Текст книги "Выбор есть всегда (СИ)"

Автор книги: Светлана Ключникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Завязалась потасовка, во время которой я успела всерьез испугаться, что поплачусь жизнью за устроенную мстительную шалость. Но Джейка, к счастью, остановили, повалив на пол и накинувшись сверху. А он продолжал орать, что не собирается отправляться в полицию из-за какого-то синяка и мордобоя, который устроил в комнате наверху. Сдал себя с потрохами. Жаль, что мне нельзя было использовать его признания для того, чтобы заставить ответить и за попытку изнасилования, и за убийство мужа – в этой реальности ничего трагичного не случилось. Все, что мне оставалось – это насладиться небольшим удовлетворением от краткого возмездия.

– Джейк, ты пьян, уймись! – закричала на него Элис, плеснув в лицо холодной водой, что стало дополнительным унижением подонку. – Ребята, уведите его куда-нибудь, я не хочу его здесь больше видеть. Джейк, ты обещал не портить мне вечеринку! – обиженно обвинила она.

– Это не я, а она виновата! – Блэк безуспешно вырывался, но его увели, заломив руки за спину, как настоящего преступника.

Я не знала, что с ним собираются сделать – дать остыть в одной из комнат и отпустить, проучить или отправить вон, – но не хотела оставаться в одном доме с взбешенным зверем. Такси, просигналив с дороги, стало для меня знаком уходить.

– Прости, Белла, – искренне извинилась Элис, с подозрением косясь на мой синяк.

Пришлось соврать, успокоив подругу:

– Честное слово, я сама упала, – покраснела я.

– Да-да, – недоверчиво улыбнулась Элис, и я не стала ее разубеждать – пусть хорошенько поразмыслит над тем, каков на самом деле Джейкоб Блэк. Если человек способен на мерзкие поступки, об этом подруге надо бы знать.

– Такси приехало, я побегу? – обняла я ее напоследок.

– Может, я перееду к тебе поближе, – шепнула многообещающе Элис, – со временем.

– Было бы здорово, – согласилась я.

Стояла глубокая ночь, но парадный выход был подсвечен красивыми круглыми фонариками, вокруг которых в большом количестве кружились ночные мотыльки. Я быстро сбежала по ступенькам, преодолела мощеную дорожку, резные ворота и юркнула в такси.

– Привет, – раздался из салона знакомый голос. С заднего сидения на меня смотрел улыбающийся муж.

– Ты здесь! – удивилась я, глядя в тлеющие темные глаза. Его появление стало большим сюрпризом, учитывая, что он не должен был приближаться к свадьбе. Я захлопнула дверь, и такси двинулось с места.

– Соскучился, – проинформировал Эдвард, заграбастывая меня в уютные объятия – я оказалась в плену его рук и ног, покорена и обездвижена любимым мужчиной.

– Соскучился? – скептически усмехнулась я. Мы расстались всего час назад, но Эдвард выглядел очень разгоряченным встречей, и я поняла, что наша недавняя неожиданная страсть этой ночью обретет сладострастное продолжение.

– Ага, – подтвердил Эдвард, устраивая мою голову на сидении с удобством для поцелуя. – Ну здравствуй, спасительница. – Его мягкие теплые губы нежно атаковали мой рот, соблазняя отдаться их власти. Я задохнулась от ласки, закрыла глаза и моментально расслабилась, будто Эдвард обладал магической способностью залечивать любые мои раны.

Вместе с движением автомобиля все дальше уносились проблемы тяжелого дня, впереди ждал родной дом и обожаемые дети, и жизнь, казалось, началась заново с этого мгновения. Опасность миновала, можно было оставить страхи в прошлом.

Я выкинула из головы неприятные воспоминания и позволила себе просто наслаждаться любимыми объятиями в ожидании будущего, которое создала сегодня сама. И пусть я так до конца и не разобралась с путаницей перемещений во времени, но знала главное – благодаря открытию Эдварда наша судьба оказалась в наших руках, а это значит, что отныне все будет отлично. А если даже что-то неожиданно пойдет не так, мы всегда сумеем вернуться и исправить это.

