Текст книги "Сердце ждет любви"
Автор книги: Сюзанна Энок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
– …понять, как, выдав меня замуж за мерзавца, вы избавитесь от него, – говорил женский голос.
Брэм остановился. Перед ним была неплотно прикрытая дверь. Узкая щель не позволяла видеть, что происходит внутри, но слышно было прекрасно. Он всегда был любопытен, как кошка, и навострил уши.
– Потому что большая часть долгов, которые наделал Джеймс, – это долги ему. – Густой голос принадлежал Абернети. – Ты думаешь, у нашей семьи найдется десять тысяч фунтов?
– Я уверена, Косгроув охотнее даст нам еще какое-то время, чтобы расплатиться с ним, чем довести нас до разорения.
«Весьма сомнительно», – подумал Брэм. Если его называли бессердечным, то Косгроув давно уже проиграл свою душу. Но девица упомянула замужество. С чем это связано? Брэм нахмурил брови, подвинулся поближе к двери и сжал пальцы, чтобы преодолеть соблазн еще немного приоткрыть дверь.
– Ты читала его письмо, Роуз. Он очень ясно сказал, что хочет получить долг или твою руку. Я, наверное, уговорю его отложить решение до конца месяца, чтобы это выглядело приличнее, но это все, что можно сделать. Если ничего не произойдет, мы будем разорены.
– Ради Бога, отец! Я же не вещь, которой можно заплатить долг.
– Что делать? Ты член этой семьи и должна спасти ее. Она презрительно усмехнулась:
– Эти долги сделал Джеймс, пусть он и женится на Косгроуве. Он проводит больше времени сними его ужасными приятелями, чем с собственной семьей.
– Если ты собираешься спорить, то предложи другой выход.
– Вы позвали меня сюда не для того, чтобы услышать мое мнение. Спокойной ночи, мама, отец.
Брэм бросился в сторону и нырнул в дверь соседней комнаты, в которой было темно. Дверь библиотеки распахнулась, и кто-то прошуршал вблизи шелком платья. Брэм почувствовал легкий аромат лаванды. Внезапное желание посмотреть на девушку заставило его выглянуть в коридор. Он увидел только край зеленого узорчатого платья, исчезнувший за углом.
Такого он не ожидал. Самое интересное заключалось в том, что Косгроув, кажется, решил жениться и даже сделал предложение в письменной форме. Он и раньше разорял и губил жизни многих, и в этом не было ничего нового. Но жениться…
– Она не смирится с этим, ты же знаешь, – услышал Брэм другой женский голос, без сомнения, принадлежавший графине Абернети. – Тебе следовало поручить мне уговорить девочку. Я всегда умела убеждать ее.
– Но нет необходимости убеждать ее, Джоанна. Это ее долг. Тебе пришлось позволить ее сестре выйти за этого никчемного Фиштона. Стало быть, она уже нам не поможет.
– Но Фиштон все же виконт, мой дорогой. И не говори так громко, они спят совсем рядом.
– Да, вот еще одна обуза. И Джеймс, конечно, идиот, но он наследник. Так что Роуз один путь – под венец, как бы она ни протестовала. Она же больше ни на что не годится.
– А ты уверен, что это наилучший выход для нее? Она могла бы выйти замуж за кого-нибудь из окружения Принни или за человека по положению выше Фиштона. Или…
– Она недостаточно хороша. Слишком много читает, слишком бледна и худощава. Нет, ее предел – это Косгроув. Не понимаю, зачем она ему нужна. Нам надо благодарить судьбу, что она приглянулась ему. Он, по крайней мере, богат и имеет титул. А у нас нет другого способа вылезти из ямы, в которую столкнул всех нас Джеймс.
– Косгроув не может похвастаться своей репутацией.
– Репутация у него ужасающая. Но все же это законный брак, и мы больше не будем у него в долгу. Может, Роуз придаст ему некоторую респектабельность. В любом случае это дело решено. В принципе я согласен и завтра встречаюсь с Косгроувом, чтобы обсудить детали. Я только надеюсь, что он согласится на месяц отсрочки, иначе все узнают о нашем бедственном финансовом положении.
