Текст книги "«М» - значит молчание"

Автор книги: Сью Графтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Плачевные останки «бель-эйр» казались при дневном свете каким-то виртуальным чудовищем, которое побеспокоили во время отдыха. Влага разъела резину на всех шинах, отчего они казались плоскими. Машина так сильно заржавела, что невозможно было определить первоначальный цвет краски корпуса. Окно за задним пассажирском сиденьем отсутствовало. Осевшая под тяжестью земли крыша напоминала гниющую дыню. Земля, должно быть, просыпалась внутрь машины, и за счет этого на поверхности образовалась вмятина, которую я увидела со второго этажа дома Тэннье. С того места, где мы стояли, ничего нельзя было разглядеть, но нам сказали, что вся обивка сидений полностью истлела, обнажив пружины. Ветровое стекло и капот уцелели, но бак насквозь проржавел, и весь бензин из него вытек, образовав темное пятно на дне ямы. Даже на расстоянии я уловила запах, который ни с чем нельзя было перепутать, – очень слабый, но характерный, как струя скунса, – смесь ржавчины, сгнившей обивки и разложившейся плоти.

Один из криминалистов подышал на ветровое стекло и, потерев это место ветошью, расчистил маленькое «окошко». Сквозь него он направил луч фонаря внутрь салона, к его отсутствующему заднему окну, чтобы рассмотреть то, что лежало на заднем сиденье. Дейзи отвернулась и начала грызть ноготь на большом пальце. Криминалист подозвал детектива, и тот тоже заглянул внутрь. Пока второй криминалист делал фотографии, Никольз деликатно отвел Дейзи в сторону. Некоторое время он разговаривал с ней с озабоченным выражением лица. Видимо, новости были плохие. Дейзи молча кивнула. Детектив убедился в том, что она в порядке, прежде чем вернулся к трактору. По его сигналу машину погрузили на платформу и зафиксировали тяжелой цепью.

Дейзи подошла к нам. Ее лицо вытянулось, а в глазах застыл немой вопрос – она была не в силах осмыслить происходящее. Она с трудом произнесла:

– На полу лежит то, что осталось от собаки. На заднем сиденье – скелет. Он завернут в какую-то тряпку наподобие савана, хотя большая часть ткани истлела. Никольз говорит, что они не смогут установить причину смерти до тех пор, пока тело не осмотрит судмедэксперт.

– Мне очень жаль.

– И еще. Он сказал, что «саван» – это скорее всего сгнившая рваная занавеска, судя по ряду пластмассовых колечек по краю.

26

Мы вернулись в дом Дейзи. Я собиралась забрать свой «фольксваген» и отправиться домой, но она попросила поехать с ней к ее отцу и сказать ему о том, что нашли тело Виолетты. Я не знала, чего ожидать от нее теперь, когда она узнала о смерти матери. Под внешним спокойствием, должно быть, клокотали прорывающиеся наружу эмоции. Она хотела завершения этого дела, но явно не такого. Возможно, она все же надеялась на то, что ее мать жива и они обязательно встретятся и помирятся. Определенно, Виолетту убили. Разрешился один вопрос: она мертва, но это обстоятельство породило множество новых вопросов – кто, как и почему? Однако никакие ответы на эти вопросы не могли изменить сути произошедшего – Виолетта умерла не своей смертью.

Тем не менее, несмотря ни на что, жизнь продолжается. Я вынула белье из стиральной машины и отправила его в сушилку, чтобы довести до кондиции джинсы, ведь мне нужно было наконец переодеться. Мы поехали в Кромвелл на машине Дейзи и, когда остановились перед домом священника, увидели Фоли, сидящего на крыльце в деревянном кресле-качалке. Руки его лежали на коленях, а лицо после вчерашнего было опухшим. Щеки раздулись, словно надутые изнутри, синяки под глазами потемнели и распространились на все лицо. Он помылся, переоделся, но из-за тампонов в ноздрях и шины на переносице невозможно было вымыть голову, и на волосах осталась запекшаяся кровь. Увидев нас, Фоли сразу понял, что новости плохие. Так человек точно знает, что его ждут неприятности, если в дверь стучит полицейский.

