сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 69 страниц) [доступный отрывок для чтения: 25 страниц]
– Возмутительно! – вскричал Цзя Чжэнь. – Ну-ка, свяжите Баоэра и этого, как его там, Хэ Саня! А Чжоу Жуй где?
– Сбежал! – ответил привратник. – Как только началась драка.
– Приведите его! – распорядился Цзя Чжэнь. – Не хватало еще таких безобразий!
В разгар скандала вернулся домой Цзя Лянь и, узнав от Цзя Чжэня о случившемся, тоже послал людей за Чжоу Жуем.
Видя, что скрыться не удастся, Чжоу Жуй явился, и Цзя Чжэнь велел его связать.
– Наболтали здесь невесть что, – обрушился на него Цзя Лянь, – а старший господин вас одернул! Зачем же было затевать драку? Да еще впутывать какого-то мерзавца Хэ Саня! Вместо того чтобы разнять дерущихся, ты сбежал!
Он несколько раз пнул Чжоу Жуя ногой.
– Что толку бить одного Чжоу Жуя, – остановил его Цзя Чжэнь. Он велел дать Баоэру и Хэ Саню но пятьдесят плетей каждому и выгнать вон, после чего принялся обсуждать с Цзя Лянем дела.
О случившемся люди говорили между собой всякое: одни считали, что Цзя Чжэнь поступил круто, чтобы замазать собственные грешки; другие – что он не умеет улаживать споры между прислугой, третьи – что он просто злой человек.
– Разве не потому второй господин Цзя Лянь взял Баоэра в дом, что тот в свое время помогал ему улаживать дело с сестрами Ю? – говорили слуги. – Жена Баоэра не сумела угодить господину Цзя Ляню, вот он и придрался к Баоэру.
Людей во дворце Жунго было полно, все они любили посплетничать, и слухи ходили самые невероятные.
Но сейчас об этом рассказывать мы не будем, а вернемся к Цзя Чжэну. После того как он получил высокую должность в ведомстве работ, многие в доме разбогатели. Захотел и Цзя Юнь урвать кое-что. Сговорившись с несколькими подрядчиками, он, в расчете на часть прибыли, накупил всевозможных вышивок и отправился к Фэнцзе просить покровительства.
Незадолго перед этим к Фэнцзе пришла девочка-служанка и доложила:
– У ворот произошла драка. Старший господин Цзя Чжэнь и второй господин Цзя Лянь гневаются.
Фэнцзе хотела было послать служанок разузнать подробности, но тут явился Цзя Лянь и все рассказал.
– Дело пустяковое, – сказала Фэнцзе, – но подобные безобразия следует пресекать сразу. Наша семья процветает, а слуги осмеливаются затевать драки! Что же будет, когда хозяйство перейдет в ведение младшего поколения? Ведь станет совершенно невозможно держать слуг в узде! В позапрошлом году я собственными глазами видела, как Цзяо Да во дворце Нинго напился до потери сознания, лежал у крыльца и поносил всех подряд – и господ и слуг. Пусть даже у него много достоинств, но слуга есть слуга и должен держаться скромнее. Старшая госпожа – супруга Цзя Чжэня, не в упрек ей будь сказано, распустила свою прислугу сверх всякой меры. А тут еще этот Баоэр! Говорят, и ты, и Цзя Чжэнь прибегали к его услугам! Зачем же приказали высечь его?
Это был удар в самое сердце, но Цзя Лянь постарался отделаться шуткой и, сославшись на дела, ретировался.
Вскоре вошла Сяохун и доложила:
– Второй господин Цзя Юнь просит дозволения войти!
«Зачем он явился?» – подумала Фэнцзе и сказала:
– Проси!
Сяохун вышла, улыбнулась Цзя Юню. Он приблизился и спросил:
– Вы доложили обо мне, барышня?
Вместо ответа Сяохун, краснея, сказала:
– Вы, наверное, очень заняты, второй господин! Почему не приходите?
