Текст книги "Преступление во имя страсти"

Автор книги: Сьюзан Ховач

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Сьюзан Ховач
Преступление во имя страсти

Часть Первая

Пролог

Рэйчел по-прежнему иногда думала о Дэниэле, Она думала о нем в разгаре лета, когда город задыхался под затянутым дымкой пробуждавшим воспоминания о другом крае с менее жарким днем и берегами, укутанными белесым туманом. Она думала о Дэниэле посреди ночи, просыпаясь без причины и слушая шум окружавших ее беспокойных улиц, удаленных на многие тысячи миль от прошлого, которое она хотела забыть. Она думала о Дэни, когда другие девушки, жившие в квартале, болтали о любви и романах со счастливым финалом. Она удивлялась тому, что так думает о нем; теперь она уже точно знала, что никогда не любила его.

Она не всегда жила в Нью-Йорке, хотя находилась здесь уже к почти пять лет. Ее детство и юность прошли в Сюррее, недалеко от Лондона; она была единственным ребенком пожилого англиканского священника и его жены. Первые двадцать два года своей жизни она провела среди консервативных, чопорных сельских придан. Она посещала местную дневную школу, затем без труда овладела в колледже профессией секретарши и на шесть месяцев ухала за границу, в Женеву.

Все было типичным в ее карьере, которую повторяли многие девушки. Рэйчел дружила со сверстницами, была счастлива в семье, с довольствием играла в теннис во время летних уикэндов и в целом была довольна своей жизнью; несомненно, если бы кто-то сказал ей, что она радикально изменит свою жизнь, отправившись в другую страну, она бы сильно удивилась и даже возмутилась.

Единственным необычным элементом ее жизни, во всем остальном совершенно заурядной и типичной, были отношения, связывавшие девушку с Роханом Квистом. Ей часто казалось, что Рохан словно красным пунктиром пронизывал ее жизнь, появляясь внезапно, точно ртуть из-под зыбучих песков. В каком-то смысле он присутствовал в ней всегда. Их связывало общее прошлое. Она помнила, как держалась за ограждение детского манежа, когда он катался взад-вперед на трехколесном велосипеде, хвастаясь своей свободой передвижения перед Рэйчел, томившейся в замкнутом пространстве. Но позже он научил ее кататься на этом велосипеде, водил за руку в детский сад, втягивал в замысловатые игры, тайные общества, компании, сулившие приключения, «Никто не смеет говорить, что Рэйчел еще маленькая,– заявлял он своим приятелям, которыми верховодил,– потому что она – мой друг!»

Она и сейчас видела перед собой восьмилетнего мальчишку, худого, но сильного, с густыми соломенными волосами и огромными блестящими серыми глазами.

Рэйчел – мой друг...

Рохан заботился о своих друзьях. Когда они выросли, именно он сопровождал ее повсюду, возил на своем маленьком красном «фольксвагене» за город, пригласил на майский бал в Оксфорд, Там она познакомилась со многими весьма достойными молодыми людьми, «Скажем, что мы – двоюродные брат и сестра,– безапелляционно заявил он.– Тогда никто не подумает, что у меня есть на тебя какие-то права». И никто так не считал. Она танцевала всю ночь, выпила слишком много «Хейдена» 1959 года; после завтрака на рассвете в «Грандчестере» Рохан, внезапно приплывший по реке на ялике, отвез ее домой.

Конечно, иногда они ссорились, переставая разговаривать друг с другом. Рохан был весьма эмоциональным экстравертом, который предпочитал выпускать свои переживания наружу, не тая их в своей душе. Рэйчел с ее англо-саксонским складом характера это порой раздражало. Но размолвки проходили, обидные слова забывались, и они вновь подхватывали нить дружбы, словно ничего не произошло. Они взрослели, и Рохан стал проявлять некоторое недовольство.

– Все замечательно,– сердито произнес он однажды,– но все усилия прилагаются только с моей стороны. Я вывожу тебя в свет, знакомлю с красивыми молодыми людьми. Что ты делаешь для меня? Ты представила меня хоть одной хорошенькой девушке? Когда это было? Ответь мне!

