Текст книги "Православные старицы ХХ века"
Автор книги: Светлана Девятова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 52 страниц)
Всю зиму 1904–1905 г. она проболела. Чувствуя свой скорый уход, она наставляла монахинь: «Надо привыкать к мысли, что меня не будет с вами и учиться жить без матушки», говорила, что монаху хорошо умирать одному, что ей бы хотелось, чтобы никто не присутствовал при её смерти. Так и случилось.
Игумения Арсения мечтала побывать в Сарове, поклониться мощам преподобного Серафима. 24 июня 1905 года она, наконец, отправилась в Саров с келейной монахиней Агнией. ... Накануне отъезда она пожелала отслужить панихиду на могиле своей духовной наставницы схимонахини Ардалионы, во время которой горячо, со слезами, молилась, а по окончании службы подозвала к себе ризничию, монахиню Веронику, и показала ей место, где желала бы, чтобы её похоронили, приказав сказать об этом казначее монастыря после своего отъезда.
По дороге матушка заболела, пробыла недели две у своей родственницы, в Саров прибыла только 12 июля. По промыслу Божиему здесь ей и суждено было закончить свой земной путь.
Утром 21 июля, она последний раз причастилась Святых Тайн. К вечерне и всенощной она не могла уже идти. По свидетельству келейницы поздно вечером, перед самой кончиной, глаза матушки Арсении стали большие, блестящие и радостные, как будто она увидела что-то радостное. Она вздохнула раза два, лицо её просветлело, затем последовал последний вздох – в одиннадцатом часу ночи подвижница мирно отошла ко Господу. (Узнав о случившемся, духовник игумении Арсении отец протоиерей Феодор Прокопьев, поехал в Саров за телом.)
На другой день тело почившей положили в деревянный гроб и перенесли, в кладбищенскую церковь, где она и находилась до отпевания. 26-го был привезён из Москвы матушкиной родственницей Ладыгиной металлический гроб, в который и опустили деревянный гроб после панихиды, совершённой четырьмя иеромонахами.
31 июля тело почившей было доставлено в родную обителью. Погребение игумении Арсении состоялось второго августа 1905 года. На погребении присутствовало 9 иереев и 3 диакона. После панихиды было зачитано завещание написанное игуменией Арсенией. Гроб с почившей был обнесен вокруг Казанского храма и опущен в склеп, в нижнем храме Арсеньевской церкви.
Господи, упокой душу рабы Твоей, игумении Арсении, со святыми упокой, и её молитвами спаси нас!
Высказывания, поучения игумении Арсении
...Монах должен иметь три помысла, говорят святые отцы: о смерти, о суде и о воздаянии. Я стала приобретать памятование смерти, когда стала игуменьей. Принявши дела и попечения об обители, я ужаснулась тому, что эти попечения поглотили мой ум. У меня не оставалось времени подумать о душе. И вот я стала памятованием о смерти заниматься в церкви. Я говорила себе: ну что если Господь вот сейчас, сию минуту, призовёт меня, ведь останутся же эти мои дела, оставлю же я их. Входя в церковь, я говорила себе, что я умираю, чтобы не врывались в мой ум заботы и попечения, хотя они и законны по-земному... Над приобретением памяти о смерти нужно потрудиться, как вообще над каким бы то ни было приобретением, – ничто не приходит само. Памятование о смерти приведёт к помыслу о суде... Страшен час смерти, но всё же и после исхода из тела душа продолжает жить в мире, созданном для неё. Но это же будет с душою, когда весь этот мир, в котором она жила, с которым соединена неразрывными узами, весь этот вещественный мир уничтожится, сгорит, перестанет существовать? Уничтожиться, умереть вместе с ним она не может, но и к жизни другой, высшей, она не имеет в себе способности. Вот к каким помышлениям приводит память смертная. Нужно её приобрести...
