Текст книги "Принц Волков (ЛП)"
Автор книги: Сьюзен Кринард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)
Глава 22
Джой уставилась на развернутый на столе проект, видя четкие линии и углы размытыми и неясными. Солнечный весенний свет пытался проникнуть в огромное окно офиса сквозь прикрытые, словно решётки тюрьмы, жалюзи.
Она протянула руки, чтобы разгладить бумагу, словно это усилие могло хоть что–то поменять, но не было ни причины, ни логического объяснения, почему ее глаза отказывались видеть проект таким, каким он должен был быть, почему ее руки двигались помимо желания, создавая причудливый декор, которому не было места в мире строгих линий. Логики. Практичности.
– Клиента не радует дизайн, Джой, – сказал, покашливая, мистер Робинсон за ее спиной. Она вздрогнула, уставившись невидящим взглядом на светло–бежевые обои с чётким геометрическим узором. – Они хотят что–то более простое, более практичное. Честно говоря, я не понимаю, почему вы не поняли этого раньше.
Взгляд Джой переместился к кулакам, сжавшимся на поверхности стола. Бумага захрустела под их весом. Это неправильно, всё неправильно. Всё.
– Мы нанимали вас, полагаясь на вашу прекрасную репутацию в сфере детально проработанных функциональных проектов, – гудел Робинсон за её спиной. – Именно этого хочет клиент, и я не понимаю, почему у вас с этим такая проблема. Это многоэтажное жилое здание, а не кафедральный собор.
Джой знала, что должна повернуться к Робинсону лицом, защитить себя. Но нечего было отстаивать. Он был прав. Потребность ограничить мир линиями и углами, втиснуть его в аккуратные небольшие коробки постепенно и неминуемо иссякла. В течение трех месяцев она изо всех сил пыталась вернуть былое, быть такой, как прежде. Она всеми силами старалась подавить желание вырваться из этих небольших аккуратных, тесных коробок и убежать в мир хаоса. Максимум, чего ей удалось достичь, были эти чертежи, которые никого не удовлетворяли. Это не её, больше не её.
Голос Робинсона давил все сильней и сильней на хрупкое спокойствие, которое ей с трудом удавалось поддерживать. Кулаки сжались сильнее, а пульс отозвался в ушах.
– Вы должны всё переделать и как можно скорей. Клиент ожидает проект к началу следующей недели. Вы слушаете меня, миссис Рэнделл?
Три месяца. Словно три года. Три месяца попыток собрать по кусочкам собственную жизнь в поисках спокойствия. Спокойствия, которое она должна была обрести теперь, когда родители покоились с миром. Спокойствие не пришло. В душе была зияющая рана, кровоточащая незаживающая дыра. Там, где прежде находилась сдерживающая сила связи, теперь расположилась затягивающая пустота, разрастающаяся с каждым днём, поглощая её, разрушая то шаткое соглашение, которое она достигла с этой жизнью линий, углов, стен и обманчивой уверенности.
Да и не было никакой уверенности. В конце концов, она поняла это. Потребности можно отрицать, игнорировать, но они всё равно остаются. Когда она подавила их, они вылились на бумаге, подрывая все возможные усилия приспособиться к нелепым аркам так же, как к раскидистым ветвям деревьев, текстурам и цветам грубой коры и меха волка, большим открытым пространствам, эхом отражающим сверкание горного неба. Всё неправильно. Всё это часть другого мира.
С которым она никогда не прощалась.
– Миссис Рэнделл, – Робинсон тронул её за плечо, не совсем деликатно. – Не хотелось бы напоминать вам, безусловно, у вас огромный талант. Но вы всё ещё на испытательном сроке, и если вы не сможете доделать всё к понедельнику, боюсь, мы будем вынуждены пересмотреть вашу занятость в нашей компании.
Бумага под пальцами Джой скомкалась окончательно. Она почувствовала, как волосы приподнимаются от затылка к шее, рука Робинсона убралась прочь, прежде чем она потеряла остатки своего жёсткого контроля. На губах были слова, неизбежные слова, которые положили бы конец этому, но стук в дверь офиса прервал их.
– Извините, что беспокою вас, сэр, миссис Рэнделл, но для вас прибыл пакет, – секретарь кивнула в сторону Джой, – срочная доставка. Нужно, что бы вы расписались.
Секретарь Робинсона неодобрительно фыркнула, когда Джой взяла клипборд и небрежно написала своё имя. Секунду спустя, после ухода секретаря, она приняла маленький, аккуратный сверток.
