Текст книги "Москва в решете"

Автор книги: Светлана Борминская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– А его никто больше не хочет взять? – Ирина подняла Пашку и прижала к себе, Пашка заворчал.

– Да кому он нужен? Вот его свидетельство о рождении. Ты его точно заберёшь? Не передумаешь? – соседка требовательно глядела на Ирину.

– Заберу. – Ира оглянулась на Виталину, которая, вытянув шею, заглядывала в комнату. Та постучала по лбу кулаком и закатила глаза. «Дура!» – прочла по её губам Ирина.

– Забирайте с кроватью, Фирка велела передать. Пойдёмте вниз, я открою. У меня ключ есть, – и сосед достал из кармана ключ. – Собери парня, – велел он жене. – Галь?

– Ладно, не командуй! – отмахнулась та.

Ирина суеверно перекрестилась, переступая порог квартиры на первом этаже.

У самой двери лежали валенки Земфиры Ивановны, в которых она убиралась на улице, её оранжевая куртка висела на гвозде. В комнате валялся шкаф с треснувшим зеркалом. Вещи из него были аккуратно сложены по углам.

Ирина всхлипнула.

– Поплачь, – понимающе сказал сосед. – Я тебе знаешь, как сочувствую?

Ира вытерла глаза и с сомнением взглянула на старую кроватку – в ней, вероятно, спали не меньше десятка пушкинских младенцев.

– На первое время сгодится, – потрогав её шероховатую спинку, кивнула она.

– Ты с ума сошла? – Виталина с ужасом разглядывала нищенскую обстановку, в которой жила Земфира Ивановна.

– До пяти лет хватит, – сосед наклонился к кроватке. – Давайте, я её разберу, я умею.

Ирина свернула матрац, подушечку, клеёнку, всё, что лежало кучей и, связав узлом, положила на стол.

– Понесли, давайте, – обернулся сосед. – А я пока остальные Пашкины вещи соберу.

Виталина посмотрела на Ирину расширившимися от ужаса глазами.

– Ты с ума сошла? – закричала на улице Виталина, когда они стали укладывать кровать в багажник. – Кто тебе его отдаст? У него же ещё одна бабка есть! Или сразу же возьмут в детдом!.. Ира, ты что? Он чужой! Наркоманка в тюрьме родила!.. Может, у него СПИД? Или гепатит какой…

– Я буду жалеть, если оставлю его здесь, понимаешь? – Ирина кивнула на подъезд без двери. – Я его не оставлю…

– Ты чокнутая?.. Я подожду тебя здесь, я туда больше не пойду! Это твой шанс связать себя по рукам и ногам, а не мой, – Виталина трясущимися руками достала сигареты. – Опомнись, сумасшедшая, поехали отсюда!.. Они не удивятся, если мы уедем, – Виталина кивнула на дом. – Ты видела его нос?..

– Он простыл, – Ирина махнула рукой и вернулась за узлом с остальными вещами. Она последний раз взглянула на комнату, в которой прожила в феврале без малого – три недели, и удивилась абсолютной её бедности, хотя, для самой простой жизни там было всё необходимое. Половина людей на этом свете живут так, подумала она и вдруг увидела, что к задней стенке поверженного гардероба прикреплён скотчем обрывок бумаги. Скорей всего, здесь был небольшой схрон и может быть, именно его искал Сева Хариотский? Наверное, в нём лежали деньги за проданные когда-то наркотики, но где они в таком случае?.. Ведь если он приходил снова и снова, значит, так и не нашёл их. Или же их обнаружила милиция и приобщила к делу?

– А вот и мы, – Ирина вздрогнула – на пороге комнаты стоял сосед с Пашкой, закутанным шерстяное одеяло, откуда только торчали Пашкин нос и два любопытных глаза. – Наша пушкинская Земфира тоже певунья была… Была да сплыла! – передавая ей Пашку, сосед вздохнул с видимым облегчением. – Ты вон в газете трудишься, в люди выбилась… Может, у парня судьба будет счастливей, чем у его матери и бабки, да? – кивнул он, ожидая ответа. – Как считаешь?..

Ирина, прижимая к себе Пашку, кивнула.

– Приезжай завтра, приезжай, Ир, попрощайся с тёткой Земфирой, – напоследок сказал сосед. – Обязательно приезжай, она тебя любила. Всё Ира, да Ира… Ира, да Ира… Ира, да Ира.