– Это несправедливо! – с горечью парировала Рэйчел.– А мои школьные подруги? Я постоянно знакомлю тебя с ними!

– Они не в моем вкусе, верно! Я имел в виду нечто стоящее.

– Хелен очень красива!

– Бедняжка Хелен,– произнес Рохан усталым тоном, к которому он прибегал, когда хотел разозлить Рэйчел,– Она начисто лишена сексапильности.

– Черт возьми, откуда мне знать, какое значение ты вкладываешь в это слово?

– Пожалуйста, не ругайся.. Я не выношу, когда женщины ругаются.

– Ты невыносим! – взорвалась Рэйчел.– Совершенно невыносим!

Но она все же почувствовала себя виноватой. Отправившись на шесть месяцев в Женеву учить французский, Рэйчел встретила Десиму, которая разительно отличалась от ее школьных подруг. По завершении полугодия девушки вместе вернулись в Англию, и Рэйчел при первом удобном случае познакомила свою новую подругу с Роханом. Десима остановилась на несколько дней у Рэйчел перед возвращением домой в Шотландию; они трое задумали .строить перед отъездом Десимы восхитительный уикэнд. «Мы прекрасно проведем время»,– заявил Рохан; решительно выдвинутый вперед подбородок подтверждал его намерение сполна наслаждаться жизнью. «Мой кузен Чарльз приезжает из Оксфорда; он составит нам компанию. Рэйчел, ты помнишь Чарльза, он – историк, профессор, специалист по средневековью. Он – то, что тебе надо,– ты же всегда говорила, что предпочитаешь мужчин, которые старше тебя... Да, это будет хорошая компания – ты и Чарльз, я и Десима...» Десима и Чарльз поженились меньше чем через четыре месяца после знакомства. Когда они объявили о своей помолвке, Рохан произнес:

– Это даже хорошо. Она на самом деле не в моем вкусе. Она гораздо лучше подходит Чарльзу; я уверен, они будут очень счастливы... Интересно, они собираются круглый год жить в Оксфорде? Чарльз обычно проводит университетские каникулы в Эдинбурге.

– Может быть, они поживут в Рошвене,– сказала Рэйчел. Рошвен... Рэйчел никогда там не была, но Десима так много рассказывала о своем доме, что Рэйчел ясно представляла себе поместье, к которому не подходила ни одна дорога, серые стены, зажатые между горами и морем, девственные побережья Западной Шотландии – далекие, бескрайние, нетронутые цивилизацией и временем. Она часто думала о том, как здорово было бы погостить там у Десимы.

Но приглашение поступило лишь через два года после свадьбы Чарльза и Десимы, когда Рэйчел уже потеряла надежду получить его. Десима не поддерживала контакта с подругой, их переписка быстро угасла. Рохан запросто появлялся в Рошвене по собственной инициативе, чтобы несколько дней порыбачить и поохотиться со своим кузеном Чарльзом; он не мог понять возражений гордой Рэйчел, считавшей, что, если Десима захочет увидеть ее, она должна пригласить подругу письмом; без этого Рэйчел не собиралась ехать туда, где ее, похоже, не ждали.

Наконец спустя два года неожиданно пришло приглашение, и Рэйчел получила возможность посетить Рошвен. Лето близилось к концу; Рэйчел только что вернулась из Флоренции, где она отдыхала, и еще не успела устроиться на новую работу, поэтому приглашение не могло прийти в более удачный момент. На конверте стоял штамп Кайл-оф-Лохалша; почерк несомненно принадлежал Десиме. Рэйчел разорвала конверт с чувством радостного предвкушения и начала читать, но спустя несколько секунд ее охватила растерянность, вскоре уступившая место тревоге и волнению.