Брэм вернулся втемную гостиную и прислонился к стене возле двери. Так, значит, Абернети был еще одним человеком, считавшим своих отпрысков заложниками или марионетками. В этом не было ничего нового или необычного. Он сам был одним из таких заложников, хотя Левонзи был бы по меньшей мере безумцем, если бы попытался использовать его в этом качестве сейчас.
Но его поразило, когда он услышал, как просто и откровенно было это сказано, и такими знакомыми словами. Это не причиняло боли, потому что уже больше ничто не могло ранить его, но по иронии судьбы ему хотелось, чтобы кто-то еще помнил, что тринадцать лет назад, когда он услышал так похожую на эту речь, он убежал и нашел Косгроува, который посочувствовал ему. А теперь леди Роуз толкали в руки Косгроува из таких же побуждений.
Гм… Брэм послушал еще несколько минут, но хозяин и хозяйка, казалось, уже обсудили самое интересное. Он снова вышел на лестницу, спустился и выбрался из дома через то же окно, в которое влез. Теперь у него было чем заняться в ближайшее время: поговорить с Косгроувом и узнать, почему это дьявольское отродье захотело жениться на какой-то неприметный девушке. И поскольку у Черного Кота пробудилось любопытство, кто знает, какое занятие он найдет для себя завтра?
Глава 2
– Роуз, может быть, мы уже пойдем?
Роуз подписала свое имя и взяла с прилавка «Историю Нового Света».
– Спасибо, мистер Симмс, – сказала она. – Я верну ее через две недели.
Высокий библиотекарь кивнул:
– А я посмотрю, не смогу ли к этому времени найти для вас книгу о мореплавателях. До свидания, леди Роуз, леди Маргарет.
С кислой улыбкой леди Хавендиш направилась к выходу, буквально волоча за собой Роуз.
– Я сбежала с чаепития с мамой и тетей Джоанной, чтобы пойти в публичную библиотеку, – пожаловалась она. – Эскотт больше никогда не захочет видеться со мной, если подумает, что я синий чулок.
– Чтение – интересное занятие, Мэгги. Только если ты без конца цитируешь все, что прочитала, вот тогда ты, пожалуй, синий чулок. – Роуз улыбнулась. – А кто такой Эскотт? И что случилось с лордом Бентемом?
Маленькая кузина покраснела до корней своих светлых волос, цвет которых был теперь в моде.
– Он попросил меня называть его «Эскотт». Я не хотела, чтобы он умер от отчаяния.
– Господи, конечно! Особенно если такая простая вещь, как называть его по имени, может спасти его.
– О, не смейся надо мной.
Роуз вздохнула, сунула книгу под мышку, и они пошли по направлению к Бонд-стрит. Множество женщин в ярких муслиновых платьях и мужчин в начищенных сапогах и сюртуках из самой дорогой ткани толпились перед окнами магазинов, а поток экипажей полз по улице со скоростью улитки. Роуз любила суету Мейфэр, но сегодня эти толпы напоминали ей, что скоро наступит полдень. Не пройдет и часа, как ее отец сядет за стол с маркизом Косгроувом.
И совсем не помогло делу то, что прошлой ночью Джеймс проиграл в фараона еще сорок фунтов, – небольшая для него потеря, но очередной удар по семье, совсем не подготовленной к этому. Роуз пыталась поговорить с братом, уломать его, но было ясно, что Косгроув имел на него большее влияние, чем она.
Она должна быть благодарна, что маркиз предложил семье замену долговой тюрьме, хотя она не понимала, почему он решил, что ее замужество стоит десяти тысяч фунтов. Они встречались два раза случайно, очень коротко, и оба раза она дала понять, что относится к нему с презрением.
– Роуз, – прервала ее мысли Мэгги, – дядя Эскотта достаточно богат. Если твоему отцу удастся выторговать отсрочку до нашей свадьбы, Эскотт мог бы убедить лорда Полбриджа одолжить эти деньги твоему отцу.
– Тебе еще не сделали предложения, Мэгги. Ты только день или два называешь его по имени.
– Ты думаешь, он не попросит моей руки?
