Текст книги "Люди и монстры (СИ)"

Автор книги: Светлана Багдерина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Блуждающий взор перешел на толстые штыри справа и слева от герба, чуть согнувшиеся от веса больших клеток. Найз недоуменно прищурился: что за странные неподвижные птицы сидели внутри, выставив наружу тонкие длинные хвосты, похожие на…

И прикусил язык.

Ноги. Не хвосты. И в клетках находились не птицы, а скелеты. Останки людей.

Найз попытался выдохнуть – и вспомнил, что забыл дышать с минуту назад.

– Фалько… – сипло шепнул он.

– Что? – полуобернулся гардекор, прислушиваясь к скрежету поднимаемого изнутри засова.

– Там… люди!

Он проследил за направлением дрожащего пальца мальчишки и скривился:

– Похоже, именно так граф Мугур лечит ревматизм у своих подданных.

– Но это… это же!.. – возмущенно начал было Найз – и смолк. По закону королевства, каждый правитель провинции мог расправляться с обвиненными в колдовстве, как хотел.

– Они… были мертвы до того… как их?.. – в глубине души зная ответ, всё же спросил паренек.

– Хотелось бы надеяться, – уклончиво ответил Фалько и тронул коня навстречу открывавшейся створке.

* * *

Первое, что бросилось им в глаза во дворе замка – фургоны. Расставленные беспорядочно, как рассыпанные ребенком кубики, они упирались оглоблями в грязь, а вокруг них суетились торговцы с факелами, осматривая колеса, оси и борта. Кое-где, разложив на земле инструменты, работали кузнецы с подмастерьями – знакомые и незнакомые. Не занятые осмотром торговцы выпрягали лошадей и уводили на задний двор. Посреди суматохи стоял, скрестив руки на груди и нахмурившись, как все грозовые тучи вместе взятые, мастер Виклеан.

При виде Фалько и Найза, а может, главным образом, Гри, морщины на его лбу разгладились.

– Живые! Хвала Радетелю!

– Возвращаем в целости и сохранности, – гардекор соскочил с коня и протянул хозяину поводья Гри. – Правда, репьи придется вычесывать с неделю…

– Ерунда, – отмахнулся караванщик и бережно похлопал жеребца по грязной шее. – Эту дорогу ты надолго запомнишь, бродяга.

– Как и мы все, – усмехнулся Фалько.

– Врагу не пожелаешь, да… – покачал головой Виклеан и закрутил головой в поисках кого-то: – Эй, Барбат! Ты где? Иди сюда!

Из-за дальнего фургона с молотком в руке вынырнул чернявый эрегорец.

– Чего изволите, мастер Виклеан?

– Бросай возиться с колесами, без тебя там закончат. Почисти лучше Гри. Да осторожно, не сорви повязку!

– С нашим удовольствием, хозяин! – просиял Барбат, будто ему предложили кошелек, набитый золотом, и поспешил к жеребцу.

Найза бросило в жар.

– Я сам! Я сам его почищу! – он вцепился в поводья и едва удерживался, чтобы не загородить коня собой. – Это я виноват – я на нем ускакал, я с ним упал, я всё исправлю! Сам!

– Ты, парень, у нас сегодня герой, – Виклеан ласково потрепал его по грязным вихрам, – а героям после подвигов положено отдыхать.

– Нет! Я… я не могу так! – Найз уперся, точно речь шла не об отдыхе, а о прогулке среди стаи чешуйчатых тварей. – Эру Тигр учит, что человек никогда не должен сваливать на других последствия своего поступка – никакие!

«Я так учу?» – промелькнуло по физиономии Фалько – и пропало, не замеченное никем.

– Ну хорошо, хорошо, если тебе так хочется… – в удивлении качая головой, согласился караванщик и взмахом руки отправил Барбата продолжать незаконченное дело. Он повернул назад с таким видом, будто выпил касторки, не переставая мрачно коситься через плечо.

– Вижу, на сегодня путь завершен? – Фалько обвел взглядом приготовления вокруг.

Виклеан угрюмо кивнул:

– Его сиятельство любезно разрешил воспользоваться его конюшнями и мастерскими, и даже направил своих кузнецов на подмогу нашим. В спешке и темноте повредили несколько фургонов: одни сцепились ступицами, половина спиц вдрызг… другой задел ограду моста, ось сломал… Да еще тройка осей с трещинами обнаружилась. Пока ремонтируем, всё равно дело к вечеру пойдет.

