Текст книги "Страждущий веры (СИ)"

Автор книги: Светлана Гольшанская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 37 страниц)

– Мой отец хоть и лорд, но вовсе не плешивый. За всю жизнь он не проиграл ни единого боя. Знаешь почему?

Асгрим подался вперёд. Вряд ли он воспринимал мои слова всерьёз, но захмелел так, что и сам был не прочь подурачиться:

– Почему?

– Потому что я, – ударила себя рукой в грудь, чтобы показать, насколько пьяна. – Я была его талисманом. Моя удача самая большая – все говорят. У меня сильный покровитель.

– Ох! – Асгрим снова раскатисто рассмеялся. – Может, проверим?

Он вынул из кармана два белых кубика с выкрашенными в красный круглыми выщербинами. Кости, чистая удача – знай себе бросай. Мы с братом в детстве так разыгрывали, кому придётся делать что-то не слишком приятное. Я всегда побеждала, а Вей понарошку обижался. Как же мне его не хватает!

– А давай! – я отхлебнула из кубка для храбрости. – На что играем? На раздевание?

В притворном стеснении я покусала губу и оттянула край рубахи.

– Ни за что! А вдруг мне после этого кошмары сниться будут?

– Тогда на желание.

Асгрим кивнул:

– Наконец-то я добьюсь, чтобы ты сидела тихо, и смогу пару часов поспать. Два из трёх?

Вначале мы бросали, чтобы выбрать, чей ход первый. Стражнику выпал дубль и он, окрылённый победой, выбил одиннадцать очков. Не особо переживая, я выкинула трёшку. Асгрим радостно потёр руки и взял следующий ход. Удача ему изменила – выпало всего пять очков. Он с досадой скривился и передал кубики мне. Я отыграла совсем малость – два очка с семёрки. Асгрим повеселел.

– Я сделаю тебя всухую!

Такими темпами я упущу единственный шанс. Надо повысить ставки:

– Давай угадаем последний ход, м? Так гораздо интересней.

Асгрим подозрительно сощурился:

– Ты не сказала своего желания. Я тебя не выпущу и брата твоего расколдовать не смогу.

– Обещаю, это будет нечто другое. Я скажу, если выиграю. Ну же, неужели ты испугался удачи дочки длиннобородого лорда?

– Воины лесной богини Дану ничего не боятся! – Асгрим сжал кости в кулак и, перебирая их пальцами, загадал: – Будет дубль.

Первый кубик послушно лёг пятёркой вверх, второй покатился, стал на ребро, лениво покачиваясь из стороны в сторону, то четвёркой, то пятёркой. Спустя несколько тягостных мгновений выпала пятёрка.

– Да! Я победил! Два спокойных часа в мягкой постели – я иду к вам! – от радости Асгрим даже заёрзал.

Я лукаво улыбнулась:

– Не гони лошадок.

Собрала кубики в раскрытую ладонь и подула на них. Брат мой, Ветер, не подведи. Я знаю, здесь ты слаб и прошу я обычно о глупостях, но сейчас это очень важно. Ради Вейаса, пожалуйста! Я верю, ты поможешь.

– Глаза змеи.

Асгрим напрягся. Я бросила кости. С гулким стуком они покатились в разные стороны. Первый ударился об стену и остановился только на середине зала. Мы с Асгримом подбежали к нему. Тройка... Никакой я не талисман! Я закрыла лицо руками, пытаясь спрятать отчаяние. Асгрим пошёл за вторым кубиком.

– Что здесь происходит? – звякнул пропитанный презрением голос.

Я обернулась. На пороге стояла Эйтайни, наступив носком сапога на кубик. Асгрим как раз пытался его поднять и застыл, в растерянности глядя на принцессу снизу вверх.

– В детство впал или до слабоумия допился? – съязвила она. – Я поговорю с отцом о том, как ты относишься к своим обязанностям. А теперь – с дороги!

Эйтайни оттолкнула Асгрима в сторону и прошла внутрь.

– Вейас! – вскрикнула я.

Брат следовал за принцессой молчаливой тенью. Я подбежала к нему и обняла. Я и не надеялась... Это лучше, чем с дурацкими костями, много-много лучше!

– Идём, думаю, им нужно остаться наедине, – процедила сквозь зубы Эйтайни.

