Текст книги "Монахиня и Оддбол (СИ)"
Автор книги: Светлана Ермакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
Глава 4
Лорд Фредерик был весьма раздосадован тем, что в замке их встретила одна графиня – мужчины Оддбэй отсутствовали.
– О, я уверена, они оба сегодня приедут, самое позднее – к ужину. Вы пока можете отдохнуть, сейчас я распоряжусь.
– Прошу простить, леди, что мы так внезапно к вам наведались, без предупреждения. Возникли некоторые проблемы, которые нужно обсудить с вашей семьёй.
– Ну что вы, мы всегда рады принимать вас у себя.
Леди Эстер вызвала секретаря и спросила, известно ли ему, где сейчас находятся граф и виконт. Тот ответил:
– Его сиятельство собирались с управляющим в Лидс, а его милость виконт намеревались проверить строительство гостиницы.
– Ты вот что, пошли кого-нибудь на эту стройку, пусть скажут моему сыну, что его ожидают дома.
Пол Парсон поклонился и ушёл выполнять распоряжение графини.
Граф и графиня Фосбери прошли в библиотеку. Лорд листал подшивку газет, а Дора зачиталась книжкой, которая лежала на столе – видимо, её кто-то недавно читал из семьи Оддбэй – о жизни и похождениях легкомысленного баронета.
Через некоторое время в библиотеку вошёл виконт. После приветствий Дора достала из маленькой сумочки, висевшей у неё на запястье, белый платочек и протянула его Майклу.
– Возьмите пожалуйста, этот ваш платок остался у меня с нашей последней встречи.
– Ну что вы, такие пустяки, – отказался виконт.
– Нет, пожалуйста, прошу вас, возьмите.
Майкл взял платочек и сунул его в карман сюртука.
– Вижу, вы заинтересовались этой книжкой? – улыбнулся он.
– Да, она весёлая, – улыбнулась Дора.
– Я собираюсь открыть в нашем графстве театр, и хочу поручить автору этой книги написать пьесу для первого представления.
Граф Фосбери взял в руки книгу.
– Но этот автор вряд ли напишет вам что-то серьёзное, – сказал он.
– А я и думаю первой постановкой своего театра взять комедию.
– Боюсь, скоро у знатного общества Бригантии будет своя комедия, без всякого театра, – тяжело вздохнул лорд Фредерик, бросая книжку на стол.
– Что-то случилось? – спросил Майкл.
– Об этом я и приехал поговорить, но хочу сначала дождаться своего друга Вилея.
– Прошу, чувствуйте себя как дома, – поклонился Майкл и вышел.
Лорд Фредерик стал ходить по комнате, а Дора вновь углубилась в чтение книги. Через какое-то время в замок вернулся граф Оддбэй и их пригласили в столовую.
За ужином ели почти молча, все были настроены на явно серьёзный разговор, с которым приехали гости. Наконец, отужинав, все прошли в гостиную и удалили слуг. Граф Фосбери по возможности кратко рассказал последние события, которые обрушила на их семью его бывшая жена. Правда, лорд Фредерик пока не стал касаться темы прнятия чужого ребёнка.
Граф и графиня Оддбэй были явно ошарашены. Майкл же, в силу некоторой своей осведомленности, не выказал никакого удивления, однако лицо его выражало досаду от перспективы грандиозного светского скандала.
– Да эту леди нужно посадить в тюрьму за клевету! – нашёлся, наконец, граф Оддбэй, – я же помню, как вы с ней собирались разводиться, она при мне сознавалась, что ждёт ребёнка от какого-то другого мужчины.
Лицо Фредерика приняло кислое выражение.
– Возможно я попрошу тебя свидетельствовать о том в церковном трибунале, если мы не сыщем того бывшего слугу.
– Разумеется, друг мой, я расскажу то, что знаю.
– Возможно, также понадобятся ваши показания, виконт, – Лорд Фредерик повернулся к Майклу – О том, что произошло недавно и почему вам понадобилось утешать мою жену посреди улицы и в своей карете.