– А наутро – в дорогу?

– Хотелось бы, – подтвердил караванщик. – Теперь понятно, откуда эти твари брались… вернее, отчего. Сейчас посветлеет, и вышлю разъезды. Если всё будет спокойно – завтра спозаранку выступаем. Молодую луну тоже никто еще не отменял. Гнилые края…

Виклеан нервно оглянулся, выбранил нерадивого торговца, болтавшего с женой вместо помощи соседу, сплюнул досадливо и повернулся к гардекору.

– А еще поблагодарить вас хочу, эру Тигр, и юного Найза тоже, – проговорил он, снимая шляпу и кланяясь. – Если бы не вы, недосчитались бы мы немало народу. Что вчера, что сегодня. Про лошадей молчу даже.

– Всегда к вашим услугам, мастер Виклеан, – галантно склонил голову Фалько.

– Всегда к вашим услугам, – мальчик неуклюже, но с достоинством скопировал наставника.

– Если что-то нужно будет вам или вашему мальцу, – караванщик кивнул на Найза, – не задумываясь просите. Не откажем. Ни в чем и никогда. Караван Виклеана добро помнит.

Найз посмотрел на свою рубаху, куртку и штаны, стоявшие коробом от засохшей черной крови, вспомнил о пустом мешке в багаже – и робко воззрился на караванщика:

– А мыло можно попросить? Большой кусок? Но если нету или слишком дорого, то хотя бы маленький? А то у меня это последнее…

Виклеан окинул парнишку оценивающим взглядом и хмыкнул:

– Два средних сойдет?

– Ага! – обрадовался Найз.

– Прихвати Армасара, – гардекор вложил ему в руку поводья, и Найз потянул коней в сторону прохода между замком и стеной, куда, как он видел, торговцы и конюхи уводили лошадей из упряжек.

– Найдешь конюшню-то? – спохватился вслед Виклеан.

– Я провожу, – из-за ближнего фургона выступила Эмирабель, будто дожидалась подходящего момента. – Я там уже была.

Лицо девочки было бледным и чумазым, а на прикушенной нижней губе засыхали капельки крови.

– С тобой и дядей Лунгой всё в порядке? – забеспокоился мальчишка.

– Всё нормально, – скупо кивнула Белка, стискивая пальцы перед собой. – Мы ж в середине были, и даже не поняли, чт

о

грозило, пока уже тут нам не рассказали.

– А мы вот приотстали маленько, – улыбаясь, как именинник, проговорил Найз: адреналин скачки и сражения только сейчас полился в кровь, и чувство всесильности и непобедимости, как молодое вино, в первый раз дурманило голову. – А мастер Виклеан назвал нас героями!

– Я знаю, – произнесла Белка и опустила глаза, будто нужные слова лежали где-то под ногами в грязи.

Найз ожидал услышать дальше, что они с дядькой Лунгой волновались за них, или наоборот, были уверены, что если Фалько там, то ничего плохого случиться не может, или что она рада их видеть живыми и здоровыми, но девочка лишь протянула руку:

– Давай, я Гри поведу. И кстати, Жок уже в конюшне. И вы… молодцы.

– А это уже знаю я, – хмыкнул мальчик, привыкший к немногословной сдержанности юного алхимика, и вложил ей в ладонь поводья серого. – Пойдем.

* * *

Когда Найз закончил чистить Гри и оставалось лишь подтянуть повязку – так, на всякий случай – дверца стойла за его спиной заскрипела. Мальчик обернулся и увидел мастера Виклеана с мешком в руках.

– Это тебе, – караванщик без предисловий протянул свою ношу парнишке.

– Что это? – недоуменно воззрился он, откладывая щетку на полку.

– Мыло, – подмигнул Виклеан и сунул мешок в руки растерявшегося Найза.

– Столько?!.. – он вытаращил глаза, распустил шнуры, стягивавшие горловину мешка – и заморгал: – Но… тут какие-то… какая-то… одежда?..

– Я и говорю – мыло, – невозмутимо подтвердил купец. – Ибо у нас в Далайне всем известно, что самая чисто отстиранная рубаха – новая.

