Текст книги "Сердце ждет любви"

Автор книги: Сюзанна Энок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Здороваясь с Тибби Уоринг, стоявшей рядом с мужем Салливаном, обнимавшим ее за талию, Роуз перевела взгляд на одинокую фигуру, стоявшую в глубине комнаты и наблюдавшую за ней. Брэм… Роуз внезапно смутилась и отступила назад.

– Это была его идея? – спросила она дрожащим голосом.

– Он все объяснит, – ответила Элайза.

О! Может быть, она ожидала слишком многого, надеясь, что это благородный жест Брэма, которым он выражал свое сожаление о том, что оставил ее одну в театре, и обещал больше никогда так не поступать.

– Ты разочарована, что не я заманил тебя сюда? – резко спросил Брэм, выступая вперед. – Но разве это имеет значение? Ты сердишься?

– Ты оставил меня там с этой ужасной женщиной! – возмутилась она.

– Ах, вот в чем дело!..

– Может быть, вы хотели бы воспользоваться бильярдной для такого разговора? – вмешался лорд Куэнс, подчеркивая слово «разговор».

– Хорошо, что хоть кто-то соблюдает приличия. Спасибо, – смущенно ответила она.

– Значит, мы будем в бильярдной, – уже громче сказал Брэм, крепко ухватив ее за руку.

– Брэмуэлл!

Он задержался, оглянувшись на виконта в инвалидном кресле.

– Будьте спокойны. Я не нарушу приличий.

– Надеюсь.

– Он поймал тебя на слове, – заметила Роуз, несколько удивленная, что Брэм провел ее через коридор в бильярдную и закрыл дверь перед носом ее горничной.

– Когда я даю слово, то держу его. – Брэм поднял голову, и взгляд его черных глаз впился в ее глаза. – Миранда хотела устроить скандал, – коротко объяснил он. – Я знал, что она не уйдет, пока не уйду я.

– А если бы она вцепилась мне в волосы или сделала что-либо подобное?

– Я был рядом. Оставался в театре, пока она не убралась оттуда. И не допустил бы, чтобы с тобой что-то случилось.

О, ей хотелось обнять его, целовать его, пока они оба не задохнутся! Но она подошла к столу и толкнула бильярдный шар, покатившийся по столу.

– Ты был похож на этот шар, Брэм.

Она замерла, когда он близко подошел к ней и остановился за ее спиной.

– И что это должно значить?

– Это значит, что я предпочла бы участвовать в твоей ссоре с наглой любовницей и знать, что ты заступишься за меня, чем видеть, как ты сбежал. Покатился, как этот шар.

– Я не сбежал…

– Я доверилась тебе. Если я совершила ошибку, то должна это знать.

– Я дал тебе обещание. Десять тысяч фунтов или моя помощь в бегстве из Лондона. Как я только что сказал, я нечасто даю слово, но если уж дал, то держу его.

– Не могу сказать, что это внушает мне доверие, Брэм. Он легким прикосновением дотронулся до ее руки. И почти тут же опустил ее.

– Но ты должна мне верить, – сказал он.

– Я хочу быть убеждена в этом. – Она повернулась и тут же пожалела об этом неосторожном движении. Он оказался слишком близко, и ее взгляд остановился на его строго сжатых чувственных губах. – Вы были друзьями с этим чудовищем Косгроувом. А та глупая женщина – она из тех красоток, которых ты предпочитаешь. Как же я могу верить? И рассчитывать на твою помощь?

Брэм смотрел ей в глаза.

– До встречи с тобой меня вполне удовлетворял мой образ жизни: беспорядочный, с необузданными страстями, рискованными выходками. Я никогда не допускал и мысли, что встречу кого-нибудь, кто настолько заинтересовал бы меня, что я пересмотрел бы свою жизнь. Во всем, до мелочей.

У нее потеплело на сердце. Ей не могло не льстить, что такой неотразимый мужчина, как Брэм Джонс, говорит ей, что находит ее интересной. Но это не делало его достойным доверия.

– А на следующий день ты найдешь еще кого-то, кто заинтересует тебя. И что в этой ситуации делать мне?

