Текст книги "Сердце ждет любви"

Автор книги: Сюзанна Энок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

А сегодня ему хотелось, чтобы его брату… понравился по крайней мере один из гостей. Но это не значило, что Роуз позволят появляться в Марстен-Хаусе после того, как она выйдет замуж за Косгроува.

– Дядя Брэм!

Что-то крохотное скатилось с лестницы и ударило его в живот. За ним последовали существа других размеров и в мгновение ока обступили его.

– Боже мой, да что это за сорванцы с липкими пальцами? – спросил он. – А лорд Хейт знает, что вы живете под одной с ним крышей?

– Да! – со смехом недружным хором ответили они. Две девочки вспомнили о хороших манерах и, оторвавшись от Брэма, присели в реверансе перед Розамундой и Лестером.

– Лорд Лестер, леди Розамунда, позвольте представить Оскара, лорда Керкдена, леди Луизу и леди Каролину Джонс.

Мои лучшие друзья, Джеймс и Розамунда Дэвис.

Дети… Розамунда с удивлением наблюдала, как лорд Брэм Джонс подхватил двух самых маленькихи, взяв каждого под мышку, понес их вверх по лестнице в гостиную.

Она могла только предположить, что человек с такой репутацией даже не подозревает, что на свете существуют дети, тем более навряд ли умеет разговаривать и шутить с ними. Однако племянник и две племянницы явно обожали его. И куда-то исчез едкий цинизм, который был, казалось, его второй кожей, как будто он оставил его у входа вместе со шляпой и перчатками.

Она подумала, сколько так называемых друзей замечали в нем эту черту и почему он решил позволить Джеймсу и ей увидеть его с такой неожиданной стороны. Это так не сочеталось с натурой человека, который в прошлом сезоне в «Уайтсе» ни разу не остался в проигрыше.

– Черт побери, что происходит!? – пробормотал за ее спиной Джеймс. – Я думал, мы будем играть в карты.

– Он предупредил, что это будет семейный обед, Джеймс. Пойдем же.

Ее брату очень не нравились бегавшие вокруг дети, но у Розамунды они вызвали умиление. И это было самое приятное, что произошло за весь этот день. Как странно, что единственный человек, с которым она могла поговорить, единственный, кто, казалось, немного сочувствовал ей и понимал ее, имел репутацию одного из самых отвратительных негодяев в Лондоне. Возможно, он просто умел скрывать свои истинные намерения лучше, чем Косгроув.

О Боже! При одном даже мысленном упоминании этого имени ей едва не стало дурно. Она не могла представить, что может быть на уме у ее будущего мужа при их следующей встрече, и страстно желала, чтобы Брэм смог все объяснить ей.

Когда она вошла в гостиную, Брэм стряхнул с себя на диван визжавших от восторга детей и склонился в изящном поклоне перед крупным мужчиной и миниатюрной женщиной, стоявшими у камина. Она несколько раз видела маркиза и маркизу Хейт, но их тогда так и не представили друг другу. И если бы она не знала теперь точно, то никогда бы не подумала, что Хейт и Брэм – братья.

Да, у них были одинаковые светлые волосы и смуглая кожа, но если Брэм был худощавым и гибким, как пантера, то его старший брат скорее напоминал огромного медведя, в нем не было и намека на утонченность. И он был неопасен, поскольку его нельзя было не заметить.

– Огаст, Эмили, позвольте представить виконта Лестера и его сестру леди Розамунду. Джеймс, Розамунда – это лорд и леди Хейт.

Супруги быстро переглянулись, и она не могла понять, что выражал этот взгляд, а затем маркиза повернулась к ним.

– Добро пожаловать в наш очень шумный дом, – приветливо сказала она, при этом улыбка сияла даже в ее светлых серых глазах.

– Благодарю вас за приглашение, – ответила Роуз, присев в глубоком реверансе.

– Дядя Брэм, – вмешался мальчик Оскар, дергая Брэма за рукав, – вы принесли достаточно денег, чтобы оплатить проигрыш?

– Достаточно, чтобы выиграть, – ответил Брэм, вынимая из кармана туго набитый матерчатый мешочек и отдавая его мальчику.

Наконец Джеймс оживился:

– Послушайте, да это, кажется…

Виконт со стуком поставил мешочек на стол. Из него посыпались неочищенные орехи.