Глава 8

Спальня была темной из-за опущенных штор, и когда я вошла, ОН уже сидел там, возле окна, в инвалидном кресле. Дряхлая кожа на обнаженных по локоть руках, знакомый браслет на запястье, седые волосы и изменившиеся от старости черты лица… но я узнала его сразу.

– Белла, – заплакал он, как только увидел.

От шока я несколько мгновений не могла сдвинуться с места, но когда Эдвард протянул дрожащую руку, бросилась вперед, чтобы обнять старика. Его седовласая голова упала мне на грудь, и жалость тисками сдавила сердце, когда любимого сотрясли горькие рыдания.

– Ты ушла, – бормотал он надрывно, и его боль становилась моей, словно я вместе с ним переживала мгновения его потери, – я не мог там больше оставаться…

Я поняла, что тоже плачу, поглаживая Эдварда по поредевшим седым волосам. В голове не укладывалось, что вижу его таким старым. Словно это не он перенесся в прошлое ко мне, а я смотрела на свое неуклонно приближающееся будущее, перешагнув на несколько десятков лет вперед.

– Я держался, сколько мог. – Для немощного старика Эдвард прижимал меня довольно крепко, отчаяние придавало ему силы – он не мог отпустить меня, и это я понимала. Сама чувствовала бы то же самое на его месте, и перед искушением вернуться трудно устоять. – Но я не смог жить в мире, в котором нет тебя. Друзья рядом… и дети, внуки… но я никогда не был так одинок... Прости, прости, я напугал тебя… только немного побуду и сразу уйду…

– Я не испугана, – уверила я, отстраняясь, чтобы он взглянул на меня и убедился, что я сопереживаю, а не боюсь. Прозрачные слезинки скапливались в морщинках возле глаз, увлажняя напряженные и дрожащие скулы. – Я здесь, с тобой. Посмотри на меня, все будет в порядке.

Мои слова немного успокоили Эдварда, хотя в его взгляде до сих пор читалась паника. Будто бы я была способна прогнать его! Этого не произошло бы ни при каких обстоятельствах.

– Все хорошо, честное слово. – Я быстро смахнула свои слезы и придала лицу строгое выражение, хотя в действительности чувствовала не просто страх, а настоящий ужас. Не из-за того, что вижу Эдварда в преклонном возрасте. Просто от неожиданности переживала шок – но он обязательно пройдет через некоторое время.

В любом случае, я не хотела давать мужу повод беспокоиться о таких мелочах. Он здесь, потому что ему нужна помощь, и для меня не важно, сколько ему лет – он мог положиться на меня в любом возрасте, в любых обстоятельствах.

– Ты правильно сделал, что пришел сюда. Я и сама хотела предложить тебе это, когда ты сказал, что в будущем я умерла раньше. Подумала – это отличный вариант, если бы ты захотел снова меня увидеть.

– Правда? – Губа Эдварда снова задрожала, хотя выглядел он спокойнее, чем вначале – немного испуганным, изумленным моей легкой реакцией.

– Да, – улыбнулась я, радуясь, что ему становится лучше. – Ты не можешь ходить? Почему ты в инвалидной коляске? – Собрав волю в кулак, я подавила неожиданное желание разрыдаться.

Эдвард моргнул.

– Трудно стало ходить, – разъяснил он. – Мне… недолго осталось…

Сглотнув, я улыбнулась с пониманием, обнадеживающе погладила любимого по тыльной стороне дрожащему предплечью.

– Хочешь что-нибудь? Принести тебе воды или приготовить поесть?

– Нет, не уходи, – вцепился в мою ладошку Эдвард, словно я могла исчезнуть как мираж или, того хуже, сбежать из дома. Не хотела даже представлять, что он чувствует, недавно меня потеряв.

– Куда же я уйду, Льюис спит в соседней комнате, а няня придет только через три часа. – Я погладила мужа по державшей меня напряженной руке, а затем поднесла ее к губам, целуя мягкую одряхлевшую кожу. Пальцы потянулись к моему лицу, ласково, как умел только он, погладили щеку и убрали за ухо прядку волос. За множество лет ничего не изменилось, Эдвард по-прежнему трепетно любил меня, а я, как и всегда, нежилась от его даже самых простых прикосновений.

