Текст книги "Пленник (СИ)"

Автор книги: Светлана Ключникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Падаю на колени и сгибаюсь пополам. Пальцы ударяются о твердую землю и сжимаются так сильно, что больно суставам; я понимаю, что в правой руке до сих пор зажат пистолет, и хочу поднять его к виску. Судороги бесполезных рвотных позывов сотрясают меня, мешая сделать это, я лишь дергаюсь, выполняя хаотичные, нелепые движения плечами, напрягаю мышцы и волю, но не могу совладать с собственным телом, которое вдруг становится для меня чужим. Будто душа покидает его самовольно, оставляя пустым внутри. Из груди вырывается то ли рев, то ли вой. Свет меркнет.

Прострелить голову, буквально взрывающуюся от кошмарных образов крови и смерти, мне не позволяет Эдвард. Его до этого мгновения бесстрастное лицо искажается от ужаса, и он внезапно бросается ко мне. Холодные руки подхватывают дрожащее слабеющее тело, а пальцы насильно вырывают «Глок-19» из руки и отбрасывают его прочь, за пределы досягаемости. Он отбирает у меня единственное спасение от страданий, шанс покончить с разъедающими словно кислота, тяжелыми как скала, душащими как вакуум воспоминаниями.

Я не могу поднять лицо – стыд сжигает самые глубокие уголки сердца, заставляет кожу мощно пылать. Не могу видеть – обильные слезы застилают глаза. Не могу слышать – в ушах звенит чей-то ужасный крик.

Холодные каменные объятия как нельзя кстати – я расслабляюсь в них, позволяя выплеснуться той черноте, что скопилась внутри. Эдвард не отпускает, беспрерывно гладит меня по лицу твердыми пальцами. Ненавидит ли он меня теперь? Осуждает ли? Простит ли когда-нибудь? Неожиданное великодушие Аро – что оно означает для нас? Это помилование? Или извращенное наказание за мои грехи? Я не хочу жить с воспоминаниями об убийствах…

Наконец, пелена слез спадает, я вижу жесткий взгляд золотистых глаз. У меня нет сил, чтобы связно мыслить – я не спала почти двое суток. И все это время испытывала такой сильный стресс, что вряд ли стоит ожидать от меня адекватности. Могу понимать только одно: я сдержала обещание, завоевала свободу для себя и для Эдварда. Но тогда, когда осознала, что такой ценой она мне не нужна.

– Эдвард, – всхлипываю я, чувствуя, что очень скоро потеряю сознание и способность говорить. – Все это было… ужасно… – Это слово даже в маленькой мере не передает испытанных мною чувств. Чудовищно, омерзительно, подло, преступно – вот что на самом деле. Лица убитых преследуют меня наяву, их мрачные тени обступают со всех сторон, одним своим присутствием мстя за страдания и отнятые жизни.

– Не вини себя, – просит Эдвард, бережно утирая мои слезы холодными пальцами. – Лучше вини меня. Ты сделала то, что должен был сделать я. Ты совершила поступок, который оказался мне не под силу.

В его лице боль, я не могу понять ее причины.

– Он бы все равно убил всех свидетелей, – шепчет Эдвард, закрывая глаза и покачивая меня в крепких объятиях. – Не только свидетелей… они собирались уничтожить половину Бюро, взорвав здание, чтобы не вылавливать каждого осведомленного по отдельности… Ты поступила милосердно…

– Взорвать Бюро?.. – растеряно повторяю я, чувствуя, как стынет кровь в венах.

– Погибли бы сотни, – кивает Эдвард, его голос опустошен, как и я внутри. – Своим решением ты спасла больше жизней, чем отняла…

Меня удивляет ход его мыслей. Но это не оправдание. Да и воспоминания не сотрет. Они навсегда запечатаются в голове. Моя душа прошла сквозь врата ада, нет пути назад. Я буду вечность гореть за свои преступления.

– Ты меня ненавидишь? – Горькие слезы вырываются из уголков глаз и бегут по щекам. Во рту сухо, язык распухает. Мне нужно воды и еды, а еще много-много сна, если я хочу дожить до следующей ночи.

– За что?! – искренне удивляется Эдвард, и мне вдруг становится легче дышать. – Ты сделала за меня работу, которую я был обязан сделать сам. Ты человек сильной воли, в отличие от меня. Не думаю, что я был бы способен на подобный шаг – убить невинных, даже ради тебя, ради твоего спасения… даже зная, что они обречены в любом случае. Мои убеждения ослепили меня. А ты просто пошла и, задвинув страхи и слабость, совершила подвиг: спасла и меня, и себя.

Я слушаю, но не верю: вина ядовитой змеей кусает внутри.

– Ты уже не осуждаешь убийство людей? – шепчу со слезами. – Когда я уходила, не ты ли сказал: никакая страсть не стоит того, чтобы ради нее убивать. Ты просил меня уступить неизбежности смерти. Разве ты передумал?

