Текст книги "Хроники Валькирий (СИ)"

Автор книги: Светлана Жданова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

   – Но ты...

   – Она убивала самок. Охотилась на них, разве непонятно по частоколу на стене. – Арлан скривился и посмотрел в открытое пламя камина. – Без их контроля стая бы ослабла.

   – Действенная методика, если имеешь дело с обычной стаей.

   Вот поэтому он и предпочитал молчать – иногда это сдержанная женщина становилась довольно ядовитой.

   – И что ты теперь намерена делать? – отвлек ее барон.

   – Думать как выбраться из дерьма.

   – Нюкта! – снова одернул ее седой. – Или успокойся, или...

   – Или.

   Поток воздуха, пронесшийся вслед за уходящей валькирией, пах кровью, лекарственными травами и чем-то еще, едва уловимым. Как он уже заметил, Нюкта вообще не имела своего выраженного запаха, что правильно при таком образе жизни и постоянной опасности попасться кому-то на клыки. Легкий, едва различимый аромат шел только от ее волос, но у него не было случая не только как следует принюхаться, чтобы запомнить его, но даже просто коснуться. Конечно, он не хотел подпускать валькирию близко к себе, особенно когда сам он чувствовал себя грязным и остро пахнущим, хотя это не оправдание тому, что Арлан так подавлял в себе стремление любой близости. Ему, бесспорно, хотелось ее как женщину, довольно сильно волнующую кровь, но он не только сознательно уклонялся от этого. Было в его отношении к ней... что-то опасное.

   – Простите ее. Лекарства и перенапряжение сказываются, – вздохнул Гийом.

   – Поэтому она вся дрожала?

   – Нет. Нюкта просто не может успокоиться, пока... Она ищет решение, прорабатывает все линии дальнейших действий согласно логике и своим знаниям. И то что выходит... если это применимо к валькирии, и тем более к Нюкте, то скажем, что это вызывает у нее ужас. А теперь представьте, что пока она с вами говорила, то проработала около сотни таких линий. Валькирии не только двигаются быстро, но и думают.

   На какое-то время в комнате повисла тишина.

   – И что же тут делает эта... стая? – Роксана подняла глаза от своего шитья.

   – Кто знает, – пожал плечами Гийом.

   Кто знает, тот молчит. Кто догадывается, тот оставит свои мысли при себе. И только тот, кого это не волнует – прибывает в счастливом неведении.

   – Надо найти Нюкту. Вылечиваются валькирии конечно быстро, но не настолько же!

   – Я знаю, где она должна быть, – встал Арлан, опережая Гийома. – Найду.

   Раз за разом продумывая разные пути выхода из ситуации, Нюкта приходила к одному и тому же результату – ей не выбраться. Но и паниковать раньше времени не стоит, пока во всем происходящем слишком много чистых листов и неизвестных фактов. И что-то подсказывало ей, что если правильно ими распорядиться, они с Гийомом не просто останутся в выигрыше, но и кое-что приобретут.

   Нет, идти против самого вожака валькирия еще не готова, она же не Сэлэния. От этой мысли Нюкта усмехнулась. Наставнице бы понравилась ирония их ситуации. Как она и учила, Нюкта старалась не замыкаться в одной технике боя и на одном противнике, хотя все равно сознательного готовила себя именно под вайроков. Но до этого схаалы не встречались черноволосой валькирии, да и не обращала она на них особого внимания. Вот небрежность и самоуверенность заставили расплачиваться.

   Заскрипела дверь, но Нюкта не стала поднимать взгляда от пустошей, раскинувшихся за крепостными стенами. Зачем, если она и так знала. Кто еще пойдет сюда, кто пройдет по коридору столь тихо, но за несколько шагов до двери начнет шаркать ногами, словно древний старик? Предупредил, надо же!

   – Я думал, ты придешь сюда их снять, – кивнул он на головы схаалов, все так же насаженные на древки старых копий.

   – Какой от этого будет толк? – пожала она плечами. Действительно – никакого.

   – Но пришла.