– Особых дел у меня нет, – ответил Цзя Юнь. – Просто тревожить вас не осмеливался. Еще когда вы были служанкой у Баоюя, я с вами…
– Вы подарили мне тогда платочек, – прервала его Сяохун, опасаясь, как бы их кто-нибудь не услышал. – А мой платочек вы получили?
Цзя Юнь просиял от радости, но не успел слова сказать, как вышла девочка-служанка и пригласила его войти. Сяохун шла рядом, касаясь его плеча.
Цзя Юнь ей шепнул:
– Когда буду уходить, проводи меня, расскажу тебе что-то интересное!
Сяохун снова покраснела и пристально поглядела на Цзя Юня.
В комнату Сяохун вошла одна, потом вернулась, откинула дверную занавеску и, сделав юноше знак войти, нарочито громко сказала:
– Госпожа просит вас, второй господин Цзя Юнь!
Цзя Юнь с улыбкой вошел, справился о здоровье Фэнцзе и передал ей поклон от матери. Фэнцзе в свою очередь осведомилась, как его мать себя чувствует, и спросила:
– Ты зачем пришел?
– Чтобы отблагодарить вас за милости ваши и доброту, – отвечал Цзя Юнь. – Мне очень неловко, что я до сих нор этого не сделал. И вовсе не из корысти явился я к вам с подношениями – ведь близится праздник девятого числа девятого месяца. Все, что я принес, тетушка, у вас есть! Но я должен выразить вам свое уважение. Примите же мои скромные дары, не обижайте!
– Ладно, садись и выкладывай, что принес! – прервала его Фэнцзе.
Цзя Юнь сел с поклоном и положил подарки на столик.
– Ты ведь не живешь в роскоши, – заметила Фэнцзе, – зачем же было тратиться? Эти вещи мне не нужны. Говори прямо, зачем пришел?
– Я уже сказал, – отвечал Цзя Юнь, – чтобы наконец отблагодарить вас за милость и доброту.
Он снова улыбнулся.
– Хитришь! – воскликнула Фэнцзе. – Ведь денег у тебя нет, что же это ты вдруг раскошелился? Хочешь, чтобы я приняла подарки, – говори начистоту! А не скажешь – ничего не возьму!
– Что вы, что вы! Да разве я осмелюсь таиться от вас? – растерялся Цзя Юнь. – Тут как-то я узнал, что господин Цзя Чжэн назначен главным распорядителем работ на императорском кладбище, а у меня есть друзья, настоящие мастера этого дела, они могли бы оказаться полезными господину. Замолвите за них словечко – никогда не забуду ваших милостей. И готов всячески вам угождать, какое бы дело вы мне не поручили.
– В другом деле я бы еще могла помочь, а в служебном – увольте! Важные дела решают старшие чиновники в ямыне, не очень важные – их подчиненные, всякие там письмоводители. А со стороны чего-нибудь добиться – почти невозможно. Наши ближайшие родственники и те устроились всего лишь помощниками к господину Цзя Чжэну. Даже твоему второму брату Баоюю я не взялась бы помочь. А тебе что поручить, ума не приложу. С домашними делами даже сам господин Цзя Чжэнь не в силах управиться, до того они сложные. Где же тебе, молодому? Разве ты сможешь держать в руках наших слуг! К тому же дела, которые поручили нашему господину по служебной линии, почти все закончены, остались всякие мелкие хлопоты. Ты сам найди себе дело и заработай на чашку риса! Говорю тебе чистую правду, подумай – и сам все поймешь. Спасибо тебе за добрые слова и дружеские чувства, но подарки свои возьми обратно и верни тем, кто тебе их дал.
В это время няньки и мамки привели Цяоцзе, в ярком цветастом платье, с игрушками в руках. Девочка подбежала к матери и принялась болтать.