«Дорогая Рэй,– писала Десима,– извини меня за долгое молчание и не считай, что я не вспоминала о тебе. Я думала о тебе очень часто, особенно в моменты душевного одиночества. Хочу спросить тебя, сможешь ли ты на несколько дней приехать в Рошвен. В следующее воскресенье мне исполнится двадцать один год. Я бы испытала облегчение, если бы ты смогла пожить здесь до праздничного субботнего приема, который Чарльз устраивает в мою честь. Пожалуйста, приезжай. Возможно, мои опасения кажутся со стороны глупыми, но я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, если ты останешься со мной в Рошвене до субботней полночи. Больше сейчас я ничего сказать не могу, потому что отправляюсь в Кайл-оф-Лохалш встречать Рохана. Пожалуйста, приезжай поскорей. Объясню все при встрече. С любовью, Десима»

Глава 1

I

Незадолго до того момента, когда долгожданное приглашение было написано и послано, Десима сидела в спальне у окна, выходившего к океану, и думала о своей подруге Рэйчел. Рохан Квист должен был приехать в тот день в Рошвен на двухнедельные каникулы; ожидая Рохана, Десима всегда вспоминала о Рэйчел. В ее сознании эта пара была неразделима, словно они составляли семейную чету или, точнее, приходились друг другу братом и сестрой. Казалось странным, что этих свободных от брачных уз и знакомых с детства мужчину и женщину никогда не связывали интимные отношения. Они были не просто друзьями детства, оставшегося в далеком прошлом. Они почти всегда находились вместе, были практически неразлучны, и все же в их близости отсутствовал секс. Это пробуждало недоумение, любопытство. Но тот, кто знал Рэйчел, мог бы объяснить ситуацию так: отношения с мужчинами у Рэйчел складывались неудачно, она либо сразу отпугивала их своей внешней холодностью и сдержанностью, либо присущей ей манерой поведения исключала всякие мысли о сексе. Конечно, за этим стоял комплекс неполноценности; она ждала от мужчины постоянных подтверждений его интереса к ней и ставила планку своих требований к нему на высоту, недосягаемую для любого поклонника. Или, возможно, у нее не было никакого комплекса неполноценности, и она просто отличалась старомодностью взглядов, желая видеть в кавалерах благородных рыцарей без страха и упрека, гарцующих перед ее замком в сверкающих латах на белых скакунах без единой темной подпалины.

Бедная Рэйчел... Десима вспомнила, как она познакомилась с ней в Женеве. Английский твидовый костюм был чуть велик Рэйчел; она заплетала волосы в косы и накручивала их вокруг головы. Оригинально, решила Десима. По-своему красиво. Но все же не каждому понравится. У них было мало общего, но они все же подружились. Десима страдала от одиночества вдали от своего отца; Рэйчел, впервые в жизни разлученная с родителями, проявила больше теплоты и понимания, чем кто-либо другой. Рэйчел прибыла из незнакомого Десиме мира чаепитий у приходского священника и тенниса по уикэндам. Детство Десимы, дочери шотландского аристократа и итальянской графини, которые давно развелись, проходило в высшем свете; до четырнадцати лет девушка жила со своей легкомысленной, ветреной матерью, порхавшей по континенту среди международной элиты. Потом мать умерла, приняв в состоянии опьянения смертельную дозу снотворного. Отец вырвал Десиму из космополитического водоворота и увез на западное побережье Шотландии.

Десима полюбила Рошвен с первого взгляда. Отец волновался, что она с трудом привыкнет к глуши после блеска дюжины столиц, но девушке, уставшей от сложностей городской жизни, Рошвен показался сказкой, чудесным пристанищем, где можно укрыться от мира, в котором она играла навязанную ей роль зрителя, наблюдающего со стопоны за матерью, вечно пребывающей в состоянии лихорадочной погони за развлечениями. Рошвен показался Десиме самым прекрасным местом на земле.