   Конечно, пришла. Ведь первым делом он должен был искать ее именно здесь. И это не нуждалось в разъяснениях, он сам подтвердил ее выводы.

   – Что ты тогда тут делаешь?

   Надо же, какие осторожные вопросы.

   – Жду.

   – Не замерзла ждать? – приподнял он светлые брови, и начал медленно приближаться.

   Она могла бы ответить, как сделала бы это вчера, провокационным и таким ожидаемым вопросом на вопрос: "Хочешь погреть?", но это означало бы сделать шаг назад. Это означало бы ее проигрыш и много-много лжи.

   – Валькирии не мерзнут.

   Оторвав взгляд от просторов, раскинувшихся за замковой стеной, валькирия посмотрела на светловолосого рыцаря, вставшего напротив нее, по другую сторону зубца. Спокойный, словно ничего и не происходит, чуть настороженный, готовый ко всему и немного большему. Всё же чем-то Арлан ей нравится. Возможно внешней открытостью, уверенностью. Во всяком случае, с ним можно было разговаривать.

   – Зато я мерзну. Если что-то хотела сказать – говори.

   – Почему ты скрывал это?

   На краткий миг маска спокойствия не удержалась, показав недоумение и растерянность мужчины. Но он быстро взял себя в руки и лишь усмехнулся:

   – А я должен был рассказать? Ты действительно считаешь, что им вообще надо знать о таком?

   Хороший ход. Ну ладно, Нюкта получила еще одно подтверждение своим догадкам и решила не давить больше, уведя его мысли подальше от столь острой темы. Она сделает вид, что он не подозревает, что она подозревает. Старая игра. Глупая. Лживая.

   – У них под носом целая стая опаснейших тварей. Ладно, Роксану и ее гнилого муженька "пожалел", но барона ты считаешь недостойным правды? Недалекого же ты мнения о своих близких.

   – Какое есть. Лишние волнения не сделают их жизнь легче.

   – Надо же, какой заботливый. Жаль, что это так мало ценят, да, Арлан?

   – Не надо обвинять меня в том, о чем ты не имеешь никого понятия. Валькирии не знают дома и семьи, а значит и привязанностей. Я не хочу обижать тебя своими словами, но это правда. Раньше у Медока была надежда. С тех пор как ты тут появилась, он стал меньше пить и снова заинтересовался делами. И теперь ты так оглушительно отобрала те крохи, которые заставляли его жить. Правда? Какой от нее толк? Разве ты сама не предпочла, чтобы в городе не узнали о том ребенке? Это ведь тоже правда. Но стало ли от нее лучше?

   – Не сравнивай толпу малообразованных людей с бароном. Это его земли. Если бы ты сказал ему раньше, вы успели бы отослать посыльного в Церцию?

   – Возможно, – опустил он взгляд. А затем начал медленно поднимать его, скользя по ее ногам и телу. В голосе ни капли раскаяния, в глазах отблески желания. Надо было приложить его крюком посильнее, да не по тому месту.

   – И почему это не было сделано?

   – У меня были сомнения. Как только я получил первое подтверждение своим догадкам – вместе с посыльным отправил письма. И еще раз и еще. Судя по тому, что здесь только ты, занесенная к нам неведомой силой, – он едва заметно усмехнулся, – посыльные далеко не ушли.

   – Вот это уже интересней, – чуть склонила она голову, а затем не выдержала и почесала зудящую рану на спине об угол каменной кладки. – Почему ты не сказал мне об этом? Я вроде на изнеженную леди не похожа, в обморок от твоих откровений не упала бы.

   – Почему я должен был говорить тебе? Ты валькирия, вот и разбирайся сама.

   – И именно поэтому ты так очаровательно уговаривал меня уехать.

   Арлан зло нахмурился. Интересно, чем именно она так задела его?

   – Но разве я оказался не прав? Тебе лучше было уйти.

   Изобразить на лице удивление было довольно легко, это соответствовало ее чувствам.

   – Для кого лучше?

   – Прежде всего, для тебя самой. Чтобы изменило, знай ты с самого начала?

   – Я бы выбрала другую тактику, а не тратила свои силы понапрасну, – кивнула она на частокол.

