Текст книги "Люди и монстры (СИ)"

Автор книги: Светлана Багдерина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– …не выходить! Не выходить, я сказал! Всем оставаться в фургонах!!!..

В центре лагеря носились кони, раскидывая остатки костров и постелей, а между ними, то ли ловя, то ли уворачиваясь, бегали люди. Под возами, забившись в самые дальние углы, глухо выли псы. Зеленых тварей видно не было. Но не успел мальчик понять, миновала угроза или затаилась, как парусина их убежища затрещала, и с крыши вниз бросилась одна звериная фигура, вторая, третья… С рыком чудовища помчалась к коням. Взбесившиеся от ужаса животные исступленно заржали, заметались, люди внизу закричали, падая под копыта, и голос караванщика, отчаянно завопивший «Не стрелять!», потонул в какофонии рева, ора и рычания.

К их фургону, мотая головой и яростно скаля зубы, выскочил Гри, приметный даже во тьме своей парусиновой повязкой – и тут же с крыши соседнего воза на спину его сигануло что-то темное. «Зверь?!» – испугался мальчик, но в свете луны и догоравших костров блеснул длинный клинок. Человек изогнулся, меч свистнул, одним ударом рассекая путы на ногах коня, и шальной клич «А провались земля и небо!..» на пару секунд заглушил дикий гвалт, проливаясь бальзамом на сердце мальчишки. Фалько ударил пятками в бока, посылая скакуна к безумной круговерти людских и конских тел. Гри взвился, протестуя, но, признав умелого всадника, сдался.

В ту же секунду мрак у земли в пяти клозах от них ожил и слепился в зеленую тварь. Оттолкнувшись задними лапами, она бросилась к шее коня – но Гри отступил, свистнул клинок, и зверь рухнул в грязь, рассеченный надвое.

От крика «Е-есть!!!» под ухом мальчик едва не свалился на землю, а когда секунду спустя вновь поднял взгляд, то всадник и жеребец уже смешались с хаосом в центре лагеря.

Как ни силился Найз разобрать хоть что-то в этой сумятице, ничего не удавалось. Кони, твари, люди пешие, люди верхом – или один человек? – всё слилось в полумраке в единую непрерывно мечущуюся массу, и когда минут пять спустя этот безумный хоровод стал замедляться и успокаиваться, мальчик соскочил на землю и кинулся в самую гущу, сжимая кинжал.

Несколько раз ему приходилось натыкаться на растянувшиеся в грязи темные фигуры, и он с трепетом склонялся над ними: человек? знакомый? кто?.. Но каждый раз выяснялось, что это была зеленая тварь, одним куском или несколькими. И тогда он выпрямлялся, улыбаясь, точно получил привет от друга, и бежал дальше.

Гри он увидел на другом конце лагеря. Без всадника, со сбившейся повязкой, он стоял у стенки пестро разукрашенного деревянного фургона и устало поводил боками. Сердца мальчика сжалось: где Фалько? Он остановился, тревожно озираясь – и увидел, как из-под соседнего фургона на четвереньках вылез человек с масляной лампой в руке. Оглянувшись и не увидев опасности, он поднялся, зажег свой фонарь и направился к Гри. Тусклый свет упал на лицо торговца, и Найз моментально насторожился. Эрегорец из Рэйтады! Тот самый!

Паренек шагнул к стоявшей рядом кобыле и прижался к ней, сливаясь в темноте в единое целое. Дойдя до Гри, рэйтадец снова огляделся, поставил лампу на землю и принялся торопливо развязывать узел повязки.

Мальчик задохнулся от возмущения и шагнул вперед, стискивая кинжал. Чернявый, заметив движение, резко повернулся:

– Чего тебе?

– Я… я… – заметались мысли Найза, застигнутого врасплох. – Я… это. Вас искал.

– Зачем? – враждебно уставился на него рэйтадец.

– Меня… это. Мастер Виклеан отправил, – с облегчением придумал мальчишка. – Чтобы я вас нашел. Чтобы к нему прислал. Потому что надо.

– Зачем?

– Не знаю.

