Текст книги "Православные старицы ХХ века"
Автор книги: Светлана Девятова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 52 страниц)
Схиигумения Мария (Дохторова) (1896-1978 гг.)
Схиигумения Мария (в миру Лидия Николаевна Дохторова) родилась в Киеве в 1896 году, в благочестивой дворянской семье. В раннем юности Лидия внезапно отказалась от мяса, затем от сладостей, затем стала ограничивать себя во всём: оставила лишь сырые овощи, фрукты и хлеб... Впоследствии она вспоминала: «Без благодати Божией невозможно было устоять, удержаться, когда, сидя с родителями за столом, уставленным роскошными яствами, ни к чему не позволяла себе притрагиваться, кроме сырой капусты, моркови и тому подобного».
Лидия успешно закончила 4 курса филологического факультета Московского университета, а во время Первой Мировой войны, пройдя подготовку на медицинских курсу, ухаживала за ранеными.
В 1918 году девушка решила посвятить себя служение Господу, но прежде она решила испытать себя. Когда до окончания университета оставался лишь один год родители решили отправить Лидию в Рим, к родственнице, чтобы она там могла продолжить образование. Из воспоминаний схиигумении Марии: «Оформили мне заграничный паспорт. В итальянском консульстве выдали визу. Взяв с собой совсем немного вещей и денег, я отправилась в Одессу... В Одессе власть захватили французы. Чтобы выехать за границу, нужна была виза, в которой мне отказали. Не знала, что и делать, но уехать было необходимо. Тогда я пошла в собор и стала молиться Господу. Когда выходила, то случайно услышала разговор. Какой-то человек говорил другому: «Завтра в десять часов утра пароход «Афон» отправляется в Салоники». Я пошла узнать, на каких условиях можно поехать этим пароходом. Мне говорят: «Билеты давно уже распроданы»... Я молилась Господу и просила указать мне путь. На следующий день утром подошла к пристани. «Господи, Тебе все возможно», – взмолилась я мысленно и поднялась на палубу».
По милости Божией юной Лидии удалось без билета и визы десять дней пребывать на корабле, и благополучно, минуя проверяющего документы, сойти на берег в Салоникам... На следующий день она была уже в Афинах, где прожила пять месяцев, пока не получила визу в Рим... Останавливаться у богатой тётушка в Риме она не решилась (среди роскоши было бы невозможно вести аскетический образ жизни), она отправилась во Флоренцию, где прожила 2 месяца, пока не кончились деньги, взятые дома). Из воспоминаний схиигумении Марии: «Уже нечем было платить за комнату, не на что было покупать фрукты. Я взяла свою сумочку и покинула Флоренцию.
Решила пойти в Париж пешком, как нищая странница... ночевала, где Бог пошлет, ела хлеб и фрукты, их мне давали люди, у которых я просилась на ночлег. Спустя две недели я (через Геную) пришла в Сан-Ремо, на границе Франции...
Путь странницы лежал через Ниццу в Париж. По милости Божией находились благочестивые люди, которые предоставляли ей кров. Душа Лидии была преисполнена чувством благодарности к Господу. В Париже девушка поняла, что ни искусство, ни живопись, ни науки её больше не интересуют, она познала безграничную милость Божию и была готова посвятить себя служению Господу.
Из воспоминаний схиигумении Марии: «Я молила Господа указать мне путь: «Господи, Тебе все возможно: не могу без православного окружения». Тогда я и решила пойти пешком в Сербию... У меня появилось желание: прежде чем доберусь до Сербии, побывать в Бари, поклониться святым мощам Святителя Николая Мирликийского, испросить у него помощи и благословения на дальнейший жизненный путь...
Я имела Отцом Бога. Господь был мой покровитель, и у меня не было забот. Я проходила через города и селения. Все условности пали. Часто сидела где-нибудь на ступеньках дома, созерцала окружающее и славословила Бога, выведшего меня из темницы мира, чувствовала при этом радость, окрыленность мысли и благодарность.
Из Парижа я шла тридцать дней до Ниццы. Ночевала у разных людей, питалась фруктами и хлебом. Милость Господня окружала меня. Однажды у меня появились на ногах огромные волдыри, и я не могла идти дальше. Пришлось остаться ночевать в лесу. Молилась милосердному Господу. Наутро от ран не осталось и следа. Я благодарила Спасителя...