– Ну, и что мы с ним будем делать? – шёпотом осведомилась Виталина, когда Ирина, уложив Пашку на заднее сиденье, пересела к ней. – Он же человек, хоть и маленький! Ест, пьёт, спит и какает! Каждый день, между прочим…

– Да, он привык дома один-одинёшенек сидеть, – Ирина оглянулась на спящего ребёнка. – Я его отвезу через месяц в Томск, не беспокойся, – добавила она.

– Вот там обрадуются! – злорадно протянула Виталина. – А почему через месяц-то, вези быстрей, порадуй мать, Ира!

Ирина засмеялась:

– Не сердись…

Виталина тяжело вздохнула.

– А ты на меня, но мы же с ним намучаемся, Ир!

– Ты и без него мучилась, Лина.

Они переглянулись и остальную дорогу ехали молча, оглядываясь на Пашку. Тот тоже поглядывал на них.

Только утром следующего дня Ирина поняла, что попала в ситуацию, выхода из которой нет, не существует в природе и всё тут! Ей срочно нужно было ехать в три равноудалённых места – на работу в «Сплетницу», на похороны в Пушкино и, вдобавок, в половине шестого утра позвонил Архидьяконов.

– Ты едешь в Лондон, – сказал он. – Через два дня, а сейчас очень быстро мчишься ко мне. Что ты молчишь, красавица? Я долго буду ждать? Чёрт!

– Да, – быстро ответила Ирина.

– Что да? – разозлился Архидьяконов.

– Приеду вечером, ждите! – Ирина положила трубку, поглядела на сладко спящего Пашку, и только тут осознала, что сама без чьей-либо помощи посадила себя в капкан. Виталина внимательно выслушав про «капкан», в котором Ирина теперь сидит, ни слова не говоря, оделась и ушла на работу, помахав сумочкой на прощание, а Ирина выбежала в подъезд и, постояв в нём с минуту, стала поочерёдно звонить в двери. Лишь через час нашлась доброжелательно настроенная старушка, которая согласилась поработать нянькой годовалого Павла Всеволодовича Козлова, который в свою очередь, сперва заорал, а потом описался от радости.

– Эх, Пашка, Пашка, – вздохнув, Ирина понесла малыша в ванную.

ГОЛОВА ПРЕЗИДЕНТА

Уже четверть часа Ирина слушала инструкции к следующему заданию, которое ей давал Архидьяконов, и старалась не пропустить ни слова. Она только что приехала из Пушкино после похорон, мысли путались, и половину нужного мозг просто отказывался воспринимать.

– … в подарок шоколадный гроб, а в нём действующий президент из бисквита, – Архидьяконов поморщился и снял очки. Ирина, увидев красные антипатичные глаза поспешно отвернулась и поглядела в окно на заснеженные деревья в саду у дома.

– Ты должна заснять, как они будут его есть. Поняла, Ира? – Архидьяконов взглянул туда, куда смотрит Ирина и чертыхнулся.

– Да, но как меня туда пропустят?

– Ты будешь с шоуменом Дубровым, – Архидьяконов протянул ей паспорт и кредитную карточку «МастерКард». – Вот твой загранпаспорт с визой, держи!

– С Дубровым? – переспросила Ирина, пряча паспорт. – Хорошо… Я только не понимаю, зачем? Ну, будут они есть необычный торт, и что с того? В Москве и не такое едят.

– Мне нужны фотографии этого действа, – Архидьяконов нервически постучал по столу костяшками пальцев. – Особенно физиономия Яблонского, который заказал этот торт на свои именины!

– А кто мне разрешит заснять это безобразие, а? – поёжилась Ирина.

– Одна техническая штучка вот здесь, – Архидьяконов кивнул на красный брючный костюм. – Одень, я посмотрю. Он из стрейч-ткани, размер твой.

– Откуда вы знаете мой размер? – проворчала Ирина, надевая пиджак. – Хотя, ваш я тоже знаю.

– Да? – засмеялся Архидьяконов. – Я не сомневался в тебе…

Мягкий ласкающий свежий весенний ветерок из открытого окна в Лондоне.

Ирина выбирала духи из тех, что предложил ей Дубров, и смотрела вниз на реку, по которой плыли разноцветные судёнышки. Они прилетели в Лондон два часа назад. Район Белгравия, старинный трёхэтажный дом рядом с Темзой, огромным садом и вертолётной площадкой. Со вкусом одетый и очень компанейский шоумен Дубров сидел на подоконнике и о чём-то размышлял, словно забыв про Ирину.