... Страсти живут в душе человеческой, и мы их не всегда видим в себе и понимаем. Вот и живёт человек как будто тихо и спокойно до времени, потом вдруг представляется какой-нибудь случай – и страсти сильно обнаруживаются. Вот тогда этот случай не нужно упускать – он послан Богом для того, чтобы человек познал свои страсти. Ты чувствуешь в настоящее время зависть и нелюбовь к ближним, увидела в своём сердце как бы нарыв какой. Как же теперь лечить его? Не нужно стараться заживлять его только сверху, потому что если сверху ранка затянется, то гной останется всё-таки там и может заразить всю кровь. Нужно разрезать, расковырять этот струп, выдавить из него всё, тогда заживлять. Нужно не бороться с помыслом, осуждающим ближнего, говоря себе: «Эта сестра вовсе не такая, это только мне так кажется; это искушение» и прочее. Нет, надо узнать её немощи ближе, не отвращать от них взора, приблизиться к ним, прочувствовать болезненно, сердцем всю тяжесть их, не видеть их чужими, потому что они – сестры, но общими человеческими, своими собственными, переболеть их, перестрадать и потом простить их всем своим братьям, потому что они искуплены, прощены Христом. Или так, это ещё понятней. Когда ты кого-нибудь страстно любишь, например своих родных, то, как ты страдаешь их страданиями, несёшь вместе с ними их тяжести, бережёшь их от всякого зла в своём уме! Это да послужит тебе уроком, что так должна ты любить каждого ближнего. Конечно, это не вдруг, не в один день и не в один месяц, нужны годы для этого, нужно не оставлять труда и с помощью Божиею достигнуть желаемого. У нас так бывает: вчера враги, сегодня примирились – друзья, но нужно шире обхватывать духовным оком жизненные случаи, глубже понимать их. Все обстоятельства жизненные для того и посылаются Богом, чтобы человек учился в них, извлекал для себя из них духовные уроки. Они все пройдут, когда повернётся колесо жизни, но с чем останется душа?
...Вся жизнь твоя да будет стремлением к Господу. Во время всяких искушений, во время болезни – одним словом, в каком бы состоянии ни находилась твоя душа, направляй твои мысли к Господу. Нужно пройти через все немощи естества и всегда стремиться к Господу...
Смирение есть единственное состояние духа, чрез которое входят в человека все духовные дарования. Оно есть дверь, которая отворяет сердце и делает его способным к духовным ощущениям. Смирение доставляет сердцу невозмутимый покой, уму – мир, помыслам – не мечтательность. Смирение есть сила, объемлющая сердце, отчуждающая его от всего земного, дающая ему понятие о том ощущении вечной жизни, которое не может взойти на сердце плотского человека. Смирение даёт уму его первоначальную чистоту...
Непрестанной памяти Божией препятствует рассеянность наших помыслов, увлекающих наш ум в суетные попечения. Только когда вся жизнь наша всецело направлена к Богу, человек делается способным и начинает с верою во всём видеть Бога – как во всех важных случающихся обстоятельствах жизни, так и в самомалейших – и во всём покоряться Его воле, без чего не может быть памяти Божией, не может быть чистой молитвы и непрестанной. Ещё более вредят памяти Божией, а потому и молитве, чувства и страсти. Поэтому надо строго и постоянно внимать сердцу и его увлечениям, твёрдо сопротивляясь им, ибо увлечения уводят душу в непроницаемую тьму. Всякая страсть есть страдание души, её болезнь, и требует немедленного врачевания. Самое уныние и другого рода охлаждения сердца к деятельности духовной – суть болезни... Душа, больная страстию, делается равнодушна, слаба, немощна, бесчувственна, неспособна к деятельности духовной. Это страсти душевные. На них вооружаться и бороться с ними, их побеждать – есть главный труд. Необходимо усердно трудиться в этой борьбе с душевными страстями. Молитва обнаруживает нам страсти, которые живут в нашем сердце. Какая страсть препятствует нашей молитве, с тою и должны мы бороться неотложно, и сама молитва поможет в этой борьбе и молитвою же искореняется страсть.
... Чтобы не угас светильник, надо постоянно подливать елей, а елей есть – постоянная молитва, без которой не может светить светильник.
Ко всякому чувству враг примешивает свою отраву. Так, к сокрушению о греховности он примешивает отчаяние и безнадёжие, и унывает душа и расслабляется; к отречению – жестокосердие, холодность, бесчувствие; к любви – сладострастие; к утешению милостями, даруемыми Господом, – тщеславие, и прочее. Человек не может отделить этот яд от благого чувства, но при молитве Именем Господа Иисуса Христа, произносимой с верою от сокрушённого сердца, этот яд отделяется; от света Христова разгоняется тьма из сердца, видна становится сопротивная сила; от силы Христовой исчезает действие вражие, и в душе остаётся естественное состояние, не всегда сильное, не всегда чистое от плотской скверны...