– Я только говорю, что Косгроув хочет, чтобы мой отец заплатил долг Джеймса. Самое большее, что сможет сделать отец, – это отложить объявление о помолвке до конца месяца. Точнее, на двадцать шесть дней. Я предпочитаю факты, а не волшебные сказки. А что Эскотт сделает тебе предложение, я не сомневаюсь.
Лицо кузины просияло.
– Надеюсь… А тебе сочувствую. Право, не знаю, что тут можно придумать.
Роуз и сама безуспешно искала выход. Всю ночь она пролежала без сна, пытаясь найти способ достать эти десять тысяч фунтов. Ничего не приходило ей в голову, если не считать продажи Джеймса пиратам. Как бы ни была забавна эта мысль, в эту минуту она чувствовала себя просто… раздавленной.
– Пойдем же, Роуз. Давай купим ленты для прически. Это поднимет тебе настроение.
Свалившийся с небо мешок с деньгам и по-настоящему поднял бы ей настроение. Роуз кивнула, стараясь улыбнуться:
– Да, это как раз…
Внезапно она натолкнулась на встречного прохожего. Книга выскользнула из-под ее руки и упала на землю. Приготовившись извиниться перед человеком за свою неловкость, Роуз обернулась и застыла на месте.
– «История Нового Света», – прочитал он, подняв книгу.
На нее смотрели черные, как уголья, глаза. Она никогда не видела таких глаз. Впечатление от этого прямого пристального взгляда… пугало. Мэгги рядом тихонько ахнула.
– Благодарю зато, что подняли мою книгу, сэр, – сказала Роуз, стараясь сдержать неожиданную дрожь в голосе. – Могу я ее взять?
Мужчина склонил набок голову, и прядь угольно-черных волос упала ему на лоб. Он был одет во все черное, заметила она. Лишь белый воротник рубашки и незатейливо завязанный белый шейный платок несколько смягчали строгость его одежды. Он снова перевел взгляд на книгу.
– Вас интересует Америка? – спросил он низким приятным голосом, который проникал в душу.
– Люблю узнавать новое, – ответила она и протянула руку за книгой.
Уголки его губ дрогнули, и он медленно передал ей книгу.
– А я мог бы научить вас кое-чему, леди Розамунда, – тихо произнес он.
Последний раз взглянув на нее своими черными как ночь глазами, он повернулся и исчез в толпе, как будто никогда и не появлялся. Как будто она создала его в своем воображении.
– О Боже! – шепнула Мэгги и сжала ее руку. Роуз вздрогнула.
– Что? Ты его знаешь?
Мэгги затрясла светлыми волосами:
– Нет. Но я слышал о нем. Как и ты.
– Кто же он? Ради всего святого! Он назвал мое имя. – И то, как он произнес его, и что он сказал… ей захотелось покраснеть, но только незаметно.
– Святость не имеет к нему никакого отношения. Мой отец однажды указал мне на него и велел держаться от него подальше.
– Мэгги!..
– Это был лорд Брэмуэлл Лаури Джонс.
Брэм поднял крышку карманных часов. Если Абернети должен встретиться с Косгроувом в полдень, то он опаздывал.
– Пошел, Титан, – приказал он, ударив в бока черного коня. Они помчались галопом, с быстротой, которую только позволяла обстановка на Пэлл-Мэлл в этот час.
Если бы девушка не провела так много времени в этой чертовой библиотеке или если бы он поборол себя и шагнул через порог хранилища книг, чтобы поближе рассмотреть ее, он мог бы сберечь немного времени. Но бывают препятствия, которые даже он не мог преодолеть. Одним из них было посещение публичной библиотеки.
Книга, которая выпала из ее рук, удивила его, он не предполагал, что она читает подобную литературу. Наверное, потому, что заранее составил свое представление о ней. Она была серой мышкой, со слабым характером, близко посаженными глазами, в платье с воротником до подбородка, игривым смешком, неспособной вести разговор, а книга должна была быть одной из этих ужасных готических развлекательных историй, которые молодые девицы находили очень романтическими.
Ее глаза не были близко посаженными. Они были зеленые, он это прекрасно запомнил, и хорошо гармонировали с ее темно-рыжими волосами, и смотрели прямо ему в лицо. Женщины не часто делали это. Невзрачные девицы заведомо опускали взгляд.