Чернявый тяжело прищурился, не веря ни единому слову пацана:

– Иди, скажи ему, что сейчас буду.

Тот не сдвинулся с места.

– Ну? Чего еще?

– Мастер Виклеан сказал, что если я приведу вас быстро, то он мне даст пятьдесят башен! – осенило Найза. Парня, которого караванщик прислал с поручением, прогнать было можно. Но парня, которому за это же поручение была обещана половина серебряной монеты…

По лицу возчика было видно, что он мучительно размышляет, не предложить ли назойливому сопляку в два раза больше, лишь бы отстал. Но ничего надумать он не успел: из-за спины Найза, задыхаясь от быстрой ходьбы и волнения, выскочили Эмирабель и Лунга.

– …Я ж говорил, нельзя было разрешать этому вояке садиться на него! Он слишком слаб! Копыта протянет – а кто виноват будет? Тебя же и обвинят, мол, залечила, или недоглядела! – сварливо причитая, дядька тыкал пальцем в Гри. – А ведь слухами земля полнится! Кто к тебе после этого на прием пойдет? Вот! Гляди! Едва на ногах стоит! И повязка сползла! И развязалось наполовину всё! И кто так завязывает?! Если бы он был человеком, ему вообще надо было бы прописать постельный режим!

Возчик, отдернув руки от парусины, зыркнул на подходивших земляков, поднял фонарь и зашагал прочь. Белка, бледная, как лунный свет, со сжатыми в ниточку губами и расширенными глазами, молча проводила его взглядом, и Найз понял, что впервые за день ей стало по-настоящему страшно. «Место колдунам – в сказке, истории или могиле», – эрегорское присловье гласило не просто так.

* * *

Утро следующего дня началось рано. Край неба едва заалел, а лагерь уже шевелился и гудел, разбуженный обеспокоенным караванщиком затемно. Торговцы на ходу завтракали остатками ужина, запрягали коней, разворачивали фургоны и спешно долатывали парусину, порванную вчера когтями предприимчивых тварей, догадавшихся лезть не под фургонами, а через них. Мастер Виклеан, хмурый и злой, как сто зеленых волков, бросался на всех, кто попадал ему под горячую руку, торопя с поводом и без и проклиная каждую секунду задержки. Его усилиями или вопреки им, но через двадцать минут после пробуждения караван выступил в путь.

Разведчики разъехались во все стороны с первыми лучами солнца, но караван тронулся, не дожидаясь их возвращения. Виклеан рассудил, что если плохие новости впереди, то он к ним готов и без предварительного оповещения, а если сзади – то тем более надо скорее убираться.

Надрывно скрипя осями и дугами, обоз выбрался из грязи на дорогу и загромыхал по булыжнику на восток, навстречу солнцу, еле видному из-за тяжелых низких туч.

Найз, к стыду своему проспавший отбытие Фалько в числе разведчиков, ехал рядом с фургоном Белки и Лунги, зорко оглядывая обочины, готовый при первых же признаках нападения защищаться и защищать. Но бдительность его пока пропадала втуне: ничто не нарушало покой придорожных трав, коршуны, вечно кружащие над холмами и перелесками, будто вымерли, и даже ветер не трогал бурьян шаловливой рукой. Мир этим утром словно забыл проснуться. Но лишь минут через сорок пути мальчик понял, чт

о

́ его настораживало больше всего: мертвое молчание обочин. Не стрекотали кузнечики, не жужжали шмели, не гудели оводы, комары, воспрянувшие после давешнего дождя, исчезли без следа. Единственные звуки, оглашавшие дорогу и ее окрестности, исходили от каравана: стук копыт и колес по булыжнику, скрип фургонов и редкие приглушенные голоса людей, точно поддавшихся настрою природы. Мальчику пришло в голову, что именно так он представлял себе засады: тишина затаившегося – и оглушительная, как стук по крышке гроба, поступь жертвы.

