Текст книги "Магия пространства (СИ)"
Автор книги: Светлана Ермакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
ГЛАВА 19
По-моему, Цертт впечатлился красотой моего замысла.
– Любопытно будет взглянуть, – задумчиво сказал он.
Я кинулась к колодцу и создала свой поток магии, который направила к основанию каменной кладки, мысленно отправляя его вглубь, к плите, покоящейся на его дне. Было очень странно думать о том, что я хочу увидеть – не себя, а другого человека в своём теле. Но оракул каким-то образом понял меня. Вода заколыхалась, и вскоре я увидела…
Комната в незнакомом доме, горящий камин. На каминной полке – старинные часы с календарём. В элегантном кресле возле камина сидит знакомая до боли женщина. Длинные тёмно-русые волосы она красит в чёрный цвет, а я, наоборот, высветляла их. Странно – она молодо выглядит, не старше, чем выглядела я, когда была перенесена в этот мир, а ведь прошло уже около восьми лет. И её глаза… Она изменила их разрез, они стали немного миндалевидными. Ну ничего себе, во даёт!
Видение Филис поразило меня до глубины души и неимоверно повлекло к ней. У неё моё тело, во мне её память, она же ближе мне, чем любой родственник! До нас донёсся звук мелодии и женщина взяла с полки камина мобильный телефон. Она улыбнулась и сказала кому-то, что ждёт его дома, а потом отключила телефон.
Только моим сильным волнением можно было объяснить то, что я создала портал, в котором сразу была видна удивлённо глядящая на меня Филис. Я уже почти нырнула в портал, но тут меня обхватили за пояс руки стоящего позади мага.
– Куда? Не пущу!
Портал закрылся, а я сползла на землю.
– Ты хоть понял? – спросила я Цертта, вытирая слёзы, – Она говорила не на моём родном языке, она говорила по-плиссандрийски! Эта штука у неё в руках – средство связи, с его помощью люди разговаривают с тем, с кем хотят.
– Я понял главное – что портал между мирами мгновенно высосет из тебя всю магию! – рявкнул Цертт.
Перенервничал тоже, морда некромантская.
– Спасибо, что удержал, – сказала я, успокаиваясь и начиная осознавать, что только что могло произойти со мной.
Магической энергии граната могло и не хватить мне на обратный переход – если бы я вошла туда, Я использовала бы именно её. Ведь собственную и энергию браслета я и так истратила сперва на оракула, а потом на открытие межмирового портала. И – прощай Винсент, магия, и всё остальное. Ужас.
Мы сидели и молчали, переваривая то, что произошло только что. А потом Цертт сказал:
– Красивая женщина.
– Благодарю за комплимент, – нервно хихикнула я, – только она другая, не очень-то похожая на бывшую меня.
– Значит, это не тебе комплимент. Я думаю, что она родила ребёнка и научила его своему родному языку.
– Может быть…
– Это естественно и логически объясняет то, за разгадкой чего ты чуть не сиганула в другой мир. Не надо было тебя удерживать. Сейчас бы оракул показал мне, как ты там рвёшь на себе волосы.
– Всё равно, – упрямо сказала я, – Вернёмся, и я начну экспериментировать с порталом так, чтобы не входить в него, а только заглядывать и разговаривать. Хочу поспрашивать Филис кое о чём и просто поговорить.
– Тогда возвращаемся.
Цертт ещё о чём-то перемолвился с сидевшим неподалёку от нас шаманом, и мы переместились сразу к тому месту, где входили в джунгли и на которое был настроен мой гранат. Я сделала вид, что не заметила пятен крови на траве и листьях, ведь именно сюда я инстинктивно отправила воина, который схватил меня за волосы, за что и поплатился обеими кистями рук.
– Что ты сказал шаману? – спросила я Цертта, – Напутствие, чтобы жили в мире и любили друг друга?
– Вроде того. У них осталась память обо мне, их бывшем вожде, убивающем взглядом и поднимающем мёртвых. Так что я имел право их напутствовать.
– А почему ты не привёл их к цивилизации?
– Зачем бы я стал делать их несчастными, ломая их представления о мире и устройстве жизни? Чтобы потом вдобавок все относились к ним как к изгоям?