«Быть корректной очень важно, – инструктировал её Архидьяконов сегодня утром. – Запомни, ты просто дополнение к Дуброву, и воспринимай себя именно как дополнение, не светись!.. Уровень безопасности Яблонского составляет сто процентов из ста по международным нормам, и если бы не его вывих мозга, который выражается в уничижении всеми способами действующего президента, так запросто увидеть, что он будет творить в свои именины было бы невозможно!.. Если тебе интересно, Дубров приглашен за очень хорошее вознаграждение вести этот праздник, так вот, имей в виду, он ни разу не знает о твоём задании, и не вздумай проговориться ему, слышишь?..

– Но…

– Ты не можешь ничего спрашивать, – Архидьяконов взглянул на Ирину бешеными глазами. – Слушай, ты всего лишь должна снять поедание Яблонским головы президента в самом откровенном ракурсе и всё!.. Как он отрезает её ножом, раскладывает по тарелкам и жадно лопает куски этой головы – с лысиной и ушами!.. Ясно?»

– Ирина, мы с вами сейчас окажемся в самом изысканном обществе, надеюсь, вы понимаете это?

– Да, – Ирина поняла вдруг, что Дубров шутит, и ей сразу стало легче дышать, она даже расправила плечи.

– Сейчас, за нами прилетит вертолёт, – Дубров соскочил с подоконника. – Пойдёмте. Кстати, вы по-английски как?..

– Ну, – Ирина улыбнулась. – Понимаю.

– Уже хорошо, – Дубров сжал постаревшее лицо двумя руками. – А я так и говорить могу. Всё, пошли, подышим воздухом где-нибудь под деревом.

Пилот вертолёта «Апач», англичанин с лицом британской лошади, козырнул им со своего места, и уже через полчаса они сели на вертолётную площадку у загородного дома опального олигарха в окрестностях города Абердина.

– В этом замке – состояние храма, монастыря, Тибета!.. Здесь я отдыхаю не только бренным телом, но и душой, – быстро тараторил сутулый Яблонский, выходя им навстречу. За ним, спотыкаясь, шли два известных политика из числа мгновенно узнаваемых. Ирина сморгнула, Яблонский двигался, наподобие сгустка ртути и сыпал фразами, смысл которых был двояким. «У него звериное чутьё», – вспомнила Ирина характеристику Яблонского, которую ему дали его партнёры по бизнесу и политике.

– Этот обветшалый замок с суперсовременной начинкой внутри, – быстро сыпал словами Яблонский, – я купил за каких-то плюс-минус сто миллионов, но он стоил мне гораздо дороже, я его переделал и облагородил ещё на плюс-минус сто миллионов!.. Пейзажи Джона Констебла и Блейка, эскизы Мастера, его ранние карандашные наброски и крупные полотна висят почти в каждом зале… Пройдёмте, я покажу, – все присутствующие, примерно тридцать человек, вразброд шли по гулким залам, напоминающим голливудский фильм из жизни шотландцев за молниеносным хозяином замка. – Да, к слову, я больше не верю женщинам, и если снова женюсь, то на роботе! – Яблонский оглянулся на жену и плотоядно ухмыльнулся. Пятая по счёту жена олигарха выглядела на миллион долларов и была похожа на одну из дорогих куртизанок прошлого века.

Пока ничто не напоминало весёлых именин, начинался обычный торжественный обед с переменой блюд, и Ирина, к тому времени изрядно проголодавшаяся, ела изо всех сил стараясь не показывать аппетит. Дубров сыпал шутками, Ирина улыбалась ему, ей было чрезвычайно любопытно, что же произойдёт дальше? Она интуитивно чувствовала, как ей повезло очутиться здесь – в замке опального олигарха, но это чувство фарта длилось ровно до того момента, пока в старинный зал не ввезли гроб. Шоколадный гроб в натуральную величину с лежащим в нём бисквитно-кремовым президентом России – натуралистично испечённым, в бледно-розовой глазури под цвет человеческой кожи и открытыми глазами…

– А-а-ахх! – раздался вздох, и Яблонский обвёл всех ликующим взглядом. Он успел одному ему известным способом, в мгновение ока, считать мысли каждого из присутствующих.