Леди Эстер после этих слов задумчиво опустила глаза.
– Можете всецело на меня рассчитывать, – ответил Майкл.
– Я знаю, где, вероятно, сейчас дочь леди Элинор, – сказала вдруг графиня Оддбэй, – она советовалась со мной тогда, и говорила, что не хочет оставлять новорожденную в своём графстве, поэтому намеревалась поместить её в приют нашего графства, а потом негласно заботиться о ней.
– Если девочка в "Стрижах", я найду её, – сказал Майкл, – Сколько ей сейчас должно быть лет, когда она родилась?
– Восемь лет назад, в начале декабря, – ответил граф Фосбери.
– Фредерик, я думаю, нужно рассказать нашим друзьям и остальное, – подала голос Дора, – Всё равно скоро об этом будут все говорить.
Лорд Фредерик тяжело вздохнул.
– Ты права, моя душа. Дело в том, – он повернулся к графу и графине Оддбэй, что наш с Долорес-Софией сын на самом деле не наш ребёнок. Его родила другая женщина, простолюдинка. А вот кто его отец, я сейчас говорить не буду, но вы, возможно, и сами догадаетесь.
Граф и графиня Оддбэй замерли, поражённые этим известием.
– Но, как же… Ведь были крестины, и сам герцог присутствовал… – проговорил лорд Вилей.
– Дора просила меня официально усыновить этого ребёнка, но я её не послушал – побоялся возможного шантажа этой простолюдинки, и взял грех на душу, заодно и жену в него втянул, – на Фредерика просто больно было смотреть, когда он говорил это.
Дора положила свою ладонь на сцепленные руки мужа, поддерживая его.
– А может быть так, что этого вопроса получится не касаться при заседании трибунала? – отмерла, наконец, графиня Оддбэй, – Ведь к той истории с разводом он, кажется, никак не относится.
– Увы, леди. Элинор, желая опорочить меня и Долорес-Софию, взялась утверждать, что это собственный ребёнок Доры, который, якобы, она родила от кого-то другого. И её грязные намёки указывают на вас, виконт.
– Если я правильно понял, вам могут понадобиться в суде и показания этой простолюдинки? – спросил Майкл.
– Но мы понятия не имеем, где она сейчас, – ответил Фредерик, мы лишь поставили ей условие о том, что она будет проживать вне герцогства Крэйбонг и вне графства Фосбери.
Майкл промолчал.
Вскоре после этого все разошлись спать. Утром, позавтракав, супруги Фосбери оставили гостеприимный замок Оддбэй, заручившись уверениями в том, что ничего из сказанного вчера не сделается достоянием слуха других людей.
Вернувшись домой, они узнали, что леди Элизабет провела опрос среди старых слуг замка и выяснила, что никто не знает, куда делся изгнанный более восьми лет назад Бен, выполнявший, в-основном, плотницкие работы в замке. Однако, вероятнее всего, он вернулся в свою родную деревню, расположенную в их графстве.
Лорд Фредерик на следующий день верхом отправился в ту деревню. Когда он вернулся, то лишь кратко сказал, что нашёл этого человека, но был при этом задумчив и явно чего-то не договаривал. "Вряд ли оба мужчины были рады увидеть друг друга", объяснила для себя Дора задумчивость мужа.
Вскоре к ним пришло короткое письмо от виконта Оддбэя, в котором он сообщал, что в означенный период в приют графства Оддбэй новорожденная девочка не поступала.
В следующие дни в замке Фосбери царило затишье, которое всеми членами семьи воспринималось как последнее благословение перед грядущим скандалом. Лорд Фредерик только написал большое письмо герцогу Крэйбонгу, и больше времени старался провести с женой и сестрой. Даже Дора не ездила в "Ласточки", оставаясь в замке. Они все вместе часто гуляли – то в саду катали в коляске маленького Эдварда, то катались верхом. Дальнейшая судьба этой семьи была неопределённой, но её члены сейчас старались не думать об этом, испытывая какую-то щемящую грусть, которой были словно пронизаны эти дни. Лишь маленький Эдвард, недавно научившийся улыбке, дарил её всем окликающим его людям, не зная, что и над его судьбой нависла угроза.
