Текст книги "Выбор есть всегда (СИ)"

Автор книги: Светлана Ключникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

– Я что, у тебя? – изумленно рассмеялся Эдвард в телефоне, когда я не смогла сдержать смешок, едва увернувшись от летящей ягоды.

– Я… то есть… – я цыкнула на мужа, чтобы он заткнулся, от шока не в состоянии понять, что будет правильно – соврать или смолчать. – О боже мой… – Одной рукой я закрыла лицо, понимая, что чувствую себя донельзя неловко – будто меня застукали на измене мужу… с мужем. Страннее не придумаешь!

– И как давно? – почти безразлично полюбопытствовал Эдвард, находящийся в Токио, и я не поверила своим ушам, уловив нотку того, чего опасалась – ревности.

– С первого дня, – прошептала я, округлив глаза на мужа напротив, который все еще ничего не понимал. Резко открыв рот, он закрыл лицо руками, пряча смех и одновременно смущение перед самим собой.

– И как часто? – теперь голос зазвучал профессионально и деловито, словно Эдвард просчитывал возможности.

– Каждое утро, – улыбнулась я, пожав плечами. – Помогаешь мне с детьми, даешь выспаться. Ты сказал – это самое безопасное время.

– Так и сказал? Почему я вообще открыл тебе правду?

– Ой, не держи меня за дурочку. – возмутилась я. – Сама догадалась. Сколько можно водить жену за нос?

Секунду стояла тишина. А потом:

– Наверное, напугал?

– Не очень, – возразила я и улыбнулась: – Ты был милым.

– Милым, – повторил скептически Эдвард. – Завтра же начну. – И я рассмеялась, осознав вдруг, что сейчас мы замкнули временную петлю: Эдвард из будущего полетел в прошлое потому, что, поговорив со мной, понял – это безопасно и я буду рада его появлению. Хотя когда он совершил прыжок в первый раз, последствий не знал. Игры со временем – очень запутанная и странная штука, вероятности переплетаются, и найти истинное начало становится невозможно.

***

Спустя четыре месяца Эдвард, находившийся в преклонном возрасте, заметно сдал. Перестал подниматься с постели, не мог есть, черты его лица осунулись, а кожа обтянула скулы. Смотреть на него было тяжело, а еще труднее покидать даже на минуту.

К моему облегчению, Эдвард перестал прилетать из Японии, объяснив, что работает по ночам, очень устает и временно прекращает путешествия, но пообещал появиться, как только сможет. Мне нужна была эта маленькая передышка, чтобы все оставшееся время посвятить умирающему старику.

Он пытался вернуться в свое будущее, но я спрятала браслет, а он не мог самостоятельно найти его. Я наотрез отказывалась позволить ему умирать в одиночестве. Я сильная и справлюсь с этим.

Конечно, в смерти не было ничего романтичного. Старику требовался серьезный уход.

– Ты не должна видеть меня таким, – ворчал он. – Уходи, уходи, не смотри на это.

Я бережно брала его за руку и успокаивала легким пожатием.

– Ну перестань, – просила я, не позволяя себе даже намека на слезы, чтобы Эдвард не увидел мои настоящие переживания и не корил себя еще и за это. – Побудь со мной еще немного. Все хорошо.

Это произошло довольно неожиданно. Мы знали точную дату, и на самом деле, Эдвард даже пережил ее. Хорошее настроение и внимательный уход, вероятно, стали причиной небольшого увеличения его жизни. Срок прошел, и старик все еще оставался со мной, хоть и заметно исхудавший. Без мощного компьютера и специальной программы Эдвард не мог узнать новой даты, оставалось только ждать.

Он начал задыхаться ночью, как раз когда мой будильник прозвонил в три. Когда я взглянула на мужа, он смотрел в потолок пустыми глазами, едва вдыхая и выдыхая. Я сразу поняла, что это – оно. То страшное мгновение близкой смерти, которого мы с содроганием ожидали.

– Эдвард? – вскричала я, и он схватился за мою руку, не поворачивая головы.

– Белла… мне нель... оста…

Только Эдвард мог помнить об ответственности в такой ужасный момент.