Робинсон что–то проворчал себе под нос. Джой не обратила на него внимания, вертя пакет в руках. Без обратного адреса. Простая коричневая обёртка, смутно знакомая. Необъяснимо ойкнуло сердце, пока она разрывала бумагу и швыряла ее на стол, затем потянулась, чтобы снять крышку картонной коробки.
Деревянный волк пристально смотрел на неё, его голова откинулась назад в беззвучном вое. На мгновение она прислонилась к столу, как к опоре, которая ушла из–под ног. Дрожащими пальцами она извлекла фигурку, обхватив её сложенными ладонями, чувствуя грубую текстуру поверхности и вдыхая запах леса, откуда она прибыла.
Тело пронзила дрожь. Она подняла взгляд и уставилась на дверь, неспособная двигаться. Оковы тюрьмы отступили. Пустота в душе внезапно наполнилась теплотой и эмоциями, проникая во все опустошенные уголки её души. Возможно… возможно ещё не поздно. Не слишком поздно для окончания. Или для начала. Внезапно всё стало столь же ясно, словно чистый горный воздух. Она повернулась к мистеру Робинсону, чей рот открылся для первого слова новой лекции.
– Вы правы, мистер Робинсон, – сказала она с сияющей улыбкой. – Я больше не мастер в проектировании практичных небольших коробок. Я ухожу.
* * *
День был прекрасен, как она и предполагала. Весь мир сиял новой жизнью. Весна в горах наступала поздно, зима задерживалась и неохотно уступала дорогу солнцу на несколько коротких месяцев.
Джой глубоко вдохнула чистый воздух, ноги легко несли её среди деревьев. Возможно, она вообще никогда не уходила. Гармония, которую она ощущала с этой дикой землёй, всё, что она знала о ней и себе самой, привнесли необычайно стабильное спокойствие. Со временем она смогла бы стать такой же частью этого мира, какой являлся он.
Она шла по берегу озера, затем повернула, следуя за течением одного из многочисленных потоков, образованных в результате таяния снега, звуки журчащей воды раздавались повсюду, небольшие речки, ручейки и ручьи стремительно прорезали новые пути со склонов гор. Ведомая связью, она достигла места на краю маленького расчищенного пространства среди деревьев.
Они расположились около низкого склона горы, пять или шесть взрослых волков растянулись на ложе земли и старых иголок. И там были щенки; Джой почувствовала, как при виде их её охватила теплота и защемило сердце; они играли и кувыркались около входа в логово. Большая тёмно–серая волчица следила за ними, её острые уши ловили каждое крошечное рычание и писк.
Он был среди них, как она и знала, что он там будет.
Возможно, из–за того, что он был поглощен заботой о щенках, крутящихся возле его ног, он не заметил её; она знала, он пресек соединение между ними, хотя в течение трех долгих месяцев, проведенных друг без друга, она чувствовала отголоски их связи. Или просто дело было в том, что она как существо дикой местности научилась быть тихой и незаметной.
Она безмолвно наблюдала, когда он опустился среди щенков, которые скакали на нём с юной, бьющей через край энергией. Они были пока ещё совсем маленькими и неуклюжими, не знакомые с миром, притупленные мордочки, круглые головы и крошечные ушки поднимались и мелькали в ногах Люка. Он позволял им жевать свои пальцы и атаковать колени, путаясь там, где все было просто.
Один из волков почувствовал её первым. Большая голова волчицы поднялась, она тихо предупреждающе зарычала.
Зарывшийся в щенках, он посмотрел наверх. Джой заметила, как он напрягся, затем поднял голову, словно учуял лёгкий весенний бриз. А затем медленно повернул голову, так медленно, словно боялся того, что увидит.
– Люк, – прошептала она.
На мгновение мир вокруг перестал существовать. Связь между ними зашипела, как свеча, вспыхивающая и гаснущая. Джой уговаривала разжечь пламя, зная, что этому препятствовал Люк, который боялся позволить их узам проснуться.
Его глаза сконцентрировались на ней, блестящие и непроницаемые. Джой впитывала этот взгляд, хотя ни на секунду не забывала его, сердце отмеряло удары, когда она наблюдала, как медленно меняются твёрдые черты его лица.
– Джой.
Одно это слово содержало в себе все страхи, тоску и потребность, которые она, наконец, увидела в его глазах. Надежду. И что–то ещё, о чём она не смела признаться, даже себе.
Но он выжидал, а волки наблюдали за ней, словно суд присяжных, готовый объявить приговор. Двенадцать пар глаз мрачно осуждали её. И она была единственной, кто прервал эту драматическую картину, начав двигаться на подкашивающихся ногах по расчищенному участку леса. Связь нерешительно мерцала.