– Нет, – перебил он. – У нас с тобой больше общего, чем ты, вероятно, думаешь. Неприятная встреча в театре с Мирандой доказала это. Ты вела себя с большим достоинством и честью, чем это сделал бы я. Я чувствую, что… – Он снова умолк, почти бессознательно сплетая свои пальцы с ее пальцами. – Я чувствую, как будто ты – мой шанс. Вместе мы многое сумеем исправить. Если я потом стану тебе не нужен, то смирюсь и с этим.

– Брэм…

Если бы он продолжал говорить, она была бы готова отбросить всю свою гордость и просто кинуться в его объятия, не думая о последствиях.

– Я только пытаюсь сказать, пока очень косноязычно, что принял решение измениться. Ради тебя и ради меня. И конечно, я прошу тебя доверять мне, Розамунда. Пожалуйста.

Она безошибочно определила, что «пожалуйста» относилось к словам, которыми он не часто пользовался. Но у нее оставалось уже меньше двух недель, чтобы обдумать свой побег. Если она снова ничего не сделает, предоставив действовать ему, то фактически доверит ему все свое будущее. Свою жизнь. Она опустила глаза, затем снова посмотрела ему в лицо. При этом тысяча беспорядочных мыслей вихрем пронеслась у нее в голове.

– А ты снова в черном, – заметила она. Улыбка мелькнула на его губах.

– Траур по моей прошлой жизни. Я несчастлив.

– Я хочу быть уверена, что с прошлым покончено.

– Даю тебе слово чести. Ведь я люблю тебя, Розамунда. Его слова прозвучали как удар в грудь, оглушая ее и лишая дыхания. Ее сердце, казалось, остановилось. Брэм Джонс, самый неукротимый человек и самый желанный мужчина в Лондоне, признается ей в любви. Высокого роста, осанистый, красивый – он любил ее, такую неказистую и незаметную.

– Это все, что я могу сказать тебе сейчас, – продолжал он, – но если ты дашь мне шанс, то увидишь, что это не пустые слова.

Все еще не придя в себя, Роуз наконец кивнула.

– Я верю тебе, – прошептала она.

С облегчением вздохнув, Брэм закрыл глаза. Роуз приподнялась на цыпочки и поцеловала его. Он сразу же схватил ее и заключил в свои объятия, желая, чтобы этот миг длился час, день, вечность. Всю жизнь.

Охваченная дрожью, Роуз была готова отдаться пробуждавшемуся в ней чувству радости и желания. Неужели счастье улыбнулось ей?

Но ничего еще не решено. Им обоим противостоит коварный и безжалостный враг. Они совместно выступят против Косгроува. Если Брэм потерпит неудачу, то вполне возможно, что ни один из них не проживет достаточно долго на этом свете. И рухнут все их планы и надежды.

– Брэм, ты меня слышишь?

Он вздрогнул и повернулся к Фину.

– Вот видишь, Элайза, – продолжил бывший полковник, – наш друг еще жив.

– Мы уж подумали, что ты умер. И забальзамирован алкоголем. – Усмехаясь, Салливан предложил ему бокал.

– Я задумался, – недовольно сказал застигнутый врасплох Брэм. – И странно, что вы оба не разглядели мою задумчивую позу.

– Мне больше нравилось, когда ты смотрел в свою тарелку. – Фин повернулся: – Бет, не принесешь ли мне…

– О нет, я никуда не уйду! – перебила его сестра, обладательница огромных карих глаз и каштановых волос. – Я член этой семьи и уже достаточно взрослая. Тибби всего на три года старше меня. Вы будете говорить о том, что заставило Салли и Тибби приехать сюда из деревни, а мне это интересно.

Брэм заставил себя улыбнуться:

– Ты ошибаешься, моя милая, мы не собираемся ничего обсуждать. Никаких секретов.

– Но леди Роуз удивилась, увидев вас всех здесь, и она очень сердилась на вас. А сейчас под столом Брэм и Роуз держатся за руки.

Брэм поспешил освободить свои пальцы. Черт бы побрал эту детскую наблюдательность! Она свойственна и девушкам более старшего возраста.

– У нее замерзли пальцы, а она забыла перчатки, – придумал он.

– Ее перчатки на столе позади нее. – Бет показала на них пальцем. – Я поймала вас на лжи, и вы должны быть моим партнером в шарадах.