Ее отец обрадовался браку дочери с Чарльзом Маннерингом, оксфордским профессором, автором двух книг по средневековой истории. Зять сразу понравился ему, и он добавил в завещание пункт, позволяющий Чарльзу вместе е доверенными лицами распоряжаться Рошвеном до совершеннолетия Десимы. Он даже ввел условие, согласно которому в случае смерти Десимы, если таковая наступит до того, как девушке исполнится двадцать один год, Рошвен переходит в собственность ее детей или, при отсутствии последних, мистера Чарльза Маннеринга. Но это могло произойти лишь в том случае, если Десима умрет до достижения ею совершеннолетия. После этого доверительные права теряют силу, и Десима становится единственной хозяйкой владения. Сам дом, ввиду своей удаленности, не обладал значительной ценностью, но окружавшие его леса представляли из себя небольшое состояние; они сдавались в аренду государству на весьма выгодных условиях.

Через шесть месяцев после свадьбы Десимы ее отец умер, и девушка стала богатой наследницей. Тогда ей было девятнадцать. А сейчас она приближалась к своему совершеннолетию. Этим утром она долго сидела у окна и, глядя на темные воды, обдумывала свои проблемы. Десиме были ясны стоявшие перед ней трудности. Преодолеть их будет непросто. Очевидно, существует исключительно простое решение, которое буквально смотрит на нее. Жаль, что Рохан не может ей помочь, ведь он – кузен Чарльза. Рохан... Рэйчел.

Десима замерла. Приезд Рэйчел способен все разрешить. Старою одной, надежной Рэйчел, на которую можно положиться. Это – идеальный выход. Она должна появиться здесь. Быстро подойдя к маленькому секретеру, стоявшему в углу комнаты, она нашла бумагу, ручку и начала писать аккуратным, мелким, округлым почерком.

II

Чарльз Маннеринг сидел в своем кабинете, окна которого выходили на восток, в сторону гор, и думал о своей жене. На столе перед ним стояла фотография Десимы, сделанная в день свадьбы. Он взял рамку со снимком в руки и долго рассматривал его. Казалось трудным поверить в то, что он впервые встретил ее всего лишь два с половиной года тому назад. Но это время оказалось очень насыщенным событиями.

Откинувшись на спинку кресла, он на мгновение закрыл глаза. Увидел себя тридцатишестилетним ученым с большим авторитетом в академических кругах, удобно обустроившимся в своей холостяцкой оксфордской квартире. К тому моменту он уже обладал почти всем, в чем нуждался: успехом в работе, личной свободой, многочисленными приятелями. Все было бы идеально, если бы он имел достаточно средств, чтобы оставить преподавательскую деятельность, занимавшую большую часть его жизни, и обрести полную независимость. Он смог бы путешествовать, больше времени уделять научным исследованиям, писать книги. Но в жизни все не бывает идеальным; в целом ему очень повезло. Грешно жаловаться на такую судьбу.

Однажды он отправился на уикэнд в Лондон к своим родственникам Квистам, и Рохан, сияя с видом фокусника, достающего из цилиндра пару белых кроликов, появился в сопровождении двух девушек. Чарльз смутно помнил Рэйчел по визиту, состоявшемуся несколько лет тому назад, но вторую девушку с раскосыми голубыми глазами и шелковистыми черными волосами он видел впервые. Конечно, она была слишком молодой. Обычно тридцатишестилетний мужчина видит в восемнадцатилетней девушке ребенка. Но они обменялись несколькими фразами, и Чарльза потрясли умудренность и всеведение, которые таились за этими настороженными раскосыми глазами. Девушка была взрослой не по летам. В ней угадывалась искушенность, о которой она сама прекрасно знала.

Чарльз был очарован, заинтригован. Прежде его привлекали девушки постарше; впервые он испытал интерес к столь юной особе. Обретя полную уверенность в том, что не услышит отказа, он предложил ей переспать с ним. Никогда еще он так не просчитывался. В какой-то неприятный момент он решил, что все испортил и потерял шансы на успех, но она простила его и проявила желание встречаться с ним. Любые отклонения от традиционных, классических норм морали исключались. Если его интересует только это, он может забыть о ней.