Солнце выглянуло ненадолго и снова спряталось в тучи, не успев поднять путникам настроение, а после его ухода вокруг даже стало как будто темнее, чем час назад. Впрочем, долго раздумывать над этим мальчику не удалось: вернулась пара разведчиков из тыла. Не сбавляя хода, они пронеслись мимо фургонов, оставляя за собой волну дурных предчувствий и тишины. Короткий доклад мастеру Виклеану – и тот обернулся на караван, привстал на стременах и коротко свистнул три раза. И тут же по всей дороге засвистели кнуты и зацокали языками возчики, торопя лошадей. Найз схватился за меч, выглядывая опасность, но кругом, насколько хватало глаз, было тихо.

Неестественно тихо.

– Что случилось? – Лунга глянул на хозяина фургона – рябого детину с крюком вместо левой руки, нащелкивавшего кнутом над крупами упряжки.

– Не знаю, – пробурчал однорукий. – Но похоже, сзади нашли какую-то дрянь. Старый Лис приказал спешить, что есть сил.

– Кто? – не поняла Эмирабель.

– Виклеан.

Найз бросил взгляд в сторону первого фургона – караванщик все еще был там и даже не смотрел в их сторону.

– Как приказал?

– Свистом, конечно. Три длинных – прибавить шагу, три коротких – поднять все паруса и дуть в них, пока не лопнете, как говорил наш боцман, – пояснил торговец.

– Зачем дуть? – недоуменно моргнул Лунга.

– Чтобы судно шло быстрее. Шутка такая, – ворчливо буркнул однорукий. – Теперь прояснилось?

Найз кивнул и настороженно обернулся: а вдруг тот, на кого наткнулись разведчики, увязался за ними? И реальна ли новая опасность, или караванщик, как укушенный гадюкой в той поговорке, шарахается от ужа? Но выяснить это можно было лишь одним способом, и он пришпорил Жока, направляя к мастеру Виклеану. Может, получится разузнать хоть что-нибудь: ждать в безвестности у него уже не хватало терпения. Но не успел он доехать и до середины колонны, как слева показался всадник. Еще не разглядев ни коня, ни лица, мальчик узнал Фалько и Армасара: посадку гардекора в седле – точно конь и всадник были единым целым – не спутать. Легко перемахивая через буераки и кусты, не разбирая дороги, гнедой такканский жеребец несся прямо к первому фургону. Что-то точно случилось!

Как ни подгонял мальчик толстого Жока, гардекор успел к караванщику первым, и когда Найз подъехал, изо всех сил лупя пятками по бокам невозмутимо трусящего мула, Фалько уже заканчивал свой доклад:

– …минут через десять выйдут на дорогу. Если караван их заинтересует… в смысле, если окажутся голодными, по мостовой пойдут быстрее, и тогда упряжкам с ними не тягаться. Надо или срочно разбивать лагерь и готовиться к обороне, или…

– Палкой в глаз! – выругался сквозь зубы Виклеан, не дослушав, ибо альтернатива была и так слишком ясна. – Мы не можем остановиться, потому что у нас нет времени! Молодая луна скоро! И против такого количества этих… тварей… мы не выдюжим! Это тебе не зеленые волки! Такие на фургон не полезут – они его просто перевернут!

– Охрана должна справиться, если с умом взяться. Там их не особенно много, – с сомнением заметил гардекор.

– Там – да, но с десяток таких же видели сзади!

Фалько присвистнул:

– А это уже хуже.

– Хуже – это когда вернется разъезд с севера и доложит, что и оттуда… кабы не сглазить… – караванщик старательно щелкнул пальцами четыре раза, отгоняя дурное.

Остановив рыжего мерина, заменявшего Гри, он вытянул карту из тубуса на ремне через плечо, раскатал на холке и принялся водить по ней пальцем, бормоча: «Три дистанта… поворот… Семьсот клозов… Пятьдесят восемь дистантов… Холера им в брюхо… день… Шесть дистантов… и тут еще… Два дня…» Фалько пристроился рядом, хмуро следя за перемещениями пальца и время от времени задавая вопросы про названия и расстояния. Найз, ничего не понимавший ни в картах, ни в местной географии, остановил мула рядом и принялся вглядываться в холмистую равнину в островках перелесков, угрюмую под тяжелым небом, точно налитым свинцом. Зверей, обнаруженных разъездами, видно не было – пока.

