Текст книги "Все могут короли"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

– Я никогда его не защищала и не оправдывала.

– Но вы смотрели сквозь пальцы на творимое им зло, тогда как могли вмешаться и…

Илис разозлилась.

– Давайте без громких слов! Сколько раз вам повторять: я не играю в ваши игры и не влезаю в политику!

– Но вы влезли, когда я попросил вас.

– Да, и это было очень глупо с моей стороны.

– Вы жалеете о том, что помогли Кириану?

– Еще как!

Рувато помолчал, поджав бледные губы. Его лицо было очень бледным и очень строгим, как у храмовой мраморной статуи, а глаза приобрели светло-изумрудный оттенок. Илис наблюдала за ним с некоторой тревогой. Ей еще не приходилось видеть Рувато рассерженным, но теперь он, кажется, злился. Увы, эмоции у него проявлялись совсем не так, как у Бардена, и судить о них было очень тяжело. Радовало одно: он, по крайней мере, держал себя в руках.

– Что вы теперь намерены делать? – спросил он, наконец.

– Убраться подальше от вашего королевства и от вашей войны, – ответила Илис, все еще злясь на него.

– Как! Вы хотите бежать?

– Называйте как хотите. Не хочу больше ни во что вмешиваться.

– Я и не думал, что вы настолько малодушны.

– Сбавьте-ка обороты, князь! – так и взвилась Илис. – Что это вы себе позволяете? Что я вам сделала? Почему вы меня оскорбляете? Вы сами, между прочим, только и делаете, что гребете жар чужими руками!

– Простите, – Рувато не изменился в лице, и раскаяния в его голосе не слышалось; что до ответной «шпильки» Илис, он вовсе не обратил на нее внимания. – Я меньше всего на свете хотел вас оскорбить. Буду откровенным: я очень рассчитывал на вашу помощь в будущем. Несмотря на благополучное возвращение принца, положение Медеи ныне остается очень тяжелым, и вы могли бы…

Потеряв всяческое терпение, Илис вскочила с кресла и принялась расхаживать по комнате. Ей очень хотелось запустить в Рувато каким-нибудь заклинанием покрепче. Останавливала ее мысль о том, что впоследствии она будет очень сожалеть о причиненном ему вреде.

– О боги! – вскричала она. – Да ничего я не могла бы! Вы что, еще не поняли – я не гожусь для участия в ваших антиимперских махинациях!

– А по-моему, очень годитесь, – возразил Рувато. – Только ваша слепая любовь к императору мешает вам увидеть настоящее положение вещей.

– Много вы знаете о моей "любви к императору", – ядовито ответила Илис.

– Знаю. Барден – магик, вы – магичка, этим все объясняется.

– Дурак вы!

На этой эмоциональной фразе разговор снова прервался. Илис продолжала шагать по комнате, пытаясь успокоиться; Рувато тоже встал и отошел к невысокому бюро из полированного дерева. Облокотившись об него, он с неожиданно рассеянным видом принялся наблюдать за Илис, легонько потирая пальцами скрытые под волосами шрамы на лбу. В своем волнении Илис даже не заметила, как на его обычно бледных щеках проступил вдруг нервный румянец.

– Илис! – позвал он ее через некоторое время. – Илис!.. Вы твердо решили уехать из Касот?

– Тверже некуда, – ответила Илис, приостановив свои хождения. – Нечего мне тут у вас больше делать, – она подумала и добавила ехидно: – Нам с вашим императором тесно будет на одном пространстве.

Бледный и строгий Рувато даже не улыбнулся.

– И нет ничего, что заставило бы вас передумать?

– Зачем бы мне вдруг передумывать?

– Я ведь буду скучать по вас.

– Ну и напрасно. Уверена – стоит только поискать, как вы без труда найдете какого-нибудь доброжелательного дурачка, который охотно согласится таскать для вас каштаны из огня.

Румянец на щеках Рувато проступил сильнее, и на этот раз Илис удосужилась его заметить и удивилась.

– А вы жестоко мстите обидчикам, Илис. Вот, значит, какого вы обо мне мнения?

Илис пожала плечами.

– Вы тоже со мной не слишком миндальничаете.

– Я виноват, Илис. Я не должен был говорить то, что сказал. Но… – он нервно забарабанил пальцами по лакированной поверхности бюро, от которого никак не мог оторваться, словно опасался не удержаться на ногах самостоятельно. – Мне очень не по себе. Не знаю, как сказать вам, что собирался…

Мгновенно остывшая и мгновенно же заинтригованная, Илис с любопытством воззрилась на него.