   – Ты жива только поэтому. Действуй ты по-другому, они бы почуяли угрозу и убили тебя, любыми силами. А сейчас им было просто интересно наблюдать за тобой. Пока они не воспринимают тебя всерьез – ты жива.

   – Какая трогательная забота! Вот только, – валькирия подалась вперед, опираясь грудью о разделяющий их каменный зуб, – что от этого изменилось? Лишняя ценса дней жизни. Победа имеет смысл, если только спасает хоть что-то. А сейчас есть лишь эта ложь.

   Оттолкнувшись от холодных кирпичей, она пошла к двери. Бестолковый получился разговор. Могла уйти сразу, как только заметила в его поведении сомнения.

   И всё же жаль...

   – Я не врал! – послышалось за спиной.

   – Ты не сказал, всего лишь. Но ложь есть ложь, как ее ни называй и чем ни оправдывай.

   – О! получается я тебе столько солгал! Может тогда рассказать, как в двенадцать лет я в колодец свалился и три дня просидел в нем, потому что стеснялся позвать на помощь? Или о своей первой женщине, а? Чтобы не лгать больше.

   Над левым плечом о стену оперлась его рука, а вторая чуть прижала за спину к двери. Ходит он тихо, очень тихо. Но скрип одежды никуда не скрыть, да и тяжелые сапоги ступают звучно, вот только ему лучше не знать об этом. Как и о том, настолько ясно она чувствовала каждое его движение, а сейчас и сильный жар, идущий от тела.

   Где-то внутри ее тела, такого холодного сейчас, послышался отклик горящей и плавящейся свечи. Это плохо.

   – Лучше расскажи, где ты был, пока барон в столице твоей рыжей мужа искал.

   Судя по тому, как он вздрогнул – действительно интересный вопрос.

   Но Нюкта не стала дожидаться ответа, а просто ударила мужчину по коленке и открыла дверь в коридор. Но далеко уйти ей все равно не дали. Довольно болезненно схватив за шею, Арлан прижал ее к холодной стене спиной. И уже не на грани насилия, как до этого, а довольно серьезно и жестоко. Впрочем, валькирия даже и не думала сопротивляться. С одной стороны ей было любопытно – что он скажет и сделает дальше. С другой – она имела возможность получить довольно интересные физические ощущения, ведь мужчина был гораздо крупнее ее и чуть выше, что совсем редкость. Так что теперь она понимала, как неуютно чувствуют себя обычные женщины. С третьей же стороны, Нюкта не видела реальной угрозы и опасности. Обычно чутье валькирию не подводит.

   – Не лезь в это дело. Не лезь, куда тебя не просят, – зло прошептал он ей в лицо.

   Она растянула губы в презрительной усмешке. Валькирий никогда не просят. Или молчат, или умоляют.

   Лицо Арлана напряглось еще больше, став в миг каким-то брезгливым. Убрав руку с ее шеи, он сделал шаг назад и покаянно опустил голову.

   – Извини, я не хотел делать тебе больно. Точнее хотел, но только потому, что ты такая упрямая и холодная.

   – Виновата я? – сделала она выводы.

   Он поднял голову и посмотрел на нее, все так же стоящую у стены. Двигаться пока мужчина не успокоится, было рискованно.

   – Ты... Проклятье!

   Раньше чем она смогла что-то сделать, Нюкта вновь оказалась прижата к холодной стене, но уже совсем-совсем иначе. Горячие губы накрыли ее рот, не дав ничего сказать, сминая все слова и сами мысли. Сопротивляться им не хотелось, и валькирия с не меньшей страстью ответила на поцелуй. Тело вмиг словно опалило и теперь ощутимо покалывало. Не разрывая танца губ и языков, Арлан приподнял ее, усаживая на себя. Впрочем, женщина была не против и крепко обхватила его бедрами.

   – Привычка, – прошептал он, отрываясь от ее рта. Заглянул в глаза, ища и находя одобрение. И снова вернулся к поцелуям, перемежая их с легкими укусами и посасываниями.