– Это моя сестрица? – улыбнулся Цзя Юнь, подходя к девочке, и спросил у нее: – Хочешь красивую вещицу? Я подарю тебе!
Цяоцзе вдруг заплакала. Смущенный Цзя Юнь отошел в сторону.
– Не бойся, крошка! – стала успокаивать дочку Фэнцзе, подхватив ее на руки. – Ведь это твой старший брат Цзя Юнь!
– Какая хорошенькая у меня сестрица! – воскликнул Цзя Юнь. – Она непременно будет счастливой!
Цзяоцзе покосилась на Цзя Юня и снова расплакалась. Так повторялось несколько раз. Цзя Юню стало неловко, и он собрался уходить.
– Не забудь свои вещи! – напомнила Фэнцзе.
– Неужели вы не примете от меня такую мелочь, тетушка? – стоял на своем Цзя Юнь.
– Не заберешь – велю отнести к тебе домой! – решительно заявила Фэнцзе. – Ведь ты нам не чужой. Если придумаешь что-нибудь подходящее, приходи! А в этом деле помочь тебе не могу! И не надо никаких подарков!
Решительность Фэнцзе привела Цзя Юня в замешательство.
– В таком случае, тетушка, – произнес он смущенно, – позвольте поднести то, что вам пригодится!
Фэнцзе ничего не ответила, велела Сяохун взять подарки и проводить Цзя Юня. По дороге Цзя Юнь размышлял:
«Правду говорили, что вторая госпожа Фэнцзе круче мужчины. К ней не подступишься. Неудивительно, что у нее нет сыновей! Странная она какая-то! А о Цяоцзе и говорить нечего! Увидела меня – и плакать стала, испугалась, как будто я врагом ей был в каком-то из рождений. Не повезло мне, только день напрасно потерял!»
Мрачное настроение Цзя Юня передалось Сяохун. Неожиданно Цзя Юнь взял у девушки узел с подарками, выбрал две вещицы и протянул ей.
– Что вы! Не надо! – стала отказываться Сяохун. – А если вторая госпожа Фэнцзе узнает?
– Бери, бери! – уговаривал Цзя Юнь. – Не бойся. Как она может узнать? Бери, не обижай меня!
– Не нужны они мне, – краснея, промолвила девушка, но подарки все же приняла.
– Дело не в том, нужны или не нужны, – улыбнулся Цзя Юнь. – Просто мне хочется сделать тебе подарок.
Когда дошли до вторых ворот, Цзя Юнь вынул вещи из узла и сунул за пазуху.
– Идите скорее, – торопила юношу Сяохун, – а надо будет, еще приходите, я сейчас в услужении у второй госпожи и смогу вам помочь.
– Вторая госпожа чересчур строга, – отвечал Цзя Юнь, – поэтому каждый раз сюда не придешь. А с тобой мы непременно встретимся и обо всем подробно поговорим, как только у меня будет свободное время.
– Ладно! – сказала Сяохун. – А ко второй госпоже, как надумаете, тоже приходите. Зачем от нее отдаляться?
– Возможно, ты и права, – ответил Цзя Юнь и ушел.
Взволнованная Сяохун смотрела юноше вслед, пока он не исчез из виду.
Между тем Фэнцзе приказала подавать ужин и спросила у служанок:
– Рис готов?
Девочки-служанки сбегали на кухню и, возвратившись, доложили:
– Готов.
– Принесите две тарелочки маринованных овощей, которые прислали с юга, – распорядилась Фэнцзе.
В это время появилась Пинъэр.