– Это – новая рубаха?! – все еще не веря ни глазам, ни объему мешка, вопросил Найз.

– Два новых рубахи, двое новых штанов и две новых куртки, – дотошно, как на базаре, перечислил Виклеан.

– Но я… у меня… Эру Тигр заплатит!.. наверное…

– Не обижай меня, малый, – караванщик качнул головой. – Сегодня ты сделал для нас всё, что мог. И мы тоже хотим сделать для тебя всё, что можем. Хотя я понимаю, что жизнь на штаны – обмен неравный…

– Жизнь без штанов невозможна, – уже не сдерживая довольную улыбку, проговорил мальчик. Торговец расхохотался и хлопнул его по плечу:

– А ты хороший ученик своего рыцаря, во всех отношениях!

– Я стараюсь, – скромно потупился Найз.

– Старайся, – одобрил Виклеан. – Быть воином – замечательно! Лучше – только торговля, но не каждому по силам такое непростое занятие.

– Я бы сказал наоборот, – вежливо, но твердо проговорил мальчик – и встретился с лукавым взглядом караванщика.

– Ну ладно, не буду тебе мешать, – улыбнулся он. – Или ты уже закончил?

Найз метнул взгляд на парусину, на купца, и уклончиво ответил:

– Почти.

– Нужна помощь?

– Нет, спасибо. Я всё сам.

– Ты ведь хотел повязку подтянуть? – цепко взглянул на него караванщик.

Найз моментально насторожился.

– Н-нет. Она нормально держится. Я уже всё. Сейчас пойду.

– Просто я волнуюсь за старину Гри: вчера его чуть не съели – а сегодня уже едва не загнали. И кто видел, говорят, что он скакал по оврагам как жеребенок.

Не отвечая и не задавая вопросов – ибо не знал, как и о чем – паренек в молчаливом напряжении уставился на Виклеана, готовый врать, изворачиваться, даже сражаться!..

– Нет, я ни в коем случае не обвиняю тебя – ты схватил первого коня, что попался под руку, и если бы не Гри… Но… – купец замолчал, будто не находя больше слов, выдохнул резко и взмахнул рукой. – Палкой в глаз…

Он подошел вплотную к Найзу, наклонился к его уху и прошептал:

– Я могу посмотреть на раны Гри?

Мальчик поднял голову и твердо глянул ему в глаза:

– Нет.

– Почему?

– Потому что… потому что… – Найз метнул растерянный взор на коня, на караванщика, на проход между стойлами, где суетились торговцы Виклеана и конюхи графа…

Купец знал! А если не знал, то догадывался, сомнений почти не оставалось, иначе зачем спрашивать, зачем шептать?.. А если он догадался про Белку… Если он расскажет графу…

В памяти Найза моментально возникли клетки над аркой, человеческие остовы в них, и в груди его захолодело.

Было похоже, что караванщик прочитал эмоции, разбушевавшиеся на лице мальчишки, потому что он выпрямился, положил руку на его плечо и кивнул:

– Наверное, потому что мне их лучше не видеть. Еще месяц. Зрелище не для слабонервных впечатлительных коммерсантов, я полагаю. Да?

Мальчик снова встретился с ним взглядом и медленно кивнул:

– Да. Пожалуйста.

Торговец сжал плечо Найза:

– Караван Виклеана добро помнит. Не бойся. А для поддержания образа чудом выжившего больного коняки было бы хорошо, если бы ты со своим рыцарем с этого момента обходил Гри стороной.

– Хорошо, – снова кивнул мальчик, не веря, что всё кончилось так замечательно и так быстро.

– Ну вот и славненько, – караванщик отступил на шаг и распустил морщинки в улыбке: – Давай, наводи тут порядок, умывайся и приходи в нижний зал графского дома. Его сиятельство нам грозился если не сказочным пиром, то очень сытным и вкусным обедом. Самым сытным и самым вкусным, какой только удастся приготовить нашим поварам из наших припасов на его огне.

* * *

Только возвращаясь из конюшен, мальчик немного рассмотрел замок.

