Текст книги "Все могут короли"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

Пришлось оставить его в покое.

Но уже на следующий день случилось чудо. Поутру Илис проснулась в удивительно приподнятом настроении, сама не зная почему. По лестнице она спускалась почти вприпрыжку. А поскольку, по своему обыкновению, Илис не слишком внимательно глядела по сторонам и перед собой, она с разбегу налетела на кого-то, кто поднимался ей навстречу. Машинально извинившись и заметив только офицерские нашивки, Илис хотела продолжить свой путь, но офицер вдруг схватил ее за руку.

– Что такое? – возмутилась Илис, подняла глаза на нахала и остолбенела. Перед ней стоял Хельмут собственной персоной – целый и невредимый, в форме и нашивках, только слегка похудевший и побледневший по сравнению с тем разом, когда Илис в последний раз видела его.

– Хельмут! – пискнула она так, как будто касотец был ее утерянным и вновь обретенным возлюбленным или братом, вцепилась ему в воротник, да так на нем и повисла. Под ее напором Хельмут даже слегка пошатнулся.

– Илис, Илис, что это вы? – пробормотал он растеряно, желая и не смея освободить свою одежду из цепких пальчиков Илис. Та, впрочем, быстро опомнилась и сама от него отцепилась.

– Вас выпустили, Хельмут?

– Да, но только с некоторыми условиями.

– То есть, обвинения с вас не сняли?

Хельмут молчал, строго и печально глядя на нее.

– Мы можем с вами где-нибудь поговорить? – не успокаивалась Илис.

– О чем?

– Вы знаете, о чем. Кажется, я страшно виновата перед вами, Хельмут! Я втравила вас в такую историю!

– Вы уже знаете? Но вы тут ни при чем, я сам виноват.

– Неправда! Но пойдемте, пойдемте же…

Видя, что Хельмут не торопился никуда идти и вообще как будто прирос к ступеням, Илис взяла его под руку и настойчиво повлекла вниз по лестнице. Она и сама не знала, куда ведет его, но нужно было уйти куда-нибудь с людного места. Хельмут послушно шел за ней, но ноги переставлял машинально, а потому то и дело запинался.

Они прошли через ряд хозяйственных помещений нижнего яруса и оказались в одном из маленьких внутренних двориков. По всему его периметру был устроен навес, под которым громоздились штабели дров почти в рост Илис. Хельмут прислонился к дровяной стенке и застыл в неподвижности, глядя себе под ноги.

– Хельмут! – жалобно позвала Илис; отрешенно выражение его лица не слишком ей нравилось. – Что это вы?.. Что с вами делали?

– Ничего, – отозвался Хельмут, поднимая на нее глаза. – Неужели вы беспокоитесь обо мне?

– А вы как думаете?

– Я думаю, что вам стоит беспокоиться о своем друге, а не обо мне. Если только, конечно, он еще жив.

– Жив, насколько я знаю.

– Тем хуже для него, – заметил Хельмут. – Если уж он решил остаться, ему следовало позволить убить себя сразу. Он все равно умрет, только теперь смерть его будет долгой и мучительной.

– Спасибо, утешили! – возмутилась Илис.

– Я хотел бы вас утешить, но не знаю – как. Ваш друг в безнадежном положении.

Да, подумала Илис, настроен Хельмут весьма пессимистично. Что и понятно, принимая во внимание, что собственное будущее предстает перед ним едва ли в радужных красках.

– Вы виделись с ним после ареста?

– Нет, – ответил Хельмут, удивленно приподняв брови.

– Странно. Я думала, Барден сразу устроит вам перекрестный допрос.

– Ах, вот вы о чем! Полагаю, это мне еще предстоит. То есть, нам предстоит.

– Будете все отрицать?

– В этом нет никакого смысла. Слишком многие видели нас вместе, в том числе и старшие офицеры. Если я стану отпираться, поверят все равно им.

– Так вы что, собираетесь подтвердить свое участие в сговоре?!

Хельмут сумрачно усмехнулся.

– Я не могу отпираться, но могу сыграть дурачка. Почему я не мог быть уверен, что взялся сопровождать к Кириану настоящих императорских посланников? Ведь мне известно, как выглядит перстень императора, а они мне его, разумеется, предъявили с самого начала… Не беспокойтесь, Илис, ваше имя не будет упомянуто.

