Текст книги "Страждущий веры (СИ)"

Автор книги: Светлана Гольшанская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 37 страниц)

Том I. Страждущий веры

Пролог

Война богов, в сиянии Червоточин

Ритмично пульсировала в ночном небе пёстрая лестница: ступень красная, зелёная, синяя. Вместе с северным сиянием раскрывались в вышине Врата Червоточин. Морозный воздух гудел и искрил, выстуживая душу сквозь почти омертвелую плоть. Далеко позади полыхали зарницы, лязгала небесная сталь, грохотали летящие с гор глыбы – отголоски уже выигранной войны.

– Когда же вы угомонитесь? Разве не видите, что всё уже кончено?

Меховая одежда пропиталась кровью и отяжелела. Одна рука опиралась на железный посох, вторая – зажимала рану на боку. Хорошо, что он утратил благодать, иначе зараза бы уже убила его, покрыв тело язвами. Какая ирония! Смертным он протянул немного дольше, чем если бы оставался богом. И хорошо… эти мгновения дороже всего золота мира.

За Вратами уже виднелись переливающиеся радугой своды Пещеры духов. Приглушить бы нестерпимый свет, но сил вряд ли хватит, а они ещё так нужны. Переступив порог, он замер, переводя дыхание. Рядом черпало воду из чёрного потока мельничное колесо и с грохотом опрокидывало обратно. Эхом отражаясь от сводов, по пещерному залу пронёсся испуганный шепоток.

Он криво усмехнулся в ответ:

– Не надейся. Ты останешься здесь, со мной. Навечно.

Он поднатужился и воткнул между лопастями посох. Колесо заскрежетало, пытаясь смять преграду, но она выдержала. Осталось одно усилие, чтобы наверняка заклинить демонов механизм.

На руке вздулись жилы. Он выжимал из себя последние капли магии. Хватит ли их? Приложил к колесу пальцы. Белым пятном от них побежал лёгкий иней, перерос в толстую ледяную корку и намертво сковал всю реку вместе с мельницей. Тишина!

Последний шаг, и ноги подкосились. Он оперся о стену и сполз на пол.

Зрение гасло. Звуки отдалялись за грань. Он и сам был уже где-то вблизи неё. Истирались имена братьев, матери, жены, его собственное. Лица уходили в забвение. Манящее безмятежной синевой небо забирало боль от раны, горечь предательства и тоску разлуки. Делалось легко, будто корка льда покрывала его самого. Он растворялся в прозрачной дымке, становился всем и ничем, жил в каждой букашке и каждом горном исполине, слышал всё и видел всё. Почти осязаемой грезилась свобода.

Дрёму нарушила тяжёлая поступь. Сознание с оглушительной болью вернулось в тело. Почему покоя нет даже в смерти?!

– Что ты наделал, сын?! – пророкотал над головой строгий голос, который так пугал в детстве.

Ответ дался с трудом:

– Остановил бойню. Разве не видишь?

На рану легла тёплая ладонь. Стало немного легче.

– Но какой ценой… – с сожалением выдохнул отец.

– Я заплатил её сполна, – его присутствие заставляло огрызаться, даже когда было не время для этого. – Вы только что выиграли войну длиной в вечность. Оживи остальных и празднуй, а мне дай умереть спокойно.

– Они вернутся.

– Я этого не увижу, а ты будешь знать, как справиться.

– Справляться дальше будешь ты.

Ноздри защекотал едва уловимый запах тлена. Ветер донёс обрывок зловещего шёпота. Глаза распахнулись против воли. Отец осунулся и постарел, запомнившееся молодым лицо бороздили глубокие морщины. С разбитого виска по щеке текла кровь. В разорванной на груди меховой одежде копошился осколок Предвечного мрака, выедал душу, заполняя пустоту своей тёмной сущностью.

– Видишь, жизни в нас обоих осталось лишь на одного? Им будешь ты. Прости.

– За что? – ужас вырвался из глотки с хрипом.

Он догадывался, но не хотел верить.

