Текст книги "Православные старицы ХХ века"
Автор книги: Светлана Девятова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 52 страниц)
Пюхтинские старицы [43]
Блаженная старица Елена (1866-1947 гг.)
Блаженная старица Елена (в миру Елена Богдановна Кушаньева) родилась 21 мая 1866 года в селении Верхний Остров Псковской губернии. Когда девушке исполнилось двадцать пять лет, она пожелала стать невестой Христовой. Благочестивые родители, Богдан и Анна, благословили дочь, решившую уйти в монастырь. Летом 1891 года Елена стала послушницей Пюхтицком монастыря.
Проходившая общие послушания рясофорная послушница Елена вскоре была назначена игуменьей Варварой уставщицей. С 1897 по 1921 год, она несла послушание на монастырском Ревельском подворье.
Как-то матушка Елена возвращалась с подворья в Таллинне. За ней была послана из монастыря лошадь на станцию Йыхви (тогда Йевве), но пятидесятилетняя матушка Елена, не пожелала ехать, а возвратилась в монастырь пешком, пройдя 25 километров от станции. После этого случая многие стали обращать внимание на её необычное поведение.
По рассказам сестёр в 1938 году блаженная Елена возвратилась в обитель из Гефсиманского скита и поселилась в домике у калитки при Святых вратах, в крайней угловой келии. Многие сёстры уважали её, понимая, что блаженная старица, под видом юродства, скрывает свои подвиги. Но бывали случаи, когда за странные поступки блаженную осуждали. Вспоминает схимонахиня Фотина: «В церковь придет, встанет и громко ругается, а потом, уходя, еще и дверью хлопнула. Сестры сделали ей замечание: «Мать Елена, почему ты так ругалась в церкви?» – «Так разве вы не видели? Ведь полная церковь бесов была, я их все и выгоняла!» Вот как блаженная видела!»
Из воспоминаний схимонахини Варсонофии, поступившей в обитель в 1934 году
«В то время уже 68-летняя мать Елена была выше среднего роста, видная, крепкого телосложения, и все поступки ее были, как блаженной...
Бывало, встретишь ее и скажешь: «Мать Елена, благословите!» Она скажет: «Бог благословит!» А то ответит: «Не моя неделя». Или и вовсе молча пройдет. Ночью ее часто можно было видеть с кухни. Около 3-х часов ночи выходит и начинает вокруг собора ходить: то камушки собирает, потом их переносит, то опять на место кладет. И все это имело особенное значение. В обители издавна существует предание о том, что в 3 часа ночи здесь Матерь Божия является. Валаамский старец иеромонах Памва, по сохранившимся рассказам, неоднократно пюхтицким сестрам о том же говорил: «В 3 часа ночи у вас в обители Матерь Божия всегда ходит».
Странным своим поведением мать Елена привлекала внимание: то вдруг закричит, то замашет рукой, то даже ногой топнет – и все действия ее при этом были резкие, стремительные.
Сон мать Елена имела самый непродолжительный: ночью пела и читала псалмы. Псалтирь знала наизусть. Любила мыть, чистить, особенно туалеты. Крест юродства ради Господа она добровольно несла всю свою долгую жизнь...
Все уже знали: где должно что-то случиться, она начинает ходить туда; где плохо – там всегда она.
Была она до самой смерти рясофорной послушницей... Сестры рассказывали, что, когда она жила в Гефсиманском скиту, взяла раз клобук, разрезала наметку на полосы, заплела косой и так ходила.
Опытная в вопросах духовной жизни, в разумении путей Промысла Божия в жизни людей, она служила ближним словом и делом, молитвами в нуждах духовных. Многих блаженная старица утешала, многим предсказывала будущее, многих вразумляла и обличала, давала советы. Так, схимонахине Сергии она предсказала регентство – дала ей как-то ржавую вилку, держа ее вверх оставшимися двумя зубцами, как камертон, сказав при этом: «Бери, бери, тебе пригодится!» Очень скоро ту сестру перевели со скотного двора и назначили регентом.
