Текст книги "Монахиня и Оддбол (СИ)"

Автор книги: Светлана Ермакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Глава 3

Лорд Фредерик взял у Элизабет карточку, взглянул на написанное там имя. Лицо его закаменело, и он обратился к Доре:

– Моя душа, прошу тебя сейчас выйти.

– Нет-нет, пусть останется. Думаю, ей тоже будет интересно послушать наш разговор, – сказала женщина, самостоятельно появившаяся в дверном проёме комнаты. Дама была в годах, богато и модно одета.

– Элинор, я не стану ни о чём говорить с тобой в присутствии Долорес-Софии, – нахмурившись, сказал граф.

– Если не станешь говорить ты, значит, поговорю с ней я, найду возможность, – враждебно ответила дама. Она без приглашения уселась на диванчик, откинув в сторону накидку и муфту из дорогого меха.

Фредерик нахмурился. Доре было очень любопытно, кто эта дама и о чём она хочет говорить, но присущее ей благородство обязывало к поведению, исполненному достоинства в любой ситуации. И тем более, если кто-то ведёт себя агрессивно по отношению к члену твоей семьи, то, как чувствовала Дора, требуется его поддержать.

– Простите, я должна пойти к ребёнку, – твёрдо сказала она, поднялась и вышла из комнаты, услышав напоследок фразу:

– Вот как раз об этом ребёнке и пойдёт речь.

Мужа Дора увидела лишь на следующий день за завтраком. Он, понимая, что должен как-то объясниться перед ней, сказал лишь:

– Это была моя бывшая жена.

Дора, увидев, что продолжать Фредерик не намерен, спросила:

– Но что она хотела и почему говорила, что речь о ребёнке и касается меня?

– Прости, я пока не готов говорить с тобой об этом, – ответил Фредерик, – Позже я смогу рассказать тебе больше, но сейчас и для меня ситуация неопределённая, а забивать твою голову нерешёнными вопросами я не хочу.

Элизабет была мрачна и молчалива.

– Так что ты говорила вчера, Дора, ты хочешь помочь училищу с верхней одеждой для учениц? – спросил лорд Фредерик, переводя разговор на другую тему.

– Ещё с обувью. Большая часть девочек в училище – босые.

– У тебя есть собственные средства, которые ты никак не используешь. Твой отец в качестве приданого выделил капитал для твоего собственного использования. Скажешь управляющему, сколько он должен выделить тебе денег на эти цели, и всё будет сделано.

Дора написала начальнице училища, чтобы та посчитала и сообщила денежную сумму, которая требуется для того, чтобы обеспечить всех учениц удобной обувью и верхней одеждой, предусмотрев небольшой запас, и сообщила сумму ей, не откладывая это надолго. Вторым письмом она отправила заказ на несколько комплектов принадлежностей для игры в лаун-теннис.

Но мысли Доры постоянно возвращались к посетившей их вчера даме. Зачем она пришла к ним? Следует ли ей, Доре, чего-то опасаться? Не может же Элинор знать, что малыш Эдвард не их с Фредериком ребёнок? Нет, конечно она не может быть в этом уверенной, самое большее, она может лишь подозревать это. А значит, никакой угрозы над маленьким виконтом не нависло, это самое главное.

Возможного скандального поведения бывшей жены Фредерика, вытаскивания наружу их старого грязного белья, Дора не опасалась совершенно. Она знала главное – её собственное поведение в браке было внешне вполне безупречным, а о ребёнке Питера и Бригитты вряд ли кто-то сможет когда-нибудь узнать доподлинно. Ведь все посвящённые в это члены двух семей заинтересованы в сохранении строжайшей тайны, и даже если сама Бригитта попытается когда-нибудь разгласить её, у неё не будет никаких доказательств, что именно этот ребёнок – её сын. Уж это лорд Фредерик объяснил Бригитте в первую очередь.

Так Дора успокаивала себя, навещая кормилицу с младенцем и занимаясь с Капризной в конюшне. А в конюшне её ждал ещё один сюрприз. Вороной жеребец графа в стойле напротив стал проявлять к лошадке Доры явный интерес. Он косил на Капризную глазом, фыркал, и периодически пытался встать на копыта задних ног, стуча передними в запертую дверцу стойла. Капризная лишь кокетливо переступала стройными ногами и вежливо тянулась за угощением к руке Доры.

– Это уж как вы скажете, ваше сиятельство, – ответил главный конюх на вопрос Доры, – можем, конечно, и пустить их друг к другу, а можем подыскать вашей лошадке и другого жеребца, чтобы был той же масти, что и она.