Отец со звоном потянул меч из ножен. Высвобожденный клинок вспыхнул фиолетовыми огнями и с хрустом вонзился в самое сердце. Боль накатывала удушливыми волнами, переплеталась с жизнью. Сопротивляться не осталось сил, он мог лишь смотреть, как лезвие проворачивается, убивает сыновье, то, что не успело стереться с именами и лицами; вживляет своё – отцовское. Силы Небесного Повелителя текли сквозь звёздный металл. В голову впивалась костяная маска, тело каменело, плечи вдавливала в землю навалившаяся ноша. Сознание кануло в тёмную воду, но не ушло за грань, не растворилось – а он так желал смерти.

– Спи спокойно, сын мой, – зашептал отец, укладывая его, обездвиженного, в ледяной саркофаг. Влажные губы едва коснулись лба. – Когда-нибудь ты примешь эту силу, как примешь и себя. Прощай.

Книга I. Горевестница

Глава 1. Господин «дворняга»

1526 г. от заселения Мидгарда, Заречье, Веломовия

Под кожей копошилась тьма, угольными змеями обвивалась вокруг костей, заполоняла собой суть, пожирая все помыслы и воспоминания, кроме одного: отомстить. Отомстить за боль и унижения, за несправедливость и ложь. Ярость изливалась наружу огнём, вспыхивала стернь на полях, чудовищный пожар летел по степи гудящими волнами. Горели сёла с жителями, горели табуны золотых лошадей, горели даже каменные стены замков. А сверху проливными дождями хлестала людская кровь. Он был тем, кто разжёг пламя, был сердцем тьмы. Впервые в жизни веселье прорывалось хмельным смехом: больше не надо сдерживаться и притворяться. Теперь он по-настоящему свободен!

– А ну, подъем, безродная дворняга!

Сонливость стряхнулась привычно быстро – Микаш вовремя перехватил прицелившийся в бок сапог.

После вчерашней попойки хозяин стал совсем несносен. Йорден был наследником старого лорда Тедеску, знатного рыцаря ордена Сумеречников, которые защищали людей от демонов. Йордена тоже недавно посвятили в рыцари и позволили заплетать жидкие светло-каштановые волосы в церемониальный пук на затылке. Правда, коротконогий и пухлый, на удалого воина он всё равно походил мало.

Микаш протянул к нему нити телепатии. За такие фокусы могли и придушить, правда, засечь небольшое внушение получилось бы лишь у опытных Сумеречников, а поблизости таких не наблюдалось.

Йорден отступил на шаг. Маленькие глаза болотного цвета недовольно прищурились. Вытянутый нос и выдвинутая вперёд челюсть делали Йордена похожим на родовой тотем – шакала. Особенно когда скалился на прислугу.

Со стороны костра подначивали его наперсники:

– Эй, чего твой увалень-оруженосец не идёт? Никто его работу за него делать не будет!

– Стукни его хорошенько, чтобы поторапливался!

– Уже стукнул, – туповато отозвался Йорден, подчиняясь внушению.

Микаш рывком поднялся, заставляя хозяина посмотреть на него снизу вверх. Он был на полторы головы выше Йордена, шире в кости и выглядел значительно старше, несмотря на то, что им обоим едва минуло восемнадцать лет.

Пальцы взъерошили сбившиеся от холодного пота соломенные волосы. Серая рубашка из грубого льна и чёрные суконные штаны липли к телу. Но времени умыться и привести себя в порядок не осталось из-за дурацкого сна. Микаш натянул сапоги и побежал собирать вещи.

– Если б не отец, давно бы нашёл себе оруженосца порасторопней, – жаловался Йорден наперсникам.

Рыжего забияку постарше звали Драженом, а чернявого молчуна Фанником. Микаш затягивал их пояса с оружием, проверял стрелы в колчанах и мечи в ножнах. Менее знатные, чем Йорден, парни принадлежали к семьям, приближенным к лорду Тедеску, потому с малолетства составляли компанию наследнику.

Повезло им, что все важные вопросы решал не Йорден, а его прозорливый отец, иначе они не пережили бы даже прошлой ночи, когда их за шкирки пришлось вытаскивать из пьяной драки в придорожной корчме. А к тому, что его не замечали, Микаш привык.

– Все готово, можем выдвигаться, – предложил он.

– Я сам решу, когда можно! – прикрикнул на него Йорден и пихнул в живот локтем. Не больно, если вовремя напрячь мышцы. – Знай своё место, дворняга!