Я выглянула из-за плеча Вейаса: принцесса уже тянула Асгрима прочь.

– Но... не думаю, что стоит... – отрывочно бормотал он со смутной тревогой во взгляде.

Эйтайни и слушать не стала. Они ушли, и брат снова поглотил моё внимание. Он не казался больным или несчастным, наоборот, был на удивление спокоен. Спина неестественно ровная, взгляд стремится вдаль, губы плотно сомкнуты.

– Вей, скажи что-нибудь. Не пугай меня. Это я, твоя сестра Лайсве.

Он осмотрел меня с головы до ног и безучастно ответил:

– Помню. Когда вернётся Эйтайни?

Надеюсь, что никогда.

– Ты был с ней так долго. Я переживала, что ты совсем меня забыл.

– Я же сказал, что помню, – раздражённо ответил он. Я отступила на шаг. – Я хочу вернуться к ней. Она песня моей души, солнце моей жизни. Скорей бы её отец дал согласие на наш союз, тогда мы вечно будем вместе.

– Но как же испытание? Хельхейм и клыки вэса? Как же рыцарство? Помнишь, как ты хотел доказать отцу, что сможешь добиться всего сам? Неужели бросишь всё в шаге от победы?

– Это была глупая затея. Я шёл, только потому что чувствовал, что встречу её. Теперь мы вместе, и больше мне ничего не нужно.

Жутко. Вейас не может так всерьёз думать, это приворот.

– А что мне прикажешь делать?

– То, что должна была с самого начала, – безразлично бросил брат. – Выйти замуж за своего жениха. Я щадил твои чувства, но настало время сказать правду. Ту самую, которую я не смог открыть тебе у пещеры.

Я подалась к нему навстречу. Неужели скажет?

– Ты глупая невзрачная девчонка, умеющая только ныть и плакать. Ты недостойна лучшего. Будь благодарна за то, что орден избрал для тебя пару, иначе бы ты закончила свои дни выжившей из ума старой девой.

Каждое слово впивалось в кожу игами, тянуло кишки наружу, заволакивая сознание дикой болью, потому... Потому что в глубине души я была согласна.

– Хватит за меня цепляться. Я был с тобой только потому, что превратность судьбы породнила нас по крови. Иначе я бы и не взглянул на тебя, будь ты даже последней женщиной в Мидгарде.

– О чём ты? – спросила я, зябко обнимая себя за плечи. Какое-то сумасшествие!

– О твоём вожделении к собственному брату, – он надвигался угрожающей тенью. – Об извращённой похоти уродливой девчонки, которая сходит с ума оттого, что не может принять свою никчёмность.

Я только хватала ртом воздух. Что он такое говорит? Мне просто нужен был кто-то родной и близкий, кто бы верил в меня и поддерживал. Друг! Брат! Больше ничего, только это!

Я уткнулась спиной в стену. Жёсткие неровности врезались в лопатки и затылок. Вейас навис надо мной, как хищный зверь над жертвой. Дыхание вырывалось хрипами, как будто он уже сдавил мне горло.

– Меня тошнит от одного взгляда на тебя. – Щёки алели, глаза наливались кровью. Голос возвышался, плетью хлестал по ушам, желая сломить окончательно. – Никому ты не нужна: ни жениху, ни отцу, ни мне. Так что сделай милость – не копти свет и сама полезай в могилу!

– Вей, ты желаешь мне смерти?! – Это все кошмарный сон! – Не знаю, каким приворотным зельем тебя опоила эта распутная дрянь, но ты должен сопротивляться! Ты можешь превратиться…

Брат зло сощурил один глаз. Щёку обожгла затрещина. Я облизнула разбитую губу, ощущая солоноватый привкус крови.

– Не смей её оскорблять! – палец Вейаса уткнулся мне в переносицу. – Единственная распутная дрянь здесь – это ты!

Я не узнавала его бездумного, пустого взгляда. Мы с братом часто дрались в детстве понарошку, но до крови, до злобы в глазах – никогда! Это не Вей.

– Ты превратился в демона, – прошептала я и со всей силы пнула его в живот коленкой.