– Совсем забыла! – воскликнула она. – Нынче в полдень, когда вы были у старой госпожи, приходила монахиня из монастыря Шуйюэ с просьбой прислать им два кувшина маринованных овощей и деньги за несколько месяцев вперед, сказала, что настоятельница вот уже несколько дней болеет. Еще до болезни она постоянно напоминала буддийским и даосским послушницам, чтобы гасили на ночь светильники, но те ее не слушали. Как раз в тот вечер, когда настоятельница заболела, во время третьей стражи она заметила, что у послушниц все еще горит светильник, и крикнула, чтобы его погасили. Но послушницы уже спали и не слышали. Пришлось настоятельнице подняться с постели и самой погасить светильник. Вернувшись, она застала у себя неизвестных мужчину и женщину, окликнула их и тут же почувствовала петлю на шее. Стала звать на помощь. Сбежались все обитательницы монастыря и увидели, что она лежит на полу, а на губах – пена. К счастью, удалось привести ее в чувство!
Сейчас она ничего не может есть, потому и велела попросить у вас маринованных овощей. Вы, госпожа, тогда были у старшей госпожи, и я не могла без вашего разрешения выполнить просьбу монахини. А потом забыла. И только сейчас, когда вы заговорили о маринованных овощах, вспомнила.
После некоторой паузы Фэнцзе сказала:
– Неужели у нас мало маринованных овощей? Пусть отнесут. А что касается денег на содержание монастыря, то через несколько дней их привезет Цзя Цинь.
Вошла Сяохун и сказала:
– Второй господин Цзя Лянь прислал человека вам передать, что допоздна будет занят делами и не вернется домой.
Вскоре вбежала во двор запыхавшаяся девочка-служанка.
Пинъэр и еще несколько служанок окружили ее и долго оживленно беседовали.
– О чем вы там болтаете? – не выдержав, спросила Фэнцзе.
– Девочка боится каких-то привидений, – отвечала Пинъэр. – Трусиха, да и только.
Фэнцзе позвала девочку и спросила:
– Ты видела привидения?
– Я ходила во внутренний двор сказать, чтобы принесли угля, – стала рассказывать служанка, – подошла к дому, где никто не живет, вдруг слышу – шум. Я подумала, что это кошка или крыса, но потом до меня донеслись стоны. И тут я с перепугу бросилась бежать.
– Что ты мелешь! – проворчала Фэнцзе. – Не люблю россказни о всяких духах и бесах! И не поверю им. Убирайся-ка ты отсюда!
Девочка вышла, а Фэнцзе вместе с Цаймин до второй стражи проверяла расходные счета за день. После этого немного поболтала со служанками, отправила их спать и сама легла. Близилась третья стража, а Фэнцзе никак не могла уснуть. Вдруг ей показалось, что волосы у нее встали дыбом, и, охваченная страхом, она принялась звать Пинъэр и Цютун. Те спросонья никак не могли понять, в чем дело.
Цютун, в отличие от Пинъэр, недолюбливала Фэнцзе и нисколько ее не жалела. А после истории с Ю Эрцзе затаила к ней вражду. Но виду не подавала, поскольку Фэнцзе всячески старалась ее задобрить.
Выпив глоток чаю, который ей подала Цютун, Фэнцзе поблагодарила и сказала:
– Пусть со мной останется Пинъэр.
Цютун тоже хотелось услужить Фэнцзе, и она предложила:
– Мы можем по очереди сидеть возле вас!
В конце концов Фэнцзе уснула. Пинъэр и Цютун легли на рассвете, когда пропел петух, но не успели уснуть, как пришлось встать и помочь Фэнцзе одеться.
Весь день Фэнцзе не покидала тревога, но она крепилась.
– Барышня Пинъэр дома? – донесся голос снаружи.
Пинъэр отозвалась. Вошла служанка госпожи Ван и сказала:
– К господину Цзя Чжэну кто-то пришел по важному делу. Но господина нет дома, и госпожа велела позвать второго господина Цзя Ляня.
Фэнцзе вздрогнула.
Если хотите узнать, что случилось, прочтите следующую главу.
Глава восемьдесят девятая
Случайно попавшаяся на глаза вещь напоминает знатному юноше об умершей служанке;
страдающая чрезмерной мнительностью Чернобровка отказывается принимать пищу
Итак, услышав, что Цзя Ляня вызывают по какому-то делу, Фэнцзе испуганно вздрогнула и спросила:
– По какому делу? Служебному?