   А ей этого было мало. И поцелуев, и жарких ласк на грани грубости, и удовлетворения. Она хотела ощутить под рукой не ткань, а упругое сильное тело этого мужчины, хотела почувствовать на себе его шершавые ладони и вес. Хотела. Сейчас. Потом это будет невозможно. Потом не будет.

   Есть только сейчас.

   Потому что... она не спит с теми, кого убивает.

   Легко придерживаться своего правила, когда нет сомнений и такого желания. Сейчас же было обжигающе горячее тело, жадные руки, потирающие и сжимающие в довольно чувствительных местах, влажность рта и легкая, ноющая боль между ног, требующая удовлетворения. Хотелось большего, но Нюкта уже поняла – она себе такого не позволит.

   Поэтому валькирия полностью расслабилась, ожидая, когда Арлан это почувствует.

   Он снова заглянул ей в глаза, и усмехнулся. Рука его медленно прошлась по ее боку и чуть сжала талию, придерживая, пока женщина разжимала объятья своих ног. Судя по лицу, перемена настроения Нюкты оставила его недовольным, а по бедрам, еще и неудовлетворенным. Ну что ж, это ожидаемо. А вот то с какой легкостью он ее отпускает – весьма интересный факт. Его-то что останавливает?

   Вы не поверите – но все написанное выше, ниже и иногда по бокам – неполная версия, которую лучше бы читать с сайта автора. У которого наверняка есть печенюшки и прода.

   Два дня, в угоду Гийому, она просидела в комнате, среди старых книг из архива барона. Летописи, хранители былых войн и бед.

   Далекие земли, забытые и богами, которым поклонялись простолюдины, и королями, которым поклонялись аристократы. Малые земельные уделы, некогда, после очередной войны, выданные якобы героям, а на самом деле тем, кого предпочитали держать подальше от столицы, правителей и политики. Ссыльные края. И люди тут жили – ссыльные. Жестокость и разорения долгие столетия процветали в этих долинах. А ведь когда-то здесь и сады были. Судя по обрывочным записям и балладам молодого наследника ушедшего в небытие рода – его земля была зеленой, лесистой, с нежным летом и ясной зимой. Хотя Нюкта не доверяла излишне романтическому юноше, умершему лет двести назад. Для нее более важным документом стал обрывок дарственной, в которой передавались именно сады и двухэтажный каменный дом, судя по всему, одному из предков нынешнего барона Медока, иначе, почему этот клочок пергамента до сих пор столь бережно хранится?

   Вот только вечные войны выедают землю не хуже чем душу.

   Если вначале Нюкта еще пыталась как-то отследить происходящее на этих землях, то к вечеру настолько утомилась от крови, льющейся с сухих страниц летописей, что начала искать только более интересные и занятные факты. Которых почти не было. Да, на этих землях всегда было неспокойно, но человеческие войны мало интересуют тварей. Вопреки предрассудкам, нечисть предпочитает держаться подальше от неблагополучных земель. Да, здесь есть смерть и есть кровь, но люди настолько озлоблены и готовы к нападению, что для тварей рискованно подходить к ним. Человек не будет разбирать, кому перегрызть горло и воткнуть под ребра вилы – соседу, собравшему урожай с его яблони, или зверю, убившему его ребенка. Хотя пару раз валькирии и попались странные документы, косвенно говорящие, о проживании в этих местах схаалов-одиночек. Мог ли кто-то из них вернуться, чтобы поквитаться с нынешним хозяином этих земель? Неправдоподобно.

   Но это хоть что-то. Лучше принять возможность, чем тратить свое время на развитие одной линии, от которой ее уже тошнит. Отложив очередную толстую, пропахшую пылью и гнилью книгу, Нюкта вытянулась на шкуре, брошенной перед камином.

   Разум настолько устал обрабатывать информацию, устал от поисков и использования себя словно портовой шлюхи, которую имеют всё, кто может хоть что-то дать, что сейчас просто отказывался принимать решение.

   Так что же делать – оставить всё как есть? Молча искать дальше ниточки и подсказки этой головоломки или же пойти и вытрясти из Арлана все, что он знает?