Крепостные ст

е

ны – курт

и

ны, увенчанные квадратными зубцами, возвышались клозов на двадцать и издали казались неприступными. Но если снаружи кладка крошилась лишь местами, то изнутри осыпь приняла катастрофический размах. Теперь Найз понимал, откуда на заднем дворе взялась странная мостовая из редкого, вдавленного в грязь битого камня: упавшие обломки не выбрасывались, а укладывались на землю, делая непролазную грязь после дождя просто непроходимой.

Стены графского дома, хозяйственных построек, башен – все были тронуты оспинами выпавших камней, оставивших на сером фоне неровные черные тени. Узкие окна замка и донжона в глубине двора больше походили на бойницы и наводили мальчишку, невзлюбившего этот место с первого взгляда, на мысль об укрывшихся за ними лучниках и соглядатаях. Мысли о шпионах вызывали и графские слуги, угрюмыми, плохо одетыми тенями сновавшие по двору. Ни одного открытого взгляда, ни одной улыбки, точно видели в торговцах неприятельский отряд, захвативший их безрадостную обитель.

Оставив надежду поговорить хоть с кем-нибудь из местных, Найз просто нашел колодец, налил воды в корыто, откуда поили скотину, стянул с себя заскорузлую вонючую одежду и быстро помылся: среди подарков мастера Виклеана сыскались и обещанные два куска мыла. Дрожа от холодного ветерка, мальчик натянул новый наряд и задумался, куда девать старый. Отстирать его в водопойном корыте он не желал даже пробовать: опыт подобной стирки в ручье был еще слишком свеж в памяти. Класть грязные вещи с обновками ему не хотелось тоже. Подумав с минуту, он махнул рукой, свернул грязное в узел и направился в конюшню. Пусть полежит там, пока он поищет в замке какую-нибудь добрую женщину, согласную за несколько башен сразиться с половиной грязи этого графства.

Оставив одежду под бдительным присмотром Армасара, Найз поспешил в дом, где, судя по словам караванщика, а теперь еще и по разносившимся ароматам, торговцев поджидал сказочный пир.

Когда он вошел, в зале на первом этаже уже стояли столы в пять рядов и скамьи, кое-где замененные чурбаками с брошенными на них досками. Женщины каравана суетились вокруг, расставляя посуду, извлеченную из багажа. У пяти очагов, лениво крутя вертела с бараньими тушами, сидели возчики. В шестом в огромном котле булькало что-то наваристое, красновато-прозрачное. Бульон из вяленых бычьих хвостов и овощей, сразу понял парнишка, за время пути успевший познакомиться со всеми изысками полевой далайнской кухни.

Даже после серого света дня полумрак зала, разрываемый лишь оранжевым пламенем факелов, показался темнотой. Но стоило глазам привыкнуть, как взгляд мальчика забегал по залу с завороженным отвращением, с каким рассматривают диковинного паука или мокрицу: какой он, дом человека, сажающего в клетки других людей? Выщербленный пол, стены, украшенные десятком голов неизвестных чудовищ, ветхими знаменами, алебардами, щитами и мечами, голые узкие окна, некоторые без стекол, закопченные дочерна балки, давно не скобленные столешницы… Можно было подумать, что замок заброшен или достался нерадивому управителю: следы запущенности и бедности отпечатались повсюду. Но не это занозой сидело в подсознании и не давало расслабиться, опуститься на скамью и насладиться покоем и теплом. Не понимая, что его могло насторожить, Найз снова обежал взглядом всё вокруг клоз за клозом – и осознал. Редким островком ухоженности на общем фоне запустения было лишь оружие, отполированное до блеска, будто только что от кузнеца. А над высоким дверным проемом в дальнем конце зала единственным во всем зале ярким пятном сиял герб.

«Точно как снаружи», – с холодком в груди вспомнил мальчик ворота, клетки и людей в них.

– Ты тоже это заметил… – на плечо Найза легла рука гардекора. – Похоже, его сиятельство имеет два достоинства: родовитость и воинственность. Или два недостатка?

– Три, если речь зашла о них, – незаметно присоединился к ним караванщик.

– И каков третий? Незнание адреса хотя бы одного стекольщика? – хмыкнул Фалько, чуть поеживаясь от разгулявшегося по залу сквозняка.

– Сын, – не принимая шутливого тона, ответил Виклеан.

– Разочарование отца-сноба?