Ее отец был прав, когда говорил, что в ней нет ничего особенного, что грудь у нее маловата, а рот чуть великоват. Ее рост был на несколько дюймов выше того, при котором женщина считалась миниатюрной, и он разглядел на ее переносице полдюжины веснушек.
Подъехав к дверям клуба, он спрыгнул с Титана и бросил поводья подошедшему запыхавшемуся груму, который сопровождал его.
– Выгуляй его, Реддинг, – распорядился он. – Я ненадолго.
– Хорошо, милорд.
В дверях его приветствовал швейцар:
– Лорд Брэмуэлл, добрый день.
– Спасибо, Джоунс. А Косгроув здесь?
– В столовой. Он ожидает господина…
– Да, я знаю. – Брэм прошел через вестибюль в большую темную, с деревянными панелями столовую.
В ней пахло жареной дичью и вином. Даже в такой ранний час более половины столов занимали сливки мужской части лондонской аристократии. Во всей этой растущей полуденной толпе выделялся человек, сидевший в дальнем углу комнаты. По меньшей мере один незанятый стол отделял его от остальных обедающих.
– Кинг, рад видеть тебя, – сказал Брэм, садясь на стул напротив маркиза. Обычно он не любил сидеть спиной к залу, Косгроув тоже этого избегал, но он пришел первым.
– Брэмуэлл, странно видеть тебя в таком приличном обществе. – Маркиз взял бутылку портвейна, стоявшую в центре стола, и налил бокал Брэму.
– Могу сказать то же о тебе.
Бледно-голубые глаза на мгновение остановились на Брэме.
– У меня гость к ленчу. Дело. Я бы избавился от него. Если бы мог.
– Да, ты же готовишься к свадьбе. – Брэм отхлебнул слишком сладкого вина, единственного, которое пил Косгроув до наступления ночи. – Пришел заранее тебя поздравить.
Брэму хватило бы пальцев одной руки, чтобы пересчитать случаи, когда Кингстон Гор бывал по-настоящему удивлен, и это был один из них. Выражение его лица не изменилось, но зрачки глаз сузились, и этого было достаточно.
Если посмотреть на него со стороны, Кингстон Гор, маркиз Косгроув, очень напоминал ангела, спустившегося с небес. Непослушные золотистые волосы, белая кожа, бледно-голубые глаза, стройная высокая фигура – поэты могли лишь мечтать о таких героях. Но, будучи знакомым с ним в течение тринадцати лет, Брэм знал: бледность его кожи объяснялась тем, что он редко выходил из дому в дневное время, и абсентом, который маркиз пил почти каждый вечер. Ангельские черты лица были всего лишь маской, которую уместно носить на маскараде, а существо, прятавшееся под ней, было бессердечно и бездушно, и весьма этим довольно. Что касается его возраста, он никогда не называл его, но Брэм догадывался, что ему больше тридцати.
– Надеюсь, – выдавил Косгроув, – ты сообщишь мне, кому заплатил за эти сведения?
– Я держу своего оракула в винном погребе. Он расскажет все, что я захочу узнать.
– Гм… Все? – Кинг в который раз обвел взглядом комнату. Вероятно, у него в этом помещении было больше врагов, чем у Брэма.
При других обстоятельствах Брэму бы не понравилось быть в чем-то на втором месте – в игре, сексе, неприличном разговоре, скверных привычках. Однако когда победителем состязания оказывался Кингстон Гор, второго за ним места было достаточно, чтобы удовлетворить Чингисхана или Брэма Джонса.
– Все, что имеет хоть какое-то значение, – вслух сказал он.
– Выходит, ты знаешь, что я решил сегодня встретиться за ленчем с лордом Абернети.
– Мне интересно, – с хмурым видом осведомился Брэм, – почему ты решил жениться и почему на этой леди Дэвис?
Косгроув скривил губы в холодной улыбке.
– Потому что она хорошей породы, а у ее семьи нет другого выхода. И потому, что она родит мне наследника и не посмеет возражать против моих… привычных занятий.
Маркиз снова посмотрел за спину Брэма.
– Абернети, дружище, спасибо, что согласились встретиться со мной здесь. Боюсь, вы страшно заняты эти дни, ваша светлость.