Так было до тех пор, пока однажды посыльный не привёз им извещение о том, что заседание церковного трибунала в столице состоится через месяц. Главная причина в столь ускоренном назначении суда была в специальной просьбе об этом Его Величества Седрика Второго, который не желал затягивания скандальной ситуации в высшей аристократии.
– Ну вот и всё, – с какой-то обречённостью в голосе сказал лорд Фредерик, – Нужно выезжать в Йорк.
– Я поеду с вами, – сказала Элизабет брату, – Не хочу оставлять тебя без своей поддержки.
– Да, нам всем нужно ехать. И Эдварду с кормилицей тоже.
А в столичном доме Фосбери их ждал большой ворох приглашений к знатным людям. Леди Элинор уже развернула здесь свою деятельность, запустив массу горячих слухов, и всем хотелось узнать что-то напрямую от людей, которых они касались. Секретарь лорда Фредерика написал всем приглашавшим вежливые отказы – семья Фосбери светских визитов в эти дни не наносила.
Газеты, проверяемые королевской цензурой, ограничились заметкой о назначенном заседании церковного трибунала по "делу Фосбери", как они его именовали, не давая при этом информации о вопросах, которые станут предметом его рассмотрения.
Накануне первого дня заседания Фредерик, Дора и Элизабет отстояли утренний молебен в Йоркском кафедральном соборе, после которого выехали в здание епископата, где заседал церковный трибунал.
Часть 12 Глава 1
Чем бы ни занимался Майкл после того, как встретил Дору на улице Дилкли, все его мысли постоянно возвращались к этой встрече и последовавшему затем разговору. Кое-какие вопросы, которыми раньше задавался Майкл, нашли свой ответ – например о том, как относилась Дора к появлению ребёнка в семье Фосбери. Но добавились и новые темы для размышлений. Появилась злость на лорда Фредерика. «Он и так никогда мне не нравился, но теперь ещё и всплыла та грязь, которая по его вине образовалась вокруг Долорес-Софии». Впрочем, Майкл понимал, что не знает толком, как живут другие знатные семьи в Бригантии, но небезосновательно предполагал, что у всех немало скелетов запрятано по шкафам.
Майкл, не обременённый верноподданическим аристократическим воспитанием, порой заходил в своих желаниях столь далеко, как "набить бы морды кое-кому", выдавшим Долорес-Софию замуж за графа Фосбери, если бы довелось когда-нибудь встретить их без регалий и охранявшей их гвардии. Разумеется, мысли эти были лишь поверхностными фантазиями, призванными принести небольшое облегчение Майклу, когда он с досадой размышлял об этом и к поведению в реальности никакого отношения не имели. Видимо, ещё здесь сказывалось принятое поведение людей из прежнего мира Майкла, когда люди частенько выражают подобное желание, как только увидят по телевизору лицо того или иного политика.
А в его графстве, между тем, возведение здания гостиницы подходило к завершению и уже начинались отделочные работы внутри. Фермеры начали готовить рассаду для будущих огурцов и томатов и готовили недавно построенные теплицы к их "заселению" овощами. Мебельная фабрика безостановочно шумела станками, создавая невиданный ранее в этом мире материал и выкраивая заготовки под предметы мебели. По дорогам графства всюду разъезжали грузовые подводы, по реке сновали лодки и баржи. Словом, вокруг кипела активная жизнь.
Майкл получил письмо от руководителя будущего графского театра Джона Конгрива о том, что вопрос о патенте для их театра, скорее всего будет решён положительно, однако документы ещё некоторое время будут оформляться в королевской канцелярии. Сам же мистер Конгрив, не дожидаясь получения этих документов, приступил к поиску артистов в столице и уже получил согласие от семейной актёрской пары на переезд в Дилкли и заключении индивидуальных контрактов с виконтом Оддбэем. Майкл в ответном письме написал, что актёры, если уже свободны от обязательств, могут приезжать к Дилкли и обращаться к его управляющему мистеру Аарону Фитцбергу для заселения в жильё и получения средств на проживание за этот период.