– О черт! – воскликнул он. – У меня неделю будет болеть живот! Здорово!

– Это только если ты выиграешь. Убери от мешка руки, малыш! – Сказав это, Брэм искоса посмотрел на Розамунду веселыми черными глазами: – Я же говорил вам, вы не потеряете ни пенни.

– Вы играете на орехи? – возмутился Джеймс, сейчас он казался ненамного старше Оскара.

– Легче для кошелька, – возразил Брэм. – Особенно если ты хочешь научиться играть.

– Я умею играть.

– Ах да. Позволь мне объяснить. Я предлагаю научить тебя играть и выигрывать, Джеймс.

– Послушайте! – возмутился брат Розамунды. Он придвинулся ближе и, понизив голос, сказал: – Я нахожу это несколько оскорбительным, Брэм!

– Тогда садись сюда и проигрывай десятилетнему. Если мне будет интересно, я могу предложить свою помощь, но только один раз. Не рассчитывай, что я сделаю это дважды.

– Но я…

– Огаст, у тебя в библиотеке все еще висит этот ужасный турецкий гобелен?

Маркиз свел брови.

– Да. И он совсем не ужасный.

– Оскар, вы с Лестером разделите мои «деньги» натри равные кучки. Мы с леди Розамундой сейчас вернемся. – Он взял ее руку и положил на свой рукав.

– Позволь…

– Я знаю дорогу, – перебил Брэм брата. – Леди Розамунда любит историю.

– В основном американскую историю, – поправила она, чувствуя, как краснеет. Хейт явно не считал разумным для нее отправляться куда-то с Брэмуэллом, и она была вынуждена с ним согласиться. Неприятностей ей и так вполне хватало.

– Американскую историю? У меня есть несколько книг о краснокожих индейцах. Они в дальнем правом углу, рядом с греческими вазами.

– В самом деле?

– Пойдемте. – Брэм потащил ее к двери. – Давайте поищем их.

– Это получилось не очень ловко, – прошептала она, когда они шли по коридору.

– Правда? Прошу прощения. Я говорил вам, что у меня мало практики.

– Да, но теперь ваша семья будет думать, что мы с вами… что-то затеваем.

– Так и есть.

– Нет, ничего нет. – Она отняла у него свою руку. – Во всяком случае, ничего нечестного.

Он улыбнулся, и улыбка сделала его лицо поразительно красивым.

– Нечестное? Какое прекрасное слово! – Он проскользнул в дверь. – Сюда.

Розамунда с недовольным видом последовала за ним. Но что бы он ни задумал, он предоставлял ей шанс что-то узнать, что угодно, что могло бы помочь ей не поддаваться страху и не растеряться при виде лорда Косгроува.

– О! – Она умолкла, увидев большой квадратный гобелен, висевший на стене библиотеки. – Великолепно! Сколько же ему лет?

– Говорят, здесь изображено создание висячих садов в Вавилоне. Я бы сказал, гобелен очень старый. Огаст знает о нем больше, но предупреждаю, что дай ему волю – и он заговорит вас до смерти.

Розамунда смотрела на яркие красные, золотые, зеленые нити гобелена. Прежнее, хорошо знакомое ей любопытство пробудилось в ней, но не древнее произведение искусства вызвало его.

– Что вы хотели рассказать мне? – спросила она. – Ведь мы пришли сюда не для того, чтобы говорить о гобелене?

– Нет, не за этим. – Он молча закрыл и запер дверь. – Я не хотел этого. – Мускул на его скуле дрогнул. – Есть другое, в чем у меня недостаточно практики.

Ее сердце громко застучало в туже минуту, когда закрылась дверь.

– О чем вы говорите? Вы передумали помогать мне?

– Нет. Я говорю о собственном самообладании. – Он перевел дыхание. – Вы сказали, что вас никогда не целовали.

Роуз вздрогнула.

– Может быть, поцелуй не должен быть таким, как поцелуй лорда Косгроува, но…

– Нет, не должен. Считайте себя нецелованной. Брэм смотрел ей в глаза. Она была высокой девушкой, это она нередко слышала от своей матери. Но все равно ей приходилось поднимать голову, чтобы встретить взгляд его темных глаз. И не в первый раз ей хотелось узнать, что он думает.