В груди поднималась ярость, но Микаш её подавлял. Вспоминал часто мучивший его сон и говорил про себя: «Не стану таким, как бы сильно ни била судьба. Я буду защищать людей от демонов. Я живу только ради этого».

Йорден повернулся к друзьям:

– Выдвигаемся.

***

Путь на гору Выспу, изрытую разветвлённой сетью пещер, занимал не более часа. Вчера, когда не приходилось тащить на себе обузу из трёх человек, которые то и дело оскальзывались на сыпучих камнях и норовили сверзиться с узких парапетов, Микаш добрался туда вдвое быстрее. Он умел ненадолго перехватывать контроль над чужим телом с помощью телепатии, но растрачивать силы впустую не хотелось: они могут пригодиться в бою.

Крепкое весеннее солнце било в макушку и слепило, но воздух оставался холодным после зимы. Под ногами журчали ручьи, делая скользким и без того опасный грунт. Дышалось сладко, будто пьёшь изысканный нектар, напиток богов. Тело наполнялось лёгкостью, открывалось навстречу бескрайней синеве неба, словно ты падаешь в него и летишь к жиденьким полоскам перистых облаков. Хотелось кричать от восторга вместе с парящими рядом орлами.

Эйфория. Она накрывала всегда, когда происходило единение с материнской стихией и внутренний резерв силы заполнялся так, что кожа горела, как это весеннее солнце. Помыслы взметались ввысь и взирали на сирую землю с презрением.

– Тащиться в такую даль ради каких-то палесков? Вот гыргалицы с Доломитовых гор – это нечто. Жаль, вас тогда не было, – похвастался Йорден, когда дорога ушла с обрыва и принялась петлять между каменных круч и чахлых сосенок.

Нет, дети других стихий наслаждения небом и высотой не понимали. Йорден – оборотень-шакал, Дражен – медиум, им ближе земля. Фанник пускай и слабенький, но ясновидец – от воды силу черпает. Впрочем, они и не расходуют её так много, чтобы ощущать эту жуткую близость к пределу, сосущую пустоту внутри и тяжесть во всём теле.

– Ох, да что нам эти бабы с грудями до колен. Страшные – а ни разу! – подначил задира Дражен. – Вот стрыги в Сечевой степи – это жуть. Особенно когда их полчища собираются и целые села выгрызают. Даже скотом не брезгуют. Горы обескровленных трупов – то ещё зрелище. Жаль, ты не видел.

Йорден скривился:

– Те бабы были великанские, три, нет, четыре сажени ростом. И руки как лопаты. К тому же они редкие, а ваших стрыгов только слепой не видел.

– Пускай дворняга рассудит. Он ведь был и там, и там, – Дражен ухмыльнулся и положил руку Микашу на плечо. Ну да, этот любит острословить и стравливать людей между собой. – Так какие демоны самые страшные?

– Лунные Странники, – ответил Микаш, чтобы от него отстали.

– У-у-у, – протянул Дражен. – Что-то личное?

– Кто хитрее, тот и страшнее.

Дражен отошёл, Микаш отвернулся и, сам того не желая, встретился взглядом с Йорденом. Окатило чужой завистью. От мыслей других людей закрыться легко, гораздо сложнее не воспринимать отголоски сильных эмоций. Микаш уяснил это ещё в детстве.

И чему Йорден завидует? У Микаша ведь даже такой малости, как друзья, нет. Ни похвастаться, ни посмеяться, ни поговорить по душам не с кем. Раньше хоть мать и сестра были, да не сберёг их. Слабак.

– Стрыги страшнее, Странники к ним ближе, – заключил Дражен и также положил руку на плечо Йордену.

– Нет, гыргалицы. Гыргалицы! – огрызнулся тот, отталкивая друга.

– Да повзрослей ты уже! Научись проигрывать.

– Тише, – оборвал перебранку Микаш.

Впереди вздыбилась к небу серая скала, покрытая редкими разводами лишайников. По наплывам каменной породы можно было подняться на вершину, как по ступеням. У подножья чёрным пятном выделялся пещерный лаз. К валуну рядом Микаш ещё вчера привязал толстую верёвку. Проверил её на прочность, а узел на крепость.

– Демон внизу. Как только я удостоверюсь, что все в порядке, то подам знак, чтобы вы следовали за мной, – Микаш повернулся к Йордену, ожидая приказа.