Той же сестре как-то сказала: «Умрешь, тебе и «Святый Боже» не пропоют...» Расстроилась сестра... Умерла она на Пасху, и по уставу при отпевании пели пасхальные песнопения».
Из рассказа схимонахини Сергии о блаженной старице: «Один раз иду я со скотного, а мать Елена увидела меня, подбежала, смеется, дала мне камешек и побежала дальше. Была она настоящая постница. Бывало, идет из Гефсимании, говорю: «Мать Елена, покушать хотите?» А она: «Молчи, молчи, ничего мне не надо»... Мокрая, грязная всегда. Скажешь ей: «Мать Елена, благословите постирать вам!» – «Не надо, не надо, я так буду ходить». Она не имела ничего лишнего из одежды, было у нее только самое необходимое...
Мать Елена любила меня. Когда я еще на скотном жила, иду, бывало, в ограду, она подбежит ко мне, засмеется и что-нибудь даст».
Из воспоминаний монахини Димитрии: «Мать Елена была великая прозорливая старица. Имея дар прозорливости, она видела человеческую душу – обличала и тайные помыслы. Мы были счастливые. Однажды иду я со скотного, а она жила тогда в домике у калиточки, увидела меня, открыла окно и говорит: «Мария, не осуждай!» И, правда, так и было. Скажешь: «Мать Елена, простите, помолитесь» – и сразу же станет легче».
По свидетельству сестёр блаженная старица, предсказала, когда повсеместно закрывались монастыри, что Пюхтинский монастырь не закроют, она предсказала и пожар на скотном дворе, заметив при этом: «Послушание и в огне не горит!»
Перед войной во время грозы загорелся старый сарай, необходимо было спасти животных. Монахине Авраамии с трудом удалось вывести всех коров, потом она вспомнила, что в небольшом отсеке остался маленький теленочек. Закрывшись одеялом, бросилась в пылавший сарай и вывела теленка – только кончик хвоста у него обгорел, как рассказывали потом сестры. В ту ночь монахини и вспомнили слова блаженной Елены: «Послушание и в огне не горит!» Всем стало ясно, почему блаженная Елена ходила ночами вокруг скотного двора – молилась, чтобы скот не погиб.
После этого события ежегодно10 августа в монастыре совершается крестный ход вокруг Успенского собора с чтением молитвы иконе Божией Матери «Неопалимая Купина». Монахини благодарят Господа, что все в ту ночь остались живы и скот не погиб.
По рассказам монахинь, перед войной, когда блаженная Елена жила в Гефсиманском скиту, она часто ходила в соседнее село Яама и все крылечки в домах выметала. В войну всю ту деревню выселили, а потом она сгорела – так блаженная предсказывала приближавшуюся беду. Впоследствии Гефсиманский скит закрыли и все сестры пришли в монастырь.
Схимонахиня Фотина рассказывает: «...Вскоре после войны блаженная Елена одному нашему священнику предсказала, что он епископом будет (Архиепископ Таллиннский Роман). Как назначили его благочинным в 1949 году, она говорит: «А что? Еще и епископом будет!» И на следующий год он стал епископом...»
Из воспоминаний монахини Наталии: «Когда я только в монастырь поступила в 1947 году, я на кухне жила, а мать Елена с матерью Асенефой в домике у калиточки, и она часто приходила на кухню. Придет, раскроет все двери, ходит и поет, тропари, стихиры поет – на память все знала. Однажды пришла к нам на кухню и говорит: «Девочки, живите в монастыре, не заводите подруг. Кто подругу заведет в монастыре, всех святых забудет, только будет угождать своей подруге». Это ее слова: «Пускай в монастыре все будут для тебя равны – все равные»».
