Текст книги "Точка соприкосновения (СИ)"
Автор книги: Светлана Ключникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
А потом, собрав волю и гордость в кулак, контролируя пытающиеся пролиться слезы, я поехала в больницу, уповая на то, что Карлайл в этот момент окажется там.
Доктор Каллен принял меня моментально: он явно благоволил мне, радуясь, что у его сына есть опора в виде хорошей ответственной девочки. Мне было ужасно тяжело разочаровывать его, сообщая, по какой причине я пришла… Если такой стыд съедает меня перед доктором Калленом, который умеет хранить секреты и является врачом, страшно представить, в какую пытку превратится вся моя жизнь, если о беременности и имени отца ребенка узнают остальные… Проще сразу голову с плеч, чем смотреть родным и знакомым в глаза!
– Что случилось, Белла? – Карлайл серьезно обеспокоился после нескольких минут моего странного молчания: я сжимала руки, краснела, бледнела и в конце концов заплакала. – Эдвард обидел тебя? – по лицу доктора прошла мрачная тень.
– Нет, – хрипло выдавила я, зло вытирая слезы. Глубокое дыхание почти не помогало – удушающий ком из горла не уходил. – Но нужна ваша помощь. Мне больше не к кому обратиться.
– Конечно, Белла. Ты можешь обо всем мне рассказать, – мужчина протянул мне салфетку через стол, и я схватила ее дрожащими пальцами.
– Это я сама виновата, – всхлипывая, бормотала я, уже не уверенная, что обратиться к доктору Каллену было хорошей идеей. С иной стороны, куда бы я пошла? Не думаю, что мне было бы комфортнее с другим врачом – в любом случае было бы паршиво. Учитывая обстоятельства, Карлайл являлся лучшим выбором, потому что, будучи отцом Эдварда, мог проявить большее понимание. – Я не должна была соглашаться, это было ошибкой… С самого начала я отдавала себе отчет, что этого делать нельзя… Никто не должен узнать, иначе… Лучше умереть, чем это откроется Чарли… – Я взглянула на обеспокоенного, сочувствующего Карлайла сквозь пелену слез. Мое лицо горело от стыда, как печь для плавки чугуна: – Пожалуйста, доктор Каллен, вы можете сделать мне аборт так, чтобы никто не узнал?..
Лицо Карлайла вытянулось и побелело. Я думала, он разозлился на меня, поэтому не сразу поняла, о чем в действительности он подумал.
– Белла, – голос звучал хрипло, но твердо. – Скажи мне правду: Эдвард принудил тебя заняться с ним сексом?!
– Что?.. Что вы, нет! – поспешила я заверить встревоженного отца, испуганно на него таращась.
На лице Карлайла отразилось облегчение, сопровождаемое громким выдохом.
– Так вы… вы встречаетесь? – получается, что если он и предполагал это ранее, то убедился только сейчас.
– Нет. То есть, не совсем… То есть, да, – наконец-то признала я, поняв, что объяснить отцу Эдварда специфику наших странных отношений не в силах.
Он встал, обошел стол и сел напротив меня – так мне стало вдесятеро хуже, захотелось плакать сильнее. Теперь Карлайл расспрашивал, как обыкновенный врач: когда и как я узнала, какие симптомы чувствую. Что думает об аборте Эдвард.
– Он не знает, – покачала я головой. – И не должен узнать.
– Почему? – удивился Карлайл, подавая мне новую салфетку, потому что старая была насквозь мокрой.
– Эдвард здесь ни при чем, – не могла внятно объяснить я. – Это только моя вина и только моя проблема. Я решаю, что делать с этим.
Сдвинув брови, Карлайл недоверчиво покачивал головой.
– Полагаю, в процессе участвовали оба. Так почему решать должна ты одна?
Я перебила доктора, настаивая на своем мнении:
– Это мое тело и я выбираю, желаю ребенка или нет! Вы не понимаете? Я не собиралась и не хотела… мне нужно учиться! Какие дети в восемнадцать лет?! Я не готова к этому, не говоря уж о том, что между мной и Эдвардом нет серьезных отношений и никаких планов, это… это был только секс!