– Полное и окончательное, чтобы не сказать, позор, – поджал губы купец, воровато оглянулся и прошептал: – Говорят, он дурачок.

Брови Фалько вопросительно приподнялись, и торговец кивнул:

– Да, именно в этом смысле. Радетель обделил его разумом. Других детей нет и не было. Жена умерла месяцев пять назад. Слухи ходят, что забил до смерти, когда узнал, что понесла от волка…

– Что?!

Караванщик недоуменно глянул на собеседника – и спохватился:

– Ах, да, вы же не знаете! Волками он называет свою личную гвардию. Головорезы, один паршивее другого, между нами говоря, откуда только таких набирает…

Гардекор неопределенно хмыкнул, давая понять, что личная гвардия из пай-мальчиков – гораздо хуже, а торговец меж тем продолжал:

– …похоже, Радетель

ему

не давал детей, а не ей. И теперь у него мысль продолжить свой род – как зуб в глазу, причем постоянно болящий. Я слышал, он уже сватал сынка к нескольким девицам и даже вдовушкам благородного происхождения, но везде получил отказ.

– По-моему, их благородности хватит на двоих, – Фалько глянул на герб. – Са Флуэры – одна из самых древних фамилий Эрегора. Он мог сосватать дочку знатного горожанина, к примеру… или простого… Крестьянку, наконец, если на кону продолжение рода. Не может быть, чтобы никто не польстился если не на титул, то на деньги и земли.

– Поговаривают, он забрасывал удочки и в это озеро, но знатные горожанки отчего-то не захотели стать виконтессами, – не без тайного злорадства поведал Виклеан. – Денег у него в мошне не больше, чем у воробья под крылом, а земли гнилые. А простолюдинка в жены са Флуэру… хоть и такому… Да скорее Эрегор с Далайной местами поменяются!

Фалько пожал плечами и заинтересованно воззрился на женщин с котлом, черпаками и блюдами с мясом и хлебом, обходивших столы:

– Их проблемы. И кажется, кушать подано.

– Да, конечно, – торопливо согласился мастер Виклеан с обоими утверждениями и добавил: – Я просто хочу, чтобы вы ненароком не заговорили про блаженненьких в его присутствии, если он почтит им низких торгашей. Очень болезненный вопрос.

– Для него? – уточнил Найз и получил в ответ кисловатую усмешку караванщика:

– Скорее, для тех, кто не знает, о чем при его сиятельстве можно говорить, а о чем нельзя.

Гардекор покривил губы в пренебрежительной улыбке.

– Мое дело предупредить, – развел руками мастер Виклеан и двинулся к голове среднего стола, лавируя между людьми, устремившимися к столам со всех концов зала.

Найз спохватился, закрутил головой, отыскивая Эмирабель, Лунгу и свободные места – желательно всё сразу, и понял, отчего столов было так много. Половину мест занимали люди графа. Челядь, стражники и еще какие-то здоровяки, вооруженные, но не похожие на стражников ни одеждой, ни поведением, садились вперемешку с торговцами. Он радостно замахал рукой девочке, сидевшей через стол лицом к ним, приняв за Белку, но та лишь нервно втянула голову в плечи и отвернулась.

– Скромный, добрый, бескорыстный… Не понимаю, отчего невесты носы воротят от такого свёкра… – пробормотал гардекор и подтолкнул мальчика к ближайшей скамье: – Они с Лунгой за дальним столом, и там всё занято. Пойдем пристраиваться, куда есть. И пока есть куда.

– Но хотя бы рядом с мастером Виклеаном…

– Рядом с мастером Виклеаном места не для нас. Если, конечно, тебе не хочется поглядеть на графа Мугура поближе.

– Лучше я на чешуйчатую тварь поближе погляжу, – мальчик зыркнул на пустующее место во главе среднего стола как на самого графа и поспешил за Фалько.