Помимо этого, Майкл провёл плодотворную встречу с автором, который выразил заинтересованность в предложении виконта Оддбэя о написании комедийной пьесы по предложенному им сюжету, и для обговорения всех деталей приехал к нему в графство. Майкл показал мистеру Дэвиду Моллигану – так звали этого автора – написанную им выжимку сюжета бессмертной пьесы Бомарше "Безумный день, или Женитьба Фигаро". Мистер Моллиган сначала сказал, что сюжет слишком запутанный, что в него понамешано много того, что он бы лично использовал как основу для других произведений, а сюжет этой пьесы можно сделать бы гораздо проще без ущерба её качеству, но Майкл настаивал на полном включении всех указанных событий в одну пьесу. А поскольку, как известно, кто платит, тот и заказывает музыку, то автор был вынужден согласиться.
Дальнейший спор между Дэвидом Моллиганом и Майклом разразился по поводу речи Фигаро, которую тезисно написал Майкл.
– Такие слова королевская цензура ни за что не пропустит, как только прочтёт вот это: "Думаете, что если вы – сильный мира сего, так уж, значит, и разумом тоже сильны? А много ли вы приложили усилий для того, чтобы достигнуть подобного благополучия? Вы дали себе труд родиться, только и всего. Вообще же говоря, вы человек довольно-таки заурядный" – да нашу пьесу вообще запретят, а меня и вас заодно объявят неблагонадёжными. И то, что действие пьесы происходит не в нашем королевстве, тут ничего не значит.
Наконец, после долгих дебатов, которые потребовалось запивать вином, из-за того, что голоса у обоих спорщиков охрипли, это место в речи Фигаро урезали до фразы "Вы дали себе труд родиться – только и всего", а далее дополнили словами, почти дословно содержащимися в учебниках по воспитанию благородных молодых людей о том, что человек, рождённый благородным, должен всеми своими поступками подтверждать своё благородство и не ронять честь.
Майкл поселил мистера Моллигана неподалёку от замка, с тем, чтобы им была возможность встречаться и обсуждать пьесу по мере её написания.
И, наконец, пришло письмо, которое Майкл ожидал не менее, а может, в глубине души, и более прочих – от сыщика Натаниэла Скотта.
"Ваша милость,
Мне удалось обнаружить искомую Вами Б. После смены трёх гостиниц, несколько месяцев назад она поселилась в пансионе миссис Пирси на улице Брутон-вэй в Глостере. Через несколько дней после заселения Б. наняла служанку, с которой и проживает в квартире, состоящей из нескольких комнат. На улицу Б. выходит редко, круг её общения весьма ограничен. Полагаю на этом свои обязательства перед Вами выполненными полностью.
С уважением к Вам, м-р Натаниэл Скотт."
Графство Глостершир, практически целиком состоявшее из крупного города-порта Глостера, располагалось на реке Северн южнее графства Оддбэй. Между ними располагались земли другого графства, но путь удобнее всего было преодолевать по связывающей их реке.
Майкл повелел секретарю приобрести для него билет на речной пассажирский пароход в первом классе, предупредил графа и графиню Оддбэй о своём отъезде и отбыл в Глостер. Имевшиеся у него дальнейшие планы в отношении Бригитты поручить сыщику или кому-либо ещё было нельзя.
Дорога до Глостера по Северну мало напоминала речной круиз. Неласковая и непостоянная мартовская погода не располагала к прогулкам по палубе, да и любоваться на непокрытых ещё зеленью берегах реки было нечем. Разве что можно было гадать, сколько из пустых пока грузовых судов, попадавшихся им навстречу, направлялось к пристани на границе графств Оддбэй и Фосбери, с тем, чтобы через короткое время отбыть, гружёными мебелью, консервами заводов из Оддбэй или сукном и кожей из Фосбери.
