Текст книги "Представитель темной расы (СИ)"

Автор книги: Светлана Шёпот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Глава 45

Мне стоило бы озаботиться тем, как я буду изымать младенцев. А ведь их нужно не только забрать, но и чем-то кормить, где-то держать, пеленки там всякие нужны. К тому же самки гармов ведь не все к нужному моменту родят, будут и беременные, причем на разных сроках. Что делать с ними? Где их держать? Чем кормить? Кто их будет кормить? Не я же, в самом деле.

В итоге выходила не очень радостная картина. Не потащу же я младенцев в Ранкеаватур. Надеюсь, стражи помогут мне с детьми. И потом тоже, ведь когда они подрастут, им понадобятся учителя, а еще те, кто будет за ними приглядывать. А в Ранкеаватуре весьма опасные мосты, дети непоседливы и неосторожны – поубиваются же!

Но и доверять воспитание людям или иллайри мне не хочется совершенно. Люди несомненно окажут на них свое влияние, а иллайри… Нет, иллиатары и иллайри – разные народы. Мы не должны расти вместе.

Странно все это. Я ведь, по сути, и сам человек. Раньше был. Да и до этого считал, что и донгорцы, и эттийцы, и сильдарийцы, и ивуалуйцы, и иллиатары с иллайри – все это люди, просто немного отличающие друг от друга внешностью, но сутью все они одно и то же. Но сейчас я с удивлением понимаю, что меня, на самом деле, мало волнуют люди. Именно люди, как раса.

Раньше я стремился больше узнать, научится, чтобы эффективнее защитить людей. Я сострадал им, жалел, помогал, опекал и оберегал по мере сил. Хотя если вспомнить мою первую жизнь, то я давно уже должен был убедиться, что не все люди достойны хорошего к ним отношения.

Сейчас же, когда Трастиан сказал, что не хочет вести свой народ в губительную войну, я без возражений с ним согласился, считая, что иллайри действительно делать там нечего. А ведь я знаю, что они искусные лучники, мастерски владеют боем на мечах. Они варят прекрасные зелья, с помощью которых можно поднять на ноги раненных. Их артефакты могли бы нам пригодиться. Но нет, я искренне захотел оставить иллайри вне войны, словно… теперь я оберегаю их.

А вот при мысли, сколько, должно быть, погибнет людей, у меня внутри ничего не шевелится. Не скажу, что я считаю себя выше людей или лучше, но они ощущаются… чужими.

До этой жизни люди для меня были кем-то вроде не всегда приятных, но сородичей. Их судьба волновала, я о них переживал, о ком-то сильнее, о ком-то меньше. А сейчас они стали для меня совершенно посторонними. Умрут? Печально и плохо, но особой горечи от их смертей я не испытаю, однозначно.

На мгновение я даже испугался, посчитав, что гарм из этого тела все же не полностью ушел, и отравил мое мировосприятие. И что теперь? Все на свете спихивать на воображаемого монстра, который, возможно, живет внутри, а может, и не живет? Нет, так не пойдет. Скорее всего, это правда, воздействие чужого тела. И это тело принадлежит представителю иной, отличной от человеческой расы.

Конечно, человеком человека делает не только внешний вид, но и разум и сознание. Я знаю, что плохо, когда умирает человек? А когда погибает много людей? Очень плохо. Многие люди все же достойны жизни, и их тоже нужно по-прежнему оберегать. А раз я все это знаю, то обязан сделать так, чтобы погибло как можно меньше людей. И что-то нашептывает мне, что однажды я могу и пожалеть об этом решении.

Это не вернет мне прежних чувств, но позволит не стать монстром. Впрочем, тот, кому безразлична гибель чужой для него расы разве монстр? Сложный вопрос, но, скорее всего, именно так, потому что ни один разумный не должен оставлять другого разумного на погибель, равнодушно наблюдая за мучениями и страданиями. Каким бы чужим не был другой разумный.

Когда я изменился, теперь уже и не вспомнить. Сейчас, размышляя, я вспоминаю, что ощущал в Тоборге к людям вокруг, какое у меня было о них мнение, как я высказывался в их сторону, и понимаю, уже тогда мое отношение изменилось.