Он согнулся пополам. Я схватила с ложа сумку, выскочила за дверь и побежала к общему залу. Пусть лучше меня разорвут демоны, чем собственный брат. В зеленоватой дымке показались вырезанные в скале жилища туатов. Я почти добралась до них, когда меня сгребли в охапку и затолкали в тёмный угол.

– Куда?! Ты же обещала не дурить! – зашипел Асгрим.

Я нащупала в сумке нож и выставила перед собой.

– Оставь меня, слышишь?!

Вместо того чтобы отступить, Асгрим стёр с моего лица кровь.

– Он тебя ударил? – спросил с сочувствием. Это взбесило не меньше, чем его, должно быть, мои бесконечные извинения. – Поэтому тебе не стоило с ним видеться. Приворот обращает истинную любовь в ненависть.

Я отшатнулась. Вжалась в стену. Это чудовищно! Они заставили брата меня возненавидеть!

– Вернись. Обещаю, он больше тебя не потревожит. Мы совсем скоро найдём провожатого, который отвезёт тебя к отцу.

– Нет! – я приставила нож к собственному горлу. – Подойдёшь на шаг, и я убью себя. Мой отец высокий лорд, ничем не слабее вашего короля. Мою гибель он вам не простит. Он заставит орден разорвать договор. Сумеречники здесь камня на камне не оставят, как должны были сделать давно. Вы ответите за то, что сотворили с моим братом!

– Не глупи, – Асгрим говорил беспечно, но даже в полумраке, вдалеке от магических кристаллов я видела, как дрогнули его плечи. – Никто не знает, что ты здесь. Мы выбросим твоё тело в лесу. Все решат, что на тебя напали разбойники.

– Совсем никто, даже птицы и звери? – спокойно глянула в его укрытое тенями лицо. Больше ничего не пугало: ни ауры, ни зловещая зеленоватая дымка. Я будто выгорела изнутри. В груди щемилось отчаяние угодившего в западню зверя. Нечего терять и отступать тоже некуда. – По моему следу идут ищейки. Уверена, среди них найдутся те, кто понимает язык животных. Они легко узнают правду.

– Ты не посмеешь!

Лезвие поддело кожу на шее, за пазуху побежала липкая струйка. Удивительно, от телесной боли душевная начала утихать.

– Нет, стой! – стражник опустил руки и ссутулился. Сдался.

– Выведи меня наружу. Ты же сам этого хочешь: выспишься, отыщешь свою корову и перестанешь, наконец, служить тряпкой для ног вашей принцессы.

Рысьи глаза Асгрима посверкивали в темноте, пронизывали. Ожидание сгущалось клочьями зелёного тумана, затапливало вязкой безысходностью. На зубах захрустел опостылевший сахар. Не вернусь ни за что! Я до побелевших костяшек сжала рукоять ножа. Асгрим обречённо выдохнул:

– Твоя взяла. Идём. Если ты погибнешь, не хочу, чтобы мой народ был в этом замешан.

Глава 13. Таинственный незнакомец

1527 г. от заселения Мидгарда, западное побережье Лапии

Торговый барк неторопливо плыл к берегу, густо усыпанному домами. На левом борту сверкало позолотой название «Мейдоголда», на носу рассекал воду деревянный дельфин. Из-за гор просачивались искристые лучи восходящего солнца, играя бликами на безмятежной глади. Пелена полупрозрачной дымки скрывали чернеющие на глубине скалы. Барк легко проскальзывал между ними, словно парил, ловя в паруса ветер. Зимняя стылость пробирала до костей. Микаш плотнее кутался в плащ, прижимаясь к фальшборту.

На след принцесски они напали в кундском Гульборге, чтобы тут же потерять в дремучей Докулайской долине. Микаш насилу уломал Йордена искать дальше, даже внушение в ход пошло, хотя по уму следовало отправить их домой и ехать одному. Снова сесть на хвост беглецам удалось лишь в лапийском Вижборге. Выходило, что принцесска с братом опережают их на пару недель.