– Да при чем тут я! – отмахнулась Илис. – Что я, о себе беспокоюсь?

– А не помешало бы побеспокоиться и о себе, – сказал Хельмут. – Или вы надеетесь избежать императорского гнева, если ему станет известно о вашем участии в этом деле?

Илис благоразумно не стала сообщать, что императору и без того почти все известно, и что ей уже удалось избежать гнева Бардена. Вместо этого она сказала:

– Я уж как-нибудь выкручусь, если что. А вы, пожалуйста, будьте осторожнее в словах. Не навредите себе своими показаниями.

– Скорее, мне может навредить показаниями ваш друг. Хотя он производит впечатление крепкого орешка.

Лучше бы он не был таким уж крепким, подумала Илис, но снова вслух своих мыслей не высказала.

– Что до меня, – продолжал Хельмут, – если моя задумка удастся, то самое суровое наказание, которое мне грозит – это разжалование из офицеров и ссылка на линию фронта. А это не так уж и плохо, если подумать.

– Не вижу в этом ничего хорошего, – вздохнула Илис.

Вдруг она почувствовала, что на нее кто-то пристально смотрит. Подняв голову, она пробежалась взглядом по выходящим во двор окнам, и запнулась. В одном из окон краем глаза она зацепила грузную фигуру Бардена, которая исчезла, стоило только сфокусировать на ней взгляд. Примерещилось или нет?

– Пойдемте отсюда, – встревожилась Илис. Хельмут возражать не стал.

Через день Илис с удивлением обнаружила, что Барден покинул форт. Он, вопреки обыкновению, не известил ее о своем отъезде заранее – и лично, – а переслал записку задним числом. Тон записки был непривычно сухой и официальный, что неожиданно покоробило Илис.

Барден извещал, что намерен отсутствовать в Северной в течение двух недель, а Илис вольна дожидаться его возвращения или же отправляться, куда ей заблагорассудится.

– Похоже на то, – пробормотала Илис, – что мне деликатно указывают на дверь. Или я ошибаюсь?

Судить наверняка, что именно хотел Барден сказать своей запиской, она затруднялась. А потому решила проигнорировать приглашение отправляться на все четыре стороны, а дождаться-таки возвращения наставника. Если он хочет прогнать ее, пусть скажет в глаза, а не отделывается маловразумительными писульками.

Пока же, в отсутствие императора, Илис набралась наглости и попыталась устроить встречу с Грэмом. К Марку с этим идти не стоило, он нервно реагировал на одно только имя пленника, поэтому Илис пошла к Риттеру. Они со стариком недолюбливали друг друга, но до конфликтов дело никогда не доходило. Командующий Северной смотрел на нее косо, но держался уважительно – надо думать, исключительно из почтения к императору. Однако, Илис здорово рассчитывала на имеющийся у нее перстень Бардена. Едва ли Риттер посмеет перечить воле предъявителя оного.

Старик не ожидал появления Илис у себя в кабинете и воззрился на нее со свирепым изумлением.

– У вас какое-то дело ко мне? – отрывисто и неприветливо спросил он, надвинув кустистые седые брови на выцветшие глаза. Он не хотел оскорбить Илис резкостью тона; подобным образом командующий обращался со всеми, не делая исключения даже для императора. По-другому разговаривать он не умел. Илис знала об этом и ничуть не смутилась.

– Мне нужно поговорить с одним пленником, содержащимся в Северной, – заявила она без длинных вступлений. – Его зовут Грэм Соло.

– Поговорить? О чем?

– Это мое дело.

– Его величество запретил кому бы то ни было, за исключением некоторых лиц, общаться с пленным. И вы, барышня, к означенным лицам не относитесь.

– Его величество, – задрала нос Илис, – наделил меня особенными полномочиями. А потому я могу полагать, что на меня этот запрет не распространяется, – с нескрываемым удовольствием она предъявила Риттеру опаловый перстень, предвкушая его реакцию.

Но ожидаемой реакции не последовало. Отнюдь не впечатленный предъявленным знаком власти, Риттер продолжал холодно разглядывать Илис, и в глазах его явственно читалось: знаем мы, какие это полномочия!