Брэм невольно напряг внимание. Проклятый Косгроув! Так вот о чем он говорил! За спиной Брэма появился герцог Левонзи. И по приподнятым бровям маркиза, приглашавшего жестом обоих мужчин сесть, было понятно, что он знает, как неловко чувствует себя Брэм.
– Я здесь только по просьбе Абернети, – заявил герцог, переводя взгляд своих серых как сталь глаз, словно не замечая Брэма, на Косгроува. А тот скосил взгляд на «третьего лишнего».
– Ты остаешься, Брэмуэлл? Я знаю, ты не переносишь деловые разговоры.
Брэм подумал, не остаться ли и в самом деле, но когда представил, что предстоит целый час выслушивать рассуждения отца, решение было принято. Он отодвинул стул и встал.
– Я ухожу. – Брэм кивнул Абернети. – Можете спокойно продавать вашу дочь.
Лицо графа помрачнело.
– Я…
– Не обращай внимания на этого дурака, Льюис. Он не разбирается ни в долге, ни в приличиях. – Герцог жестом заказал бутылку вина.
– Не могу с этим спорить. Я только скажу, что никогда не был счастливее, чем в тот момент, когда узнал, что меня не считают приличным джентльменом, Косгроув. – Еще раз кивнув, Брэм пробрался сквозь лабиринт столов и вышел на улицу.
Подъехал Реддинг, ведя на поводу Титана, и Брэм вскочил в седло. Сложность состояла в том, что он не знал, куда ему ехать. Он мог вернуться домой и хорошенько поспать… или поехать к Фину и убедить его где-нибудь позавтракать.
Чего ему на самом деле хотелось, так это подольше поговорить с леди Розамундой Дэвис. Его ничего не должно было интересовать в ее судьбе; слава Люциферу, браки по расчету были старше египетских пирамид. Но, в то же время, этот брак возбуждал в нем любопытство.
Он понимал Косгроува и его побуждения. Маркиз решил, что ему нужен наследник собственной крови и имени, который вытеснил бы его робкого младшего кузена Томаса Уайта из числа наследников. Будучи Косгроувом, он выбрал жену, которой он будет управлять и которая будет придавать респектабельность семье, в то время как маркиз беспрепятственно продолжит развратничать, пьянствовать и играть в карты.
А что в этом плохого? Ничего, полагал Брэм, за исключением того, что нареченная Кинга берет книги по истории колоний. Он привык быстро оценивать человека, и даже по нескольким словам, которыми они обменялись, он понял: она не была заурядной, бесхарактерной девушкой, которая бы, не протестуя, мирилась с ролью мишени для шуток. Но он и раньше ошибался. Редко, но такое случалось.
Вероятно, он чего-то в ней не разглядел. Он любил разгадывать тайны, а здесь пахло чем-то загадочным. В конце концов, Косгроув мог быть хорошим учителем, но и Брэм был отличным учеником. И если что-то сложится в его пользу, то следует разобраться в этом.
Он снова посмотрел на свои карманные часы. Еще нет половины двенадцатого. Куда, сказал этот щенок Джеймс, он сегодня поедет? Обычно лорд Лестер столько болтал, что Брэм вообще перестал его слушать. Но должно же быть что-то…
– Поехали, Реддинг, – обернулся он к груму, пуская Титана рысью. – Едем в клуб «Джентльмен Джексон».
Грум даже и глазом не моргнул.
– Хорошо, милорд.
Спустя минут двадцать он вошел в боксерский зал и задал себе вопрос, что же он делает. Участие в интригах Косгроува никому никогда не приносило пользы, и он не верил, что расследование чего-либо оправдывает себя. Это все его проклятое любопытство, полагал он. Ну ладно. Немного сведений ему не помешают.
– Послушайте! Лорд Брэм!
Сдержав вздох, Брэм оглянулся и увидел сына и единственного наследника графа Абернети. По крайней мере не придется обыскивать весь Лондон в поисках мальчишки.
– Лестер!
Юноша радостно улыбнулся:
– Вот уж не ожидал увидеть вас в клубе «Джентльмен Джексон»!
Брэм поднял бровь.
– Почему же? Ты думаешь, я не способен защитить себя в драке?
Лорд Лестер покраснел.