Что ж, можно плакать, рвать волосы (в моем случае это приравнивается почти к отрываю пальцев, а то и вовсе рук), корить судьбу – злодейку, но утерянного не вернуть. Теперь я принадлежу другому народу. Его я буду оберегать, а за людьми… присматривать. Издалека, может быть, иногда помогая, кто знает.

Итак, что делать с детьми? И с гармами. Что с ними? Мне просто хотелось бы знать, станут ли они изменяться, если убрать с них все эти наросты. Вдруг в их состоянии виноваты эти прилипалы. А что? Мало ли, яд пауков изменяет тело, а наросты фиксируют изменения, не давая телам вернуть облик обратно. Это даже похоже на какую-то жидкую магию преобразования. Известно, что предмет, над которым поколдовал слабый маг – вскоре вернет свой прежний вид. После сильного мага предмет может поменяться навечно. Вдруг и тут пауки выступают в роли магов, яд – магии, а наросты – что-то вроде стабилизатора, не позволяющего обратить магию вспять. И если это так, то как себя поведут вернувшие свой изначальный вид иллиатары? Будут ли они такими же безумными или же разум начнет возвращаться к ним? Если второе, то будет просто замечательно.

Одно я знаю точно – убивать всех гармов нельзя. Сначала надо провести опыт. Если результат будет положительным, то моих проблем поубавится. Впрочем, радоваться рано, ведь может произойти так, что вид гармы вернут, даже разум станет более вменяемый, но ведь они могут остаться на уровне детей. И что тогда с ними делать? И убить жалко и держать огромное количество детей во взрослом теле… Да уж, задачка.

Ладно, об этом буду думать после того, как проведу эксперимент.

Хотелось бы мне знать силы противников и силы союзников. А так же, как люди вооружены. А то соберется три деревенских деда с вилами и пару городских хлыщей со шпажками, и думай, то ли плюнуть, то ли попытаться хоть что-то с ними сделать. Бывало у меня такое в прошлом. Ничего не имею против людского ополчения, даже они могут сунуть вилы под ребра, но хотелось бы кого-нибудь более обученного и как можно больше.

А вот с гармами затык. У нас имеется двенадцать гор и центральная башня, которая когда-то тоже была горой, но потом ее подтесали с краев, да в башню превратили. Если в каждой горе столько же гармов, как и в той, в которой я очнулся, то у противника весьма грозная армия. К тому же, вполне возможно я видел только тех, кто проживает на верхних уровнях. Кто знает, сколько их там под горами. Отличаются ли горы друг от друга? Что, если в одной горе живет тысяча гармов, а в другой, более «плодородной» и большой, все пятнадцать? Кто даст гарантии, что это не так? Никто. Поэтому нужна тщательная разведка.

Но тут всплывает одно серьезное «но». Валуату, кем бы он ни был, заточил отчего-то на меня зуб. Опять же, я его понимаю, так как он в принципе прав, но мне от этого не легче. Он каким-то образом может отслеживать мое перемещение. Вероятно, чувствует, но повезло хоть не с величайшей точностью.

Мне и узнавать не потребовалось, Трастиан и так поделился новостью, что вокруг барьера рыщут толпы гармов. Понятно, что ищут меня. С таким радаром будет сложнее.

Можно было бы осторожно разведать территорию гармов, но, боюсь, меня тут же засекут. И сбегутся тогда радостные измененные ко мне. Можно послать кого-то другого, но тогда мне надо держаться подальше. Но в таком случае из гор уйдет много гармов и данные окажутся неверными.

А если выманивать их небольшими партиями и постепенно уменьшать поголовье? Ага, с учетом того, что под воздействием яда гармы растут в своих коконах слишком быстро, к тому времени, как мы перебьем всех гармов, в горах не останется ни одного новорожденного, а может быть и беременных тоже. Нет, надо уничтожать их одним махом, стремительно, чтобы они толком и не поняли, что им конец.