А Ирину внезапно, как обухом по голове ударило… Боже мой, подумала она, если сильные мира сего так суетятся, то что же делать ей? Она вдруг вспомнила, как недавно в её кармане звякали лишь тридцать пять рублей мелочью, и перестала внутренне сопротивляться всему происходящему вокруг неё. Она вдруг успокоилась как при просмотре чёрно-белого кино, которое смотреть необязательно, даже если телевизор давно включён. Её жизнь и эта жизнь – никогда не соединяться, так что же думать о ней больше, чем это требует её миссия?..

– Моя Олечка – семейный клоун! – разрезая голову президента на кусочки, веселился Яблонский в розовой рубашке с засученными рукавами и странным жабо, похожим на слюнявчик. Жена Олечка держала тарелку и хищно облизывала губки…

Шоумен Дубров отошёл подальше от опального олигарха и подмигнул Ирине.

– Не слабенькое зрелище, да?..

– Оскорбительная шутка! – услышала Ирина голос у себя за спиной. Она обернулась, сказать это мог кто угодно, но сквозь улыбки присутствующих понять что-то становилось всё труднее.

– Гадёнышшш!.. – шипел Яблонский, поедая президентский глаз…

В аэропорт Челси их вёз двухмоторный самолёт «Фалькон-900» Яблонского.

Агрессивное поле странного праздника мгновенно отпустило их, едва самолёт взмыл вверх. Хотелось быстрей улететь от заморочек сильных мира сего, хотя, разве такое возможно?.. Процент Яблонских примерно одинаков везде.

Ирина заснула на подлёте к Челси, и спала, когда самолёт «British Airways» прилетел в Москву. Уже через пару часов после прилёта Ирина входила в вестибюль дома Архидьяконова. Напротив Архидьяконова сидел бывший «космонавт» с весёлой свадьбы в Зубцове. «Значит, это он был вторым номером на ней? – поняла Ирина. – Не самая худшая компания».

– Иринка, ну как Лондон? – хмыкнул «космонавт». – Рассказывай, что вы там ели?

– С удовольствием, – кивнула Ирина, на ходу отметив, что Архидьяконов как-то странно смотрит на неё, и весь вечер разговаривает подчёркнуто снисходительно, примерно, как с прислугой.

Но и это закончилось.

Ирина быстро шла к метро «из гостей». «Если и остальные поручения будут такими же несложными, то я быстро заработаю на маленькую квартирку на окраине Томска!» – думала она, доставая телефон.

«Вы уволены», – ожидала она услышать отповедь шеф-редактора, но Пятницкий на удивление спокойно дал ей задание завтра срочно ехать в Троице-Сергиеву Лавру.

– Ирина, вы пропадаете, – заметил он в конце разговора.

– Я виновата, – согласилась Ирина.

– Не испытывайте больше моё терпение, – предупредил шеф-редактор.

– Хорошо.

– Хорошо? – неожиданно разозлился Пятницкий. – На ваше место стоит очередь из ста журналистов, а вы…

– Гоните их метлой! – рассердилась Ирина, но Пятницкий уже повесил трубку.

Назавтра первые полосы центральных газет и сайт Архидьяконова будут пестреть фотографиями с именин опального олигарха. Случится небольшая буря в политической жизни страны – новостные программы с поедающим во всех ракурсах голову президента Яблонским будут транслировать пару дней, но только через год станет окончательно ясной подоплёка этих фотографий: два политика с узнаваемыми лицами исчезнут с политической арены страны. Тот, что повыше уйдёт в бизнес, тот, что пониже – уйдёт из жизни.

СТАРЕЦ

– Что это на твой взгляд, матушка? – спросил монах, кивая на солнце в окне.

– Весна, – Ирина вдохнула чистый воздух и у неё закружилась голова, ей вдруг стало до слёз грустно.

Они только что беседовали о чудовищном злодеянии, пытаясь понять, что может двигать руками человека, который считает себя верующим… В ручье со святой водой религиозный прихожанин утопил родную сестру с маленьким племянником на предмет изгнания из них беса, грехов и скверны.

– Вот именно, – старец поднялся и подошёл к окну кельи. – Любой фанатизм и религиозный, в том числе, это неизбежный путь незрелой души, которая движется не к свету, а наоборот, яростно стремится в темноту! Не стоит об этом писать, не надо, я вас прошу, матушка… Как старый человек молодого человека.