– Нет. Конечно, нет. Просто… вам, кажется, больше подходят… шпага и пистолет.
– Согласен. Кулачные бои вульгарны. – Он нашел взглядом самого Джексона и кивнул. Улыбнувшись, боксер продолжал урок. Брэм снова обратил свое внимание на молодого виконта. – Раз уж мы встретились, почему бы тебе не позавтракать со мной?
– Обязательно, старина. Подождите, я только оденусь. Пока виконт торопливо одевался, Брэм думал, что его хитрость удастся. Первоначально он собирался нанести визит мисс Элоизе Блэнчард, чтобы немного развлечься после утренней репетиции актрисы. Но, пожалуй, таким удовольствием придется пренебречь – ради застолья с этим идиотом.
– «Уайте»? – спросил Лестер, когда они сошли с лошадей и передачи поводья Реддингу.
– Здесь подают прекрасного фазана, – заметил Брэм. Однако на лице его спутника промелькнула тень разочарования. Казалось, выбор Брэма его огорчил. – А ты думал, куда мы едем?
– Я надеялся, что вы отвезете меня в «Иезавель». Косгроув расхваливает этот клуб уже несколько недель. Вчера я попробовал туда войти, но, очевидно, надо знать пароль, или секретный стук, или что-то еще.
Или заплатить шиллинг парню у дверей. Печальная задумчивость виконта выглядела довольно забавно.
– В «Иезавель» ходят не для того, что бы поесть, Джеймс.
– Да, но столы для фараона – просто загляденье. Швейцар принял у них шляпы и перчатки, и Брэм почувствовал смутное беспокойство. Он был азартным игроком, но никогда не проигрывал больше того, что мог себе позволить. А этот дурачок явно преувеличивал свои скромные возможности. Поэтому и наделал долгов.
– Ты полагаешь, мы увидим здесь твоего отца? – небрежным тоном спросил Брэм.
Лестер покачал головой:
– Нет, отец встречается с Косгроувом. Он запретил мне там появляться. – Юноша пожал плечами, следуя за официантом, проводившим их к столику у окна. – Я, правда, настаивал, что должен быть там, ведь Косгроув все-таки мой друг.
Косгроув никому не был другом, даже тем, кто знал его уже лет десять. Брэм считал Кинга наставником, а в последнее время скорее просто знакомым, с которым у него были общие интересы и склонность к цинизму и безнравственности.
– Не мое дело, конечно, но что твоему отцу нужно от Кингстона Гора?
На минуту Лестер растерялся.
– Я должен Косгроуву немного деньжат. Они обсуждают условия выплаты.
– Вот оно что…
– Я говорил отцу, что мог бы отыграть эти деньги, но он обращается со мной как с ребенком.
Брэм пытался вспомнить, когда он сам был таким же глупым и наивным, как Джеймс Дэвис, но ничто не приходило ему на ум. С детством он распрощайся, когда ему исполнилось шестнадцать. Он даже помнил этот день. Семнадцатое мая. Именно тогда он впервые встретился с Кингстоном Гором и сознательно продал душу этому дьяволу.
Возможно, существовала разница между тем, как он тогда жил, как находил уязвимые места светского общества, и тем, как вел себя молодой Джеймс. Виконт хотел, чтобы в семье его считали взрослым. Брэм же намеревался изведать все пороки, известные человеку, а если возможно, то и изобрести новые. Но было трудно вырваться из когтей Кинга, хотя он и пробовал.
Подошел официант и прервал воспоминания Брэма. Они оставили неприятный осадок, и он решил, что вряд ли имеет смысл бередить свою память. Особенно в людном месте. И все этот проклятый разговор, который он подслушал прошлой ночью. Граф Абернети и герцог Левонзи имели больше общего, чем они, вероятно, предполагали.
– Что прикажете, милорд?
Боже, он все еще находился во власти воспоминаний. Сколько можно?!
– Фазана, – попросил он, – и бутылку вашего самого лучшего кларета.
– Сию минуту, милорд, – поклонился официант.
– А что вы думаете о Воксхолл-Гарденс? – спросил Лестер, устраиваясь поудобнее. – Мой отец говорит, что это не место для джентльмена, а я слышал, что их посещает сам Принни.