Воодушевлённые, Йорден с наперсниками прибавили ходу до самого Гартленда. Здесь пришлось задуматься. Микаш предлагал идти через перевал. Чуткая на погоду интуиция подсказывала, что они успеют спуститься с гор до снегопадов. Да и принцесска с братом вряд ли бы сунулись к матросне: с бабами, которых они буквально носом чуяли, разговор на море короткий. Если близнецы Веломри смогли добраться так далеко, то в уме им не откажешь. Но разве Йорден будет слушать «дворнягу»? К тому же Дражен снова подначил ввязаться в авантюру, вообразив себя морским волком. Когда-нибудь он доиграется, когда-нибудь, когда Микаша рядом не окажется, чтобы всех спасти…

Высокородные отвалили пройдошливому капитану торгового судна баснословную сумму, чтобы тот довёз их до Урсалии. Нет, в городе за него ручались: с лихим людом не якшается и дела ведёт честно. Но переменчивая морская стихия доверия не внушала. Стоило выйти из порта, как началась качка. Йорден с Драженом зелёными провалялись в каюте все плавание, выходили, только чтобы стошнить за борт под хохот моряков. Один Фанник был свеж как огурчик – дитя воды, повезло, можно сказать. Микашу же пришлось перепробовать несколько техник концентрации, чтобы не штормило вместе со всеми. Небо над головой, простор и свежий воздух помогли: через пару часов он обвыкся настолько, что смог спокойно прогуливаться по качающейся палубе.

Микаш ночевал с матросами в кубрике, а не в господских каютах. После пары кружек пива и нескольких партий в кости они приняли его за своего: были щедры на разговоры, шутили и балагурили, покровительственно хлопали по плечу и уважительно кивали, когда он отвечал им в такой же запанибратской манере. А какие песни затягивали, ммм! Сразу вспоминались другие, сельские песни, что летели над полем во время жатвы в знойные летние дни.

Микаш с неподдельным любопытством интересовался корабельным ремеслом. Голова кружилась от сложных названий: брамсель, стаксель, кливер, форштевень – новые знания с трудом укладывались в общую картину, но через пару дней Микаш примерно представлял себе, как устроена эта сложная махина.

– Что, морячков моих досматриваете? – шутливо обратился к нему боцман, солидный дядька с выдубленным ветрами лицом.

– Да вот подумываю ремесло сменить.

– Неужто рыцарем быть надоело?

– Для рыцарства я родом не вышел, так, прислуживаю просто.

Боцман задумчиво хмыкнул:

– Ну ты парень крепкий. Может, и сгодишься, если по мачтам лазить не страшно.

– Ко всему можно привыкнуть.

– И ещё у нас капитан очень подозрительный. Если и берёт кого нового, то тщательно проверяет, – боцман кивнул на долговязую фигуру на шканцах.

Сайлус Дикферссон – так он представлялся. Занимательная личность.

– Давно с ним плаваете?

– Да с самого начала, он меня первого взял, – у боцмана развязался язык, а Микашу только это и нужно было. – Славный малый, строгий, но справедливый. Удачливый, как тот морской колдун. Сколько штормов с ним повидал, ни разу даже паруса не порвали. А как он лихо проходит между рифами – зрелище на все времена. Будто воды совсем не касается – по воздуху летит.

– Удивительно!

– Да!

Закравшиеся при первой встрече подозрения только усиливались. Микаш и сам не знал, зачем лезет в это дело. Может, охотничье чутьё покоя не давало, а может, просто было скучно.

Когда капитан спустился на палубу, чтобы поговорить со своими помощниками, Микаш присмотрелся внимательней. Не к внешности, конечно, она была вполне заурядной: выбивающиеся из-под чёрного платка засаленные волосы зеленовато-бурого оттенка, тёмные глаза, впалые щёки, резко очерченные скулы и подбородок. Сам сухощавый, жилистый. На вид молодой – больше тридцати и не дашь. Только пахло от него странно, едкой солью, даже сильнее, чем от рыбы и морской воды. Но больше волновала скрытая непроницаемой дымкой аура. На первый взгляд ничего необычного, но говорилось же в Кодексе не полагаться слепо на привычные методы. Если совместить все смутные ощущения и знания, пристально вглядеться, то в глубине этого тумана можно различить силуэт чего-то невообразимого. По спине бежали мурашки, и разум отказывался воспринимать, что это действительно существует и находится на расстоянии вытянутой руки.

– Какие-то проблемы? – обратился к Микашу капитан, катая между зубов бурую нитку водоросли.

– Возможно. Как давно вы управляете этим судном?

– Семь лет без малого.

– А в море ходите?

– Всю жизнь, как мой отец и отец моего отца. Море у меня в крови.