* * *

Поздний обед – или ранний ужин, так и не понял Найз – прошел в неуютном молчании. Торговцы, обычно говорливые и смешливые, в этот раз тихо поедали поданное на стол, хотя поговорить после такого дня им было о чем. Но в окружении прислуги са Флуэра, хмурой и настороженной, они чувствовали себя как в стане противника, и языки, не знавшие бы покоя в иное время, сейчас благоразумно держались за зубами. Привольно себя за ужином чувствовали только волки – личная гвардия графа. Они хохотали, обмениваясь грубыми шутками и сплетнями об общих знакомых, без меры пили вино Виклеана – правда, разбавленное водой, тоже без меры, и многозначительно подмигивали женщинам, всем без разбора. Затихли и приосанились они лишь раз, когда сам граф Мугур осчастливил гостей своим присутствием. Чопорно поприветствовав торговцев, он выразил надежду, что впредь они будут более удачливыми, что на следующее утро ему с гвардейцами удастся отыскать зверей, напавших на караван, и что свой путь по его землям они завершат без новых злоключений. Выслушав благодарственную речь мастера Виклеана, граф сдержанно откушал от его щедрот и, наказав оставшимся веселиться и развлекаться, удалился.

Веселье и развлечение для купцов ограничилось неспешным доеданием ужина и мытьем посуды – правда, вместе с кучкой графских служанок. Найз, решив помочь, оставил кинжал и меч гардекору и присоединился к женщинам на кухне – длинном полутемном помещении в глубине дома, пропитанном запахами горелого жира, кислой капусты и утреннего хлеба. Орудуя пучком травы, обмакнутым в золу, он провел полчаса, вспоминая родную Песчаную слободу, мать и сестру, отчего-то всегда поручавших мытье посуды единственному мужчине в доме – ему.

С рассеянной улыбкой он поднял голову от мыльного чана и встретился взглядом с худой костистой женщиной из графских. Неожиданно та улыбнулась ему в ответ и смахнула со лба прядь красной обветренной рукой. «Как у прачки», – подумал парнишка и вспомнил о грязном свертке в конюшне. Сконфуженно моргнув, он подошел к ней.

– Феме, извините… – мучительно краснея и спотыкаясь в поисках нужных слов, проговорил он, – но… у меня есть запачканная одежда… и пять башен. Не могли бы вы до утра?.. Или подсказать, кто у вас мог бы за пять башен…

– Пять медяков против огромной кучи грязного белья? – нахмурилась служанка.

– Нет, она не огромная! – Найз торопливо замотал головой. – Только рубашка, штаны и куртка! И я бы больше дал… но у меня… но эру Тигр, мой наставник…

– Понятно, – кивнула женщина и ободряюще похлопала мальчика по спине. – Пять башен за такую ерунду даже много будет, но если тебе так хочется с ними расстаться, возражать не буду. Неси, парень. До утра постираю. Правда, сушить их тебе придется, растянув веревку между ребер фургона.

– Ничего, растяну! – обрадованно отмахнулся он. – Я сейчас! Вы здесь будете?

– А куда ж я денусь, – хмыкнула служанка. – Я на кухне работаю. Тут меня и застанешь. Не увидишь – спросишь, как найти феме Букатар. А где у тебя стирка? В обозе?

– Нет, в конюшне оставил.

– Тогда тебе ближе не через общий зал, а через задний ход, – женщина указала на дверь в дальнем конце кухни, почти не видимую в полумраке. – Выйдешь сейчас – и направо. Там по коридору шагай, никуда не сворачивай, прямо в выход упрешься, на задний двор. А где конюшни…

– Я знаю! – радостно договорил за нее мальчик и поспешил во тьму.

* * *

Очутившись во дворе, казавшемся еще более огромным под покровом сумерек, Найз направился в правый дальний угол, туда, где в блеклом свете звезд виднелось длинное приземистое строение, покрытое соломой – конюшня.

У двери он снял с полки одну из ручных ламп, зажег от большого фонаря и ступил вовнутрь. Клетушка дежурного конюха у входа была пуста. «Вышел погулять. Или, может, у них вообще не принято по ночам тут сидеть. За стеной ведь. Что может случиться?» – рассеянно подумал паренек и заспешил по проходу, казавшемуся почти бесконечным в темноте. Слева и справа переминались с ноги на ногу и укоризненно вздыхали побеспокоенные светом кони. Мальчик уже было почувствовал себя виноватым, что перебудил всю конюшню, как вдруг до его слуха донеслись голоса откуда-то спереди. Приглядевшись, он увидел, как тусклый свет ручной лампы проливался на землю почти в конце долгой череды денников. Совесть его слегка успокоилась: значит, это не он растревожил натерпевшихся за день лошадей. Но кто тогда? Конюхи? Что-то случилось? Может, нужна помощь?