– Точно не знаю, – отвечала служанка. – Слуга, дежуривший у ворот, сообщил, что вызывали господина Цзя Чжэна, но господина Цзя Чжэна дома не оказалось, и госпожа просила прийти господина Цзя Ляня.
Тут Фэнцзе поняла, что дело касается ведомства работ, и, успокоившись, сказала:
– Передай госпоже, что второй господин еще накануне уехал. Пусть обратится к старшему господину Цзя Чжэню.
Цзя Чжэнь вышел к нарочному, посланному за Цзя Чжэном, узнал, в чем дело, и отправился с докладом к госпоже Ван:
– Из ведомства сообщили, что по донесению смотрителя защитных береговых сооружений в Хэнани прорвало дамбу и затопило несколько округов и уездов. Кроме того, требуются деньги на починку городских стен. Начальник ведомства занят и хотел поручить это дело господину Цзя Чжэну.
Цзя Чжэн вскоре вернулся, и ему все подробно передали.
До самой зимы у Цзя Чжэна не было ни одной свободной минуты, целые дни проводил он в ямыне. Воспользовавшись этим, Баоюй уже не проявлял в учебе прежнего усердия, но, боясь отцовского гнева, школу посещал аккуратно и не так часто бывал у Дайюй.
Близилась середина десятого месяца. В тот день погода резко изменилась, и когда Баоюй собрался в школу, Сижэнь приготовила теплую одежду и сказала:
– Одевайся потеплее, похолодало!
Она подала юноше теплый халат, а плащ завязала в узел и передала Бэймину на случай, если понадобится.
Придя в школу, Баоюй выполнил задание и тут вдруг услышал, что бумага на окне зашелестела.
– Опять погода переменилась, – произнес учитель Дайжу и распахнул форточку. С северо-запада медленно плыли на юго-восток клубящиеся черные тучи. В класс вошел Бэймин.
– Второй господин! – окликнул он Баоюя. – Похолодало, наденьте плащ!
Баоюй взял у Бэймина плащ и смутился. Все ученики уставились на него. Не взгляни Баоюй на плащ, все обошлось бы. Но он сразу определил, что это тот самый плащ из павлиньего пуха, который когда-то чинила Цинвэнь.
– Зачем ты взял этот плащ? – спросил Баоюй слугу. – Кто тебе его дал?
– Ваши служанки, – отвечал Бэймин.
– Мне не холодно, – решительно заявил Баоюй. – Спрячь его.
Учитель подумал, что Баоюю жалко такую дорогую одежду, и про себя оценил его бережливость.
– Надевайте, надевайте, второй господин! – уговаривал Бэймин. – Простудитесь – я буду виноват! Хоть меня пожалейте!..
Баоюй накинул плащ и с задумчивым видом склонился над книгой. Дайжу решил, что юноша углубился в чтение, и перестал обращать на него внимание.
После окончания занятий Баоюй, сославшись на недомогание, попросил у учителя разрешения не являться на следующий день в школу.
Дайжу был уже в летах, ничем не занимался и детей учил ради развлечения. Здоровьем похвастаться он не мог и радовался, если кто-нибудь из учеников пропускал занятия – по крайней мере хлопот меньше. Учитель знал, что Цзя Чжэн сейчас занят делами, а бабушка лелеет и балует внука, поэтому не задумываясь разрешил ему не приходить на следующий день в школу.
Возвратившись домой, Баоюй навестил матушку Цзя и госпожу Ван, рассказал, что отпросился на следующий день с занятий из-за плохого самочувствия, немного посидел и ушел в сад. Он не стал, как обычно, шутить и смеяться с Сижэнь и другими служанками и, не раздеваясь, прилег.
– Ужин готов, – сказала Сижэнь. – Сейчас поешь или немного погодя?