Теперь встает вопрос с Валуату. Не сделает ли убийство стольких его невольных последователей его еще сильнее? Перебьем мы всех гармов, доберемся до жрецов, а потом нас этот паразит, как его называет Эрру, всех укокошит, употребив на завтрак. Будет очень печально.

В таком случае, сначала надо убивать жрецов, что-то делать с паразитом, а потом уже обращать внимание на осиротевших гармов. Вдруг после того, как поводок пропадет, они придут в себя. Я сомневаюсь, конечно, но мало ли, чего ведь только в мире не бывает.

Не думаю, что кто-то из людей способен что-то сделать паразиту или жрецам. Я не уверен даже, что и я на это способен, но другой кандидатуры у меня нет. Хотя бы какой завалящий избранный отыскался, но чего нет, того нет.

Значит, в главную башню местного темного зла, иду я. Брать с собой туда иллайри я не собираюсь. Нечего им там делать. Самому бы выжить. Некогда мне будет там за ними приглядывать.

Как добраться? Быстрее всего по воздуху. На лошадях долго, да и потом, слишком приметно. А так можно подняться повыше и спикировать на самый верх. Так даже будет лучше, ведь вряд ли меня будут ждать сверху. Хотя, кто знает. Ищет же он духа, а духи ветра не редкость в этом мире. Но в любом случае для меня нет принципиальной разницы, откуда вламываться в цитадель местного темного властелина. Сверху, снизу, в любом случае меня ждет горячее приветствие. Соваться в такое место в одиночку – безумство. И я это полностью понимаю.

Итак, если я сейчас выйду за пределы Ранкеаледана, то нам придется всем войском маневрировать между рыщущими группами гармов. И стоит учесть, что паразит будет чуять меня и направлять в это место все больше и больше своих прислужников.

Из леса к людям мы в итоге выйдем в таком порядке. Впереди я, такой красивый, следом за мной три иллайри, потом три тысячи лесных стражей. И как вишенка на торте – целая армия гармов. Я уверен, к тому времени их соберется достаточно. Если же прикопать их в лесу – об этом я уже думал.

Нет, надо все-таки сначала убивать Валуату, потом жрецов, а уж после смотреть, что делать с гармами.

Может взять с собой хотя бы Трастиана? Лечить он явно умеет. В случае чего хоть прикроет. Если совсем туго будет, тактически отступим. Да и мечом он владеет вместе с луком. Совсем одному как-то совершенно бредово. Вдвоем тоже, но так больше шансов, все-таки на затылке глаз у меня нет.

Ничему меня жизнь не учит. Снова доверяю постороннему, показывая ему спину. Но без этого никак. К тому же не всякий же разумный только и стремится к тому, чтобы втереться ко мне в доверие, а потом ударить в спину.

Когда мы остались с советником вдвоем, то я посмотрел на него, взвешивая все за и против еще раз. Трастиан, в ответ на мой взгляд, вопросительно поднял бровь, безмолвно спрашивая: в чем дело? Я же хмыкнул.

– Господин советник благороднейших и мудрейших иллайри, как вы смотрите на то, чтобы сходить со мной в небольшой, но весьма важный поход?

Трастиан оглядел меня, будто у меня в один момент на голове выросли рога.

– Что ты задумал?

– Хочу вот темную цитадель навестить, ты со мной?

Советник поднял кубок, медленно отпил из него, продолжая рассматривать меня, а потом так же медленно поставил его на стол и проглотил жидкость.

– Рассказывай, – потребовал он, впиваясь в меня, как мне показалось, вспыхнувшими красным золотом янтарными глазами. – И про мелочи не забудь.

Глава 46

После моих выкладок, Трастиан задумался, словно взвешивая все за и против. Молчание меня нисколько не тревожило. В конце концов, если он не согласится, то я вполне могу пойти и один. Конечно, от помощи я бы не отказался, но заставить ведь не могу, а самому Трастиану, возможно, и вовсе нет никакого резона влезать во все это.