– Я по возможности избегаю появляться там. Если только вам по вкусу грошовые развлечения… А меня они мало привлекают.
Виконт наморщил лоб:
– О, я и не предполагал…
– А как ваш отец расплатится за твои долги? Косгроув не единственный, кому ты должен. – Кстати говоря, мальчишка и ему задолжал несколько сотен фунтов. Когда Косгроув начал забавляться с этим щенком, Брэм держался в стороне от известного зрелища – бодался волк с ягненком. Но свой вопрос он задал не без задней мысли.
Лестер небрежно отмахнулся:
– Судя по тому, что он не хотел моего присутствия, я думаю, разговор меня не касался.
– Видимо, так.
Брэм налил себе кларета и поднял бокал.
– На какое суаре в следующий раз поедет твоя семья?
– Сегодня мы все направляемся в Клактон-Хаус. Леди Клактон – тетка моей матери. Ужасно скучная, но отец настаивает, чтобы я поехал.
Лорд и леди Клактон… Эти двое до сих пор пудрили волосы и выглядели какими-то призраками прошлой эпохи. Однажды, находясь не в самом трезвом состоянии, он поклялся, что скорее повесится, но никогда больше не переступит порога их дома. Однако, вернувшись после встречи с Лестером домой, он отоспал несколько запоздалое согласие принять их приглашение. Что же касается причины, заставившей его пойти на такую жертву, то он не мог найти достойного объяснения даже для самого себя. Должно быть, он не понял чего-то в происходящем вокруг, а он терпеть не мог, когда тайна оставалась неразгаданной. Даже если ему может не понравиться разгадка.
Глава 3
Розамунда Дэвис неторопливо выбирала платье и причесывала волосы. Она была глубоко убеждена, что внешний вид женщины так же важен, как доспехи для рыцаря, а она в этот вечер одевалась для предстоящей битвы.
– Вы прекрасно выглядите, леди Роуз, – сказала ее горничная с улыбкой восхищения.
– Спасибо, Марта. Я думаю, лучше надеть жемчуг, – прикинула Роуз, придирчиво рассматривая себя в зеркале. Фальшивые изумруды выгодно подчеркивали ее зеленые глаза и светло-зеленый с сероватым оттенком цвет платья, но жемчуг придавал наряду изысканность. В этот ничем особенно не примечательный вечер ей хотелось показать себя с лучшей стороны. Что-то такое подсказывало ей чутье…
Она всегда следила за порядком в доме и за тем, чтобы ее семья производила на окружающих благоприятное впечатление, насколько это было возможно. В большинстве случаев посторонние едва ли подозревали, каких трудов ей это стоило. Составлять меню, присматривать за слугами, проверять хозяйственные расходы… А теперь, после ночного разговора с родителями, она чувствовала себя так, будто ей дали пинка. Спустя двадцать лет они вдруг увидели в ней не столько родную дочь, сколько средство погашения долга. И она впервые подумала – не слишком ли большую цену ей придется заплатить за чужие грехи?
В дверь ее спальни громко постучали. – Пойдем, Роуз, – позвала ее мать. – Твой отец не желает опаздывать. Поторопись!
Они уже опаздывали, но об этом знала только она. Розамунда не ответила матери, главным образом потому, что хотела проверить – осмелится ли леди Абернети войти в ее комнату? Поскольку после возвращения ее отца с того ленча родители старательно избегали ее, она нисколько не удивилась, когда услышала шаги матери, направлявшейся к лестнице.
Роуз презрительно фыркнула. Хорошо. Прекрасно! Наконец-то в глазах семьи она оказалась полезной. Однако она была рада, что в грязную историю попала она, а не Беатриса; ее сестра едва ли стала бы безропотно переносить косые взгляды. Она явно была не парой для Косгроува. А вот ей была уготована эта жертва. За какую провинность, интересно?
В дверь опять стукнули.
– Роуз!
Джеймс. Она поморщилась, встала и подобрала свои белые лайковые перчатки. Вчерашняя беспечность брата неприятно удивила и даже испугала ее. Теперь же его поступки казались почти преступлениями. А он, без сомнения, останется безнаказанным. Вздохнув, она открыла дверь.