Люк поднялся, чтобы встретить её, отстраняя щенков осторожными прикосновениями. Он сделал несколько шагов навстречу, но внезапно волчица поднялась на ноги и перегородила ему путь, задрав хвост. Низкое предупреждающее рычание клокотало в её горле.
Этого было достаточно, чтобы Джой остановилась на полпути на поляне, на полпути к Люку, не отрывая пристального взгляда от него. Волчица снова зарычала, более угрожающе, постепенно нарастающий неожиданный гнев, которым она практически гордилась, убедил Джой сделать ещё один шаг.
– Смотри ей в глаза, – тихо сказал Люк. – Она знает тебя. Не позволяй ей доминировать над собой.
Джой заставила себя оторваться от его взгляда, чтобы встретить сверкающие глаза волчицы. Необъяснимые чувства высвободились в Джой, инстинкты заставили её ощетиниться и вызвать рычание из глубины горла. Она позволила инстинктам завладеть собой. Она разговаривала с волчицей глубоко в душе, без слов.
Жёлтые глаза сощурились, оценивая, и через бесконечно долгую секунду волчица отвела взгляд. Она опустила уши, развернулась и направилась к противоположному краю поляны.
Теперь ничто не стояло между Джой и Люком, вообще ничего.
Она двинулась вперед, один шаг, затем другой, пока не достигла округлых небольших комочков, почувствовав теплоту меха, коснувшегося её ног.
Глаза наполнились слезами необъяснимого счастья, когда щенки, дико рыча, кинулись к её ногам. Они были тёплыми и мягкими, поросшие тёмным мехом, со всей своей наивной непосредственностью они приняли её целиком.
– Они прелестны, – прошептала Джой.
– Да, – согласился Люк, хотя глаза его смотрели только на неё. – Да.
Тысячи эмоций вибрировали между ними, переполняя чувства Джой. Слова были будто чужими, словно их озвучила какая–то другая Джой, которая не потеряла способность говорить.
– Люк, я вернулась, – сказала она. – Вернулась туда, чему я принадлежу.
Он молчал целую вечность, лишь пристально смотрел на неё, в его глазах отражалось сердце.
– Джой, – наконец произнёс он, как будто тоже позабыл, как использовать обычный язык.
Она попыталась выразить то, что не мог сказать он.
– Я пыталась держаться в стороне, – пробормотала она. – Пыталась убедить себя, что всё случившееся здесь… – Она тряхнула головой. – Мне было безрадостно. Я принадлежу этому месту. Этому миру.
Он все еще хранил тишину, не двигаясь, не желая сократить оставшееся расстояние между ними. Когда она вконец отчаялась заставить его понять, он произнес очень тихо.
– Мне, Джой?
Она медленно улыбнулась, неспособная ответить, да в этом и не было необходимости. Связь открылась, вырвалась на свободу из сдерживающих границ, как река в весеннем половодье. Люк преодолел оставшееся короткое расстояние и коснулся её. Сначала это было лишь лёгкое касание кончиков пальцев, затем он заключил её в объятья, зарываясь лицом в волосы. Голос звучал приглушённо.
– Джоэль, – выдохнул он. – Джоэль.
Возможно, они были одни в этом мире, пробуя, ощущая, узнавая друг друга. Джой чувствовала его тёплое дыхание, слышала быстрый стук сердца под своей щекой.
– Я боялась, Люк. Даже после того, как мы нашли моих родителей, я боялась… жить, чувствовать снова. – Джой изо всех сил пыталась найти объяснение, но Люк уже понял. Связь отражала его принятие.
– И я боялся, Джоэль. Боялся жить без тебя.
Она попыталась покачать головой, но почувствовала, как он сильнее прижал её к себе, словно она могла стать его частью. Его сильные руки скользнули по её спине.
– Я ошибался, Джой. Причинил тебе боль, потому что боялся. – Он мягко надавил ей на спину, пропуская пальцы через её волосы. – Я думал, что не смогу жить без тебя, но в этом я тоже ошибался.
Она отвела взгляд, внезапный страх не дал высказать вопрос, который она отчаянно желала задать. Возможно, это она ошибалась, в конце концов. Она напряглась, пытаясь отодвинуться, но он удержал её с легкой настойчивостью.
– Я могу жить без тебя, Джоэль, – произнёс Люк с бесконечной нежностью. – Но не хочу.