Если вдруг мы не сможем добраться до Валуату или его жрецов, кто знает, как отреагирует это существо на вмешательство советника иллайри. Да, сейчас они по старой памяти не пытаются проникнуть в город на скале, вероятно, даже не трогают иллайри, которые выбираются на вылазки, но кто даст гарантии, что после нашего похода всё останется по-прежнему?

Если вдруг нам не будет сопутствовать удача, и мы оба погибнет там, что будет с народом иллайри? Вряд ли они смогут сдержать гнев разозленного, сошедшего с ума духа. Хотя, он вполне может предложить им присоединиться к ним. Не уверен, что подобная перспектива порадует иллайри.

Думаю, Трастиан тоже все это понимает. Если мы туда пойдем, то нам нужно будет кровь из носа прикончить духа, кем бы он там ни был и какой силой не обладал.

Честно говоря, поначалу я не подумал, но потом, вспоминая разговор Эрру, мне пришла мысль: а почему, собственно, сами великие духи не разбираются с подобными прилипалами? Почему позволяют убивать смертных, не вмешиваясь во все происходящее? Даже сейчас, когда Валуату стал развоплощать духов Ивуалу, они не собрались все вместе и не надавали зарвавшемуся «гостю» по щам, а скинули эту почетную должность на мои плечи.

Можно было бы обвинить духов в бесхребетности, хитрости или еще в чем-то, но думаю, все намного проще. Подозреваю, что разгадка кроется в том, что духи не способны убивать друг друга. Понятия не имею, так это или нет, но другого объяснения всему этому у меня нет.

По сути, ведь духов убивает не сам Валуату, а гармы, которые уж точно имеют плоть и, вполне возможно, даже душу. В любом случае, ответ на этот вопрос точно лежит где-то в плоскости запретов и взаимоотношений между духами.

Ведь если боги – это потерявшие свой изначальный мир, но не пожелавшие терять память верховные духи, то и в других мирах имеются такие вот чужаки. Полагаю, что большинство из них всё-таки выбирает пусть и долгий, но безопасный путь – приводить людей в веру, мягко подталкивая тем самым к тому, что они сами радостно отдают свои душу такому вот богу.

Да уж, ничего в жизни бесплатно не бывает. Даже за свою веру приходится платить душой. По мне, так слишком высокая эта цена.

– Я подумал, – выдернул меня из размышлений о «высоком», голос Трастиана. Я вопросительно на него посмотрел, показывая всем видом, что ожидаю его ответа. – Я пойду с тобой.

Я был удивлен.

– Не ожидал, – честно признался. – И почему твое решение оказалось положительным? Я понимаю, что я сам предложил, но мне казалось, что ты против подобных авантюр и не желаешь, чтобы в войну, так или иначе, ввязывались иллайри. А как по мне, то ты самый яркий представитель своего народа.

Трастиан колко глянул на меня, будто в чем-то обвинял. Сдается мне, что идея ему все равно не по душе, но он по каким-то своим соображениям решил всё-таки переступить через свои убеждения.