...В Ницце, однажды в русской церкви вижу, что у одного старого протоиерея одежды сделались как бы эфирными, прозрачными и серебристыми. Тогда был Петров пост. Я у него исповедовалась и причащалась. Он мне говорит: «Раба Божия, твое место в монастыре». С этими словами как бы огнь некий коснулся моего сердца, и я почувствовала, что мое место действительно в монастыре. Но пока продолжала свой путь к Святителю Николаю. Выйдя из Ниццы, к вечеру добралась до Альп... Через двадцать дней я пришла в Венецию».
Лидия собиралась в город Бари отправиться пешком, но один благочестивый человек упросил её поехать поездом, купил ей билет и упросил принять деньги. Два дня подвижница не ела и не пила воду, чтобы «в посте поклониться святым мощам»...
Из воспоминаний схиигумении Марии: «Приехав в Бари, я пошла в русскую церковь. Местный священник недавно умер, его матушка с дочерью жили в священническом доме. Другая постройка была странноприимной для русских паломников, в то время она пустовала. Матушка сказала, что после смерти своего батюшки она еще не заходила в его кабинет и попросила меня поселиться там и молиться о нем Богу... Утром путь мой лежал в католическую церковь к Святителю Николаю. Помолившись ему и поклонившись его святым мощам (они установлены внизу под иконой), я была одарена Святителем. Мне показалось, что золотая река проникла в мое сердце...
Жила в доме батюшки, питалась фруктами. Ежедневно ходила на поклонение к мощам Святителя Николая. Как-то я читала в комнате акафист иконе Божией Матери «Скоропослушница»... В это самое время заглядывает матушка, протягивает мне икону Божией Матери «Скоропослушница» и говорит: «Она Вам предназначена. Я перебирала свое белье в комоде, а эта икона лежала на дне ящика и вдруг выпала. Я ее вернула на место, но она снова выпала. Я положила ее на дно в третий раз, она в третий раз падает, и я как бы почувствовала в душе, будто мне кто-то сказал: «Эту икону дай страннице Лидии». Я с радостью приняла ее и с благодарностью закончила чтение акафиста... (Следует отметить, что много лет спустя в Югославии икона уцелела во время пожара. По свидетельству очевидцев от иконы исходило чудное благоухание. Подвижница была похоронена с этой иконой.)
Через два дня, вернувшись от Святителя Николая, сидела у себя и читала, душа была преисполнена желанием послужить Господу. Около двенадцати часов дня, еще ничего не ела (я в то время пищу принимала два раза в день – все те же фрукты, хлеб и воду...)... Вдруг в сердце кто-то ясно говорит: «Не бойся». И в это мгновение произошло нечто необычайное. Вся комната наполнилась криком и шумом... Вера меня спасала. Несказанная мольба беззащитной, бедной, немощной души о помощи: «Спаси, Господи, пощади рабу Твою, помилуй меня, немощную, ради имени Твоего святого, пощади, Господи милосердный», – примерно так и подобно этому молилась душа моя. Через трое суток я встала с колен. У меня раскрылись глаза. Можно сказать, я почувствовала ад и небесную помощь, получила способность познавать и различать духов. Страшная действительность открылась мне. Но и нескончаемое заступление, близость, любовь Спасителя Господа нашего Иисуса Христа узнала я. До той поры я принимала только милости и утешения, радость и озаренность предваряющей благодати. Теперь пришло время горьких искушений, настало время брани. Господь укрепил мою душу, чтобы я могла принять вызов».
Вскоре Лидия уехала в Черногорию. Ей посчастливилось побывать в монастыре святого Василия Острожского. Здесь она тайно поселилась в пещере недалеко от монастыря святого Василия. Лидия лишь через несколько дней рассказала игумену монастыря, что поселиться на горе в пещере. Игумен сообщил о подвижнице в митрополию, вскоре пришло разрешение – в 1920 году на праздник «Покров Пресвятой Богородицы» она стала послушницей.
Из воспоминаний схиигумении Марии: «В округе было много волков, по ночам они выли, и душа моя от изнеможения иногда стонала. Но все покрывала любовь Божия. Ночью, бывало, выйду из пещеры и молюсь под звездным небом: произношу «Отче наш!» и чувствую себя в Отчем доме. И, тем не менее, мне очень не хватало духовного совета. Умоляла: «Господи, пошли мне старца или старицу, я одна изнемогаю в этой брани». Постоянно просила об этом Спасителя...»