10 ноября 1947 года, прожив в святой обители около 60-ти лет, блаженная старица Елена отошла ко Господу. Похоронили старицу с северной стороны монастырского кладбища у Никольской церкви. По сей день приходят верующие со своими нуждами на могилку к старице, просят её молитвенного предстательства перед Господом, и по вере своей получают просимое.
Из рассказа отца Василий Борина из Васк-Нарвы: «Что вам надо, идите к матери Елене на могилку и просите – она все вам даст... Мне когда что надо или еду куда – всегда иду к матери Елене, и она во всем помогает».
Рассказывает монахиня Надежда: «Почти полвека прошло с тех пор. Однажды иду я со скотного и слышу крик с кладбища, думаю: «Кто так страшно кричит?» Прихожу, а там больная лежит на могилке матери Елены – лежит и кричит сколько есть силы, и ее рвет... Потом больная ушла в кусты, приходит на могилку другая, и ее тоже рвет – и обе кричат, что есть силы. Я поняла тогда, что мать Елена великая была».
По свидетельству сестёр перед смертью блаженная старица Елена говорила им: «После меня мать Екатерина остается... А после матери Екатерины никого не будет вам».
Блаженная Екатерина (1889-1968 гг.)
Блаженная Екатерина родилась 15 мая 1889 года в Финляндии, в крепости Свеаборг, в семье военного инженера Василия Васильевича Малков-Панина. В семье было шестеро детей. Мать, Екатерины, Екатерина Константиновна, происходила из дворянской семьи Печаткиных.
В раннем детстве Катя отличалась добротой и отзывчивостью. Девочка очень любила посещать святую обитель, находящуюся недалеко от их усадьбы. Екатерины Константиновну пугала «чрезмерная религиозность дочери», она готовила детей к светской жизни.
До 1900 года семья проживала в Гельсингфорсе (Хельсинки), затем переехала в Гатчину. В Гатчине Катя с сестрой ходила в гимназию, а братья – в реальное училище.
В начале двадцатого века Екатерина училась на естественном факультете Бестужевских курсов, по окончании курсов в 1912 – 1913 годах работала в Энтомологическом обществе. В 1914 году Екатерина поступила на курсы сестер милосердия и одновременно стала работать в бесплатных городских больницах, позже работала в тыловом госпитале, затем перевелась в летучий отряд Георгиевской общины, сестры милосердия которого оказывали помощь раненным бойцам, которых выносили с поля боя.
После тяжелой болезни Екатерина устроилась работать работницей в село Беззаботное под Петербургом. В 1919 году Катя с родителями попала в Эстонию.
5 июля 1922 года Екатерина была принята в число послушниц Пюхтицкого монастыря. С первых дней своей жизни в монастыре Катя стала вести себя необычно, странно, по временам юродствовала, но не совсем еще явно. Вскоре ее перевели в Гефсиманский скит, находившийся в 30-ти километрах от монастыря.
Она любила трудиться, исполняла послушания, но у нее все получалось необычно. Она часто ходила босая, или в чулках, чаще всего в тапках, сшитых из сукна. Зимой иногда надевала валенки, но без калош и не обшитые кожей. Однажды в суровую погоду она шла в тапках по двору монастыря. Одна сестра, увидев ее в таком виде и сжалившись над ней, предложила: «Мать Екатерина, можно, я вам валенки дам?» Та остановилась, посмотрела на нее пристально. «Ну что ж, можно, – сказала, подумав, и, отойдя немного, обернулась и спросила: – А они не обшиты кожей?» – «Задники обшиты». – «Не возьму!» – «Почему, мать Екатерина?» «Потому что надо подставлять свою кожу, а не чужую», – сказала она.
В начале Отечественной войны Гефсиманский скит был ликвидирован. Все скитянки вернулись в монастырь, а мать Екатерина в 1942 году была отпущена домой ухаживать за больными престарелыми родителями, которые жили в Таллинне. В том же году она похоронила мать и осталась жить со своим отцом, которого горячо любила. В Таллинне мать Екатерина посещала подворье Пюхтицкого монастыря и предсказала (почти за 20 лет) его закрытие.