Пока мы ходим по плоти, мы видим ближнего... как должника нашего; мы требуем от него и правды законной, и святыни благодатной как общего достояния человечества. Мы судим его и ненавидим, гоним и мучим, когда он не отдаёт нам долг наш. Но когда мы водимся Духом, когда Дух Божий изливает в наш дух всё богатство Своей благости, тогда от ближнего мы ничего не ищем, мы прощаем ему долг его пред нами, даже перестаём видеть в нём своего должника.
Молчание очищает ум от помыслов. Познание своей греховности, своего неразумия, своего бессилия, своей недостаточности во всём приводит душу к вере разума. Отвержение своих хотений во всём приводит к деятельной вере, выражающейся в великой простоте и смирении. Первое приводит к чистоте ума, а второе – к чистоте сердца.
Из писем старицы Арсении духовным детям
Жесток путь спасения, жестоко бывает иногда и слово, высказанное о нём, – это меч обоюдоострый, и режет он наши страсти, нашу чувственность, а вместе с нею делает боль и в самом сердце, из которого вырезываются они. И будет ли время, чтоб для этого меча не оставалось больше дела в нашем сердце? Нет, для него всегда будет дело, нет конца духовному очищению, и во всяком сердце найдётся та частица нечистоты, которую нужно очищать...
Господь посылает нам на земле скорби, и эти скорби нас отрывают от земли или, лучше сказать, от излишних пристрастий ко всему земному. Значит, и скорби – дар Божий. Отчего же не принимаем их с такою же благодарностью, как и радости? Не от греховности ли сердца нашего, неспособного отрешаться от всего и искать одной воли Божией?
... Хотя и поставлено целью жизни отречение, путь к которой – самоотверженное исполнение заповедей Божиих, но закон греховный направляет всякое действие к своей цели, и в этой борьбе сильно бедствует душа. Господь, врачующий немощь чувств горькими обстоятельствами жизни, по мере отречения сообщает душе невидимую силу и познание Его Промысла... Думаю, что для молитвы нужна чистота души, а она приобретается самоотверженною деятельностию по заповедям Божиим.
... Похвала иногда и просто по-человечески принятая и ласкающая самость бывает полезна, как ободряющая унывающий дух.
... В руководителе всегда хочется видеть твёрдый жезл, на который во всякое время можно было бы опереться. Но этого я не могу и даже не хочу дать. Довольно того, если руководитель укажет, где искать, где найти этот жезл, и блаженна душа, если найдёт его, этот непоколебимый жезл опоры, в едином крепком и никогда неизменном, вечно живущем Господе.
...В чём же должен состоять подвиг, и какая цель его? Подвиг должен состоять в отрезвлении тела от сонливости, от лености, чтоб оно бодро стояло на службах церковных, на келейных молитвословиях. В отрезвлении души от уныния, ума – от помыслов суетных, сердца – от чувств страстных, чтоб всецело внутренний человек предстоял пред Господом. Это-то и есть цель всех подвигов. Но приведёт ли Господь достигнуть желаемой цели? Об этом опять не нам рассуждать, а подвиг оставлять было бы грешно; и только одно уныние, подкреплённое неверием, основанное на развлечении, может пренебрегать им, сделавши своею целью удовлетворение своих страстных влечений... Помыслы безнадежия – от врага... Господь не попустит нас погибнуть. Он победит врага и наши страсти. Он дарует нам вечное спасение Своим не побеждаемым милосердием... Немощи наши не погубят нас, но может погубить нас неверие, от чего да избавит нас Господь Своим милосердием.