– Поцелуй – это нечто интимное, – тихо сказал он, проводя пальцем по ее щеке. – Косгроув перешел грань, за которой вы почувствовали беспокойство, и сделал это намеренно.

Сознание Роуз ухватилось за слово «интимное». Брэм сделал себя ее союзником. Выбрала бы она его при других обстоятельствах, она не знала. Несколько дней назад она была готова возненавидеть этого мужчину. Но с тех пор как девушка встретила его, он удивлял ее своей проницательностью, тактом и даже остроумием. И еще тем, что был в большей степени джентльменом, чем другие, кого она встречала.

– Вы не дали мне времени поразмыслить об этом, – продолжал он, – но я вижу лишь один способ легче переносить ухаживания мужчины.

– О, правда? – Она ощущала в своем голосе нервную дрожь. Конечно, в глубине души она надеялась узнать больше, чем порядочная леди в ее положении согласилась бы услышать.

– Да.

Брэм на шаг ближе подошел к ней. По-прежнему глядя ей в глаза, он взял в ладони ее лицо, наклонился и коснулся губами ее губ. От нежной ласки сами по себе затрепетали ее веки. Когда он чуть отступил от нее, как будто определяя, понравился ли ему ее вкус, она почувствовала… разочарование. Но это было намного лучше того ощущения, которое возникло у нее от прикосновения Косгроува. В этом поцелуе было нечто такое, что заставило сердце трепетать.

– Это был…

Он снова не дал ей договорить. Его губы искали ее губы мягко и в то же время настойчиво. Неожиданно жар желания пробежал по ее телу. Боже, как он умел целовать! Ей не хотелось останавливать его… У Роуз перехватило дыхание, она уперлась руками в его грудь, но вместо того, что бы, как надлежало леди, оттолкнуть его, она ухватилась за лацканы его сюртука, приподнялась на цыпочки и прижалась к нему.

Брэм целовал ее глубоким поцелуем, лаская ее язык своим языком. Подталкивая ее, он прижал ее к книжному шкафу и дразнил, покусывая ее губы, пока она чуть не задохнулась. Ничего не могло быть приятнее. И этого нельзя было ожидать от человека с репутацией Брэма Джонса.

Он убрал руку с ее лица, и она скользнула по ее телу. К чему бы он ни прикасался, даже сквозь ткань ее платья он чувствовал ее жар. Почти ожог. Он приподнял ее и прижал к своему твердому, сильному телу, и у нее вырвался стон.

Кровь шумела в его ушах и бурлила в паху. Он не мог скрыть свидетельства своего возбуждения, ибо к этому совсем не был готов. Слава Богу, Розамунда, казалось, не могла оторвать изумленного взгляда от его лица, хотя, должно быть, чувствовала его возбуждение. В своем воображении он сорвал с нее всю одежду. Его взгляд зачарованно остановился на алом румянце ее щек и заманчиво влажных, припухших, полураскрытых губах.

Переведя дыхание, он повернулся к ней спиной. Брэма беспокоила его собственная реакция на нее по целому ряду причин. Которые из них лучше, которые хуже, он никак не мог понять.

«Скажи же что-нибудь, черт тебя побери», – приказал он себе.

– Вот теперь вас поцеловали, – проворчал он.

– Боюсь, мне надо присесть на минутку, – неуверенно выдохнула она.

– Пожалуй, – не оборачиваясь, сказал он, делая глубокий вдох и всеми силами пытаясь представить целую процессию старых, обрюзгших, бородавчатых женщин… даже мужчин… кого угодно, только бы ослабить давление в паху. – Посидите минуту. И не забудьте выбрать одну из книг, которые рекомендовал мой брат.

Он услышал, как она села.

– Брэм…

Ее тихий голос остановил его, когда он уже взялся за ручку двери. Проклятие!

– Что?

Она прокашлялась.

– Это был хороший урок. Но я не думаю, что он ограничится поцелуями.

Неожиданный гнев, вызванный ее словами, помог ему вернуть самообладание. Брэм посмотрел на нее:

– Я тоже так не думаю. Можете не сомневаться.

– А вы, значит, еще не… закончили? – спросила она, сложив руки на коленях так, что он почти не заметил, как они дрожали. – Помогать мне, я хочу сказать?