Господь услышал отшельницу (вскоре ей предстояло встретить старицу и старца), её отправили в русский монастырь в Хопово (Сербия), затем её путь лежал через Румынию в Бессарабию. Вот как рассказывает матушка Мария о первой встрече с блаженной старицей Диодорой: «К Успенскому посту я пришла в монастырь Жабка (в Бессарабии)... Через три дня увиделась с монахиней Диодорой... Я о ней ничего не знала, но, когда ее повстречала, было такое чувство, словно мой Ангел Хранитель ее поприветствовал. Какая-то сила исходила из моего сердца, устремлялась к ней. Она с удивлением на меня посмотрела и сказала: «Слава Богу». Я поняла, что Господь услышал мою молитву. Монахине Диодоре было 68 лет. Из низ 40 лет прожила в монастыре на разных послушаниях, последние шесть лет юродствовала Христа ради. Оборванная, грязная... Но я ощутила в ней силу духа...
Между нами установилось таинственное духовное общение. Через нее я познала духовные чувства и любовь во Христе... Ее внешний вид меня не отталкивал, я воспринимала ее духовно. Она меня любила во Христе, и между нами установилось молитвенное общение. Я молчала, она юродствовала, но наше общение было выше слов.
На Успение Божией Матери во время утрени на всенощной мне как-то таинственно открылось, что мать Диодора умрет. Она в это мгновение на меня посмотрела, и ей также это открылось. На другой день после Успения старица взглянула на меня, и в ее глазах был свет Святого Духа. Так она попрощалась со мной и ушла куда-то, юродствуя. Моя душа плакала. Я еще ничего не знала, но сердце скорбело». ( В тот день, когда она ощутилп беспокойство, блаженная старица погибла.)
По молитвам блаженной старицы духи злобы оставили послушницу, она уже могла молиться в тишине, но после смерти старицы враг стал мстить подвижнице через людей. Послушнице Лидии пришлось претерпеть гонения от игумении монастыря, за то, что она приняла участие в судьбе падшей сестры, изгнанной из монастыря. За советом и молитвенной помощью она обратилась к старцу Филимону. Из рассказа матушки Марии: «В молодости, он, будучи послушником... плугом нечаянно повредил себе обе ноги, которые пришлось ампутировать выше колен... Его келия оказалась на черном дворе, он разговаривал с приходящими к нему за советом через окно, а сам лежал на деревянной лежанке возле окна. Одет был в белую рубаху, седой, глаза голубые. Когда его увидела, сердце растаяло во мне от умиления и любви: ангельская чистота, кротость, рассудительность – все в нем было не от мира сего. Согрелась моя душа рядом с этой прекрасной душой. Он принял меня с любовью, долго со мной говорил, а потом произнес: «Ты не только должна помочь падшей сестре, но и много претерпеть за нее»».
Много скорбей пришлось перенести подвижнице, по ложному доносу она была арестована, томилась в тюрёмных застенках... (Подробнее о всех мытарствах, скитаниях выпавших на долю подвижницы можно прочесть в книге «Схиигумения Мария (Дохторова)», составитель епископ Макариопольский Гавриил (Динев))
Придёт время и подвижница станет не только настоятельницей женского монастыря, но и старицей.
Из воспоминаний схиигумении Марии: «В Петров пост (1924 год) мы приехали в Сербию, здесь Господь сподобил, к моему великому благу, встретиться с Высокопреосвященным владыкой Феофаном [76], который стал моим возлюбленным о Господе старцем. С тех пор жизнь моя протекала под его духовным руководством. В Великий пост 1925 года я получила монастырь святых мучеников Кирика и Иулитты около Цариброда, сюда же удалось переправить и двадцать сестер, которые оставались в Кишиневе.
В июне 1925 года, в день памяти Пророка Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, я приняла постриг в малую схиму с именем Диодора в память своей первой возлюбленной о Христе старицы». (Постриг в рясофор был совершён ранее в 1922 году 4/17 декабря – в день великомученицы Варвары в 1922 году).
Из воспоминаний духовного сына старицы Марии болгарского епископа Гавриила:
«В Югославии она прожила со своими сестрами до 1950 года, обновила и расширила семь монастырей... В последние годы управляла сразу тремя монастырями. Свой монастырский устав она заимствовала у преподобного Кирилла, игумена Белозерского. В монастыре вставали в три часа ночи, читали по келиям полунощницу и шли в церковь, где ежедневно совершалось богослужение с литургией, которая заканчивалась в семь часов утра. Некоторые сестры... завтракали и отправлялись каждая на свое послушание...