– Моему народу не плохо в защищенном городе. Признаться, я, как и мои предшественники, был бы очень рад не обращать внимания на внешний мир, – советник потер пальцами висок, словно у него внезапно заболела голова. – Понимаешь, Морридан, этот мир встретил нас неласково. Если бы мы были людьми и имели такой же малый срок жизни, то, возможно, давно бы уже и забыли, что мы сюда пришли. Но мы так не можем. Этот мир до сих пор чужд для нас. Мы не ощущаем себя здесь в безопасности. Иллайри сами по себе являются мирным народом, предпочитающим создавать зелья, творить сложные артефакты, любоваться природой, умиротворенно беседуя о всевозможных вещах. Но так ведь не может быть постоянно. Мир не состоит из небольшого кусочка. Там, за пределами барьера, он огромный, пугающий, непредсказуемый. Раньше с тем, что там происходит, разбирались иллиатары. Они любили это. Свободу, путешествия, приключения, бои, какие-нибудь загадки. Их невозможно было удержать на одном месте долго. Да что я тебе рассказываю, ты ведь иллиатар и отлично все это знаешь, потому, как и сам такой. Ты провел в Ранкеаледане в прошлый раз всего три месяца и сбежал при первой же возможности, даже то, что я попросил взять с собой моего сына, не остановило тебя ни на секунду. А сейчас? Ты только вчера прибыл и уже снова уходишь. Кажется, будто тебя не пугает ни сила Валуату, ни то, что придется сразиться с его жрецами или же тысячами гармов. И отчего-то, смотря на тебя, я понимаю, что да, не пугает. Для иллайри такое невозможно. Но и сидеть дальше, старательно делая вид, что мир отдельно, а мы отдельно – невозможно. Нам необходимо двигаться вперед. И у нас есть два выхода; либо измениться еще сильнее, чем мы смогли, либо попытаться вернуть тех, кто станет, как и раньше нашими глазами, ушами и нашей силой. Силой, способной встать между нами и миром, позволив заниматься тем, что нам нравится, не оглядывая ни на барьер, который может в один момент рухнуть, ни на гармов, способных переменить решение и попытаться нас уничтожить, ни на людей, численность которых растет слишком быстро. Иллайри всегда были опорой для своих темных братьев. Каждый из нас, даже беспокойный Трамирон, мечтает вернуть те времена. Не потому что меняться страшно и больно, но и потому, что внутри нас все противиться тому, чтобы забыть иллиатаров, оставить их навечно позади.

Трастиан замолчал, и я видел, что он несколько неловко себя ощущает от такой длинной и наполненной мыслями и чувствами речи.

– Да ты мечтатель, Трастиан, – хмыкнул я, попытавшись разрядить напряженную обстановку.

Советник вскинул подбородок, будто мое высказывание его глубоко оскорбило, но я видел, как дрогнули уголки его надменных губ.

– Все мы в этом городе такие, – вместо отповеди о том, что мои слова всего лишь моя выдумка, сказал советник. – Когда ты появился перед нами, признаться, многие растерялись. Люди говорят, что надежда умирает последней, но когда вот так вдруг исполняется то, о чем желал с давних времен, то порой толком и не можешь понять, как к этому относиться. Все мы пытались отыскать подвох, боясь поверить. А некоторые просто страшились перемен, которые ты принес на своих плечах. Легко ступая по улицам города, ты словно стал финальной точкой в старой истории. И все мы ощутили в тот момент, что после этой точки писаться будет совершенно иная история. Нам нужно было время, чтобы понять и принять это.

Я прищурился, оглядывая Трастиана подозрительным взглядом.

– Только не говори мне, что раньше все иллайри изъяснялись подобным образом?

Советник приподнял брови, всем своим видом показывая, что он думает о невежественных типах.

– Мы живем долго, нам некуда спешить. Любование природой обычно настраивает на лирический лад. Наши зелья не терпят торопливости, а многие растения нужно уметь слушать. Артефакты тоже не любят суеты. Именно поэтому ты и не можешь совладать с подобной магией, тебе не хватает терпения.

– Это все отлично. Получается, что ты соглашаешься на мою авантюру только потому, что хочешь, чтобы я вернул иллиатаров и позволил иллайри и дальше заниматься своим делам, не отвлекаясь на мир снаружи? Я правильно понял? – спросил я, размышляя над тем нужно ли мне подобное. Нужен ли мне целый народ за спиной?

Не стоит отрицать того, что иллайри, несомненно, полезный народ. В принципе, они не кажутся мне опасными, да и их странное отношение к иллиатарам…

К тому же, они могут помочь поначалу с детьми. Конечно, воспитание маленьких иллиатар я им не доверю, а то вырастут тоже созерцателями и любителями травинок всяких, да кустиков, но ведь кое-какую помощь вначале можно принять.

– Все верно, – Трастиан кивнул. – Может быть, когда-нибудь иллайри будут готовы измениться полностью, ведь даже сейчас некоторые из нас смело исследуют мир, не страшась.

– Ага, – я усмехнулся. – Например, твой сын.

Советник поджал губы. Думаю, будь его воля, он точно запер бы наследника в городе и никуда не выпускал.

