Текст книги "Выбор есть всегда (СИ)"

Автор книги: Светлана Ключникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Он похож на папу, только старого, – прямолинейно выпалила Сэм, когда я впервые познакомила ее со стариком.

– Я твой дедушка, папа твоего папы, – добродушно поддержал обман Эдвард. – Мама покажет тебе фотографии. – Мы с Эдвардом уже подобрали подходящие снимки, где он был похож на своего старого отца, который на самом деле умер задолго до рождения внуков. Но это то, что мы могли рассказать Саманте.

– А ты к нам надолго? – спросила она, непосредственно усаживаясь напротив и с любопытством разглядывая новоприобретенного «дедушку».

– На пару месяцев, – ответил Эдвард, и его спокойное ожидании смерти заставило меня погрустнеть – нелегко было понимать, как мало ему осталось.

Но, несмотря не печальную неизбежность финала, это было настоящее счастье для старика – вновь оказаться в кругу любящих людей, детей, рядом с женой. Дни его с этого момента не были ни скучными, ни одинокими – то необходимо было развлечь Льюиса, пока я отъеду по работе, то почитать Саманте книжку перед сном…

Вечером я оставалась спать с Эдвардом-старшим. Сначала он возражал, почему-то считая, что тем самым обманывает самого себя, молодого и ничего не подозревающего. Но я не могла оставлять мужа одного, всем сердцем чувствуя, как дорога ему каждая минута, проведенная рядом. Не слушая слабых отговорок, залезала в постель и обнимала его, позволяя спокойно заснуть со счастливой улыбкой на губах. Да и мне самой было не так одиноко, как в пустой супружеской спальне. И если поначалу ощущала себя немного странно, то постепенно свыклась с мыслью, что такова уж наша с Эдвардом судьба. В сущности, я не делала выбор между тремя мужчинами, тремя Эдвардами из разного времени – я любила одного, каким бы ни были его возраст и причина, по которой он здесь.

В три ночи звонил будильник, извещая о времени кормления Льюиса. Я тихонько, не разбудив старика, уходила к сыну, а затем ложилась в своей спальне, где просыпалась уже в объятиях молодого мужчины.

Его руки обвивали меня, словно плети лозы, а мягкие поцелуи в шею свидетельствовали, что вышли все сроки и пора просыпаться.

– Я позаботился о тебе: накормил Льюиса и отправил Саманту в школу, – сладко и горячо ворковал муж. – Пора тебе позаботиться обо мне. Иначе вместо обещанного омлета с беконом я съем жену.

Хихикая, я извивалась на кровати, потому что поцелуи превратились в щекочущие покусывания. Развернулась в объятиях и затихла, встретив пристальный взгляд. На губах Эдварда играла задорная улыбка, а я, исследуя пальчиками идеально гладкую кожу лица, искала на нем первые морщинки. Любимому было тридцать – юношеские черты сменились более мужественными и зрелыми, у внешней стороны века наметились первые «сеточки». Или они образовались от улыбки?

– Чего такая серьезная? – перестал улыбаться Эдвард.

– Просто люблю тебя, – прошептала я, ни на секунду не переставая думать ни об одном из его воплощений – о том ли, который трудится сейчас в Японии, или о том, который скучает по мне в конце коридора, притворяясь, будто его здесь нет.

Эдвард промолчал, но в его блестящих глазах отразились ответные сильные переживания. Наклонившись, любимый подарил мне глубокий сладчайший поцелуй. Неизменно переросший в нежное занятие любовью. Всякий раз, когда это происходило, я словно теряла равновесие, взлетая выше и выше, пока, расправив крылья, не начинала парить. Летела в невесомости бескрайнего космоса, и звезды становились ближе – протяни руку и коснись любой. Эдвард был совершенством, моей личной звездой, которой я достигла, и подарил такую счастливую жизнь, о которой можно только мечтать.

– Люблю тебя, – шептал он на последнем аккорде чувственной близости и, дрожа, прижимал меня к крепкой груди.

– Хорошо, что ты тут, – соглашалась я, не желая отпускать волшебную эйфорию и по-прежнему видя звезды затуманенным страстью взором.