Выпалив это, я застыла, опомнившись, что сказанула лишнее. Однако Карлайл не выглядел так, будто я шокировала его. Вместо осуждения он мягко взял меня за руку.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал он, посматривая с отеческим участием. – Вы молоды, вас захватила страсть. Казалось все легким и несерьезным. Обычно так и происходит: судьба неожиданно подкидывает нам несвоевременный сюрприз. И тут нельзя рубить сгоряча: стоит сесть и подумать, не спешить с решением.
– И я подумала, – кивнула я, сердито вытирая слезы. – Мне абсолютно ни к чему ребенок прямо сейчас. И Эдварду – я уверена – тоже. – Могла бы сказать, что Эдварду ни к чему еще и ребенок от меня, да и я не планировала ребенка от него, но вовремя прикусила язык: не стоило делиться подобными неприличными откровениями с отцом парня.
– Ты же понимаешь, Белла, что рассуждаешь сейчас об убийстве живого существа, который не виноват в том, что его не было в твоих планах и ты еще «не готова» растить его? – от этих слов вся кровь схлынула с моего лица. Если я об этом и задумывалась, то слишком поверхностно и мимолетно. – Сейчас задам важный и сложный вопрос: ты веришь в Бога?
Я побледнела еще сильнее, чем до этого, перестав плакать. Я понимала, к чему клонит Карлайл. И он был прав. Хоть это и не меняло ситуацию.
– Нет, – неуверенно пробормотала я, и Карлайл кивнул, сделав выводы. – Послушайте, – я сжала руку доктора, перейдя на шепот и заглядывая в глаза, – я знаю, что вы хотите этим сказать, но вся моя жизнь пойдет под откос, если я попытаюсь родить этого ребенка прямо сейчас… – слезы опять неуклонно начали собираться. Но теперь это было не отчаяние, а ужас. – Мне нужно закончить университет, я мечтала стать врачом! Ваш сын – в случае если он захочет или будет вынужден принимать в этом участие, тоже вряд ли чего-то добьется. Мой отец никогда, никогда, никогда не примет такого, как Эдвард, в качестве отца моего ребенка и моей пары, и никогда не простит этой ошибки. Моя мама сойдет с ума, узнав, что я забеременела в восемнадцать лет! Это будет крах всего… моя жизнь покатится по наклонной… Разве это не равносильно смерти?
– А вдруг, – робко улыбнулся Карлайл, кивнув на мой живот, – ты его полюбишь? Учиться это мало кому мешало – ты знаешь, есть разные способы…
– У меня еще есть время, – замотала я головой, отказываясь слушать аргументы Карлайла. Он не понимал, не знал всех нюансов того, с чем мне придется столкнуться. – Никто не заводит детей так рано. Вот будет мне хотя бы двадцать пять… А еще вернее – тридцать, когда я получу профессию и смогу обеспечить ребенка всем необходимым…
– Ты знаешь, – Карлайл, вздохнув, встал и медленно обошел стол, заняв свое рабочее место, – сколько женщин становятся бесплодными, один-единственный раз приняв решение сделать аборт?
Я снова чувствовала, как бледнею: слова доктора Каллена пугали меня уже не в первый раз. Вся жизнь впереди: и мне, как и многим другим наверняка, казалось, что эта проблема пройдет мимо. Что у меня еще будет другая возможность, позже. А сейчас… сейчас я просто боялась. Готова была сделать что угодно, совершить любое преступление, лишь бы исправить допущенную ошибку, ставящую меня в постыдное неразрешимое положение.
– Послушайте, – взмолилась я, опуская взгляд на свои стиснутые, влажные от волнения пальцы, – зачем вы меня уговариваете? Это все не имеет значения, потому что Эдвард не любит меня, ему это, – развела я руками, – как и мне, не надо…
– Это он так сказал?
– Нет, – признала я, кусая губу. – Но я не хочу – ни в коем случае – оказывать на него какого-либо давления. Ребенок не нужен тем, между кем нет никаких чувств.
– Мне так не показалось, когда Эдвард лежал в больнице.