– Ужасный ребенок!

– Я не ребенок. Маркиз Косгроув даже просил моего поцелуя.

Казалось, в комнате стало нечем дышать. Фин вскочил со своего места.

– Что?!

В какую-то минуту Брэму подумалось, что мощь его ярости поднимет Куэнса из его инвалидного кресла.

– Элизабет Анна Бромли, – грозно произнес патриарх семьи, – ты мне расскажешь абсолютно все, что произошло. Сейчас же!

Щеки восемнадцатилетней девушки вспыхнули.

– Ничего не произошло, – заикаясь произнесла она. – Бога ради… Он же друг Брэма, и я подумала, что было бы нехорошо поднимать шум.

Черт побери! Именно это и беспокоило Брэма. Косгроув уже занялся близкими ему людьми. Брэм раскрыл рот, собираясь назвать Бет точную цену своей дружбы с Косгроувом, но Розамунда накрыла ладонью его сжатую в кулак руку, на этот раз лежавшую на столе, где все могли ее видеть.

– Косгроув весьма красив, не правда ли? – тихо спросила она, глядя на Бет яркими зелеными глазами.

– Да, – согласилась Бет, отступая от своих буквально пылающих гневом братьев.

– Дело в том, Бет, – продолжала Розамунда, – что я недавно поняла разницу между нехорошим и чудовищным. И боюсь, что Косгроув, зная о теплых отношениях Брэма с вами и вашими братьями, ищет способ вызвать скандал.

– Но вы же с Косгроувом друзья, – возразила Бет, обращаясь к Брэму.

Проклятие! Быть хорошим совсем не так легко!

– Мы были друзьями, – задумчиво сказал он. – Но больше мы не друзья. Кинг переступил черту, которую даже я не мог переступить. – Брэм нахмурился. – Он негодяй, Бет, а вы красивая, но неискушенная молодая леди. Будьте с ним осторожнее, моя милая. Держитесь от него подальше. Ладно?

Бет вздохнула и дрожащим голоском пообещала:

– Конечно.

После этого дамы вышли из-за стола, и Брэм с сожалением посмотрел вслед уходившей Розамунде. Он становился безнадежно слабоумным. Новое для него состояние влюбленности ошеломляло его и в то же время делало уязвимым.

Тот образ жизни, который он вел в течение почти десяти лет, его поведение и поступки, которые он был намерен совершить или уже совершил, могли вызывать чье-то одобрение или порицание, но ему это уже было безразлично. Теперь в его судьбе появилась она, Розамунда. И все его поступки будут направлены на то, чтобы сделать ее счастливой.

Розамунда не оттолкнула его, когда он снова предложил ей свою поддержку. Но и не бросилась к его ногам, моля о помощи. Она была более рассудительной, чем он, и более осмотрительной. Любовь. Он не предполагал, что когда-нибудь произнесет это святое слово. А если и произнесет, то разве что при чтении стихов – с шутливым сарказмом, чтобы рассмешить кого-то. И вдруг все поменялось.

Произнося это слово, он не думал о том, чего ему хотелось или что ему было необходимо. Единственное, что беспокоило его, – это благополучие, счастье и безопасность Розамунды Дэвис. Он подшучивал над Фином и Салливаном, их привязанностью к домашнему очагу, их верностью женам. А теперь он сам мечтал об этом. Но ведь Роуз еще не сказала, что тоже любит его.

Страшная боль пронзила его грудь. Не ее вина, что она не испытывает к нему ответного чувства. Он всего лишь склонный к порокам человек – пьяница, развратник, игрок, изгой общества. Но она и не убежала от него. Она согласилась дать ему шанс спасти ее, а вместе с ней и самого себя.

– Спасибо вам, Брэм, – многозначительно сказал Куэнс, когда дамы уже не могли его слышать. – Я не думаю, что Бет послушала бы кого-нибудь, кроме вас.

Брэм отхлебнул из бокала.

– Это моя вина. – Он почувствовал, как после признания Бет гнев охватывает все его существо, до самых кончиков пальцев. – Вам всем надо держаться подальше от меня. Это был только предупредительный удар Кинга.

– Весьма чувствительный, – с мрачным видом заметил Фин.