Он нахмурился:

– Честно говоря, Розамунда, если рассказать вам, какую боль вы почувствуете от удара кулаком, то это не уменьшит боль, когда вас стукнут по-настоящему.

Роуз встала и подошла к нему. Он был почти уверен, что она хочет еще раз поцеловать его, но неожиданно, без всякого предупреждения, она размахнулась, словно собираясь ударить его по лицу. Брэм инстинктивно остановил ее руку прежде, чем она коснулась его лица.

– Если бы я знала, чего ожидать, – сказала она, опуская руку, – я, прежде всего, сумела бы избежать удара. Я только надеюсь, вы говорили метафорически.

– Да как вам сказать? Я все еще жду от вас разумного решения.

– Я не брошу свою семью на погибель, милорд. Так вы будете помогать мне?

– Я… да. Конечно. Но здесь не место говорить об этом. – Он снова взглянул на нее и почувствовал, что погружается в ее ярко-зеленые глаза. – Сначала несколько уроков игры в фараон, – сказал он и сбежал.

«Игры Люцифера». Он не испытывал такого возбуждения и таких мук с тех пор, как в шестнадцать лет впервые переспал с женщиной. К счастью, она знала, что делает, и к тому же была превосходной актрисой. На сцене игра Лилиан Мейбери в роли Офелии и сравниться не могла с ее искусством, проявившимся в довольно тесной гримерной.

«Заткнись!» – приказал он себе, направляясь вдоль по коридору. Почему, черт побери, поцелуй девственной леди Розамунды пробудил в нем воспоминания о его первом сексуальном опыте, случившемся тринадцать лет назад?

Вероятно, потому, что он был полон жизни в ту незабываемую ночь. Он ощущал все – каждое прикосновение, каждый вздох, каждый звук. И вот таким же он чувствовал себя, целуя Розамунду. Полным жизни. Неужели это еще возможно?

Принимая во внимание, что за два последних года самым сильным чувством в его жизни была скука, новая ситуация крайне тревожила его. Потому что, насколько он помнил, он не испытывал скуки с того момента, когда впервые увидел Розамунду Дэвис. Ни единой минуты.

Глава 6

Обед, в котором приняла участие Роуз, в достаточной степени пришедшая в себя, был шумным, бурным и очень веселым. Даже Джеймс, казалось, забыл о своем разочаровании из-за валюты, приготовленной для игры, и тоже творил разные глупости.

– Вы никогда не делали этого, дядя Брэм! – воскликнула семилетняя Каролина, набившая рот мясом и соусом.

Брэм с серьезным видом возразил:

– Делал. Задом наперед, всю дорогу от Дувра до моста Тауэра.

– Вы всю дорогу ехали на лошади, сидя задом наперед, и ни разу не свалились? Я вам не верю.

– Я видел, как это было записано в книге в «Уайтсе», – вставил Джеймс. – Почти пятьдесят человек заключили пари, и там отмечено, что оно было успешно выиграно.

– Вот видишь? Я тебе говорил, Каро! – обрадовался Оскар. – Я проеду, едя задом наперед, всю дорогу от Брайтона до Лондона. Это будет очень трудно, но я отличный наездник.

– А я так не думаю, молодой человек, – раздался у дверей новый звучный голос. – Если ты сломаешь себе шею, то твой дядя Брэмуэлл станет законным наследником, а никто из нас этого не хочет.

Дети, за ними леди Хейт с супругом, а затем и Джеймс поспешили встать. Инстинктивно встала и Роуз, но Брэм, сидевший рядом с ней, продолжал сидеть и есть тушеное мясо.

Герцог Левонзи вошел в комнату и по очереди осмотрел всех присутствующих. Его взгляд чуть задержался на Роуз и устремился на лорда Хейта.

– Извини за опоздание, Огаст, – сказал он, усаживаясь в конце стола, где лакей поспешил обслужить его. – У меня была встреча с Принни и Мелборном.

– Нет необходимости извиняться, отец. Вы знакомы с лордом Лестером и его сестрой Розамундой? Мой отец, герцог Левонзи.

– Ваша светлость! – Роуз сделала реверанс, Джеймс поклонился, и все сели на свои места.

– Да, мы встречались, когда Лестер еще носил короткие штанишки, а девочка только начинала говорить. А старшая девочка, Беатриса, была очень хорошенькой.