В 1947 году мать Екатерина похоронила своего отца и вернулась в монастырь. В том же году скончалась пюхтицкая блаженная старица Елена. Матушка Екатерина стала ее преемницей: взяв на себя самый тяжелый подвиг, начала открыто юродствовать.
Одевалась она своеобразно: летом ходила в черном хитоне, в белом апостольнике, поверх которого надевала черную шапочку или черный платок. Зимой на хитон надевала какую-либо кацавеечку легкую, иногда подпоясывалась белым платком. Теплой одежды (пальто и платков) не носила.
Блаженная Екатерина советовала послушницам: жить просто, не осуждать других. Говорила, что причина осуждения – невнимательная духовная жизнь. Всех призывала бороться с гордыней, смиряться. Говорила, что гордость – поглотитель всех добродетелей.
Монахини вспоминали, что она иногда налагала на себя особый пост, объясняя это тем, что собирается умирать, и обычно это было к смерти кого-нибудь из сестер. Если же говорила, что постится, потому что готовится к постригу в мантию, – это значило, что должен состояться чей-то постриг.
Из воспоминаний монахини Г.: «Один раз весь пост она лишь святую воду да частицы просфор вкушала, а в Страстную пятницу при всем народе яичко выпила. Кто же после этого поверит, что она постилась! Так она и делала, чтобы не замечали ее подвигов и считали просто глупой».
По ночам она почти никогда не спала, молилась. О приезжих богомольцах она говорила: «Странники Божии – к Матери Божией приехали!» Народ шел к матери Екатерине нескончаемым потоком. Многие приезжали в обитель специально, чтобы повидаться с ней. С каждым годом их число возрастало. На имя настоятельницы монастыря поступало много писем с вопросами к матери Екатерине и с просьбами помолиться. С приходящими к ней мать Екатерина вела себя по-разному: с одним говорила иносказательно, а кое с кем – и просто; с некоторыми подолгу беседовала, а других сразу же с гневом выпроваживала. Души людские были открыты ей. Приносимое ей почитателями тут же раздавала. Денег у себя не держала ни копейки, но раздавала с большим рассуждением».
Рассказывает Мария из Кронштадта: «У меня болела нога, на ней были струпья, сыпь, нарывы – вроде экземы. Я поехала к матери Екатерине. Она велела снять чулок, посмотрела ногу и сказала: «Бог даст и пройдет!» Сняла с головы платок и повязала им мою ногу. Когда я приехала домой, нога стала чистой».
В пятидесятые годы будущая матушка Глафира пришла к блаженной Екатерине вместе со свой подругой, которая, как и она, мечтала остаться в монастыре на всю жизнь. Этой девушке блаженная сказала, что в монастыре она не останется, и прибавила странные слова: «Иди в матушки!» – «Матушки-то ведь – это монахини», – подумали юные ревнительницы иночества и остались в недоумении. Но спустя короткое время не принятая в обитель девушка поехала на богомолье в Троице-Сергиеву Лавру, встретила там семинариста, который стал ее супругом, принял священство, – так она стала матушкой. А Глафира приехала в Пюхтицкую обитель и осталась здесь на долгую жизнь, проходила различные послушания, возрастая в духовной мудрости.
Однажды у одной женщины, которая была очень предана блаженной Екатерине, случилось несчастие: ее маленький сын упал с пятого этажа. Мальчик еще дышал, но ушибы были такие сильные, что врачи сказали, что, вряд ли он выживет. Убитая горем мать стала кричать: «Мать Екатерина, помоги! Помоги, мать Екатерина!» – к удивлению врачей, мальчик выжил.
В начале 50-х годов служил в обители один иеромонах. Мать Екатерина носила цветной расшитый пояс, как у этого иеромонаха, и все не давала ему проходу: встанет во время службы напротив, ругается и чудит. Вскоре этот иеромонах уехал в мир и женился, сняв с себя сан.