– Не представляю, как собирался прожить четыре месяца вдали от тебя, – сетовал муж, целуя мое лицо и не спеша выпускать из жарких объятий. Наши тела все еще были соединены, подрагивающие и влажные. И в эти мгновения я была чертовски благодарна изобретению, чернеющему у Эдварда на запястье.

Трудно было не запутаться среди наслоения событий. Завтрак проходил в безмятежном ощущении счастья – Эдвард ел, а я стояла у плиты, улыбками обмениваясь с мужем. Затем налила себе стаканчик молока и присела к столу, не отрывая заинтересованного взгляда от любимого мужчины. Как раз в это время раздалась мелодия моего мобильника.

– Привет, – поздоровался Эдвард на том конце провода, когда я приняла вызов. – Как дела?

– Привет, все отлично! – ответила я, не в силах перестать улыбаться мужу, сидящему напротив и с хулиганским выражением лица целящемуся в меня вишенкой, снятой с пирожного. Он выглядел как мальчишка с рогаткой, а не как ученый, всего час назад покинувший рабочий кабинет в научном центре Токио.

– Я что, у тебя? – изумленно рассмеялся Эдвард в телефоне, когда я не смогла сдержать смешок, едва увернувшись от летящей ягоды.

– Я… то есть… – я цыкнула на мужа, чтобы он заткнулся, от шока не в состоянии понять, что будет правильно – соврать или смолчать. – О боже мой… – Одной рукой я закрыла лицо, понимая, что чувствую себя донельзя неловко – будто меня застукали на измене мужу… с мужем. Страннее не придумаешь!

– И как давно? – почти безразлично полюбопытствовал Эдвард, находящийся в Токио, и я не поверила своим ушам, уловив нотку того, чего опасалась – ревности.

– С первого дня, – прошептала я, округлив глаза на мужа напротив, который все еще ничего не понимал. Резко открыв рот, он закрыл лицо руками, пряча смех и одновременно смущение перед самим собой.

– И как часто? – теперь голос зазвучал профессионально и деловито, словно Эдвард просчитывал возможности.

– Каждое утро, – улыбнулась я, пожав плечами. – Помогаешь мне с детьми, даешь выспаться. Ты сказал – это самое безопасное время.

– Так и сказал? Почему я вообще открыл тебе правду?

– Ой, не держи меня за дурочку. – возмутилась я. – Сама догадалась. Сколько можно водить жену за нос?

Секунду стояла тишина. А потом:

– Наверное, напугал?

– Не очень, – возразила я и улыбнулась: – Ты был милым.

– Милым, – повторил скептически Эдвард. – Завтра же начну. – И я рассмеялась, осознав вдруг, что сейчас мы замкнули временную петлю: Эдвард из будущего полетел в прошлое потому, что, поговорив со мной, понял – это безопасно и я буду рада его появлению. Хотя когда он совершил прыжок в первый раз, последствий не знал. Игры со временем – очень запутанная и странная штука, вероятности переплетаются, и найти истинное начало становится невозможно.

***

Спустя четыре месяца Эдвард, находившийся в преклонном возрасте, заметно сдал. Перестал подниматься с постели, не мог есть, черты его лица осунулись, а кожа обтянула скулы. Смотреть на него было тяжело, а еще труднее покидать даже на минуту.

К моему облегчению, Эдвард перестал прилетать из Японии, объяснив, что работает по ночам, очень устает и временно прекращает путешествия, но пообещал появиться, как только сможет. Мне нужна была эта маленькая передышка, чтобы все оставшееся время посвятить умирающему старику.

Он пытался вернуться в свое будущее, но я спрятала браслет, а он не мог самостоятельно найти его. Я наотрез отказывалась позволить ему умирать в одиночестве. Я сильная и справлюсь с этим.

Конечно, в смерти не было ничего романтичного. Старику требовался серьезный уход.

– Ты не должна видеть меня таким, – ворчал он. – Уходи, уходи, не смотри на это.

Я бережно брала его за руку и успокаивала легким пожатием.