– Я не позволяю вам разговаривать с пленным Соло, – скрипуче проговорил он.

– Вы что, не узнаете перстень?

– Узнаю. Но без особого приказа императора к пленному вас не допущу.

Пришлось Илис уйти ни с чем. Однако, Риттер, со своей солдатской прямотой, неосторожно обронил фразу, за которую Илис зацепилась.

Грэм Соло, похоже, попал в разряд государственных тайн, но все же Илис потребовалось совсем немного времени, чтобы разузнать, кто входит в список тех самых «исключительных» лиц, допущенных до общения со стратегически важным пленником. Список был небольшим и включал в себя, разумеется, самого Риттера, Марка, Фереда, двух или трех старших офицеров командования (которых Илис знала плохо или не знала вовсе), а так же военного лекаря, приписанного к Северной крепости.

Речь шла не о том столичном лекаре, которого Марк посылал к Грэму по настоянию Илис, и который подчинялся непосредственно императору и принцу. В Северной уже в течение доброго десятка лет служил Гурах, человек тихий, безобидный и совершенно безотказный. На военного лекаря он совсем не походил, но дело свое знал хорошо, и солдаты его любили. Илис свела с ним знакомство еще в прошлый свой визит в Северную, но общалась с ним нечасто: ее слабо интересовали растения и отвары из них, а старик – ибо Гурах был уже стар, – знать ничего не хотел, кроме своих любимых трав. Илис даже не была уверена, что старик помнит ее имя. Впрочем, это было как раз неважно.

Прежде чем отправиться в гости к Гураху, Илис уселась писать записку к Грэму. Подписываться она не собиралась, во избежание неприятностей для себя и старика лекаря, и поэтому выражения выбирала аккуратно, с таким расчетом, чтобы Грэм узнал ее по одной манере излагать мысли.

Старик, погруженный в свои травки и отвары, долго не мог понять, откуда в крепости взялась малознакомая шальная девчонка. Только когда Илис кое-как объяснила ему, что является воспитанницей императора, взгляд его несколько прояснился. Но еще некоторое время потребовалось, чтобы втолковать, чего Илис от него хочет. Имя Грэма Соло ничего ему не говорило, и описание его внешности привело его в недоумение.

– Я не видел в тюремных камерах никого похожего на юношу, про которого вы говорите, – заявил он.

– Вы точно уверены?

– Конечно, – с достоинством ответил Гурах, поглаживая редкую седую бороду. – Внешность у этого юноши, как я понимаю, приметная, я бы запомнил. Нет, я его не видел.

– Значит, скоро увидите, – нетерпеливо сказала Илис. – А когда это случится, передайте ему, пожалуйста, от меня письмо.

– Что в нем?

– Вам это нужно знать? Уверяю вас, ничего особенного. Если кто-то про него и узнает, вас не накажут.

Старик смотрел на нее в сомнении, и Илис почти силой вложила ему в руки запечатанное письмо.

– Убедитесь, что он прочел, и обязательно добейтесь от него ответа. Поверьте, это очень-очень важно, – Илис старалась говорить как можно убедительнее.

– Мне не хотелось бы ни во что вмешиваться… – начал Гурах неуверенно.

– Да вам и не придется! Просто передайте письмо и выслушайте ответ, больше я ни о чем не прошу. Поймите же, возможно, это последняя возможность сохранить человеку жизнь.

Гурах повздыхал жалостливо, но наконец согласился и спрятал письмо в глубокий карман своего лекарского балахона.

Илис побаивалась, что он позабудет о просьбе к тому времени, как попадет в камеру Грэма, но старик не забыл. И когда Илис пришла к нему узнать новости, охотно передал ей свой разговор с пленником. Но в первую очередь Илис волновало одно:

– Он прочел записку?

– Я сам прочел ему, – как бы оправдываясь, ответил Гарух. – Видите ли, юноша долгое время провел к темноте, и его глаза…

– Что он сказал? – перебила Илис.

– Ничего. Он сказал: не отвечайте ей ничего.

– О, болван! – простонала Илис. – Какой же идиот! Не понимаю: ему жить надоело?