За много лет вперед мать Екатерина знала, кто станет Святейшим Патриархом. И владыке Пимену, и владыке Алексию предсказала она Патриаршество.
В конце 1961 года, когда над обителью нависла угроза закрытия, блаженная Екатерина перед началом Великого поста 1962 года ушла в затвор, пребывала в посте и молитве до Пасхи... По её молитвам монастырь не закрыли.
Из воспоминаний монахини Е.: «Мать Екатерина спросила:
– Ты видишь, как святые идут в храм?
– Нет.
– А я вижу. Они приходят раньше людей. Идут, идут, друг за другом... Иди, иди скорей в храм, пока служба не началась.
Как-то зимой 1968 года я зашла к матери Екатерине, она меня спрашивает:
– Кто у нас игумен?
– Не знаю.
– Как же ты не знаешь, кто игумен? Кто помогает матушке?
Молчу.
– Вот кто игумен! – сказала она, указывая на портрет дорогого батюшки Иоанна Кронштадтского».
Однажды блаженной старице Екатерине было открыто, что во время службы сам святой праведный Иоанн Кронштадтский служил вместе с отцом Петром. Иеромонах Петр был ее духовником, прозорливая блаженная старица очень почитала отца Петра, всегда о нем говорила: «Какой это великий светильник!».
Из дневниковых записей духовника старицы иеромонаха Петра (Серёгина) [44]: «Юродство Христа ради или умышленная глупость. Этот вопрос хорошо разъяснила мать Екатерина. «Глупость есть грех, – сказала она, потому что человек не пользуется даром Божиим, закопав свой талант в землю, как ленивый раб». А о себе она сказала: «Я отказалась от своего разума, разумеется, для славы Божией, покорив Ему всю свою волю. Принесла жизнь свою в дар Богу. А Бог дарует человеку благодатный дар высшего рассуждения и прозрения. Откровение же Божие получается через молитву».
Отец Петр, почитая великую подвижницу, принявшую на себя подвиг юродства Христа ради, говорил, что по силе молитвы она ему мать.
В заупокойном синодике митрополита Мануила (Лемешевского) над именем матери Екатерины было написано: «Из тех, кто не желал быть прославленными».
Сестра Л. рассказывала, что при встрече с матерью Екатериной у нее почти всегда появлялись слезы покаяния. Тогда старица строго говорила ей: «Перед иконами надо плакать!»
В апреле 1966 года архиепископом Таллиннским и Эстонским Алексием, ныне – Святейшим Патриархом, в Пюхтицком монастыре, келейно, в игуменских покоях был совершен постриг в мантию послушницы монастыря Екатерины с оставлением прежнего имени.
Последние годы своей жизни блаженная старица редко выходила из дому, больше лежала. Если вставала и где-либо неожиданно появлялась, то это было большим событием и значило, что в этом доме должно произойти что-то значительное.
По рассказам монахинь у блаженной старицы Екатерины постоянно было воспаление слизистой рта, она страдала хроническим насморком, в носу у нее были полипы, ей приходилось дышать ртом. Некоторые признаки говорили о болезни желудка, а почти постоянный приглушенный кашель – о болезни легких. Один Господь знал ее страдания, внешне она ничем их не выражала. В одном из последних писем блаженная написала: «Как легко взять на себя подвиг и как трудно его докончить…»
5 мая 1968 года, на празднование жен-мироносиц, мать Екатерина мирно отошла ко Господу.
Господи, упокой душу блаженной Екатерины, со святыми упокой, и её молитвами спаси нас!
Бузулукские старицы
Блаженная старица Анна Васильевна
О жизни блаженной старицы Анны Васильевны почти ничего не известно.