– Я передумал, – признает Эдвард с тяжелым вздохом, зажмуривая глаза. Немного помедлив, дает развернутый ответ: – Был момент, когда в самом начале я осудил тебя.

Я благодарна ему за то, что он не стал лгать.

Пряча глаза, усталый, виноватый и разбитый, Эдвард объясняет:

– Мне казалось – ты совершаешь ошибку. Я приучил себя к мысли о смерти и ждал ее, как избавления. Ты разбудила мое сознание, но нескольких дней и последних счастливых часов, проведенных с тобой, недостаточно, чтобы полностью перестроить все взгляды. Слишком быстро. Я не успел обдумать последствия. Мне казалось – еще будет возможность впереди… Поэтому первым желанием, когда появились Вольтури, было безвольно согласиться на смерть… – Эдвард кивает самому себе, отвечая на собственные невысказанные вопросы. – Но у меня появилось много свободных часов, пока ты отсутствовала. Нашлось время хорошенько подумать. В конечном итоге я понял, что твое решение ничего не меняет – я ведь тоже когда-то убивал и знаю, что это такое. Оправдывал себя, свою нерешительность и слабость естественными потребностями, которые ничем, кроме крови, не удовлетворить… Шел на поводу у звериных инстинктов, даже тогда, когда научился собой управлять. Пытался бороться, но уступал. Я убивал, Белла… по гораздо менее веской причине, чем сегодня ты. Я был жалок и слаб, но делал это снова и снова. Я знаю силу раскаяния, поверь. Я смог противостоять искушению в конечном итоге, но это никогда не избавит меня от сожаления о том, кем я был…

Он замолкает и на мгновение прикрывает глаза, вспоминая.

– Для себя я решил, что приму любую твою перемену. – Его глаза распахиваются, взгляд настолько обжигающий, что мне становится почти физически тепло. – Но ты себе не представляешь, как приятно видеть тебя раскаивающейся… В глубине души я боялся, что убийства тебя изменят, и ты… останешься глуха к смертям. Как бы мы сосуществовали вместе, если бы я знал, что ты пьешь человеческую кровь?..

Это возвращает меня к реальности, – Аро ведь отпустил меня не просто так. Вряд ли он планировал оставить меня человеком. Это значит, что он оставил Эдварду только одну дорогу – превратить меня в чудовище, продолжающее убивать. Но воспоминания о крови и смерти слишком яркие, чтобы согласиться на подобное безрадостное существование. Это похоже на тот самый ад, билет в который я усердно зарабатывала последние часы. Вечность, наполненная адскими муками совести…

Думаю, мое мировоззрение теперь полностью совпадает с позицией Эдварда: я не достойна ни вечности, ни человеческой жизни.

Я на удивление спокойна, ничего не боюсь.

– Смерть – это все, чего я заслуживаю… Верни пистолет… позволь мне умереть… – говорю устало и обреченно, и глаза Эдварда расширяются. Его палец очерчивает конкурс моих губ.

– Не оставляй меня?.. – тихо и безнадежно просит он. – Я так долго ждал тебя!

Поднимаю руку и трогаю идеально гладкое лицо. Эдвард закрывает глаза, прижимается щекой к моей ладони и грустно выдыхает.

– Ты спасла меня не только от Вольтури, Белла, – шепчет он. – Ты вернула мне желание продолжать существование. Я нашел в тебе смысл. Останься со мной… дай нам обоим шанс попробовать… позволь мне вернуть тебе долг. Дай время на то, чтобы мы оба излечились, найдя утешение друг в друге…

Такой жажды жизни в его глазах я еще не видела никогда. Он будто прозревший слепец, впервые увидевший красоту мира. Надежда мерцает в золоте его глаз, дыхание поднимает грудную клетку выше обычного.

Эта ночь проводит жирную черту между моим прошлым и будущим. Даже если бы у меня была возможность вернуться в человеческий мир к привычным вещам, как бы я смогла существовать дальше с таким грузом? Зная то, что знаю, и сделав то, что сделала, я уже не была бы прежней Беллой… простой учительницей в школе, имеющей значок Бюро и мечтающей о реальных, а не виртуальных заданиях… Я теперь другая, искривленная копия прежней себя. Та Белла умерла. Я переродилась в чудовище еще до того, как реально стала вампиром. Поэтому Аро был так сильно впечатлен?

– Почему он отпустил нас? – удивляюсь я.

Эдвард пожимает плечами:

– Ты мне объясни.

И улыбается умопомрачительной улыбкой, от которой перехватывает дыхание. Кто знает, может я и смогу… если не забыть, то хотя бы жить с этими воспоминаниями… смогу ради Эдварда и его улыбки, его счастья, которое он заслужил за десятилетия одиночества и раскаяния. Ведь все, что натворила, я делала ради него. Сломаться сейчас, когда достигла цели, когда он испытал надежду, значит совершить еще одно страшное преступление.

