Текст книги "Хроники Валькирий (СИ)"

Автор книги: Светлана Жданова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

   – Вот это было интересно, – вмешалась чернокудрая. Положив лодыжку одной ноги на колено другой, она поудобнее устроилась в кресле и продолжила говорить каким-то особо чувственным, чуть хрипловатым голосом. – Всегда полезно посмотреть на себя со стороны. Особенно когда дело касается такого тонкого инструмента как женская соблазнительность. В этом тоже есть свои неудачницы и мастерицы. Жаль, что последние попадаются крайне редко и обычно наблюдать за всеми ужимками и поползновениями довольно противно.

   – Ты судишь как женщина, Ночка, – мягко заявил Гийом.

   – Еще бы! От многодневного бинтования грудь у меня не отсохла, а то, что ты мне в штаны засуну, не приросло.

   И хорошо, подумал Арлан. Все же она ему нравилась именно как женщина, с которой можно быть друзьями. А это все же редкое сочетание.

   Но теперь понятно, откуда в ней такая прямота и неприятие любого кокетства.

   Грозно глянув на чернокудрую, Гийом продолжил рассказ.

   – Примерно через две ценсы Тибериус сделал Нюкту своим пажом. Надо признать она сама заслужила это право своими безупречными манерами, спокойствием, ну и диковинной внешности. Все же многие послы терялись при виде высокого, стройного юноши, одетого в черно-серебряную ливрею придворного. Именно тогда заговорщики, собиравшиеся заменить Тибериуса его младшим сыном, довольно влияемым парнишкой...

   Тут Нюкта громко фыркнула, привлекая к себе внимание.

   – Высокородного извращенца, которого крепко взяли за... место блуда, кое он предпочитал совать совсем не туда, куда полагается природой.

   Роксана густо залилась краской, а вот мужчины брезгливо поджали губы – разъяснений никому не требовалось.

   – Ну да. Шантаж дело довольно грязное и чтобы смягчить неприятие младшего принца, заговорщики решили заставить его самого захотеть осуществить их план. Ну и предложили в качестве подарка нового пажа, на которого этот сопляк давно поглядывал уж очень жарко. Никту же пообещали спасение от похотливого принца. Во время покушения заговорщики были пойманы и обличены. Ну а через несколько дней после этого Нюкта едва ли не впервые одела платье и была представлена двору и Тибериусу уже под своим настоящим именем.

   Арлан попытался представить такую привычную суровую валькирию в платье... и не смог. А ведь будь она несколько моложе, чуть мягче и более дерзкой и живой, то ей бы пошел корсет сжимающий тело в своих тисках, и узкая юбка, подчеркивающая длинные ноги. Но нет, это была бы не та Нюкта, по которой он сейчас сходил с ума.

   Хотя от таких фантазий мужчине стало довольно неудобно сидеть.

   – И как отреагировали придворные? – усмехнулся Медок.

   – Было много обидевшихся на такую шутку. Тем более что Нюкта не побоялась припомнить им кое-то весьма нелицеприятное. Ей тогда девятнадцать было, совсем еще девчонка... мстительная. Но кое-кто наоборот был приятно удивлен, не так ли?

   Гийом и Нюкта переглянулись, и на губах последней расползлась совершенно пошлая, но соблазнительная улыбка.

   – Так что ты там успела еще натворить? – аж подался вперед барон, уже давно забывший и о своем кубке с вином и о приличиях.

   Гийом же рассмеялся.

   – Да ей там капитан дворцовой стражи приглянулся. Под конец он уже от Никта, мы так Нюкту на мужской манер назвали, шарахаться стал, к принцу тому посылал. А валькирии очень не любят, когда им отказывают, как бы они в тот момент ни выглядели, и в чем бы ни была вина.

   – А молодым валькириям вообще лучше не отказывать, – добавила она сама. – Опасно это.

   – И грозит изнасилованием, – закончил мысль Гийом. – Но как помнится, в итоге он был вполне доволен. Но платья после той истории Нюкта зареклась носить.