В пути Майкл постоянно ощущал нехватку возможности активной деятельности, к которой он так привык за последнее время. Его мозг часто вырабатывал какие-то идеи, вспоминал те или иные надобности, и обычно Майкл, пользуясь наличием под рукой помощников, мог немедленно озадачить их тем или иным поручением. Потом они докладывали ему о выполнении этих поручений и, как правило, тут же получали новые, будь то связанные с предыдущими, или только что пришедшие в голову неуёмному виконту. "Ну хоть они отдохнут там несколько дней без меня", мысленно усмехнулся Майкл, "Вот когда пожалеешь об отсутствии мобильных телефонов и невозможности загружать работой подчинённых в любое время".
Сойдя на берег в доках Глостера, Майкл первым делом нанял извозчика и доехал с ним до боле-менее приличной гостиницы с названием "Сытая сорока", где снял номер и, не поднимаясь в него, с тем же извозчиком отправился на улицу Брутон-вэй к пансиону миссис Пирси. Открывшей входную дверь служанке он велел передать мисс Бригитте, что к ней с визитом пришёл виконт Майкл Оддбэй.
После того, как через некоторое время служанка провела его по коридору в нужные в комнаты, Майкл, наконец, смог увидеть первоисточник той круговерти, которая сейчас набирает обороты где-то в Фосбери и в Йорке, вплоть до самых верхов Бригантской аристократии и церкви – почти никому не известную, не имеющую даже фамилии простолюдинку по имени Бригитта.
– Виконт? Если бы мне предложили составить список знакомых людей, которым я могла бы когда-нибудь понадобиться, ваше имя в нём было бы последним, – усмехнулась молодая женщина с рыжеватыми волосами.
Глава 2
– Здравствуйте, мисс, – улыбнулся Майкл, снимая шляпу-цилиндр.
– Впрочем, – сказала Бригитта, – вы наверняка здесь не по собственной воле, вы прибыли по просьбе вашего друга Питера Крэйбонга, верно?
– Нет, не верно. Вы позволите мне присесть?
– Что? А… Ах да, конечно, присаживайтесь, – Бригитта растерянно указала на одно из кресел.
– Благодарю. Не то, чтобы я устал в дороге, а скорее утомился.
– Но кому ещё я понадобилась и причём тут вы? – Продолжала задавать вопросы хозяйка комнат.
– На первый вопрос ответить легко – только мне. А вот зачем вы мне понадобились… это так сразу не объяснишь.
Бригитта велела служанке спуститься и сказать миссис Пирси, что она не будет сегодня обедать, так как у неё гость.
– А знаете что? – сказал Майкл, – Я бы и сам не отказался пообедать. Не соблаговолите ли вы составить мне компанию для обеда в гостинице "Сытая сорока", в которой я остановился?
Бригитта рассмеялась.
– Виконт, вы забыли, что я не леди и у вас нет необходимости обращаться со мной столь изысканно.
– И всё-таки. Вы пообедаете со мной?
– Почему бы нет? – пожала плечами Бригитта, – но мне надо собраться.
– Я подожду вас у дома.
На улице Майкл остановил подвернувшегося, по счастью, извозчика, и стал ожидать Бригитту. Та вышла к нему в довольно дорогом наряде из идущего ей к лицу плотного зелёного платья, изящной шляпки и надетого поверх платья тёмно-коричневого утеплённого жакета.
Майкл предложил её руку и помог сесть в карету. По дороге до гостиницы они говорили о каких-то пустяках навроде погоды или устройства города Глостера.
В обеденном зале "Сытой сороки" им отвели один из лучших столиков у окна и Майкл, поинтересовавшись меню и предпочтениями Бригитты, сделал заказ.
После этого женщина своим видом выразила желание слушать. А вот у Майкла почему-то не появилось желания рассказывать что-то именно сейчас. Хотелось просто пообедать в приятной компании, продолжая разговор о пустяках, начатый в карете.
– Давайте сначала поедим, если вы не против. Это даст мне время настроиться, – улыбнулся Майкл.
– Вы меня всё больше интригуете, – ответно улыбнулась Бригитта, – но я не против.