– Азарий Иоаннович, репортаж об этом уже был опубликован в ряде газет, – Ирина поднялась и тоже подошла к окну кельи, встав рядом с монахом. Внизу сквозь снег уже просвечивала земля, был удивительно тёплый день.

– Азарий Иоаннович, я очень бережно расскажу про семью этого человека, про его сестру и малыша, про мать, их вырастившую, и про то, как они жили. Мне кажется несправедливым не рассказать правды о них, ведь они жертвы и пострадали от изувера, который мнил себя безгрешным праведником!

– Хорошо, – кивнул монах. – Ваша воля сильней моей.

– Скажите, Азарий Иоаннович, – Ирина помялась. – Наша семья в одночасье потеряла кров…

Монах кивнул и Ирина продолжила:

– Я пытаюсь заработать на покупку жилья и выполняю задания одного человека…

Монах внимательно слушал, разглядывая её лицо сквозь круглые очки.

– Скажите, как мне поступать, если приходится что-то узнавать про подчас незнакомых людей, чтобы затем передать эту информацию?.. Меня грызут сомнения в праведности моих поступков, но я не могу заработать достаточно, если не буду нарушать норм морали. Меня это мучает, но и приводит в восторг одновременно! Это очень захватывающе… Вы понимаете?

Монах едва заметно кивнул.

– Я успокаиваю себя, что, заработав, откажусь влезать в жизнь других людей, но смогу ли я жить в ладу с собой, сделав столько ошибок?.. Есть хоть какая-то надежда сохранить чистоту помыслов после всего, что происходит со мной сейчас? На сегодня я заработала меньше половины на самый скромный кров, и я не могу остановиться на полпути! Уже не могу, – Ирина замолчала, глядя на сутулую спину монаха.

– Это грех, – монах больше не глядел на неё. – Очень большой грех продавать секреты одних людей другим людям, Ирина. И даже то, что это секреты очень грешных людей, которые хотят узнать ещё более грешные люди, даже это не оправдывает ваши действия, понимаете?..

– Что же мне делать? – чуть не закричала Ирина. – Я же никого не убиваю, и не граблю, я просто становлюсь свидетелем людских деяний.

– Если вы верующий человек, то сами знаете, что… – Монах вздохнул. – Каяться и ни в коем случае не пользоваться этими деньгами. Они не принесут вам долгожданного счастья, и купленный на них кров не согреет вас.

– Не секрет, что многие, нажившие состояние нечестным путём, жертвуют церкви крупные суммы, – выговорила Ирина. – И церковь им отпускает все их грехи. Разве не так?

– Если этим людям угодно считать, что их грехи отпущены за те деньги, которые они пожертвовали церкви, то это их заблуждение, – монах тяжело вздохнул и не стал договаривать.

В келье было прохладно, от белёных стен веяло тяжёлой сыростью. Вербные нераспустившиеся веточки стояли в банке с водой на краю заваленного молитвенными книгами стола.

– Я не могу смотреть на то, как моя семья скитается, – Ирина перевела дыхание. – Их некому защитить, кроме меня. У меня маленький сын и, вдобавок, я взяла заботу о ребёнке, который потерял своих близких. Я должна…

Монах сгорбился. Он так и не обернулся, кивнув головой на её прощание.

Лестница с широкими каменными ступенями осталась позади, Ирина шла по мокрой серой брусчатке в сторону вокзала. Она обернулась на Лавру и перекрестилась, поклонившись в пояс.

«Я взяла на душу грех, Господи… Я не смогла бы помочь своей семье, не согрешив, – думала она. – Прости меня, Господи, если это возможно!»

Над Лаврой сияло солнце в чистом без единого облачка небе.

КАК ПРОСТО БЫТЬ ДУРОЙ, КАК СЛОЖНО БЫТЬ УМНОЙ

А с кем ты живёшь?

С одиночеством.

Полное одиночество.

Одиночество среди людей…

Дверь в квартиру была распахнута, Виталина лежала на полу прихожей и громко с посвистом храпела, завернувшись в красное кашемировое пальто из-под которого высовывались её ноги в ссадинах. Она была пьяна…

Ирина отнесла Пашку в комнату, посадила его на кровать и вручила изумрудного зайца в клетчатых трусах, которого привезла из Лондона. Потом, закрыв входную дверь, спустилась вниз, так как заметила, ещё когда шла домой, что «Киа Кларус» передними колёсами стоял в песочнице.