– Мы убьем ублюдка. – Салливан наполнил бокал и выпил его до дна.

– Наконец слышу предложение, которое могу принять. – Брэм встал. Игры были играми, но не тогда, когда могли пострадать дорогие ему люди. Конечно, он сделает это; незачем обрекать друзей на виселицу или ссылку. По крайней мере Розамунда будет спасена. Нельзя же заставить ее выйти замуж за мертвеца.

– Сядьте, – приказал виконт. – Я не допущу, чтобы за моим столом сговаривались об убийстве.

– В таком случае мы выйдем, – ответил Фин. – Мы это так не оставим, и вы знаете это.

– Нет! – Брэм покачал головой и сел. – Вы все не должны быть в этом замешаны. Он играет со мной. После того как вчера он натравил на меня Миранду, мне следовало бы…

– Что он сделал?

Черт бы побрал Фина с его пристрастием к фактам!

– Мне нравилось проводить время с Мирандой, несмотря на ее глупость. К сожалению, эта леди не поумнела за время моего отсутствия. Косгроув воспользовался ее услугой, дал ей мое старинное фамильное кольцо, чтобы она похвасталась им передо мной.

– Она замужем за другим человеком, Брэм.

– А я не святой, Уильям. – Он вздохнул. И в этом не было вины Куэнса. – Если это имеет какое-то значение, уже несколько недель, как я с ней расстался, что, вероятно, помогло Косгроуву забраться ей под юбки. Но вернемся ко мне.

– И к леди Роуз.

Брэм сердито посмотрел на Салливана:

– Она единственная невинная душа во всей этой истории. Помимо Бет.

– Невинная душа, которой ты сделал предложение.

– Что? – Насколько он помнил, это был один из немногих моментов, когда Фин выглядел истинно изумленным. – По-моему, у меня голова лопнет.

Салливан подался вперед:

– Разве Элайза тебе не рассказала? После того как я сообщил об этом Тибби и привел ее в чувство нюхательной солью, их с Элайзой все это очень взволновало.

– Ты не прекратишь отклоняться от темы? – проворчал Брэм. – Я сделал предложение, она мне отказала. И ничего удивительного, если подумать, что она… – Он замолк, перебирая длинный ряд прилагательных типа «совершенная», и «чудесная», и «великолепная», но ни одно не годилось. – Она хорошая, а я нет.

– Брэм…

– У меня осталось еще несколько дней, чтобы или отдать Косгроуву десять тысяч фунтов, или увезти куда-нибудь Розамунду и пристроить ее в порядочный дом в гувернантки. Я пытаюсь избежать последнего, потому что она на самом деле чувствует себя ответственной перед своей семьей. – И еще потому, что для него была невыносима мысль, что он больше не увидит ее.

– А где ты собираешься достать десять тысяч фунтов? – спросил Салливан. – Большая часть моих денег сейчас вложена в племенное скотоводство, но тысячу я могу тебе дать.

– Мы можем найти за столь короткое время почти такую же сумму, – вступил в разговор Фин, взглянув на старшего брата. Куэнс кивнул.

Так они вступились за него, когда ему отказал его родной брат.

– Нет, я не возьму деньги, которые вам самим нужны, и не смейте пытаться убедить меня, что эти средства вам без надобности. – Брэм грустно улыбнулся. – Думаю, мы все можем согласиться, что я превосходно владею несколькими приемами, одна из которых – игра в карты. Я могу это устроить.

– Нет, если ты хочешь получить Роуз.

– Вот в этом-то и загвоздка, не так ли, Салливан? Несколько лет назад нельзя было и представить, что мне захочется прискакать на белом коне и покорить прекрасную деву. А все, что я могу сейчас сделать, – это попытаться спасти ее самым прозаическим способом. И надеюсь не причинить никому слишком много вреда. Мне просто необходимо помочь ей.

– Господи, Брэм! – Фин, видимо, пришел в себя. – Как легко было бы посмеяться над тем, что ты наконец обрел душу, хитрый ты негодяй! Придумай же что-нибудь. А мы все-таки постараемся помочь.

– Если позволите, – вмешался Куэнс, – я не могу говорить, что я сражался с французами или совершал героические подвиги, но…

– Уильям!..