Майкл узнал от Бригитты, что город Глостер управляется единолично шерифом, что в нём производят железо и что он, стоящий на слиянии двух рек, является крупным транспортным узлом – хотя последнее Майкл понял и сам. Он же вкратце рассказал ей о некоторых своих делах, которые затеял в своём графстве. Словом, обед для обоих прошёл довольно приятно. Было видно, что Бригитта рада была выйти куда-то из пансиона, в котором жила почти безвылазно и вдвойне была рада беседовать о таких вещах в компании истинного аристократа, с которым чувствовала себя вполне комфортно.
После обеда Майкл предложил Бригитте подняться к нему в номер и там уже поговорить о деле, по которому он приехал.
Бригитта сначала замялась. Если бы она была леди, ей ни в коем случае нельзя было бы принимать такое приглашение. Но… она ею не была, и её собеседнику это было хорошо известно. Поэтому она согласилась.
– Итак, мисс, – сказал Майкл, когда они с Бригиттой расположились в креслах в его номере, – Должен сразу признаться, что никакого особого именно дела у меня к вам нет. Я лишь хотел получить ответы на некоторые появившиеся у меня вопросы, которые меня сильно беспокоили. И эти ответы я не мог получить больше ни от кого – мой друг Питер Крэйбонг срочно уехал за границу, а… – тут Майкл помялся, – с лордом Фосбери я не настолько в дружеских отношениях, чтобы он стал откровенничать со мной. Не скрою, мне пришлось нанять сыщика в детективном агентстве, чтобы разыскать вас.
– Так вы что, – изумилась Бригитта, – наняли сыщика и приехали ко мне из простого досужего любопытства?
– Нет, конечно нет.
Майкл вдруг понял, что ему придётся сказать Бригитте правду, иначе она не поймёт его мотивов и не будет с ним откровенна.
– Известно ли вам, что я в своё время просил руки леди Долорес-Софии Крэйбонг?
Бригитта медленно отрицательно покачала головой.
– В газетах об этом не писали, а среди знатных людей я не вращаюсь.
– Тем не менее, это так. Я сделал своё предложение одновременно с графом Фосбери и Его Величество с герцогом Крэйбонгом решили, что им выгоднее отдать дочь герцога замуж за графа Фосбери.
– Хорошо, – поморщилась Бригитта, – но я всё ещё не вижу связи со мной. Вряд ли вас интересует наше проживание с Дорой в монастыре.
– Не настолько, чтобы мне понадобилось вас разыскивать, – усмехнулся Майкл.
– Тогда какие ответы вам нужны?
– Речь идёт о ребёнке, – решился Майкл, – о вашем сыне от Питера.
– У меня нет сына от его милости, – сжав зубы, сказала Бригитта.
– Видите ли, когда я предпринимал этот розыск, я знал меньше, чем сейчас. Я надумал себе всякого о том, что и Питер, и вы, и леди Фосбери, в которую я всё ещё влюблён, могут нуждаться в помощи, которую я мог бы оказать по мере своих сил. Теперь же мне от самой леди Долорес-Софии известно, что она хотела принять вашего ребёнка, а не действовала по принуждению. Так что я просто хочу выслушать ваш рассказ, и, если нужно, помочь вам в чём-то.
– Рассказ? – коротко и зло рассмеялась Бригитта, – Что ж, извольте. Только рассказывать понадобится со времени почти от моего рождения, чтобы вам всё стало понятно.
– Слушаю вас со всем вниманием.
– В монастыре святой Агнессы, – начала Бригитта, – Почти от рождения воспитывались две девочки-ровесницы. Только одна из них, как всем там было известно, была дочерью герцога Крэйбонга и должна была по достижении семнадцати лет покинуть стены монастыря, а вторая была простым подкидышем, простолюдинкой. И теперь самое главное – первую из них звали Бригитта, а вторую – Дора. Дорка-дворничиха.
– Не понимаю.