– Ты такая молодая… – пробормотал старик растрогано.

– Пойдем, я устрою тебя в комнате матери, и ты расскажешь мне все до последней детали, – улыбнулась я. – Мне же нужно о чем-то узнать, правда?

Не слушая возражений, я толкнула инвалидное кресло и покатила в дальнюю комнату, которая была закрыта, томясь в ожидании хозяйки, счастливо проживающей на Гавайях.

– Это наилучшее место для тебя, – объясняла по ходу я. – В комнате никто не бывает, так что ты не увидишь самого себя, когда твой двойник, сумасшедший путешественник во времени, явится завтра утром, ни о чем не подозревая.

– Что ты задумала? – Эдвард шокировано, с полным непониманием смотрел, как я отстегнула его браслет и отложила подальше и повыше, куда ему было не дотянуться. Да уж, такого приема он точно не ожидал. О чем же он думал? Что я выгоню его вон?

Ободряюще улыбаясь старику, я стала расстилать постель, меняя белье на свежее.

– Белла… – осекся он. – Я не могу здесь остаться, ты же знаешь, – в голосе зазвучали страх и неодобрение, а еще безнадежность, но среди всех этих эмоций я ясно различала и робкую надежду.

– Еще как можешь, и останешься – здесь, со мной, – непреклонно возразила я. – Куда же я отпущу тебя одного? Что тебе делать в будущем? Или у тебя есть там планы? – Я остановилась, глядя в ожидании. Эдвард медленно покачал головой. – Значит, решено. Кто-то же должен о тебе позаботиться?

Я знала, что он снова заплачет, но это были слезы облегчения, а не боли, и ему нужно было пережить этот переломный момент. Понять, что у него есть кто-то, кому он может довериться. Убедиться, что не одинок. Уяснить, что я не позволю ему страдать ни секунды и что достаточно сильная, чтобы поддержать его даже в таком сложном положении.

– Ты можешь встать? Давай, обопрись на меня, – помогла я Эдварду подняться с коляски.

Медленно переступая, он добрел до кровати, и я уложила его на подушки. Заботливо укрыла одеялом и присела рядом, приобняв.

– Ну вот, так лучше? Ты помнишь, тут есть отдельная ванная и туалет, – показала я вглубь большой комнаты. – И если понадобится моя помощь, я тут же приду.

– Понадобится… – согласился Эдвард и спустя несколько многозначительных минут добавил тяжело и мрачно, – утка…

– Добуду, – не дрогнув, пообещала я, глядя, как испуганное и виноватое выражение на его лице сменяется облегчением.

– Спасибо, – по щекам Эдварда бежали благодарные слезы, а я лишь надеялась, что это вскоре пройдет. Постепенно он свыкнется с мыслью, что я буду о нем заботиться несмотря ни на что. И не позволю вернуться в будущее, чтобы умирать в одиночестве.

– Эй, разве ты не помнишь? – улыбнулась я, не в силах изображать строгость, и обняла его крепко-накрепко. – «В болезни и здравии, в богатстве и бедности…»

– Пока смерть не разлучит нас, – закончил он и закрыл глаза, расслабившись на подушке.

Я тихо чертила пальцами вдоль глубоких и тонких морщин, отмечая, что даже старость не сделала Эдварда некрасивым. Он выглядел хорошо – солидно и величественно, как его мать. И теперь, наконец-то, стал похож на настоящего ученого-физика, к опыту которого нельзя не прислушаться. То, о чем мечтал, будучи слишком молодым, чтобы обрести влияние в ученых кругах и ради чего отращивал небольшую бородку, пытаясь выглядеть старше. Так хотелось расспросить его о каждом дне долгой жизни, но он уснул, утомленный переживаниями и стрессом.

Тихонько прикрыв за собой дверь комнаты, я ушла, чтобы обязательно вернуться и провести здесь столько часов, сколько получится, лишь бы Эдварду было хорошо и он мог уйти в иной мир счастливым. В путешествиях во времени были очевидные плюсы – он мог вернуться туда, где его обязательно ждут.