Дейзи остановилась в нескольких шагах от крыльца.

– Ты уже знаешь?

– Нет. Пастор сказал, что звонили, но я отказался брать трубку, пока не услышу новости от тебя.

– Они обнаружили в машине тело. Личность пока не установлена, но там и останки собаки, так что я не сомневаюсь в том, что это мама.

– Как она умерла?

– Это будет известно завтра или послезавтра – после вскрытия.

– По крайней мере она нас не бросила. Я пытаюсь найти утешение хотя бы в этом.

– И все же мы надеялись на лучшее.

– Ты думаешь, это я ее убил?

– Я не знаю, что думать.

– Я любил ее. Я знаю, что ты мне не веришь, но я любил ее всем сердцем. – Слезы покатились по его щекам, они лились так обильно, словно он вдруг открыл шлюзы своих глаз. Лично меня эти слезы особенно не тронули, и жалеть его не хотелось. Дейзи тоже не понравилось, что он разыгрывал из себя жертву. Мы все знали, кто был настоящей жертвой.

– Так не любят, папа. С помощью кулака. Господи, если это любовь, я лучше обойдусь без нее.

– Это не так.

– Нет, так. Я же помню, как ты бил ее.

– Я не отрицаю, иногда бил. Но ты не должна зацикливаться на этом. Ведь было и хорошее. Брак – сложная вещь.

– Найди себе лучше адвоката, папа, потому что я скажу тебе, в чем тут сложность: тело завернуто в кружевную занавеску, а череп собаки размозжен лопатой…

В машине по дороге домой к Дейзи я помалкивала, понимая ее состояние. Наконец она сказала:

– Клянусь Богом, если это он убил маму, я хочу, чтобы он ответил за это по полной.

– К сожалению, это не так просто. Теперь от меня ничего не зависит. Идет расследование убийства, и, поверьте, департамент шерифа во мне не нуждается. Для местных правоохранительных органов не имеет значения то, что я лицензированный частный сыщик. Самый быстрый способ восстановить против себя полицию – это вторгнуться в ее сферу деятельности.

Лицо Дейзи приняло напряженное выражение.

– Вы должны мне один день работы. Я заплатила вам двести пятьдесят долларов – по пятьдесят долларов в день за пять дней работы, а вы проработали только четыре.

– Это правда.

– Один день. Это все, чего я прошу.

– И что мне надо будет делать?

– Я уверена, что у вас есть своя версия. Я согласна с тем, что вы говорите о департаменте шерифа, но об этом деле вы знаете больше их.

– И это тоже правда, – сказала я.

Мне не терпелось удовлетворить собственное любопытство, и я уже думала о том, каким образом это сделать, чтобы не отнимать у полицейских их хлеб. В прошлом я, случалось, чувствовала себя виноватой, когда переходила эту грань, но на сей раз не испытывала никаких угрызений совести. По крайней мере пока.

Когда мы вошли в дом Дейзи, я первым делом натянула джинсы – еще горячие после сушки, собрала свой парфюм, одежду и засунула все в пластиковый пакет. Затем забросила его вместе с сумкой на заднее сиденье машины и выехала из гаража. Была суббота. Муниципальные учреждения закрыты, но публичная библиотека в Санта-Марии должна работать, и я решила, что в нее стоит заглянуть. Я проехала на север до четырехсотого квартала и оставила машину на автостоянке.

Библиотека размещалась в двухэтажном здании в испанском стиле со стандартной красной черепичной крышей. Архитектура Санта-Терезы и Санта-Марии во многом схожа, хотя некоторые здания последней кажутся моложе двадцати пяти лет. Я не увидела ни «старого города», ни какого-либо смешения испанского, викторианского и поствикторианского стилей с современными зданиями, которыми так гордится Санта-Тереза. Многие пригороды вроде того, где жил Тим Шефер, относились к пятидесятым, шестидесятым и семидесятым годам – десятилетиям, когда дома на одну семью были совершенно безликими.

Зайдя внутрь, я спросила, как пройти в библиографический отдел, и меня направили к лифту, который поднял меня на второй этаж. Первым делом я взяла ролик микрофильма газеты «Санта-Мария кроникл» с 1 июня по 31 августа 1953 года. Я просмотрела все номера газеты – день за днем, ища хоть какую-нибудь зацепку.