Микаш задумчиво прищурился.

– Так вы, похоже, много где бывали.

– Да почти везде.

– И многое повидали?

Сайлус пожал плечами.

– Слышали когда-нибудь про демонов-фоморов?

– Морских колдунов? Бабьи сказки. Если они и есть, то не покидают глубинных вод и до людей им дела нет.

Микаш усмехнулся.

– Всё-то вы знаете. А знаете, как часто вас самого морским колдуном называют, м? Удачлив, ловко с кораблём управляется, девятый вал стороной обходит. Не слишком ли для семейного ремесла?

– Сумеречники! – Сайлус выплюнул водоросль и, пихнув Микаша в спину, направил в свою каюту.

Стоило ступить внутрь, капитан запер дверь на засов. В узкую комнатуху вмещались только кровать и маленький стол с единственным стулом, на котором висела одежда. Спёртый воздух душил. Капитан оценивал Микаша хищным пронизывающим взглядом, упираясь спиной в дверь. Похоже, западня. Рука по привычке искала на поясе эфес меча, но натыкалась на пустые ножны: все оружие заставили сдать при входе на корабль.

– Слушай сюда, – сказал Сайлус, сложив руки на груди. – Знаешь, как говорят: любопытство сгубило кошку? Я не демон, не колдун и не фомор, вообще не из этой сказки. Не по твоей руке, смекаешь?

Он словно приподнял завесу над своей аурой. Микаш отшатнулся. Сверху навалилась глыба настолько непомерной чужеродной силы, что дышать стало невозможно, словно она вытеснила весь воздух из комнаты. Стемнело, как во время бури. Натужно скрипели доски, готовые вот-вот надломиться от тяжести, проседал сам корабль, шёл ко дну, не выдерживая возложенного на него груза. Сайлус чихнул, и наваждение пропало.

– Не то чтобы я угрожал, хотя нет, я определённо угрожаю. Мне ничего не стоит прихлопнуть тебя, как блоху. Но у тебя сильный покровитель. Если мы с ним подерёмся, то корабль вместе с людьми пойдёт на корм гигантскому кракену. Я, конечно, смогу построить новый, но это долго, а людей жалко. Они хорошие. Не чета вам.

Микаш таращил глаза, силясь осознать, на кого наткнулся. И как с ним бороться – что важнее. Хотя можно ли – ещё вопрос.

– Ты пойми, я не злодей в этой истории. Это ваши Небесные устроили бардак – с них надо спрашивать. Я не собираюсь чужое дерьмо разгребать. Я море люблю и свой корабль. Больше мне ничего не нужно: ни людские жизни, ни их земля – тьфу на неё трижды, ни даже ваше золотишко. Я высаживаю вас в Урсалии, и мы расстаёмся навсегда без лишних вопросов. Идёт?

– У меня на родине говорят: «Моя хата с краю, ничего не знаю» – девиз для трусов, – ответил Микаш, умом понимая, что сила все же не на его стороне.

– У меня на родине говорят: «Если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя». Не лезь в дела высших сфер.

– Иначе что? Погибну?

– Поверь, твоя участь будет куда хуже смерти.

Сайлус распахнул дверь и жестом попросил Микаша на выход. На этот раз он послушался. Драться вслепую на чужой территории неблагоразумно, даже для него.

Весь остаток плавания Микаш размышлял о странном капитане, но подходить близко не решался. Можно ли закрыть глаза и забыть? Однажды Микаш уже поступил так, и всё обернулось несчастьем. Тогда нужно было вцепиться зубами и бороться из последних сил, а сейчас… сейчас он и вправду ощущал себя блохой на плече гиганта. Речи капитана были туманны и полны пугающих предзнаменований. Кто же он? Не человек и не демон.

Корабль пришвартовался в порту. Когда они спускались по трапу на дощатый настил длинного причала, Микаш все ещё думал об этом. Опустил на мостовую тяжёлые тюки, чтобы передохнуть и привыкнуть к твёрдой почве под ногами, которая всё ещё продолжала качаться, как палуба. В последний раз обернулся на довлеющую громадину корабля. Капитан ещё оставался на борту: отдавал распоряжения носильщикам и матросам. Микаш мысленно потянулся к нему и будто наяву услышал:

«Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем».