***

Я провела встречу с клиентами быстрее, чем планировала – очень спешила домой. Няня только-только вернулась с прогулки, и я, во избежание недоразумений, сразу отпустила ее. Очень хотелось проверить Эдварда, но Льюис кричал, пришлось торопливо разогреть ему смесь, после чего малыш довольно присосался к бутылочке. Стон, расслышанный мной, не мог принадлежать никому, кроме Эдварда, и я сразу кинулась наверх, в комнату Эсми.

– Я здесь?.. – бормотал он, мечась по постели. – Я здесь?.. – Его полный паники взгляд остановился на мне, когда я влетела, затем на Льюисе. Похоже, мой постаревший муж только что проснулся и был дезориентирован местом и временем, в котором оказался. Память его подвела, и он не понял, что с ним случилось.

– Все в порядке, ты дома, – улыбнулась я как ни в чем не бывало и, пройдя к окну, приоткрыла жалюзи, чтобы впустить солнечный свет. – Меня не было всего несколько часов, но теперь я вернулась и до завтрашнего дня останусь рядом с тобой.

Мое спокойное поведение возымело эффект – Эдвард моргнул, приоткрыл рот, но закрыл его. Заторопился сесть повыше, осмотрел свою руку, на которой отсутствовал браслет, начиная вспоминать, что именно происходит.

– Посмотри, кто у нас тут? – отвлекла его я, присаживаясь рядом и демонстрируя отцу четырехмесячного сына.

– Льюис! – старческие черты, изборожденные морщинками, распылись в широкой счастливой улыбке. – Не думал, что вновь увижу его таким.

– Конечно, в твоем времени он вырос в здоровенного хулигана, – предположила я, отдавая мальчика в протянутые руки. Сын был слишком маленьким, чтобы запомнить появление отца, к тому же его больше занимала бутылочка, чем люди.

– Пошел по моим стопам, – с удовлетворением рассказал Эдвард, и я ощутила гордость за сына. – Возглавил мой отдел.

– Тоже путешествует? – я притворилась, что в испуге ищу его по комнате – представила, что он, как и его отец, появится прямо сейчас.

– Правительство признало игры со временем слишком опасными, они запрещены. – Эдвард не мог оторвать восторженного взгляда от ребенка, бережно держа его на согнутом локте. – Мое открытие используется для мгновенных перемещений в пространстве – очень перспективное направление, но дорогостоящее, так что позволить себе такое могут немногие люди. А путешествия во времени больше не исследуют.

– О существовании персональной игрушки, полагаю, они не знают? – я махнула в сторону браслета, и муж с улыбкой покачал седовласой головой.

– К счастью, – он хитровато улыбнулся, и за морщинками я увидела прежний юношеский задор, который всегда мне в нем нравился. – Всю жизнь был очень осторожен и вмешивался лишь в дела своей семьи. Да и невозможно без специальной отслеживающей программы заметить изменение.

– Конечно, ведь их помнит только путешественник, – кивнула я, Эдвард очень вовремя недавно посвятил меня в тонкости его перемещений. Старик засмеялся, подтверждая мои слова.

– Очень удобно.

– Я принесу поесть, хорошо? – предложила я, оставляя сына в надежных руках – теперь старику будет чем заняться, а значит некогда станет переживать. – А потом мы, наконец, поговорим.

Ладонь мягко накрыла мою руку, прося секунду внимания.

– Не говори ему! – прошептал Эдвард, выглядя серьезнее обычного. – Не хочу, чтобы он знал обо мне.

– Разве он не увидит тебя сам? – удивилась я, невольно тоже переходя на шепот. – Он же прослеживает любую точку пространства.

– Координаты, которые я вводил, не показывают эту комнату, – уверил Эдвард. – Вряд ли он станет без повода сюда смотреть.

– А если услышит?.. – засомневалась я. – Получится, что я ему лгала…

– Я буду вести себя тихо, обещаю. Пожалуйста, Белла… я знаю, что не хотел бы видеть себя в старости. Поверь. – Глаза старика пылали мольбой о поддержке.