В масштабах страны главным событием была казнь Юлиуса и Этель Розенберг. За этот период стоимость почтовых марок выросла с трех до пяти центов. Появилась новая надежда на перемирие в Корее. В разделе хроники сообщалось о приеме с вручением наград, устроенном Ливией Креймер, – приводился список награжденных дам. В местном театре шла «Клеопатра» Де Милля с Клодеттой Колберт и Уорреном Вильямом в главных ролях, а в кинотеатре демонстрировался «Дьявол Буана». Приближаясь к Четвертому июля, я узнала, что индейцы Санта-Марии проводили игру с командой «Сан-Луи Блюз» в 8.30 на стадионе «Элкс филд», а у 144-го батальона полевой артиллерии Четвертого июля был сбор. Как я и предполагала, хотя в пятницу многие учреждения работали, банки были закрыты. Наконец я наткнулась на заметку об исчезновении Виолетты, копия которой была в папке Дейзи. Я начала фотокопировать страницы, начиная с 30 июня до следующей недели.

Покончив с этим, я направилась к стеллажам и просмотрела тома на левой стене в поисках указателя за 1952 год. Указатель за 1953 год отсутствовал, но я подумала, что в моем случае данные за 1952 год могут оказаться более полезными. Я поставила сумку на пол и села за стол.

Просматривая справочник, я наткнулась на одну из карт, которую срисовала во время первой поездки в Сирина-Стейшн. Я встречалась со многими людьми, которые были тесно связаны с Виолеттой, но не говорила ни с кем, кто просто жил с ней по соседству. При расследовании убийства каждый, кому есть что скрывать, может солгать, постараться сбить с толку, указать пальцем на кого-то другого. Незаинтересованный наблюдатель – лучший источник информации.

Сирина-Стейшн занимала в справочнике две страницы: приводились данные об адресе, имени и роде занятий примерно шестидесяти семей. Я насчитала сорок семь строителей, одиннадцать рабочих на нефтяной скважине, медсестру, бармена (Макфи), сельскохозяйственного рабочего, четырех железнодорожных рабочих, восьмерых чернорабочих, почтмейстера и учителя. Фоли в то время называл себя строителем, а Виолетта упоминалась как домохозяйка. «Голубая луна», прачечная и авторемонтная мастерская – вот и весь частный бизнес в городе. Соседями Салливанов слева были Йон и Бернадетта Эриксен, а на улице позади их дома жила супружеская пара – Арнольд и Сара Тредвел. На один дом ниже от Эриксенов проживала семья по фамилии Эрнандез. Я выписала все это на всякий случай – вдруг что-то пригодится. Я нашла имена Ливии и Чета Креймер, но фамилии Вилкокс и Оттвейлер отсутствовали. Я просмотрела пять страниц, посвященных маленькому городку Кромвелл, в поисках этих имен. Частного бизнеса в нем было намного больше, однако и он умещался всего в восьми столбцах. Я сфотокопировала все эти страницы, чтобы позже изучить их как следует, не возвращаться же сюда еще раз.

Я поставила том на место и достала справочник 1956 года, меня интересовали те же три фамилии – Эриксен, Тредвел и Эрнандез. Две семьи из трех отсутствовали, и это означало, что они либо умерли, либо развелись, либо просто переехали в другой город. Я заметила, что после 1956 года справочник штата был преобразован в справочник города, который охватывал только Санта-Марию и Ломпок и вообще не упоминал Сирина-Стейшн. Я достала телефонный справочник 1986 года и углубилась в него, надеясь напасть на след. Эрнандезов было так много, что я поняла, что никогда не найду тех, кто был мне нужен. С Эриксенами повезло немного больше. Я не нашла Й. и Б. Эриксен, но нашла А. Эриксена в Санта-Марии, возможно, сына или дочь Йона и Бернадетты. Семья Тредвел жила в Оркатте, и хотя первая буква имени не совпадала, я подумала, что между ними могла быть связь. Я записала оба номера телефона и адреса.