Брат уставился на нее и отступил на шаг назад.
– Вот ты где. Я уж думал, ты собираешься прятаться всю ночь.
– Я не сделала ничего такого, чтобы от кого-то скрываться.
Она посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, когда же его юношеская беспечность перестала быть забавной, а сделалась невыносимой. Ее не удивило, что он поспешил отвести взгляд.
– Неужели ты не чувствуешь никакой вины за то, какое горе причинил нашей семье и мне лично?
Юноша нахмурился.
– Отец поступил неправильно, – забормотал он, следуя за ней по лестнице. – Ему следовало разрешить мне поговорить с Косгроувом. Он же мой близкий друг, и я мог бы поиграть с ним на деньги. В фараоне я почти непобедим. Это он сам сказал мне.
– Джеймс, ты задолжал ему больше, чем стоит весь этот дом. Осмелюсь предположить, что я могла бы сыграть в эту игру лучше тебя. По крайней мере остановилась бы, когда начала проигрывать.
– Если остановишься, проигрывая, то никогда не вернешь своих денег.
– Идиот!
– Ты не должна так со мной разговаривать, Роуз! – огрызнулся он. – Мне уже не пятнадцать.
– Конечно, тебе восемнадцать, но ты ведешь себя как двухлетний ребенок.
– Это неправда, – заявил он. – И я не знаю, почему ты разозлилась. Косгроув думает, что ты стоишь десяти тысячи фунтов. Ты царица Савская.
– Если ты о нем такого высокого мнения, то сам и выходи за него замуж.
– Ты его совсем не знаешь. Сегодня он приедет на суаре, а он этого никогда не делает. Он хочет увидеться с тобой.
Неприятная дрожь пробежала по ее спине.
– Увидеться со мной? – повторила она. – Если бы он хотел… поухаживать за мной, он мог бы приехать сюда и пригласить покататься. А не покупать меня за цену карточного долга.
– Отец заставил его согласиться подождать с объявлением о помолвке до конца месяца, так что теперь он может пригласить тебя покататься. Я надеюсь, он тебе понравится.
Все происходило как в дурном сне. Она спустилась в холл, где отец строго посмотрел на нее, и они направились к ожидавшей их карете. Понимают ли родители масштабы нависшей опасности? Косгроув мог согласиться простить долг Джеймса, но, женившись на ней, маркиз приобретал постоянное место в жизни ее слабоумного брата. Десять тысяч фунтов могли оказаться всего лишь аперитивом. Он бы прибрал к рукам состояние всей семьи, дайте срок.
Каковы бы ни были планы Косгроува, он просчитался. Он мог втереться в их жизнь, но в то же время и она займет место в его жизни. И как бы она сейчас ни сердилась на родных, она оставалась одной из Дэвисов. Той самой, на которой держалось благополучие семьи. И она не будет стоять в стороне и смотреть, как они погибают. Не будет! А в чем это выразится, время покажет.
Она села в карету с твердым намерением молчать всю дорогу до Клактон-Хауса. В эту минуту она предпочитала быть предоставленной самой себе и терзаться, воображая с некоторой долей удовлетворения, как ее родители во всеуслышание объявят на весь Мейфэр, что после месяца положенного ухаживания их дочь выходит замуж за всем известного негодяя. Да, быть оскорбленной и возмущенной было намного легче, чем молчать и думать, что ее долг, долг дочери, требует выйти замуж за этого ужасного человека.
– Розамунда, – резко сказал ее отец, – ты знаешь, что никому из нас не нравится создавшееся положение. – Он бросил сердитый взгляд на Джеймса, сидевшего рядом с ней. – Но я ожидаю, что ты будешь вести себя прилично и держать язык за зубами.
– Конечно, отец.
Джеймс заерзал на своем сиденье.
– Не понимаю, почему это такая уж жертва со стороны Роуз… Я думаю, что Косгроув очень великодушен. И он знает все и обо всем.
– Лорд Косгроув простил твои текущие долги, Джеймс, – проворчал отец. – Мне больше нечего ему дать… или некого, так что прошу, больше не поступай так.
– Да, Джеймс, – подтвердила Роуз, – еще раз разоришь семью, и тебе придется ответить за это.