– Хорошо, – согласилась я. В самом деле, Эдварду трудно будет чувствовать себя комфортно, если он будет знать, что в доме не один. Уверена, и старику будет не по себе, когда он услышит голос своего двойника – молодого, влюбленного, счастливого и легкомысленного. Но у него попросту нет другого выхода, придется смириться. А мне – разрываться между ними двумя, чтобы ни одного не обидеть.

Когда Эдвард поел, а Льюис, утомленный игрой с отцом, заснул рядом с ним на кровати, пришло время для расспросов. Эдвард говорил, что был в будущем, чтобы что-то узнать, но мне сейчас представилась уникальная возможность услышать обо всех возможных ошибках в своей жизни из первых уст.

– Как я умерла? – главный вопрос, взволновавший сильнее прочих. Невозможно избавиться от искушения попробовать продлить жизнь. Если знать причину, многое можно исправить.

– Сердце, – Эдвард помрачнел, но взял себя в руки и говорил без слез. Теперь, когда я была рядом с ним живая, он просто грустил, без прежнего отчаянного горя вспоминая обо мне. – Ничего не смог сделать. Я возвращался назад на десяток лет, чтобы поставить тебя в очередь на пересадку сердца, платил огромные деньги, но старость – это не то, что можно преодолеть. Ты в любом случае умирала раньше меня. Я держал тебя за руку до последнего мгновения… ты ушла без боли, просто заснула в последний раз… – Эдвард прикрыл глаза, тяжко вздыхая. Держал меня за руку, нуждаясь в ощущении, что я все еще здесь. – Я знал точное время, но ничего тебе не сказал, чтобы ты не боялась. Думаю, было ошибкой открыть тебе возраст, в котором тебя настигнет смерть. Может, если бы ты его не знала, то продолжала бы бороться. Может, даже стоило солгать, что тебе еще рано умирать, тогда бы ты не сдалась…

Я крепко сжала напряженную руку мужа.

– Ты не должен винить себя за вещи, которые тебе неподвластны. Ты не можешь изменить всё.

– Да, – согласился он, и я прочитала в его взгляде облегчение от того, что он может находиться тут и смотреть на меня.

– Я обещаю, что буду следить за сердцем, – кивнула я торжественно.

– Хорошо, – согласился муж. – И Льюис, проследи, чтобы он правильно питался. Никаких полуфабрикатов.

– Надеюсь, он меня послушает, – засмеялась я, не представляя, чтобы сын-подросток во всем был послушен воле матери, особенно в таких мелочах как еда.

Саманта уже сейчас, в девять, тратила карманные деньги в школе на то, что вздумается, и точно не на самые полезные здоровью продукты.

– Почему ты выбрал именно это время? – поинтересовалась я у мужа. – Ты же знал, что можешь встретить двойника. Разве ты не хотел бы видеть меня в более преклонном возрасте, когда мы больше друг другу подходили?

– Это время так и осталось самым безопасным, – покачал Эдвард головой. – Саманта в школе, ты почти всегда дома. В следующем году, когда Льюис подрастет, тебя станет почти невозможно застать. А затем дети уже повзрослеют и легко могут узнать меня, что повлечет расспросы и грозит раскрытием секрета. Раньше, чем сейчас, появиться не мог, потому что ты еще не знала о моих перемещениях – не хотел пугать. Позже – опасался травмировать твое слабое сердце. Это был наилучший момент, самый проверенный из всех существующих. Да и я… так хотел снова увидеть тебя молодой и здоровой. Старческая причуда, – грустно улыбнулся он. – Я не хотел стеснять тебя… но спустя год все еще скорбел – не жил, а существовал в опустевшем доме. Когда дети приехали на годовщину твоей смерти, я сломался… заперся в своем кабинете и отправился сюда…

– Они не узнают, что ты здесь? – приложила я руку к сердцу.

– Для них мое отсутствие – лишь мгновение, – робко улыбнулся Эдвард. – Даже если я проживу здесь год. Год… – его мысли потекли в новом направлении – он думал о годовщине моей смерти. Зачем он столько ждал?