– Спокойно, Фин. Я говорю о деле. Брэм, ты ведь воин. Тебе не нужен белый конь. Просто поступи правильно.

Как будто это было так легко.

– Я не совсем понимаю…

– Нужен герой, прошедший огонь и воду, – вставил Куэнс.

– Слабак никогда не покорит прекрасную леди, – сказал Салливан.

А Финеас усмехнулся:

– Вооружайся!

– Какие же вы все прекрасные идиоты!

– Да, но мы еще и преданные друзья. – Фин стал серьезным. – Иди и делай, что должен, но, ради Бога, не забывай, что мы здесь. Попроси у нас все, что хочешь, и это будет твое.

– А теперь вы доведете меня до слез. – Снова поднявшись, Брэм осушил свой бокал. Заглушая в себе чувство, так странно похожее на надежду, он поспешно простился с ними. – Позаботьтесь, чтобы она благополучно добралась до дома.

– Что ты собираешься предпринять? – запоздало спросил Салливан.

– Я собираюсь вернуть то, что принадлежит мне, и затем я посмотрю, не смогу ли совершить какой-нибудь героический поступок.

Глава 16

Несмотря на то что проделки Черного Кота оказались одним из самых действенных способов еще больше разозлить герцога, Брэм был вынужден признать, что потерял всякий интерес к краже в чужих домах вещей, которые он не хотел иметь или они были не нужны ему. Было ли это внезапное нежелание причинять неприятности другим связано с его встречей с Розамундой, или повлияли другие обстоятельства, объяснить толком он бы не смог.

Но факт оставался фактом: Кота больше не было. Пройдет неделя, месяц, и его похождения забудутся, и «свято место» в жаждущих сплетен умах займет какое-нибудь другое преступление.

«Кота почти не было», – мысленно изменил фразу Брэм. Прячась в тени, он завязал тесемки черной полумаски, скрывавшей его лицо. Какими бы вдохновляющими ни были слова, которыми его наградили друзья, он должен был не полагаться на везение, а многое предусмотреть. Иначе ему не покорить прекрасную леди. Но ведь даже Одиссей считался героем, а он был прежде всего хитроумен. Ловкач, он не брезговал обманывать своих врагов. Возможно, Брэму удастся стать таким героем. После сегодняшнего вечера.

Наконец погасли огни в верхних комнатах лорда и леди Экли. Зная Косгроува, Брэм понимал, что Миранда, вероятно, «заработала» рубиновое кольцо, а не просто получила в подарок. Но факт оставался фактом: Косгроув не мог дарить то, что ему не принадлежало. Как и не принадлежало теперь Миранде, независимо от сексуальной позы, которую она принимала.

И если он сумеет хоть немного восстановить доброе имя своей семьи, то, может быть, сумеет улучшить и свою репутацию?

Он привязал Титана на дальней улице, в заброшенном саду лорда Грити, и надеялся, что благоразумный конь не расстроит себе желудок, поедая зеленые яблоки. Черный конь был так же незаметен, как и его всадник, и ни одного из них нельзя было разглядеть поблизости от ограбленного дома.

Натягивая на пальцы черные кожаные перчатки, Брэм подождал минут двадцать, затем вышел из своего укрытия и приблизился к дому. Его сердце учащенно, забилось, когда он нажал на раму окна в нижнем этаже и почувствовал, что она поддалась.

Кроме удовлетворения, которое он получал, раздражая герцога, он испытывал удовольствие от риска, входя и выходя из тех мест, где ему не следовало быть. Даже если он и мог бы запросто отправиться туда с визитом.

Это было его самое последнее развлечение: пора было в таких делах ставить точку. Брэм проскользнул в окно и закрыл его за собой. Не следовало допускать, чтобы случайно зашедший слуга заметил, что в комнате что-то не так.

Прежде всего он пришел взять то, что по праву принадлежало ему. Это создавало ощущение, что его миссия справедлива. Он станет порядочным человеком, черт возьми, и навсегда покончите пороками. И не будет оглядываться назад. Ведь его ждала та, чье сердце он хотел покорить так, как она покорила его.

К счастью, сейчас он знал не только расположение комнат, но и место, где Миранда хранила его маленькие подарки, скрывая их от мужа. И еще он знал, что лорд Экли находится в Суррее, что вовсе не означало, что леди Экли будет одна, но это меняло распорядок дня прислуги.