...Чистоту помыслов и чистоту чувств не трудно приобрести уединением, чтением, упражнением в молитве; но чистота сердца многими смертями приобретается, она есть совлечение страстей. Попробуйте уединиться на некоторое время, попробуйте отрешиться от всякой заботы и попечения, отдайтесь молитве, и вы увидите, как улягутся смятенные помыслы, как успокоятся раскаченные чувства, вы начнёте в мирном и внимательном настроении молиться. Но там, в груди, есть тяжесть непонятная, которая давит и давит. Без всяких порывов, без всяких желаний, но лежит как камень на сердце, производит тьму и тесноту, которая как стена стоит между душою и Господом. Эту стену может разрушить только благодать Божия, при нашей решительной борьбе со страстями по заповедям Божиим. А для нас, во тьме страстей живущих, необходима молитва сокрушённая, при вере в Господа спасающего.
... Болезни – напоминания смерти, и надо готовиться к ней... отречением от земли, от всего, что составляет её жизнь и сладость...
...Труд в заповедях Божиих – единый неложный путь ко спасению; он врачует самое естество греховное, образует его в подобие Божие и делает, что всякое добро естественно его сердцу, как всякая истина естественна возрождённому (Духом Божиим) уму.
... Наведением скорбей враг усиливается погубить душу, уклоняя её в уныние, в ропот, в нелюбовь к ближнему, а Господь, попуская скорби, хочет спасти её, давая ей возможность борьбою приобрести мужество, терпение, разум духовный и, наконец, смирение, когда самые эти скорби превысят силу. Вот посреди этих путей стоит душа, и куда склонится, тот путь и примет её и доведёт до своей цели.
...Хорошо иметь память смерти, но с разумом. Когда она служит к отречению, к умилению, к сокрушению духа, к смирению. Если же она производит уныние, то и самая память смерти будет вести не к спасению, а к погибели. Во время уныния полезнее иметь память милости Божией, Его благости. Его дарований, туне (даром) нам посылаемых, спасения, даруемого Им нам и обстоятельствами жизни, и самыми нашими падениями. Всё хорошо в своё время, в не вовремя и самое хорошее может послужить во вред. Но есть одно дело, для которого всегда время, это дело – смирение духа, оно лучше всего.
...Волю Божию не только нужно принимать, а надо её и творить, а для этого, прежде всего её нужно познавать. Познаётся же она душою, когда открывает Господь душе Свою волю Сам. Открывает же Он волю свою душе, когда она ходит пред Ним в правоте. Эта правота состоит главным образом в нелицемерном намерении исполнять волю Божию, в совершенной готовности отречься от своей, в неуклонной решимости принять всё, что пошлёт Господь, без всякого рассуждения и самооправдания.
...Господа можно продать подобно Иуде за самую малоценную земную вещь, но взять Его своею собственною силою нельзя. «Сам бо пришёл есть спасти блудницу», – поёт Святая Церковь. Сам Он приходит к душе, если она не будет Его продавать и делом, и чувством, и мыслию.
...Грехи наши, сделанные в сокровенности сердца, не только словом, но хоть мысленно, они оскверняют сердце, расслабляют его, делают порочным, слабым, недеятельным, слепым и глухим. Греховность наша отзывается и на других, на всём мире. Мы не даём нашим ближним того, чего они вправе требовать или ожидать от нас. Ни любви, всё носящей, всё терпящей, всем жертвующей, ни силы опытного слова, ни примера терпения и благой деятельности, – ничего мы не даём им. И смотрят они на нас тоже с нелюбовью, и идёт об нас общий говор всё расслабляющий, всех растлевающий. Вот и виноваты мы пред всеми, вот и нужно просить у всех прощения, вот и новая причина смириться глубоко, глубоко в своём сердце.
... Терпение – это тоже живая сила души при духовном разуме, познающем изменения вещей и всего земного, при вере сердца, при смирении духа. Терпение даёт душе постоянство, оно переходит в мужество и тогда становится не пассивным чувством, а деятельным.