Выехав из песочницы, она вытащила ключ зажигания, щёлкнула брелком сигнализации и снова поднялась наверх. А через час приехал вызванный ей гориллообразный эскулап по объявлению: «Выводим из запоя». За эскулапом шёл, похожий на мартышку помощник, который прежде чем войти в дверь, громко высморкался на лестничной площадке.

– Где больной? – хором спросили они.

– Сперва покажите лицензию, – протянула руку Ирина.

Эскулапы демонстративно переглянулись и вышли из квартиры.

– У неё такие губы, – услышала Ирина голоса с лестничной клетки.

– Всё одно стерва!..

Через пару секунд, Ирина догнала их этажом ниже.

– Я хочу сказать вам всего два слова, – начала она.

– Всего два? – поддразнил её из пролёта гориллообразный эскулап с красными глазами навыкате и помахал чемоданчиком. – А три слабо?

– Где вы работаете, если не секрет, конечно?..

– В Склифе, – хором ответили оба. – А что?

– Очень хорошо, – сказала Ирина. – Заходите, и не откажите в любезности вывести из запоя мою подругу. Я вам плачу и до свидания!..

– Где она? – спросил высокий эскулап, когда они снова поднялись в квартиру.

– Смотри, – наклонился маленький. – Какая фря…

– Уже приехала из доброй старой Англии? – наутро спросила Виталина, высунувшись из своей комнаты. – Я, кажется, перепила, Ир?.. А и Пашка тут, – хрипло засмеялась она, и, кряхтя и пошатываясь, побрела в ванную, сбрасывая с себя на ходу одежду. – Присядь, Ир? – через полчаса попросила она. – Ир? – повторила, наткнувшись на взгляд Ирины. – Ну, я тебя прошу…

– Я устала Лина и мне к одиннадцати на работу. И Пашку ещё надо занести к няньке. У меня всего несколько минут в запасе…

– Занеси и возвращайся, – настойчиво повторяла Виталина. – Я хочу с тобой переговорить. Это недолго! Ну, я тебя прошу, слышишь?..

Ирина, закутав сонного Пашку, быстро вышла из квартиры.

– Пашка в гости пришёл, – хозяйка двенадцатой квартиры приняла его на руки, тот обнял бабушку за шею, и оба засмеялись. Кожа, собранная в один большой мешок на шее старушки делала её похожей на пеликаншу, которая только что плотно отобедала, но Пашка, жмурясь, оглядывал свою няньку и довольно урчал – она для него была ласковым и добрым совершенством.

– Нет, я всё-таки опоздаю!.. – когда Ирина вернулась, они с Виталиной сели на кухне у открытого окна. – Ты нормально себя чувствуешь?

– Я-то? Нормально, – Виталина быстро оглядела Ирину. – Я хочу тебе сказать…

– Что? – Ирина понимающе улыбнулась. – Не благодари, я же понимаю, ты из-за кого-то страдаешь, но не хочешь говорить из-за кого! Я бы могла тебе дать совет, если бы ты мне рассказала мне, Лина…

– Я не о том совсем хочу с тобой поговорить, – перебила её Виталина. – Я прошу тебя, уезжай, как можно быстрее из Москвы и порви все отношения с Архидьяконовым!

– Конечно, я уеду, как только заработаю на квартиру в Томске. Ещё две-три поездки и я скажу ему: «Пока-пока, Архидьяконов!» – Ирина засмеялась. – Не беспокойся обо мне, хорошо?..

– Ира, забирай деньги, что успела заработать, и уезжай в свой Томск завтра же, – Виталина сказала это тихо, но Ирина вдруг разозлилась.

– Ты же сама познакомила меня с ним и знала, что за работу он предлагает! Не понимаю, объясни, может быть, мне просто съехать от тебя?

– Ира, понимаешь, ты не первая, кто работает на Архидьяконова, – Виталина отвела глаза.

– И что дальше? – поторопила Ирина. – Я устала слушать твоё молчание, ты хотела поговорить, так говори.

– Понимаешь, Ир, те, кто работал на него до тебя, они просто не вернулись однажды, – Виталина достала сигареты, пытаясь закурить, руки её тряслись. – Одна девушка пропала в ноябре, а другая на пару недель раньше. Обе жили у меня, именно потому я не хочу говорить в комнатах, возможно, там стоит прослушка. Я понимаю, что всё это звучит бредом, но…

– Подожди, а они не могли просто съехать, не предупредив тебя? – Ирина прислушалась, ей вдруг показалось, что по квартире кто-то ходит.