– Да-да, исполняй, – махнул рукой тот и полушёпотом продолжил спорить с Драженом.

Микаш зажёг факел и схватился за верёвку. Спускаться пришлось в узкую галерею. Веяло сыростью. Внизу по щиколотку стояла ледяная вода, точила камень, пробивая для себя новый путь. Ноги сводило даже сквозь толстые сапоги. От затхлого воздуха перехватило дыхание. Факел чадил едва-едва, тускло освещая дорогу. Лишь бы не поскользнуться на мокрых камнях.

Сегодняшняя Охота, как и многие другие, была шутовской потехой для господ. Только ради трофеев и славы, а не чтобы кого-то спасти или защитить. Это знание удручало, ведь Микаш мечтал совсем о другом, когда шёл в услужение.

Впереди манила злыми фиолетовыми всполохами демоническая аура. Плеск эхом нёсся по каменному тоннелю. Сотня шагов, и показался палеск – крупная водяная ящерица. Он тряс чёрным гребнем на хребте, разевал пасть, сверкая рядами острых зубов. Запутался в расставленной на него ловушке: стальная сеть обвилась вокруг длинного тела. Чем больше палеск рвался, пытаясь выбраться, тем сильнее вгонял между чешуйками смазанные ядом шипы. Промокшие верёвки скрипели, но все же выдерживали.

Сейчас ослабнет и затихнет, тогда можно будет забрать трофей. Только отчего же так не по себе, аж мурашки по спине бегут?

Микаш вернулся и позвал остальных. Спускались медленно и неуклюже, шумели так, будто хотели всех подземных духов перебудить. Раздражали, как никогда раньше. Зачем нужно играть в эти дурацкие игры и создавать видимость подвигов?

– Это все? – спросил Йорден, завидев палеска.

Потянул меч из ножен, чтобы отрубить ему голову.

– Что, даже боя не будет? Фу, скучно, – поддакнул Дражен.

Палеск обречённо замер и обвис на верёвках. Йорден подошёл вплотную и замахнулся.

Шмяк! У самой его ноги клацнули внушительные зубы – Йорден едва успел отскочить.

– Ты давай, – махнул он Микашу. – Не дело это для благородного Сумеречника – тварей свежевать.

Микаш достал собственный меч. Палеск скосил на него выпученный жёлтый глаз. Мол, зачем, я же ничего тебе не сделал. Это они из тебя все соки пьют.

Микаш встряхнул головой, отгоняя наваждение, и отвёл руку для замаха. Скорее почувствовал, краем обострённой магической интуиции ощутил шевеление внутри уходящего в темноту тоннеля. Сверкнул фиолетовый огонёк, посылая по телу мелкую дрожь.

В незапланированную битву вступать не стоило, особенно когда не знаешь численность противника.

– Бегите! – закричал Микаш.

Йорден с Драженом оцепенели, только Фанник не растерялся. Он потянул обоих друзей прочь. Микаш в несколько ударов отсек палеску голову, закинул в мешок и забросил за спину. Обезглавленное тело ещё билось в конвульсиях, а вдалеке уже сверкало с десяток хищных жёлтых глаз.

Микаш припустил к выходу. Ноги оскальзывались, но каким-то чудом он добежал до лаза. Наверху заметил силуэт Фанника – он уже выбирался из пещеры.

Мешок с тяжёлым трофеем пришлось привязать покрепче и живо карабкаться следом. Шорохи и плеск нахлёстывали в спину, заставляли сбивать ладони. Быстрее! Набухший от крови мешок тянул вниз, словно не позволял унести трофей из подземелья. Последний рывок – Микаш выбрался наружу, обливаясь потом и тщетно пытаясь восстановить дыхание. Остальные лежали рядом, раскрасневшиеся, и глотали воздух ртами.

– Выбрались! – счастливо воскликнул Фанник.

Йорден с Драженом покосились на него с презрением.

Солнечный свет придавал уверенности, но тревога не унималась. Микаш скинул со спины мешок и приподнялся. Заглянул в лаз, чтобы убедиться.

Нет, не туда надо было смотреть. Где-то там вдалеке, за скалой Микаш чувствовал демоническую ауру. Палески ползли наружу, словно прогрызая себе выход в камне. Но как?! Плевать!

– Бегите! Бегите живее! – крикнул Микаш.