– Нет, я не намерена специально заниматься выведением породы. Если они нравятся друг другу, так пусть обзаводятся потомством. Главное только, чтобы этот конь не обидел Капризную.

– Это уж не сомневайтесь, леди, проследим.

В следующие несколько дней лорд Фредерик стал редко бывать дома, выезжал куда-то и вёл активную переписку. К ним в замок леди Элинор больше не приходила, но по выражению лица мужа Дора видела, что связанная с ней проблема, в чём бы она ни заключалась, далека от решения. Лицо Элизабет, в свою очередь, выражало, что говорить на эту тему с Дорой она точно не будет.

За эти дни Дора оплатила счёт, присланный миссис Мелкер, а следом получила и большую посылку с заказанными вещами. Погрузив всё полученное в карету, она выехала в училище.

Там её встречали как героиню. Все ученицы, блестевшие носками новых ботинок из-под платьев, были быстро построены в ряд вдоль коридора, учительницы встали в линию под прямым углом к этой шеренге, торжественная начальница – напротив. Таким образом, Дору как бы окружили всеобщим почтением и восхищением.

– Сегодня я расскажу вам о спортивной игре, которая называется лаун-теннис, – сказала Дора, встав рядом с миссис Мелкер.

– Мы уже кратко рассказывали вам об этой игре, а сегодня наша дорогая благотворительница, победительница соревнования, состоявшегося летом в присутствии Его Королевского Величества, покажет вам, как в неё нужно играть, – добавила начальница.

Как выяснилось несколько позже, у начальницы, как и у многих жителей графства, сохранилась газета, в которой освещался визит монарших особ в их графство. И то, что удостоившаяся высочайшей похвалы графиня обратила на их училище своё благотворное внимание, наполнило сердца учительниц и учениц обожанием и восторгом.

Сопровождающий Доры принёс инвентарь для игры, и помог тут же вбить в стены большого зала крепкие гвозди, чтобы закрепить на них натянутую сетку. Графиня раздала девочкам мячики и показала, как нужно тренировать удар ракеткой по ним. Потом она рассказала о правилах игры, говоря достаточно медленно, чтобы присутствовавшие учительницы успели всё записать. Ученицы слушали, открыв рты и во все глаза смотря на Дору. Она же изо всех сил старалась не показывать, как она смущена этим всеобщим обожанием.

Пока её подопечные под её руководством тренировались, отбивая мячи о стену, Дора взяла на заметку пару учительниц и несколько учениц, показавших наибольший успех. Она выяснила их имена и попрощалась, выразив надежду, что через пять дней её ученицы смогут немного натренировать нужные навыки, и тогда они продолжат.

На прощанье Дора спросила, не будет ли учительский состав возражать, если их училище отныне станет называться "Ласточки"? Это предложение было принято с воодушевлением, и даже у начальницы глаза при этом как-то подозрительно блеснули, словно бы она прослезилась.

"Соловьи, стрижи и ласточки – это не птицы, наши дорогие читатели, это названия училищ, которые взяты под опеку достойнейшими представителями высшей аристократии нашего славного королевства.

Как известно, Его Высочество наследный принц Адриан взял под свой личный патронаж Королевский музыкальный колледж, и его певческое отделение, которые он называет "Соловьи". Самые одарённые юноши и девицы обучаются в этом колледже, а потом составляют гордость и славу бригантских оперных театров. Денно и нощно учащиеся и преподаватели колледжа благодарят принца за его высочайшую заботу.

Виконт Майкл Оддбэй выступил попечителем расположенного в его графстве детского приюта и назвал его "Стрижи". Все сироты и воспитатели этого приюта благодарны виконту за ту действенную помощь, которую он им оказывает – начиная от ремонта здания приюта, оснащения его горячей водой, текущей по трубам – да-да, не удивляйтесь, дорогие читатели, наш корреспондент лично смог убедиться в этом факте – а также новую одежду и прочие необходимые нуждающимся детям вещи.

Графиня Фосбери, юная звезда столь любимой нашей аристократией игры в лаун-теннис, недавно начала опекать женское ремесленное училище для бедных девиц и девиц, оставшихся без попечения, и назвала его "Ласточки". Бедные отроковицы и их учительницы с воодушевлением постигают правила игры в лаун-теннис под личным руководством леди Долорес-Софии. Кроме того, графиня Фосбери сделала весомый вклад в обеспечение учащихся верхней одеждой и обувью.

Это ли не прекрасные примеры великодушия, которым могут и должны последовать все достойные состоятельные люди Бригантии? Хочется надеяться, что скоро мы узнаем много других ярких названий нуждающихся заведений, взятых под опеку благородными господами!"