– Ты прав, наверное – вздохнула я.
До ближайшего посёлка мы добирались пешком. Открывать портал и идти через него я не захотела, чтобы не повиснуть потом на Цертте лопнувшим шариком и надолго потерять возможность магичить. Всё-таки запас магической энергии всегда должен быть, на случай непредвиденных обстоятельств – жизнь научила. Вру. Жизнь меня учит, учит, а я всё равно делаю ошибки, прямо стыдно уже перед ректором.
– Ты весь такой правильный, что аж противно, – выдала я.
Цертт хмыкнул, но не стал комментировать сей плод моих долгих и тяжких раздумий о своей жизни.
Обратная дорога до дома у нас заняла гораздо больше времени – на этот раз мы никуда не спешили, и мне захотелось посмотреть те страны, которые мы проезжали, чуть более подробно – когда ещё предоставится такой случай? Так мы постепенно продвигались из жаркого лета к более холодным широтам. Ректор меня не торопил, мне даже показалось, что ему тоже интересно снова посмотреть мир, уже как бы моими глазами. Я ему пообещала, что буду сдавать выпускные экзамены в академии вместе со старшекурсниками этого года, чтобы он наконец-то выдал мне диплом. А уж потом я с него стребую и магистерскую степень за свои исследования портальной магии, которые он давно уже мне задолжал. А то беспредел какой-то, я в этом мире уже столько научных открытий сделала и описала, а до сих пор даже завалящего диплома о профессиональном образовании не имею, и на работу меня никто не возьмёт в незнакомой стране. Максимум – амулеты посадят заряжать и здешние копейки платить будут. Ну, пока я им порталы не продемонстрирую, конечно.
Когда мы вернулись в академгородок в начале весны, нас встречали как вернувшихся с того света, только что осанну не пели. Мы пообещали, что скоро соберём в самый большой зал всех, кто захочет послушать о нашем путешествии, включая представителей официальной прессы, и тогда сделаем заявление о том открытии, что совершили. А пока, мол, извините. Вот так, заинтриговали всех и загадочно помалкивали. Пригласили только ментального мага, чтобы он помог нам обоим вспомнить все детали увиденной плиты-артефакта оракула и нарисовать её. А я втихаря ещё решила увековечить своим рисунком Катькиного гуся – вождя племени аборигенов, которого сгубила его собственная алчность при содействии одного некроманта. Тоже отдам рисунок журналистам, пусть общественность вздрогнет и ужаснётся. Это будет моя месть ректору за то, что запретил рассказывать о его родоплеменном прошлом.
Потом Цертт отправился в тайную службу, чтобы подать заявление об обнаружении останков Арнель Бринн. Я попросила его сделать так, чтобы меня держали в курсе расследования, ведь это именно моя идея была – поискать останки практикантки с помощью оракула. Я только магистру-артефактору Хидинну заранее рассказала об этом, мне не хотелось, чтобы он узнал из прессы о возобновлении расследования обстоятельств гибели его подруги и тайной симпатии.
В результате на следующее утро я присутствовала при том, как на задний двор дома с аптекой Бринна нагнали гвардейцев, и они раскопали яму в том месте, которое мы видели у оракула, возле кустов малины, пока не обнажились почти истлевшие кости и приготовленные к экспедиции вещи пропавшей Арнель. Всех жителей дома сразу арестовали и допросили. И вот что выяснилось:
В тот день девушка зашла к родителям и брату попрощаться перед отъездом, как и планировала. А когда вышла, встретила у двери свою лучшую подружку детства и юности по имени Мириль, которая работала в аптеке и собиралась выйти замуж за брата Арнель. Они разговорились, и Арнель прошла вместе с Мириль в сарай, где та сушила некоторые травы и делала заготовки для лекарств. Ту самую Мириль, которая раньше была юной красавицей и мечтала выйти замуж за брата Арнель, став таким образом в будущем владелицей аптеки. Той аптеки, где работала Арнель до обнаружения у неё магического дара. За прошедшие пять лет Мириль сильно изменилась внешне в худшую сторону, впечатления от чего, видимо, не смогла или не захотела скрыть Арнель. На лице Мириль уже тогда стали появляться мимические морщинки, а руки огрубели от нелёгкой работы. Да и молодой Бринн уже не с таким интересом поглядывал на неё, так что ей пришлось даже забеременеть, чтобы вырвать у него обещание жениться на ней. Тот взамен на обещание поставил условие, что его жена будет продолжать работать в аптеке как раньше, чтобы им не понадобилось нанимать служанку. Всё это невыразимо злило Мириль, и когда она увидела свою бывшую подружку Арнель – юную, образованную, воодушевлённую своим будущим, сердце её преисполнилось злобой. Она заманила Арнель в погреб, попросив достать из холодного места настойку какого-то корня, а сама после этого убрала лестницу и плотно закрыла погреб крышкой.