Оплачивая фотокопии, я разговорилась с одним из библиотекарей и поинтересовалась:

– Где еще я могу получить информацию о Сирина-Стейшн за 1953 год? Я просмотрела старые справочники.

Он сказал:

– Вы можете заглянуть в «Указатель избирательных участков» для графства Санта-Тереза. У нас, кажется, есть за 51-й и 54-й годы.

– Замечательно.

А может быть, совсем наоборот. Кто знает… Мы вернулись к полкам, и он нашел для меня требуемый том за 1951 год. Я снова села за стол и просмотрела то, что касалось Сирина-Стейшн. Данные включали фамилии, адреса, род занятий и принадлежность к той или иной партии (республиканцев было больше, чем демократов), но вместо адресов давались номера почтовых отделений, которые мне были ни к чему. Я вернулась к страницам, посвященным Санта-Марии, проводя пальцем сверху вниз по фамилиям ее жителей. Но через десять минут сдалась, потому что их было слишком много, и я надеялась, что уже нашла то, что мне было нужно. Я собрала свои записи и спустилась на лифте на первый этаж в поисках телефона-автомата.

Сначала я позвонила по номеру Тредвелов, но потерпела фиаско. Миссис Тредвел, которая взяла трубку, никогда не жила в Сирина-Стейшн, и никогда не знала Салливанов, и никогда не имела родственников в Сирина-Стейшн. Она заподозрила, что я попытаюсь ей что-нибудь продать, и бросила трубку.

Я позвонила А. Эриксен, но попала на автоответчик и оставила следующее сообщение: «Здравствуйте, меня зовут Кинси Миллхоун. Я частный детектив из Санта-Терезы, и меня интересует, не являетесь ли вы той самой Эриксен, которая жила в Сирина-Стейшн в 1953 году. Я буду вам очень благодарна, если вы мне перезвоните». Я назвала свой номер телефона и повторила свое имя. Затем села в машину и направилась к 101-му шоссе.

Я отперла дверь своей квартиры в 17.15. Меня не было дома с утра четверга, и в гостиной было душно, пахло старыми чистящими средствами и горячей пылью. Водрузив на стол свою портативную пишущую машинку, я увидела на автоответчике два сообщения от Чени с просьбой позвонить ему, когда вернусь. Я сразу набрала номер его телефона, но он оказался занят.

Поднявшись по винтовой лестнице наверх, я распаковала сумку. Потом поставила на плиту чайник и приготовила себе чай. Смакуя его, сидя за кухонным столом, я просматривала свои записи. Вполне возможно, что я уже разговаривала с убийцей Виолетты. Мотив мог быть любой – ревность, ненависть, жадность, месть, но одно я знала точно: убийство было хладнокровным, потому что яма была вырыта заранее. Убийца позаботился, чтобы на месте была необходимая техника, он доставил ее туда заблаговременно. Когда Виолетта исчезла, вместе с ней из сейфа исчезли и ее деньги. Очевидно, там было пятьдесят тысяч долларов. Она также одолжила две тысячи у брата и пятьсот долларов у матери в придачу к драгоценностям, которые у нее украла. Так что же стало со всеми деньгами и драгоценностями? Возможно, они будут найдены в машине, но ведь убийца знал о них и скорее всего присвоил, прежде чем засыпать дело рук своих с помощью бульдозера.

Вероятно, он был местным жителем, поскольку хорошо знал о пустующей усадьбе Тэннье и о ремонте Нью-Кат-роуд. Он был уверен в том, что его никто не увидит. У него также должно было быть достаточно времени на рытье ямы. Это означало, что он либо был сам себе хозяин, и в этом случае мог отсутствовать столько времени, сколько ему требовалось, либо находился в отпуске или на бюллетене.

Фоли Салливан в моем списке по-прежнему числился первым подозреваемым. Да, он вызывал у меня сочувствие, но у него были годы на то, чтобы научиться так проникновенно говорить о своей невиновности. Я верила ему, когда он говорил о своей любви к Виолетте, но это не означало, что он не мог ее убить.

Я вернулась к записям, сделанным после разговора с Четом Креймером. Непонятно, что он приобретал, убив Виолетту, но тем не менее он был оставлен в списке. Он не произвел на меня впечатление человека, имеющего большой опыт работы со строительной техникой, но я обратила внимание на случайное замечание, которое он сделал. Он сказал, что всегда можно нанять кого-нибудь для черной работы.