Ноги его по земляному полу ступали бесшумно, и с каждым шагом долетавшие голоса становилось различить всё легче и легче. Их было два. Мужской и женский. Агрессивный и испуганный.

– …знаешь, что будет… ты видела…

– …не посмеешь!

– …проверим!

– …не мои деньги!

– …не моё дело! Или ты мне отдаёшь всё, или…

– …отдам, а ты всё равно расскажешь са Флуэру…

– …только надеяться и верить мне.

– …Да я скорее зеленому волку…

Найз едва не споткнулся. Женский голос принадлежал Белке! А мужской…

– …тогда будешь кормить вор

о

́н в клетке. Ненавижу ведьм!

Леденящее душу подозрение в единый миг превратилось в уверенность. Барбат! Чернявый возчик из Рэйтады!

Забыв про всё, мальчик кинулся на голоса.

Задыхаясь от возмущения, он появился в проеме стойла, и картина, представшая перед ним, впечаталась в память: Гри с наполовину развязанной повязкой, бледная как смерь Белка, прижавшаяся к стене, и победно ухмылявшийся Барбат, склонившийся на ней, упершись на одну вытянутую руку. Во второй он держал нож.

При виде оружия глаза Найлза вспыхнули, как гремучий порошок алхимиков. Три недели тренировок не прошли даром – не задумываясь, он прыгнул к рэйтадцу и со всей силы рубанул рукой по запястью. Барбат выронил нож, но уже через секунду его кулак опустился на скулу парнишки, и тот кубарем покатился по полу. Носок сапога яростно врезался в его ребра – раз, другой, третий…

Гри жалобно заржал, шарахнулся, загарцевал, ударил копытами в стенку стойла – и грохот словно вывел Белку из оцепенения. Она набросилась на рэйтадца и вцепилась ногтями ему в лицо. Взбешенный, он ударил ее наотмашь, и девочка отлетела к стене. Но остервеневшему возчику было этого мало. Сипя проклятия, он принялся ее пинать.

– Ненавижу… ведьм… убью… тварь… – хрипел он с каждым ударом под истеричное ржание Гри.

Найз очнулся, ухватил Барбата за ногу, пытаясь уронить – и тот, забыв про Белку, снова обрушил всю ярость на паренька. Белка закричала, Гри поднялся на дыбы, молотя копытами в воздухе… и опустил их на голову возчика. Тот полетел ничком на настил и рухнул рядом с Эмирабель.

У дверей конюшни раздался встревоженный крик и топот конюха, со всех ног мчавшегося на шум.

– Повязку поправить… Задержи… – Найз вскочил, едва не упал от предательски качнувшейся земли, и бросился к коню.

Эмирабель схватилась за дверь денника, рывком поднялась и, раскачиваясь, будто пьяная, вышла на середину прохода. Сделав несколько шагов навстречу бежавшему, она картинно осела и повалилась на бок.

* * *

Холодные синие глаза графа Мугура буравили представленных перед ним ребят, точно силясь разглядеть их души и всё, что творилось в них теперь. Найз одним взглядом окинул высокую худощавую фигуру, черный наряд с единственным светлым пятном – золотой цепью с гербом, жесткое лицо, поджатые тонкие губы и понял, что если у этого человека зародится хоть крошечное подозрение в адрес Белки, то в клетку над воротами она отправится без всяких доказательств.

Эмирабель стояла рядом, опустив глаза и сплетя в зам

о

к дрожащие пальцы. Отблески пламени камина зловеще играли на бледном лице, наливавшемся синяками. Казалось, от ее бунтарского духа и несгибаемой уверенности в себе не осталось и следа, но мальчик знал, что это впечатление обманчиво, и стоило паре волков, молчаливо застывших у письменного стола за спиной хозяина замка, попытаться схватить ее…

Впрочем, что произойдет в графском кабинете, если са Флуэр приговорит Белку к смерти, мальчик представлял очень хорошо, потому что сзади него, с безучастным видом скрестив руки на груди, стоял Фалько. И, судя по тому, с какой легкостью он отдал свои мечи волку при входе, на персоне его наставника оставалось достаточно оружия, чтобы противостоять всему гарнизону замка. Хотя, как успел понять мальчик в первый же день их знакомства полтора месяца назад, везде и всегда главным оружием Фалько был он сам.