   Сэлэния наверняка решила бы это еще в тот вечер, не поддаваясь действию спокойного голоса и пустых слов. И уж тем более не позволяла своей примитивной физиологии побеждать силу духа и само звание валькирии. Да и не попала бы наставница в такую ситуацию.

   А Нюкте будет полезно хоть раз отказать себе в прихоти.

   Гийом прав – после пустынь, и еще до того, когда согласилась отправиться в Схарию, чернокудрая валькирия стала слишком самоуверенной и бездумной. Пески... она решила, что победила свои страхи, что стала сильной, готовой выполнить свою клятву. Но, похоже, пески окончательно испортили ее самовлюбленный, непрактичный характер, раз она начала переоценивать свои силы, совершая грубейшие ошибки и творя такое, о чего истинная валькирия должна стыдиться. Нарушение слова, пусть данное только самой себе – не та черта, которой можно гордиться и легкой рукой записывать в Хроники.

   Она же чуть не пошла на это из-за мужчины. Мало того, из-за того, чей статус, происхождение и кровь не ясны.

   Сколько валькирий, поддавшихся своим соблазнам, ушло в забытье? Сколько жизней разрушали эти телесные желания, скольких они погубили?

   У валькирии только один настоящий страх, терзающий их всю жизнь, или до того самого момента, когда осуществляется. Больше всего они боялись любви. Хоть раз... опалиться об нее, напрочь сжигая свои крылья. Лебединые девы... ровно до тех пор, пока чистота их чувств не оскверняется подлым ядом, разливающимся в крови, пока они не становятся заложницами самих себя, вынужденные дорого платить за право быть... быть рядом, касаться, смотреть на того, без кого так больно жить.

   Но еще страшнее жить в ожидании, вглядываясь в лица и стараясь их не замечать. Страшно остановиться, взглянув в проклятый огонь. Страшно... как же это страшно.

   Нюкта всегда была самоуверенной и никогда не ставила недостойных целей. Она сжимала зубы, пока наставница пыталась расчесать ее волосы после тяжелого многодневного перехода, она раз за разом поднимала выбитый из рук меч, и даже когда пальцы начинали не слушаться, а всё тело ломить – не давала Сэлэнии шанса признать ученицу слабой. Когда же Лунный Свет погибла, молодая валькирия поставила перед собой слишком высокую планку мести. Разве одолеть ей что-то подобное? Этим вопросом Нюкта не задавалась. Важнее было – как достичь желаемого?

   В итоге она на краю обитаемых земель, в компании мелкого барона и его немногочисленной малообразованной свиты. А вокруг одна из самых сильных стай схаалов, способная растереть в порошок не только саму валькирию, посмевшую вмешиваться в их дела – но и весь город.

   С этой точки зрения странные полудружеские и недоверчивые отношения с Арланом – сущий пустяк.

   ...в который всё и упирается!

   Мотнув головой, Нюкта попробовала зайти с другой стороны. Все это время мысли об Арлане, таком знакомом, с милыми привычками и харизматичной личностью, не давали покоя. Стоило ей коснуться темы светловолосого рыцаря, как валькирия начинала нервничать и чувствовать себя неудобно за проявленную слабость. Но ведь тогда получается – он и есть слабость. Значит надо вывести его из этой категории.

   Итак. Оборотни явно хотят получить что-то – имеющееся за стенами города. Возможно, они даже ставили ультиматум, который барон не спешит выполнять. Тут придется уточнять всё у самого Медока. И это что-то нужно схаалам до потери любого приличия, так что они готовы рисковать и смело жертвовать. Скольких они убили за это время?

   Они... валькирия с Арланом.

   Кстати, а вот это – интересно. Очень интересно. Убивал он не разбираясь, без жалости и со следами ненависти и брезгливости на лице. С другой стороны – что ему оставалось.

   Что же ей делать в этой ситуации?

   Для начала – продолжать разыгрывать полное незнание, тут сиардец прав. Так же – присмотреться к нему самому. Обязательно надо поговорить с бароном.

   Но самое главное – найти внутри крепостной стены оборотня.