Роуз занялась едой. В оценке герцогом ее внешности она не услышала ничего нового для себя; едва начав холить, она уже прекрасно знала, кто был красавицей в их семье. Сказанное незнакомым человеком, это прозвучало немного похоже на пощечину, но Левонзи и ее отец много лет знали друг друга. Герцог, без сомнения, был в курсе, какого мнения о ней была ее семья.

– Так сказать, ворона среди белоснежных голубок, – заметил Брэм, беря булочку и жестом прося передать ему масло.

Маркиз Хейт кашлянул.

– А как сейчас поживает герцог Мелборн? – поспешил спросить он.

– Принимая во внимание, что его семья не бросает оскорблений ему в лицо, я бы сказал, что он чувствует себя неплохо. – Герцог наконец посмотрел на Брэма: – Я не заметил, что ты здесь.

– Я бы предпочел, чтобы вы и дальше не замечали меня. Или было бы лучше, если бы заметили, но придержали ваши нелепые замечания, направленные на меня и задевающие гостей Огаста.

Несмотря на все усилия, щеки Розамунды вспыхнули. Был ли герцог против приглашения Брэма или ее присутствия, потому что ее обещали выдать за Косгроува? Ни то ни другое было не в ее пользу.

– Это мой дом, – неожиданно заявил Хейт. – Все, кто находится здесь, – мои гости. А раз уж Оскар решил закончить вечер с фунтом орехов в карманах, я думаю о старой аксиоме: «Чем больше нас, тем веселее».

– Два фунта, – уточнил юный Оскар. – А вы принесли денежки, дедушка?

– Я не занимаюсь вашими глупыми играми. Брэм усмехнулся, но далеко не весело.

– Он опасается проиграть, Оскар. Не надо беспокоиться. Мы с тобой понимаем, что риск – половина удовольствия.

– Я тоже думаю, что это глупая игра, – заявила Каролина.

– Это потому, что ты не знаешь сложения.

– Я знаю сложение, Оскар. Ты мошенничаешь.

– Ну, ну, Каро. Ты же помнишь, что у нас не приняты такие обвинения. – Леди Хейт имела такой вид, как будто она бы предпочла попасть под сильный ливень. Роуз лишь надеялась, что ей удается лучше скрыть свою растерянность.

– Скажите мне, молодой лорд Керкден, что вы думаете о Лаури-Хаусе? – спросил герцог, отворачивая нос от картофеля, поданного лакеем.

– Доме дяди Брэма? Очень хороший дом. Такой красивый.

– А ты знаешь, что он будет принадлежать тебе, когда ты достигнешь совершеннолетия? Ты – наследник своего отца, а значит, и мой наследник.

Мальчик озадаченно свел брови:

– Но где же будет жить дядя Брэм?

– Я? Я стану фермером и начну разводить овец. Полагаю, твой дедушка будет моим главным покупателем. – Брэм подмигнул молодому виконту. – Или может быть, я уеду в тропики и стану выращивать орехи.

Оскар рассмеялся:

– Вы будете богатым.

– Да, пожалуй. Кстати, о богатстве. Ваша светлость, как сейчас поживает Брейтуэйт? Я слышал, что его ограбили. Опять Черный Кот?

Герцог побледнел.

– Ты слишком много себе позволяешь.

– Ничего подобного. С чего ты взял?

Роуз перевела взгляд с сына на отца. О Господи! Она должна была выйти замуж за монстра, чтобы помочь своей семье, а Брэма «в интересах семьи», по-видимому, выгонят из его собственного дома. У них оказалось больше общего, чем она ожидала.

Будучи жертвой чужой игры, она нуждалась в союзнике. Брэм незаметно бросил на нее взгляд, давая понять, что ее не должны пугать угрозы герцога. Но они ее совсем не пугали. Ей было интересно. И очень хотелось получить новый урок поцелуев.

Финеас Бромли, вероятно, в седьмой раз оглядел длинный зал. У отставного армейского полковника был силен инстинкт выживания, но Брэмуэлл сомневался, что тот подозревал о засаде в египетском зале Британского музея.

– Все-таки что мы здесь делаем? – искоса взглянув на него, спросил Фин.

– Сегодня я стараюсь быть беспреступным. Я никого насколько помню, не соблазнил, поэтому подумал: это место нам подходит.

– А ты знаешь, что нет такого слова «беспреступный»?