Размышляя об этом, он понимал, что вел себя как настоящий глупец, менял женщин якобы ради развлечения, но скорее всего ради того, чтобы не проводить ночь в компании с самим собой. Как будто, развлекаясь с замужней женщиной, он избежит одиночества. И как интересно, что последнее время он обнаружил, что его собственное общество не так уж скучно! Теперь наедине с самим собой он становился чистосердечным.

Поднявшись по главной лестнице, он повернул в коридор и пошел, неслышно ступая сапогами, по длинной ковровой дорожке. Он что-то не помнил, чтобы Одиссей когда-либо отбирал обратно у бывшей любовницы безделушку, но ведь Брэм и не дарил ее. Он потерял ее по глупости и хотел, чтобы этим закончилась не самая лучшая часть его жизни. А для этого ему нужно вернуть кольцо.

Спальни Миранды и лорда Экли разделяла Длинная гардеробная. Осторожно подойдя к двери, он толкнул ее и оказался в спальне хозяина. В ней было темно и, слава Богу, пусто. Казалось, все будет просто, как кражи со взломом, простота которых раньше раздражала его, но на этот раз он был рад этому.

Дверь в гардеробную была полуоткрыта. Он прислонился к ней и заглянул внутрь. Дверь в комнату Миранды тоже была открыта.

Брэм постоял, прислушиваясь. Спустя минуту он различил звуки тяжелого дыхания, свидетельствующие, что леди Экли хорошо обслуживают. Если ее гостем был Косгроув, это усложняло задачу, но в то же время доставляло большее удовлетворение.

Стараясь не дышать, он снял с полки пару шляпных коробок и отставил их в сторону. За ними находилась третья. Несмотря на то что он не мог разглядеть ее в темноте, он знал, что она зеленого цвета, помятая и облупленная. Как считала Миранда, это указывало на то, что внутри находится что-то столь же непривлекательное. Что же касается вора, то эта коробка первой вызвала бы его интерес – женщина, такая тщеславная, как леди Экли, не стала бы хранить потрепанную коробку, если в ней не было ничего стоящего.

Доносившиеся из спальни звуки становились все более громкими и пронзительными. Несколько недель назад это мог бы быть он. И еще один напрасно потерянный вечер, проведенный с кем-то, кого он обычно презирал, – как презирал и себя. Господи, каким же идиотом он был!..

И останется, если не сможет завоевать Розамунду. Брэм вернулся к действительности. Самооценкой он еще успеет заняться. А сейчас он находился в процессе ограбления, черт побери! Он торопливо снял с коробки крышку. Повернув коробку к лучу лунного света, он заглянул внутрь.

В ней были безделушки, которые она предпочитала прятать от лорда Экли. Жемчужное ожерелье, не сколько браслетов, шпильки из слоновой кости, французские духи – взрослая версия детской шкатулки с драгоценностями. И внутри эмалевой чаши три кольца. Включая и его рубиновое кольцо с печаткой.

Рука Брэма неожиданно дрогнула. Он вынул кольцо из чаши. В течение тринадцати лет он видел его на руке Косгроува и думал, что заслужил вечное наказание. И вот теперь оно снова у него. И он зажал кольцо в кулаке.

– Вы не можете расхаживать по моему дому чуть ли не голым, – послышался голос Миранды. – Халат Экли лежит в ногах кровати.

Проклятие! Быстрым движением Брэм схватил всю шляпную коробку и выскользнул из гардеробной. Положив кольцо в карман, он прошел через спальню хозяина и вышел в коридор. Узнает ли Миранда, что случилось с ее остальными украшениями, или нет, но ему было очень приятно сознавать, что церковь Святого Михаила или продаст их, или раздаст бедным.

Если бы она не устроила это маленькое представление в театре, он мог бы не совершать кражу, но всякое сочувствие к ней исчезло, когда она оскорбила Розамунду. Ей придется снова собирать такую же коллекцию, но теперь без его участия.

С мрачной улыбкой он вернулся в комнату на первом этаже, открыл окно и быстро выпрыгнул наружу. Ну вот, почти все… Последнее посещение церкви Святого Михаила, и Черный Кот наконец уйдет в отставку. Есть надежда, что на его месте появится другой герой.