– Я не хотела её убивать! – рыдала почти уже сорокалетняя обрюзглая женщина, мать троих детей, которая в моей архивной памяти была весёлой юной красавицей, – Я хотела только попугать её, за то, что мне придётся всю жизнь работать вместо неё в этой аптеке, чтобы она почувствовала, каково мне приходится, когда она там в своих высотах вращается, такая молодая да образованная. Я через два дня пришла, чтобы её выпустить, а она, оказывается, выпила настойку корня веха и отравилась. Наверное пить хотела, и спутала в темноте с настойкой из калгана… Потом я её и закопала во дворе. Испугалась я сильно! Следователи допрашивали всех родных, а меня не допросили, потому что мы с её братом ещё не поженились тогда.
Было ужасно грустно. Я вспоминала, что рассказывал мне Цертт о том, что маги нередко становятся жертвами своих близких, и я, получается, видела сейчас типичный случай такой трагедии. Как-то мне раньше не приходилось задумываться о столь вопиющем неравенстве между магами и обычными людьми, и о том, насколько последними это может восприниматься несправедливым. Меня ведь окружали в этом мире в основном либо маги, либо благородные и воспитанные люди, либо те, кто почитали во мне прежде всего аристократку.
Ещё я подумала о том, что и Филис не особо ценила свой магический дар, потому что была воспитана с осознанием необходимости равенства со своими родными, а обретение нового статуса, оторвавшее её в шестнадцатилетнем возрасте от семьи, было для неё чем-то чуждым и пугающим. Надо бы, кстати, нам пообщаться. Теперь можно – когда я спокойно всё обдумала, подготовилась, и уж точно не сигану в портал, что бы я там ни узнала и ни увидела.
ИНТЕРЛЮДИЯ
Что есть земля? Раньше, когда он был маленький, казалось, что это только почва – а о дальнейшем он и не задумывался, пока не выяснилась разновидность его магического дара. Но и тогда, одно дело было – читать учебники, содержимое которых, казалось, надо было запомнить наспех лишь для того, чтобы сдать профильный экзамен в академии, а потом спокойно заняться более приятными вещами; и совсем другое дело – осознать возможности той стихии, которой ты отчасти можешь повелевать.
Что именно подвластно этой стихии, какая материя? Почва, глина, песок, камень… А потом оказывается – почти всё, что находится в космосе. Заставлять это "почти всё" двигаться и принимать нужные формы – далеко не все процессы, на которые способна твоя стихия. Об этом не написано подробно в учебниках, потому что предшествующим магам не дано было повелевать стихией до такой степени, словно она сама желает делать всё то, что ты задумал. А ведь это стихия земли, главным образом, создаёт планеты. Или – тот разум, кому она служит и который использует все стихии как свои инструменты.
Итак, собрать материю в ближнем космосе в одно место, придать ей нужную форму – это даже не полдела. То, чему были посвящены последние годы исследований и расчётов учёных их страны – математиков, физиков, астрономов и других – главным образом составляло решение самой трудной задачи. Материю надо было сжать. Сжать до такой степени, чтобы в центре полого шара образовалась микроскопическая чёрная дыра. Именно такое решение было предложено учёными в самом начале для того, чтобы на поверхности каменного шара диаметром, сравнимым по величине с большим городом, образовалась гравитация, примерно одинаковая с гравитацией их Земли.