– Я только что придумал его. И ты должен мне шиллинг за то, что употребил его.

– Однако… Я должен сегодня утром встретиться с архитектором.

– Тогда я освобождаю тебя, а ты мне должен услугу и шиллинг.

– Встреча важная: мы почти закончили дизайн минеральных ванн в Куэнсе.

Брэм подошел к роскошно украшенному саркофагу.

– А ты не скучаешь?

– Что ты имеешь в виду?

– Десять лет ты каждый день рисковал своей шкурой, Фин. Война, женщины, пьянство, опасность – наконец, ты разбойничал на дорогах.

Фин сделал шаг к нему.

– Говори потише, черт тебя побери. Нет, я не скучаю по этому. Я очень доволен жизнью, которую обрел.

Он хлопнул перчатками по ладони.

– И что все это значит? Ты зачем-то заставил меня признаться, что мне нравится семейный очаг. Для чего? Чтобы потом оскорблять, обзывать кастрированным быком? Мы это уже проходили. Тебе надо что-то новое, Брэм, потому что на этой дороге ты вытоптал всю траву, какую только мог. Какая-то женщина отвергла тебя, и ты сердишься?

– Нет. Не в этом дело. – Если бы в этом заключалась проблема. – Я всю неделю спал только в своей постели. И спал в ней один, если ты собираешься спросить меня об этом.

Его друг рассмеялся:

– Прости меня, пожалуйста. Ты неважно себя чувствуешь? Или – упаси Бог! – проигрался?

Глаза Брэма сузились.

– Черт. Я знал, что мне следовало поговорить с Салливаном. А этот лошадник не приехал в Лондон.

– Он приедет, если ты попросишь. – Фин снова взглянул на него. – Перестань ходить вокруг да около и скажи, что тебя тревожит.

– Если бы я знал… – Он уже давно так не чувствовал себя. Не мог, например, поехать в Суссекс повидаться с Салливаном Уорингом, потому что всего через три недели объявят о помолвке Розамунды, а еще через несколько дней она выйдет замуж. За Косгроува. Он содрогнулся. – Позавчера ночью я ограбил лорда Вилльера, и даже это мне не помогло.

– Брэм, пошли ты все к черту, – проворчал Фин, – ты должен прекратить заниматься этим. Я слышал разговоры. Черного Кота разыскивают лучшие сыщики с лондонской Боу-стрит. Принни собирается послать солдат, если поступит еще одна жалоба.

– Очень надеюсь на общественный резонанс. Это была бы пустая трата времени с моей стороны, если бы никто не обратил внимания.

Левонзи, конечно, заметил его состояние, но он лишь, по обыкновению, огрызался. Справедливости ради надо сказать, что за прошедшую неделю Брэм не так уж много времени тратил на свои ночные дела, они перестали его увлекать. Его занимало совсем другое.

– Не знаю, что тебе и посоветовать, друг мой. Приходи сегодня обедать. Бет увлечена лордом Джоном Элиотом, так что ты будешь в безопасности.

– Твоя сестрица – просто ураган.

– Только для тебя. Брэм заколебался.

– А можно я приведу пару друзей? Фин мгновенно насторожился.

– Каких же это?

Сдерживая раздражение, Брэм криво усмехнулся:

– Не Косгроува, успокойся.

– Боюсь, я стал разборчив. Несу ответственность за эти кошмарные восемнадцать лет, и у меня есть жена, пережившая немало скандалов.

– Бог мой, – воскликнул Брэм, – тебя действительно кастрировали!

– Брэм, это не…

– Лорд Лестер и его сестра. Я… взял парнишку под свое крыло. – А он не видел Розамунду три дня после того вечера, когда поцеловал ее. Лишив себя возможности встречаться с ней, он не перестал чувствовать беспокойство и раздражение каждый раз, когда думал о ней.

– Ну, приводи их. В семь часов. – Финеас вынул из кармана часы и откинул крышку. – Я думаю, успею на мою встречу. Покидаю тебя. Ничего не воруй в музее, или я сам выдам тебя.

– Да, да. Беги скорее, обещаю быть паинькой.