– Я отправлю тебя назад, не беспокойся об этом. – Не выдержав, я заплакала, прижимая его холодную ладонь к своей щеке. Слезящиеся старческие глаза с трудом остановились на моем лице, полные бесконечной любви и благодарности.

– Спасибо те… за все, – с трудом проговорил он между слабыми вздохами. – Спа.. что приютила.

– Я люблю тебя, – рыдала я, глядя, как из потускневших хамелеонов исчезает свет.

– Лучшая жена, – беззвучно ответил он и закрыл глаза навсегда. Упав на его грудь, в которой больше не билось отзывчивое, доброе сердце, я дала волю слезам, хотя оплакивать смерть мужа в моем случае было несколько иррационально – я же знала, что просто стала случайным свидетелем будущих событий, а не настоящих. Но я была рада, что облегчила ему уход в мир иной.

Почти невозможно было заставить себя попрощаться – я так привыкла к присутствию старика, что без него дом опустел, и гулкое эхо моих всхлипов не наполняло комнату жизнью. Закрепив браслет на расслабившемся безжизненном запястье, я открыла крышечку, предохраняющую устройство от случайных ударов или нажатий. Много дней назад, еще когда я не спрятала браслет, Эдвард рассказал мне, как им пользоваться, чтобы я могла вернуть его тело обратно. И теперь оставалось лишь, в последний раз поцеловав холодный неподвижный лоб, нажать кнопку. Рыдая на коленях перед кроватью, я смотрела, как мой покинувший этот мир возлюбленный исчезает. И только одна вещь осталась здесь, как напоминание о том, что этот Эдвард был в моей жизни – пустующее инвалидное кресло. Уронив голову на остывающую постель, я вновь зарыдала, не в силах успокоиться.

Чьи-то сильные руки обняли меня сзади. Развернувшись, я прижалась к Эдварду с ужасом и облегчением. С ужасом, потому что он не должен был узнать о старике, по крайней мере, не таким образом, не когда тот только-только покинул это время. И с облегчением, потому что нуждалась сейчас в присутствии мужа, чтобы поверить – он еще живой, я не проводила его минуту назад.

– Тш-ш, – ласково шептал Эдвард, гладя меня по голове как маленькую девочку. Мы устроились на ковре: моя голова на его плече, а руки крепко и отчаянно обхватывают талию. – Все хорошо, я здесь и никуда не денусь.

– Я собиралась тебе рассказать, прости меня… – оправдывалась я сквозь всхлипы. Не хотела, чтобы он узнал вот так, сам. Как будто я лгала мужу. – Но он взял с меня слово молчать… Я бы рассказала тебе сегодня, клянусь!

– Я знал уже несколько недель, – шокировал меня признанием Эдвард, и я подняла на него заплаканные глаза, испытывая невыразимое облегчение от того, что вижу его живым и здоровым. – Тот день, когда ты проспала ночное кормление, помнишь? Я нашел тебя под утро в этой комнате и ушел, чтобы не смущать вас обоих… Поэтому я отлучился на две недели – видел, чтоб вам с ним необходимо побыть наедине. Не стал мешать.

– Прости… – взмолилась я, не желая никогда быть причиной его боли.

Но Эдвард был поразительно великодушен.

– Тебе не за что винить себя, – сказал он. И скривился от досады: – Это я поступил неправильно. Надеюсь, никогда не узнаю, что толкнуло меня явиться сюда, и уж тем более – остаться так надолго и позволить тебе наблюдать, как я умираю!

– Это моя вина. Я отняла у тебя браслет, чтобы ты не сбежал, – созналась я без сожаления. – И спрятала его подальше, вынудив тебя остаться. Не могла позволить тебе страдать, ты выглядел очень одиноким и измученным…

Эдвард покачал головой, осуждая поступок своего будущего воплощения.

– Я постараюсь не допустить повторения этого, моя малышка. Клянусь тебе.