   Валькирия полностью расслабилась.

   Теперь, когда пусть такое невнятно решение принято, ей стало куда легче. Сердце успокоило ритм, в груди потеплело, и тело слегка поплыло. Нюкта буквально чувствовала, как напряжение уходило.

   Как всегда – без снов. Краткий миг без страха и страстей. На время внутренней ночи...

   – Так чему я обязана этой голодовке? – Нюкта обвела взглядом комнату. Желудок противно сосало и оставалось надеяться только на Гийома, который не оставит валькирию без пищи.

   – Канун Пришествия! – возмущенно заявила рыжая женщина.

   Приподняв брови, валькирия посмотрела на Гийома.

   – Трехдневный пост перед главной мессой.

   – А сегодня какой из этих дней? – лениво уточнила она.

   – Первый, – барон усмехнулся. – Странная ты женщина. Все летописи перевернула и, судя по всему прочитала, а такие вещи не знаешь.

   – Не обманывайтесь невежеством этой кудрявой бестии, – снова влез в разговор седой. – Валькирии прекрасно знают все религиозно-значимые даты и события, ведь по ним часто проводят запрещенные ритуалы.

   – А сама кому поклоняешься? – не отставал Медок, проявляя завидное любопытство с легким намеком на религиозную ревность.

   – Никому – ни новым, ни старым богам. Валькирий же не зря прокляли, да и вообще считают одними из видов нечисти. А зачем тварям – вера?

   Семейство барона с таким удивлением и благоговейным ужасом уставилось на валькирию, словно она сейчас же превратится в монстра или вытащит из складок своего красного сюрко один из святых атрибутов.

   – Прекращай пугать людей. Найду я чем тебя накормить!

   – Я говорю только правду.

   – Ничего удивительного, что истинно верующие так относятся к валькириям, – не преминула вставить свои слова Роксана.

   Вот уж для кого не в новинку голодать. Рыжеволосая женщина хоть и не выглядела изможденной, но явно предпочитала урезонивать свой голод во благо фигуры. У валькирий же был неизменно хороший аппетит. По-другому никак – им приходилось слишком много двигаться, а иногда и вынужденно голодать. Так что добравшись до еды они не ограничивали себя. Не в бою, так на кровати прыть проявят.

   Нюкте же осталось только первое, но судя по всему, оно компенсирует всё.

   – Но мы же не в Лидане.

   – Лидан, это то королевство, где валькирии были объявлены вне закона? – очнулся от дремы Винсент. Вот уж кто страдал от целибата. Ни одна правоверная женщина не допустит мужчину до своего тела в эти дни. Тем более если в обычные дни не знала воздержания.

   В ранней юности даже Нюкта не удержалась от желания подразнить постящихся. Для любой валькирии прилюдно съесть исходящую запахами заячью ножку, или чрезмерно оголиться – любимое развлечение и маленькая месть.

   – Да. Страна, которую и захватить как-то брезгуют.

   – Но что же совершили там валькирии, если король был вынужден ввести такие меры?

   – О! Это одна из легенд Церции, – усмехнулась Нюкта. – Оквельхина сделала ужасное, по мнению тогдашнего короля. Она отказала ему, во всеуслышание заявив, что валькирии спят с теми, кого сами пожелают, а не с теми, кто платит. Той же ночью был схвачен ее любовник, а вслед за ним и сама Оквельхина. Их долго пытали, затем убили мужчину на глазах валькирии, но она не сдалась. На следующую ночь появился закон, признающий валькирий – нечистыми тварями, порочащими и развращающими людей. За несколько дней погибло пять сестер смерти и две ученицы. Последних мучили особенно сильно, надеясь сломать молодых. Это было глупо – молодые валькирии злее, ревнивее к своей сути. Узнав о происходящем в Лидане совет Церции постановил оборвать все связи с тамошними землями и запретил принимать заказы, фактически оставив страну без защиты. Узнав об этом – в Лидан ринулись толпы нечисти. Через пятнадцать лет, когда население страны уменьшилось более чем в два раза, в Церцию прибыл новый избранный король, и умолял валькирий вернуться. Они заплатили всем остатком своей казны за это. Совет согласился, нам тоже не нравился такой рассадник тварей посреди материка, и через несколько лет удалось полностью очистить территорию. Но прошлое нельзя вычеркнуть, люди так обозлились, что до сих пор настороженно смотрят на сестер смерти, а мы же берем двойную цену за свою работу.