Я подумала о Винстоне Смите, которого уволили из-за Виолетты. Хотя через неделю Креймер взял его обратно, на момент убийства он еще не знал об этом и считал, что она испортила ему жизнь.

Я мало знала о Томе Пэджете, но его тоже стоило проверить. Стив Оттвейлер? Нет. Я поставила галочку возле его имени, но только из желания быть справедливой. Если я подозревала других людей, то должна была включить в число подозреваемых и его. В то время ему было шестнадцать лет, и, с точки зрения Виолетты, как мужчина он, возможно, заслуживал внимания. Однако если между ними была интимная связь, зачем ему понадобилось убивать курицу, несущую золотые яйца?

Я добавила к списку Макфи и Джейка. Меня не покидало ощущение, что я проглядела нечто очевидное, но я не могла понять, что именно.

Я устроила перерыв и сделала себе сандвич с арахисовым маслом и соленым огурцом, использовав вместо тарелки бумажную салфетку и таким образом избавив себя от необходимости мыть грязную посуду. Оставалось только вымыть нож, когда зазвонил телефон.

Женщина на другом конце провода сказала:

– Это Анна Эриксен. Вы оставили сообщение на моем автоответчике.

– Вы та Эриксен, которая когда-то жила на Лэнд-Энд-роуд в доме 3906 в Сирина-Стейшн?

Повисло настороженное молчание.

– Откуда вы это знаете?

– Извините, мне надо было объяснить это раньше. Я интересуюсь семьей, которая в 1953 году жила в соседнем доме с Фоли и Виолеттой Салливан.

– Это дом моих родителей, где я выросла.

– В самом деле? Bay, это замечательно. Мне повезло, что вы не вышли замуж, иначе я бы никогда не нашла в справочнике вашей фамилии.

– О, милочка, я лесбиянка. Меня ничто не заставит выйти замуж. У меня и без того полно проблем.

– Вы помните Виолетту?

– Плохо. Я тогда была ребенком, но люди говорили о ней долгие годы. Мы жили рядом с Салливанами, когда я росла. Я полагаю, вы в курсе, что нашли ее тело?

– Да, я слышала об этом, – сказала я, усмехнувшись про себя. – Послушайте, я знаю, что это было давно, но не могли бы вы рассказать мне что-нибудь о Виолетте?

– Нет, к сожалению, ее я не помню, но зато помню день Четвертого июля.

– Вы шутите? Вы помните именно этот день?

– Еще бы. Мы пошли смотреть фейерверк, а потом подруга Дейзи, Тэннье, осталась у нас ночевать. Не могу вам передать, как я была этим взволнована. Мне было пять, а ей девять, и меня все в ней восхищало. Она уговорила меня попрыгать на кровати в моей комнате, чего мне не разрешали. Мы начали прыгать, и она толкнула меня. Я упала и сломала руку. Кость срослась неправильно, и у меня по сей день искривление. Это одно из моих первых ярких воспоминаний.

Я заморгала, подумав, не ошибается ли эта женщина.

– Мне сказали, что Тэннье пошла со своим отцом смотреть фейерверк.

– О да, пошла, но мы встретили их в парке, и отец Тэннье попросил мою маму приютить ее на ночь у нас. Он сказал, что у него есть важное дело и он не знает, когда вернется.

– Он не сказал, куда идет?

– Если и сказал, у меня это не запечатлелось в памяти. Возможно, он сказал маме, но она давно умерла. Почему бы вам не спросить Тэннье? Она, наверное, помнит.

– Я так и сделаю. Спасибо. Я вам очень благодарна за помощь.

27
ЛАЙЗА

Суббота, 4 июля 1953 года

Лайза Меллинкэмп часто думала о своем четырнадцатом дне рождения, 3 июля 1953 года, за день до того, как Виолетта Салливан покинула Сирина-Стейшн. Спустя годы казалось невероятным, что все так круто изменилось за эти сорок восемь часов. Она провела утро дня рождения за уборкой своей комнаты. Виолетта обещала повезти ее пообедать в городе, и Лайза готовилась к этому заранее. Она никогда не была в настоящем ресторане и сгорала от нетерпения. Однажды они с матерью ели сандвичи в закусочной при супермаркете, но это было совсем не то.