Высокородные на этот раз среагировали быстрее. Петляли между валунами и кручами, продираясь сквозь колючий кустарник. Микаш прикрывал их отступление. Мысли лихорадочно скакали. По сыпучим камням на парапете бежать нельзя: угодишь в пропасть. Один бы рискнул, но не с высокородными. Нужно выиграть время – придётся принять бой.

Микаш развернулся лицом к врагу и вынул меч. Десяток. Окружали со всех сторон. Безжалостные молчаливые твари. С рогатиной на открытом пространстве было бы сподручнее, но среди валунов и круч короткий клинок – даже лучше. Микаш рванулся вперёд, ударил ближайшего по голове и отскочил к стоявшим углом камням. Здесь не смогут напасть скопом.

Раненый палеск набросился первым. Пару взмахов – клинок попал в выпученный глаз. Палеск задёргался в агонии. Микаш отпихнул его сапогом. Следом уже лезли остальные демоны. Ударил одного, второго. Лишь бы высокородные ушли. Почему не уходят?!

Микаш огрел очередного палеска плашмя, запрыгнул ему на голову, скатился по хребту, увернулся от ещё одного, третьему наступил на хвост. Отбежал на несколько шагов и только тогда понял, в чём дело. Дражен, идиот!

– Ну давайте, вот он я! – тот выглянул из-за валуна невдалеке, размахивая мечом.

Зеленоватой дымкой его прикрывал маленький призрак – единственный, кого Дражену удалось вызвать, потому что могил поблизости не встречалось.

Следом вышел и Йорден, будто стремился доказать, что ничем не хуже. С помощниками ему повезло больше: на его зов откликнулись мелкие птицы, кролики и козы. Напали дружным скопом, внося сумятицу в стан противника. Правда, палески без труда с ними расправлялись: кого заглатывали целиком, кого сбивали хвостом или лапами. Надолго их не хватило. Лучше бы Йорден обернулся шакалом и бежал.

А вот Фанник явно предвидел, что дело пахнет жареным. Забрался на кручу повыше, где его не могли достать, и отстреливался, усиливая меткость своим даром, чтобы попадать палескам между чешуйками.

– Бегите же! – прикрикнул Микаш без особой надежды.

Демоны наседали со всех сторон. Микаш раскрутил клинок вокруг себя, не позволяя зубастым пастям подобраться близко.

Несколько демонов направлялись к Йордену и Дражену.

Не достать, не вырваться из тугого кольца!

Дражен, разогреваясь, сделал пробный замах и понёсся на врага. Зелёный призрак вился вокруг демона, отвлекая на себя внимание.

Микаш снова стукнул ближнего палеска по голове и вогнал клинок в оглушённую тушу по самый эфес. Кувырком ушёл от другой твари, высвобождая своё единственное спасительное оружие.

Дражен двигался недостаточно проворно, тратил силы на суматошные замахи, лезвие соскакивало с чешуек палеска, лишь слегка царапая и срывая их.

Не давая себе передышки, Микаш отрубил промелькнувший рядом хвост, упал на землю и саданул лезвием по незащищенному брюху. Наружу вывалились кишки. Микаш подскочил и попятился к валунам. Скосил глаза на Йордена.

У того союзников почти не осталось. Микаш даже с расстояния чувствовал его страх. Замахи лихорадочные, словно не соображает, что делает. Особенно здоровый палеск зацепил его за штанину.

Надо расщепить сознание, сражаться самому и подхватить Йордена внушением, управлять его телом, как марионеточной куклой. Сложная техника, особенно для самоучки, но сейчас крайний случай. Йорден отклонился и сделал резкий выпад снизу, разрубив верхнюю челюсть палеска. Освободившись, ускользнул от хлестнувшего в его сторону хвоста.

Едва отпустив Йордена, Микаш переключился на Дражена. С одним демоном он, может, и справился бы, но сзади уже подступал второй. Зелёный призрак вертелся рядом без толку. Палеск отмахивался от него хвостом и пёр напролом. Микаш заставил Дражена крутануться вокруг своей оси и отогнать подальше обеих тварей. Добить не успел, пришлось снова спасать Йордена.