После утреннего богослужения матушка отдавала благочинной распоряжения о предстоящих делах, а сама запиралась на два часа для совершения келейного правила. Она говорила, что без молитвы не смогла бы руководить сестрами. В полдень бывал обед... Потом два часа отдыхали: кто-то мог поспать, большинство же сестер в это время читали. А потом снова принимались за работу, до вечера. Затем следовали вечерня и ужин. Молитвы на сон грядущим сестры читали самостоятельно по келиям. Матушка считала, что это лучше, чем общее чтение этих молитв в церкви. В девять часов все уже должны были быть в постелях. Но, конечно, некоторые послушания не позволяли вовремя ложиться... Игумения, как правило, спала четыре часа, но очень часто по разным причинам – меньше, а то и вовсе не ложилась. По вечерам она принимала сестер на откровение помыслов, старалась проникнуть в самую сокровенную душевную глубину у тех, кто искал ее наставлений и духовной помощи. Благодаря чтению Житий святых отцов и следованию их учению матушка обрела большую опытность в духовной жизни. Из святых отцов она больше всех любила Макария Великого, Григория Богослова, Исаака Сирина и Симеона Нового Богослова. Макария Великого, кстати, почитала как своего старца. Неизменно считала себя грешнее всех сестер.
В Югославии матушка пребывала под старческим руководством архиепископа Феофана Полтавского. Будучи игуменией, она проводила суровую подвижническую жизнь: спала на полу, двадцать лет питалась одним хлебом, и то понемногу, а было время, когда несколько лет вообще не ела хлеба, – только сырые овощи. Великим постом, первую, четвертую и последнюю седмицы, она проводила без пищи и питья. Так же – и в первую неделю Успенского поста. Затем уже ела все, что разрешалось по великосхимническому уставу, придерживаясь наставлений преподобного Иоанна Лествичника, но старалась ограничиться малым количеством, так что всегда была великой постницей... Носила долгое время вериги, пока не заболела очень сильно, тогда пришлось их снять... Особенно большие скорби и испытания ей пришлось пережить во время последней войны. Она кормила и прятала в монастыре партизан, несмотря на предупреждение немецких и итальянских оккупационных властей, обещавших не трогать монахинь только в том случае, если те не будут помогать партизанам, в противном случае грозили монастырь уничтожить. Наконец до оккупантов дошло, что матушка принимает партизан, и ее занесли в список приговоренных к смертной казни. Ее спас один болгарский полковник, который любил с ней беседовать и брал у нее духовные книги. Он ее вовремя предупредил, сказал, что видел списки, и мать Мария ушла в безопасное место...
Матушка очень любила сестер. Она была тем истинным пастырем, который душу свою полагает за овцы своя. Однажды сестра Ксения (в монашестве Мария) заболела какой-то мучительной болезнью, температура доходила до сорока. «Я о ней сильно молилась, – рассказывала старица, – и сестра выздоровела, а сама я заболела. Оказалось, это была лихорадка»...
Сестры очень любили свою духовную мать. Однажды в югославский монастырь, управляемый игуменией Марией, приехал представитель местного епархиального архиерея и объявил, что половину сестер решено отправить в другой монастырь. Все насельницы начали плакать, и архиерейский посланник в изумлении заметит «Старших монахинь я понимаю, но когда к вам успели так привязаться новоначальные послушницы?» Он доложил епископу, что отделить сестер от их духовной матери невозможно.
В 1950 году игумении Марии предложили отказаться от подчинения Московской Патриархии и от советского гражданства, Угрожая переселением в другую страну. Она предпочла отправиться в изгнание, но не отказалась от своей Родины и от своего архипастыря и отца – Святейшего Патриарха Московского и всея Руси. Тогда ее вместе со всеми русскими сестрами в товарном вагоне вывезли в Албанию. Сербские монахини неутешно плакали и рвались к матушке, но их разлучили насильно...
В Албании им разрешили занять один из монастырей и по ходатайству Святейшего Патриарха Алексия и советского посла оказывали всякое содействие. Но трудно было православным монахиням жить в неправославной стране. По этой причине матушка отказалась от возможности остаться в монастырях Франции или США, она решила проситься в Болгарию. По ходатайству Святейшего Патриарха Алексия Болгарская Православная Церковь и болгарское правительство в 1954 году приняли русских монахинь и предоставили им возможность выбрать монастырь. Матушка осмотрела разные обители в Болгарии... ей понравился маленький полуразрушенный скит преподобной Параскевы-Петки, находящийся недалеко от Софии (курорт Банкя)... Началась работа по восстановлению монастыря и постройке новой церкви. В скиту преподобной Параскевы-Петки матушка учредила скитский устав преподобного Нила Сорского...