Чарльз, как большинство умных мужчин, считал, что при желании может быть неотразимым; Десима нанесла жестокий удар по его самолюбию. Оно на самом деле пострадало так сильно, что по возвращении в Оксфорд Чарльзу с трудом удавалось сосредоточиться на работе; он не мог писать дальше книгу о Ричарде Львиное Сердце. Он послал письмо в Рошвен и получил очаровательный ответ с приглашением провести там уикэнд. Как только Чарльзу удалось освободиться от лекций, он тотчас помчался в аэропорт, чтобы вылететь ближайшим рейсом в Инвернесс.

Ему понравился Рошвен. Он показался ему безнадежно далеким от цивилизации, плохо оснащенным (подумать только – тут даже не было дороги, которая соединяла бы дом с ближайшим населенным пунктом!), но весьма удобным для проведения каникул, спокойной работы над книгой и научных исследований. Отец ее и мы, который был старше Чарльза всего на несколько лет, показался ему славным человеком. Он находился в превосходном настроении, так как только что продлил договор о сдаче в аренду леса; это обеспечивало его солидным доходом на ближайшие несколько лет. Полезная собственность – этот лес. Строительная древесина росла в цене. С момента образования комитета по лесному хозяйству стоимость Рошвена подскочила с двух тысяч фунтов до ста...

– Я удивлен, что вы не продаете имение,– сказал Чарльз, думая о том, что эти деньги можно вложить гораздо выгоднее – например, купить виллу на Коста-Брава или Канарских островах.– Но конечно,– догадался он,– это ваш дом, он имеет для вас сентиментальную ценность.

– Именно! – сказал отец Десимы, довольный тем, что гость так хорошо понял его.– Мы оба с Десимой чувствуем это.

– Я вас вполне понимаю,– сказал Чарльз, на самом деле вовсе не понимая их.– Я с вами абсолютно согласен.

Несомненно, Десима не может быть привязана к старому, ветхому дому, столь удаленному от цивилизации! Казалось невероятным, чтобы Десима, выросшая среди международной элиты, получившая образование в Париже, Риме и Женеве, всерьез держалась за этот маленький уголок западной Шотландии. Унаследовав землю, она, конечно, захочет продать ее... Но, к его удивлению, этого не случилось. Он осторожно поставил фотографию на стол и снова посмотрел через окно на мрачные горы и болота, тянувшиеся до леса. «Я никогда не продам Рошвен,– упрямо заявила Десима,– так что забудь об этом. Это мой дом, сейчас и навсегда».

– Но он так удален от всего! – возразил Чарльз.– Отрезан от мира! Такая молодая женщина, как ты, должна путешествовать, встречаться с интересными людьми и...

– Я столько путешествовала в детстве, что мне этого хватит на всю жизнь,– сказала она,– и я устала от общества так называемых интересных людей. Господи, я успеваю устать от светской жизни в Оксфорде за время семестра. Я испытываю облегчение, возвращаясь сюда.

– Я знаю, что тебе не по душе оксфордская жизнь,– осторожно произнес он.– Бог свидетель, я бы был гораздо счастливее, если бы не преподавал ради прибавки к нашим доходам. Но если бы я... если бы ты продала Рошвен, мы бы вложили эти деньги; я смог бы оставить работу; мы без труда нашли бы себе дом в другой части Шотландии...

– Я не собираюсь продавать Рошвен ради того, чтобы ты мог жить на мои деньги до самой смерти,– с презрением в голосе произнесла она.

Даже сейчас он испытывал боль, вспоминая тот ее тон. «Я не собираюсь продавать Рошвен ради того, чтобы ты мог жить на мои деньги». Словно он был не англичанином с огромным самоуважением и гордостью, а каким-то жиголо или ловцом удачи.

После этого их отношения испортились. Они не разговаривали целую неделю. Чарльз переживал, он не мог писать и читать, потерял желание даже рыбачить. Но Десима этого совсем не замечала. Она ежедневно ездила верхом, купалась в море, когда солнце грело жарче, чем обычно, а когда пришло время заказывать продукты на месяц, отправилась одна на лодке в Кайл-оф-Лохалш. Он отчетливо помнил ее возвращение из города. На ней был темно-синий свитер, оттенявший голубизну ее глаз; темные волосы свободно развевались на ветру. Она никогда еще не казалась ему такой красивой и недоступной. Когда он спустился к причалу, чтобы помочь ей выгрузить продукты, она впервые заговорила с ним после их ссоры, случившейся неделю назад.