Микаш так и метался между ними, подталкивая в нужном направлении то одного, то другого. Жаль, не хватало времени загнать хоть кого-то на кручу. Опасность приближалась тяжёлой шелестящей поступью. Палесков стало вполовину меньше, но выжившие будто проснулись от спячки. Их атаки стали стремительней и сильнее. Наваливалась усталость, и сбивалось дыхание. Два палеска напали на Йордена и Дражена одновременно. Отчаявшись, Микаш в один удар перешиб хребет ближнего демона и сделал последнюю попытку. Сознание разлетелось на осколки, как разбитое камнем зеркало. Один – в Йордена. Тот в прыжке пронзает палеску голову. Второй – в Дражена. Кувырком ныряет под горло твари и вспарывает его насквозь. Третий – в Фанника. Тот перенаправляет лук в ближнего к Йордену демона. Двумя выстрелами выбивает глаза.

Последний рывок! Кураж придаёт сил, открывает второе дыхание. Гудят мышцы, клинок со свистом рвёт воздух, и голова последнего палеска болтается на лоскуте кожи.

– Победили! – возликовал Дражен, потрясая клинком. Зелёный призрак развеялся за ненадобностью. – Славная битва!

Дребезжащий голос вывел из боевого транса, остудил пыл.

– Да-а-а, не хуже, чем с гыргалицами, – подошёл Йорден к другу. – У тебя кровь.

Дражен отёр поцарапанную щёку:

– О, боевой шрам! Девчонки их обожают.

Фанник слез с кручи и присоединился к ним.

– Что, отсиделся в безопасности? А, трус несчастный?! – смеясь, Дражен встряхнул его за плечо.

– Уж поумнее вас. Я, знаете ли, жить хочу!

– Дворняга, ты что, надорвался? – Йорден обернулся к Микашу.

Только тогда растворенное в созерцании оцепенение прошло. Кровь текла из ноздрей на подбородок и каплями падала на грязную рубашку. Перед глазами все кружилось и трепыхалось, то отдаляясь, то приближаясь. Голову будто стянуло тисками, сузив зрение до полоски перед собой. Не отвечая, Микаш укрылся за валуном. Живот скрутило, согнуло пополам – стошнило. Вот-вот кишки изо рта полезут.

– Низшие демоны одолели? – Йорден некстати воспылал участием и выглянул у Микаша из-за плеча. – Свой предел даже необученные желторотики чувствуют!

– Я в порядке, – просипел он.

– Ну тогда иди челюсти вырезай. Никто твою работу за тебя не сделает.

Правильно. За работой всегда легче становится.

Хрустели под мечом кости, рвалась мёртвая плоть, чёрная кровь заляпывала руки по локти, но Микаш держался. За взмахи верного клинка, за монотонное скольжение лезвия охотничьего ножа. Челюсти нехотя покидали палесков. Первая пара, вторая… последняя. Микаш сложил их в мешок, умылся из фляги и позвал остальных.

***

И как только дотащился до подножья Выспы? Колени дрожали, ноги цеплялись за камни, зрение то гасло, то возвращалось крохотным мутным оконцем. Взобраться в седло косматой низкорослой кобылы, оставленной в дубовой роще с дорогими и ухоженными лошадьми высокородных, было счастьем. Пускай ноги почти волочились по земле, а от неровного хода трясло, но можно было сомкнуть глаза и уплыть в тяжкую дрему.

Кровь капала из носа. Микаш ощущал себя выеденной скорлупой. Неужто и вправду надорвался? Всё: не восполнится резерв, не будет силы. Мука это, когда видишь сумеречный мир демонов, знаешь как свои пять пальцев, но бороться не можешь.

Микаш потерял счёт времени. К истощению прибавилась лихорадка, боль вспыхивала то в бедре, то в плече, то прихватывала и без того раскалывающуюся голову. Жаловаться бесполезно. Скажут, не ной, иди сдохни под забором, как шальная дворняга. Дотерпеть бы до замка. Интересно, как быстро хозяева поймут, что Микаш теперь бесполезен, и вышвырнут его на улицу? А может, так лучше? Пора завязывать!