– Ты должен был переместиться сюда раньше, – отругала я. – Не нужно было себя так истязать, надо было явиться сразу.

– Если бы знал, как ты примешь меня, – Эдвард поцеловал мою ладонь, – может, так бы и сделал…

– А когда ты?.. – спросила я, не подобрав слов, чтобы закончить предложение. Имела в виду дату его смерти, и он догадался с полунамека.

– Через четыре месяца…

Несколько дней назад Эдвард говорил о разнице в пять лет.

– Как тебе удалось сократить годы после моей смерти?.. Ты так много путешествовал?

Эдвард пожал плечами.

– Будущее меняется постоянно. Перед нами множество открытых путей, и любое принятое решение может на них повлиять. В данный момент будущее выглядит так, но если ты передумаешь заключать какую-то запланированную сделку или, наоборот, решишь пойти туда, куда не собиралась, вся череда событий выстроится в другой ряд.

– Видел уже такое?

– Не единожды, – кивнул Эдвард. – Может, ты или я изменили что-то, поэтому сократилась разница. А может, действительно много путешествовал…

– Ты расскажешь о моей жизни? – Я прилегла, удобно устраиваясь у Эдварда на груди, слушая, как неровно и медленно бьется утомленное годами сердце. Муж так тяжело вздохнул и трепетно прижал меня к себе, что я почувствовала всю его боль и отчаяние. Ему сильно не хватало этих объятий. – Чего я должна остерегаться? Какие беды мне грозят и как их избежать? Хочу все знать!

– Знание будущего не гарантирует безопасности. – Непривычно было воспринимать изменившийся голос Эдварда – зрелый и хрипловатый от времени. – Ты всегда должна быть осторожна. Легко предполагать, что если ты знаешь дату своей не скорой смерти, то можно расслабиться и не смотреть по сторонам. В беспечности опасности больше, чем кажется. Махнешь рукой на движущийся автомобиль, считая, что тебе суждено погибнуть в своей постели, и попадешь в аварию. Или решишь не ходить на важную судьбоносную встречу, и жизнь твоя пойдет по совершенно новому, непредсказуемому пути. Или обманешься обещанной безопасностью и свернешь в темный переулок, а там окажутся грабители, к которым в руки ты никогда бы не попала, соблюдая меры предосторожности. Я бы не хотел, чтобы мои неаккуратные слова что-то изменили. Мне нравится жизнь, которую мы прожили с тобой. Это были счастливые годы. Боюсь испортить их ненужным вмешательством. Пусть все останется, как есть – долгие, насыщенные дни совместной жизни. Я бы не пожелал другой.

– Значит, нет ничего такого страшного в данный момент, что мне обязательно знать? – предположила я. – Но при этом следует быть осторожной – на всякий случай.

– Совершенно верно. – Я почувствовала легкий поцелуй на волосах. – Но если интересно, я могу рассказать поучительный случай для примера.

– Давай, – я устроилась поудобнее и закрыла глаза.

– Когда Саманта выросла, и ей было всего семнадцать, она влюбилась в парня, который ей не подходил. Мне он сразу не понравился – слишком самоуверенный и пронырливый, таким успех быстро кружит голову, они привыкают не вкладывать в дело много труда. Но дочка и слушать не хотела родительских предостережений, много времени проводила в его компании. Конечно, я за нее переживал. И, не откладывая, поспешил проверить будущее. Мне оно не понравилось: этот малолетний дурак получил, что хотел, и бессовестно разбил ей сердце.

– Наивная моя девочка, – пробормотала я, уже сейчас испытывая ненависть к плохому парню.

– Да, и я решил помочь ей избежать разочарования. Вернулся назад и припугнул его, отвадив от дочери еще до того, как она им увлеклась.

– Хорошо, – решила я, не представляя, что дальше Эдвард мне расскажет.

– Я тоже так думал. Но, не получив опыта первой несчастливой любви, этого жестокого урока, Саманта продолжила влюбляться «не в тех парней». Я просмотрел всю ее длинную жизнь, и там так и не появилось места спокойному семейному счастью. Один из мужей даже бил ее.

Я ахнула от потрясения.