В 9.30 она включила радио и, пока застилала постель, послушала музыку. Потом вынесла мусор и бросила грязное белье в корзину. В понедельник она отнесет все в прачечную самообслуживания, как делала каждую неделю. Она выполняла большую часть домашней работы, потому что мать была обычно слишком пьяна для того, чтобы делать что-то по дому. Она могла лишь валяться на диване в гостиной, курить сигареты и прожигать дыры в деревянном кофейном столике. Лайза навела порядок на своем письменном столе, стерла пыль с книжных полок, выбила о крыльцо половики и оставила их проветриваться. Потом протерла мокрой тряпкой линолеум и покрыла его «Джонсоном Джубили», чтобы он блестел, хотя знала, что когда линолеум высохнет, он все равно потускнеет. В ванной комнате она почистила ванну, раковину и унитаз с помощью специального средства. Правда, они были настолько старыми и запущенными, что эффект был почти незаметен. Тем не менее, закончив уборку, она почувствовала себя гораздо лучше.

В 11.00 она погладила свою лучшую белую блузку с отложным воротничком и рукавами-фонарик. Приняла душ и оделась. Виолетта позвонила и сказала, что у нее есть большой сюрприз. Когда они с Дейзи были возле ее дома в 11.45, Виолетта сидела за рулем нового, с иголочки, «шевроле». Она засмеялась при виде широко открытых от удивления глаз Лайзы, которая и не мечтала прокатиться в такой машине. Она просто в себя прийти не могла от изумления при виде белых покрышек на колесах, приборной доски, плюшевой обивки салона и блестящих хромированных ручек на окнах.

Виолетта повезла их в Санта-Марию, где они втроем пообедали в чайной отеля «Савой». Лайза и Виолетта заказали коктейль из креветок, куриный бульон, птифуры – кусочки черного хлеба с сыром и тертым орехом, а еще яичный салат и салат с окороком и тонко нарезанным редисом. Лайза с Виолеттой ели, оттопырив в сторону мизинцы, делая вид, что они та-а-акие леди. Для Дейзи заказали лапшу с маслом – единственное блюдо, которое она ела, за исключением хлеба с виноградным желе. На десерт они взяли слоеный торт, и Лайза вставила в него свечку, которую задула, и зарделась от удовольствия, когда официантки и официанты окружили ее стол и спели ей «Happy Birthday». В тот самый момент, когда жизнь показалась ей совершенно прекрасной, Виолетта протянула ей маленькую коробочку, завернутую в прелестную бледно-лиловую бумагу. Лайза развернула ее дрожащими руками. В коробочке оказался серебряный медальон в форме сердечка размером с пятидесятицентовую монету. Внутри медальона была крошечная фотография Виолетты.

– Посмотри на это, – сказала она, сдвинула фотографию в сторону, и Лайза увидела, что сердечко двойное – там было пустое место для еще одной фотографии. – Это для твоей настоящей любви, – сказала Виолетта. – Я предсказываю, что не позднее чем через год ты узнаешь, кто он.

– Спасибо.

– О, милая, не плачь. Это твой день рождения.

– Это лучший день рождения в моей жизни.

– Будет и лучше, а сейчас получай удовольствие. Давай наденем.

Лайза повернулась и подняла волосы, пока Виолетта застегивала цепочку. Она положила руку на медальон, помещавшийся во впадинке под горлом. Серебро нагрелось от контакта с кожей. Какой красивый! Как ей повезло! Она не переставая гладила его.

Виолетта заплатила за ленч, отделив несколько купюр от толстой пачки долларов – так, чтобы все заметили. Она казалась очень счастливой и все время говорила, что скоро ее жизнь будет в сто раз лучше. Лайза тогда еще подумала, что если это и правда, то незачем повторять это столько раз, но такова уж была Виолетта.

– О Боже, Лайза, я чуть не забыла, – сказала она. – Мне нужна няня на завтрашний вечер. Ты свободна?