Впереди кольцом обхватил насыпь полузаброшенный замок-крепость. Светло-серый булыжник от времени покрылся тёмными пятнами, клочьями его обвивал полусухой плющ, венчавшие стены и башни зубцы частью обвались. Казалось, будто чудовище щерит пасть в гнилозубой улыбке и изрыгает воду в глубокий ров. Отворялись дубовые ворота, с натужным скрипом канатов опускался въездной мост. Лошади нетерпеливо взрывали копытами землю. Также нетерпеливо переговаривались Йорден с наперсниками, похваляясь подвигами и посмеиваясь над «дворнягой», надорвавшимся на пустом месте. А ведь на самом деле, чем сильнее дар, чем ближе человек с ним сживается и чем свободнее использует, тем зыбче становится запретная грань. Кажется, нет её и ты всемогущ, самоуверенно ступаешь на край и опрокидываешься в бездну, чтобы переломать себе кости.

Микаш уже давно бросил поводья и не пытался понукать кобылу. Та затрусила за остальными лошадьми в широкий внутренний двор. Он пустовал. На колья у ворот и ближе к стенам были насажены человеческие головы. Видно, снова казнили бесноватых фанатиков с юга, поборников веры в Единого-милостивого, как они себя называли. Дурачье, конечно, куда им со своими молитвами тягаться с тяжеловооружёнными рыцарями, к тому же с божественным родовым даром.

С псарни доносился заливистый лай. Зареченские степи славились табунами резвых и сильных лошадей нарядной золотистой масти. Так их и называли: зареченское золото. Только лорд Тедеску предпочитал охотничьих собак, баловал их и лелеял, даже кормил на порядок лучше, чем собственных слуг.

Спешились. Один Микаш остался в седле. Любое движение отдавалось болью в суставах. Тёмные пятна слепили.

– Эй, чего расселся?! – прикрикнул на него Йорден. – Никто твою работу за тебя не сделает.

– Да, господин, простите, господин.

Микаш сполз на землю и потащил лошадей в стойло. Оступился – ноги совсем не держали.

– Эй, парень, ты чего? – на пороге показался конюший. – Глядите, он же преставится вот-вот!

Засуетились-забегали слуги, лошадей позабирали, хотели отвести куда-то под руки, но Микаш отмахнулся:

– Я в порядке!

Слабость показывать нельзя – ни высокородным, ни даже простолюдинам. Первые за слабость сжирают, вторые – презирают. Жалость делает мужчину ничтожным. Подыхать лучше одному.

Дополз до пустого денника, застеленного чистой соломой, распластался на ней и уснул.

***

Пробуждение вышло не из приятных: окатили ледяной водой. Микаш встрепенулся и распахнул глаза. Тело ломило, боль отдавалась пульсацией в голове, мешая думать.

Над Микашем возвышался Олык, немолодой уже камердинер лорда Тедеску. Одевался он всегда аккуратно, в рыже-зелёную ливрею, а волосы гладко зачёсывал назад. Карие глаза в обрамлении глубоких морщин смотрели с усталой тревогой.

– Три дня не могли тебя добудиться. Думали, околел, – заговорил он сухим, подёрнутым едва заметной шепелявостью голосом.

– Да что со мной станется? Как на собаке все заживёт, – отмахнулся Микаш.

– Тогда собирайся живее, милорд зовёт. Он в дурном настроении – ждать не будет.

Лорд Тедеску и в хорошем настроении терпением не отличался. Микаш выпил несколько черпаков воды, чтобы промочить ссохшееся горло, и поспешил к хозяину.

Микаш нашёл его в малом каминном зале на втором этаже. Лорд Тедеску стоял у круглого дубового ствола, на котором лежали распечатанные письма, и беседовал на повышенных тонах с собственным сыном. Микаш замер на пороге и прислушался.

– Маршал Комри пишет, что не может взять тебя командиром звена, – лорд Тедеску вручил сыну одно из писем.

Тот пробежался глазами по бумаге, лицо раскраснелось совсем не от каминного жара.

– То есть как «нет опыта»? – возмущался Йорден, широко раздувая ноздри. – А гыргалицы и эти, как их? Палески! Не стану я рядовым служить, как босяк! Почему маршал Комри не может никого ради меня подвинуть? Я же высокородный, а не абы что!

Йорден скомкал письмо и швырнул в камин.

– Авалорский выскочка – тот ещё самодур, некоронованным королём себя возомнил. Забудь и наплюй. Хоть в его армии и герои все как на подбор, а живут очень недолго. Не для тебя такая служба. – Отец протянул ему серебряный медальон, в каких обычно хранились миниатюрные портреты: – Вот, это гораздо интересней. Совет ордена посватал за тебя дочь белоземского лорда Веломри.