– Пришлось вернуться снова, – с сожалением и виной произнес Эдвард. – Уж лучше одно разочарование и усвоенный урок, чем жизнь, целиком состоящая из ошибок.

– Теперь у нее все хорошо? – забеспокоилась я. – Она будет счастливой?

– Жизнь не включает в себя одни только радости, – чмокнул Эдвард меня в макушку. – Но у нее будет славное будущее.

– Значит, мне нужно продолжать жить так, как жила бы, если бы ничего не знала? Беспокоиться о здоровье детей, не сворачивать в темные переулки и не перебегать улицу на красный сигнал светофора?

– Именно так.

– Хорошо, что ты пришел, – улыбнулась я, ласково поглаживая любимого по руке. – Многое стало понятно.

– Рад был помочь, – в голосе Эдварда я услышала теплую улыбку.

Посмотрела на часы и поднялась.

– Мне нужно забрать из школы Саманту, – сказала, раздумывая, что делать с Льюисом. Обычно я брала его с собой машину, но сейчас он так сладко спал, что не хотелось тревожить его.

Как и всегда, Эдвард повел себя очень чутко.

– Оставь его здесь, я не такой уж беспомощный. Развлечь родного сына, если проснется, сумею.

– Я скоро вернусь, – пообещала я мужу и перед тем, как уйти, поцеловала его в лоб и ободряюще пожала его морщинистую руку.

***

Поначалу я чувствовала себя немного странно, зная, что утром, когда Эдвард меня навещал, одновременно в этом времени находятся еще два его двойника – один, ничего еще не подозревающий, трудится в Японии, второй, знающий все, прячется в комнате Эсми. Затем привыкла. Улыбаться мужу, уплетающему мой простенький завтрак с видом, словно не ел два дня. Отвечать на телефонный звонок Эдварда, когда второй находится перед моими глазами. Бегать украдкой в дальнюю комнату, чтобы отнести старику воды… Все это напоминало запутанный сюжет фантастического фильма.

Обещанные четыре долгих месяца разлуки превратились в шесть, когда Эдварду предложили задержаться в Японии еще немного. И могли стать трудным временем для меня, вынужденной справляться с двумя детьми в одиночку и одновременно работать, если бы не помощь мужа по всем фронтам: утром молодой Эдвард давал мне выспаться, а остаток дня старик развлекал малыша Льюиса, позволяя мне успеть все запланированные дела и даже сверх того.

Саманте я сказала, что у нас гостит дед, так что частично она была в курсе происходящего. Утаить от нее правду не представлялось возможным, ведь я не могла оставить Эдварда на весь вечер в комнате одного – мы оба нуждались друг в друге. Пришлось придумать для дочери наиболее подходящее объяснение, которое она приняла без возражений и обещала сохранить секрет. В любом случае я собиралась рассказать Эдварду правду позже – несмотря на просьбу старика, я не хотела мужу лгать. Да и дочь могла проговориться, как бы я потом выкручивалась? Хотя мы и попросили ее пока папе не говорить о присутствии деда, рано или поздно правда выйдет наружу все равно.

– Он похож на папу, только старого, – прямолинейно выпалила Сэм, когда я впервые познакомила ее со стариком.

– Я твой дедушка, папа твоего папы, – добродушно поддержал обман Эдвард. – Мама покажет тебе фотографии. – Мы с Эдвардом уже подобрали подходящие снимки, где он был похож на своего старого отца, который на самом деле умер задолго до рождения внуков. Но это то, что мы могли рассказать Саманте.

– А ты к нам надолго? – спросила она, непосредственно усаживаясь напротив и с любопытством разглядывая новоприобретенного «дедушку».

– На пару месяцев, – ответил Эдвард, и его спокойное ожидании смерти заставило меня погрустнеть – нелегко было понимать, как мало ему осталось.