Глава 4

В замке Фосбери, как и внутри семьи, чувствовалось напряжение. Лорд Фредерик был словно всё время чем-то озабочен, и его сестра, судя по её виду, была прекрасно осведомлена о причинах. Слуги, чувствуя настроение хозяев, передвигались по замку тихо и незаметно. Дора, отвлекшись на время от занятий в женскоим ремесленном училищеме, начала испытывать обиду из-за того, что её одну не посвящают в семейные проблемы, которые уже сравнительно долгий срок довлеют над ними.

Утром после молчаливого завтрака она пошла за мужем в его покои и попросила:

– Я помню, ты говорил мне, что не хочешь ничего рассказывать, пока всё не решится. Но мне всё-таки не хочется всё узнавать, когда и если вдруг это решение будет для нас неприятным. Расскажи мне всё, Фредерик.

Муж как-то устало посмотрел на Дору и сказал:

– Мне нужно срочно поехать в столицу, поговорить с архиепископом. Думаю, всё решится только после моей беседы с ним.

– Скажи хотя бы, чего мне стоит опасаться? Чего хочет эта леди Элинор?

Фредерик вздохнул.

– Она хочет иметь право на повторный брак с кем-либо.

– А разве она его не имеет? – Удивилась Дора, – И причём тут ты и малыш Эдвард?

– Что ты знаешь о правилах церкви в вопросах расторжения брака и повторных венчаниях?

– Да почти ничего, – растерялась Дора, – Мой отец только говорил мне, что твой первый брак был расторгнут по причине бездетности, и поэтому ты можешь жениться на мне.

– При расторжении такого брака, моя душа, имеет особое значение, чья именно бездетность из супругов стала причиной расторжения брака. И тогда "виновный" в его расторжении больше не имеет права на повторное венчание в церкви.

– Но ведь ты обвенчался со мной, – подумав, спросила Дора, – Значит Элинор с самого начала была признана этой "виновной". Что же изменилось с этим сейчас?

– В том-то и дело, что тогда из нас никто не был сочтён виновным, потому что причина бездетности нашего брака не была ясна. И мы оба могли заключить новые браки.

– А теперь…

– А теперь священник крестил нашего с тобой сына, и получилось, что в той бездетности была виновата Элинор.

– Но… у неё же до сих пор нет детей, как я понимаю? И получается, что она не может спорить с этим.

Фредерик закрыл лицо ладонями и глухо ответил:

– У неё был ребёнок, Дора. Ещё тогда, когда она была моей женой. Она родила его от одного из наших слуг. Я застал её при супружеской измене, и мы с ней решили, что она после рождения избавится от младенца, а после мы расторгнем наш брак. Что и было сделано.

Дора поёжилась, словно от холода.

– Но почему ты пошёл на это? Почему не развёлся из-за её измены? Ведь это, кажется, тоже весомая причина для развода.

– Я поддался на её угрозы ославить меня бесплодным.

– А… что стало с тем её ребёнком?

– Не знаю. Кажется, она оставила его в каком-то приюте.

Дора прошла несколько раз по комнате, обняв себя за плечи.

– И всё-таки я не понимаю. Элинор не имеет ребёнка, значит, мы возвращаемся к тому, о чём уже говорили – она не может утверждать, что причиной бесплодности вашего брака был ты.

– Поэтому она и приехала ко мне, а не к иерархам нашей церкви. Она считает, что я нарушил свои обязательство по нашей с ней сделке – предоставить друг другу возможность повторного брака.

– Окрестив Эдварда, ты нарушил эти обязательства?

– Да.

– Но что она хочет теперь от тебя? Как ты можешь что-то изменить? Ведь ребёнок уже окрещён, никто не в силах отменить это таинство.

– Она и сама не знает. Просто считает, что я каким-то образом должен всё исправить. О боже, я и думать о ней забыл, когда принял решение объявить этого малыша своим родным сыном.

Дора видела, что Фредерика мучают все эти мысли и ей стало невыносимо жаль мужа – всегда такого сильного и уверенного. Она молча обняла его, постояла так некоторое время и тихо вышла.

Потом она зашла к Элизабет. Та оказалась занятой вязанием крошечных башмачков – пинеток.

– Фредерик всё рассказал мне. Я не стала говорить ему, но я хочу встретиться с его первой женой и поговорить с ней. Помогите мне в этом, узнайте хотя бы, где она сейчас живёт или остановилась.

– Зачем вам это? – фыркнула Элизабет, – Неужели вы считаете, что сможете повлиять на того, на кого не повлиял мой брат?