Микаш наскочил на упругий мысленный барьер и отлетел обратно. Молчание.

Йорден с наперсниками бодро вышагивали впереди, счастливые вновь ступить на сушу. Пришлось поспешить.

***

1527 г. от заселения Мидгарда, окрестности Урсалии, Лапия

В этой пещере действительно было два выхода. Мы с Асгримом шли ко второму – пустынному, узкому и затхлому. Хотя я выставляла вперёд руки, чтобы убрать с дороги паутину, она всё равно налипала на лицо и путалась в волосах. Крутые высокие ступени заворачивались серпантином. Потолок нависал так низко, что приходилось сгибаться чуть ли не пополам. Ноги уже гудели от напряжения, когда лестница упёрлась в глухую стену. Асгрим повернул потайной рычаг, и вверху открылся люк. От сладкого морозного воздуха закружилась голова. Стражник подтянулся, а потом помог вылезти и мне.

За проведённое в подземелье время снаружи сильно похолодало. Стылую землю припорошил пушистый первый снег. Ветер сушил слёзы. Небесная ширь приветствовала пурпурными облаками. Сво-бо-да! Я как пьяная завертелась на месте, раскинув руки, и засмеялась. До чего хорошо!

Щурясь в лучах заходящего солнца, я набрала пригоршню снега и принялась оттирать кровь. Асгрим переминался с ноги на ногу и нетерпеливо кашлял. Я замотала шею шарфом и последовала за стражником. У первого бревенчатого дома на высоком фундаменте он помахал рукой и растворился в сумерках.

Кожу продирал ночной холод. Я плотнее куталась в плащ и брела, куда несли ноги – подальше от злосчастных холмов! Впереди показалось большое здание с двускатной крышей, украшенной резным коньком – белое привидение на фоне густеющей ночной мглы. Это голубиная станция, здесь отправляют послания во все уголки Мидгарда.

Я привалилась к стене дома, чтобы перевести дыхание. Круглые бревна впивались в лопатки так же больно, как камень в гостевом зале подземного дворца. Вейас остался там, потерянный, чужой… Хмельная весёлость обернулась всхлипами. Почему он наговорил мне столько пошлостей? Я ведь не давала ему повода так думать... или давала? Может, не он сошёл с ума, а я. Я не должна ластиться к нему, цепляться и тащить ко дну вместе с собой. Кто я такая, чтобы ступать на нетореную тропу и спорить с судьбой?

Перед мысленным взором, как осязаемый, возник образ брата: стройная фигура, правильные черты. Глаза кристально голубые, прозрачные, как озёра Белоземья. А как он улыбается! Обаятельно и лукаво, задорные ямочки проступают на щеках, тонкие складочки собираются в уголках прищуренных век. Серебристым ковылём курчавятся вихры на висках. Тёплый дурашливый голос звенит золотым смехом.

Нужно написать отцу и попросить помощи. Да, меня выдадут замуж, и я никогда не увижу Хельхейм, но я готова пожертвовать мечтами и волей ради того, чтобы вернуть брату жизнь. Пускай он будет счастлив.

Шагнув в глухую безнадёгу, я врезалась в спину прохожего.

– Простите, – пробормотала, глядя под ноги.

– Моя вина. Вы не ушиблись? – ответил приятный мужской голос с шелковистой хрипотцой.

Я подняла взгляд. Незнакомец был выше меня почти на голову. Широкие плечи укрывал подбитый волчьим мехом плащ. На стройных ногах ботфорты. Курчавые волосы выглядывали из-под широкополой фетровой шляпы с пером. Глубоко посаженные тёмные глаза по-лисьи щурились, на пухлых губах играла добрая улыбка. Холёное, гладко выбритое лицо, дорогая одежда – должно быть, кто-то из знати. Да и едва заметная картавость – явно не местный говор.

– Да у вас кровь! – он достал из кармана платок и вытер мою разбитую губу.

– Ничего страшного, – прикосновение заставило опомниться и отстраниться. – Я раньше поранился. Простите!

Забыв о нём, я снова направилась к голубиной станции. Сколько почтовая птица будет лететь до Ильзара? Месяц? Надеюсь, у меня хватит денег оплачивать комнату на постоялом дворе, пока не подоспеют ищейки.

– Милая госпожа, вы обронили!