– Нет! – яростно закачала я головой, возражая против такого решения. – Наоборот – ты должен немедля сюда явиться, как только тебе станет плохо или одиноко. Эдвард, раз уж у тебя есть уникальная возможность путешествовать, незачем мучить себя понапрасну. Я существую здесь для тебя и ради тебя. Не важно, в каком ты возрасте и какая у тебя причина, ты можешь на меня опереться в трудную минуту. Я не смогу жить спокойно теперь, зная, что ты собираешься обречь себя на страдание. Пожалуйста, пообещай, что не станешь себя истязать, – вцепилась я скрюченными от напряжения пальцами в его рубашку. – Я люблю тебя!

– Ты потрясающая, – Эдвард смотрел на меня так, будто впервые увидел. А затем впился поцелуем, поглощая протесты и затихающие всхлипывания.

Это было то, что нужно, чтобы стереть боль последних минут – страсть молодого сильного тела, убедительное присутствие живого Эдварда.

– Не здесь, – пробормотал он, поднимая меня с ковра и унося в нашу спальню. Где ласковыми прикосновениями и обжигающими поцелуями заставил забыть о том, что я недавно испытала. Жизнь продолжалась, стремясь к своему логическому завершению. Но в тридцать еще рано было думать об ее финале…

***

Полгода пролетели как одно мгновение. Закончилось последнее утро, которое я могла провести с Эдвардом будущего, настоящий возвращался из Японии на следующий день. Сейчас он, должно быть, садился в самолет, чтобы наутро появиться на пороге родного дома – который, благодаря своему устройству для путешествий, почти и не покидал.

Саманта приглядывала за Льюисом, начавшим потихоньку вставать на неуклюжие ножки и делать первые шаги, пока я готовила большой обед в честь возвращения мужа. Хотя для нашей семьи все выглядело так, будто Эдвард и не был ни в какой командировке, для соседей необходимо было создать видимость разлуки. Эдвард не мог допустить слухов в нашем районе и на работе, иначе у него могли отобрать любимую игрушку для путешествий – он же бесконтрольно вмешивался в прошлое, за это могли и за решетку отправить, если бы тайна вскрылась. Мы были крайне осторожны.

В последний раз он был здесь утром – моя кожа до сих пор хранила воспоминания о будоражащих поцелуях и жарких прикосновениях.

– Совести у тебя нет, – пробормотала я сквозь сон, когда Эдвард только появился. – Твой клон прилетает завтра, а ты нахально спишь с его женой.

– Клон? – рассмеялся Эдвард над моей неуклюжей шуткой, прижимаясь ближе. Одежды на нем уже не было. Как удобно.

– Ага, он ведь сейчас на другом конце земного шара спит. Или собирается на работу. Или уже работает. – Я развернулась, глядя в смеющиеся зеленые глаза мужа – этот цвет сильнее прочих шел ему, поэтому я специально покупала постельное белье подходящей расцветки.

– Он не будет ревновать, – пообещал Эдвард, наклоняясь для поцелуя. Его пальцы шаловливо скользнули под мои ягодицы и перевернули нас, чтобы я оказалась сверху.

– Не уверена, – пробормотала я, тая от нежных ласк и вспоминая нотки ревности в голосе мужа, когда мы говорили с ним по телефону и его двойник сидел напротив меня.

– Ну, мне-то лучше знать, – возражал настойчивый Эдвард, садясь и чувственно снимая мою ночную сорочку, глядя в глаза. Я застонала, когда его ладони пропутешествовали по груди, сжимая ее, и муж, удовлетворенный моей реакцией, коварно улыбнулся.

– Ты соблазняешь меня, заставляя изменять самому себе, – решила я пофлиртовать немного, чтобы не зазнавался.

– Со мной – не считается, – упрямо возразил мой безумный ученый, обхватывая губами жаждущую вершинку моей груди.

– Нет, я не стану изменять ему с тобой, – проворчала я кокетливо, делая прямо противоположное: ерзая на его бедрах и задевая чувствительную плоть, запрокидывая голову от удовольствия и слушая, как резко участилось дыхание любимого.

– Куда ты денешься, – принял он условия моей игры, неожиданно роняя меня на подушку и восхитительно прижимая всем телом.

– Нет, – мои попытки изобразить серьезность проваливались, не начавшись. Хотя я и старалась сделать вид, что отталкиваю Эдварда, тело мое символизировало обратное, изгибаясь навстречу. – Я не стану делать это!