Эта чёрная дыра во время сжатия поглощала материю вокруг себя, а идеально круглая и чрезвычайно прочная внутренняя поверхность шара имела "стенку", защищающую от радиационного излучения – в результате чёрная дыра не поглощала окружающий её шар и продолжала неизменно находиться в его центре, висящей в пустоте.
Полтора месяца назад им были воплощены все эти разработки. Тогда накануне они с друзьями устроили небольшой пикник в дворцовом парке, и это странным образом придало ему бодрости и дополнительной уверенности в том, что всё получится как надо. А с утра его ждал огромный зал, наполненный амулетами-накопителями стихии земли, телескопами и учёными, участвовавшими в разработках – всем хотелось увидеть грандиозное начало творения звезды.
Через пять часов напряжённейшей работы его, обессиленного, но счастливого, уносили из зала на руках как триумфатора, под неистовые аплодисменты собравшихся. Искренне аплодировал даже его величество. Сейчас с поверхности их планеты его создание было трудно различить на небе невооружённым глазом – яркая Луна затмевала неизменно следующий за ней маленький медленно вращающийся вокруг своей оси шарик. Но это было только лишь начало в их работе, которая продолжалась и по сей день. Теперь ему помогал ещё один маг земли с изменённым даром, бывший друг Ольги по академии, Тим Бартокк. Они вместе доставляли на шарик необходимые материалы для запланированного строительства купола, уложив эти материалы на "подушки" из песка и почвы, а Хант и Барис, соответственно, укутывали груз в материалы своих стихий. Потребуется ещё несколько лет огромных свершений, прежде, чем этот шарик будет виден всем как очень яркая звёздочка на ночном небе. И тогда его увидит Ольга.
Ну а сейчас его ждёт другая женщина – юная, хрупкая и болезненная, больше всего любящая тишину и огромных пауков. И с ним, и даже с привезёнными с собой фрейлинами она общалась мало, больше времени посвящая собственным, неизвестным никому мыслям. Целители лишь недавно разрешили им вновь разделить постель после консумации брака, в результате которой его молодой жене потребовалось долгое восстановление здоровья.
Ему было очень жаль Асель – не родись она принцессой и не выйди замуж за будущего короля – не обязана была бы произвести на свет наследника, и могла бы позволить себе не выходить замуж за мага, обрекая себя на короткую, по сравнению с его, жизнь, и даже могла бы оставаться бездетной. В результате он, её муж, испытывал постоянное чувство вины перед ней. Порой он вспоминал слова другой принцессы, своей сестры Маэлис, которая сказала в похожих обстоятельствах принуждения к нежеланному замужеству: "Иногда мне хочется быть простолюдинкой".
Иногда, действительно, лучше родиться простолюдинкой, вместо того чтобы быть обременённой тяжёлыми обязательствами с самого момента своего рождения. Обязательствами перед странами, которыми правят мужчины. За народную любовь и мирную жизнь часто приходится платить очень дорогую цену. И – увы – людям не дано выбирать, кем им родиться.
ГЛАВА 20
Отшумели пятнадцать минут славы, выпавшей на наши головы – мою и Цертта – в связи с разгадкой тайны оракула. Во всех слоях общества обсуждали возможность создания подобных артефактов, на которую мы намекнули. Люди до хрипоты спорили, можно ли будет при помощи такого оракула обнаружить клад или увидеть собственное будущее, накручивали одну фантазию на другую. Про племя аборигенов мы рассказали так, что вряд ли теперь многим захочется их посетить, учитывая их недружелюбие и собственные понятия о законах и применении смертельного оружия. Наши фотографии с Церттом на большой пресс-конференции и мой рисунок вождя дикарей печатала пресса во всём мире. И газеты называли меня «юная маркиза Эвелис Тонлей, воспитанница и ученица ректора магической академии Хидейры Цертта Молинна».
Вот так. После этого имя Арнель Молинн, которым меня прежде называли в академии, прочно сменилось на Эвелис Тонлей. Я официально была зачислена в академию как студентка под этим именем, мне даже пошили местную студенческую форму.
Этот гадский Цертт хоть и разрешил мне учиться экстерном, но заставил сдавать абсолютно все экзамены, которые сдают обычные студенты на протяжении учёбы, даже невзирая на то, что в своей предыдущей жизни я уже отучилась полтора года в академии Плиссандрии, о чём ему было прекрасно известно.