– Нет, кстати, они пропали с деньгами, которые заработали, я не нашла в их вещах ни рубля, а потом и вещи исчезли из квартиры, хотя при мне их никто не забирал.

– А если они сами забрали свои вещи, когда тебя не было дома?

– Если бы! Знаешь, я полгода находилась в эйфории, попав под обаяние Архидьяконова.

– Под обаяние Архидьяконова? – тихо переспросила Ирина. – Но он же отталкивающий тип. Вита, ты серьёзно?

– У нас были очень близкие отношения, а когда они закончились, он попросил, могут ли те двое пожить у меня? – Виталина вздохнула. – Ир, я сама не своя, что дала тебе совет попросить у него работу. Но ты же помнишь, я предлагала тебе на выбор ещё и Кима Хазарова.

Ирина кивнула.

– Ну, почему ты выбрала Архидьяконова?.. Я просто очень за тебя боюсь, – Виталина отвела взгляд. – Те две были обычные охотницы до приключений, хотя, в общем-то, неплохие по сути девки, но у них не было детей! Ты ж совсем другая. Знаешь что, уезжай в свой Томск, а? От греха, Ир…

– Я же могу просто отказаться работать у него! – Ирина пожала плечами и встала. – Лин, скажи, а у тех двух тоже были какие-то отношения с Архидьяконовым?

Виталина отмахнулась.

– Ты что? Катька встречалась с соседом сверху, а Динка, похоже, испытывала патологическое равнодушие ко всем мужикам, её кто-то сильно обидел в юности, и всё, что ей было нужно, это заработать и вернуться в Запорожье, где у неё мама и маленький братик.

– А кто они были?

– Журналистки, как и ты, – хмыкнула Виталина.

– Но ты спрашивала Архидьяконова о них? – Ирина задала вопрос, но ответа не дождалась. Виталина, бросив сигарету в раковину, похлопала её по плечу и отошла.

– Я тебе сказала всё, что меня мучает! Больше я ничего не знаю, можешь мне поверить, – Виталина вздохнула. – Теперь ты сама в ответе за себя, а я умываю руки. Прости меня, Ир, хорошо?..

Ирина кивнула и обе пошли на работу.

БЕЗ КОММЕНТАРИЕВ

Скорый поезд «Москва-Томск» должен был отправляться по расписанию через двадцать минут. Пашка на удивление быстро освоился в купе и по-голливудски улыбался белыми, как сахар, резцами. Билет Ирина приобрела мгновенно, благодаря журналистскому удостоверению, и даже Пятницкий по телефону на удивление благосклонно разрешил уехать.

– На неделю, не больше, – строго предупредил он.

Ирина поблагодарила и, отключив мобильный, отдала его Пашке – тот его укусил.

– Пашка, я не представляю за что меня можно вот так просто взять и убить! – вслух подумала она. Пашка кивнул и, подняв голову, произнёс:

– Вава! Ва-ва! Ва-ва!..

– Конечно, их могли послать на что-то такое, – Ирина, дважды повторив это, немного успокоилась. – Но у меня были настолько нехитрые поручения, так что мне просто не о чем волноваться. Скажи, Паш?

Пашка кивнул и снова укусил мобильный.

– И я вернулась! Я не знаю абсолютно никаких тайн, и Архидьяконов мне заплатил за работу Значит, всё хорошо, Паш? Какое твоё мнение?..

Ирина, закрыв глаза, размышляла вслух:

– Виталина могла просто неадекватно воспринимать действительность, хотя бы потому что любить Архидьяконова способна только слепая!

Поезд уже давно стучал по рельсам и, уложив Пашку, Ирина прилегла рядом. Включив мобильный, она набрала знакомый номер.

– Мам, это я… Я еду домой!

– Возвращайся дочка, проживём! Я так боялась за тебя, – обрадовалась мама, ничуть не удивившись. – С того самого дня, как ты уехала…

– Но я заработала только половину!

– Ну и что? Проживём, нам тётя Валя комнату в своей квартире выделила! – засмеялась мама.

– Я приеду не одна, мам! – быстро выговорила Ирина.

– А с кем? – спросила мама очень тихо.

– Угадай! Нет, не надо! Увидишь.