Йорден рассвирепел ещё больше:

– Жениться? Ни за что!

По лицу лорда Тедеску было заметно, что он стремительно теряет терпение.

– Ну уж извини, это приказ. Уж не знаю, кого Совет решил таким образом приструнить, меня или белоземского гордеца, но отказываться нельзя.

– Ох, какая немочь бледная, – покривился Йорден, разглядывая изображение внутри медальона. – Небось даже ухватиться не за что.

– Хвататься будешь за шлюх, а это высокородная леди. Обидишь – её отец тебя в порошок сотрёт. Про крутой нрав белоземцев легенды слагают. И скажи спасибо, что она молоденькая совсем. Такие обычно кроткие и непритязательные, а с возрастом, глядишь, поправится и похорошеет.

– Но я не хочу! Дражен с Фанником старше меня, а о женитьбе не помышляют.

– Они не наследники высокого рода. Породнишься с белоземцами, и тебя не то что во главе звена поставят, целый отряд выхлопочут.

– Но…

– Не смей прекословить. Ступай собираться, завтра поедешь в Белоземье на помолвку.

Йорден закатил глаза и, шаркая ногами, потянулся к двери.

– И почему всего приходится добиваться таким несуразным способом? – вопрошал он в пустоту, пока не столкнулся с Микашем: – Чего пялишься, недоносок?!

Тот посторонился. Йорден удалился, а вместо него в зал забежала старая серая борзая. Колыхались её обвислые от кормления щенят соски. Любимица лорда.

– Эх, Моржана-Моржана, что с нашей молодёжью стало? Совсем жить разучились: ни ума, ни силы нет, – он подозвал собаку и потрепал её за ухом.

Взял из стоявшей на столе тарелки мясную косточку и бросил любимице. Она поймала её в воздухе и принялась с аппетитом обгладывать.

– Чего в углу жмёшься, выходи на свет! – позвал лорд, выпрямляясь в полный рост. Собака распласталась у его ног.

Микаш встал перед ним. Отец Йордена внешностью походил на сына, но был более грузным, с одутловатым лицом. Из растительности сохранились только пышные развесистые усы.

– Что за вид?! – оглядел он Микаша с ног до головы, подмечая грязную одежду, слипшиеся в сосульки волосы и помятое со сна лицо с залёгшими над широкими скулами тенями. – Можно вытащить дворнягу с помойки, но помойку с дворняги не вытащишь, а Моржана? – он снова склонился к собаке. Та заискивающе заглянула ему в глаза.

– Я хочу уйти, – объявил Микаш. – Меня обещали посвятить в орден за хорошую службу, но я хожу в оруженосцах уже шестой год и прекрасно понимаю, что рыцарем не стану никогда. Я ничего не требую и никого ни в чём не упрекаю. Отпустите меня с миром!

– Ах ты, неблагодарный щенок!

Собака подорвалась и гавкнула. Мясистая ладонь лорда со свистом врезалась в щёку, аж из глаз искры посыпались. Голова загудела ещё сильнее, потекла кровь из разбитой губы. Но Микаш стоял, ни одним движением не выдавая слабости.

Собака продолжала рычать, а её хозяин разразился гневной тирадой:

– Это после того, как я нашёл тебя полудохлого посреди пепелища, выходил и выкормил? Я выучил тебя, как собственного сына!

Хотелось добавить, что только потому, что его сын оказался к учёбе неспособным, но Микаш прикусил язык.

– А сколько раз я тебя с того берега вытаскивал? Сколько раз латал и выхаживал, когда твои кишки наружу вываливались?

В двенадцать лет патетичные речи может и производили на Микаша впечатление, но теперь становилось противно от своей глупости.

– Я заплатил за ваши милости сполна. Я проходил за вашего сына и других высокородных испытания, пока их родители отваливали вам за это своё золотишко. Я прикрывал их грудью, когда они искали славы в бесполезных схватках. Моими стараниями, моим потом и кровью вы заполнили весь этот зал трофеями.

Микаш обвёл рукой выставленные повсюду чучела, рога, зубы и когти, шкуры на стенах и полу, огромные круглые панцири.

Лорд Тедеску скривился и сложил руки на груди: