Текст книги "Точка соприкосновения (СИ)"
Автор книги: Светлана Ключникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
Он повернул голову, уставившись в упор, – я лишь надеялась, что он не заметит, как сильно я покраснела. А если заметит, то не свяжет это с ответом «да».
– Если бы даже ты был прав, то что тебе стоило на этом и остановиться? – бросила я с возрастающим раздражением. – Никто тебя не просит продолжать!
– Так может, ты хотя бы допустишь мысль, что я хочу большего, чем только секс?! – впервые я услышала, что Эдвард умеет повышать голос.
– Это невозможно, мы слишком плохо знаем друг друга, чтобы возникло нечто большее! – покачала я головой.
– Точнее – это ты не хочешь и даже не пытаешься узнать! – обиделся он.
– Это не имеет никакого смысла, – показала я на себя и на него. – Разуй глаза: мы слишком разные. Сам утверждал – нет у нас никаких точек соприкосновения, кроме одной, да и то, обнаруженной случайно. И именно той, на которой не может быть построено никаких, и тем более прочных отношений.
Насколько мне было бы проще, если бы секс с Эдвардом не оказался таким потрясающим? Сейчас я, наверное, уже забыла бы о парне, сбив «охотку» и посмеиваясь над собственными разрушенными ожиданиями. Я бы знала, что там нечего «ловить» и смогла бы преодолеть свою неправильную привязанность, окончательно убедившись, что единственное достоинство Каллена – внешняя привлекательность.
Но он, черт возьми, смог показать мне не только то, насколько может быть прекрасен секс. В то же время Эдвард, оказывается, умел быть опасно нежным, внимательным и заботливым, что совершенно не вписывалось в сложившийся образ эгоистичного самовлюбленного мальчика… но я боялась даже думать о том, что это могло означать. Ты умная девочка, Свон. Ты не могла попросту ошибиться. Если твое здравомыслие кричит держаться от парня подальше – слушай его, а не глупое влюбленное сердце, готовое довериться столь ненадежному представителю мужской половины человечества. Разум важнее чувств.
– Почему у меня такое ощущение, будто ты просто использовала меня? – надо же, мне почудился в голосе парня сдержанный гнев.
Я усмехнулась, не понимая, чем его обидела:
– Ты же сам говорил: парню нужно это, по той же причине ты был с Лорен. Почему вам, парням, можно спать ради секса, а нам, девчонкам, нельзя?
Он молчал, с ужасом глядя на меня – кажется, я разбила его иллюзии в пух и прах. Мысленно я похвалила себя за эту смелость: никогда не думала, что смогу отбрить самого Каллена, да так, что буду собой гордиться.
Я открыла дверцу машины и спрыгнула на землю.
– Значит, я не нравлюсь тебе? – констатировал Эдвард мрачным ядовитым голосом. – Тебе нравится только секс со мной?
Глупенький, я люблю тебя всего с потрохами, даже твой паршивый характер заставляет меня трепетать! Но я буду последней дурой, если скажу это вслух. Так что, придется тебе жить с этим предположением, чем узнать правду.
– Выходит, так, – пожала я плечами и отправилась домой, гордо неся на лице легкую улыбку абсолютного торжества. Хотя в глубине души мне хотелось упасть на кровать и рыдать от невозможности признаться в любви. Оттого, что я не могу представить Эдварда отцу как своего парня. Оттого, что не могу пойти на ужин с его родителями и держаться за руку все время, пока мы рядом. Оттого, что даже такое удовольствие, как секс, я могу получить только украдкой.
Только что я разбила не ему сердце, а себе. Но я не жалела, что мы расстались: чем дольше длилась наша странная связь, тем было тяжелее держать чувства в узде. Пора было готовиться к переезду в университет и думать об учебе, а не о сексе. Горячем, сладком и таком восхитительном сексе с Эдвардом Калленом…
Стоп, Свон. Ты опять? Избавься от этой патологической зависимости! Не поворачиваясь, уходи! Не смей прислушиваться и считать секунды до того, как Каллен заведет мотор. Даже если он медлит – это значит лишь то, что ты задела его самолюбие, а вовсе не большее. Как только он получит тебя, то уйдет, растоптав твое сердце и оставив его истекать кровью. И ты будешь униженно наблюдать, как он зажигает с очередной Лорен… Убей в себе надежду. На этом все закончено.
Точка соприкосновения. Глава 6
Глава 6
Я злилась. Нет, неправда, я не злилась – я находилась в бешенстве! И главное, почему? Причина такая глупая – банальная ревность.
Мы с Эдвардом расстались неделю назад, до отъезда в Стэнфорд оставались считанные дни, и я все время посвящала сборам, пытаясь предугадать, что мне понадобится, но при этом взять вещей как можно меньше. Анжела и Бен навестили меня, они недавно вернулись с курсов и пару недель проведут в Форксе, так что мы отправились погулять, просто пошататься по теплым летним улицам. Там невзначай Анж и проговорилась о том, что видела Эдварда и Лорен возле магазина.
– Они что, были вместе? – вскричала я, практически выдав себя с потрохами.
Анж странно на меня посмотрела, но ответила:
– Да, разумеется. Они же всегда вместе, Белла.
Я сделала вид, что в моем восклицании не было ничего необычного, и перевела с неприятной темы на менее болезненную – стала расспрашивать друзей о том, интересными ли были подготовительные лекции, заставив Анж быстро забыть о подозрительном инциденте.
Но когда ребята ушли, я впала в отчаяние. Сначала разбила плеер об стену в порыве ярости. Я так орала, что соседи наверняка могли услышать и прибежать. Счастье, что Чарли не было дома и мне удалось без чьих-то ушей спустить пар.
Потом я, конечно, расплакалась. И сделала то, о чем давно мечтала: упала на кровать, закрыла голову подушкой и долго, безутешно и злобно рыдала, ненавидя и Эдварда, и себя. Я знала, что так будет – я же сама отшила его, да еще напоследок неслабо задев мужское самолюбие. И все же мне было так больно, так невыносимо, так горько оттого, как он легко смог меня забыть. Я буду страдать еще несколько лет, если вообще когда-либо смогу изгнать его из своего глупого сердца. А он, получив от ворот поворот, просто и естественно вернулся к прежней подружке, как будто между нами совсем ничего не было…
Вероятно, и не было. Обычный одноразовый секс, свежесть девственницы и неприступной одноклассницы-заучки. Все остальное я себе придумала, и даже те намеки на более серьезные отношения, которые Эдвард мне делал, оказались всего лишь его игрой. Ты знала, Свон, что он такой. Чему ты удивляешься?
Утешало только одно: он ушел с мыслью, что я использовала его, а не наоборот. Он не сможет распустить по городу слухи, будто поимел дочку шефа полиции. Впрочем, он не станет делать этого в любом случае, если бережет свои яйца от пуль. В какой-то мере Чарли все-таки защитил свою дочь.
Поэтому для меня стало полной неожиданностью, когда за пять дней до отъезда Каллен заявился на порог, блистая белозубой улыбкой.
– Привет, – как ни в чем не бывало поздоровался он, вытащив из-за спины букет каких-то убогих полевых цветов, которые собрал, по всей видимости, вдоль ближайшей дороги.
Мой гнев еще не остыл, а при виде нахала угли вновь раскалились до красноты. Я схватила букет, но только для того чтобы бросить цветы в нагло ухмыляющееся лицо.
– Дари это дерьмо свой Лорен, с которой снова гуляешь! – заорала я. И громко, так что штукатурка посыпалась с потолка, захлопнула дверь.
Тяжело дыша, я прислонилась к стене, наслаждаясь минуткой горького триумфа: шок на лице мерзавца и свисающие с волос драные ромашки – этот образ станет бесценным для меня воспоминанием.
– Открой, ненормальная, – постучал Эдвард с той стороны. Он не ушел.
Ему было мало?!
– Проваливай! – крикнула я как можно грубее.
Хорошо еще, Чарли не было дома, а то бы он свое не только от меня получил! Правда, тогда пришлось бы объяснять отцу, с какого перепугу я устроила эту истерику. Да, хорошо, что Чарли не было дома.
– Белла, не зли меня, или я выломаю дверь! – от этих слов по моей спине почему-то пополз холодок – я еще не разу не становилась объектом эдвардовой ярости. Оказалось, это не так уж и приятно.