«Больше зеленых волков»? «Перевернут фургон»?

Мальчик не был уверен, что хотел их видеть вообще.

– Гроза, похоже, собирается. Еще не хватало… для полного счастья-то…

Найз оглянулся: охранник, крепкий светлобородый мужчина, прибывший чуть ранее из разъезда, с беспокойством щурился на тучи. Боясь показаться смешным, мальчик, тем не менее, решился поделиться своим наблюдением, тревожившим его уже минут десять:

– Мне кажется… всё время темнее становится. Как будто вечер наступает.

Охранник фыркнул:

– Ночь, еще скажи… Чуешь – тишина? Ни насекомых, ни птиц, все рты позакрывали и попрятались. Перед грозой так бывает.

Гардекор резко обернулся, хотя казалось, что он был полностью занят разговором с караванщиком:

– Перед грозой – да. Но не за несколько часов до нее. Мы их с рассвета еще не слышали, если ты заметил.

– И что ты хочешь сказать? – ревниво прищурился светлобородый.

– Что чем скорее мы проедем эти места, тем лучше. Если к обеду становится темнее, чем утром, а грозы нет…

И тут из хвоста каравана донеслись крики:

– Там!

– За нами!

– Кто-то идет!..

– …бежит!

– Их много!

Виклеан яростно скомкал карту:

– Вонючие лапы Долдыка!!! Прибавить ходу! Охрана – все в конец!.. Нет, пара тут останьтесь! Глядите в оба!

И, пришпорив рыжего, поскакал к последнему фургону – догоняя Фалько и Найза.

* * *

Преследователей мальчик увидел сразу, как только поравнялся с последним фургоном. В сгущавшемся сумраке сперва показалось, что из-за поворота вдалеке вывернули люди, хоть и массивные и огромного роста, но когда они опустились на четвереньки и вперевалку потрусили вслед за караваном, не сводя с него желтые светящиеся точки глаз, сердце мальчика пропустило такт.

– Кто это? – вскинул он взгляд на Фалько, машинально хватаясь за рукоять меча.

– Долдык их знает… – поморщился гардекор. – Но вблизи они похожи… даже не знаю, как объяснить. Если бы медведя скрестили с гориллой, увеличили раза в полтора, а шкуру покрыли чешуей, похожей на камни, и выкрасили в зеленые и бурые пятна… Хотя морды у них больше похожи на крысиные.

Найз представил – и поежился.

– Они хищные?

Начальник охраны каравана, старый вояка с перебитым носом и висячими усами, фыркнул:

– Нет, они идут за нами, чтобы поболтать о погоде!

– И минут через десять нам придется поддержать разговор, – пробормотал Фалько.

Парнишка с холодком в груди оглянулся на караван, мчавшийся прочь из последних конских сил, на небо, на монстров, приближавшихся с обманчивой неторопливостью, на пятерку охранников, снова на небо…

Подоспевший Виклеан перехватил его взгляд и выругался:

– Палкой в глаз… А ведь и верно, еще темнее становится! Проклятая гроза…

– Да какая гроза! Похоже, Долдык полдня из-под нашего носа выхватил и в задницу себе засунул! На вечер настоящий это смахивает, вот на что, провалиться мне на месте, – процедил сквозь зубы начальник охраны, не сводя взора с приближавшихся тварей.

– А если вообще стемнеет? – нервно заерзал в седле рыжий скуластый громила в виверновом нагруднике. – А тут эта мразь на подходе! В темноте они вмиг нас всех задерут! Пикнуть не успеем!

– Если раньше по канавам шеи не переломаем в потемках, – его старший брат, такой же рыжий и бледный, воззрился на небо, темнеющее медленно, но неуклонно, точно кто-то над ними закрывал крышку огромного гроба.

– А отчего темнеет-то? Неужто солнце гаснет? – третий брат с растерянностью уставился на низкие бугры туч, наливавшихся тьмой, как черной кровью. – А если навсегда? Конец света пришел, не иначе! Ох, прости, Радетель, души наши грешные…

– Опять запричитал, как баба, блаженненький… – неприязненно зыркнул на него старший брат, но в этот раз за раздражением прятался страх.