Усмехнувшись, Фин похлопал его по плечу и поспешил на встречу с архитектором. Брэм, как ему казалось, был рад за него, хотя ему доставляло большое неудобство, что вечера его друзей, даже когда они приезжали в Лондон, были заполнены семейными обедами и светскими приемами, кончавшимися рано, так, чтобы они успевали вовремя вернуться к обожавшим их женам.

Вздохнув, он вышел из музея. Ему надо было сообщить Лестеру, что они приглашены еще на один обед. Удобнее всего было бы оставить записку, но он не пренебрегал так называемыми обязательствами перед Розамундой. И, черт побери, ему хотелось увидеть ее.

С этим идиотским желанием он подъехал к Дэвис-Хаусу и постучал в парадную дверь. Прошло несколько секунд, и дверь распахнулась.

– Милорд, – поклонился ему дворецкий.

– Лестер дома?

– Нет, милорд. Полагаю, он завтракает с лордом Косгроувом.

Проклятие!

– Леди Розамунда?

– Если вас не затруднит подождать в гостиной, я доложу.

По крайней мере хоть она дома. И ему было позволено войти в дом. Бывали случаи, когда его не пускали дальше холла. Репутация опасного повесы тянулась за ним шлейфом.

У Розамунды оставалось все меньше времени, чтобы решить, поможет ли ей его помощь при следующей встрече с Косгроувом. Брэм сомневался, захочет ли она вообще видеть его. С необъяснимой тревогой он ходил по комнате и ждал.

– Здравствуйте, Брэм.

При звуке ее голоса он резко обернулся. На ней было зеленое с желтым пышное муслиновое уличное платье, а поверх него наброшена накидка. Он был бы слепым, если бы не охватил взглядом всю ее – от уличных сапожек до красивого платья с низким вырезом, до пульсирующей жилки на ее горле, до рыжих волос с влажной прядью, упавшей ей на щеку.

– Розамунда. Я… я не помешал? Она смахнула со щеки прядь.

– Я помогала переставлять мебель в гостиной. Вслед за ней в комнату вошла горничная, что ему совсем не понравилось. Проклятые приличия.

– Значит, мне уйти?

– Не знаю. Зачем вы здесь?

В его голове было пусто, как на чистом холсте художника. Через мгновение он вспомнил.

– Я приглашаю вас и вашего брата снова пообедать со мной в доме лорда Куэнса, в Бромли-Хаусе. Это на Сент-Джордж-стрит. Вы его знаете?

– Вы знакомы с лордом Куэнсом?

– Более близко с его братом Фином, но да, знаком. Поедем?

У нее дрогнули губы.

– Марта, оставь меня на минуту, ладно? – Но ваша мама сказала…

– Я полагаю, моя безупречная репутация всем известна, – перебила ее Розамунда. – Пожалуйста, Марта.

Горничная повиновалась и поспешно вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Но Брэм продолжал стоять на месте, и половина комнаты разделяла их. Обычно ему было достаточно мгновения, чтобы понять натуру человека и его намерения; этот дар был очень кстати во время игры в карты и помогал избегать дуэлей с обманутыми мужьями. Но сегодня он не мог догадаться, о чем думала Розамунда.

– Я полагала, вы уже забыли меня, – сказала она, помолчав. – Поцеловали, и вас это позабавило, или выиграли какое-то пари, заключенное с лордом Косгроувом, или что-то еще, и отправились одерживать следующую победу.

Брэм поднял бровь.

– Вы сердитесь на меня? За что? За то, что был только один поцелуй? За то, что я не испортил вашу репутацию?

– Все-таки я совсем мало вас знаю.

В жизни Брэма было немного моментов, Когда он чувствовал себя совершенно растерянным.

– Я считал, что поступаю бескорыстно. Видимо, ошибался, у меня мало опыта.

Розамунда насмешливо фыркнула. Он подошел ближе.

– О, вы находите это забавным, не так ли? Если бы вы имели хоть малейшее представление о том, что бы я хотел сделать с вами, то убежали бы от меня.

Насмешка погасла в ее зеленых глазах.

– Вы пытаетесь убедить меня, что между вами и лордом Косгроувом нет никакой разницы?

Не в силах удержаться, он дотронулся до нее и провел пальцем по ее руке.

– Очень небольшая, – согласился он. – Мы оба убежденные гедонисты, которые пекутся только о своем удовольствии и ни о чем-то другом.

– Но вы предложили помочь мне.