– Что такое?

– У меня просьба к вам, – медленным движением Рувато поднял подбородок, вдохнул глубоко и выдал: – Выходите за меня замуж, Илис!

– Глупые у вас шутки, – настороженно ответила Илис и на всякий случай отошла подальше. Не зря, не зря ей так не понравилось это "я очень рад вас видеть"!

– Я не шучу.

– Тогда тем более глупо. Что это у вас за способ такой вербовать сообщниц? Вы всех, что ли, замуж зовете?

Рувато рассмеялся, но как-то безрадостно. Румянец его стал совсем уж нездоровым. Оттеняя его, отросшие неподвязанные волосы струились вдоль щек бледно-золотыми волнами. Во все глаза Илис смотрела на него, на невысокого худощавого аристократа северных кровей, небрежно-изящного в модном камзоле из зеленой тафты, с пенящимися у ворота и на запястьях кружевами тонкой рубашки. Пожалуй, он был даже слишком изящен для мужчины. Особенно по сравнению с громилой Роджером, который за полтора года до него рискнул и сделал попытку набиться в женихи к Илис. По правде сказать, ни один, ни второй Илис в качестве жениха не радовали.

– Помилуйте, Илис, мне и так нелегко, – сказал Рувато. – Если бы вы не сказали про отъезд, я бы еще полгода собирался с духом.

Вот и собирался бы, подумала Илис, а вслух предложила:

– А давайте сделаем вид, что я ничего не слышала?

– Вы хотите, – чуть приподнял брови Рувато, – чтобы я еще раз повторил предложение?

– Да нет же!..

– А! – сказал Рувато после короткого молчания. – Я понял.

И слава Двенадцати, сказала про себя Илис и отошла еще на несколько шагов. Так уж сложилось, что объяснения с влюбленными мужчинами ей не удавались. С Роджером было совсем худо: его пришлось поднять на смех, когда стало понятно, что разумных доводов он не слышит. Это было рискованно, потому что разозленный насмешками Роджер нес реальную угрозу для жизни окружающих, и Илис едва удалось сбежать от него невредимой. Рувато, вроде бы, в бешенство впадать не собирался, и то ладно. Впрочем, так ли уж он влюблен? На сгорающего от любви он не слишком походил. Но он всегда был холодноват, а великосветское воспитание предписывало ему не терять самоконтроля в любых обстоятельствах. Илис вполне могла представить его, такого же спокойного и холодного, хоть в бою, хоть в плену, хоть под пытками. Под пытками… о нет, об этом было лучше не думать и не вспоминать.

– Но я говорил совершенно серьезно, Илис.

– Я поняла. Но лучше бы вы этого не говорили – на душе было бы спокойнее.

– Неужели я совсем не нравлюсь вам? – спросил Рувато так спокойно, как будто они обсуждали цветение роз в саду, а не проблемы взаимоотношений. Во всяком случае, никакого заметного волнения в его голосе не слышалось.

– Кхм, – слегка закашлялась Илис, сбитая с толку его вопросом. – Пожалуй, наоборот – вы мне слишком уж нравитесь, и потому я не хочу портить вам жизнь. Но знаете что? У меня от вас мороз по коже. Вот так, глядя на вас, ни за что не скажешь, что вы воспылали ко мне страстью и захотели соединить со мной жизнь и все такое. У вас даже голос не дрогнул!

– Такой уж я уродился, – явно через силу улыбнулся Рувато. – Из этого замечания можно сделать выводы, что вам приходилось выслушивать гораздо более эмоциональные признания.

– Да уж, – с дрожью в голове ответила Илис, снова припомнив Роджера. – И вообще как-то все это неожиданно. Обычно, знаете, принято ухаживать за девушкой… ну, перед тем, как…

– Трудно ухаживать за воспитанницей самого императора, – тихо сказал Рувато. – Но оставим это. Я все понял.

Озадаченная, Илис кивнула. Она так и не поняла, шло предложение Слоока от сердца, или же он таким экзотическим способом пытался удержать ее в городе и вовлечь в ряды таких же, как он, политических авантюристов и заговорщиков. А она-то думала, что Барден – самый загадочный человек, которого она встречала в жизни!

Но Илис была очень рада, что обошлось без эмоциональных всплесков. Успокаивать отчаявшегося влюбленного ей страшно не хотелось, тем более, что она и не умела этого.

– Когда вы уезжаете? – спросил Рувато уже совершенно по-деловому.