Казалось, мир потерял свою ось, когда она ощутила, как его руки обхватили её лицо, привлекая к себе, она посмотрела в его горящие глаза. – Ты нужна мне, Джой.
– Одной лишь потребности недостаточно, – прошептала она, обзывая себя дурой, удерживающей последнюю хрупкую границу между ними.
– Знаю, – он вздохнул, его руки на её щеках дрожали. – Это не единственное. – Его взгляд проникал глубоко в неё. – Я люблю тебя, Джоэль.
Рухнул последней барьер, поглощённый ярким снопом света и тепла, связь разрослась, чтобы заполнить каждый тёмный уголок её существа, излечить раны, стереть глубокие рубцы с души за одно сверкающее мгновение. Прежде чем огонь поглотил её, губы Люка нашли её, вбирая пламя в себя до тех пор, пока его накал не ослаб, а Люк стал единым мускулом, костью и плотью, сжимающей её.
– Люк, – сказала она. – Я люблю тебя. – Это было всё, что она смогла произнести, и этого было достаточно.
Его радость была её радостью, отражаясь и передаваясь между ними, пока сердце Джой не переполнилось ею.
Когда мир прекратил кружиться, она неохотно отодвинулась от него. Где–то пели птицы, с гор вниз сбегала вода, волчата скатились к ним в ноги, все было неизменным и постоянным. Изменилась она, в конце концов, и внутренне. Оставалась лишь одна вещь.
Люк увлёк её с поляны, крепко прижимая к себе, пока прощался с волками, одним за другим. Даже когда он отводил взгляд, она чувствовала его и знала, что и он чувствовал её до глубины своей души. Взявшись за руки, они направились к лесу, Джой вспомнила то время, когда она приехала в горы, много месяцев назад.
Она остановилась на краю обширной земли, которая простиралась перед его хижиной, наконец, нарушая мирную тишину между ними. Выражение чрезвычайной радости на его лице вызвало у неё краткий вздох.
– Люк, – начала она тихо, обхватывая его большие руки своими ладонями. – Одна просьба… Я бы хотела вернуться в горы, чтобы снова побыть с моими родителями.
Глядя ей в глаза, он смотрел глубоко в ее душу, наполненную воспоминаниями, перемешивающимися с ее любовью к нему до тех пор, пока все это не стало единым целым.
– Они бы полюбили тебя, Люк, – прошептала она. – Возможно, это кажется немного сумасшедшим, но я хочу рассказать им всё, что произошло. Я знаю, они дадут нам своё благословение. Ты пойдёшь?
Она расслышала его тихий ответ, и его губы нашли её.
* * *
Цветы ласкали щёку Джой, запутываясь в серебристо–медовых волосах. Люк перебирал их, вдыхая тёплый аромат ее кожи, смешанный с плодородной землёй и последними летними цветами. Он растянулся рядом с нею, его рука покоилась на её бедре. Люк никогда не видел ничего прекраснее.
Она смотрела на него сквозь тёмные ресницы, ленивая улыбка насытившегося удовлетворения изогнула её губы. Искушение было слишком велико, он наклонился, чтобы поцеловать её, она удержала его, со смехом, упершись руками ему в грудь. Даже такое маленькое прикосновение отразилось ответной дрожью в его теле.
– Я думала, когда ты говорил, что зима и ранняя весна опасное время, – поддразнила Джой, удерживая его на коротком расстоянии, – ты дурачил меня.
– Слишком много для тебя? – спросил он с усмешкой. Прежде чем она ответила, он внезапно передвинулся, поднимая и перемещая её к себе на грудь. Она сдавленно слегка протестующе хихикнула и уткнулась лицом ему в шею. Её губы были мягкими и горячими. Люк закрыл глаза и провёл рукой по изгибу её позвоночника до выпуклости ягодиц.
– Признаю, – вздохнул он, – что не могу контролировать себя, когда ты касаешься меня. Но предупреждаю, дай знать, если этого будет…
– Чересчур? – Джой двинула бёдрами и приподнялась над ним. Её волосы свесились по сторонам лица. – Сомневаюсь, что сейчас ты сможешь перевернуть меня обратно.
Люк приоткрыл один глаз и нахмурился со всей серьёзностью.
– Это вызов? – спросил он. – Я думал, Джой, мы больше не играем в игры на господство.
Лизнув его подбородок, она улыбнулась.
– Только потому, что я знаю, кто у нас тут главный. – Она укусила его за кончик подбородка, чтобы подчеркнуть свой ответ, он издал звук притворного гнева и, притянув её к себе, заключил в капкан рук.