Маркиз Косгроув вышел из комнаты, где неплохо провел время. Если бы он не допускал возможности, что Брэмуэлл попытается забрать свое кольцо, он никогда бы не заметил, что две шляпные коробки стоят не на своем месте, а третья просто исчезла. Но он не предвидел, что лорд Брэмуэлл Джонс наденет черную полумаску теперь, когда ходят слухи, что Черный Кот появляется повсюду. Пусть даже этому не было достоверных подтверждений.

Натянув смятую рубашку, которую держал в одной руке, Косгроув босиком пробрался к выходу и вышел из дома во двор, где позади конюшни была привязана его лошадь. Не замечая холода, он сел на лошадь и поехал в том же направлении, куда направлялся Брэм. Минуты через три он заметил крупного Титана и сидевшего на нем Брэма, направлявшегося на юго-запад. Косгроув старался держаться на расстоянии от коня и его всадника; в этот час, когда улицы были пустынны, появление еще одного всадника не вызывало подозрений, если только этот всадник не ехал следом за первым. Перейдя на тихий шаг, первый всадник выехал с Мейфэр на Найтсбридж. Куда бы он ни направлялся, этот беспокойный парень знал дорогу.

Наконец Брэмуэлл остановился у маленькой церквушки и сошел с коня. Сняв с седла пропавшую третью шляпную Коробку, он поднялся по каменным ступеням, открыл одну из двойных дверей и проскользнул внутрь. Косгроув действовал столь же быстро: оставив лошадь у дальней стены здания, он подобрался к одному из окон с цветными стеклами. Требовалось немало храбрости, чтобы добровольно войти в церковь с грузом совершенных преступлений. Маркиз смотрел, как в темноте фигура Брэмуэлла подошла к передней скамье. Он поставил коробку. Затем подошел к дверце за алтарем и постучал три раза, подождал, снова постучал дважды и вышел из здания. Косгроув не спеша вернулся к своей лошади.

Этот стук был сигналом, которым он, очевидно, пользовался не в первый раз. Брэмуэлл Лаури Джонс, второй сын герцога Левонзи, – Черный Кот. Теперь это было ясно. Умный мерзавец!

Утром Кинг вернется в эту маленькую Божью обитель и заставит священника подписать признание в том, что происходило. Щедрое пожертвование, а еще лучше угрозы убедят Божьего служителя.

Он верил в свою удачу, но ничем, кроме как волей провидения, нельзя было объяснить это везение. Ибо он уже некоторое время ожидал, что все кончится смертью Брэмуэлла. Жаль, что он не может заставить судебную систему Англии сделать это за него. А чтобы все выглядело еще интереснее, он завтра сообщит своей нареченной, что их свадебные планы немножко изменятся.

– Вы уверены, что хотите пройтись пешком? – спросила Розамунда, помогая Изабель Уоринг вылезти из коляски, которую они одолжили у лорда Куэнса.

– О да! – горячо заверила ее Тибби. – В карете слишком трясет, мне неудобно, но я не могу сидеть на месте целый день. Мне даже хочется покататься верхом, а два года назад я боялась лошадей.

Это звучало интересно, ибо она вышла замуж за самого известного коннозаводчика в стране. Роуз велела кучеру ехать вперед и подождать их в дальнем конце парка.

– Я так благодарна, что вы присоединились ко мне, – сказала ей Тибби. – Бет настояла, чтобы Элайза сегодня утром пошла с ней по магазинам. А для Бет это означает пробежать расстояние от Марафона до Бонд-стрит.

Роуз расхохоталась. И на ее желудок неприятно подействовала тряская коляска, но когда они начали свою прогулку по красивым дорожкам Сент-Джеймс-парка, ей стало лучше. Пока она не подумала о Брэме, что снова взволновало ее.

Он любит ее. Даже если произойдет что-то страшное и она не сможет вырваться из лап Косгроува, Брэм Джонс любит ее. Это главное.

– Чему это вы улыбаетесь? – спросила Тибби, потянув Роуз за руку.

– О, не знаю. Вообще-то мне редко приходилось улыбаться в эти последние дни. Но какое прекрасное утро!