– Он просто молод, – вздохнул он. – Это пройдет. Еще столетие и ему наскучит подобное.

Я хмыкнул, не уверенный, что Трамирон и в самом деле настолько изменится за какую-то сотню лет, но кто его знает, вдруг так и будет, так что спорить не стал.

– И когда ты готов будешь выйти? – поинтересовался, обдумывая новый вариант платформы. На той, что я обычно выстраивал передвигаться с большой скоростью, нельзя. Свалимся или замерзнем. Да и неудобно будет стоять столько времени. Это раньше платформу я делал на короткий срок. Поднять, опустить, переправить. А тут ведь придется действительно лететь в прямом смысле слова.

– Слишком долгий срок ведь тебя не устроит?

Я моргнул и сконцентрировал взгляд на советнике.

– Причины затягивать?

– Подготовиться?

– И как же? Я был бы очень рад, если бы у нас был какой-нибудь план цитадели, но это ведь невозможно. Вряд ли, местный темный властелин с радостью примет у себя делегацию иллайри или еще что-то в таком роде. Обычные разведчики пробраться туда не смогут. К чему рисковать ребятами?

– Почему нельзя отправить делегацию? А причина… Например, нас взволновало, что гармы стали слишком активны и мы пришли, чтобы выразить желание помочь великому Валуату. В честь давней дружбы между нашими народами.

– Я пойти с вами не смогу, – покачал я головой, сомневаясь, что стоит подвергать членов делегации такому риску.

– И не надо, ведь он все равно сможет тебя ощутить. Ты полетишь, как и собирался. Только к тому времени, как ты спустишься, мы будем ждать тебя внутри. Возможно, даже очистив путь от всяких охранников.

– Или все погибнув. Может быть, этот Валуату еще достаточно вменяем, чтобы не убить вас на подходе, но как только он ощутить мое приближение, он обязательно заподозрит вас.

– И то, что ты предлагаешь – невозможно. Мы не можем просто прийти, свалиться вдвоем им на голову, прорубить себе путь и сразиться с самым древним иллиатаром за всю историю существования расы, возможно, живым воплощением древнего и злобного духа и его жрецами.

– Почему нет? – спросил, недоумевая, что ему так не нравится в моем плане.

– Ты не выносим! – Трастиан порывисто вскочил со стула, отчего тот отодвинулся назад и неприятно скрипнул ножками. Советник прошелся из стороны в сторону, несколько раз, лихорадочно что-то обдумывая.

– Послушай, – начала я, понимая, что миролюбивого иллайри подобное решение явно будет даваться очень тяжело. Несмотря на свой солидный возраст, естественно, он переживает и даже, скорее всего, боится. – Ты просто не представляешь, на что способна моя магия.

– Вот! – он резко остановился и развернулся, отчего полы его длинной мантии взметнулись. – Вы, иллиатары, всегда были безрассудными и самоуверенными. Вечно лезете, куда не надо. А ведь это вы повели нас сюда, даже толком не поглядев, что за мир.

– И что? – я хмыкнул, не понимая такой горячности от всегда спокойного советника. Сейчас я очень хорошо видел, что его сын однозначно пошел в него. – Главное, я уверен, они убедились, что этот мир безопасен для твоего народа. А то, что с самими иллиатарами случилось… От ошибок никто не застрахован. Это не значит, что рисковать не стоит.

– Иногда риск ничем не оправдан, – уже спокойнее сказал Трастиан, а потом поднял глаза и замер.

Я обернулся, замечая в проходе Трамирона.

– Я пойду с вами, – бескомпромиссно выдал он. При этом в его глазах сверкало такое упрямство, что проще было все-таки его запереть, чем переубедить.

Кажется, Трастиан тоже это понял, так как открыл рот, чтобы что-то сказать, потом закрыл и поджал губы, прикрывая глаза. Мне показалось, что его сейчас явно переполняет тихое бешенство. Лучше не трогать, иначе взорвется.

– Отец, я… – заговорил Трамирон, я же отвернулся, закрывая глаза рукой.