Я нехотя обернулась. Незнакомец стоял в шаге от меня и протягивал книжку с тёмной обложкой. Мой дневник!

– Спасибо, – я схватила его и запихала обратно, стараясь не разглядывать изящные длинные пальцы и печатку в виде волчьей головы на одном из них. – Как вы догадались, что я девушка?

– О, так это была тайна? Простите, но с заплаканными глазами, понурыми плечами и мышиной походкой на мужчину вы совсем не похожи. Кто вас обидел?

Нет у меня времени на разговоры. Вот напишу письмо отцу и, может быть... Хотя нет, бессмысленно это. Я упрямо зашагала прочь и не заметила обледеневшую лужицу. Ноги поехали вперёд. Затылок уже почти врезался в мёрзлую землю, но вдруг меня подхватили крепкие руки.

– От судьбы не убежишь, – снова усмехнулся незнакомец, помогая подняться.

И я разрыдалась. До боли в пальцах вцепилась ему в плечи и никак не могла остановиться. Мягкие ладони нежно поглаживали спину, завораживающий голос шептал что-то ласковое и успокаивающее. Так хорошо! Прежде я бы никого к себе не подпустила, но теперь мне было так горько, больно и одиноко, что сопротивляться не хватало сил.

Случайный прохожий одарил нас любопытным взглядом, заставив опомниться. Я отступила и посмотрела незнакомцу в лицо, как собственному страху. Какие у него правильные, аристократичные черты...

– Простите.

– Извинения набили оскомину. Возьмите лучше, – он протянул платок.

Я отвернулась, чтобы вытереть слёзы. Не знала, как объясниться, и уставилась на ночное небо. Облака разошлись, и посреди чёрного поля расцвела светлым пятном полная луна. У кромки горизонта мерцала Северная звезда. Ветер подхватывал с земли порошу и кружил меленькими вихрями у самых ног.

– Давайте я проведу вас на постоялый двор. По ночам здесь лихой люд обретается, – незнакомец развернул меня к себе за плечи и заглянул в глаза.

– Демоны? – нахмурилась я, поглядывая в сторону, откуда пришла.

Казалось, из-за поворота вот-вот выступят туаты: Асгрим, Шейс, король Ниам. Эйтайни прикажет им насмехаться надо мной и бить ногами, а потом запрёт в темнице в подземном дворце навсегда. Может, она и этого незнакомца ко мне подослала? Уж слишком он хорош, чтобы быть правдой.

– И демоны тоже, – согласился он, принимая платок обратно.

Нет, он совсем другой, выше, крупнее, да и пахнет от него не приторным цветочным мёдом, а горечью полыни с чертополохом. Мне, как ни странно, нравилось.

– Я хотела письмо написать…

– Сейчас вы только чернила слезами зальёте. Выспитесь лучше. Завтра на свежую голову легче будет. А может, и вовсе ничего писать не захочется. Гляньте, там замок висит, должно быть, смотритель уже ушёл.

Я вздохнула, соглашаясь. Надеюсь, я не растеряю решимости, а туаты не вознамерятся меня вернуть. Последовала за незнакомцем. Хотя бы путь покажет, а то придётся долго блуждать в потёмках. Бдительность я старалась не терять и, спрятав ладонь в сумке, сжимала рукоять ножа. Если что, буду отбиваться. У меня ещё меч есть, правда, незаметно держать его наготове не выйдет.

– Расскажите, что вас гложет. Может, я помогу, – незнакомец снова попытался завести беседу после того, как мы в мрачном молчании миновали с десяток домов по узким улочкам.

– Как? Вы ведь не Сумеречник, – засомневалась я, разглядывая тёмные пятна на луне.

Две недели я провела в подземном дворце, а показалось, всего пару дней! Также жизнь Вейаса пролетит мимо, он и глазом моргнуть не успеет.

– А разве Сумеречники кому-то помогают? По-моему, они только деньги из простых людей тянут.

С другой стороны, а не пошёл бы он лесом? Сама дорогу найду, не маленькая. Это всего лишь захолустный городишко в захолустной стране. Вон уже и шпиль ратуши виднеется.