   – Еще бы, с такой-то фигурой!

   Вообще, эти слова, сказанные леди Роксаной предназначались только для ушей ее мужа, или во всяком случае так следовало бы подумать. Вот только компания собралась слишком узкая, да и Арлан с Нюктой отличались завидным слухом.

   Валькирия бросила на баронессу короткий взгляд, но отвечать не стала. Остальные же дружно сделали вид, что ничего не заметили. Приободренная таким молчанием, Роксана оглядела темноволосую женщину более смелым взглядом, отмечая, насколько права была. Арлан же чуть заметно покачал головой – названная сестра так и не поняла, что ее попросту провоцируют.

   Дабы отвлечь компаниею от того что якобы не произошло, барон решил продолжить развивать предыдущую тему:

   – Ну и как тебе этот знаменитый двор? Он действительно так блистателен, как ходят слухи?

   Поставив пустой стакан под кресло, Нюкта переплела свои длинные пальцы и только тогда ответила:

   – Красиво. Светлые залы... темные подвалы. За всеми свои тайны. Но о таком лучше спрашивайте у Гийома, это он там из своего ожерелья бриллиант, мне же все происходящее показалось хуже уличного балагана. Не в обиду тебе будет сказано, – кивнула барону Нюкта, – но не люблю молодую аристократию, тем более так близко к трону.

   – Понимаю, – ответил ей Медок.

   – Ты слишком категорична, Ночка. Большинство из представителей молодой аристократии действительно хочет выслужиться и сделать себе и своему роду имя, иногда совершенно не разбирая путей для достижения своей цели. Но ведь есть и достойные представители.

   Валькирия презрительно поморщилась, отчего ее гордый нос еще больше заострился. Убрав одну ногу с колена другой, она вытянула их, довольно бессовестно пользуясь тем, в чем отказывала бедным аристократам.

   – Есть, конечно. Правда, большинство из них являются потомками побочных ветвей старой аристократии. Это легче всего проследить по именам их рода. Как в случае с Арланом, оно довольно близко к оригиналу.

   – Нюкта!

   Он совершенно не понимал, что она затеяла, но пока любовался на длинные ноги, так туго обтянутые темной кожей, убаюканный ложными подозрениями, валькирия успела его довольно жесткого поддеть. И это не могло не вызывать в нем толику восхищения, ведь Арлан знал, как ей претят подобная изворотливость и интриги. Именно поэтому в его голосе звучало больше какого-то нежного укора, чем подобающей здесь злости.

   – Что? – опередив его, даже чуть подскочила Роксана.

   Правый уголок губ валькирии чуть дрогнул и светловолосый мужчина понял, что она наконец-то поймала нужную ей добычу.

   – Собственно, ничего, – спокойно и чуть скучающе ответила Нюкта. – Линии аристократии происходящей от бастардов какого-то из старого рода, всегда были распространены и в основном не очень известны. Наверное, именно поэтому мать Арлана присвоила себе одно из них.

   – Так значит Тельман не твой род? – с довольными искрами в кошачьих глазах посмотрела на него баронесса.

   – А что это меняет? – уже по-настоящему нахмурился Арлан, несколько пугая свою сводную сестру и приемного отца своими хищно сощуренными светлыми глазами и морщинками у переносицы, разом сделав его похожим... впрочем, они старались даже не думать на кого именно. – Или тебе так надо доказать кому-то что ты лучше моей матери? Думаешь, никто не знал, что ты ее не любила и жутко завидовала? Ты до сих пор пытаешься быть похожей на нее, Роксана, даже больше чем думаешь, копируешь движения слова. Даже вон за вышивку взялась, хотя ненавидишь ее с детства. Очень глупо с твоей стороны думать, что ничего никто не замечает. – Волна раздражения схлынула с него, возвращая лицу и самой фигуре мужчины прежнюю мягкость. Переведя взгляд на расслабившуюся в кресле валькирию, Арлан спросил: – А ты-то зачем это затеяла?

   Тон его был таков, что удивленно замершую Роксану повело еще больше, уж очень знакомым он оказался – именно так сводный брат раньше, до появления нечистой девки, разговаривал с ней, журя за мелкие провинности.

   – Разве у меня мало поводов? – пожала плечами валькирия. – Правда руки марать об нее не хочется. Значит Гийом все же прав? Тельман... Т`Эльман, древний сиардский род, имеющих близкое родство с королевским. Очень близкое. В крови твоей наставницы, Роксана, текла кровь десятка королей. Ты никогда не была бы такой, хотя она приложила все усилия, чтобы вырастить тебя образованной женщиной с манерами и умением подавать себя. Но большего дать не смогла. Потому что таким надо родиться. Посмотри на Арлана, сколько бы он не старался делать и вести себя грубее, это проскальзывает в самых неожиданных местах. Почти незаметно... почти. Такое чувствуется на грани восприятия. Именно поэтому как бы легко не держал себя Гийом со всяким сбродом или простым крестьянином, они всегда чуют в нем власть. В тебе же есть только манеры и стремления быть кем-то другим, нежели ты есть. Почему ты так быстро сбежала из столицы? Не потому ли что именно это ощущали в тебе прожженная и закаленная в вечной борьбе придворная знать? Могу поспорить, отца-то они легко принимали, в нем есть достоинство и честь быть тем, кто есть, а не строить из себя... великосветскую шлюху. Еще раз приношу свои извинения, барон, – Нюкта встала и слегка поклонилась, тем самым не просто смягчая негодование Медока, а выдавая свое истинное состояние. – Думаю, мне стоит отдохнуть, день выдался тяжелым и завтра будет не лучше.

   Проводив Нюкту взглядом, Арлан тяжело вздохнул – и ни у кого в этой комнате не осталось сомнений, что он с удовольствием последовал бы за ней.

   – Я всегда подозревал, что Мари не так просто, как казалась даже при самом пристальном рассматривании, – задумчиво сказал Медок. – Но не настолько. Арлан...

   – Она сбежала из дома, когда оказалась беременна мной, – пождал тот губы. – У мамы была возможность стать первой леди Сиардании, или хотя бы женой одного из братьев инфанта. Род Т`Эльман всегда поставлял отборных невест к королевскому двору, вы даже не представляете как дорого в тех краях ценится чистая кровь и белые косы девиц. Я был там, когда вы с Роксаной уезжали. Хотя это ты и так знаешь, да Медок? Мне хотелось узнать родину матери. Ее младший брат оказался довольно неплохим человеком, помнящим и любящим свою сестру. С его помощью я был признан официальным бастардом рода. Марек так же посоветовал обратиться к королю, кем бы не был, по их мнению, мой отец, но терять побочную ветвь родового древа нецелесообразно.

   – Еще бы! – усмехнулся Гийом. – После всех воин в Сиардании меньше истинных сиарданцев, чем блох на мышах. А ты как раз очень похож на чистокровного. Король бы не только на твое происхождение глаза закрыл, но и на многое другое. И в гвардию взял бы, он, знаешь ли, любит своими отборными богатырями хвалиться каждому послу, и титул бы дал и земли. Правда, на привязь посадил... Так что не зря твоя мать сбежала, с женщиной вообще никто не станет считаться, тем более с порченой.

   – Вот поэтому я к королю и не пошел. Холодновато у них там жить.

   Тут раздался крик и Роксана взбешенной фурией вылетела из комнаты. Останавливать ее никто не стал, ей действительно лучше побыть одной и обдумать все, что стало известно. Слишком уж долго она предпочитала не замечать очевидного и стремиться к чему-то совершенно ненужному, даже не обращая внимания на то, что окружало ее с самого детства.

   Вдыхала и выдыхала она медленно, словно воздух так же густ, как и вода, едва ли не насильно проникающая в ее горло и легкие, а затем просачивающаяся обратно. Сердцебиение замедлилось и валькирия почти слилась с холодным камнем, так, что даже падающие на лицо первые снежинки, эти гончие близкой зимы, не спешили таять, уютно устроившись на щеках и путаясь в ресницах. Но Нюкта отнюдь не спешила умирать, и слегка улыбнулась, едва заслышав еще совсем далекие шаги.

   Когда спокойно идущий мужчина поравнялся с колонной, за которой и стояла валькирия, она резко дернула рукой в его сторону, ударяя ножнами меча в живот. И пока он не понял, что же происходит, с разворота попыталась достать ногой до головы. Правда больше из интереса и действительно попыталась. Поймав ее за щиколотку, Арлан другой рукой буквально снес валькирию все к той же колонне.

   – Кто в тебя сегодня вселился? Если рубцы зудят, то почеши их, а не изводи всех в округе.

   Уже привычным движением дернув головой, Нюкта заставила мужчину не давить так сильно на горло и только тогда ответила:

   – Мне было интересно – заметишь ли ты меня. – Нюкта не стала уточнять, что прежде всего ей хотелось сравнить Арлана и обычного схаала в способности чуять запахи и ощущать пространство. И результаты оказались спорными – Каххар наверняка бы вычислил валькирию, и запах, которого у ее сестер практически отсутствует, тут не причем. Так или иначе – живое тело создает определенные колебания, и точно так же как сама Нюкта видит легкую вибрацию в месте, где затаился оборотень, так и вожак может едва ли не услышать редкие удары ее сердца. Арлан же то ли не развил в себе это умение, то ли полностью лишен как полукровка.

   – А если бы я шею тебе сломал? – продолжал нотации светловолосый. В серых глазах его, то ли от света высокой луны, то ли от собственной нечеловеческой крови, загорелся зеленоватый свет. Сам же Арлан не спешил отпускать свою "добычу", вместо этого прижав ее ногу к своему бедру.

   – Не успел бы.

   Поморщившись от звучавшей в голосе валькирии уверенности, он тем не менее продолжил:

   – Если бы я не ждал тебя, вполне бы успел. – Перевел взгляд с лица валькирии на свою руку, поглаживающую женское бедро. – Но ведь ты, кажется, обещала...

   Нюкта тонко улыбнулась этим словам. Ей нравилось то как он себя держал, и то что не спешил обвинять ее в устроенной сегодня безобразной сцене, или в неловкой попытке испытать себя, и уж тем более лишь слегка намекал о встрече, на которую она не пришла. Ей нравилось ощущение жара мужского тела, нравилась жадность, с которой ласкал и острое удовольствие от нарочито-случайных прикосновений к внутренней стороне бедра. Искушение же самой запустить руку под рубашку, ощущая под пальцами тугие мышцы было очень сильно. Вот только Нюкта предпочла сжать кулаки и прикрыть горящую тьму глаз.

   – Полдень, полночь...

   – Женщинам простительно слегка перепутать, – согласился Арлан, поглаживая ее по пояснице и ягодицам. – Тебе же самой хочется, так почему нет? Не спишь с нечистью? Дурацкое оправдание!

   – Не тебе решать, – чуть отодвинула она от себя возбужденного мужчину. Он конечно был в чем-то прав, у нее уже даже дыхание сдерживать не получалось, а внутри все горело и сжималось, словно освобождая для него место, но чем сильнее захлестывали ее желания, тем явственней она чуяла в таком фатальность ошибки.

   Склонившись к ее лицу, Арлан звучно втянул в себя воздух, а затем выпустил женщину из своих рук. Отойдя к стене, он спрятал свое лицо в тени, словно валькирия слепа, как и люди. Во всяком случае, в этот раз она постарается таковой быть и не замечать ни хищного прищура светящихся в темноте глаз, ни плотно сжатых губ.

   – Чего ты боишься, Нюкта? Я дал клятву, что никогда сознательно не сделаю ничего, что может причинить тебе вред.

   – Кто сказал, что я боюсь тебя? – отрывисто спросила она. – Я тебя не понимаю, это будет сказано вернее. Тебе было бы гораздо разумнее убить меня еще в самом начале, и уж тем более позаботиться об этом, когда я начала подозревать. Ты этого не сделал. Более того, ты не позволил Каххару выполнить за тебя грязную работу. А вместо этого помог Гийому поставить меня на ноги. Я не понимаю, что движет тобой, зачем, почему? И в такой ситуации спать с тобой... нет. И доказывать мне какой ты хороший, благородный и честный тоже не надо.

   К своему неудовольствию, Нюкта и так слишком много знала и понимала о нем. Арлан слишком правильный, имеющий какие-то свои, излишне чистоплотные понятия о чести и долге, хотя они и не мешали ему делать что вздумается. В нем было что-то, что валькирия так боялась осквернить собой... и своим проклятьем.

   – Ты сумасшедшая, – наконец сказал он после долгого молчания. – Хотя нет. Даже наоборот – ты слишком разумна и напрочь лишена чувств. Мне уже и самому интересно, какого труфа я-то по тебе с ума схожу.

   – Поосторожней с труфом. А то скоро начнешь своим же именем ругаться.

   На губах Арлана появилась легкая улыбка, да и обижаться он похоже не спешил. Вместо этого мужчина кивнул.

   – Идем в кузницу, иначе ты замерзнешь и даже этого не заметишь.

   – А что, тренировку мы на сегодня отменяем? – Валькирия положила руку на навершие Сечена, висящего в ножнах.

   – Ты не устала? Тогда вперед!

   Весь гнев, всё непонимание и возбуждение, продолжающее бродить в крови, сделали последующую схватку более яростной и опасной, чем вчерашняя. И валькирия и схаал в этот раз не имели намерений жалеть друг друга, хотя дело обошлось неровными клоками шкуры и парой царапин на оборотне, и синяками для Нюкты. Правда последней доставалось все же больше, без своей привычной гибкости женщина не могла уклониться от тычков или ударов сильных лап, отчего ей частенько приходилось встречаться с землей. Разумеется, это злило валькирию все больше, и в итоге Арлан получил мыском сапога под брюхо и благополучно оказался повален на одну из клумб. В тело Нюкты впились шипы, нарастающие у взрослых, половозрелых самцов вдоль позвоночника, и именно это отрезвило ее разум, не дав в конечном итоге перерезать ему горло. Поменяв положение тела, так чтобы костяные иглы не тревожили и без того больной бок, она придавила задние лапы схаала еще и своим бедром, рукой же сжимая шею. А затем хорошенько приложила Арлана навершием Сечина по голове, как раз меж небольших треугольных ушей.

   Вот еще одна разница такого "домашнего мальчика" и самцов из стаи – у последних уши в большинстве своем рваные и часто седые на кончиках, в то время как у этого даже слегка бархатистые на ощупь.

   – Сдаюсь я! – прохрипел даже не брыкавшийся под ней зверь. Он ведь и сам понимал пограничность ситуации, как и то с какой легкостью на самом деле может перевернуться, уже сам подминая валькирию. Вот только делать больно Арлан не хотел, как и провоцировать. Ему больше нравилось поддаваться ей, оценивая на сколько сильна валькиия в тот или иной момент.

   Нюкта же с неким интересом рассматривала огромное животное, греющее ей бок. Раньше при близости подобных существ она вычисляла способы их убийства и ту опасность, которую они могли нести, тут же возникла возможность посмотреть на все с другой стороны.

   На поверку шкура у него оказалась не серой, а смесью очень крепких, жестких черных волосков, бесцветно-белого густого подшерстка и странных кудрей, придающих форму знаменитой непробиваемой схаальской шкуре. На месте подпалин на лапах это руно становилось короче и жестче, и в то же время приобретало гладкость и тот самый светлый цвет. А вот гуще всего шерсть оказалась на груди и шеи, а так же животе, последнее как раз и отличает самца и самку, делая последнюю куда уязвимее. Костяные наросты на лапах в случае с Арланом были еще довольно мягкими, явно начав формироваться только несколько лет назад, что все равно довольно рано. Они имели матовую поверхность и темно серый цвет, не приобретя свою обсидиановую гладкость.

   Загривок у Арлана тоже оказался примечательным – слегка серебристым по цвету, за счет тех же завитков снежного цвета. Правда и черные остовы тут казались куда заметнее и даже жестче. Нюкта не очень хорошо разбиралась в иерархической окраске стаи, так что могла только предположить, сколько всего выдавала такая странность.

   – Между прочим, мне щекотно, – развернул к ней голову оборотень. Глаза у него и в этом облике остались серыми, но теперь едва ли не полупрозрачными, так что впечатление оставалось довольно тяжелое – сначала можно было подумать, что зверь от природы слеп, но потом в глубине черного зрачка начинал отражаться твой близнец, и это несколько пугало. – Давай я перекинусь, и ты сможешь лежать на мне, сколько тебе захочется.

   Пасть у твари оказалось не менее внушительная, не удивительно, что эта челюсть способна рвать металл и дробить кости.

   – А на тебе в обоих видах столько шерсти? – не осталась в долгу валькирия, поднимаясь. Бок слегка стянуло, но боли после таких забегов не было. И Нюкта не могла понять отчего – то ли из-за тепла схаальсткого тела, то ли раны действительно удачно зарастают.

   – Сама узнаешь и посмотришь. – Тряхнув головой, Арлан легко вскочил на лапы. – Ты не могла бы отвернуться, не люблю когда видят оборот.

   Пожав плечами она послушно повернулась спиной к зверю, и пока он перекидывался и приводил себя в порядок, поправляя одежду и всклокоченные, торчащее во все стороны светлые вихры, Нюкта выудила из-под одного из кустов небольшую замшевую суму. Материал был пропитан особым составом, который должен был не пропускать влагу, но валькирия все равно проверила насколько сухо оказалось внутри, ведь единственная лежащая в ней вещь считалась поистине драгоценной. Пальцы скользнули по кожаному тубусу, так привычно и приятно.

   В протопленной кузнице было жарко и особенно это чувствовалось после прохладного хрустяще-свежего подлунного воздуха. Арлан зажег несколько масленых ламп, отчего дышать стало еще труднее, правда ненадолго, организмы быстро приспособились к новой обстановке.

   Пока мужчина ходил по довольно большому помещению кузницы, Нюкта устроилась на высоком рабочем столе и когда Арлан наконец подошел к ней оказалась на полголовы выше, что вполне устраивало ее и по-видимому его. Все равно других сидений кроме этого и колченого табурета, на который побоялась взгромоздиться даже валькирия, не оставалось.

   – Выпьешь чего-нибудь?

   – Нет. Я хочу знать, о чем вы договорились с Каххаром.

   Тяжко выдохнув, Арлан начал рассказывать и выходило у него гладко, так что сразу становилось понятно – больше чем он сам решил валькирия не услышит. Впрочем, не так уж много оборотень и утаил, разве только о мнении Каххара о самой Нюкте и взаимоотношениях с его сыном. Если бы валькирия в этот момент так не была занята попытками анализировать и вплетать услышанное в своё понятия о происходящем, то заметила бы за сухим изложением фактов и обстоятельств, скрытые чувства. Впрочем, у чернокудрой сестры смерти всегда были с ними проблемы.

   – Теперь хотя бы понятна сама ситуация, – кивнула она, как только мужчина замолчал.

   – Зато мне не очень, – нахмурился Арлан. – Что у них за система такая странная, если якобы вожак всего клана вмешаться не может. Кто он вообще такой?

   – Что ты вообще знаешь о клане?

   Арлан взъерошил короткие волосы, выдавая свою растерянность и истинную молодость, на этот день ему было всего двадцать семь лет. После такого одна из светлых прядей забавно оттопырилась за ухом, делая вид мужчины еще более трогательным, так что даже валькирия не удержалась от легкой улыбки.

   – Почти ничего. Я старался лишний раз не касаться темы оборотней, как и всего что связанно с нечистью.

   – Ты бы еще на голову мешок натянул. Клан Тэскэ образовался около четырехсот лет назад, правда, тогда он назывался совсем по-другому. Новое имя ему дал Каххар, когда убил прежнего вожака и захватил власть. Если я правильно поняла то, что описывает одна из прежних хранительниц Хроник, клан поглотил несколько более мелких стай, став для людей серьезной опасностью. Видишь ли, схаалы не бездумные твари, убивающие ради прокорма, но и не мирные странники. Стаи нападают на деревни или мелкие города, забирая из них все самое ценное, включая и пищу. Во времена Пришествия, – выплюнула это слово валькирия, – или междоусобиц, даже для людей такое считалось нормальным, сейчас же за подобное схаалов убивают. Правда, когда дело касается одиночек или обычных стай, с кланом Тэскэ дело иметь рискованно – слишком большая группа, разотрет в порошок и не заметит. Что же касается Каххара... для валькирий он как священное животное – и убить не рискнешь, ибо держит весь клан и непонятно что они устоят за это, и в то же время на жертвенник просится. Мы его даже выследить не можем, он ведь давно передал власть наместникам, а сам свободно перемещается по Латхоне, а может быть и по всему миру.

   Соскочив со стола, Нюкта достала из сумы кожаный тубус, а уже из него свиток, чьи вертикальные края были заключены в костяные трубки. Мудреный механизм сдерживал листы тонкого пергамента так, что при желании они запросто сворачивались без утомительного наматывания. Да и магией от них заметно пахло, схаал даже расчихался, предпочитая отойти подальше и промыть глаза и нос водой. Валькирия же продолжала перематывать листы, испещренные вязью слов и рисунков.

   – Нет, не помню, – сказала она для самой себя, жутко злясь, что могла забыть где и когда встречала нужную ей запись. Пальцы ее перебирали руны, нанесенные золотом на желтоватую кость, выдавая взволнованность, но мало говоря о том огне, душащим ее изнутри. Тонкие ноздри ее трепетали, а кончик носа слегка заострился.

   Наконец плотно сжатые губы расслабились, складываясь в нечто, отдаленно напоминающее улыбку.

   – Посмотри – это тот, кто говорил с тобой?

   – Что это за дрянь? – отозвался оборотень едва ли не из самого дальнего угла кузницы. Вещь, лежавшая перед Нюктой, его безумно раздражала своим запахом магии, так похожим на острую пряность, что выбивает слезу у самого сурового мужчины при использовании щепотки на большой казан отменной похлебки.

   Именно поэтому нечисть, за редким исключением, так не любит магию и немногочисленных магов, горло-то таким не перегрызть – просто близко не подойдешь от зловонья. С другой стороны с помощью того же признака, твари могли обнаружить в толпе мага и скрыться прежде, чем он даже почесаться успеет.

   – Это – Хроники. Ты же сам хотел их видеть.

   – Пожалуй, обойдусь, – пробормотал Арлан, прикрывая рот и нос рукой.

   – Уксус здесь есть?

   Смочив кусок ткани в слабом растворе яблочного уксуса, Нюкта отдала его мужчине и только когда он прикрыл им лицо – воздействие магического артефакта уменьшилось, или во всяком случае стало легче дышать. Пока же Арлан приходил в себя, валькирия осторожно поправила столь влекущий ее локон, заправляя его за ухо. От легкого прикосновения оборотень вздрогнул, но предпочел не обращать на подобное внимание, лукаво улыбаясь в прячущую его лицо ткань.

   – Подожди немного, скоро Хроники к тебе привыкнут, и станет легче. Это нормальная реакция. Есть мнение, что она вызвана намеренно и будто нечисть в нынешнем виде – результат экспериментов магов прошлого. По одной из легенд, сохранившейся в Хрониках – некогда все три материка населяли люди и во главе их стояли маги. А потом произошло что-то ужасное и Хадат навечно приобрело это имя, став страшным местом, о котором все бояться даже вспоминать. Последние силы магов были использованы, чтобы поднять Безликие горы между проклятыми землями и Латхоной.