– Да, очень приятное. А Брэм – очаровательный мужчина.

Роуз покраснела.

– А несколько дней назад не вы ли пытались Убедить меня быть с ним поосторожнее?

– Было бы недобросовестно с моей стороны не сделать этого. Но должна вам сказать правду. Я никогда не видела его таким, каким он становится в вашем присутствии.

У нее екнуло сердце.

– И это хорошо?

– Да, я так считаю. Не хотела бы я оказаться на месте мужчины или женщины, которые вызвали бы его гнев.

– А теперь?

Роуз похолодела, услышав этот тихий протяжный голос позади них. Она не знала, что испугало ее больше – появление Косгроува или его способность находить ее, где бы она ни была.

– Тибби, пожалуйста, уходите, – шепнула она.

– О, я бы этого не советовал. Я опасаюсь, что миссис Уоринг, в ее деликатном положении, одна может споткнуться и упасть.

Мгновенно отпустив руку Изабель, Роуз повернулась к маркизу, становясь между ним и подругой.

– Что вам надо? – резко спросила она.

Взгляд ангельских голубых глаз лениво смерил ее с головы до ног.

– Не думаю, что вам понравится, если я на публике скажу, что мне от вас надо.

– Если вы явились сюда только ради угроз и оскорблений, то советую вам записать их и потом отослать мне, чтобы сейчас мы могли продолжить нашу прогулку.

– Надо же, какая вы храбрая сегодня. Меня это радует, потому что у меня есть прекрасные новости. Во всяком случае, для меня.

Изабель схватила Роуз за руку.

– Мы здесь не одни, милорд. Вам необходимо следить за своими словами и поведением.

– Я просто очень взволнован.

Косгроув шагнул к Роуз, и она собрала все силы, чтобы не отступить перед ним. Случайный наблюдатель, человек светский, мог бы, вероятно, подумать, что все учащавшиеся ее встречи с маркизом были свидетельством его ухаживаний за ней, чего и добивался ее отец. Только оказавшись рядом, можно было почувствовать в воздухе напряженность и страх.

– Если вы не желаете уйти, то скажите, какое у вас ко мне дело, и покончим с этим.

– Осторожнее, моя дорогая, а то я подумаю, что не нравлюсь вам. Объявление о нашей помолвке послано в «Таймс», сама помолвка назначена на субботу, и мы просто не можем допустить, чтобы кто-то подумал…

– На субботу? – тихо простонала Роуз. Казалось, воздух покинул ее легкие, стало нечем дышать. – Это через четыре дня. Вы же сказали…

– Да, сказал, что мы объявим о помолвке в конце месяца, но вы не были очень сговорчивы, не правда ли? Я мог бы сделать так, чтобы объявление появилось завтра.

– Так почему не сделали?

– Потому что, моя дорогая, все удовольствие в предвкушении. Я хотел предоставить вам с Брэмуэллом несколько дней, чтобы вы увидели, как будут развиваться события дальше.

О Боже! Сможет ли она за четыре дня устроить свой побег из Лондона? Она должна сбежать, не захватив с собой никакой одежды, кроме той, что была на ней, и не зная, куда ей направиться. И не было рядом Брэма, с кем она могла бы поговорить, кто мог бы помочь, хотя бы просто побыть с ним рядом.

– Вот так-то, – тихо сказал Косгроув.

Изабель тронула ее плечо, и Роуз очнулась. «Думай же, черт побери!»

– Вы сказали «события»… Что вы еще придумали?

– А вы становитесь все умнее, не правда ли? Очень хорошо. Я послал одного из моих людей в канцелярию Кентербери. Он как раз вчера вернулся с особым разрешением на наш брак. – Косгроув растянул губы в улыбке, показывая свои безупречные зубы. – Мы могли бы пожениться завтра. И даже сегодня к вечеру.

Вдали, словно издеваясь над ней, церковный колокол пробил одиннадцать часов. Роуз сильно, едва ли не до синяков, сжала руку Изабель. Но она не могла отпустить ее. В противном случае – свалится на землю.

– Я не выйду за вас замуж, – наконец произнесла она.

– Даже ради того, чтобы спасти репутацию вашей семьи? Я ведь могу выставить их из дома, как вы понимаете.