Христа ради юродивая Анна Васильевна родилась, вероятно, в начале семидесятых годов девятнадцатого века, жила в городе Бузулуке Оренбургской области, умерла в середине пятидесятых годов. Современники называли подвижницу человеком Божиим. Верующие рассказывали, что её предсказания сбывались, многие прислушивались к её советам. Приведем несколько свидетельств о прозорливости бузулукской старицы:
Из воспоминаний Александры Александровны Рябовой: «Живу я в Бузулуке с 1925 года. В этом городе много было благочестивых христиан и священнослужителей. Хочется мне рассказать про блаженную Анну Васильевну, я помню ее хорошо. Ходила она и ногами ковыряла всегда что-то. Как будто бы что-то искала и наклонялась. Вся грудь у нее была увешена булавками.
Анна Васильевна была прозорливой. Ее часто можно было видеть на базаре. Возле нее всегда толпился народ, и с большим уважением к ней обращались, а она всем отвечала и наставляла. Просили у нее совета и благословения, как надо поступить.
В 1933 году был голод. У нас семья была большая: три сестры и брат, бабушка папина, мама и тетя. А работал один папа. Такой был голод, а папа и мама были очень верующие, много молились и не унывали. А вот один раз, помню, папа говорит: «Ну, завтра мы еще не умрем, ведь у нас есть еще один стакан пшена». А потом скажет нам: «Помолитесь, детки, чтобы Господь послал мне работу за хлеб». Но вот все продали, и остался один дом.
Прислала письмо мамина сестра из города Бийска (они туда уехали из-за голода). Пишет: продавайте дом и приезжайте к нам. Здесь мы сыты, хлеб едим досыта. Папа колебался, но сказал: «Пока не получу благословения от блаженной Анны Васильевны, никуда не поеду».
И вот он пришел на базар, к Анне Васильевне. А она ему навстречу. Он еще не успел ничего произнести, а она и говорит: «Санюрка (так она отца моего называла – авт.), не продавай дом. Все скоро поедут в Самару, привезут кирпичики (а хлеб, действительно, в первый раз начали печь кирпичиками – авт.). Максимка всех повезет (это поезд ездил до Самары – авт.), и Гришка поедет, и Мишка поедет, а машинист как гукнет – так все побегут».
И вскоре недели через две стали в Самаре продавать хлеб без карточек. И набирали все хлеб сколько хотели. А вот милиция в Бузулуке стала отбирать хлеб, кто много вез. Тогда договаривались с машинистом поезда, и он возле семафора стал давать сигнал и делать маленькую остановку. Тут некоторые сходили, а другие бросали сумки, а мы, дети, собирали каждый свои. Вот и исполнились ее слова. Машинист гукнет – и все побегут. Как мы благодарили ее за совет! Ведь с такой семьей уезжать на другое место очень трудно. И хорошо, что папа послушался ее, и не поехали мы, а дома в это время были дешевые, и мы без крова бы остались.
Еще расскажу один случай. Анна Васильевна часто ночевала у одной вдовы Надежды, а у нее был сын, учился, и его на летние каникулы послали на уборку хлеба в деревню. Вдруг Анна Васильевна такая встревоженная стала и говорит своей хозяйке: «Надя, срочно собирайся и поезжай к своему сыну. А то он собирается жениться, а невесты такие красивые и все в белых халатах». Она поехала, а он лежит в больнице, и при ней умер. Она там же его и похоронила.
Анну Васильевну потом посадили и отправили в поселок Партизанский Колтубановского района. Там она и умерла. А я ездила к знакомой бабушке в Партизанск, в Дом престарелых. И там мне показали ее могилку. Ей жильцы этого дома сплели венок и положили на могилу. Этот венок был из живых цветов».
Из воспоминаний р. Б. Анны (поселок Колтубановский): «Блаженная старица Анна Васильевна часто сидела на Бузулукском рынке. И ей в подол прохожие клали деньги, конфеты и другие продукты. А через некоторое время она вставала, все падало на землю, и она уходила, ничего не взяв себе.