Да, он предложил, а причина этого с каждой минутой казалась все запутаннее.

– Я знаю. Меня это тоже удивило. Но я дал слово и пытаюсь делать все возможное.

– Вы очень интересный человек, – сказала Розамунда. – И у вас есть друзья среди женщин. Настоящие друзья. Не думаю, что лорд Косгроув может похвастаться этим.

Он улыбнулся, искренне польщенный:

– Благодарю вас, миледи. Поскольку я уже здесь, не поцеловаться ли нам опять, или вы желаете пройти по садовой дорожке немного дальше?

Она отступила назад.

– Это не очень романтично.

Потребовалось несколько больше самообладания, чем он мог ожидать, чтобы не сделать шага к ней.

– А уж как прозаичен ваш предполагаемый муж! Не ждите от него букетов цветов. Если вы все же их получите, это будут скорее всего ядовитые сорняки.

Розамунда заколебалась.

– Он намеревается убить меня?

Всерьез ли обеспокоена своей участью эта девушка?

– Я полагаю, что нет. – Брэм некоторое время смотрел на светлые веснушки, рассыпанные по ее переносице, – Кинг манипулирует людьми, – медленно произнес он, все еще не уверенный до конца, стоит ли продолжать эту игру. Чтобы выиграть, ему надо, чтобы жертва переступила черту, которую никогда бы не хотела или не осмеливалась переступить. Некоторые кончали погубленной репутацией, потерей чести, состояния. Другие умирали, были убиты или кончали самоубийством.

Она нервно и неестественно засмеялась:

– Может, не стоило этого говорить… Сомневаюсь, что у вас найдется десять тысяч, чтобы одолжить мне. Ведь так?

Настала его очередь мрачно улыбнуться:

– Я, как и ваш брат, ежемесячно получаю деньги на свое содержание. Но в данный момент меня снова лишили его. – В основном он жил на деньги, выигранные в карты. Но стоило ли посвящать ее в подробности своего финансового положения?

– В любом случае это не ваша беда, Брэм. Мне не следовало обращаться к вам за помощью.

Новая волна гнева захлестнула его. Косгроув, Лестер, лорд и леди Абернети, они все заключили выгодные для себя сделки, предоставив ей, ни в чем не повинной, расплачиваться за них. Негодование было незнакомым ему чувством, и оно ему совсем не нравилось.

– Есть одна услуга, которую я могу оказать вам, Розамунда.

Он не успел сообразить, что он тоже по-своему использует ее, точно так же, как и остальные. Не думая ни о чем, он взял ее за руки и притянул к себе. Кинг предоставил ему повод помогать ей, но истина заключалась в том, что он целовал ее не для того, чтобы помочь ей, а потому что ему этого хотелось, и это его тревожило. Как мало он себя, оказывается, знает.

На этот раз, когда их губы соприкоснулись, он ожидал эту волнующую покалывающую теплоту, растекающуюся по его спине. Он откинул ее голову, еще крепче прижимаясь к ней. На мгновение мелькнула мысль: странно, что ее полураскрытые мягкие губы вызывали у него, человека, не получавшего особого удовольствия от поцелуев, желание поцеловать ее.

Эта мысль слегка испугала его, и он отступил на шаг. Да, он был животным, получавшим удовольствие от совокупления с избранной частью хорошеньких особ женского пола. Но ему не следовало желать женщину, которую избрал для себя Косгроув. Он оказывал ей услугу, показывая, каким образом Кинг попытается унизить ее, старался избавить от шока первого поцелуя, первой ласки – всего, что она позволит ему. И больше ничего. Это была благотворительность. Не больше, чем приятное своеобразное доброе дело. – Брэм… Он взглянул на нее.

– Я размышляю, – нашелся он, – что мне еще показать вам. Губы или руки.

– Губы вы мне показали. – Говоря это, она смотрела на его рот.

Горячая волна пробежала по его телу, Брэм сузил глаза.

– Если вы так считаете, я покажу вам кое-что еще, – тихо сказал он.

На этот раз, приблизившись к ней, он не тронул ее ожидавших поцелуя губ, а покрывал поцелуями ее щеки от подбородка до уха. От неожиданного наслаждения у нее перехватило дыхание, а он не отрывался от ее лица. Черт бы все побрал! Если уж он взялся за обучение, то вполне может дать ей настоящий урок.