– Нет, это ты меня послушай, – змеей зашипел советник и моментально оказался рядом с сыном. – Ты юнец, ничего не видевший и не смыслящий в жизни. Если погибну я, то останешься ты – мой наследник. Если же погибнем мы оба, то наш род прервется. Ты, может быть, не замечаешь, но наша семья давно встала во главе иллайри. Да, я по-прежнему ношу титул советника, но корона правители лежит в моем столе в кабинете еще со временем моего прадеда! Ты понимаешь, как наша смерть подкосит наш народ? Я не могу позволить этому случиться. Я позволил тебе сходить с Морриданом, но тогда я не знал всего и ситуация не казалась мне опасной. Но сейчас! Валуату – это тебе не обычный гарм. Это дух, бог, старейший иллиатар! Ты ведь видел, на что способен Морридан, а теперь представь, на что способен… – Трастиан запнулся и повернулся ко мне. – Сколько тебе лет, Морридан?

– Одна тысяча двести восемьдесят семь… – я замолчал, подсчитывая в уме правильность названной цифры. – Нет, восемьдесят восемь.

Трастиан округ глаза, а потом снова развернулся к сыну. Его явно поразил мой возраст.

– Вот, а теперь представь, сын, на что способен иллиатар почти в девять раз старше Морридана, – продолжил он свою тираду, будто не было никакой паузы. – Подумай об этом. О своем народе и о долге, – советник замолчал, а потом обошел замершего в проходе Трамирона и вышел. Явно решив последовать своему же совету.

– … могу быть полезен, – закончил свои слова Трамирон, немного растеряно глядя на меня. – Я никогда его таким не видел.

– Он просто переживает за тебя, не обращай внимания, – отмахнулся я, оглядев стол и подтянув к себе после этого блюдо. За всеми этими разговорами я снова захотел есть. Умеет же советник нагнать аппетита своими речами.

– А вам, правда, столько лет? – с любопытством спросил Трамирон, присаживаясь на стул, в котором еще недавно сидел его отец.

– Конечно, – кивнул я, отрезая ножом кусок великолепно запеченного, но уже слегка остывшего мяса. – Зачем мне врать?

– Просто, – Трамирон с сомнение поглядел на меня, а потом последовал моему примеру и принялся за еду. – Я видел старых иллайри, но они выглядели иначе. Наш народ долго сохраняет свою внешность и только ближе к смерти лица покрываются морщинами, глаза тускнеют, волосы белеют. Тела становятся слабыми, немощными, а потом жизнь и вовсе покидает достигших конца своей жизни иллайри. Я думал, вы ровесник моего отца.

– Ты ведь слышал Эрру? Я не просто иллиатар, – пожал я плечами, размышляя о том, что теперь и сам не знаю, сколько отпущено этому телу. Надо будет позже проконтролировать этот вопрос, а то мне как-то не улыбается однажды проснуться седым и с морщинами на лице.

– Значит, вы как Валуату? И Эрру? Тоже дух, да? Хотя, он что-то странное говорил, про то, что вы вроде и то, и вроде не совсем то, – Трамирон не выглядел расстроенным отповедью своего отца.

Пристально оглядев его, вздохнул. Надо будет придумать что-то, что позволит вместить сразу троих. Дожмет ведь Трастиана, полностью в этом уверен, причем сам Трамирон, кажется, тоже это знает.

– Понятия не имею, что собой представляет Валуату. Увижу, сравню, – ответил, поднимаясь. Пора за тренировки. А еще не мешало бы всё-таки обсудить окончательный вариант с советником наших дальнейших действий. Однозначно одно – никакой делегации. В здравомыслие жрецов я не верю ни капли. Они все мне вообще казались психопатами, помешанными на крови и ритуалах. Была бы моя воля – держался бы от этих ребят подальше. – А ты иди к отцу. Отговори его от идеи делегации. Надеюсь, хоть ты понимаешь, что это самоубийственная идея даже хуже, чем моя? Ты ведь видел гармов вблизи, представь, на что способны и насколько вменяемы их создатели.