– Он спрашивал меня о яде, – тихо сказал лекарь.

– Что?!

– Мальчик очень измучен пытками, у него искалечены руки. Герр Риттер приказал мне проследить за его здоровьем, но, боюсь, это только продлит его мучения.

– И вы дали ему яд?

– О нет, что вы! – ужаснулся старый лекарь. – Я не имею права на это… я лечу людей, но не убиваю их.

– Может, и зря, – сказала Илис мрачно. – Если уж ему так хочется умереть, может, стоило бы помочь ему в этом? Ведь есть же яды, которые убивают быстро?

– Вы сами-то понимаете, что говорите, барышня?

– Боюсь, понимаю даже лучше, чем хотелось бы.

Гурах смотрел на нее в немом ужасе, но Илис ничего не замечала. Закусив губу, она напряженно размышляла, что еще можно предпринять, чтобы переубедить упрямца Грэма. Увы, никаких умных мыслей в голову не приходило.

– Он очень плох? – спросила она вдруг.

– Нет, я бы сказал, что юноша неплохо держится, хотя положение его очень тяжелое…

– Долго ли он продержится?

– Увы, этого я сказать не могу…

– 5-

Допросы продолжались и в отсутствие императора. Причем дело, надо полагать, дошло таки до перекрестных допросов, потому что Хельмут снова исчез. Илис принялась приставать с вопросами к знакомым офицерам, но те не желали разговаривать на эту тему. Похоже, не только Грэм, но и все, что было связано с делом медейского принца, получило статус государственной тайны. И Илис к этой тайне допускать не желали. Осознав это, Илис задумалась. То ли Барден, несмотря на свои уверения, перестал доверять ей – что было бы логично, – то ли просто счел нужным оградить ученицу от дальнейших соприкосновений с этим мрачным делом. Нет, помотала Илис головой, это едва ли. По ее наблюдениям, Барден чувствительностью не отличался, и, щадя ее нежные чувства, ни от чего ограждать не стал бы. Скорее, просто он действительно не хочет, чтобы она продолжала совать нос в его дела.

В ожидании возвращения императора Илис изнывала от скуки и тревоги. Две недели, о которых писал Барден, казалось, не окончатся никогда. Илис пыталась читать, но не могла сосредоточиться. Она плохо спала и потеряла аппетит. Дошло до того, что она начала подумывать о поездке в Эдес, где, по крайней мере, она могла поговорить с кем-нибудь из знакомых. Но она боялась пропустить приезд Бардена. Впрочем, она еще не знала, зачем ей так нужно видеть его, и что она хочет ему сказать – ведь они все уже, вроде бы, обговорили.

А вот Барден точно знал, что не хочет ни видеть ее, ни, тем более, говорить с ней, потому что ничего утешительного сказать ей не мог. Впрочем, он так же знал, что разговора не избежать.

В своей излюбленной манере он вернулся в Северную один, ночью, втайне ото всех, и отправился прямиком в апартаменты командующего. Ни один из часовых его не заметил, и потому Риттер был очень удивлен, обнаружив императора у своей постели. Барден довольно бесцеремонно растолкал его и потребовал отчета о происшествиях за время его отсутствие.

– Позвольте, я оденусь, ваше величество.

Берден сделал небрежный жест, означающий дозволение, и уселся в любимое кресло командующего. Риттер тяжело выбрался из постели и при свете нескольких свечей принялся медленно облачаться, стараясь при этом не слишком громко кряхтеть от боли в пояснице. Он был уже стар, и страдал многими недугами, но он знал, что император не любит, когда подчиненные в его присутствии выказывают слабость.

Наконец, Риттер привел себя в относительный порядок и смог предстать перед своим повелителем в пристойном виде. Барден кивнул на второе кресло поблизости:

– Садитесь. Я слушаю.

Рассказывать было особо нечего – какие могут быть происшествия в крепости, расположенной в глубоком тылу? Отчет получился кратким. Барден выслушал его рассеянно и спросил невпопад:

– А что тот мальчишка, который пришел с медейцами? Допрашивали его без меня?

– Так точно, ваше величество. Допрашивали вместе с Клингманном.

– И что?