– Тебе письмо. Адрес выведен восхитительным готическим почерком, на конверте – кембриджский штемпель.

Только один человек мог написать ему из Кембриджа готическим почерком. Длительное время пребывавший в депрессии Чарльз внезапно испытал радость, предвкушение удовольствия.

– От кого оно? – спросила Десима.– Никогда не видела такого удивительного почерка.

– От моего бывшего студента,– рассеянно произнес Чарльз.– После Оксфорда он отправился в кембриджскую аспирантуру. Изучает сейчас экономику и социологию монашеских орденов в Англии тринадцатого века.

Он разорвал конверт и вынул из него листок бумаги. «Мой дорогой Чарльз,– писал его корреспондент элегантными росчерками пера, смоченного черными чернилами,– мы с моей сестрой скоро прибудем на фестиваль в Эдинбург. Может быть, нам удастся встретиться там? Если ты не собираешься туда в этом году, я бы с удовольствием навестил тебя; мы с Ребеккой намерены после фестиваля взять напрокат автомобиль и посмотреть немного Шотландию, так что нам не составит труда заехать в Кайл-оф-Лохалш. Если наш визит почему-либо неудобен для тебя или твоей жены, пожалуйста, без стеснения сообщи об этом, но я бы очень хотел увидеть тебя. Ты всегда с таким восхищением описывал Рошвен, что мне ужасно хочется увидеть его. Надеюсь увидеть тебя в ближайшем будущем. Остаюсь твоим...» .

– Как его зовут? – небрежно спросила Десима.– Я с ним знакома?

– Нет,– ответил Чарльз.– Он покинул Оксфорд до нашего знакомства. Его зовут Дэниэл Кэри.

Это было два месяца тому назад, Кэри жили в Рошвене уже шесть недель и, похоже, не собирались уезжать. Чарльз все еще сидел в кабинете, размышляя о прошлом, когда в дверь тихонько постучали. Через мгновение в комнату вошла молодая женщина лет двадцати четырех. Увидев, что Чарльз погружен в свои мысли, она замерла в нерешительности, но он улыбнулся, и она шагнула к нему.

– Я тебе помешала?

– Нет,– отозвался он, все еще улыбаясь,– Я думал о том, как надо писать об увлечении короля Джона юной Изабеллой Ангулемской, чтобы у читателя не создалось впечатления, что перед ним средневековая версия «Лолиты». Ребекка улыбнулась.

– Ты вечно смеешься надо мной!

– Почему ты так говоришь?

– Историки твоего уровня не интересуются интимной жизнью пожилых монархов.

Теперь пришел его черед улыбнуться.

– Однако именно это увлечение имело важные последствия... Необычная девушка, подумал он, глядя на Ребекку. Возможно, чересчур умна для большинства мужчин, но весьма привлекательна... в каком-то необычном, печально-утонченном стиле... Приятно говорить с женщиной, знающей, что Изабелла Кастильская и Изабелла Ангулемская – две разные исторические фигуры. Он почему-то вспомнил о своем кузене. Возможно, она понравится Рохану. Чарльз надеялся, что этого не произойдет. Экстраверт Рохан слишком ординарен, чтобы обратить внимание на достоинства такой женщины, как Ребекка Кэри.

– Ты видела Десиму утром? – спросил он.– Надеюсь, она мнит о том, что сегодня приезжает мой кузен Рохан.

– Да, она говорила о том, что собирается днем поехать за ним в Кайл-оф-Лохалш. Кажется, она хочет кое-что купить там.

– Ясно. А Дэниэл?

– По-моему, он вызвался сопровождать ее.

– Понимаю,– сказал Чарльз, предвкушая долгий спокойный полуденный отдых в Рошвене...