Я познакомился с моей духовной старицей в 1972 году, а в 1973-м оказался у нее в монастыре. Сколько добра она сделала для меня, сколько сил и времени посвятила мне, обо всем и не расскажешь. Она старалась глубоко проникнуться состоянием моей души и необычайно терпеливо помогала мне избавляться от страстей и мирских привычек...
За сугубые проступки своих духовных чад матушка наказывала совершенно необычным способом: она сама несколько дней оставалась без пищи и питья. Более страшного порицания для любящих ее и быть не могло...
Матушка сама готовила и подавала монастырским гостям и рабочим... Она была необычайно умна, образованна, талантлива, начитанна. Но не это привлекало к ней людей... всему этому способствовала ее любовь во Христе...
Матушка Мария достигла высшей степени Иисусовой молитвы – умно-сердечной. Она говорила, что ее сердце и во сне молится. Старица была человеком очень чистой жизни, как-то призналась, что не помнит, чтобы у нее были нечистые плотские помыслы. Для нее неважно было, кто, что о ней подумает и скажет, значение придавала только состоянию совести пред Господом. Матушка была совершенно незлобива и очень милосердна. Никого не осуждала и не терпела осуждения других. Она очень строго взыскивала со своих духовных чад за этот грех. Бывало, ей рассказывают с осуждением, что на нее кто-то клевещет, матушка сразу пресекала такие речи: «Что бы обо мне ни сказали, не скажут того, чего я действительно достойна за свои грехи».
За полтора года до смерти она сильно занемогла: начал страшно болеть позвоночник, потом ноги и руки... У нее на протяжении сорока лет был суставный артрит, болезнь с годами обострялась. Последние десять-пятнадцать лет она страдала от шума в ушах, особенно когда уставала, говорила, что ей кажется, будто мимо ворот едут сотни танков. Лекарств она никогда не принимала, все терпела и благодарила Бога.
Игумения Мария обладала даром прозорливости и чудотворной молитвы. Некоторые в этом убедились на собственном опыте, но она эти дарования старалась скрывать. В подтверждение тому несколько примеров. Еще в Югославии в монастырь иногда приводили бесноватых, и многих старица исцелила своей молитвой. Однажды во время литургии бесноватую держали сзади матушки, и эта несчастная все время кричала: «Ты меня мучишь!.. Ты меня мучишь!..» Старица в это время молилась.
Как-то появился человек, у которого была парализована рука. Он сказал рабочему на дворе, что ему приснилась преподобная Параскева и послала в монастырь, чтобы о нем игумения помолилась; сказал также, что оказался впервые в этом монастыре, но это тот самый, какой он видел во сне. Рабочий проводил его к матери Марии. Вскоре игумения и еще одна сестра пошли с болящим в храм. Через некоторое время он вышел оттуда радостный, окликнул рабочего, поднимая высоко руку, Двигая всеми пальцами, показывал, что исцелился. И со мной были подобные случаи.
Пришел Великий пост 1978 года. Матушка постилась также строго, как всегда. На Крестопоклонной седмице боли у нее усилились и уже до самой кончины не прекращались. В Лазареву субботу она пособоровалась. За эти дни несколько раз причащалась... В воскресенье вечером матушка еще немного говорила...
Я попросил у нее прощения за все, чем согрешил перед ней. Она сказала: «Бог простит... Таков путь»... До утра сидел я у ее кровати при керосиновой лампе и плакал. В какой-то момент ее дыхание начало прерываться. Последний вздох – и вдруг она открыла глаза. Как можно словами выразить то, что я увидел? В ее глазах была бездна неимоверной скорби, такой, что превосходит земные измерения. И через миг глаза закрылись... Я почувствовал, что даже в последние часы своей жизни, при переходе в другой мир, она переживала не столько за себя, сколько болела и скорбела душой об остающихся, о тех, кто лишался своей наставницы, горячо любящей духовной матери и покровительницы...