– Гадины… – тоскливо прошептал молодой узколицый охранник, вытягивая из колчана лук и накладывая стрелу. Мальчик заметил, что его руки дрожали. – Да еще эта тьма… Радетель нас прости и спаси…

– Бить их надо только в глаз, иначе не возьмет, – покосившись на его приготовления, заметил Фалько.

– Пробовал уже, что ли? – огрызнулся охранник.

– Пробовал, – коротко кивнул гардекор. – Не знаю, как они устроены… Я в горло ему попал, но всё равно, что зубочисткой в зад ткнул – столько же пользы.

– Пока еще хоть немного светло, можно их встретить, дать им бой, задержать!.. – с губ Найза слетели уже давно рвущиеся слова.

Мастер Виклеан зыркнул на него, как на сумасшедшего:

– Шестеро против десятка этих непробиваемых, да в полутьме? Не будь дурачиной, парень. Они пройдут по вам и не заметят. А потом подоспеют их приятели с юга…

– Ну а что еще делать, Лис?! Или мы их тут сейчас положим, или они нас позже, причем всех, когда будет темно, как в брюхе Долдыка! – старый охранник рубанул воздух ребром ладони. – Посмотри на небо, что творится! Конец света натуральный, локоть ему в глотку!

Мастер Виклеан болезненно скривился:

– Вижу. Выход один, В

е

́кчи. Сворачивать к замку и просить у графа убежища. Если успеем, – и, словно принятое решение придало новые силы, он расправил плечи: – В

е

́кчи, Т

и

́нери, остальные – отступайте за караваном, следите за тварями, не давайте приблизиться! Я – вперед, проситься за стены! Только бы мост опущен был и ворота открыты… Да поможет нам Святой Радетель!

Свистнула плетка – и рыжий мерин развернулся и взял с места в карьер, выбрасывая из-под копыт комья грязи.

Мальчик оглянулся, попробовал отыскать замок в почти вечернем сумраке, но взор его, точно прикованный, постоянно возвращался на дорогу, туда, где, не сводя с добычи ядовито-желтых огоньков глаз, неуклюжей стаей бежали чешуйчатые твари. Лошади, почуяв приближение опасности, тревожно запереминались, заржали – и голоса их точно подстегнули монстров.

– Хорош пялиться! Отступаем! Глядим в оба! – скомандовал старик, и четверо охранников и Фалько поскакали вслед каравану, то и дело оборачиваясь на преследователей.

– Тигр, замок далеко? – Найз окликнул гардекора.

Тот наморщил лоб, вызывая в памяти карту:

– Сейчас дистанта два до поворота… и еще дистанта с полтора от дороги до ворот.

– Мы успеем?

– А ты как думаешь? – Фалько насмешливо приподнял бровь.

Мальчик глянул на монстров, на караван, снова на монстров…

– Не успеем, – тоскливо разлилось по груди.

* * *

Пятнистые твари, почуяв убегавшую добычу, прибавили ходу. Минут двадцать назад купцы бросили на дорогу баранью тушу, надеясь, что чудовища остановятся или хотя бы задержатся, но ожидания не оправдались. То ли они не любили баранину, то ли считали живую еду лучше мертвой, но на приманку не отвлекся ни один. Охранники пробовали швырять перед ними горящие тряпки и факелы, чтоб отпугнуть, но монстры огибали их, даже не замедляясь.

Найз оглянулся: звери, едва различимые в сгущавшихся сумерках, нелепо косолапили, точно прихрамывая, и казалось, даже бегущий человек с легкостью оставит их позади, но расстояние всё сокращалось и сокращалось. Люди и лошади уставали, а пятнистые монстры – нет.

Даже не оборачиваясь, мальчик затылком чувствовал, как твари уже пожирали его – взглядами. Возчики свистели, угрожали, умоляли, исступленно орудовали кнутами – но долго скакать впряженной в огромный фургон, доверху набитый товарами, не могла ни одна лошадь.