– Ломай, если тебе яйца надоели! – заявила я, скрещивая руки на груди. На секунду я увидела ситуацию со стороны: мы ругались, как в дешевой мелодраме – словно гребаные супруги.
– Ну хватит уже, открой, – сбавил тон парень, говоря так тихо, что мне пришлось прислушиваться. Невольно я прислонилась к своей стороне двери. – Я только кое-что скажу и уйду.
Черт подери, вдруг он хотел забрать эхолот и удочку, а я набросилась на него чуть ли нее с кулаками? Полный разрыв – это лучше, чем по кусочкам. Пусть забирает, и больше видеть его не хочу!
– Белла, – поторопил он, но я уже открывала дверь.
Он шагнул в прихожую, пронизывая меня пылающим взглядом, и у меня в глазах потемнело от страха, что он меня просто убьет. Такой чертовски красивый, в тонкой серой футболке и с беспорядком на голове, словно он дергал волосы в разные стороны всего минуту назад.
– Ну? – храбрилась я, обычным образом раздваиваясь на части: одна хотела расплакаться, как обиженная ревнивая дура, вторая – выцарапать эти красивые зеленые глаза.
Эдвард запустил пятерню в челку, ероша ее еще сильнее. Его взгляд был хмурым, но мне опять казалось, что ярость борется в парне со смехом, словно он понимает гораздо больше, чем показывает.
– Вообще-то я хотел сделать еще одну попытку пригласить тебя на ужин, но ты какая-то странная. У тебя ПМС?
Я зашипела, как змея, вновь чувствуя прилив нешуточной злости и жажды подраться.
– Если поедешь ко мне, обещаю: я все расскажу про Лорен, – коварно предложил он, и жадное любопытство вспыхнуло во мне, сметая на своем пути раздражение.
– Я не хочу ничего о ней знать! – развела руками я, ожидая, когда Каллен оставит меня в покое.
– Врешь, – не поверил Эдвард, сделав шаг вперед и тем самым лишив меня части самообладания, как это всегда бывало, когда он оказывался слишком близко. – Какой девчонке не хочется побольше узнать про соперницу?
Я снова зашипела:
– Никакая она мне не соперница, я не собираюсь бороться за тебя!
– Жаль, – поймал он меня за талию, когда я взмахнула руками, невольно открывшись.
– А ну, отпусти! – заколотила я по его груди, вырываясь подозрительно слабо, будто тело мое не хотело подчиняться мозгу и решало самостоятельно, что ему не нужно, а что – приятно. Форменное предательство!
– Ты похожа на кобру, когда ревнуешь, – обезоружил меня Эдвард, прижав к стене.
– Что ты делаешь? – пробормотала я потрясенно, когда он стал целовать меня, совершенно не обращая внимания на мои потуги к сопротивлению. – Чарли скоро придет.
– Тогда тебе лучше поехать со мной, если ты, конечно, не хочешь с ним объясняться.
– Ты настоящий монстр, – лепетала я, теряя силы с каждым прикосновением губ. Не понимала, что со мной происходит, куда делась обиженная, дерзкая и строптивая Свон, откуда на ее месте вновь появилась эта жалкая и безвольная Белла?
– Ты тоже не подарок, – заметил Эдвард и поцеловал меня со всей страстью, широко раскрыв рот и просунув язык так глубоко, как только мог. Мои ноги мгновенно стали ватными, между ними заструился электрический ток, заставивший закрыть глаза и беспомощно застонать.
Потеряв рассудок, я не уступала в напоре, опустив ладонь вниз и просунув ее Эдварду в джинсы, чтобы ощутить горячий и упругий орган, убедиться, что он так замечательно отреагировал именно на меня.
Эдвард охнул от неожиданности и сдал назад, прервав нападение. Его глаза находились слишком близко, пылая от огня.
– Поехали, или я трахну тебя прямо здесь, в прихожей. К возвращению Чарли ты будешь голой и вся в сперме.