Эдвард негодующе зарычал в ответ на мое притворное сопротивление, напористо раздвинул мои ноги и прикусил шею, заставив вскрикнуть и распахнуть глаза.

– Эй! – возмутилась я, но замолчала под голодным поцелуем и тут же ахнула от стремительно распространяющегося тепла в месте соединения наших тел. Сопротивляться настигающему со скоростью цунами наслаждению не было никакой возможности – звезды приближались.

– Ну вот ты и сдалась, – выдохнул Эдвард, победоносно увеличивая напор и амплитуду равномерных толчков.

– Ни за что! – Я попыталась продолжить наше невинное противоборство, вырываясь, но тут же почувствовала сильнейшую разрядку, заставившую выкрикнуть любимое имя. И услышала, как со сладострастным стоном муж последовал за мной в страну удовольствия.

– Без шансов, – констатировал он на выдохе.

– Ага, – с улыбкой признала я, счастливо прикрывая глаза.

А затем Эдвард улетел обратно в будущее, как всегда, позавтракав со мной. Он сказал, что от японской еды его уже мутит, и был рад даже простым спагетти, лишь бы приготовленным дома.

Ночью я долго не могла уснуть, ожидая возвращения настоящего Эдварда. Лежала, пялясь в потолок и думая о странностях перемещений во времени. Что будет, к примеру, если Эдвард встретится с самим собой? Создал ли он уже десятки новых реальностей или же путешествует по одной, постоянно меняя в ней что-то? Тогда как быть с его памятью, она содержит в себе все варианты прошлого или измененные события навсегда стираются из нее? Путешествия во времени были слишком запутаны для моего понимания, хотя Эдвард уверял, что на самом деле все просто.

Думая об этом, я и не заметила, как потихоньку провалилась в забытье. Мне снились Гавайи, с которых началась наша счастливая жизнь, пальмы, море, песок и Эдвард на пляже, призывающий сделать правильный выбор. Тревога пронизывала сон, в него вторгся Джейкоб, желающий разрушить мое будущее. Страшные события, описанные Эдвардом, проплывали перед глазами: возвращение в Атланту, свадьба с Джейкобом, обман… рождение дочери, ссоры и слезы и, наконец, авария. Дорога, свет и удар, звон разбившегося стекла и боль во всем теле. Я слышала свои предсмертные хрипы будто наяву, проснувшись резко в ледяном поту. Горло перехватило, но страх уже отступал, когда я поняла, что нахожусь в родных стенах, и это был просто кошмар, а не реальность.

Слух резануло тяжелое дыхание возле кровати. Грохот заставил меня вздрогнуть и повернуть голову. Первым был испуг. Затем понимание, что под утро в спальне мог появиться только Эдвард, и следом – досада, что он перегибает палку с путешествиями. Я ждала его к девяти, не раньше, причем с чемоданом в дверях. Но никак не ожидала вновь проснуться в его объятиях. Это было уж слишком…

– Ты же обещал, что вчера был в последний раз здесь, – проворчала я.

Ответа не последовало.

– Эдвард?.. – тревога вдруг возросла в разы, интуиция подсказывала нестандартность появления. Пыхтение затихало, и я рванула к краю кровати, чтобы понять, что происходит.

Он лежал там. На руке браслет, тело содрогается, как при эпилептическом припадке, глаза открыты, но не видят. В уголке напряженного рта скопилась пена.

– О боже! – выкрикнув, я скатилась с кровати, заглядывая любимому в безумные глаза. Он узнал меня. Его пальцы сжали мое запястье с такой силой, что оставили след, а губы что-то пытались изобразить, донести смысл…

– Не… не…

Он пытался вдохнуть, но не мог, содрогаясь всем телом. Его кожа приобрела пепельный оттенок, и я закричала, умоляя сказать, что случилось.

– Не ходи… – выдохнул он, наконец, и затих. Глаза закатились, и больше ни одно движение не символизировало жизни. Ни дыхания, ни сердцебиения. Закрыв рот обеими руками, я в ужасе смотрела на бездыханное тело мужа…