...Не только для постоянного пребывания в молитве, но даже и для исполнения молитвенного правила необходим мир душевный. Если мир душевный чем-нибудь нарушен, то молитва становится или только устною, или с большим подвигом совершается умом; сердечною же она никогда не может быть. Мир душевный, как достояние «чистых сердцем», приобретается или, правильнее сказать, ниспосылается Господом по многим трудам и подвигам над душевными страстями и после многих отречений. Но мы, грешные, питающиеся крупицами со стола богатых, стремимся приобрести мир хотя бы во время молитвы. Для этого тоже потребен подвиг тяжёлый и продолжительный. Полное отсечение помыслов во время молитвы, отречение от чувств и от всего окружающего мира, предание всего на волю Божию, непоколебимое утверждение сердца в вере, несомненное упование на силу Божию. При таком утверждении сердца молитва совершается в мире. Но если это состояние достигается нашими трудами, а не есть дар благодати Божией, то иногда наш внутренний мир подавляется и омрачается двумя противоположными состояниями: или хладом сердечным, или радостию чувственною, занимающими место или заменяющими смятение помыслов и волнение чувств. Хлад сердечный – это такой исполин, которого победить не достанет человеческих сил. Много надо подвига любви к ближнему, много милосердия к недостаткам ближних и прощения их, чтоб смягчилось сердце. А во время молитвы – упования на силу Божию... Пройдёт хлад – и наступает безумная радость, которая волнует внутренние чувства и нарушает мир. Тогда-то потребно глубокое смирение, временное даже оставление молитвы по недостоинству, служение самоотверженное ближним делом или словом. И только в глубине смирения и само уничиженного чувства кроется мир внутренний, при котором совершается молитва.
...Не пугайте себя представлением близкой смерти и ответом за гробом. Не носите в душе страха смерти. Этот страх спасителен, когда мы живём земною жизнию, живём в страстях, в похотях плоти; когда же жизнь наша кончается, когда мы смотрим за её предел, то страх этот может быть для души великим искушением. Таким и сочтите его. Смотрите на предстоящий переход с верою и упованием, укрепляйте дух свой упованием на обетование Господа. Положите всё своё чаяние, всю надежду на Его заслуги, на Его милосердие, на Его любовь к человеку, хотя грешному, но Ему единому преданному. Нет у вас ничего. Мертва душа, нет памяти Божией. Но пусть будет уверенность в Его спасение. Отгоните страх и безнадежие. Не погибнет душа верующая, душа, преданная Его воле... Веруйте и радуйтесь. Если придёт уныние или страх, отгоните его, с надеждою и радостию думайте о переходе в загробную жизнь, и тем, кто стережёт во вратах душу, чтоб восхитить её, скажите с дерзновением: «Не имеете вы части во мне, я послушник моих отцов, которые отвечают за меня пред Господом Богом моим». Аминь.
...Нужно приносить плоды, достойные покаяния, нужно трудиться там, где грешил, вставать там, где падал, поправлять то, что сгубил, спасать то, что утратил собственным небрежением, собственными страстями. Спасение возможно на всяком месте и во всяком деле...
...Все христиане должны идти путём Христовых заповедей, путём отречения от своих греховных страстей, но есть различие в духовных подвигах, в приёмах жизненных, если можно так выразиться. Достигать отречения своей воли может затворник, и послушник, и мирской человек. Но достигать этой цели они все трое должны различными путями. Первый из них видит волю Божию, пред которой он отвергает свою собственную волю, во свете слова Божия, второй – в воле своего духовного руководителя, а третий – в обстоятельствах жизни. Для всех трёх доступна чистота сердца, но первый стремится к ней постоянной молитвой, второй – трудом послушания и исповедания помыслов, третий – честным исполнением служебных обязанностей и семейного долга. Все достигают одной цели, но разными путями. Так и во всех вопросах жизни... Монашество не больше как форма внешней жизни, и, как оно ни хорошо, всё же оно не должно быть крайней целию искания. «Ревнуйте дарований больших», – говорит апостол (1 Кор. 12, 31). В заповедях Христовых сокрыто всё духовное сокровище. Любить Бога больше всего, и ближнего – как себя. Сколько нужно отречения от своих страстей, чтобы полюбить Бога выше и больше всего земного, больше себя! Сколько нужно борьбы над собой, чтобы полюбить ближнего, как себя! И вот в этих двух заповедях вся чистота, вся святость души.
...Страсти иногда упорно держатся в нашем сердце и действуют в нём властительски, помимо нашей воли, даже как будто против нашей воли. Господь попускает им так мучить нас, чтоб мы вполне узнали наше бессилие, чтоб мы смирились духом, чтоб мы поискали силы в едином сильном и едином святом Боге нашем... Всякий раз смиритесь духом и полагайте намерение терпеть и в терпении исполнять волю Божию и Его святые заповеди. А, познавая свою немощь, приходите к познанию и немощи ближнего.