– Ничего, ваше величество. Клингманн поддерживает легенду наинца и отрицает свое участие в заговоре. Он настаивает, что считал лазутчиков вашими посланниками и не знал ничего об их истинных намерениях.

– Крепкий парень, – слегка удивился Барден, а про себя подумал: и этот тоже, что есть сил, выгораживает Илис. Подумать только – без всякой магии девчонка добивается того, что все ее знакомые готовы жизнь за нее положить, только бы не втянуть ее в неприятности. И как это у нее получается, что все ее обожают?

– Ну а наинец? – спросил он после короткого молчания. – Он что?

– Наинец молчит.

– Так и молчит?

– Да. Простите, ваше величество, но я должен сказать… – вдруг медленно и тяжело проговорил Риттер. – Ваша ученица добивалась от меня разрешения увидеться с пленным.

– В самом деле? И что вы – позволили ей?

– Разумеется, нет, ваше величество. Но мне известно, что ей удалось передать пленному письмо.

– А его содержание вам тоже известно?

– Взгляните сами.

Риттер неверной рукой пошарил по столу в поисках нужного документа и протянул Бардену измятый и потертый на сгибах лист. Приподняв брови, Барден принял его, развернул и пробежал глазами. Почерк, вне всяких сомнений, принадлежал Илис, она всегда писала как курица лапой, даже когда очень старалась красиво выписывать каждую буковку. Содержание письма тоже было вполне в ее духе – она обзывала Грэма безмозглым идиотом и болваном и призывала его без экивоков отвечать на все вопросы. "Ты гораздо лучше смотришься одним куском, – добавляла она, – чем растащенный на кусочки". Да, умеет же девчонка делать мужчинам комплименты. Как тут не растаять? Барден свесил с подлокотника руку с зажатым в ней письмом и посмотрел на Риттера.

– И даже после этого пленный не заговорил?

– Нет, ваше величество.

– А где нашли письмо?

– В камере у пленного. Кто доставил его, дознаться не удалось.

– Не удивительно, – заметил Барден.

– Прикажете допросить тюремщиков?

– Нет, Риттер, это ни к чему. Письмо не имеет никакого значения.

Командующий неопределенно пошевелил бровями, что означало: "Вам виднее". Он давно отвык оспаривать приказы императора.

– А что прикажете делать с Клингманном, ваше величество? Провести допрос в более жесткой форме?

– Лучше отправьте парня на границу, – ответил Барден и добавил: – Кажется, он давно уже рвется на войну.

Он замолк, задумавшись. Риттер терпеливо ждал. По спальне гулял сквозняк, ноги стыли на голом каменном полу. Риттер думал о том, как бы поскорее вернуться в постель, под теплое меховое одеяло, а император вовсе не замечал холода и сидел неподвижно, подперев рукой подбородок.

– Я хочу видеть пленного, – сказал он вдруг.

– Сейчас? – ужаснулся Риттер, поняв, что о возвращении в постель ему лучше забыть.

– Сейчас, – подтвердил Барден. – Немедленно.

За полгода Барден успел привыкнуть, что его юная ученица смотрит на него не иначе как с восторгом и обожанием. Он вообще привык видеть сильные чувства в обращенных на него взглядах людей. Но так, как Илис, не смотрел на него никто.

А теперь в ее черных глазах была печаль, укор и настороженность. Еще сама того не понимая, она начинала его бояться, а скоро начнет ненавидеть. Барден подавил невольный вздох и сказал себе: надо с этим кончать.

– Ты не уехала? – спросил он отрывисто, подняв взгляд от бумаг, загромождавших его письменный стол.

Илис опустила ресницы.

– Как видите. А вы хотите, чтобы я уехала, учитель?

– Я уже говорил тебе, что военный форт – неподходящее место для молодой девушки.

– Однако, до сих пор вы не слишком возражали против моего пребывания здесь. Скажите честно, герр Данис, вы на меня очень сердиты?

– Вовсе нет.

– Я вам почему-то не верю.

– Дело твое, Лисси, верить мне или нет.

– Вы же разговариваете со мной сквозь зубы! – теперь Илис смотрела прямо ему в лицо.

– Тебе это кажется.

– Нет, не кажется, – настаивала невыносимая девчонка. – Раньше такого никогда не было.