– Принеси ведомости с оценками на своё имя, и те экзамены будут тебе зачтены, – развёл он бюрократию. Прекрасно же знает, что на это моё имя не может быть никаких ведомостей.
– Неужели ты боишься, что тебя обвинят в том, что ты выдал своей воспитаннице липовый диплом? – возмущалась я, – Да против тебя и твоих решений в академии никто даже не пикнет. Тем более тут все знают, что во мне память Арнель Бринн и что я сама постоянно посещала разные лекции и практикумы. Да у меня студенты даже консультируются!
Как об стенку горох были все мои возмущения. Цертт на них даже не реагировал и не объяснял причины своего решения – думай, мол, как хочешь. И мне пришлось договариваться с преподавателями о сдаче им экзаменов и практических работ. Но те зачастую были заняты своими делами и далеко не сразу находили для меня время в своём графике. Да и мне приходилось хоть немного, но готовиться к каждому экзамену, освежая память, читать учебники. Так что до летних каникул я сдала экзамены только за два первых курса. А потом многие преподаватели вообще куда-то разъехались на отдых, и учёба в академии замерла.
Я научилась уходить порталами далеко-далеко, в те страны, которые мы с Церттом посетили. Зарядившись магической энергией под завязку и вооружившись своими амулетами и артефактом, я могла уйти и весь день провести на каком-нибудь южном морском утёсе, или в окрестностях деревни, прислонившись к копне свежескошенного сена. Покупала на рынках и в лавках экзотические сувениры, которые потом раздаривала добрым знакомым в академии. Порой находила приключения на свою постепенно растущую пятую точку, но от неприятностей успешно и привычно уходила.
А недавно я обзавелась первыми в этой жизни поклонниками. Каталась на карусели в столичном парке Хидейры, и, как оказалось, невольно привлекла внимание нескольких мальчишек-подростков. Они дополнительно раскачивались в сиденьях, висящих на цепях крутящейся карусели, ну и меня заодно качнули. Думали, я буду визжать от ужаса, а я только рассмеялась и, в свою очередь, толкнула сиденье другого мальчишки из этой компании. Потом мы с ними ещё покачались на качелях и поиграли в ножички, когда кидаешь складной ножик в очерченный на земле круг и проводишь от своего "разреза" черту, стараясь захватить побольше "территории" внутри круга. Потом мальчишки сбросились и купили мне мороженное. Это было так трогательно – с видимым удовольствием есть мороженное и смотреть на счастливые мордахи этих пацанов, которые чувствовали себя настоящими кавалерами. Я только половинку съела сама, остальное им отдала, они потом по кусочку его доели. Я сказала им, где живу, и они проводили меня до самых ворот академии с грозным вахтёром.
На следующий день наш невозмутимый слуга во время обеда принёс переданный для меня маленький букетик цветов, надёрганных прямо из земли. Некоторые цветочки были даже с корешками. Естественно, никакой визитки в букете не было, но я сразу поняла, от кого он. Невозмутимо попросила слугу поставить этот букет в вазочку и водрузить к нам на стол. И сказала Цертту:
– Ты кушай, кушай, не останавливайся. А то суп остынет.
А потом не выдержала и рассмеялась – так весело было смотреть на него и понимать, что он даже не находит слов, чтобы это прокомментировать.
В тот день, пытаясь объяснить самой себе своё поведение, я вдруг вспомнила одно стихотворение, как отголосок моим мыслям о любви и настроению:
Впрок из дерюжной ткани понашила
Десяток неказистых занавесок -
Отгородиться ими от светила,
Чей свет, казалось, нестерпимо резок.
Мне на него смотреть – большая роскошь,
Расплачиваться будет слишком тяжко…
Засею пустошь выжженную – рожью,
Травой степною, клевером и кашкой.
С землёй и небом разговор затею,
И буду спорить с птицею парящей
О ветерке – со мною или с нею
Он в жаркий день заигрывает чаще.
Над разнотравьем, в беспорядке танца
Двух мотыльков, откроется мне тайна.