Я покраснела как рак, в то же время покрывшись потом от ужаса. Эдвард взял меня за руку и повел на улицу, я с трудом соображала, покачиваясь из стороны в сторону. Куда я еду? Разве я согласилась? Зачем я ему понадобилась? Вопросы вертелись в голове, не находя ответов. Эдвард обещал их дать, если я соглашусь поужинать в кругу его семьи. На черта мне это надо?
Но я уже сидела, пристегнутая и притихшая на переднем сидении, отправляясь в неизвестность, оставив мозги где-то на той стене…
***
Дом у Калленов был шикарный и стоял в пригороде Форкса, в лесу. Соседей здесь не было – доктор и его жена ценили уединение и свежий воздух. Белая облицовка, невысокий декоративный забор, сад, полный цветов – во всем чувствовались заботливые женские руки. Эсми любила свой дом и свою семью, даже если Эдвард не был ей родным сыном, а всего лишь пасынком.
– Готова? – спросил меня Эдвард, заглушая мотор. По сравнению со мной он был само спокойствие, меня же нешуточно потряхивало. Все, чего я хотела – вывалиться из машины и ползком, по кустам, отправиться домой. Жар спал, безумие отступило, и я отчаянно понимала, что совершила глупость, позволив Эдварду привезти меня сюда. Это была очень, очень плохая идея.
– Давай, ты им скажешь, что я просто взяла над тобой шефство и помогаю подтянуть знания, – умоляла я, чувствуя себя так ужасно, словно меня вели на смотрины рабов и собирались бить плетьми за каждое неверно сказанное слово. – Необязательно ставить их в известность, что мы спим.
Эдвард ухмыльнулся своей фирменной обворожительной улыбкой, которая, я знала, пронзила стрелой не одно сердце. Он протянул мне руку, но я ее трусливо не взяла.
Мы вместе вошли в дом: Эдвард подал мне тапочки.
– Эдди, это ты? – голос Эсми был сама любезность, так встречают гостей все домохозяйки в телесериалах. Искаженное имя Эдварда меня повеселило. Не думаю, что парню нравилось, когда мачеха называет его так.
– Это мы, – я сжала кулак, поэтому Каллен потащил меня внутрь, взяв за запястье.
– О, Лорен, детка, – обрадовалась было Эсми, да осеклась, увидев в дверях меня.
Случилась немая сцена. Стол был накрыт на троих, у миловидной рыжеволосой женщины – явно моложе Карлайла – плошка с едой чуть не вывалились из рук. Судя по тому, как у Карлайла приоткрылся рот, мое появление стало сюрпризом и для него – родителей Эдвард обо мне не предупредил.
– Это Белла, – представил он меня, потихоньку толкая к столу.
– А где Лорен? – Эсми все еще не верила, что ее пасынок явился со мной, и даже заглядывала за мою спину в недвусмысленном ожидании. Признаться, меня это слегка покоробило – кому понравится, когда ему так очевидно указывают на его шаткое положение. А я вообще не переносила, когда на меня оказывается давление. Во мне сразу просыпался примитивный подростковый протест.
– Тише, дорогая, – первым опомнился Карлайл, улыбнувшись мне неловко, но стараясь быть естественным. – Ты же видишь – он сегодня не с Лорен.
– Но как же так? – Эсми присела на краешек стула, обескуражено глядя на Эдварда.
– Перестань, – Карлайл шикнул на жену и повернулся ко мне, привстал и протянул ладонь для рукопожатия. – Привет, Белла, чувствуй себя как дома. Ты… – он пытался припомнить, кто я такая, или логически просчитать, – учишься с Эдвардом?
– Его одноклассница, – согласилась я, усаживаясь на дополнительный стул, который принес мне Эдвард.
– А еще мы вместе едем в Стэнфорд, – подлил он масла в огонь.
Карлайл об этом знал, а вот для Эсми эта новость, похоже, стала еще одним неприятным сюрпризом.
– Как в Стэндфорд? – поразилась она, поставив наконец плошку, которую все еще сжимала в руках, на стол, и сильно сжав оставшиеся в пальцах прихватки. – Разве вы с Лорен не едете вместе в Дартмут?!
– Нет, он едет в Стэнфорд, он же сказал, – вмешался Карлайл, многозначительно глядя на жену – желая, чтобы она прекратила ставить меня в неловкое положение. Я почувствовала к нему благодарность.