Барден промолчал. Выяснять с ней отношения или объяснять что-либо он не собирался. Он не привык отчитываться в своих поступках.

– Полагаю, – сказал он, – ты дожидалась меня не просто так. Ты хотела мне сказать что-то.

– Да, правда, – кивнула Илис. – Я хотела поговорить с вами о Грэме.

– Нет. О нем мы разговаривать не будем.

– Почему?

– Потому что это не имеет смысла.

– Что-то я вас не понимаю, – тихо проговорила Илис. – Как это – не имеет смысла?

– Очень просто. Грэм Соло мертв. Как по-твоему, есть смысл разговаривать о покойниках?

– Мертв? – еще тише переспросила Илис, слегка побледнев. – Это правда?

– Я тебя когда-нибудь обманывал, Лисси?

– Поклянитесь!

– Чем ты хочешь, чтобы я поклялся? – спокойно спросил Барден.

Илис медленно привстала со стула.

– Вы убили его?

Барден молчал и смотрел на нее. Губы у Илис вдруг начали прыгать.

– Вы что же – запытали его насмерть? Ну, отвечайте! Что же вы молчите? Убийца! – крикнула она вдруг. – Ненавижу вас!

Не дождавшись ответа, она сделала то, чего Барден никак не мог от нее ожидать. Он-то приготовился встретить и отразить очередное разрушительное заклинание, порождение ее гнева, но Илис внезапно рухнула обратно на стул, уронила руки на стол, голову – на руки, и расплакалась. Барден слегка опешил. Он и не подозревал, что Илис вообще способна плакать.

Он не двинулся с места и не сделал никаких попыток успокоить ее, но только когда Илис, слегка успокоившись, подняла, наконец, голову, она обнаружила на столе перед собой белоснежный платок и металлический кубок с водой.

– Выпей воды, – сказал Барден тихо. – Это поможет тебе взять себя в руки.

Илис схватила кубок двумя руками и стала пить. Зубы у нее стучали, и половину воды она пролила на себя. Выругавшись, Илис отпихнула кубок, едва не опрокинув его, подцепила со стола салфетку и принялась яростно вытирать ею лицо. Барден, с видом отстраненным и почти равнодушным, наблюдал за нею, опершись локтем о стол.

– Простите за истерику, – смогла, наконец, выдавить из себя Илис. – Уже все, я уже почти успокоилась.

Барден кивнул, продолжая молчать.

– Вы язык проглотили? Или просто не хотите со мной разговаривать?

– Нет, Лисси. Я просто не знаю, что тебе ответить.

– Не знаете? – Илис хлюпнула носом, утерла последние слезы и пошла в атаку. – Вы могли бы, например, начать оправдываться, напомнив мне об интересах империи и все такое. Или указать мне на то, что и я тоже виновата в смерти Грэма. Или…

– Достаточно, – тихо прервал ее Барден. – Вот видишь, ты и сама все знаешь. Что же ты хочешь услышать от меня?

– Сволочь вы все-таки, – тоскливо сказала Илис. – Если вы знали, что так все кончится, почему меня не остановили?

– Вообще-то, я пытался.

– Плохо пытались.

– А своей головой ты подумать не могла?

Возразить на это было нечего. Илис сидела, мрачно глядя на императора покрасневшими глазами, и в голове у нее было пусто. До того, как расплакаться, она действительно какой-то момент ненавидела Бардена, но теперь чувствовала только тоску и горечь.

– Мне придется уехать, – сказала она.

– Я знаю, – ответил Барден.

– Навсегда уехать.

– Разумеется, навсегда.

– И вам это все равно? – вырвалось у Илис.

– Какая разница? Все равно остаться ты не сможешь.

Илис немного подумала. Опять Барден был прав. Какая-то часть ее души очень хотела остаться, но с каким чувством она будет каждый раз смотреть на него?

– Да, не смогу, – подтвердила она после паузы.

– Имей в виду, Лисси, что любой храм Гесинды в империи с радостью примет тебя.

– Н-нет, – с запинкой сказала Илис. – Не думаю, что я останусь в Касот. Здесь слишком велики шансы снова наткнуться на вас.

– Тогда будь осторожнее, – кивнул Барден. – Насколько мне известно, Авнери еще не отказались от своих намерений относительно тебя.