Я стану ждать, когда протуберанцем
Светило обожжёт меня случайно.
В газетах писали, что принцесса Плиссарндрии Асель ожидает ребёнка, а её муж, его высочество Винсент вместе с магами занят строительством небывалого небесного тела, которое привязано к орбитам Земли, Луны и Солнца так, чтобы всегда следовать за Луной по её орбите, и чтобы сила притяжений этих небесных тел была уравновешена, не позволяя созданному шарику сблизиться с одним из этих тел и упасть на него. Или наоборот, улететь в космос. Что-то у меня такое в связи с этими орбитами и уравновешенными притяжениями мелькало в памяти из моей первой жизни в родном мире, о неких "точках Лагранжа", но специалистом в этой области я не была.
Небольшие телескопы стали одним из самых модных и продаваемых товаров в мире. Всем было любопытно рассматривать эту маленькую искусственно созданную звёздочку-планету, которая постепенно меняла свой облик, покрываясь, словно скорлупой, каким-то большим блестящим куполом, располагающимся на довольно большой высоте от поверхности. Работы свои маги Плиссандрии для прессы и общественности не комментировали, обещали всё рассказать только по их окончании. Но наблюдатели, конечно, комментировали то, что они могли уже увидеть. Учёные обозреватели на страницах газеты спорили, зачем понадобился этот прозрачный и отчасти светоотражающий купол – заполнить пространство между ним и поверхностью жидкостью или напылить на поверхность какой-нибудь краски и создать наиболее красивый эффект драгоценного камня.
Мне до ужаса хотелось узнать об этой звёздочке побольше, но спросить было не у кого. Не перемещаться же опять под стол к его величеству Дэмиусу Третьему, чтобы стребовать ответы на свои вопросы. Не поймёт-с. Однако я не могла не восхищаться теми грандиозными делами, которые стали доступны Винсенту и ещё нескольким магам, прошедшим обмен душ при помощи моего бывшего артефакта. Артефакта, созданного великим Ромиусом, и искалечившего жизнь его друзьям Валенту и Цертту. Артефакта, перенёсшего мою душу в этот мир, а потом в новое тело, которое сейчас растёт и постепенно меняется.
А моё бывшее тело, присвоенное когда-то Филис Кадней, чувствовало себя превосходно. И было тому сразу несколько удивительных причин, о которых мне поведала Филис. С этой красивой женщиной я уже несколько раз встречалась и разговаривала через проём межмирового портала. Только время выбирала, когда Цертта не было дома – незачем такому древнему существу лишний раз нервничать. Ещё пару мне на экзамене вкатит – с этой мстительной сволочи станется.
Ничего, вот сдам все экзамены и получу магистерскую степень, тогда сама ему отомщу. За всё сразу.
ИНТЕРЛЮДИЯ
Наконец-то она хоть несколько минут может побыть одна. Это была уже третья беременность за последние четыре года. Две предыдущие закончились выкидышами, и каждый раз после этого ей приходилось долго восстанавливаться. А потом её муж с виноватым видом опять приближался к её постели… Чтобы пытка началась снова. Она не винила Винсента – казалось, он понимал её, ему даже приходилось самому пользоваться услугами целителя, чтобы суметь совершить свой акт и зачать ребёнка. Хотя, конечно, и любить мужа она тоже не могла. Это для неё вообще казалось странным и невозможным – любить другого человека.
Всё время этой последней беременности рядом с ней находились целители, которые непрерывно воздействовали на её тело, чтобы она смогла выносить королевского наследника. Спит ли она, ужинает ли в кругу семьи Гилбрейт, идёт ли в уборную, общается ли со своими пауками – всюду эти глаза и руки мерзких магов, которые, сменяя друг друга, что-то делали с её телом. Мерзких – потому что они вообще, казалось, не видели её саму, не воспринимали как личность, не считались с её желаниями.
Родов она ждала как избавления. Даже если они закончатся её смертью, она отдаст, наконец, то, что так всем было от неё нужно, и если удастся, сможет, наконец, побыть одна. Хоть несколько минут.
