согрелась и усталость немного отступила, Джой была готова продолжить свои исследования дальше.

Потянув одеяло, подобно импровизированному плащу, за собой, Джой начала изучать содержимое книжных полок. В тусклом свете можно было разобрать только названия книг. Она была права в одной из своих первоначальных догадок о Люке – он был образованным человеком. Диапазон книг, что хранили полки, был многообразен: история, психология, природа и литература – достаточно обычные темы, но далеко не единственные. Она обнаружила не только английские, но и французские названия книг, её минимальное знание языка позволило перевести некоторые из них. Как и остальные, темы книг на французском были разнообразны, большинство их относилось к теме французско–канадского фольклора и культуры. Это говорило о том, что он не только знает два языка, но и бегло говорит на них. Интересно, он так же отлично изъясняется по–французски, как и говорит по–английски?

Она взяла одну книгу, толстое издание о мифических животных. Было странно думать о Люке, сидящим в этой сторожке и читающем при свете лампы. Она никогда не задумывалась об этом, и это понимание несколько сместило ее душевное равновесие. Внезапно, она осознала, что у него есть чувства, мысли и другие интересы, кроме как сторониться горожан и соблазнять женщин, что он мог бы быть тем, кто смог искренне понравиться ей.

Джой вернула книгу на место и облокотилась на полку, будто ноги могли самостоятельно уйти из–под неё. Она никогда не задумывалась о причинах своей симпатии к нему. Это всегда являлось вопросом чистой физиологии. Вначале она пыталась противостоять его обаянию, затем признала, что он производит на нее определенный эффект, сначала это проявлялось во снах, позже пришло осознание того, что она могла бы использовать их взаимное притяжение для достижения собственных целей. Она ведь действительно никогда не думала о нём, как о человеке, который мог сидеть в своей сторожке и читать при свете ламп.

Даже теперь она не была уверена, что это было дело вкуса. Она не думала, что ей так быстро понравится Люк Жуводан. Симпатия к нему фактически могла обернуться для нее самой серьезной ошибкой. Но, возможно, она могла бы больше узнать о нем, чем знала до этого. И могла бы использовать эти знания в качестве щита от неожиданно нахлынувших мешающих чувств.

Она поняла, что снова задрожала, когда споткнулась об одеяло, упавшее к её ногам. Она наклонилась, чтобы поднять его в тот момент, когда входная дверь открылась и со стуком захлопнулась. Мгновение спустя в дверном проёме появился Люк с кучей дров и хворостом для растопки, поверх всей этой горы были видны только его глаза. Он пнул дверь, закрывшуюся после него, и опустил поленницу прежде, чем Джой успела предложить свою помощь. Поскольку он принялся за работу, кидая в камин дрова, Джой присела на краешек дивана и наблюдала.

Мысли и чувства, что струились через неё, были столь же запутанны и тревожны, как всё остальное случившееся с нею с тех пор, как она встретила Люка. Его необузданный природный магнетизм противоречил интеллекту, о котором говорило собрание книг на книжных полках. В его хладнокровной целеустремленности, с которой он преследовал её, иногда проскальзывала какая–то поразительная нежность, некая многозначительность. Причем, даже тогда, когда она вовсе не желала ее видеть.

А потом был его необъяснимый побег после их первого поцелуя, и тот факт, что Люк в этот самый момент заставил её позабыть о своих намерениях, пугал её.

Внезапное мерцание появившегося первого огня вывело её из задумчивого состояния, она обнаружила, что Люк изучал её с точно той же самой бесшумной напряжённостью, что и она его. Она убрала хмурое выражение со своего лица.

– Спасибо за одежду, – сказала она, теребя рукав рубашки. – Я не знаю, что бы ты посоветовал сделать со старой, – она извиняюще кивнула в сторону комка одежды в углу. – Если у тебя есть что–нибудь, наподобие тазика или лохани, я бы выстирала её. Хотя предполагаю, что у тебя нет сушилки.

На губах её появилась нерешительная улыбка, обращённая к нему, Джой перевела взгляд в центр растущего пламени, лижущего древесину. Огонь шипел и вспыхивал, до нее докатилась первая волна тепла. Подобно чистой одежде, это привело Джой в состояние блаженного комфорта, принёсшее ощущение удивительного счастья.

В это момент Люк снова исчез, оставив ей рассматривать меняющиеся языки пламени. Закрывая глаза, чтобы насладиться теплом, веющим на лицо, Джой позволила себе расслабиться. Она вдохнула доносящийся из смежной комнаты чудный аромат тушеного мяса, что готовил Люк, ее живот заурчал снова, и она в ответ состроила рожицу. Шерстяное одеяло, касающееся щеки, было немного грубоватым, фланелевая рубашка мягко льнула к груди. Тени прыгали и танцевали, убегая от света ламп и огня. Чувство уюта и безопасности было настолько сильным, что Джой, наконец–то, прекратила дальнейшую борьбу.