Отпевание старицы совершил епископ Геласий... За пять лет до кончины матушка сказала, что ее будет отпевать отец Геласий. Все удивлялись, полагая, что это должен делать епископ Парфений, ее духовник. Но ко времени кончины старицы он был очень болен, и Святейший Патриарх благословил отпевать епископу Геласию, зная, что матушка его очень любила.
На третий день мы похоронили свою игумению... Впоследствии и могила матушки стала для меня местом утешения и отрады. Там я получал облегчение в скорбях. Часто приходил к старице просить ее молитв, когда возникали разного рода затруднения, если предстояло какое-нибудь ответственное дело, и всегда получал после этого помощь: что-то прояснялось, на мои недоуменные вопросы приходили ответы.
Из многих случаев благодатной помощи по святым молитвам матушки я расскажу лишь об одном. Однажды вместе с рабочим мы хотели весной вскопать огород внизу под монастырем, возле леса. Стали выжигать сухую траву. Дувший северо-западный ветер погнал огонь к деревьям. Казалось, остановить его невозможно. Опасность была страшная: огромный лес, а возле – село. Я всем сердцем обратился к матушке Марии, попросил помочь в беде, и вмиг ветер повернул в другую сторону. Огонь погас. Я горячо благодарил Бога и Его угодницу.
Во мне живет уверенность, что народ (имею в виду русских), способный рождать таких церковных чад, – это народ великий и необычайно богатый. Такой народ будет храним Богом до скончания века
Господь да упокоит страдалицу – схиигумению Марию в Своем Небесном Царстве, а нам да простит грехи по святым ее молитвам».
Высказывания схиигумении Марии
...В душе человеческой в земной жизни три лика. Иногда господствует один, иногда другой, иногда все три: земли, ада и неба. Любовь к ближнему покрывает первый, не взирает на второй и с надеждой ищет третьего – лика небесного. Преподобный Исаак Сирин уподобляет чистоту милосердию. Если милосердие душевное состоит в том, чтобы не видеть наготы ближнего, то для чего нам раскрывать ее? Итак, душа истаивает от жалости к человеку...
Надо молить Господа, чтобы даровал великое покаяние православным людям. Только в этом спасение России и мира.
...Иисус для сердца все: насыщение, просвещение, очищение, окрыление, укрепление, утешение. Возрастает дерзновение сердца, но душа, наученная опытом, удерживает дерзновение и, как в безопасное убежище скрывшись в свою нищету, оттуда, омывшись обильными теплыми струями слез, взывает: «Ни лобзания Ти дам, яко Иуда, но яко разбойник...»
...Когда, погрузившись в глубину сердца, в согласном единении ведения и желания и разума с чувством обретается воскликновение: «Да будет воля Твоя», исчерпывающее всю полноту сердца, то душа видит себя в обновлении жизни, благоухание которой открывает...
...Жизнь – не обыкновенная вещь, которую можно провести разумно, нравственно, красиво – и только (идеал философии и науки). Жизнь подобна человеку, после кораблекрушения оказавшемуся, нагим в море. Цель его – только ухватиться за предмет, могущий доставить его к берегу. В действительности существует только свет Христов и тьма диавольская, а середины нет. Все остальное – соблазны и заблуждение. Только светом Христовым можно различить тьму сатанинскую. «Свете тихий святыя славы», спаси нас.
...Слово произнесенное имеет две формы: духовную – значение, смысл и вещественную – бесконечные вибрации в атмосфере.
Слово Божие в человеке проходит до «разделения составов и мозгов». (1Евр.4:12.)
Эти изменения в теле сопровождаются некими чувственными ощущениями. Во время молитвы или трезвения ни на какие ощущения чувственные не надо обращать внимания. Где внимание, там ум устанавливает свою силу и соединяется с этой областью.
Если внимание обращено на вещественную сторону слова, то внимание может нечаянно быть введено в психофизическую область. Неприязненные духи также имеют возможность проникать в эту область, и может произойти великий вред – нежелательное смешение с ними, от него да сохранит нас Господь. Здесь корень всех заблуждении и прелести.
Внимание надо соединять только с верой и чистым смыслом. Надо также помнить, что душа не видит Бога, а Бог по всемогуществу и Благодати видит душу, и когда мы верой показываем Господу желания души, а их можно словом определить как совершенное желание чистоты и истины, то мы находимся не в мыслительной или мечтательной среде, а в реально-существенной, и по Благодати Божией исполняются наши молитвенные желания. Это благодать молитвы и надежда спасения.
(Из писем схиигумении Марии епископу Левкийскому Парфению [77]).