   – А однажды боги за что-то рассердились на людей, заставив земли дрожать и открыть Перевал, – продолжил Арлан, убирая подсыхающую ткань с лица. Хотя ему нравилось стоять так – слушая ее голос и ощущая приятную близость чернокудрой. – Это я помню.

   – Это уже другая легенда, – нахмурилась Нюкта, – тоже страшная. Пока не построили форт, много людей и валькирий погибло. Но мы-то нечувствительны к магии. Даже скорее являемся антимагами. В большинстве своем она на нас не действует.

   – В большинстве?

   – Валькирию невозможно загипнотизировать, проклясть и по-иному воздействовать на то, что называют душой. Нет у нас ее, как и сердца. Правда есть некоторые действенные боевые заклинания, но мы прикладываем все силы, лишь бы в памяти и книгах их осталось как можно меньше, – коварно ухмыльнулась Нюкта. – Зато большая часть ведовства прекрасно справляется с некоторыми проблемами. Ведьмы и валькирии хоть и недолюбливают друг друга, но вполне неплохо уживаются.

   – А как же Хроники?

   Словно вспомнив о них, валькирия приподняла угольные брови и посмотрела в сторону стола.

   – Хроники, это магия нам неведомая. Они... не имеют начала и конца. В них история более чем сотни валькирий, какая бумага уместит на себе столько? Тебе стало лучше? Тогда подойди и посмотри портрет.

   Арлан настороженно посмотрел в сторону стола, но оценив свои ощущения, все же медленно подошел. Правда рот и нос он так же продолжал прятать за мокрой тряпкой, а моргать часто, то и дело стирая с уголков глаз влагу.

   Нюкта же провела пальцами по темной бумаге, вычерчивая пути рукописной кисточки, навечно оставившей след из коричневых строк. Небольшой портрет же был выполнен мастерской рукой незнакомым Нюкте веществом, оставившим жирные, чуть маслянистые штрихи, вычерчивающие жесткие линии непростого харизматичного лица. Правда, сходства с Арланом в них не было. Разве что общее впечатление какой-то волевой грубости.

   Тем не менее, светловолосый уверенно кивнул:

   – Да, это он. И что это значит?

   – То, что нам лучше забыть об этом.

   – Нюкта?! – требовательно сжал мужчина ее предплечье. – Объясни мне хотя бы, что именно я должен забыть? Каххар – обращенный, я лично видел его шрамы, но как кто-то из ему подобных смог стать таким? Он же не просто сильный, он ужасно сильный и способный одной своей волей управлять стаей. И если ты знаешь в чем тут дело – говори. Я должен понять, почему моё рождение вообще было возможно.

   – Для начала – отпусти меня, – холодно глянула на него Валькирия. – А потом... Каххар убьет тебя, если заподозрит подобные знания.

   – Как вы убиваете тех, кто владеет опасной для вас магией? – Арлан усмехнулся. – Ну убьют меня, так или иначе, тебе то какое дело? Одной тварью больше, одной меньше.

   Смотря как тени от лампад играют на лице мужчины, Нюкта вдруг осознала, что скажет ложь, или хотя бы полуправду, просто потому, что и себе в таком сознаться почти невозможно. Она попытается поверить самой себе, своим словам, своей логике, а не чему-то болезненному, так крепко сжимающему ее горло и грудь. Без дыхания, без понимания, валькирия чуть запрокинула голову, разрешая мужчине заглянуть в свои темные глаза, отлично зная насколько они бесстрастны... обманываясь этим.

   – Я не хочу, чтобы ты утянул за собой и меня. Каххар даже гадать не будет, откуда ты такое взял.

   – Если я умру, ты по любому не выживешь.

   Нюкта нахмурилась. Но что-то в его глазах и выражении лица заставило ее признаться:

   – Каххар обращенный и когда-то он был могущественным королем и полководцем... когда-то до тех пор, пока ему не дали бессмертие. Большего ты от меня не узнаешь. А если не уберешь руку с моей задницы, не получишь и Хроник.

   Руку он убрал, попутно так улыбаясь, словно как минимум успел нащупать третий сосок.