Улыбка Лайзы погасла.

– Вообще-то мы с Кэти собираемся пойти смотреть фейерверк.

Виолетта запаниковала:

– Может, выручишь меня?

– Не знаю. Я пообещала Кэти и не хочу отменять свидание.

– Послушай, ты идешь с девочкой – значит, это не свидание. Это просто времяпрепровождение.

– Ты не могла бы найти кого-нибудь другого?

– О, ради Бога, Лайза! На завтра? Я не успею никого найти. Кроме того, Кэти – плохая подруга. Я видела, как она тобой командует. Ты что, собираешься вечно это терпеть?

– Возможно, я бы могла прийти ненадолго. До без четверти девять. Мы пойдем в парк попозже.

Виолетта хитро прищурила свои зеленые глаза.

– Если останешься на весь вечер, можешь пригласить Тая. Я не возражаю. Ты ничего не потеряешь, пропустив фейерверк. Посмотришь в будущем году.

Лайза была в замешательстве. Что ей ответить? День был таким замечательным благодаря Виолетте. И та хотела от нее так немного.

Глаза Виолетты приняли умоляющее выражение.

– Пожалуйста, ну пожалуйста! Нельзя позволять Кэти завладеть всем твоим временем. Мне действительно нужна помощь.

Лайза не могла отказаться. Она сидела с ребенком Виолетты все время. Виолетта рассчитывала на нее, даже если забывала предупредить заранее. А Кэти в последнее время была такой противной.

– Хорошо, возможно, я пойду с ней куда-нибудь вместо этого в воскресенье.

– Спасибо, киска. Ты очень добрая.

– Не за что, – сказала Лайза, покраснев от удовольствия. Любая похвала всегда согревала ее сердце.

После ленча, под занавес, Виолетта повела Лайзу и Дейзи посмотреть фильм под названием «Дьявол Буана» с Робертом Стэком и Барбарой Бриттон. Он шел уже семь месяцев, но только недавно дошел до Санта-Марии. Они втроем уселись в первом ряду, надев картонные очки и намазав для смеха губы воском, и принялись за попкорн. Виолетта сказала, что раньше в «3D» одно стекло картонных очков было зеленым, а другое красным. Это была новая технология «Полароида», хотя Виолетта не могла объяснить, каким образом это работало. Почему зеленое и красное стекла дают трехмерный эффект, было выше ее понимания.

К сожалению, когда лев в первый раз прыгнул на них с экрана, с Дейзи сделалась такая истерика, что Лайзе пришлось увести ее в вестибюль и просидеть с ней там довольно долго. Тем не менее это был самый лучший день рождения в ее жизни, и ей очень хотелось, чтобы он не заканчивался.

После того как они возвратились к Салливанам, Лайза осталась с Дейзи еще на час, пока Виолетта бегала по делам. К счастью, Фоли пришел после шести часов, так что ей не пришлось с ним общаться. Виолетта явилась позднее, чем обещала, и, когда Лайза наконец вернулась домой, было уже 17.45. Мать услышала, как она вошла, и позвала ее в гостиную. Лайза стояла в дверях, пока мать пыталась сесть. Глаза у нее никак не могли сфокусироваться на дочери, от этого Лайзе хотелось кричать и плакать.

– Что тебе надо? – спросила она, справившись с эмоциями. Ей не хотелось портить хорошее настроение, в котором она пребывала, но она знала, что мать лучше не игнорировать.

– Хочу тебя предупредить. Приходила Кэти Креймер с подарком, и когда она узнала, что тебя нет дома, у нее на лице появилось еще то выражение, – произнесла она заплетающимся языком.

Лайза почувствовала, как упало ее сердце. Последнее, чего бы она хотела, так это чтобы Кэти узнала, что она обедала с Виолеттой и смотрела «Дьявола Буана». Кэти уже несколько недель говорила об этом фильме, пытаясь уговорить своего отца отвезти их в город в кинотеатр. Лайза вовсе не обязана была ждать, пока сие мероприятие состоится, но Кэти наверняка имела другое мнение на этот счет.

– Что ты ей сказала?