– Но ведь лучше убедиться в том, что я не смогу, чем только предполагать и не сделать даже попытки.

"И потом, я, может, ещё хочу всё знать об этой ситуации, которая, действительно, может коснуться меня и ребёнка", подумала Дора. Она не решилась задать некоторые вопросы мужу, видя в каком он душевном состоянии, чтобы не усугублять его, но эти вопросы у неё остались. История, которую рассказал ей Фредерик, была довольно грязной. Пытаясь скрыть одну ложь, бывшие супруги нагородили ещё больше лжи. И она тоже оказалась втянута в эту ложь. Ради ребёнка, ради Питера, ради Бригитты, ради отца, ради мужа.

"Но что я могла? Настаивать на официальном усыновлении?" Герцог не разрешил бы ей усыновить якобы чужого ребёнка, очень похожего на Питера. И Фредерик, так хорошо набивший руку на запрятывании лжи, предложил выход, который устроил всех, и даже герцога. А теперь?.. А вот что теперь, Дора и хотела выяснить.

Скоро Элизабет принесла Доре записку с адресом Элинор. Это был приличный пансион в центре Дилкли, столице графства Оддбэй. Что ж, вполне объяснимо – даме, которую зовут Элинор Фосбери, лучше было не поселяться в графстве с таким же именем.

Лорд Фредерик после полудня выехал в Йорк для встречи с архиепископом, а Дора запланировала на лругой день отправиться в Дилкли.

Этим утром она попросила подольше оставить с ней младенца. Дора инстинктивно искала поддержки своей решимости, хотя бы у этого бессловесного дитя, если больше ни от кого из людей не могла получить её. Она открыла свой старенький молитвенник и прошептала несколько молитв, а потом попросила унести младенца.

В Дилкли Дора выехала в сопровождении одного кучера. В карете она нервно мяла перчатку с положенной туда запиской с адресом Элинор, который сообщила кучеру, и обдумывала предстоящий разговор. Впрочем, она понимала, что у принимающей стороны на ход их разговора могут быть и другие планы.

Наконец, после полудня карета остановилась на тихой улочке Дилкли возле аккуратного двухэтажного дома с небольшим садом за забором. Дора поднялась по крыльцу и стукнула в дверь по медной табличке прикрепленным молоточком.

Глава 5

Леди Элинор Фосбери с каким-то скрытым торжеством в глазах пригласила Дору в свою комнату.

– Я догадывалась, что нам с вами предстоит встреча наедине, рано или поздно.

– Значит, ваша догадка была верна, – просто ответила Дора, присаживаясь на предложенное хозяйкой кресло.

– Фредерик что-нибудь рассказал вам? Или вы пришли затем, чтобы узнать всё у меня?

– Рассказал. Вчера.

– Ну надо же, а так просил меня не впутывать в наши с ним дела его невинную жену… Так что же вас привело ко мне, в таком случае? – спросила леди Элинор, присаживаясь в кресло напротив, подбирая широкую юбку домашнего платья, которое могло посоперничать с иным выходным.

– Мне нужны ответы. На те вопросы, которые я не решилась задать мужу, – слегка покраснев, ответила Дора.

– И почему же вы не решились их ему задать? – Вкрадчиво протянула Элинор.

– Я просто… Я не хотела причинять ему боль.

– Неужели вы так любите мужа? – усмехнулась бывшая графиня.

Дора покраснела ещё больше.

– Это не то, о чём бы я хотела говорить с вами.

– Ну что же, – выпрямилась леди Элинор, – Я в вашем распоряжении, задавайте свои вопросы. Правда, не обещаю, что на все из них я захочу отвечать.

– Сначала я бы хотела узнать, зачем вы говорили тогда у нас, что хотите поговорить со мной. Вернее, о чём вы хотели говорить, помимо того, чтобы рассказать мне всё. Разве я что-то могу сделать или изменить для вас?

Первая жена графа Фосбери задумчиво помолчала.

– Я хотела, чтобы Фредерик как можно быстрее предпринял что-нибудь, чтобы всё разрешить. А вы со своей стороны могли выступить дополнительным рычагом влияния на него.

– И это всё? Больше ничего, касающегося меня или ребёнка, не было?

– Ну что вы, и вас, и ребёнка очень даже многое может коснуться, если я так и не дождусь положительного для меня решения и обращусь к королю и епископу со своими жалобами.

– Но ведь этим вы ничего не добьётесь, только испортите репутацию Фредерику… и другим людям.