Её тихие вздохи поменяли тональность, когда Джой, едва касаясь, водила языком по его ушной раковине. Жар от её дыхания участил его сердцебиение и вызвал приток крови к интересным местам. Он тихо застонал, и Джой, снова дразня, подвигала бёдрами.
– Подушка из тебя не очень удобная, – пожаловалась она во впадинку в его шее, – слишком бугорчатая.
Он увидел проблеск усмешки перед тем, как прижал её ноги своими и подмял её под себя. Удерживая вес на руках, Люк раздвинул её бёдра коленями.
– А из тебя вышла совершенно удобная подушка, Джой, – промурлыкал он, наклоняясь, чтобы взять один твёрдый сосок в рот. Задохнувшись, она выгнулась дугой. – Такая удобная, что слезть с неё выше моих сил.
Пальцами он ласкал другую грудь, чувствуя, как связь пульсирует обоюдным желанием.
– Выше твоих сил, – заметила она, её влажная женская плоть прижалась к его возбуждению. – Думаю, достаточно высоко, чтобы…
Это было слишком для Люка. Он вошёл в неё одним плавным движением, чувствуя её ответ, её ноги обхватили его, погружая глубже в себя. Связь перешла в пламя, связывая их души, как соединялись их тела.
– Я люблю тебя, Джой, – пробормотал он, целуя дрожащие веки. – Вот почему ты всегда будешь выигрывать.
Когда всё закончилось, лихорадка страсти охладилась бризом уходящего дня, Люк, откинул её влажные волосы и посмотрел в лицо Джой. Не было теней, омрачающих её золотисто–карие глаза, не было вопросов, оставшихся без ответов. Золото сияло еще ярче, он мог утонуть в водовороте их тлеющих угольков. Он прижал её к себе так сильно, как только мог, слушая звук их сердцебиений.
– Это то место, где всё началось, – пробормотала она, переплетая их руки. – Тогда я знала слишком мало, чтобы бояться Большого Плохого Волка.
Люк зарылся лицом в её волосы. Он не мог справиться с внезапной волной боли, пронзившей их связь, сожалением и страхом, ещё не стершимися полностью из памяти.
Джой, охнув, повернулась в его руках.
– Люк, прости. Плохая шутка. – С решительной силой, всегда удивляющей его, она вывернулась из его рук и, повернувшись, обхватила его за плечи. Когда их глаза встретились, она сжала его лицо в ладонях. – Послушай меня, Люк, я люблю тебя. – Слова были страстным порывом, затопившим связь радостью, словно чудом. Он отчаянно сжал её и поцеловал так, что они оба чуть не задохнулись.
– Никогда не покидай меня, Джоэль, – прошептал он, стирая поцелуями слёзы с её щёк.
– Никогда. – Они обнимали друг друга, пока солнце не начало садиться, касаясь гор блестящим золотым краем. Джой вздрогнула, Люк отодвинулся, чтобы встретиться с нею взглядом.
– Замёрзла? – Он поднял голову, чтобы обонять воздух. – Уже поздно. Надо возвращаться домой. – На секунду он прикрыл глаза. Дом. Впервые в своей жизни он понял, что это означало.
Прикосновение Джой заставило его снова открыть глаза.
– В любой другой ситуации, я бы захотела остаться здесь на всю ночь, – сказал она тихо. На ее лице играла странная, еле заметная улыбка. – В конце концов, ночь – наше время. – Люк поймал её руку и поцеловал ладонь. – Но с этого времени я собираюсь быть более осторожной. Я должна заставлять себя думать об удобстве.
Между ними установилось странное небольшое напряжение, и Люк насторожился. Дыхание перехватило горло.
– Джой! – резко оборвал он. – Что не так? Ты не больна или…
Его прервал её смех.
– О, нет. Ничего подобного, Люк. – Внезапно она прижалась к нему, обвивая руками за шею. – Но это действительно выглядит так, словно все твои тяжкие труды и энтузиазм не прошли даром.
– Джой…
Она отстранилась и взяла его за руку.
– Некоторое отсутствие способностей видеть не вылечит даже хорошая ментальная связь. – Она решительно положила его руку на свой живот. – Разве ты не чувствуешь это?
Люк прислушался. И он действительно почувствовал это, да так, что словно земля разверзлась у него под ногами. Он удивлённо уставился на Джой, пока она не засмеялась над его удивлением и не поцеловала его.
Одинокий вой разорвал сумерки, сначала раздался один голос, затем другой, слитые в унисон они звучали до тех пор, пока радость не заполнила весь мир вокруг.