Но, несмотря не печальную неизбежность финала, это было настоящее счастье для старика – вновь оказаться в кругу любящих людей, детей, рядом с женой. Дни его с этого момента не были ни скучными, ни одинокими – то необходимо было развлечь Льюиса, пока я отъеду по работе, то почитать Саманте книжку перед сном…

Вечером я оставалась спать с Эдвардом-старшим. Сначала он возражал, почему-то считая, что тем самым обманывает самого себя, молодого и ничего не подозревающего. Но я не могла оставлять мужа одного, всем сердцем чувствуя, как дорога ему каждая минута, проведенная рядом. Не слушая слабых отговорок, залезала в постель и обнимала его, позволяя спокойно заснуть со счастливой улыбкой на губах. Да и мне самой было не так одиноко, как в пустой супружеской спальне. И если поначалу ощущала себя немного странно, то постепенно свыклась с мыслью, что такова уж наша с Эдвардом судьба. В сущности, я не делала выбор между тремя мужчинами, тремя Эдвардами из разного времени – я любила одного, каким бы ни были его возраст и причина, по которой он здесь.

В три ночи звонил будильник, извещая о времени кормления Льюиса. Я тихонько, не разбудив старика, уходила к сыну, а затем ложилась в своей спальне, где просыпалась уже в объятиях молодого мужчины.

Его руки обвивали меня, словно плети лозы, а мягкие поцелуи в шею свидетельствовали, что вышли все сроки и пора просыпаться.

– Я позаботился о тебе: накормил Льюиса и отправил Саманту в школу, – сладко и горячо ворковал муж. – Пора тебе позаботиться обо мне. Иначе вместо обещанного омлета с беконом я съем жену.

Хихикая, я извивалась на кровати, потому что поцелуи превратились в щекочущие покусывания. Развернулась в объятиях и затихла, встретив пристальный взгляд. На губах Эдварда играла задорная улыбка, а я, исследуя пальчиками идеально гладкую кожу лица, искала на нем первые морщинки. Любимому было тридцать – юношеские черты сменились более мужественными и зрелыми, у внешней стороны века наметились первые «сеточки». Или они образовались от улыбки?

– Чего такая серьезная? – перестал улыбаться Эдвард.

– Просто люблю тебя, – прошептала я, ни на секунду не переставая думать ни об одном из его воплощений – о том ли, который трудится сейчас в Японии, или о том, который скучает по мне в конце коридора, притворяясь, будто его здесь нет.

Эдвард промолчал, но в его блестящих глазах отразились ответные сильные переживания. Наклонившись, любимый подарил мне глубокий сладчайший поцелуй. Неизменно переросший в нежное занятие любовью. Всякий раз, когда это происходило, я словно теряла равновесие, взлетая выше и выше, пока, расправив крылья, не начинала парить. Летела в невесомости бескрайнего космоса, и звезды становились ближе – протяни руку и коснись любой. Эдвард был совершенством, моей личной звездой, которой я достигла, и подарил такую счастливую жизнь, о которой можно только мечтать.

– Люблю тебя, – шептал он на последнем аккорде чувственной близости и, дрожа, прижимал меня к крепкой груди.

– Хорошо, что ты тут, – соглашалась я, не желая отпускать волшебную эйфорию и по-прежнему видя звезды затуманенным страстью взором.

– Не представляю, как собирался прожить четыре месяца вдали от тебя, – сетовал муж, целуя мое лицо и не спеша выпускать из жарких объятий. Наши тела все еще были соединены, подрагивающие и влажные. И в эти мгновения я была чертовски благодарна изобретению, чернеющему у Эдварда на запястье.

Трудно было не запутаться среди наслоения событий. Завтрак проходил в безмятежном ощущении счастья – Эдвард ел, а я стояла у плиты, улыбками обмениваясь с мужем. Затем налила себе стаканчик молока и присела к столу, не отрывая заинтересованного взгляда от любимого мужчины. Как раз в это время раздалась мелодия моего мобильника.

– Привет, – поздоровался Эдвард на том конце провода, когда я приняла вызов. – Как дела?

– Привет, все отлично! – ответила я, не в силах перестать улыбаться мужу, сидящему напротив и с хулиганским выражением лица целящемуся в меня вишенкой, снятой с пирожного. Он выглядел как мальчишка с рогаткой, а не как ученый, всего час назад покинувший рабочий кабинет в научном центре Токио.