– Мост! Замок близко! Прибавили ходу, бродяги, Долдык забери ваши ленивые душонки!!! – пролетел над дорогой рев караванщика, и до Найза донесся грохот копыт и колес по деревянному настилу – далеко, слишком далеко впереди!.. В сердце его вспыхнула искра надежды, что всё обойдется, что они успеют – но единственный взгляд на угрюмое лицо Фалько загасил ее, как ведро холодной воды. Три с половиной десятка фургонов в темноте не сумеют быстро заехать во двор замка, если поместятся там вообще!

– Найз! – властный голос наставника вернул мальчика от будущих бед к настоящим: – Быстро к мосту! Посмотри, не видно ли тварей, что были на севере!

Горя желанием быть полезным хоть в чём-то, он ударил пятками Жока, и тот мгновенно перешел на карьер, с радостью уносясь от неведомых хищников.

Необъяснимая тьма уже почти поглотила холмы и обочины, и мальчик с отчаянием подумал, что новых монстров ему не рассмотреть, пока они не выпрыгнут на него… И вдруг бешеный стук копыт и колес впереди взорвался грохотом, треском, ржанием и проклятиями. Защелкали кнуты, завопили возчики, лихорадочно останавливая упряжки, оказавшиеся позади затора, заголосили женщины…

– Охрана, в хвост все!!! – оглушительный рев Виклеана заглушил на секунду даже жуткую какофонию.

«Фургоны!» – замерло сердце Найза. – «Перевернулись или столкнулись! Теперь нас точно догонят!..»

И тут же другая мысль заставила его схватиться за меч:

«Теперь охранникам придется напасть на тварей, чтобы задержать! Фалько специально отправил меня!»

– Разворачивайся! – мальчик яростно дернул повод, но обезумевший от шума и страха мул подбросил зад, скинул седока, и умчался во мрак.

Мостовая выбила из него дыхание, высекла искры из глаз, и Найз покатился, не имея воздуха даже чтобы заскулить от боли в плечах. Судорожно втягивая воздух сквозь зубы, он вскочил на ноги – и уткнулся в обмотанную парусиной конскую грудь. Гри!

Не раздумывая, он сдернул поводья с крюка в корме фургона, вскарабкался на спину жеребца и ударил пятками в бока, разворачивая в сторону преследователей.

Предчувствуя,

что

увидит, когда доберется до арьергарда, Найз всё же охнул и до крови прикусил губу: одинокий всадник с мечами наголо гарцевал среди монстров, чудом уворачиваясь от наскоков со всех сторон. Если бы звери были проворнее, растерзанные тела гардекора и его такканца уже валялись бы в грязи, но медленные движения хищников пока дарили им жизнь. Мечи сверкали в тусклом свете позднего вечера, находя цель с каждым ударом, но твари точно были неуязвимы или не чувствовали боли: неуклюже, но без устали они огрызались, то поднимаясь на дыбы, то выбрасывая в ударах передние лапы, похожие на руки, то норовя свалить коня выпадами головы. Пока Фалько и Армасару везло, но Найз понимал, что удача не может быть бесконечной, и первый же пропущенный удар станет для них последним.

Мальчик сжал коленями бока Гри, лег на шею, неосознанно посылая вперед – но широкая лапа начальника охраны схватила поводья:

– Стоять!

– Мы должны ему помочь! Отвлечь их! – мальчик яростно рванул повод Гри из его руки.

– Именно этим твой рыцарь и занимается – отвлекает, – хмуро ответил Векчи.

– Но они его сожрут!

– Подавятся, – хмыкнул стражник, и в голосе его прозвучало невольное уважение.

– Пустите!!! – едва не рыча, паренек дернул поводья, снова, и снова… И пропустил момент, когда Фалько пришпорил коня, заставляя перепрыгнуть через крайнего монстра, и оказался в канаве, в нескольких клозах от мостовой. Армасар неистово заработал копытами, выбираясь по глинистому склону обочины, скользкому после вчерашнего ливня – и несколько тварей повернули за ним. Передняя выбросила лапу-руку, хватая Армасара за хвост, но тот лягнул ее в морду, рванулся, выбираясь на ровное место – и выскочил. Пятерка чудовищ, подвывая, изо всех сил рванулась вслед. Жеребец хотел умчаться прочь, но Фалько, дав пробежать лишь с десяток клозов, поставил его на дыбы и снова заставил гарцевать, не переставая подбадривать монстров, буксовавших в промоинах. Дождавшись, когда они выберутся из канавы, гардекор обернулся к дороге и задорно помахал охранникам шляпой:

– Остальные – ваши! – выкрикнул он и послал Армасара рысью к холмам.