– Не помню. Я придумала для тебя какое-то извинение. Я крепко спала, но она барабанила в дверь так, будто в доме пожар. Я крикнула ей, чтобы она попридержала своих коней, но к тому времени, как я открыла дверь, она вела себя так, словно ей шлея под хвост попала. Я сказала ей, что понятия не имею, где ты, и она так психанула!.. Честное слово, Лайза, что ты в ней нашла? Она привязалась к тебе, как камень, и тащит тебя за собой на дно.

– Ты не упомянула Виолетту?

– Зачем бы я стала ее упоминать?

– Где подарок?

– Она отнесла его в твою комнату и сказала, что положит на стол.

Лайза бросилась в свою комнату, испугавшись, что Кэти не преминула порыться в ее вещах. В комнате в основном было все так, как она оставила, но когда она открыла дневник, спрятанный за книжным шкафом, то не могла быть уверенной в том, что его не брали. Девочка села на кровать и с тревожным чувством перелистала страницы. Она описала все подробности своих отношений с Таем Эддингсом, и если Кэти прочла последние записи, она, Лайза, погибла. Если верить Кэти, даже употребление тампакса являлось оскорблением Абсолютной Чистоты.

Лайза нашла новый тайник для дневника, а затем села на кровать и вскрыла подарок Кэти, который был аккуратно завернут в розовую бумагу с цветочками и завязан красивым бантом. Розовый цвет был любимым цветом Кэти. Сама Лайза предпочитала фиолетовый и лиловый, как Виолетта.

Увидев то, что подарила ей Кэти, она не могла поверить своим глазам. Коробочка с фиалковой пудрой была та самая, которую она подарила Кэти на ее день рождения в марте прошлого года. Она посмотрела на донышко коробки – ну конечно: вот и наклейка супермаркета, которую она порвала, пытаясь отлепить. Было ясно, что Кэти не пользовалась этой пудрой и не помнила, кто ее подарил. Что было делать?

Лайзе не хотелось звонить подруге. С другой стороны, она подумала, что лучше покончить с этим сразу. Если Кэти прочла ее дневник, то не упустит возможности упрекнуть и осудить ее, как всегда с чувством собственного превосходства.

Лайза подошла к телефону в коридоре и набрала номер Кэти. Трубку сняла миссис Креймер.

– Здравствуйте, миссис Креймер. Это Лайза. Кэти дома?

– Минуточку. – Трубку положили микрофоном вверх, и Лайза услышала, как она закричала на второй этаж: – Кэти, звонит Лайза.

Наступила длинная пауза, пока Кэти спускалась вниз.

– Надеюсь, что ты хорошо отпраздновала свой день рождения, – сказала миссис Креймер, пока не подошла Кэти.

– Да, спасибо.

– Ну вот и она.

Кэти взяла трубку и сказала холодным и отчужденным голосом:

– Здравствуй.

– Привет, спасибо за пудру. Она очень красивая.

– На здоровье. – Даже эти два слова прозвучали отрывисто и с вызовом.

– Что-то не так?

– Ты еще спрашиваешь?

– Кэти, если что-то не так, скажи мне.

– Где ты была? Вот что меня интересует. Мы ведь договорились встретиться.

– В самом деле?

– Да, сегодня днем. Моя мама собиралась повести нас в магазин…

Лайза почувствовала, как ее окутывает холодом, а Кэти продолжала говорить своим обвинительным тоном:

– Мы хотели купить выкройку и ткань, чтобы сшить юбки и безрукавки. Ты что, забыла?

– Я помню, ты как-то говорила об этом, но это было несколько недель назад и ты не уточнила, в какой именно день.

– Потому что это было очевидно. В твой день рождения, Лайза. Мне и в голову не пришло, что я должна это озвучить. Мы поехали к тебе, чтобы взять тебя с нами пообедать, а тебя не было дома. И твоя мама не знала, где ты.

– Прости, я забыла…

– Как ты могла забыть? Мы всегда проводим наши дни рождения вместе. Это ведь традиция.

– Мы делали так только два раза, – пробормотала Лайза. Она знала, что ей придется заплатить за удовольствие, которое она сегодня получила, но не жалела об этом.

– Ну, я вижу, что для меня это значит больше, чем для тебя, – проворчала Кэти.