– Ну перестань, – просила я, не позволяя себе даже намека на слезы, чтобы Эдвард не увидел мои настоящие переживания и не корил себя еще и за это. – Побудь со мной еще немного. Все хорошо.

Это произошло довольно неожиданно. Мы знали точную дату, и на самом деле, Эдвард даже пережил ее. Хорошее настроение и внимательный уход, вероятно, стали причиной небольшого увеличения его жизни. Срок прошел, и старик все еще оставался со мной, хоть и заметно исхудавший. Без мощного компьютера и специальной программы Эдвард не мог узнать новой даты, оставалось только ждать.

Он начал задыхаться ночью, как раз когда мой будильник прозвонил в три. Когда я взглянула на мужа, он смотрел в потолок пустыми глазами, едва вдыхая и выдыхая. Я сразу поняла, что это – оно. То страшное мгновение близкой смерти, которого мы с содроганием ожидали.

– Эдвард? – вскричала я, и он схватился за мою руку, не поворачивая головы.

– Белла… мне нель... оста…

Только Эдвард мог помнить об ответственности в такой ужасный момент.

– Я отправлю тебя назад, не беспокойся об этом. – Не выдержав, я заплакала, прижимая его холодную ладонь к своей щеке. Слезящиеся старческие глаза с трудом остановились на моем лице, полные бесконечной любви и благодарности.

– Спасибо те… за все, – с трудом проговорил он между слабыми вздохами. – Спа.. что приютила.

– Я люблю тебя, – рыдала я, глядя, как из потускневших хамелеонов исчезает свет.

– Лучшая жена, – беззвучно ответил он и закрыл глаза навсегда. Упав на его грудь, в которой больше не билось отзывчивое, доброе сердце, я дала волю слезам, хотя оплакивать смерть мужа в моем случае было несколько иррационально – я же знала, что просто стала случайным свидетелем будущих событий, а не настоящих. Но я была рада, что облегчила ему уход в мир иной.

Почти невозможно было заставить себя попрощаться – я так привыкла к присутствию старика, что без него дом опустел, и гулкое эхо моих всхлипов не наполняло комнату жизнью. Закрепив браслет на расслабившемся безжизненном запястье, я открыла крышечку, предохраняющую устройство от случайных ударов или нажатий. Много дней назад, еще когда я не спрятала браслет, Эдвард рассказал мне, как им пользоваться, чтобы я могла вернуть его тело обратно. И теперь оставалось лишь, в последний раз поцеловав холодный неподвижный лоб, нажать кнопку. Рыдая на коленях перед кроватью, я смотрела, как мой покинувший этот мир возлюбленный исчезает. И только одна вещь осталась здесь, как напоминание о том, что этот Эдвард был в моей жизни – пустующее инвалидное кресло. Уронив голову на остывающую постель, я вновь зарыдала, не в силах успокоиться.

Чьи-то сильные руки обняли меня сзади. Развернувшись, я прижалась к Эдварду с ужасом и облегчением. С ужасом, потому что он не должен был узнать о старике, по крайней мере, не таким образом, не когда тот только-только покинул это время. И с облегчением, потому что нуждалась сейчас в присутствии мужа, чтобы поверить – он еще живой, я не проводила его минуту назад.

– Тш-ш, – ласково шептал Эдвард, гладя меня по голове как маленькую девочку. Мы устроились на ковре: моя голова на его плече, а руки крепко и отчаянно обхватывают талию. – Все хорошо, я здесь и никуда не денусь.

– Я собиралась тебе рассказать, прости меня… – оправдывалась я сквозь всхлипы. Не хотела, чтобы он узнал вот так, сам. Как будто я лгала мужу. – Но он взял с меня слово молчать… Я бы рассказала тебе сегодня, клянусь!

– Я знал уже несколько недель, – шокировал меня признанием Эдвард, и я подняла на него заплаканные глаза, испытывая невыразимое облегчение от того, что вижу его живым и здоровым. – Тот день, когда ты проспала ночное кормление, помнишь? Я нашел тебя под утро в этой комнате и ушел, чтобы не смущать вас обоих… Поэтому я отлучился на две недели – видел, чтоб вам с ним необходимо побыть наедине. Не стал мешать.