– Как можно скорее, – встряхнувшись, ответила Илис. – Я и в Эдес-то заехала только затем, чтобы попрощаться с вами и еще кое с кем из знакомых.

Рувато слегка поклонился с присущим ему отполированным до блеска великосветским изяществом. Представив его на секунду в роли своего супруга, Илис содрогнулась. При всей ее к нему симпатии, терпеть ежедневное присутствие рядом с собой лощеного "светского льва", к тому же, по слухам, страдающего вызванной ранением непонятной, но тяжкой болезнью, было бы невыносимо. Лучше уж Роджер.

– Весьма польщен вниманием, оказанным моей скромной персоне. Что отвечать императору, если он станет вас разыскивать?

– Он не станет.

– Если вы так говорите… Вы напишете мне, Илис, если у вас появится возможность?

– Конечно, напишу. Пока же не смею надоедать вам и далее своим присутствием, – в обществе Рувато и под его влиянием Илис начинала и говорить, как он, сдабривая свою речь изрядным количеством зубодробильных светских оборотов.

В молчании Слоок отлепился от бюро и подошел к Илис, чтобы на прощание приложиться губами к ее руке. Вот тут-то Илис и поняла, чего стоило князю и его признание, и божественное спокойствие, и ровный тон – руки у него страшно дрожали, как у пропойцы. Ей стало его жалко, и, повинуясь неожиданному порыву, она как щенка погладила его по пышным волнистым волосам.

– Не надо, – сказал Рувато и отвел голову чуть назад.

Два всадника ехали в сумерках по пустынной дороге. Осень выдалась сухая и теплая, и дороги до сих пор оставались открытыми, хотя обычно в это время года их развозило так, что любые передвижения становились невозможными. Холодный сухой воздух был чистым и безветренным. Всадники ехали неспешно и явно наслаждались путешествием. Породистые мощные кони ступали мягко и твердо, без труда неся своих седоков, которые отличались высоким ростом и крепким телосложением.

– Такими темпами мы до ночи никуда не доберемся, – заметил один из них, Альберт Третт, личный телохранитель и верный спутник императора; кое-кто называл его бойцовым псом его величества – разумеется, за глаза.

– Ты куда-то торопишься? – лениво поинтересовался его спутник – его величество Барден собственной персоной.

– Я бы предпочел провести ночь в постели, а не в седле.

Барден пожал широченными плечами.

– Могу открыть тебе телепорт в любую твою спальню – на выбор.

– Оставить тебя одного? – возразил Альберт. – Ну нет.

– Ты двадцать лет держишь меня за ребенка и опекаешь. Не надоело?

– Я тебя опекаю? – искренне удивился Альберт. – Да ты что? Хотел бы я посмотреть на человека, который рискнет взять над тобой опеку.

– Посмотри в зеркало, – со смехом посоветовал Барден. – Ладно, потерпи немного. К полуночи я рассчитываю быть в Эдесе. Там отоспишься.

Они помолчали.

– Ты думаешь, Илис уже нет в столице? – осторожно спросил Альберт.

– Думаю, ее уже нет в Касот, – ответил Барден, даже головы не повернув, и тоном демонстративно равнодушным. – Девчонка навострилась проворачивать порталы не хуже меня. Из Северной ее как ветром сдуло, только что была – и нету.

Украдкой Альберт вздохнул с облегчением. Никогда ему не нравилась Илис, и не нравилась питаемая к этой подозрительной девчонке привязанность императора. Он был рад, узнав, что Илис больше не будет маячить перед глазами, потому что отбывает в неизвестном направлении – одна. Барден на вскользь заданный вопрос пояснил, что отъезд ее связан с окончанием срока ученичества. Но Альберт этому не слишком-то верил. Дело вовсе не в ученичестве и вообще не в магии, считал он.

К радости его примешивалась досада. Досадовал он на то, что Барден позволил хитрой девчонке так просто уехать после всего ею содеянного. Ведь дров она наломала изрядно! Из-за нее и принца медейского потеряли… Слишком уж Барден привязался к ней. Разве он прощал когда-нибудь кому-нибудь предательство? Да никогда и никому! А Илис предательство сошло с рук. Что тут прикажете думать? Будь на месте Илис кто другой, так его сначала растянули бы на дыбе, расспросили, кому да что он успел рассказать, а потом отправили бы на виселицу без лишних церемоний.

– Почему ты так на нее злишься? – спросил вдруг Барден, и Альберт спохватился: сколько раз он твердил себе сдерживать мысли в присутствии императора? – Она не причинила лично тебе никакого зла.