Если вы не можете победить в себе свои страсти, когда, по милости Божией, и видите их, и желаете выйти из них, когда трудитесь над собою, то, как требовать от ближнего что-нибудь сверх его меры. Познайте эту общую всем нам немощь и старайтесь простить ближнего, примириться с ним, понести его недостатки.
... Цель жизни человеческой – общение с Богом, в чём и состоит спасение наших душ, их вечное блаженство. Путь – исполнения Его заповедей, подчинение Его воле, сказывающейся в обстоятельствах жизни. Труд – очищение сердца от страстей. Смирение – приводящее к вере, к принятию Его благодати, без которой ничто не может совершаться в нас благое и святое...
... Раскройте Евангелие, читайте его, вникните в то, чему учил Господь Своих учеников, и вы узнаете, какие заповеди Он дал Своим последователям. Он учил их отречению от всего, от себя главным образом, даже до отвержения души своей. Это отречение необходимо, потому что в душе нашей так много нечистоты, страстей, противных духу Христову, что без отречения от них невозможно общение со Христом. Это отречение от себя возможно только тогда, когда есть цель, для которой мы можем отрекаться от себя, отвергать свои страсти. Цель эта – любовь к ближнему. Чтобы исполнить долг любви к ближнему, необходимо оставить себя, отречься от души своей. Любовь эту Господь указал и словом, и примером как проходить. Он учил прощать врагам, иметь милосердие к немощным, не осуждать грешных, жертвовать собою для пользы ближних. Эту заповедь о любви к ближним невозможно исполнить без отречения от пристрастий к земным благам. Можно отречься от себя, можно всё уступить ближнему только тогда, когда будем искать вечной жизни, когда будем стремиться возлюбить единое вечное, неизменное Благо, единое полное Совершенство – Бога. И вот главная и первая заповедь Христова: возлюбить Бога всем сердцем, всем помышлением и всею крепостию. В двух словах Господь указал на совершенство духовного пути, но всей жизни человеческой мало для того, чтобы усвоить, чтобы исполнить это слово Христово. Отречься от себя? Но что такое я? Себя познать, как следует, увидать всю нечистоту своей души, всю её страстность, всю немощь – вот в чём заключается задача всей жизни для тех, кто искал спасения...
...Каждый человек для себя бог, и потому такая неурядица между людьми, такая вражда, такая ненависть друг к другу. Чтобы возродиться, чтобы прийти опять в своё естественное состояние, нужно отречься от себя, нужно отказаться от своего я, от самости, как говорила матушка-схимница Ардалиона, нужно... своё место уступить Тому, Кому единому подобает честь и поклонение. Но нелегко человеку отказаться от себя. Ему нужно умереть для страстей, а смерть всегда тяжела и горька. Тем более ему тяжела и горька, что окружающие его другие люди все живут в том же состоянии падения, в котором находится и он. Они друг друга толкают в погибель, и тот, кто хочет выйти из погибели, чувствует на себе эти толчки прямо в лицо. Но если Господь поможет и, по отречении от страстей, вместо гордости даст душе вкусить смирение, вместо себялюбия – любовь к ближнему, вместо жестокости – умиление, вместо злобы – кротость, вместо страха – веру, вместо отчаяния – надежду, вместо самолюбия во всех его видах – любовь к Богу, тогда для души составляют отраду жизни скорби; она выше их, она их не чувствует, а только сознаёт и видит и чувствует великую помощь Божию, укрепляющую дух в скорбях и искушениях жизни; великую премудрость Его путей, ведущую человека к свободе через скорби, и в самых скорбях очищающую его, выводящую из неправильного положения и ставящую всегда на правый путь. Тогда душа чувствует и силу, и радость и благодарит Бога за скорби, и кажутся они ей ничтожными в сравнении с теми благами, которые Он даровал ей через скорби.
...Чтобы сохранить чистоту тела, необходимо сохранить чистоту сердца и ума. Вот и нужна молитва, нужно внимание к своему сердцу, нужен подвиг над собою. Если мы не всегда можем сохранить теплоту, так как она есть дар Божий, то можем всегда укреплять в себе решимость воли подвизаться против страстей, можем возгревать в себе стремление к совершенству, можем нудить себя к подвигу. Заповеди Божии даны нам не для произвола: хотим или не хотим их исполнять; нет, мы обязаны их исполнять, иначе мы погибнем вечно...