– Прости… – взмолилась я, не желая никогда быть причиной его боли.

Но Эдвард был поразительно великодушен.

– Тебе не за что винить себя, – сказал он. И скривился от досады: – Это я поступил неправильно. Надеюсь, никогда не узнаю, что толкнуло меня явиться сюда, и уж тем более – остаться так надолго и позволить тебе наблюдать, как я умираю!

– Это моя вина. Я отняла у тебя браслет, чтобы ты не сбежал, – созналась я без сожаления. – И спрятала его подальше, вынудив тебя остаться. Не могла позволить тебе страдать, ты выглядел очень одиноким и измученным…

Эдвард покачал головой, осуждая поступок своего будущего воплощения.

– Я постараюсь не допустить повторения этого, моя малышка. Клянусь тебе.

– Нет! – яростно закачала я головой, возражая против такого решения. – Наоборот – ты должен немедля сюда явиться, как только тебе станет плохо или одиноко. Эдвард, раз уж у тебя есть уникальная возможность путешествовать, незачем мучить себя понапрасну. Я существую здесь для тебя и ради тебя. Не важно, в каком ты возрасте и какая у тебя причина, ты можешь на меня опереться в трудную минуту. Я не смогу жить спокойно теперь, зная, что ты собираешься обречь себя на страдание. Пожалуйста, пообещай, что не станешь себя истязать, – вцепилась я скрюченными от напряжения пальцами в его рубашку. – Я люблю тебя!

– Ты потрясающая, – Эдвард смотрел на меня так, будто впервые увидел. А затем впился поцелуем, поглощая протесты и затихающие всхлипывания.

Это было то, что нужно, чтобы стереть боль последних минут – страсть молодого сильного тела, убедительное присутствие живого Эдварда.

– Не здесь, – пробормотал он, поднимая меня с ковра и унося в нашу спальню. Где ласковыми прикосновениями и обжигающими поцелуями заставил забыть о том, что я недавно испытала. Жизнь продолжалась, стремясь к своему логическому завершению. Но в тридцать еще рано было думать об ее финале…

***

Полгода пролетели как одно мгновение. Закончилось последнее утро, которое я могла провести с Эдвардом будущего, настоящий возвращался из Японии на следующий день. Сейчас он, должно быть, садился в самолет, чтобы наутро появиться на пороге родного дома – который, благодаря своему устройству для путешествий, почти и не покидал.

Саманта приглядывала за Льюисом, начавшим потихоньку вставать на неуклюжие ножки и делать первые шаги, пока я готовила большой обед в честь возвращения мужа. Хотя для нашей семьи все выглядело так, будто Эдвард и не был ни в какой командировке, для соседей необходимо было создать видимость разлуки. Эдвард не мог допустить слухов в нашем районе и на работе, иначе у него могли отобрать любимую игрушку для путешествий – он же бесконтрольно вмешивался в прошлое, за это могли и за решетку отправить, если бы тайна вскрылась. Мы были крайне осторожны.

В последний раз он был здесь утром – моя кожа до сих пор хранила воспоминания о будоражащих поцелуях и жарких прикосновениях.

– Совести у тебя нет, – пробормотала я сквозь сон, когда Эдвард только появился. – Твой клон прилетает завтра, а ты нахально спишь с его женой.

– Клон? – рассмеялся Эдвард над моей неуклюжей шуткой, прижимаясь ближе. Одежды на нем уже не было. Как удобно.

– Ага, он ведь сейчас на другом конце земного шара спит. Или собирается на работу. Или уже работает. – Я развернулась, глядя в смеющиеся зеленые глаза мужа – этот цвет сильнее прочих шел ему, поэтому я специально покупала постельное белье подходящей расцветки.

– Он не будет ревновать, – пообещал Эдвард, наклоняясь для поцелуя. Его пальцы шаловливо скользнули под мои ягодицы и перевернули нас, чтобы я оказалась сверху.

– Не уверена, – пробормотала я, тая от нежных ласк и вспоминая нотки ревности в голосе мужа, когда мы говорили с ним по телефону и его двойник сидел напротив меня.