Ей удалось. На время родов её погрузили в сон, и вот теперь она проснулась, обнаружив себя в кровати собственной спальни. Одну, без драгоценного для всех и ненавистного для неё плода в животе. Теперь целителям нет смысла надрываться и тратить магическую энергию на неё саму – всё бесполезно, ей известно, что без поддержки магии она давно уже не жилец. Наверное, родись она не принцессой, а в другом сословии, её вообще сразу сочли бы нежизнеспособным младенцем. Так что спасибо судьбе хоть за эту последнюю милость одиночества.
Её благословенное одиночество нарушил муж. Принц Винсент подошёл к её кровати, стараясь ступать как можно тише.
– Спасибо, ваше высочество, вы родили замечательного здорового мальчика.
– О, небо, как официально, помпезно и лживо, – слабо усмехнулась она, – Это не я его родила. Его зачал во мне ты, а выносили во мне и приняли маги Плиссандрии. Меня лишь радует, что больше я ничего никому не должна.
– Ты хочешь увидеть сына? – вздохнул муж, – Может, выбрать ему имя?
– Нет, Винсент, я не хочу видеть твоего сына. Сказать по правде, я и тебя не хочу видеть. Вообще никого из людей. Вот только если ты принесёшь сюда террариум с моими питомцами…
– Это я попросил целителей уйти. Хочу поговорить кое о чём важном и секретном. Нам сказали, что ты умираешь, Асель. Вернее, нам сказали уже давно, что после родов ты вряд ли проживёшь и несколько дней.
– Я знаю. Чувствую, – почти прошептала она.
– Я много думал о том, что судьба была к тебе несправедлива. Рождение принцессой привело тебя к нежеланному браку, нежеланным беременностям и к преждевременной смерти. У нас… в королевской семье есть один артефакт. Он способен поменять души людей между собой. И я долго искал такую девушку, которая бы могла стать вместилищем твоей души. Так, чтобы никого не убить в твоём умирающем теле. И нашёл. В Чарджинии есть бедная крестьянская семья, в которой одна из дочерей в возрасте двенадцати лет была ушиблена упавшим деревом в лесу во время вырубки. Она уже полгода находится без сознания, и родители собирались прекратить ухаживать за её телом, чтобы позволить ему умереть. Мне пришлось через доверенных людей дать им денег, чтобы они этого не делали. Я могу… и думаю, что его величество мне не откажет, обменять твою душу на бессознательное состояние этой девочки. Тогда ты проживёшь новую жизнь, жизнь простолюдинки. У тебя будет другое имя, другой статус, другая внешность… Мы дадим этой семье денег, чтобы ты не нуждалась. Что скажешь, Асель?
– Скажу, что это всё очень занимательно и смешно. Только ты зря столько искал и старался для меня, ведь ты не учёл одного. Я совсем не хочу жить снова. Неужели ты думаешь, что если я не была счастлива, прожив свою жизнь принцессой, я могу быть счастлива, живя жизнью простолюдинки? Думаешь, моя новая семья позволит мне жить так, как я хочу? Позволит не трудиться их грязным крестьянским трудом? Позволит держать пауков? Думаешь, там меня не выдадут замуж за того, кого выберут родители? Я не ненавижу людей только потому, что у меня нет на это сил – ненавидеть. Но знаешь, что? Вот если бы этот ваш артефакт мог вселить меня в тело паука…
– О, небо, Асель, что ты такое говоришь? – отшатнулся Винсент, – Хотеть стать насекомым!
– Ты не понимаешь меня. Никто не понимает и никогда не понимал. Ты не знаешь, сколько раз я думала, как мне хотелось бы увидеть мир глазами паука, жить так, как живут они? Я так подробно изучила все их повадки… Они ведь очень умные. Кстати, мои пауки – не насекомые, это животные. И уж точно они ничуть не хуже людей. Так что, если можно, я прошу – обменяй мою душу с душой одного из молодых пауков. А если нет – просто дай мне умереть спокойно и в одиночестве. И, конечно, в любом случае, выпусти после моей смерти всех пауков из аквариума на волю. Отвези их туда, где они обитают в природе.
– Я подумаю, Асель. Честно говоря, я предельно поражён твоим желанием…
– Ты утомил меня, Винсент. Уходи. И вели принести террариум.