... Вместо своего хотения должна быть заповедь Божия, воля Божия, ведущая нас к жизни вечной... Надо просить, молить Господа, чтобы укрепил волю противиться страстным помыслам, обратил бы все силы, все стремления и хотения души к высшим целям, святым, высоким, благородным. Я буду молиться, чтобы Господь даровал вам решимость не только терпеть, страдать, но даже умереть за Его заповеди.
... При всяком смущении и искушении единственный выход и успокоение – это смирение. Только этою стезёю приходит душа к истине, всё разрешающей, к теплоте врачующей, к свободе облегчающей...
Я с Господом ничего не боюсь. Иду своей дорогой, впереди вижу, или хочу видеть одну свою цель, какая бы ни была, но цель, к какой стремишься. К этой цели стремлюсь, а всё остальное не вижу, и видеть не хочу. Вот в чём сила. Против этой силы не устоит никакая интрига, и даже не коснётся её. «Господь помощник, не убоюся, что сотворит мне человек». (Евр. 13, 6)
... Епископ Игнатий (Бренчанинов) учил своих учеников часто во время скорбных обстоятельств, так же как и во время радостей, повторять слово благодарения Богу, так часто и подолгу, как молитву Иисусову: «Слава Богу, за всё!» и опять: «Слава Богу, за всё!» При этой молитве отходит ропот от сердца, смущение исчезает, и так мирно становится на сердце, радостно... У Господа есть свет, который всякое смущение отгоняет. Только бы приступила к Нему душа верою!
... Святые отцы, научая нас бороться со страстями, говорили так: «Падай и восставай». Падай не исполнением греха или греховного чувства, но падай ослаблением воли произволения в борьбе с греховным помыслом. А потом опять вставай, то есть укрепи произволение, вновь начинай борьбу с грехом. Но тот, кто упадёт, не может вскоре вскочить и бежать. Он ушибся, все члены его разбиты, он едва опомнился от падения, в борьбе он слаб, пока не соберётся с силами или пока кто другой не придёт ему на помощь. Точно так и воля наша. Если она пала, то есть увлеклась греховным помыслом, она ослабела, разбита, бессильна. Этими слабыми силами ей надо вставать, начинать бороться, хотя вся она разбита и как бы мертва. Должно звать на помощь Того, Кто один может помочь, – но и голос её бессилен, даже нет его совсем. А когда придёт помощь от благодати Божией, то она укрепит и вновь восставит.
... Что, значит, верить в Бога? Верить необходимо не только в существование Бога-Творца и в спасение, дарованное нам через Иисуса Христа, но надо верить неизменно, во всех обстоятельствах жизни, как бы тяжело ни было, что Бог милосерд, хочет нашего спасения и, видя, зная не только в чём временное наше благо, но и вечное, ведёт нас к нему как любящий, но мудрый отец своих детей, направляя их с одинаковой любовью, лаской и строгостью. Поэтому надо всё принимать с упованием на милость Божию, прося только помощи Его, всякое испытание или искушение, извне ли оно приходит, от наших ли немощей или от людей – орудий Божиих для нашего спасения, и часто обоюдного. Нашим смирением спасаются и ближние наши, огорчающие нас.
...Святые отцы всегда советуют, чтобы никогда не делать никакого решения во время душевного смущения. Когда мы духом смущены, то не можем правильно и здраво рассуждать, а тем менее можем чистою совестью и сердцем мирным познавать волю Божию. И сердце, и дух смущён, и солнце Правды закрыто от взора души. С этим решением надо подождать, не торопиться и пока никому не говорить...
Когда тебе придёт нетерпение, то ты вспомни, как много и долго терпят узники, заключённые в одиночную тюрьму, а ты не в тюрьме, окружена удобствами и людьми. Надо тебе взять себя в руки, надо назначить себе молитвенное правило и правило терпения лишений, одиночества – это необходимо монаху, чтобы прийти к Богу с сердцем терпеливым, одиноким, бесстрастным. Надо полагать начало.