– Ну, мне-то лучше знать, – возражал настойчивый Эдвард, садясь и чувственно снимая мою ночную сорочку, глядя в глаза. Я застонала, когда его ладони пропутешествовали по груди, сжимая ее, и муж, удовлетворенный моей реакцией, коварно улыбнулся.

– Ты соблазняешь меня, заставляя изменять самому себе, – решила я пофлиртовать немного, чтобы не зазнавался.

– Со мной – не считается, – упрямо возразил мой безумный ученый, обхватывая губами жаждущую вершинку моей груди.

– Нет, я не стану изменять ему с тобой, – проворчала я кокетливо, делая прямо противоположное: ерзая на его бедрах и задевая чувствительную плоть, запрокидывая голову от удовольствия и слушая, как резко участилось дыхание любимого.

– Куда ты денешься, – принял он условия моей игры, неожиданно роняя меня на подушку и восхитительно прижимая всем телом.

– Нет, – мои попытки изобразить серьезность проваливались, не начавшись. Хотя я и старалась сделать вид, что отталкиваю Эдварда, тело мое символизировало обратное, изгибаясь навстречу. – Я не стану делать это!

Эдвард негодующе зарычал в ответ на мое притворное сопротивление, напористо раздвинул мои ноги и прикусил шею, заставив вскрикнуть и распахнуть глаза.

– Эй! – возмутилась я, но замолчала под голодным поцелуем и тут же ахнула от стремительно распространяющегося тепла в месте соединения наших тел. Сопротивляться настигающему со скоростью цунами наслаждению не было никакой возможности – звезды приближались.

– Ну вот ты и сдалась, – выдохнул Эдвард, победоносно увеличивая напор и амплитуду равномерных толчков.

– Ни за что! – Я попыталась продолжить наше невинное противоборство, вырываясь, но тут же почувствовала сильнейшую разрядку, заставившую выкрикнуть любимое имя. И услышала, как со сладострастным стоном муж последовал за мной в страну удовольствия.

– Без шансов, – констатировал он на выдохе.

– Ага, – с улыбкой признала я, счастливо прикрывая глаза.

А затем Эдвард улетел обратно в будущее, как всегда, позавтракав со мной. Он сказал, что от японской еды его уже мутит, и был рад даже простым спагетти, лишь бы приготовленным дома.

Ночью я долго не могла уснуть, ожидая возвращения настоящего Эдварда. Лежала, пялясь в потолок и думая о странностях перемещений во времени. Что будет, к примеру, если Эдвард встретится с самим собой? Создал ли он уже десятки новых реальностей или же путешествует по одной, постоянно меняя в ней что-то? Тогда как быть с его памятью, она содержит в себе все варианты прошлого или измененные события навсегда стираются из нее? Путешествия во времени были слишком запутаны для моего понимания, хотя Эдвард уверял, что на самом деле все просто.

Думая об этом, я и не заметила, как потихоньку провалилась в забытье. Мне снились Гавайи, с которых началась наша счастливая жизнь, пальмы, море, песок и Эдвард на пляже, призывающий сделать правильный выбор. Тревога пронизывала сон, в него вторгся Джейкоб, желающий разрушить мое будущее. Страшные события, описанные Эдвардом, проплывали перед глазами: возвращение в Атланту, свадьба с Джейкобом, обман… рождение дочери, ссоры и слезы и, наконец, авария. Дорога, свет и удар, звон разбившегося стекла и боль во всем теле. Я слышала свои предсмертные хрипы будто наяву, проснувшись резко в ледяном поту. Горло перехватило, но страх уже отступал, когда я поняла, что нахожусь в родных стенах, и это был просто кошмар, а не реальность.

Слух резануло тяжелое дыхание возле кровати. Грохот заставил меня вздрогнуть и повернуть голову. Первым был испуг. Затем понимание, что под утро в спальне мог появиться только Эдвард, и следом – досада, что он перегибает палку с путешествиями. Я ждала его к девяти, не раньше, причем с чемоданом в дверях. Но никак не ожидала вновь проснуться в его объятиях. Это было уж слишком…

– Ты же обещал, что вчера был в последний раз здесь, – проворчала я.