Сонный Пашка глядел на Ирину и улыбался.

– Ты большой мальчик! – закончив разговор, сказала ему Ирина, но Пашка уже спал.

Томск встретил их порошей. На перроне вокзала стояла её мама в китайском пуховике и вязанной шали, с букетиком мимозы в руках.

– Как дела, мужичок? Ты откуда, а?.. Так вот с кем приехала, а я думала ты замуж вышла! – немного грустно сказала она.

– Ни за что, мам! – Ира оглянулась. – А Яшка где? Я думала, он будет с тобой. Он хоть знает, что я приеду?

– С дедом в деревне. Сегодня приедут оба, – мама вздохнула и взяла Пашку на руки. – Давай, я тебя понесу? – Пашка зевнул и стал ворчать, но потом затих.

– Мам, он сирота, – Ирина чуть не расплакалась. – И я не знаю, что делать!

– Сирота так сирота, – мама покачала головой, и они поехали к тёте Вале, маминой сестре.

Пашка визжал от азарта, устроив «поросячьи бега» вместе с Яшкой, которого к вечеру привёз дед.

– Весёлый нрав, – заулыбался Ирин отец, понаблюдав за новым членом семьи. – Ир, а он нам кто? Я, что-то не понял, дочка…

– Тебе точно внук, – Ирина с облегчением заметила, что отец за время её отсутствия повеселел и уже не повторяет фразы: «В нашем доме чужие люди…»

И только ночью, засыпая, Ирина осознала, что не сможет бросить на полпути начатое, ей обязательно нужно вернуться в Москву! И не за оставленными в квартире Виталины вещами, ей необходимо заработать оставшуюся половину денег во что бы то ни стало! Она с трудом заставила себя посмотреть полчаса томских новостей по-местному телевиденью.

– Ты отравилась Москвой, Ирочка, – сказал папа. – Очень жаль. Боюсь, мы потеряли не только старую квартиру, но и тебя!

Он совсем не обрадовался деньгам, вдруг поняла Ирина. Мама обрадовалась, а отец нет.

– Кто там сейчас живёт, не знаешь, мам? – спросила Ирина про старую квартиру.

– Мы не ходим туда, – шёпотом ответила мама. – И ты не спрашивай его ни о чём, хорошо? Он переживает, что не может заработать, а какой из него работник в семьдесят-то лет?..

Из часов высунулась кукушка и, быстро кукукнув, спряталась. Была очень тёмная весенняя ночь и обычная для Томска тишина.

СОННОЕ ОЦЕПЕНЕНИЕ СТАРОСТИ

Бабушка Александрова (ударение на «о») в этот раз сидела у подъезда дома, в котором жила, сутки… Утром ближе к обеду она получила пенсию со всеми причитающимися ей надбавками и, как всегда, давно неработающий зять, отняв львиную долю её денег, выгнал бабушку на улицу. Ввиду этого, всю ночь с 13 по 14 апреля, а также половину ночи на 15-е апреля, бабушка провела на улице у подъезда, согреваясь короткими перебежками до булочной и обратно, игнорируя холодную лавочку и бурча под нос: «Молодая-молода, недогадливая…». Изредка она оглядывалась на раскрытую форточку родной квартиры № 8, и морщилась на блатную музыку радио «Русский шансон» – зятю было жарко и весело. Когда тот уснул, дочка позвала бабушку, и она поспала три с половиной часа, но под утро снова была выгнана проснувшимся зятем на улицу.

Никаких иллюзий старушка не питала уже очень много лет…

БУМЕРАНГ

– Таун! Таун!.. – брякали капли об асфальт. Шёл самый первый московский дождь в ту весну. С крыши редакции «Московской сплетницы» вода текла ручьём. Вернувшаяся из Томска Ирина уже неделю работала в бригаде «Колонки расследований».

Когда она приехала, Виталины в квартире не было, Ира открыла своим ключом дверь и обнаружила записку на зеркале в прихожей: «Я уехала с милым в Турцию! Буду звонить. Плати за квартиру вовремя, а то выселю! Вита».

Ирина с облегчением выдохнула, значит, всё в порядке. В квартире всё оставалось на прежних местах, Виталина дважды звонила, и на автоответчике записался её голос. Архидьяконов, в свою очередь, не звонил и работы не предлагал. В «Конуру» Ирина больше не заходила, решив не торопить события.