– Ничего, как-нибудь. Прятаться я научилась хорошо. Хотя, кажется, я за последний год слегка отвыкла от этого.

Они помолчали, глядя друг на друга. Барден изо всех сил сдерживался, чтобы не прибегнуть к ментальной магии и не объяснить напрямую Илис все то, что не мог сказать вслух. Сентиментальным я становлюсь на старости лет, подумал он с неудовольствием. Ничего, ничего, терпи, не развалишься. Смог соврать, смоги и вытерпеть последствия своего вранья.

Когда он спустился вслед за Риттером в подвал форта и снова увидел Грэма, то сразу подумал: лучше пусть Илис считает своего друга мертвым, чем узнает, во что он превратился. И дело было не только в физических увечьях, хотя поломали его изрядно, а слепили после кое-как. Барден смотрел глубже и видел иное: в Грэме не осталось ни воли к жизни, ни той внутренней силы, которая так восхитила его при первой встрече. В нем вообще ничего не осталось.

– Только пожалуйста, пожалуйста, не говорите мне, что мы с вами еще встретимся! – снова заговорила Илис молящим тоном и для пущей убедительности даже прижала руки к груди. – Меня ваши предсказания пугают до дрожи!

– Не скажу, – усмехнулся Барден, сверкнув глазами, и добавил: – Не забудь заглянуть к Марку. Он расстроится, если ты уедешь, не попрощавшись с ним.

Сборы прошли быстро. За все время скитаний у Илис так и не получилось обременить себя множеством личных вещей. Нарядные платья с длинными юбками и широкими рукавами помещались в одном, не слишком большом сундуке, но Илис не собиралась брать их с собой. Они были сшиты по настоянию Бардена и на его деньги и, по сути, принадлежали ему. Все остальные вещи Илис поместились в небольшую потрепанную сумку, приплывшую с ней на материк из Истрии.

С трудом удалось разыскать Марка. Он был во дворе и вместе с солдатами упражнялся с оружием. Отрывать его от дела не хотелось, но другой возможности могло и не представиться, на рассвете Илис намеревалась отбыть из форта. Она помаячила немного с краю двора, но Марк не замечал ее. Окликнуть – не услышит из-за бряцанья оружия, а подходить к нему было немного боязно. Зацепят еще ненароком. Илис помялась, немного послонялась туда-сюда, даже попрыгала на месте. Марк ее не видел. Оставалось последнее средство, которое не могло не подействовать. Илис вздохнула, пробурчала под нос формулу и коротко взмахнула рукой, запуская в небо огненного «змея». Ее миленький фейерверк привлек всеобщее внимание: солдаты замерли, все как один повернувшись в ее сторону, кое-кто даже выронил оружие. Раздались удивленные и восхищенные возгласы, далеко не все пристойные.

Хмурясь, Марк подошел к Илис, сжимая в руке обнаженный меч. Илис невольно попятилась, выставив перед собой раскрытые ладони.

– Эй, эй! Потише. Ты проткнуть меня собираешься? Не надо.

– Что означает это представление? – прошипел Марк, резким движением вталкивая меч в ножны. Он был разгорячен упражнениями, лицо его раскраснелось, влажные мягкие волосы прилипли ко лбу.

– Тебе не понравилось? Жаль.

– Илис!

Илис искренне не понимала неприязнь принца к магии. Почему самый безобидный, да к тому же красивый фокус выводит его из себя?

– Ладно, ладно. Не злись. Что мне было делать, если ты меня в упор не видел?

– А что за срочность? Подождать нельзя было?

– Нельзя. Я уезжаю завтра утром.

– Что? – тут же охолонул Марк. – Уезжаешь? Куда? Отец ничего не говорил мне.

– А я одна уезжаю, – хмуро сообщила Илис. – Без него.

– Постой, – Марк нахмурился, взял ее за локоть и повел прочь от площадки, где солдаты возобновили свои упражнения с оружием. – Я не понимаю. Вы… у вас с отцом что-то вышло? Он… прогнал тебя?

– Прогнал? – фыркнула Илис. – Вот еще! Я сама решила уехать.

– Но почему? Или… лучше не спрашивать?