Ответа не последовало.

– Эдвард?.. – тревога вдруг возросла в разы, интуиция подсказывала нестандартность появления. Пыхтение затихало, и я рванула к краю кровати, чтобы понять, что происходит.

Он лежал там. На руке браслет, тело содрогается, как при эпилептическом припадке, глаза открыты, но не видят. В уголке напряженного рта скопилась пена.

– О боже! – выкрикнув, я скатилась с кровати, заглядывая любимому в безумные глаза. Он узнал меня. Его пальцы сжали мое запястье с такой силой, что оставили след, а губы что-то пытались изобразить, донести смысл…

– Не… не…

Он пытался вдохнуть, но не мог, содрогаясь всем телом. Его кожа приобрела пепельный оттенок, и я закричала, умоляя сказать, что случилось.

– Не ходи… – выдохнул он, наконец, и затих. Глаза закатились, и больше ни одно движение не символизировало жизни. Ни дыхания, ни сердцебиения. Закрыв рот обеими руками, я в ужасе смотрела на бездыханное тело мужа… 

Встреча получилась безрадостной. Вот уже около часа мы сидели друг напротив друга, я – опустив взгляд и до сих пор содрогаясь от страшной картины перед глазами, Эдвард – с задумчивым, сосредоточенным лицом, размышляя над тем, что я ему рассказала. 

– Ты должна была оставить тело здесь до моего появления, – досадовал муж.

– Прости, – в сотый раз извинялась я, заламывая руки. – Ты прежде говорил, как это важно – вернуть тело назад, если что-то такое случится. Нельзя оставлять его дома, это поставит под угрозу твои будущие перемещения.

– Два часа не сыграли бы роли.

– Прости…

– Ты хотя бы запомнила дату, когда отправляла меня назад?

Я напрягла память, воскрешая в уме цифры, значащиеся на браслете. Эдвард-старик объяснил мне назначение кнопок: на мини-мониторе всегда отображается время, из которого он прибыл. Точная дата, до секунды, а также координаты точки в пространстве. В итоге длинное число.

Конечно, я не могла запомнить его целиком – оно было слишком большое.

– Четырнадцатое ноября, – пробормотала я виновато – эти цифры замыкали первую цепочку. Вроде бы.

И снова поежилась от ужаса, ведь это произойдет всего через два месяца. Что-то пойдет не так, и мой Эдвард умрет, напоследок отправившись в прошлое… для того, чтобы я увидела его перед смертью и предотвратила трагедию. Жаль, что он ничего не смог рассказать, кроме расплывчатой просьбы куда-то не ходить.

– А год?

– Этот, кажется…

– Кажется? – всплеснул Эдвард руками.

– Я почти уверена, – извинилась я. – Ты не был старым. Это в любом случае произойдет в ближайшее время. Ты выглядел так же, как сейчас…

– Значит, четырнадцатое ноября, – кивнул Эдвард самому себе, задумчиво пропуская пальцы через волосы. Затем подвинул стул и взял мою руку в свои, призывая взглянуть на него. – Эй, не волнуйся, ладно? Это еще не произошло, значит, я обязательно сумею все исправить. Поверь, я не собираюсь умирать.

– Я знаю, – пролепетала я, силясь улыбнуться, но сердце сковывал тошнотворный страх. – Я видела тебя старым. Это ведь означает, что все будет хорошо, да?

Мне не понравилось, как Эдвард на секунду отвел глаза – он не был уверен.

– Теоретически – да. Но жизнь нельзя сделать предсказуемой. Я уже говорил тебе – если сейчас жизненная линия выглядит длинной и четкой, это не означает, что она не может внезапно повернуть или прерваться из-за неправильно принятого решения. Любой твой неожиданный шаг может изменить всю последующую цепочку событий.

– Ты же говорил, что путешествия безопасны и не портят будущее, как показывают фильмы…

– Не влияют на цивилизацию в целом, – поправил Эдвард с грустной улыбкой. – Но в пределах одной жизни или целой семьи – действуют вполне ощутимо. Иначе не было бы никакого смысла в моих путешествиях.