Эдвард тем временем отдал мне свою тарелку, и Эсми, сложив губы в тонкую линию, отправилась к серванту за дополнительным набором.
– Не буду скрывать, что мне любопытно знать о тебе все, Белла. Почему ты здесь, – улыбнулся Карлайл, накладывая себе запеченные овощи из большой пузатой кастрюли, стоявшей посередине стола. – Но я подожду, пока вы готовы будете сами рассказать мне об этом.
– А я вот нет, – тихо, но мрачно добавила Эсми, ставя тарелку перед пасынком.
Так как Эдвард молчал, занявшись накладыванием еды, я решила взять ситуацию под свой контроль, пока он окончательно все не испортил. Я не желала становиться яблоком раздора в этой, вроде милой семье.
– Я помогаю Эдварду с предметами, – пояснила я, вдыхая вкусный запах тушеной курицы, оказавшейся на моей тарелке. – Я местная отличница, – добавила я с хохотком.
– О, теперь все ясно, – с явным облегчением рассмеялся Карлайл, расслабившись и добавив курицу и себе.
К счастью, Эдвард никак не прокомментировал мое заявление, и мне тоже стало гораздо легче.
Но с Эсми это, однако, не сработало. Не знаю, была ли эта женщина глупой, или же законченной стервой, но, бросив на меня несколько подозрительных взглядов, снова взялась на свое. Повернулась к пасынку вполоборота и, несмотря на попытки Карлайла остановить ее, стала бомбардировать Эдварда неловкими вопросами.
– Милый, как так получилось, что вы с Лорен едете в разные места? Разве ты не хотел учиться на юриста, как и она?
– Я не хотел, – отмахнулся Эдвард, пытаясь жевать свой кусок в перерывах между ответами.
– Отлично, теперь ты станешь врачом, как Карлайл? – я получила еще один подозрительный взгляд. – Ты же твердил, что ненавидишь эту профессию и не выносишь вида крови.
– Оставь ребенка в покое, – пытался воздействовать доктор Каллен, взглядом извиняясь передо мной за свою бестактную жену.
– Я решил попробовать, – Эдвард набил полный рот, чтобы от него отстали, в то время как я аккуратно ела маленькими кусочками, пытаясь не ударить в грязь лицом и показать себя с лучшей стороны. Черт, зачем я это делаю? Какое мне дело, что подумают обо мне родители Эдварда?
– Ты знаешь, Лорен сейчас очень тяжело, – я была абсолютно уверена, судя по выражению лица парня, что его очень раздражает монолог мачехи, но он, к моему бескрайнему изумлению, терпел, держа себя в руках. – Ты должен быть с ней, должен поддерживать ее.
Я была уверена, что он ответит в своем репертуаре: «Ничего я не должен!» Но вместо этого он признал:
– Я поддерживаю. Но учиться поеду в Стэнфорд.
Эсми, всплеснув с досадой руками, на время затихла. Но, как выяснилось, не потому, что сдалась – она подыскивала новую тему для обработки. Теперь она взялась за меня.
– Девочка, Белла… – она сделала вид, что с трудом вспомнила мое имя, и я почувствовала, что внутри меня закипает злость. – Ты ведь знаешь, что у Эдварда есть постоянная девушка? Надеюсь, ты отдаешь себе отчет…
– Мама!
– Эсми! – возмутились мужчины, но она продолжала. И теперь уже выводя из себя даже меня.
– Они с Лорен вместе уже два года. Ты даже не думай занять ее место, поняла меня?
Последнее слово было произнесено с такой назидательной интонацией, что мою подростковую голову «сорвало». Мало того что мне было неприятно в принципе слушать о Лорен, особенно после того как я ревновала и ходила взбешенная много дней. Так еще Эдвард молчал, ничем не опровергая заключения мачехи.
– О, не волнуйтесь, – высокомерно и самоуверенно, елейным голосом проговорила я, улыбнувшись во всю широту рта, – мы просто трахаемся пару раз в неделю для разнообразия. Когда Эдварду это надоест – он вернется к вашей ненаглядной Лорен.
Надо было видеть, как вытянулось и побледнело лицо у Эсми – я наслаждалась своей минуткой возмездия. Карлайл же спустя десять секунд гробового молчания просто начал ржать, едва не подавившись куском.
Беда была в том, что не выдержал Эдвард: со злостью он швырнул вилку и нож, и они, звякнув по тарелке и лишь чудом не разбив ее вдребезги, разбросали еду по столу.
– Что-то у меня пропал аппетит, – рявкнул он.
– Да, у меня тоже, – я аккуратно положила вилку и ложку рядом со своей тарелкой и охотно приняла поданную Эдвардом ладонь.
– Прости, Белла, – пытался перестать хихикать Карлайл.
– Да ничего, – отмахнулась я, радуясь, что повеселила хотя бы одного человека.
– Что смешного? – услышала я за спиной тихий голос Эсми, поднимаясь на второй этаж по красивой винтовой лестнице и входя в приоткрытую Эдвардом дверь.
– Ты сама виновата: незачем было ее провоцировать, – покритиковал Карлайл жену.
– Но это же неприемлемо…
– Ой, да я абсолютно уверен, что они не спят. Успокойся, она сказала это только потому, что ты ее задела. Ты бываешь невыносима, Эсми.
– А мне кажется, она не лгала.
Я представила, как Карлайл покачивает головой:
– Белла – дочка шерифа, он никогда бы не допустил, чтобы она встречалась с Эдвардом. Чарли слишком бережет свою дочь и не позволил бы ему даже на пушечный выстрел подойти. Они просто учатся вместе…
– Плохо ты знаешь подростков, Карлайл!
– Зато хорошо знаю и Чарли, и Беллу – они такие… правильные.
Я перестала слышать родителей Эдварда – мы оказались уже слишком далеко от гостиной.
– Я же говорила, что это плохая идея, – тут же сказала я, как только Эдвард закрыл дверь.
Он прижал меня к стене, держа за плечи, прислонил свой лоб к моему, совершенно сбив меня с толку несчастным выражением лица.
– Все было бы нормально, если бы ты не стала врать насчет предметов, а сразу расставила точки над «i».
Я хотела поспорить, но мягкие губы трогательно обхватили мой рот, и я забыла, что собиралась сказать.
Это был странный момент: отчего-то защитная корка слетела с меня, и на секунду я проявила женскую слабость: мне стало по-человечески жаль Эдварда. Он выглядел непривычно уязвимым… Открытым передо мной… Казался искренним… И я не смогла быть жесткой к нему, как всегда. Подняв руку, я погладила его по лицу, а когда он прикрыл глаза, ласково его поцеловала. Мы стояли так некоторое время, похожие на самых обыкновенных любовников, естественно и без какого-либо напряжения целуясь. Наша страсть не пылала сжигающим все костром, я мягко тлела, согревая сердца… Опасно нежно, но так приятно, что я позволила себе на минуту забыть о своих дурацких страхах и просто наслаждалась.
А потом Эдвард позволил мне исследовать его комнату. Как я и думала – здесь не было книг. Зато нашлось множество дисков и хорошая стереосистема с потрясающей акустикой. Пара альбомов оказалась мне знакомой, а группой «Muse» я даже увлекалась некоторое время назад.
– А там что? – я подергала запертую дверь, ведущую непонятно куда – я бы решила, что в спальню, если бы большая кровать, наспех застеленная покрывалом, не стояла прямо в этой комнате.
– Ничего особенного.
Мое любопытство разгорелось с особенной силой, и я попыталась подсмотреть в замочную скважину, наклонившись к ней. Через отверстие было видно стеллаж на противоположной стороне – абсолютно пустой.
Я физически ощутила приближение Каллена: все волоски на моем теле внезапно поднялись дыбом.
– Я не открывал эту комнату года два, – голос Эдварда зазвучал рядом – неожиданно тихий и серьезный.
– Почему? – подняла я удивленный взор.
Эдвард недовольно поморщился, но достал с полки ключ и вставил в замок. Отступил, позволяя мне самой решить, хочу я или не хочу войти внутрь. Пф, разве можно остановиться, стоя на пороге чьей-то тайны?
Я с интересом открыла загадочную комнату, хранившую, по всей видимости, какой-то важный секрет.
Внутри оказалось что-то вроде студии: посередине стоял огромный рояль, вдоль стены аккуратным рядком – стулья, вдоль другой стены висели полупустые стеллажи. Я предположила, что тут раньше и располагался солидный запас дисков, переселившийся теперь в спальню. Здесь же осталось старье и несколько – меня это поразило – наград за выступления в детских и юношеских конкурсах фортепиано. Не только грамоты, но и позолоченные, посеребренные кубки.
– Когда мать и отец расстались пять лет назад, появилась Эсми, – рассказывал тем временем Эдвард, и судя по мрачности тона, он не любил об этом вспоминать. – Она почему-то решила, что заменит мне мать, и взялась за меня с таким рвением, словно я ей родной – ходила на концерты, приглашала гостей прямо сюда, чтобы похвастаться моими умениями. Она, видимо, посчитала, что я ее персональный клоун и обязан развлекать всех ее друзей.
Я удивленно обернулась на Эдварда, испытывая сочувствие. С его слов все выглядело очень неприятно, а уж какой Эсми может быть приторно-заботливой, я уже наблюдала.
– Моего терпения хватило ненадолго: я сказал, что бросаю музыку, мачеха меня задолбала. Карлайл встал на сторону своей новой жены и некоторое время я жил под их двойным давлением, выполняя все прихоти помешанной на моем музыкальном образовании Эсми. Но когда я понял, что начинаю реально ненавидеть каждый урок, то окончательно отказался заниматься. С тех пор комната всегда стоит закрытая.
– Я слышала, что вы с Эсми не ладите, – нахмурилась я, осознавая, что парень поделился со мной значимой частью своего прошлого, объясняющей если не все, то как минимум многое в его поведении.
– Она меня бесит, – признался Эдвард. – Не понимаю, что отец нашел в ней? Карлайл не видит, какая она на самом деле, он слишком влюблен и не замечает! Она недалекая и чересчур опекающая. Своих детей иметь не способна, вот и отыгрывается на чужих! Поселилась здесь, как хозяйка, все переделала!
Я искоса с любопытством следила за Эдвардом: ох, как он был резок. Эсми, конечно, сама виновата: немолодая женщина и должна была понять, что невозможно заменить настоящую мать, тем более если ребенок – уже совсем взрослый. Эсми перебарщивала с заботой и получился в ответку ненависть Эдварда. Но все же она, в ее понимании, просто старалась… Особенно учитывая, что сама не может иметь детей.
– Ну а я обожаю музыку, – заявила я, обходя вокруг и смахивая с черной поверхности красивого инструмента легкий слой пыли – ее было немного, видно, комнату периодически прибирали, несмотря на замок. – Рене – моя мама – любила играть на фортепиано и я получила немного уроков в детстве. Жаль, пришлось бросить занятия после переезда в Форкс.
– Если хочешь, можешь приходить играть здесь, – пробормотал оказавшийся рядом Эдвард.
Я обернулась и утонула в его зеленых глазах. Портьеры в этой комнате были золотыми, отчего в зеленой радужке появились яркие солнечные блики, заставившие меня приоткрыть рот.
– Я знаю, чего ты добиваешься, – сипло пробормотала я, отступая на шаг и сглатывая внезапно образовавшуюся слюну. Мне было не по себе, но не оттого, что я вновь возжелала Эдварда, а потому что, вопреки разуму, это место и наши откровения задевали больше, чем только тело.
– Чего? – искренне озадаченный Эдвард приподнял брови.
– Ужин с твоей семьей, рассказ о себе, тайная комната – я же не дура. Ты пытаешься влезть ко мне в душу, открыв свою.
В золотисто-зеленых глазах на секунду застыла оторопь, но затем сразу вспыхнули искорки веселья, как Эдвард ни пытался остаться серьезным. Он снова сделал шаг, преследуя меня.
– Что плохого в том, чтобы узнать друг о друге больше?
Я недоверчиво поцокала языком в ответ на ненатурально невинный тон.
Еще шаг.
– Ты же сама говорила, что между нами нет ничего общего. Я предлагаю тебе это проверить.
– Ты думал, меня впечатлят твои терки с родными? – покачала я головой, отступая назад. – В моей семье это не достоинство: мои родители хоть и расстались, но ценят и уважают друг друга, и я никогда не осуждала маму, когда она вышла замуж второй раз.
Смех из глаз Эдварда исчез, сменившись напряжением – он просчитался, не получилось легко охмурить меня, всего лишь показав старую запертую комнату, и вызвать жалость, рассказав, как он несчастен в этой семье. Старый трюк.
– Я не могу понять и твоего упрямства: если бы я получала награды за свои выступления, никакие личные или семейные проблемы не отняли бы у меня желания заниматься.
Парень хмуро сдвинул брови, задумавшись над моими словами, и окончательно помрачнел.
– Так что у нас по-прежнему нет ничего общего: я люблю фортепиано, а ты нет. Я уважаю выбор своих родителей, а ты ищешь повод расстроить Эсми. Я стараюсь порадовать отца с матерью и делаю так, чтобы они мной гордились, а ты своих намеренно огорчаешь. Мы совсем не похожи, Эдвард. Вот ни капельки.
Каллен молчал. На его лбу пролегла тяжелая морщинка неудовольствия.
Пожав плечами, не в силах чем-то ему помочь, я сменила тему: приподняв крышку рояля, любовно провела по клавишам пальцами, расслабленно наиграла простенькую гамму. Звук был великолепен.
– Немного уроков, говоришь? – быстро пережив разочарование от моих сравнений, Эдвард улыбнулся и стащил с полки толстую подшивку нот. Он поставил ее на пюпитр, открыв на первой попавшейся странице.
– «Лунный свет» Дебюсси, – кивнула я, легко сыграв начало без подглядывания в партитуру, похваставшись тем самым, что ноты мне не нужны.
– А это? – подвинув длинную скамью, парень присел и заиграл более сложную композицию, не открывая ноты.
– Бетховен, – узнала я и продолжила, перехватив инициативу на более высокой октаве.
– Чудно, – отозвался Эдвард, похоже, решив заткнуть меня за пояс, раз уж я знала все. Клавиши под его длинными пальцами издали знакомую, но совершенно неизученную мной мелодию – рок из репертуара «Muse», переложенный на фортепиано.
Не ударив в грязь лицом, я подхватила тональность, дополняя мелодию игрой в четыре руки. Бах, Моцарт – классика; менее известные современные композиторы. Ноты усложнялись, пальцы легко порхали по клавишам, почти не сбиваясь. Комнату заполнил наш смех. Некоторое время мы азартно пытались переиграть друг друга, начиная то одно, то другое. И это было на удивление… увлекательно. Я забыла о том, что нужно быть осторожной. Расслабилась и получала удовольствие от каждой минуты, будто мы с Эдвардом настоящие закадычные друзья. Будто… будто у нас все-таки есть что-то общее…
– Давай вот так, – решительно прищурился Эдвард, и наконец из-под его пальцев полилось нечто новое, чего я абсолютно не знала.
Чуть сбившись, Эдвард нашел нужный ритм и звук – медленная и чувственная, похожая на колыбельную композиция заворожила меня, заставив застыть на несколько секунд.
– Ля минор, – подсказал мне Эдвард, с чего начать игру в четыре руки, и я, поняв его задумку, снова подхватила, сбиваясь, смеясь, но быстро запоминая все его поправки.
– Нет, вот так, вот так, – когда я начала уводить мелодию ввысь, Эдвард вскочил, и его правая рука порхнула справа от меня, исправляя допущенные мной ошибки и направляя звук в более печальное, меланхоличное русло. Последняя нота была идеальна, хотя и навеяла какую-то щемящую, болезненную тоску, словно вытащила на свет самую потаенную грусть сердца.
– Красиво, – признала я, слушая затухающую в пространстве комнаты «си». – Что это было?
Пальцы Эдварда все еще вдавливали клавиши: я осознала, что он сидит позади меня, его дыхание шевелит волосы на моем затылке, а тело полностью прижимается к моему. Я вновь была окружена Эдвардом Калленом, как тогда, в школьном зале…
– Это я только что сочинил, – прерывисто пробормотал парень, медленно втягивая через нос воздух. От этого звука мурашки побежали у меня по спине, стремительно ударяя между ног.