– Уж будь добр.

– И ты окончательно решила? – Марк мрачнел на глазах. – Куда же ты поедешь?

– Сначала в Эдес, – подумав, сказала Илис. – Там мне тоже нужно кое с кем попрощаться. А потом – не знаю.

– Вернешься домой?

– О нет! Домой мне нельзя. Дома меня ждут… с распростертыми объятиями.

Марк, который до сих пор не знал ничего об ее семейных обстоятельствах, посмотрел на Илис с недоумением, но переспрашивать не стал.

– Значит, сегодня мы видимся в последний раз?

– Я бы не стала зарекаться. Чего только не бывает на свете? Кто знает, может, меня когда-нибудь снова занесет в ваши края. На материке не так уж и много места, где можно разгуляться, – улыбнулась Илис.

– Пускай заносит поскорее, – ответил ей Марк серьезно и, вдруг страшно покраснев, слегка нагнулся и поцеловал ее в щеку. Илис немедленно пришла в восторг и в ответ повисла у него на шее. Хорошо, что их уже не видел никто из солдат: это зрелище было куда интереснее магического огненного фейерверка.

– 6-

– Илис, вы как тут оказались?

Удивление Рувато легко было понять. Не каждый день в доме, где живет холостой молодой мужчина, появляется незамужняя девушка, пришедшая без сопровождения, да еще в час, когда хозяин ее не приглашал и не ждал. Хорошо, что слуга сразу впустил Илис внутрь, не заставил ждать на ступеньках, на обозрении у всей улицы.

– Как-как, – нетерпеливо отозвалась Илис, поднимаясь из глубокого удобного кресла. – Ножками пришла, как же еще.

– Разве император вернулся в столицу?

– Нет, император сейчас в… в общем, он там, где он есть. Далеко отсюда.

– А вы тогда почему здесь?

– Мы с ним распрощались, вот почему. Послушайте, Рувато, вы тоже видите во мне этакий паразитический придаток к Бардену? – сердито спросила Илис. – К вашему сведению, я не всегда таскалась за ним хвостом, и у меня тоже есть свобода воли.

Рувато улыбнулся своей томной бледной улыбкой.

– Простите, Илис. Я ничуть не сомневаюсь в наличии у вас свободы воли, но я несколько удивлен, что вы вот так, неожиданно нагрянули ко мне…

– Да-да, я знаю, это не слишком вежливо, но я…

– Да я не о том, – мягко прервал Рувато. – Впрочем, неважно. Я очень рад видеть вас, Илис.

Илис тихонько вздохнула. В последнее время ей все чаще приходилось слышать от мужчин фразу "я очень рад вас видеть", и обычно это ничем хорошим не кончалось. Хорошего она не ждала и сейчас.

– Надеюсь, – продолжал Рувато, глядя на нее с выжиданием и легкой тревогой, – не случилось ничего… неприятного?

– Неприятное – это мягко сказано, – Илис снова погрузилась в плюшевые объятия кресла и закинула ногу на ногу – в гости к князю она заявилась в привычном мужском костюме и поэтому чувствовала себя весьма свободно. – Из-за вашей аферы со спасением принца погиб человек. Мой друг.

Рувато чуть нахмурил брови, размышляя, и уже через секунду лоб его разгладился. Соображал он очень быстро.

– Вы говорите о том северянине, который присоединился к отряду принцессы?

– Да, – подтвердила Илис деревянным голосом. – Только, ради Двенадцати, не расспрашивайте меня о подробностях.

– Не беспокойтесь, – сказал Рувато, занимая кресло напротив. – Ни о чем спрашивать я не буду, – и добавил, опустив взгляд и очень тихо, как бы про себя: – Значит, вы спокойно смотрели, как император убивает ни в чем не повинных людей, но как только смерть коснулась вас, или, вернее, вашего друга…

– Это нечестно! – вспыхнула уязвленная Илис, не дав ему договорить. – Вы ко мне несправедливы!

– Правда? – мягко спросил Рувато, поднимая на нее глаза, зеленые и мерцающие, как морская волна. – Может быть, и несправедлив. Здесь трудно быть справедливым. Однако, теперь, я думаю, вам больше не захочется защищать и оправдывать императора.