– Я не хочу тебя потерять, – на глаза навернулись слезы, и Эдвард нахмурился.

– Тш-ш, – пробормотал он, целуя мои распухшие от покусываний губы. – Клянусь, мы что-нибудь придумаем. Я завтра же внимательно все просмотрю.

Он исполнил свое обещание. Через несколько дней, когда началась рабочая неделя, Эдвард внезапно образовался рядом со мной с браслетом на запястье.

– Пойдем, покажу кое-что, – позвал он, протягивая руку. Я с сомнением взглянула на нее. – Не бойся, это не опасно. Тебя не будет всего секунду, вернешься в этот же момент.

Льюис спал, Саманта делала уроки, и я решилась. Любопытство и страх тесно переплелись внутри, когда я шагнула за Эдвардом в невидимый проход сквозь пространство и время.

Это не было похоже на то, что описывают в книгах или показывают в кино. Никакого головокружения, чувства полета или засасывающей сверкающей воронки. Просто сменился кадр. Секунду назад я стояла в своей гостиной, в через мгновение оказалась в просторном зале с кучей компьютеров вдоль стен и на столах. Единственная вещь, указывающая на то, что я неспроста тут очутилась – тонкий ободок из стали высотой с человеческий рост. Ровный едва слышный гул слышался изнутри, как будто электричество непрерывно бежало в замкнутом пространстве.

Мы сошли с небольшой платформы, и я разглядела конструкцию: круглый обруч размером два на два метра, нижней частью скрывающийся под днищем, к которому вели десятки проводов. Похоже на дверь в никуда – позади конструкции находилась стена, ее было отлично видно. А вот гостиную, из которой мы явились, нет.

– И через эту штуку ты проходишь, чтобы попасть в прошлое? – спросила я, не понимая назначения деталей. Отметила лишь, что вокруг железного ободка место было расчищено, а рядом на столе сгрудился «металлолом», состоящий из сложных приборов. Наверняка рабочих и имеющих назначение, только я его не понимала.

На первый взгляд «дверь» выглядела чересчур просто, хотя огромная сила, заключенная внутри, и способность перебрасывать человека мгновенно в любое время и точку вселенной впечатляли.

– Это не единственный портал, – туманно ответил Эдвард, ведя меня за собой мимо компьютерных рядов, закрывающих почти все пространство стены. Большинство системных блоков, внушающих уважение размеров, не имели мониторов.

Затем мы свернули в боковой ряд. Здесь перед каждым монитором стояли стулья, и компьютеры были укомплектованы полным набором необходимых вещей. И провода, провода, провода…

Площадка казалась огромной: днем здесь, должно быть, работала толпа народу. Так и видела современных ученых в белых халатах, трудолюбиво стучащих по клавиатуре с утра до вечера. Гомон, крики, бормотание, обеденный перерыв и кофе. Радостные возгласы, когда совершено очередное потрясающее воображение открытие.

Посмотрев наверх, я увидела сквозь прозрачный потолок из толстенного затоптанного стекла другие помещения, тоже с множеством непонятной аппаратуры.

– Разве мне можно находиться здесь? – спросила я шепотом, вдруг почувствовав себя как мышь в клетке.

– Никого нет, все ушли по домам, – сообщил Эдвард. – Здесь только я и охранники на входе, но оттуда это помещение им не видно.

– И никогда никто не остается допоздна на работе? – усомнилась я. Во всех фантастических фильмах, мной просмотренных, ученые в лабораториях проводили чуть ли не полжизни, работая день и ночь, чтобы спасти мир.

Очевидно, что реальность сильно отличалась от фантастики.

Эдвард взглянул на меня с весельем в глазах:

– Белла, меня не было здесь всего мгновение. Даже если бы охранник стоял рядом, не смог бы заметить, что я уходил, да и портал работает бесшумно. Не волнуйся.

Он подвел меня к одному из столов в дальнем углу и показал на работающий монитор, вводя в курс дела:

– Я просмотрел четырнадцатое ноября текущего года и также ближайшие десять лет, но ничего опасного для своей жизни не обнаружил.