   – Столько невинных людей должно быть погибло, – ужаснулся барон.

   Нюкта безразлично пожала плечами, это ее мало интересовало.

   – Но как так можно! Пока вы сидели в своем городе...

   – Мы не обязаны класть жизни за чужую глупость! Из-за таких как они, не умеющих делать правильные выводы, нечисть бесновалась пятнадцать лет, в то время как валькирии были готовы в любой момент принять извинения. Из-за тех, кто обозлился на валькирий, а не на своего короля, не перенесшего отказа какой-то женщины, сейчас лиданцев сторонятся, как чуму. Мы же... Оквельхина заняла достойное место в наших Хрониках, ее имя навсегда звучит для нас воспеванием чести и достоинства настоящей валькирии. Мы воины, а не шлюхи. И кое-кому надо почаще об этом вспоминать.

   – А что – путают? – не смог промолчать Арлан.

   – Бывает, – усмехнулась она.

   – Ну скажем честно, – барон сделал глоток воды и поморщился, – валькирии не образец благочестия.

   – На то мы и валькирии. – Нюкта положила лодыжку одной ноги на колено другой, абсолютно не обращая внимания на стыдящие, осуждающие или заинтересованные взгляды окружающих. На данный момент ее раздражало это внешнее благочестие. Пьющий воду барон, Роксана, одетая в серую хламиду, из-под подола которой выглядывает дорогое кружево, елозящий в кресле Винсент, молчащий Арлан. И даже Гийом, за столько лет рядом с сестрами смерти не отвыкший от своей человеческой веры.

   Боги, как старые, проклявшие их народ, так и новые, принесшие сестрам смерти столько бед, никогда не были для этих женщин чем-то гипотетическим, теми, кому поклоняются по привычке или по воле своей общины. Валькирии на себе испытали их немилость, распрощавшись с бессмертием, надеждой и крыльями. Так что сейчас откровенно ненавидили этих сущностей, тем сильней, чем больше проходило времени, чем толще становились Хроники и больше крови проливалось, чем сильнее болело в груди.

   Вера? Вера есть, нет почитания.

   – Как я понимаю, еще три дня будет не до полей и тварей?

   – Именно так, – едва ли не издевательски улыбнулся Арлан.

   В данный момент ей было интересно, что его больше задело – ее подозрения, или ее отказ. Хотя какая разница?

   – Кстати, Гийом, ты мой меч не нашел?

   – Я нашел, – поняв ход ее маленькой игры, светловолосый заметно успокоился. – Завтра зайди в кузницу и забери.

   Валькирия благодарно кивнула. Там она еще не была.

   Труднее всего скрывать само ожидание. Вот только выдавать такое, казалось ему еще более губительным, чем все свои тайны вместе взятые. Почему? Арлан не знал. Просто понимал, что от бесконечного круга мыслей, от нетерпения и в то же время опасений, он не мог ни сосредоточиться, ни тем более работать. Металл не нитки, оружие не иголка, а кузнечное дело уж точно не вышивка, которой женщины любят успокаиваться, утверждая, что это приводит мысли в порядок. Арлан на своих собственных пальцах убеждался, что с лишними мыслями, тревогами и волнениями к горну лучше не подходить и не браться за молот.

   Так что закончив небольшую уборку, Арлан взялся за полировку меча. Ему не хотелось отдавать Нюкте оружие, которое может подвести ее однажды, или оказаться недостаточно хорошим. Металл медленно отвечал на ласки широких ладоней, держащих полировочные камни, и, теряя свою тусклость, начинал блестеть как истинный убийца – холодным, взвешенным, жестоким светом. Уснувший без рук хозяйки, уставший от крови нелюдей, он вновь начинал жить, заражая своим спокойствием.