Вспоминаю слова Аро, на тот момент показавшиеся мне неуместными: «Ты же не хочешь бросить дело на полпути?» Ясно понимаю: я обещала не просто спасти Эдварда от смерти… я поклялась, что попытаюсь наполнить его жизнь светом, которого он был лишен почти двести лет. Отказаться сейчас было бы слабостью по отношению к нему и настоящим, ужасающим предательством. Еще одним в копилку моих грехов. Хуже, чем все остальные. Несравнимые поступки: быть сильной, когда пришлось убивать, и проявить слабость, когда необходимо просто продолжать жить ради кого-то.

Вспоминаю храброе самопожертвование Мин Чана. Я хочу равняться на него. Ради семьи он отдал главное – жизнь. Отдал, не раздумывая. Твердо глядя в глаза смерти.

Эдвард утверждает, что я сильная. Так буду же я таковой всегда. Отступать – удел трусов и предателей. Сдаваться – выбор слабых.

– Аро не боится, что мы ослушаемся?

Эдвард скептически дергает бровями:

– Он вскоре проверит нас.

Мысль о том, что я снова увижу красноглазого монстра, вызывает во мне содрогание и неконтролируемую тошноту.

– И какой у нас план? – спрашиваю я, чувствуя, насколько обессилена. Мои пальцы невольно касаются шеи – там, где бьется мой пульс. – Ты укусишь меня?

Эдвард осторожно встает, держа меня на руках, и направляется в сторону чащи. Мне холодно, но очень уютно. Я благодарна, что он несет меня, потому что вряд ли способна передвигаться самостоятельно.

– Твоя душа будет проклята, когда ты станешь вампиром, – задумчиво шепчет Эдвард, целеустремленно глядя вперед.

Смешно. Хотя нет сил смеяться.

– Моя душа уже проклята, – напоминаю я, и ответ горечью наполняет мой рот. – Для меня в любом случае уже поздно думать об этом. А ты не против, что я разделю с тобой вечность? – спохватываюсь я.

Уголки его губ немножко поднимаются.

– С тобой вечность обретет смысл. На Канадской границе есть заброшенный дом егеря, в котором я часто убивал время. Подойдет местечко для обращения? – Он снова улыбается, только как-то неуверенно.

– Отлично, – соглашаюсь я как можно беспечнее, сожалея о брошенных в отеле вещах.

Я теперь без дома и без имени, фактически меня больше не существует, для людей я мертва, а скоро стану такой и в буквальном смысле.

– Не хочу быть убийцей. – Меня передергивает. – Не стану пить человеческую кровь, ни за что на свете…

– Не волнуйся, – обещает Эдвард, в его голосе я слышу железную непреклонность, – я прослежу, чтобы ты питалась только животными. Ты мне веришь?

Он смотрит в глаза, и я вижу в его лице решительность. Он не позволит мне превратиться в чудовище, какими являются Вольтури. Золото его радужки переливается словно вязкий мед, и я даю себе клятву, что мои глаза вскоре будут точно такими же. Возможно, я даже найду способ чем-то искупить свои многочисленные грехи, незаметно помогу семьям, мужей и отцов которых я убила… это станет моей второй целью после счастья Эдварда.

– Спасибо.

– Не могу пообещать, что не выпью тебя до дна. Я никогда прежде этого не делал. – Эдвард хмурится. – Вдруг я не смогу остановиться?

– Это ничего, – соглашаюсь я почти равнодушно. Какая разница – жить или умереть? – Такой исход меня вполне устроит.

Эдвард смотрит настолько свирепо, что я слабо смеюсь. Уверена – у него нет шанса ошибиться. Он любит меня, потому не убьет, даже если сомневается в собственном самообладании.

– Я люблю тебя, – говорю, устало расслабляя голову на его крепкой груди. Пальцы трогают холодную кожу сквозь прорези рубашки. Я нуждаюсь в этом прикосновении. Хотя сегодняшняя ночь перечеркнула то хорошее, что случилось между нами, я, несмотря на это противоречие, помню, как было хорошо. Искренне надеюсь, что то светлое чувство, которое мы испытали, вернется и если не сотрет, то хотя бы приглушит вину и боль. Вместе мы сможем помочь друг другу справиться.

– И я тебя люблю, – отвечает Эдвард и аккуратно целует меня в лоб. – Спасибо, что подарила мне жизнь, любимая.

Мимо проносится лес, но я слишком слаба, что испугаться скорости. Закрываю глаза, позволяя себе отдохнуть от реальности. И пусть хэппи енд у этой истории имеет привкус горечи, зато мы с Эдвардом есть друг у друга, для нас существует надежда. Я жива, и хотя не уверена, хорошо ли это, впереди меня ждет целая вечность, чтобы раскаяться. Я спасла хотя бы одну жизнь из многих, и я попытаюсь быть благодарной за подаренный нам второй шанс…