– Прошу ваше сиятельство простить за прерванный сон… и что пришлось из покоев… идти… из-за каких-то… какого-то… коня, – нервно крутя печатку на пальце, заговорил мастер Виклеан, но смолк под пренебрежительным взглядом хозяина замка.

– Я никогда не ложусь раньше полуночи, торговец, и после смерти жены почти всегда сплю здесь. А как правитель этих земель, я обязан во всём разобраться, беспристрастно и тщательно, как это делали до меня с незапамятных времен все главы дома са Флуэров, ибо мелочей в деле правосудия не бывает. Справедливость – вежливость правителя, как говорил мой дед, а сила наказания не в его жестокости, а в его неотвратимости. Хотя одно не исключает другое, в зависимости от рода злодеяния, – граф сделал паузу, пронзив Найза безжалостным взором, и мальчик сразу почувствовал себя виновным во всех преступлениях мира.

Презрительно скривив губы, Мугур продолжил:

– Сейчас я должен вынести решение по смерти возчика Барбата, являвшегося подданным его величества Дечебала Второго, хоть и служил он в караване из Далайны. А для этого я обязан знать, не было ли в его смерти недоброго умысла.

– Святой Радетель направил копыта жеребца, – Фалько с постной физиономией воздел ладони к потолку. – На всё воля Радетеля.

– Какой может быть спрос с детишек? – поддержал его мастер Виклеан.

– Детишки сидят у мамок на руках! – оборвал его граф и мрачно перевел взгляд на Фалько. – И если вы оба не хотите, чтобы вас вышвырнули за дверь, то будете молчать, пока не спрошу. Ясно?

– Ясно, как светлый день, – пробормотал гардекор. Караванщик просто закивал – молча, на всякий случай.

– Это происшествие кажется мне в высшей степени подозрительным, – не сводя теперь взора с ребят, проговорил Мугур. – Потому что, сдается мне, если бы эта… дев

и

ца… не уединилась со своим воздыхателем, а другой поклонник не застал их…

– Он не мой воздыхатель!

– Я не ее поклонник!

Граф брезгливо поморщился под возмущенными взорами двух пар глаз:

– Когда на кону стоит чья-то шкура, наплести можно всё, что угодно. Тем более, на месте гибели возчика нашли нож. Чей он?

– Барбата! – в голос ответили ребята.

– Естественно, – хмыкнул са Флуэр. – На кого еще всё свалить, как не на покойника… Ну хорошо. Я слышал,

что

произошло. А теперь хочу знать, как. Ты… – палец графа ткнулся в грудь мальчика, – сейчас расскажешь мне, что знаешь. Зачем ты пошел в конюшню, если не шпионил за своей подружкой?

Мысли Найза в который раз за последние полчаса метнулись в поисках варианта, который спас бы Белку – и не нашли.

– Ну? – нетерпеливо бросил граф.

– Я… у меня в одном из стойл лежала грязная одежда, – обреченно решив рассказывать правду, и ничего кроме правды, пока не придумается, что бы такого соврать, медленно заговорил Найз. – И одна из ваших служанок согласилась ее выстирать. За плату. И я пошел, чтобы принести. Одежду, значит. Прямо сейчас. То есть прямо тогда. Когда мы договорились. То есть мы договорились, и я пошел. Сразу. Потому что утром мы уезжаем. А мы с ней договори…

Под убийственным взглядом графа Найз, только что собиравшийся в третий раз поведать, о чем именно они договорились со служанкой, прикусил язык и поспешил перейти к следующей части своего повествования:

– А когда я вошел в конюшню… и дошел до середины… почти… то услышал…

– Да? – синие глаза са Флуэра кольнули его ледяной иглой. – Что ты услышал? Как эти двое развлекались? Ссорились?

Щеки Белки гневно вспыхнули, но непреходящая угроза мучительной смерти не дала негодованию вылиться в слова. Чувствуя, что готов возмущаться за двоих, парень хватанул полную грудь воздуха… и внезапно понял,