   Сам же мужчина в этот момент думал.

   Иногда Арлан не понимал – что же его удерживает в этих землях. Ради чего он остается там, где давно все потеряно? Единственное, что здесь есть своего – могила матери, на которой он бывает только в праздник Пришествия. Для него это не столь важный символ – там, в земле, уже нет того что было ему дорого. Только гнилые доски и кости. Тогда почему? Долг? Перед кем – бароном, его людьми или дочерью? Арлан уже сполна отплатил Медоку, а теперь приносит лишь несчастья. Роксане он тем более не нужен. Не больше чем дворовый пес, которому можно кинуть кость, но чаще достаются пинки по ребрам от остроносых туфелек.

   Зачем же сиарданец вернулся сюда?

   При таком угле зрения он не имеет права злиться на валькирию. Она хотя бы предельно честна.

   Арлану нравилось наблюдать за этой женщиной. За внешним холодом чувствовалось нечто настолько притягательное, что ему до безумия хотелось стереть с нее этот иней, словно вековую пыль со старинного портрета. И в то же время она совсем не скрывала имеющиеся чувства, звучавшие на контрасте с чужой лживостью слишком ярко. Все эти дни он изучал ее и теперь точно мог сказать, что она думает про каждого человека, встреченного в замке. Вот только предсказывать, увы, не научился.

   В тяжелую дубовую дверь решительно постучались, и тут же довольно бесцеремонно дернули. Да, ее тяжесть явно не рассчитана на валькирию.

   – Не делай так больше. А если бы я раскаленную заготовку себе на ногу уронил?

   – Я учту, – качнула она головой.

   Странно, обычно ему не нравилось, когда кто-то чужой приходил сюда. Единственного кого Арлан допускал сюда, это городского кузнеца, у отца которого, в свое время, он и начинал учиться этому делу. Да и то, только когда без помощи было совсем нельзя. Сколько ему не предлагали взять ученика, Арлан просто не представлял кого-то еще в этом месте, да и как с ним общаться, передавая знания? Нюкта же другое дело – он ждал ее, и если быть с собой честным, хотел увидеть. Хотя работать в ее присутствии он вряд ли решится.

   Бросив на валькирию короткий взгляд, он вернулся к полировке.

   Впрочем, она не стала проявлять излишнего любопытства, и, осмотрев пространство, встала как раз напротив него.

   – Ты обещала учесть. – Подняв взгляд, он посмотрел в спокойное лицо женщины. – Не люблю, когда кто-то наблюдает за тем, как я работаю. Это меня тоже отвлекает.

   – Я учту, – снова повторила Нюкта, на этот раз чуть улыбнувшись. – Зачем ты занимаешься этим?

   – Ты хочешь, чтобы твой меч заржавел?

   – Нет. Но я не об этом. А вообще обо всем этом кузнечном деле. Это ведь не занятие для аристократа.

   – Кто тебе сказал... – Арлан сделал паузу и снова посмотрел на валькирию, – что я аристократ? Барон, конечно, как мог подправил моё происхождение и даже бумаги какие-то раздобыл, но это не делает мою кровь голубее.

   – Может быть, расскажешь это кому-то другому? Гийом, например, точно оценит шутку. – Нюкта резко дернула головой, откидывая с лица прядь волос. Чуть сощуренные темно-синие глаза смотрели всё так же изучающе и чуть насмешливо. – С баронским ходатайством тебя и в королевские казармы бы приняли. Даже с учетом происхождения. Так зачем?

   За такую упертость валькирию иногда хотелось банально ударить в зависимости от обстоятельств и случая – то по кудрявой голове, то по обтянутому брюками заду. Хотя это желание не мешало восхищаться такому характеру, ведь ее точно не сбить с толка, и живучести этих женщин – излишне упрямые быстро погибают.

   Кстати, никто до сих пор не знает, сколько лет этой валькирии. Во всяком случае – слишком молодой ее не назовешь, но и судя по присутствию Гийома, знавшего ее чуть ли не с младенчества, до старости Нюкте тоже далеко. Тем более что валькирии долгоживущие, как и вся нечисть.