– О да, это трудно понять. Изуверский план настоятельницы монастыря состоял в том, чтобы уберечь настоящую дочь герцога от покушений на её жизнь во время войны, поэтому девочкам для всех поменяли их происхождение. И вот Бригитта всю жизнь ощущала себя леди, маркизой Крэйбонг, готовилась, по крохам бережно собирая сведения, которые ей понадобятся к жизни в качестве высокорожденной аристократки. Как она любила своего отца Витауса Крэйбонга и братьев Брайана и Питера, как мечтала воочию познакомиться с ними! А вторая девочка довольствовалась перспективой всю жизнь провести в монастыре, и принимала свою судьбу с охотой. Наконец, за дочерью приехали от герцога… Так счастлива, как в тот миг, я не была никогда в своей жизни. И вот тут оказалось, что подкидыш-простолюдинка – это я. Я, понимаете вы это или нет!? – вскричала Бригитта, – Да на меня будто небо обрушилось в тот момент!
– Могу себе представить, – Майкл и вправду был поражён той драмой, которая произошла с юной Бригиттой.
Бригитта подошла к стоявшему на столе кувшину с бокалами и налила себе вина. Было видно, что даже воспоминание о том, что она пережила тогда, вызвало в ней стресс. Немного успокоившись, она продолжила:
– Не знаю, как я нашла тогда в себе силы (я плохо помню дальнейшие события в тот день), но я упросила подругу помочь мне выбраться из монастыря при содействии её отца к этому. Недели через три за мной в монастырь заехала карета и отвезла меня в столицу, в квартиру в квартале Блумсбери. Мне передали от его светлости герцога Крэйбонга, что мне назначено небольшое содержание до момента моего замужества и от меня требуется безупречное поведение. И я осталась одна. Ничего не зная о мире, в котором оказалась, не имея ни знакомств, ни близких. Я не знала, как и где одеваться, где питаться, что вообще мне делать. Меня никто не навещал, никто ничего не подсказывал, я была вообще никому не нужна. По совету соседей по дому я стала покупать газеты и искать работу, но я не имела никаких навыков, которые могли понадобиться для боле-менее приличной работы, а заниматься самым чёрным трудом я была не готова внутренне.
Там же, из газеты, я узнала о назначенном венчании маркизы Крэйбонг и графа Фосбери в Йоркском кафедральном соборе. Я пришла тогда на площадь перед собором и увидела выходящую оттуда Дору. В чудесном свадебном платье, в сопровождении знатного мужа, и Их Королевских Величеств, осыпаемую цветами и благословениями. Я увидела то, к чему я готовилась всю свою жизнь. Только там, где должна была быть я, была другая девушка. Дора лишь на мгновение взглянула на меня, когда садилась в карету.
А через пару недель после этого ко мне пришёл Питер Крэйбонг. Тот самый, которого я заочно любила всю свою жизнь. Он, как выяснилось, пришёл по просьбе своей сестры, чтобы позаботиться обо мне. Ну а дальше…
– Дальше я, пожалуй, всё знаю, – сказал Майкл. Он был сильно впечатлён историей этой женщины, – А чего не знаю, могу догадаться. Это вы сами просили Дору принять вашего ребёнка?
– Да, после того, как Питер отказался дальше заботиться о нас. Он передал мне требование своего отца покинуть квартиру и передать новорожденного в приют, либо выйти замуж за купленного простолюдина и уехать с ним в самую глухую деревню. Я просила графа Фосбери оставить меня жить в его графстве рядом с его женой, которая приходится родной тётей моему ребёнку, но он решил по-своему. Поэтому моего сына через три дня после его рождения забрали Фосбери, а мне выдали сумку, наполненную деньгами и оставили одну на станции дилижансов. И вот я здесь. И по-прежнему мало знаю о жизни, никому не нужна, и понятия не имею, что мне делать дальше.
Майкл подошёл к окну, повернулся к нему и долго молча так стоял. Молчала и Бригитта, уставшая от своего рассказа.
– Знаете, есть такая поговорка, – сказал, наконец, Майкл, – Если судьба сдала тебе краплёные карты – ходи с бубей.