Я подняла испуганные глаза на доктора Каллена: он выглядел уравновешенным и терпеливым. И это словно ножом резануло по сердцу – возникло чувство, что я разочаровываю его. Но лучше расстроить Карлайла, чем Чарли и Рене, чем саму себя, угробив собственное будущее.
– Не важно, что я к нему испытываю, – поправилась я. – Он не чувствует того же. Мы оба не готовы стать родителями. И даже если предположить, что мы попробуем, ничего не выйдет! Мы совершенно не подходим друг другу.
На миг я представила, как возвращаюсь домой из университета: солидный серьезный Эдвард ждет меня там, укачивая нашего младенца в кроватке до моего появления. Мы вместе готовим ужин, обсуждаем наши дела и ложимся спать. Идиллия, мечта… которая никогда не осуществится с этим парнем. Скорее всего он нальет себе пива, включит порно и даже не услышит, что ребенок заплачет. Я буду вынуждена ухаживать сразу за двумя детьми – старшим и младшим. Пытаясь одновременно выполнить поставленную задачу и выучиться на врача, не высыпаясь ночами и прикладывая неимоверные усилия днем. Взвалив на свои еще неокрепшие плечи эту непосильную ношу. И все-таки, моя жизнь будет кончена…
– Скорее, так считаешь только ты, – поправил Карлайл, – что он не подходит тебе. На мой взгляд, ты-то как раз ему более чем подходишь: с тех пор как вы стали встречаться, он изменился. В лучшую сторону, на мой взгляд: поступил в университет и взялся за ум.
Карлайл не знал, что в первом семестре его едва не отчислили. Что только благодаря заботе Элис Эдвард все еще студент.
– Доктор Каллен, – попыталась я еще раз, уже теряя надежду. – Вы сами прекрасно знаете, каков ваш сын: он безответственный, легкомысленный и несерьезный. Подумайте, каким он будет отцом?! Зачем ему и вам эта проблема? Все случилось слишком рано и не вовремя. Совершенно неправильно будет родить ребенка сейчас и связать нас с Эдвардом против нашего желания – против желания Эдварда, – поправилась я в конце.
Мужчина медленно покачивал головой.
– Мой сын, конечно, не подарок, но и в абсолютной безответственности его сложно упрекнуть, – спокойно возразил Карлайл, и я подняла на него удивленные глаза. – Даже в период бунтарства, когда нас оставила его мать, Эдвард вел себя более чем ответственно в личной сфере. Ну а сейчас он вообще, как мне кажется, молодец. Ты слишком сурова к нему.
– Так вы мне не поможете? – настаивала я, волосы на моей голове встали дыбом – я начала понимать, что зря сюда пришла. Карлайл не примет мою сторону.
Брови доктора сошлись ближе к переносице: он напряженно думал.
– Я все еще не слышал, что думает обо всем этом Эдвард, ведь ты пришла одна… – доктор Каллен наклонился вперед, внимательно заглядывая в мои глаза. – Вы должны вдвоем обсудить это, понимаешь? Вы оба. Принять совместное решение – это будет справедливо. Если вы оба захотите избавиться от нежелательной беременности – обещаю, я помогу вам.
– Я найду другого врача, – поднялась я, паника скручивала мои кишки в тугой узел, и боль мешала думать.
– Мы все давали клятву Гиппократа, Белла, – голос доктора за моей спиной стал строгим. – Другой врач скажет тебе то же самое. – Я затравленно посмотрела на него, и он немного смягчился: – Мы обязаны проводить беседу с женщинами, не желающими становиться матерями. В другой клинике тебе не просто откажут, а еще и подберут психолога, дадут месяц на обдумывание – заметь, что я этого пока не предложил.
– Было бы гораздо легче – всем нам, – если бы вы просто согласились, – всхлипнула я.
Глаза доктора Каллена оставались непроницаемыми, пока я уходила.
***
Паника. Это было единственное слово, которым можно описать мое состояние. Хорошо, что Чарли был на работе, иначе бы я вообще пряталась в комнате, не зная, как скрыть такие сильные эмоции. Он бы замучил меня вопросами.
Сначала я подумывала съездить в Порт-Анджелес и поискать выход там, но затем смирилась, что «сделать аборт по-быстренькому» нигде не получится. Доктор Каллен был прав – ни один врач не назначит операцию на первый же день, а любое промедление, обследования, анализы и разговоры с психологами лишь усугубят мое положение.
Оставалось поведать о моей беде маме – я не хотела этого, но твердо знала, что уж она-то точно поддержит меня и найдет врача. Возможно, даже удастся сохранить беременность в тайне от Чарли, если она не станет болтать. Да и знакомых, которые могли бы посмеяться надо мной, в Финиксе я не имела. Поэтому я продолжила собираться, рассеянно и с периодически накатывающим отчаянием бросая вещи в чемодан.
Звонок в дверь раздался ближе к вечеру. Я удивленно спустилась вниз, не понимая, кто мог появиться так неожиданно и без предупреждения. Возможно, это Анжела. А может, Карлайл решил заехать после работы и поговорить со мной еще раз…
На пороге стоял Эдвард. Я вздрогнула, не ожидая увидеть именно его, в такую минуту желая видеть его меньше всего на свете. А потом вздрогнула еще раз, заметив выражение его лица.
Он был не просто зол… таких темно-зеленых, почти что черных глаз я у него никогда прежде не видела. Он находился в ярости, это было заметно невооруженным взглядом по стиснутым зубам и напряженным желвакам. В который раз за этот долгий и страшный день я побледнела, чувствуя, как сердце ухнуло вниз с огромной высоты, разбившись вдребезги где-то на дне бездонной мрачной пропасти. Он знал.
– Ты поедешь со мной, – прорычал он, схватив меня за руку. Это немножко противоречило его отвратительному настроению, сбивая с толку. Я только спросила «куда?», спотыкаясь о собственные ноги, пытаясь поспеть к припаркованному джипу, и он ответил «ко мне домой». Испуганная и растерянная, я не посмела перечить. Непонятно откуда взявшееся огромное, неподъемное и колючее чувство вины превратило меня из дерзкой и уверенной в себе Свон и робкую и послушную Беллу, тратящую все силы на то, чтобы сохранить хотя бы видимость достоинства, а не расплакаться как никчемной униженной девчонке, оказавшейся в безвыходном положении.
В салоне царила гнетущая атмосфера: раздавался лишь режущий уши рокот мотора и звук скрипящих зубов парня, испепеляющего взглядом дорогу. Я съежилась, чувствуя себя беспомощной и раздавленной: Эдвард узнал, и теперь злился на меня. Примерно такой реакции я от него и ожидала, и все-таки было ужасно больно ее наблюдать – словно я осталась в целом мире одна-одинешенька, лицом к лицу со своей неразрешимой проблемой. Лучше бы Карлайл сделал мне аборт, как я и просила, тихо и незаметно, чем вот так как сейчас, смотреть, как любовь всей моей жизни подтверждает самые страшные мои предположения о нем. Он злился, что я залетела и теперь обременю его ребенком, которого он совершенно не хотел…
Мое сердце постепенно заледенело, превратившись в камень: я перестала чувствовать, внутри не осталось ничего – лишь пустота. Это был конец. Справедливое завершение обреченных на провал отношений, в которые я, судя по терзающей сердце боли, в глубине души уже начала верить… Белла Свон расплачивается за свою, годичной давности ошибку. Преступницу везут на главную площадь, где ждет гильотина, и беснующаяся толпа, поглощенная невиданным зрелищем, готовится бросить камни.
– Лорен там? – спросила я, чтобы заранее подготовиться к тому, насколько ужасным будет мое унижение. Хотя какая разница, когда она узнает, сегодня или завтра? Весть о беременности Свон разлетится как горячие пирожки и доберется до Чарли раньше, чем я успею выпить стакан воды. Раз уж доктор Каллен сдал меня Эдварду, то мог разболтать и еще кому-то в больнице.
– Нет, дома только моя семья, – сказал, как отрезал, Эдвард, и я заткнулась, впав в похожее на эмоциональную кому состояние. Если позора не избежать – остается смириться с ним.
Крепись, Свон, – мужественно приказала я себе. Всего-то и надо – выдержать самое последнее испытание. Выслушать обвинения Каллена, с гордостью принять удар судьбы, убедившись, что ты ни разу не ошибалась в нем… и уйти, наконец-то сделав то, что ты должна была давным-давно – разбить свое сердце. Вычеркнуть Каллена из своей правильной жизни. На этот раз навсегда.
Точка соприкосновения. Глава 15
Не плакать, не плакать, – внушала я себе, искусав губу до крови, но не чувствуя боли. Эдвард снял мою курточку и повесил на крюк в прихожей, его мрачное молчание заставляло меня нервничать, потому что я не знала, чего ожидать. Из гостиной раздавались приглушенные голоса Эсми и Карлайла – первый был расстроенным, второй спокойным. Я, вероятно, уже выплакала все слезы в кабинете врача, потому что мне удавалось держаться – я только вздыхала глубоко-глубоко, чувствуя нехватку воздуха в легких от волнения, и мужественно держала непроницаемую маску.
Когда мы вошли, родители Эдварда замолчали. Карлайл посмотрел на меня виновато – я ответила ему взглядом «ну я же говорила вам». Эсми сложила руки на груди и нахмурила брови. Мне захотелось оказаться в другом полушарии.
Эдвард провел меня вперед и усадил в мягкое кресло – я заняла самый край, спрятав ладони между коленей. Я чувствовала себя ужасно некомфортно, была чужой и лишней здесь, но старалась не опускать голову и не поддаваться ужасному чувству унижения.
– Зачем все это? Зачем устраивать цирк и собирать зрителей? – пробормотала я, имея в виду родителей Эдварда и нервно следя за его беспокойными жестами: он морщился, сжал переносицу пальцами, шагал то туда по гостиной, то сюда. – Я же сказала, что готова сделать аборт. Проблема решена. – И гордо, проглотив вязкий ком в горле, добавила: – Больше ты обо мне не услышишь.
– Вот именно! – прошипел Эдвард со странной отчаянной интонацией, как будто пытался что-то доказать – то ли себе, то ли отцу, на которого в этот момент быстро и многозначительно взглянул. – Зрители необходимы – чтобы ты не сбежала. Я не позволю тебе снова спрятаться от меня в чертовой раковине. Не в этот раз.
Его слова оказались совсем не теми, что я ожидала, и смутили гораздо сильнее, чем его вероятные крики и мой страх оказаться отвергнутой и растоптанной. Я ничего не понимала, только сильнее напрягла пальцы и плечи, выглядя, вероятно, жалко, хотя и старалась не подать виду, насколько мне больно.
– В чем дело, Эдвард? Я не собираюсь обязывать тебя, не собираюсь ни в чем обвинять. Мне ничего от тебя не нужно – ни понимания, ни денег, ни чувств. Что я сделала не так?
– Почему ты ничего не сказала мне, почему сразу пошла к Карлайлу? – присел он передо мной на корточки, заглядывая снизу вверх. В его глазах застыла боль, причин которой я не понимала. Будучи убежденной, что увижу там только злость, я была сбита с толку этим необъяснимым страданием. – Ты понимаешь, насколько это подло?
– Эдвард! – одернул отец сына строгим голосом, в то время как вся кровь в очередной раз схлынула с моего лица от нелицеприятной оценки.
– Прости, – пробормотал парень, тряхнув головой. Он начал еще раз, сжав мои запястья теплыми пальцами. Его сердитый взгляд смягчился лишь наполовину: – Почему ты все и всегда хочешь решать сама? Встречаться нам или нет, говорить или не говорить родителям и друзьям. Я уступал до поры до времени, но Белла – всему есть предел. Ты не должна была идти к Карлайлу за моей спиной, мы должны были обсудить сначала ситуацию вместе.
– Что бы это изменило? – печально шепнула я, совершенно не понимая, чего он от меня хочет. Он думал, я приду, как побитая собачонка, жалуясь на проблему, и позволю ему вытирать об меня ноги, чтобы потом еще более униженной, чем сейчас, отправиться делать аборт? Нет-нет, я пыталась избежать такого расклада любым способом и не жалела об этом. Я не понимала лишь одного: к чему сейчас это представление. Итог предсказуем, и нет смысла растягивать унижение.
– Ты так уверена, что я бы послал тебя к Карлайлу?! – брови парня взлетели от изумления.
– А что, ты захотел бы ребенка?! – от потрясения опешив, открыла рот я.
Несколько минут мы смотрели друг на друга изучающе. Затянувшееся молчание нарушили родители Эдварда, тихонько заговорив.
– Девочка права: незачем было так все усложнять, Карлайл, – пробормотала Эсми недовольно. – Ты что, не мог просто пойти ей навстречу?
– Я врач, Эсми, – напомнил он. – А ты, будучи женщиной, тем более бездетной, могла бы меня понять.
– Они еще сами дети, – возражала Эсми, – взгляни на них. О чем Эдвард только думал, связываясь с этой девочкой? Чем ему не угодила Лорен?
– А я рад, что он избавился от этой самовлюбленной девицы. Нельзя построить отношения на жалости, в основе должна быть любовь.
– Какая уж тут любовь, – проворчала женщина. – Эта Белла ничем не лучше остальных: я почти уверена, что она положила глаз не на парня, а на его денежный счет, и беременность – это обычная женская уловка, чтобы заполучить сынка богатенького отца.
– Что ты несешь?! – не выдержал Эдвард, бросив на Эсми такой яростный взгляд, что даже я вздрогнула.
– Неужели ты не понимаешь, сынок, что она использует тебя? – ничуть не смутилась Эсми, явно сев на давно облюбованного конька, что только сильнее меня убедило: мне тут не место.
– Ты тоже использовала Карлайла, чтобы выйти замуж за его сбережения? – старый конфликт между мачехой и приемным сыном вспыхнул с новой силой, и Эсми ахнула от обвинения Эдварда, картинно прижав руку к груди. – И ты мне не мать!
– Эдвард, – вторично осадил сына Карлайл.
– Никто не звал тебя на наш семейный совет, – почти прорычал разозлившийся Эдвард, ясно давая понять, что частью семьи Эсми не считает. – И мне лучше знать, чего хочет или не хочет Белла.
По необъяснимой причине такая свирепая атака на приемную мать подарила мне странное чувство защищенности, которого я совершенно от себя не ожидала. Я с удивлением смотрела на Эдварда, все еще державшего мои руки, и на краткий миг вдруг ощутила себя за каменной стеной… любимой девушкой, почти как давным-давно мечтала, но не смела даже представлять этого с ненадежным Эдвардом. Жаль, что реальность быстро вернула меня на землю: такое просто не могло оказаться правдой.
– Будет лучше, если вы поговорите наедине, сынок, – вступился Карлайл, поняв, что просто конфликт погасить не получится. Он встал, потянув за собой Эсми, не очень охотно послушавшуюся мужа.
Я с ужасом переводила взгляд с одного Каллена на другого, не понимая, что вообще здесь происходит. Похоже, что Карлайл вовсе не желал выставить меня на семейный суд – выходило, инициатором подобного «открытого» разговора был именно Эдвард. Что он сказал? «Зрители нужны, чтобы я не сбежала в очередной раз»?
– Ты останься, а она пусть уходит, – процедил парень сквозь зубы, не позволив мне незаметно вытащить руки из его довольно настойчивой хватки.
– Пожалуйста, Эдвард, – просила я, беря всю ответственность на себя, – просто скажи Карлайлу, что не против аборта, и мы забудем это недоразумение как страшный сон! Не нужно ни с кем из-за меня ссориться!
– Заткнись, Белла, – полоснул меня Эдвард словами как плетьми. – Ты можешь хотя бы один раз помолчать?!
Я сделала, что он велел: закрыла рот от этой грубости, оказавшись в шоке.
– Мы уйдем, вам нужно поговорить без посторонних глаз, – настаивал Карлайл, за плечи уводя расстроенную Эсми из помещения. – Мы будем рядом, Белла, – сказал он для меня. – Я обещаю помочь, какое бы решение ты ни приняла. И это касается любой помощи, – подчеркнул он, – даже если речь пойдет про денежный счет.
Эсми привычно попыталась возразить, но они вышли, и я не слышала продолжения их беседы. Мы с Эдвардом остались одни, пронзительно смотрящие друг на друга.
– Прости меня, – прошептал тут же он, испуг в его глазах был поразительно натуральным, словно он думал, будто я ненавижу его или начну сейчас кричать и ругать. Забавно, что я думала о нем то же самое…
– За что? – растерянно пробормотала я, испытывая неловкость, которую невозможно преодолеть, пока я нахожусь здесь, в этом доме, в этом кресле, с Эдвардом, стоявшим на коленях передо мной, и его родителями за дверью.
– За то, что притащил тебя сюда насильно и заставил выслушивать глупости Эсми, за то, что никогда не говорил о своих чувствах… – Он поперхнулся и зажмурил на секунду глаза, сжав мои безвольные руки. – Карлайл рассказал мне, что ты думаешь о нас: будто я тебя не люблю. Он очень ругался, что я заставил тебя верить, будто мне нужен один только секс, – парень покачал головой, а я смотрела на него, вытаращив глаза в еще большем ужасе и непонимании, чем до этого. – Но Белла, я и не подозревал, что тебе нужны эти мелодраматические признания! Помнишь тот наш разговор возле твоего дома: я пытался предложить тебе свидание. Ты сказала, что тебе это не нужно. И, что бы я ни сделал, это не изменит твоего отношения ко мне. И что ты… ты использовала меня, как мужчины используют женщин, ради секса, и за этим не стоит ничего большего.
Он опустил голову, пряча от меня выражение лица, пока я судорожно припоминала, когда наговорила все эти ужасные и одновременно правдивые глупости. Я пыталась защитить свою гордость – что было, то было. Моя уловка сработала: выходит, он мне тогда поверил. Я должна была бы обрадоваться такому положению вещей – ведь я сумела не уронить достоинства, как и хотела, – но вместо удовлетворения чуть не разрыдалась.
Эдвард вновь взглянул на меня: его лицо было бледным и напряженным, виски и корни волос заблестели от пота. Неискушенный человек – тот, которым была я – мог бы решить, что парень все еще злится, но из глубины подсознания ко мне вдруг пришел невероятный ответ: да он же насмерть перепуган и нервничает, как неопытный мальчишка, впервые открывающий девушке чувства!
– Помолчи и дай мне сказать, а не то я потеряю мысль и опять не доведу дело до конца, – прервал он мою попытку что-то произнести, резко сжав мои запястья, и из другой комнаты тут же отозвался Карлайл, незримо принимающий участие в тяжелом диалоге.
– Эдвард… – тихо предостерег он. Парень тут же сжал челюсти, и я услышала скрип его зубов. Однако он с усилием выдохнул и кивнул самому себе, а я догадалась о каком-то тайном договоре между отцом и сыном – похоже, между ними произошло серьезное обсуждение после моего появления в кабинете. Возможно даже, что сын просил у отца совета, и тот обещал помочь ему с правильным поведением. Только вот я все еще не понимала, зачем.
– Прости меня за то, что я не понял, как для тебя важно знать мое к тебе отношение. – Я впервые видела, чтобы Эдварду Каллену – распущенному весельчаку, который никогда ничего не боялся и не смущался – было настолько трудно что-то говорить. Он буквально заставлял себя, выталкивая слова. – Ты сбила меня с толку своим независимым поведением, убедила, что тебя вполне устраивают мимолетные встречи. Да ты же сама этого хотела! – в сердцах воскликнул он, подняв рассерженные глаза. – Разве я не предлагал тебе много раз что-то большее?! Но стоило мне сделать хоть шаг вперед, хоть заикнуться о чем-то – ты тут же прощалась со мной и хлопала дверью. Что я должен был думать?! Как в такой ситуации действовать?! Любой мой шаг оказывался неверным. Я никогда не знал, то ли ты сдашься на этот раз в моих объятиях, то ли опять сбежишь как трусливый заяц. Да я дышать боялся рядом с тобой, чтобы не оттолкнуть! Что мне оставалось? Только плыть по течению, потому что лишь в таких условиях ты меня не бросала.
Я ошеломленно смотрела на кающегося Эдварда, не в силах вымолвить ни слова. В моей голове случился полнейший кавардак. Длинные пальцы, не отпуская, переместились на плечи и сжали их, а потом Эдвард привлек меня к себе, обняв так крепко, словно думал, что я могу исчезнуть.
– Только не закрывайся от меня, – пробормотал он. – Все стало так чертовски сложно из-за нашей оплошности, и я не хочу опять потерять тебя. Нам было хорошо последний месяц… Я чувствую: если ты уйдешь сейчас, то уже навсегда…
Слезы в моих глазах возникли вопреки воле: он был абсолютно прав. Я чувствовала: это конец. Действительная точка в наших странных непродолжительных отношениях. Моя беременность испортила то, что едва-едва успело обрести равновесие – если оно вообще возникало когда-нибудь. Это как хождение новичка по канату: старайся – ни старайся, надейся или нет, падение и удар неизбежны.
– Я знаю, что ты еще не готова, и что еще слишком рано для серьезных признаний, и вообще – мы молоды и глупы. Нам бы еще пару лет, чтобы остепениться, привыкнуть друг к другу, найти… разные точки соприкосновения, а не только одну, – бормотал он, не выпуская меня из рук – получалось хрипло шептать возле самого моего уха, и эта близость невероятно воздействовала на меня, заставляя слушать, моргая от слез. – Но раз уж так получилось, раз так неожиданно сложились звезды, я чувствую, что должен сделать какой-то решительный шаг, чтобы удержать тебя. Спешка в этом деле опасна, и я, вероятно, напугаю тебя сейчас, но… вдруг ты дашь мне шанс все исправить? Ты можешь родить ребенка, Белла, или сделать аборт – мне все равно, лишь бы ты осталась со мной. Не бросай меня снова. Я должен был сказать это раньше, но говорю хотя бы сейчас, – он напряженно вздохнул, с огромным усилием выдавливая слова, – я люблю тебя…
От шока я перестала дышать, испуганно уставившись в потолок. Такого поворота событий я точно не ожидала.
Парень осторожно отстранил меня, заглядывая в мои потрясенные глаза. Он был бледен и не меньше, чем я, напуган. Приоткрытые губы подрагивали, в ярких зеленых глазах читалась настоящая паника. Но он говорил то, во что верил, – несомненно. По какой-то невероятной причине – и я ощутила это сердцем, душой – он не лгал.
– Что это зн… – выдавила я, но он не дал мне договорить, повторив медленно и твердо:
– Я люблю тебя, Белла. Я был идиотом, считая, что для тебя это так же очевидно, как и для меня…
Эта шокирующая новость ударила меня, как ушат горячей воды, не укладываясь в голове. Мир пошатнулся, и только мужские руки удержали от падения. Самым сложным было – осознать данный факт. Я столько лет прожила в уверенности, что Эдварду я не нужна, потом целый год считала, что он со мной возится лишь ради постели, что он убежденный сексоголик и разгильдяй, и новое признание никак не вязалось со сложившимся образом. Эдвард Каллен любит меня? Как, когда и почему это произошло?!
– И когда ты это понял? – с трудом протолкнула я сквозь сжатое горло пропитанные удивлением слова. Не верь ему, Белла, это не может быть правдой! Поверь ему, Белла, у него нет никаких причин лгать – хотел бы избавиться от тебя, послал на аборт, а не уговаривал с ним остаться на любых условиях…
Эдвард волновался и часто дышал, и я вдруг поняла, насколько трудно ему было это произнести, насколько он, как и я, не готов принять новую, внезапно обрушившуюся реальность. И все же он, слегка дрожащий, снедаемый страхом, находил в себе силы, чтобы не прятаться, как я, в раковину, а излагать.
– В первый же день.
– В первый день чего? – не поняла я.
Он опустил голову, разрывая контакт наших глаз, но не выпустил мои плечи из рук.
– В день твоего приезда, когда ты впервые вошла в класс и села рядом со мной…
Моя нижняя челюсть звонко поздоровалась с полом. Мозг периодически зависал, не в состоянии воспринимать удивительные факты.
– Но ты же… я не понимаю. Ты даже не пытался?.. Зачем тогда ты был с Лорен!