– Она причинила зло тебе, Эмиль, – ответил Альберт как можно спокойнее. – Для меня это уже достаточный повод, чтобы не любить ее.

На это Барден только фыркнул.

Минут десять ехали молча. Изо всех сил Альберт старался ни о чем не думать, но не получалось. Заставить умолкнуть свой внутренний голос оказалось невозможно. Особенно упорно возвращалась одна мысль, в общем-то глупая и даже довольно опасная: "Эмилю фатально не везет с женщинами". Альберт пытался затолкать ее поглубже, а лучше, избавиться от нее совсем, пока Барден не услышал ее и не подумал, будто его жалеют…

– Странно, – тихо проговорил Барден, не глядя на спутника. – А я, напротив, всегда считал, что с женщинами мне везет.

– Как тебе только не надоест копаться в чужих мыслях, – раздосадовано сказал Альберт, чье смуглое лицо немедленно залил мальчишеский румянец.

– Чтобы «копаться», как ты говоришь, в мыслях некоторых людей, мне не надо даже прилагать усилий. Их мысли сами вплывают мне в голову. А вот как тебе не надоест думать о глупостях? С какими же это женщинами мне не везет?

Альберт нахмурился. Говорить на эту тему ему страшно не хотелось, но он знал, что теперь Барден не успокоится, пока не получит ответ. Придется объясняться, пока император самовольно не влез ему в голову.

– Может, у тебя все в порядке с женщинами, к которым ты ничего не испытываешь, – неохотно начал он, – но вот с теми, к которым ты чувствуешь хоть какую-нибудь привязанность…

– Продолжай.

– …ну вот взять, например, твою супругу Туве…

Барден удивленно приподнял брови.

– Ты хочешь сказать, что мне не повезло с супругой?

– Прости, но это сложно назвать везением. Ваши отношения слишком походят на затянувшуюся идеологическую войну.

Альберт ждал, что Барден начнет возражать ему, но тот только хмыкнул и сказал:

– Это ты одну Туве имел в виду, когда говорил о женщинах во множественном числе?

– Н-нет, – с небольшой заминкой ответил Альберт.

– Вы все ошибаетесь насчет Илис, – делая ударение на каждом слове, проговорил Барден. – Очень ошибаетесь.

– Может быть. Тем не менее, ты сразу понял, кого еще я имел в виду.

Впервые за весь разговор Барден посмотрел на собеседника, и взгляд его был тяжел, как камень.

– Ты мог бы вообще не открывать рот, – сказал он внушительно. – И это не помешало бы мне знать, что ты хочешь сказать. И мои ментальные способности тут ни при чем, просто я слишком давно и слишком хорошо тебя знаю. Твои мысли для меня открыты.

Я тоже давно тебя знаю, подумал Альберт, но, кажется, совсем не хорошо. Например, я решительно не понимаю, почему ты скрываешь свои чувства к Илис. Ты стыдишься чего-то? Но это совсем на тебя не похоже.

– Я ничего не стыжусь! – сказал Барден резко. – А ты думаешь об Илис больше, чем следовало бы. Что тебе вообще до нее за дело? Ты никогда больше ее не увидишь, так что забудь ее, как страшный сон.

– А ты? – вырвалось у Альберта. – Ты увидишь ее еще когда-нибудь?

– Не знаю, – мотнул головой Барден. – Может быть. Рано или поздно она вернется домой, в Истрию – я знаю, так будет, – а это очень, очень далеко. Никакой телепорт не пробьет столько тысяч миль. Хотя, – добавил он с усмешкой, – у Илис может и получиться. Она очень способная девочка. Так что, если она справится со своей печалью и забудет обиду, она вернется. Если не ко мне, так к своему контуженому князьку – уж он-то просто так ее из рук не выпустит.

Он рассмеялся, а Альберт посмотрел на него с недоумением. О каком князьке говорит император? Кому это могла понадобиться Илис?

Но император не пожелал продолжать разговор. Дальше он ехал молча, ссутулившись в седле и погрузившись в свои мысли, которые были недоступны никому, кроме него. Когда на небо выползла яркая, хоть и половинчатая луна, он не обратил на нее никакого внимания, и встрепенулся только тогда, когда впереди возникла неясная темная масса, более плотная, чем осенняя тьма вокруг.

Это, без всякого сомнения, были стены Эдеса.

Конец

Сентябрь 2005 г – январь 2006 г