– Не дичитесь, а то я решу, что даже награбленных богатств Сумеречникам недостаточно, чтобы прикупить своим дочерям хороших манер, – незнакомец схватил меня за руку и заставил выпустить нож. Я хотела вырваться, закричать, но удивлённые взгляды прохожих остановили. – Да, я понял, кто вы, и даже догадался о половине вашей истории: дочка высокого лорда сбежала от жениха, но мир за пределами отцовского замка оказался ей не по зубам.

– Вы ничего обо мне не знаете! – я вырвалась. Впрочем, меня не держали.

– Так просветите меня, – он остановился и сложил руки на груди.

Надо было уйти, но ноги приросли к земле, а глаза вперились в резко очерченное в лунном свете лицо незнакомца. Тонкий, с едва заметной горбинкой нос, изогнутые брови, высокие скулы, волевой подбородок... Хорош, негодяй! Дерзкий, пронизывающий взгляд будто вызов бросает. Незнакомец прищурился в плутоватой улыбке:

– Расскажите, я умею слушать. Иногда это помогает лучше, чем меч и родовой дар.

Я сдалась. Мы устроились на деревянной лавке у входа на круглую рыночную площадь. Я говорила, пока голос не осип и не осталось больше ничего в моей жизни, о чём я не поведала бы сегодня ночью.

– Мда, вляпался ваш брат по-крупному, – присвистнул незнакомец. – Кто к холмовым шавкам в полон угодил, тому вовек под луной не гулять.

Я недоуменно нахмурилась.

– Это из сказки, няня в детстве рассказывала. Один королевич утомился с охоты и прилёг отдохнуть в ведьмином кругу из говорушек. Когда проснулся посреди ночи, хороводом вокруг него шли прекрасные темноволосые девы. Пленился он ими, протянул руки. Они спросили: «Пойдёшь с нами в подхолмовое царство?» Он согласился. После никто его не видел. Только спустя годы, когда мимо ведьминого круга проезжал экипаж нового короля, встретился им немощный старик, который клялся, что и был тем пропавшим королевичем. Он лишился памяти о годах, проведённых под холмами, а вместе с ним и разума, и вскоре умер, одинокий и убогий.

Я представила брата на месте того королевича. От тоски засосало под ложечкой.

– Я думала написать отцу, чтобы сюда прислали отряд и их угомонили.

Подозрительность незаметно притупилась. Хотелось, чтобы кто-нибудь меня спас для разнообразия, пусть даже такой странный и непонятный.

– Они не нарушат перемирие из-за парня, который остался с туатами по своей воле. Отряд сюда вышлют, только чтобы вас домой забрать, – незнакомец безнадёжно покачал головой.

– Откуда вы так хорошо осведомлены о делах ордена?

– Политика уступок – жертвование малым во имя больших целей. Ничего тайного тут нет, – незнакомец посмотрел куда-то в сторону, словно чуял, где находится дворец туатов.

– Неправильно это. Орден не должен лезть в политику. Его дело – спасать людей от демонов, невзирая ни на что.

– Боюсь, не обладай орден запасом прагматичной хитрости, его бы давно уничтожили не демоны, а наши собственные правители. Непокорную силу никто не любит, особенно когда ты находишься у неё в долгу.

Я молчала, пытаясь понять. Как же сложно! А должно быть просто: мой брат рядом со мной со свободной волей, в здравом уме и памяти. Неужели это так много?

– Вашего брата теперь только если по-тихому умыкнуть удастся. Увезти подальше, окунуть в ледяной ручей, может, дурь вся и выйдет, – продолжал между тем размышлять вслух незнакомец.

– Вы поможете? – без обиняков спросила я.

Он стушевался от моей прямоты, но быстро нашёлся:

– Если придумаю как. Идёмте, становится холодно, да и поздно уже. Скоро хозяин двора отправится спать, и вы останетесь без ночлега.

Он протянул руку, и на этот раз я приняла её без раздумий. Мы прошли вдоль мостившихся друг к другу домов и остановились возле трехэтажного здания с большой вывеской. В темноте её было не разобрать, зато в окнах горели лампадки, из-за двери доносились бодрые голоса и смех, а у порога топтались захмелевшие мужики.

– В этом захолустье ничего лучше нет, – развёл руками незнакомец. – Ступайте к хозяину – он быстро комнату подыщет. В общем зале не задерживайтесь. Публика здесь не самая приличная.