До войны... пришла я в храм (в г. Бузулуке) на службу. Во время службы чувствую сзади: сквозь толпу прихожан пробирается женщина и на расстоянии вытянутой руки протягивает мне руку. Я в недоумении (я ее тогда не знала). А стоящие рядом прихожане говорят: «Это Анна Васильевна, она прозорливая, подай ей руку». Я подаю ей руку, она потрясла меня за руку и ушла назад на свое место.
Через некоторое время она опять пробирается ко мне и также на расстоянии вытянутой руки протягивает мне руку. Опять потрясла мне руку и опять ушла назад на свое место. Потом третий раз также сделала. А когда кончилась служба, при выходе из храма на ступеньках она меня опередила и, глядя на меня, стала махать платочком и говорить: «Свадьба, свадьба, а жених-то пьяница, пьяница! Прошло несколько лет (четыре или пять). В 1944 году с фронта вернулся раненый парень, хороший, непьющий. Я вышла за него замуж в 1945 году. А вскоре он начал пить и за десять лет спился и умер. Вот так Анна Васильевна предсказала мне мою судьбу».
Вспоминает раба Божия Ольга (село Алдаркино Бузулукского района): «Однажды в церкви в Бузулуке подошла ко мне Анна Васильевна, погладила меня по спине и говорит: «В среду предали, в пятницу распяли», – и отошла. Я спрашиваю мать: «Что это она сказала?» А мать ответила: «Она сказала, чтобы ты в среду и пятницу пост соблюдала».
Когда начался голод (1933-1935 годы), мы с семьей собрались уехать в хорошие места (в Ташкент) в надежде на лучшую жизнь. Приехали в Бузулук и около церкви встретили Анну Васильевну, подошли к ней попросить благословение: «Анна Васильевна, благослови нас переехать в хорошие места».
Анна Васильевна, ничего не сказав, начала разгребать носком ноги землю, и мы увидели в том месте, где она разгребла, очень много денег, а она снова закопала их носком ноги и отошла. Мы бросились разгребать землю в том месте, где она копала, и ничего не нашли, никаких денег там не было. Этим она нам предсказала, что попусту едете, никакой хорошей жизни не найдете. И действительно, мы проездили зря, только свое все поизносили да проели, и приехали назад ни с чем».
Вспоминает раба Божия Клавдия (поселок Колтубановский): «Когда мне было лет двенадцать, поехали мы с отцом из села Алдаркино Бузулукского района в Бузулук торговать. На базаре ко мне подошла Анна Васильевна и дает мне целый подол денег серебром. Я не взяла и убежала. А мать мне потом сказала: «Это она тебе слезы давала». И действительно, я всю жизнь слезы лила: муж погиб на войне, одна растила дочку...
Когда в 1933 году начали людей насильно загонять в колхозы, за Анной Васильевной толпами бегали люди и спрашивали: «Как быть, что делать?» А она кричала: «Глядите, глядите, правда-то в небеса ушла!» И среди белого дня (в обед) по небу летела звезда. И все видели эту звезду: все ближайшие деревни и города одновременно. И действительно, правда с земли ушла с того времени...
Однажды она лежала в больнице в Бузулуке с женщиной по имени Евдокия. Эта Евдокия хорошо знала Анну Васильевну и сказала, что Анна Васильевна хранила у нее свой смертный узелок. Анна Васильевна сказала Евдокии: «Евдокия, если со мной что случится, принесешь мне смертный узелок». Евдокия спросила: «А как я узнаю?»
И вот однажды к Евдокии в окно постучали, и какой-то человек сказал: «Неси Анне Васильевне смертный узелок с одеждой». Евдокия вышла – никого нет, и она поняла, что Анна Васильевна умерла. Она взяла узел и пошла в село Партизанское (в двенадцати километрах от Колтубанки). Там был дом для беспризорных, для престарелых и умственно отсталых. Блаженную НКВДшники выловили в Бузулуке и отправили в этот дом.
Евдокия с узелком долго добиралась до Партизанского и когда пришла, Анну Васильевну уже закопали. Евдокия с узелком опоздала»