На мониторе застыл узор из переплетающихся линий разного цвета, и, хотя Эдвард указывал мне пальцем на «узлы» и «загогулины», я не смогла различить линию его жизни. Я думала, что картинка окажется более… читаемой.

– Для того чтобы рассмотреть конкретный момент, требуется компьютерная обработка, я же говорил тебе, – пояснил Эдвард, наведя мышь на одну из красных линий и «приближая» ее, как это делают на карте, увеличивая поверхность, чтобы разглядеть рельеф.

Линия сначала закрыла собой все пространство, а затем начала расслаиваться на отдельные сегменты. Представьте в библиотеке корешки книг – миллионы, миллиарды идентичных полосок, которые, расширяясь, преобразились сначала в трехмерное изображение, в котором фигура Эдварда выглядела как размытая полоса, ведущая из одного конца лаборатории в другой, переплетенная с другими похожими размытыми полосами. А затем рассыпалась на отдельные кадры, следующие один за другим. На каждом – трехмерное изображение Эдварда в определенный момент времени. А точнее – его будущего, два месяца спустя.

Словно играешь в игру «Найди десять отличий» – ближайшие «кадры» казались одинаковыми. И только при ускоренной перемотке можно было увидеть движение и различие.

Эдвард включил показ слайдов, демонстрируя мне весь свой день, ускоренный до нескольких минут. Проснувшись с утра, как обычно, отправился на работу, где провел время до вечера, чтобы затем снова вернуться домой. Я увидела и себя, с любопытством рассматривая свою будущую жизнь, будто записанную на видеопленке.

Но это было не совсем верное направление поисков, что-то не складывалось…

– Не ходи. Ты сказал «не ходи» перед тем, как…

– Если мы находимся в разных частях города, то как твои поездки могут представлять опасность для меня? – усомнился Эдвард, но послушно ввел в компьютер новую задачу.

Обычный день: я отправила Саманту в школу, а затем поехала на встречу с несколькими клиентами, пока няня занималась Льюисом. Было и кое-что необычное: во второй половине дня я взяла такси и отправилась в Лас-Вегас, где Элис, к моему изумлению, вышла замуж за красавца, который кого-то сильно мне напоминал – возможно, я уже видела его раньше.

– Надо же… – пробормотала я, когда молодожены укатили в закат, и моя фигура снова скользнула в такси. – Это так дико – знать заранее. И я была уверена, что Элис сейчас одинока.

– Вы живете далеко друг от друга, видимо, она не все тебе рассказывает, – предположил Эдвард, мягко улыбаясь.

– Да, но мы болтаем регулярно, – поспорила я. – Она бы не смогла удержаться.

Трудно представить, что Элис с ее характером могла скрывать от меня факт скорого замужества слишком долго.

– Наверное, она еще и сама не знает.

– Может быть, – пожал плечами Эдвард. – Но если компьютер это показал, то скорее всего не только знает, но и планирует, – возразил дальше. – По крайней мере, это событие уже достаточно близко и достоверно, чтобы его зафиксировала программа. Иначе мы увидели бы другой сценарий будущего.

– Хочешь сказать, программа видит не все? – нахмурилась я.

Эдвард сузил глаза:

– Судьба человека предопределена. В основном. Я тебе как-то рассказывал – спонтанные решения могут изменить всю цепочку. Но пока эти решения не приняты, программа будет показывать четкий план.

– То есть, Элис может выйти замуж, а может и передумать, если «свернет не на ту улицу»? – В голове образовалась каша, я не понимала.

– Если произойдет какое-то событие, которое неожиданно изменит ее судьбу, то вполне. Но это случается редко, – засомневался Эдвард. – Хотя в последнее время я ни в чем уже не уверен…

– Может ли быть, – прищурилась я, – что ты решишь побывать на свадьбе, воспользовавшись штукой для путешествия, и там что-то с тобой случится?

– Тогда бы мы увидели меня там, – исчерпывающе ответил Эдвард.

– Это потому, что ты еще не принял такого решения. Но что если вдруг передумаешь?