– Репутацию? О, дорогуша, в этом случае может пострадать не только репутация. К примеру, как насчёт того, что ваш брак с так трепетно оберегаемым вами Фредериком может быть аннулирован? Ведь он-то знал о своей бесплодности и не имел права вступать в новый брак.

– Таинства церкви не могут быть просто так аннулированы, – неуверенно ответила Дора.

– Не просто так, конечно, но могут, графиня, могут. К примеру, если муж отсутствовал много лет, его жене выдавалось разрешение на новый брак, а потом вернувшийся первый муж мог забрать жену обратно. В истории были такие прецеденты, это всё входит в церковные уложения о расторжении брака и венчаниях. Уж мне пришлось поднатореть в этих вопросах, поверьте.

– А крещение ребёнка? – волнуясь, спросила Дора.

– Само крещение никто не отменит, а вот имена одного или обоих родителей могут вычеркнуть из регистрационной храмовой книги.

Дора чуть облегчённо выдохнула.

– Кстати, а кто родители этого ребёнка? – Будто между прочим, спросила леди Элинор. Но по её короткому острому взгляду на себя, Дора почувствовала, что этот вопрос очень интересует бывшую графиню.

– Я не стану отвечать на этот вопрос.

– Хочу вас предупредить, что если это ваш, леди, ребёнок, прижитый вами на стороне, у меня к Фредерику появится ещё больше вопросов. Я не прощу ему того, что он не признал моего ребёнка, но признал вашего!

– Я не изменяла своему мужу! – Возмущённо воскликнула Дора, – И, знаете что? У вас всё равно ничего не выйдет. Ваша обоюдная ложь при расторжении брака просто ни к чему не привела для вас, вот и всё. Вы тогда скрыли, что изменили мужу, а ведь, если бы вы всё сделали по правде, вам всё равно было бы не получить разрешения на повторный брак. Так чего же вы добиваетесь сейчас от Фредерика? Зачем вы приехали и мучаете его, зачем угрожаете репутации других людей?

– Да потому что тогда я сама стала жертвой хитроумных планов своего мужа! У него не было свидетелей моей измены, а я бы стала всё отрицать – и наш ребёнок, наша дочь была бы признана законнорожденной, а я до сих пор была бы его женой. О, моё бедное дитя… – простонала леди Элинор и поднесла кисть руки ко лбу.

Этот её жест, однако, выглядел настолько фальшивым, что Дору почти затошнило.

– Может, так всё у вас и было, но вы – точно не жертва, – покачала головой Дора, – И что вы знаете о бедных детях? Я много младше вас, но я знаю. Я росла в монастыре вместе с девочкой, подброшенной к его воротам такой же вот матерью, как вы. А может быть, вами? Или вот сейчас в нашем ремесленном училище учатся девочки, с обритыми головами и босыми ногами – вы их видели? Может, вам тоже стоит навестить это училище? Ведь одна из тех девочек вполне может быть вашим бедным дитя.

Леди Элинор медленно наливалась краской.

– Я понимаю, – со вздохом продолжила Дора, – Вы с вашим мужем хотели представить всё так, как было бы лучше для вас обоих, и пошли на ложь. Вчера Фредерик уехал к архиепископу. И вам придётся принять то, с чем он вернётся. Дадут вам разрешение на повторный брак – хорошо, бог с вами. Не дадут – и он уже не сможет сделать для вас ничего, при всём своём желании. Так что вы спокойно сможете выполнять свои угрозы и обращаться с жалобами куда угодно, это уже ничего для вас не изменит. А можете просто опять уехать туда, где вы жили до сих пор.

– Я не могу "просто уехать"! Мои родители умерли, и мне сделали предложение о браке с очень знатным человеком. Только хоть государства у нас и разные, но церковь-то одна! И там я не смогу получить разрешения на повторный брака сама, без документов отсюда. Меня там ждёт жених с оформленными бумагами, а я приеду без ничего? – разбушевалась Элинор, глядя на Дору с ненавистью, – Вы, строящая из себя саму невинность, выдали чужого ребёнка за своего или нагуляли его, и будете меня сейчас поучать?!

Дора, побледнев, молча поднялась и вышла из дома, услышав напоследок:

– Не выйдет у меня – не выйдет и у вас так просто отделаться, так и знайте!

После того, как сошла с крыльца, Дора позволила появиться сдерживаемым до этого слезам на своих глазах. Как в тумане она шла по направлению к своей карете, пока не столкнулась с другим человеком, идущим ей навстречу.

– Графиня? – удивлённо спросил Виконт Оддбэй, – боже мой, что с вами?

Дора обессиленно ткнулась ему в грудь и разрыдалась.