Сказав это, я оставил Трамирона в одиночестве и отправился к пруду в некотором отдалении от дворца. Там отлично место, чтобы подумать над своим новым летательным аппаратом. Учитывая скудность моей фантазии, придется попотеть.

Место оказалась пустым и свободным. Потрогав рукой воду, полюбовался на стройную фигуру неизвестной мне иллиатары, запечатленной навечно в черный камень, а потом принялся за работу. Сев в беседку, привалился спиной к стенке и прикрыл глаза, пытаясь представить себе то, что могло бы летать. А еще в нем должно быть укрытие от ветра, возможность сидеть, или даже слегка лежать, вытянув ноги и не выпадать. Проще всего представить прозрачным, но с помощью венца я способен удерживать и более сложный образ.

Получилось что-то вроде продолговатого, похожего на мяч для игры в регби болида. Конечно, без колес и прочих ненужных мне деталей. Цвет не был прозрачным, хотя и не имел непроницаемого окраса.

Представил, крышка поднялась вверх. Подошел и заглянул внутрь. Вполне нормально, уместиться можно. Потрогал, ощущая под пальцами прохладу и гладкость. Даже не вериться, что эта штука почти мгновенно создана из уплотненного воздуха, смешанного с энергией. Всё-таки, сколько бы я не изучал магию и не пытался разложить ее по полочкам, как обычную науку, всё равно рано или поздно происходит нечто, что не укладывается ни в одну теорию. Наверное, именно поэтому в прошлой жизни я столько времени изучал магию, пытаясь постичь все ее секреты. И вот, здесь, она снова подкидывает мне сюрпризы, как бы намекая, что мне придется изучать ее заново.

Отойдя на шаг, представил, как болид взлетает. Тот послушно и неслышно поднялся в воздух. Очертания его слегка зарябили, но тут же все пришло в норму. Без венца я бы такое никогда не смог провернуть. Или же мне потребовались столетия тренировок с разумом.

Для начала я заставил его летать вкруг меня, потом подняться, опуститься, а затем полез внутрь. Управлять сразу стало сложнее, как и удерживать образ, а еще и двигать его, стараться наблюдать за дорогой перед собой. В общем, спустя минут десять полета, я с облегчением приземлился, понимая, что даже так мне потребуется некоторое время. А ведь если я буду не один, то усилий придется прилагать еще больше.

Развеяв взмахом руки болид, засел в беседке, размышляя, что может быть, стоит выстроить нечто вроде летающего ковра, а от встречного ветра просто приделать ему что-то вроде лобового стекла. А чтобы не падать, сделать ковер побольше. Не обязательно ведь лететь стоя, можно и лечь.

А чтобы было еще проще, взять какой-нибудь ковер, и сделать его летающим.

Найти ткань нужной формы не составило труда. Ковров не нашлось, но это не главное ведь. Ткань с помощью магии отлично уплотнялась, так какая разница, чем она была ранее?

С летающим «ковром» пошло веселее. Я не был уверен, что способен удержать концентрацию очень долго, но так несколько проще.

Поначалу я был во дворе один, но в какой-то момент заметил, что по углам прячутся иллайри, которые с любопытством наблюдают за тем, чем я занят. Среди этих любопытных заметил и Трамирона с Илиотуром и Алиануром. Махнул им рукой, подзывая. Те тут же вывались из-за угла и бодрой рысцой побежали ко мне.

– Кажется, я обещал покатать? – спросил, вспоминая, как давал такое обещание Трамирону, когда мы спускались на платформах в сад с черными деревьями. – Вот и послужите заодно на благо науки. Забирайтесь, все втроем.

Долго уговаривать их не надо было. Даже Алианур полез, правда, при этом выражение лица у него было такое, словно он делает просто громадное одолжение лично мне. Я на это не обратил никакого внимания, уже привык.

– Готовы? – спросил, и так видя, что те забрались и легки на уплотненную магией ткань как мне нужно. – Тогда полетели, – зловеще выдал я и заставил их взмыть вверх на десятки метров, а потом резко затормозить. Сверху послышались легкие ругательства. Кажется, кто-то совсем не ожидал подобного.