Твари припустили за ним.

– Остальные – наши! – Векчи вырвал из седельного кольца пугающего вида топор и пришпорил коня. Десяток охранников – все, кто был в караване – тоже взмахнули оружием и с ревом «Наши! Наши!» поскакали навстречу пятерке тварей, оставшихся на дороге.

– Наши! Наши! – азартно завопил Найз, выхватил меч, пришпорил Гри…

Движение слева случайно привлекло его внимание, и мальчик подавился воинственным кличем. В придорожных кустах внезапно засветились лимонно-желтые огоньки, ветки зашевелились, раздвигаясь… Сердце паренька пропустило такт. Трое чешуйчатых монстров, неловко скользя по глине, двинулись к дороге. Из горла одного из них торчала стрела.

Найз метнул лихорадочный взгляд на битву клозах в пятидесяти от него, на последний фургон, беспомощно остановившийся в череде таких же, услышал пронзительный женский визг совсем рядом – кто-то заметил новых гостей… Единственно верное решение пришло ему в голову в то же мгновение – и горло перехватило от страха. Не давая себе ни секунды на раздумья, чтобы мысль о том, какой он дурак, не заставила пуститься наутек, он ударил пятками Гри, посылая наперерез чудовищам. Конь, пробежав пару клозов, почуял зверей, взвился, забил копытами, истерично заржал – и первая тварь, уже косолапившая к упряжке, остановилась и обратила морду в его сторону.

– Урод! Пугало огородное! – срывающимся голосом заорал Найз, с оскорблениями выпуская и капельку страха. – Иди сюда! Я тебе уши отрежу! Шкуру сниму! Рыбочисткой почищу!

Точно обидевшись, чудовище со стрелой утробно зарычало и повернуло к мальчишке. Конь всхрапнул, развернулся и, не слушаясь поводьев, рванулся прочь. В несколько скачков он достиг дальнего склона и неистово заработал копытами, выбираясь на обочину. Найз оглянулся, едва не падая в канаву, и увидел, что все три монстра свернули им вдогонку – и что ближайший разевал пасть клозах в двух от крупа жеребца.

– Давай, Гри!.. – взвыл мальчик.

Челюсти твари с лязгом гильотины сомкнулись на конском хвосте. Ужас придал жеребцу энергии. Он панически заржал, оттолкнулся задними ногами и одним прыжком вылетел на ровное место. В пасти преследователя, точно отрубленный топором, остался пук конского волоса – но ни Найз, ни Гри этого не знали: слившись в одно существо, испуганное до полусмерти, с парой бешено молотящих сердец, они уносились в холмы. И если бы мальчик сейчас увидел, что все три зверя увязались за ними, позабыв про караван, он бы еще долго размышлял, испытывать ему радость или трепет.

* * *

Минуты через две бешеной скачки он понял, отчего в темноте люди предпочитают ездить шагом, а еще лучше – сидеть дома. Гри, подгоняемый страхом, несся не разбирая дороги, перемахивая через кусты и ложбинки, спотыкаясь и чудом сохраняя равновесие, когда падение казалось неминуемым. Найз уже не пытался держаться, как учил его Фалько. Он просто вцепился в гриву, прижался к шее, стиснул ногами тяжело вздымавшиеся бока и застыл, с каждым прыжком ощущая, что еще немного – и окажется на земле.

Опасения его подтвердились скоро и самым худшим способом: конь, не разглядев ямы, запнулся и покатился кувырком, с треском ломая кустарник и чахлые деревца. Мальчик, выброшенный из седла, полетел головой вперед и врезался в низкую жесткую поросль в нескольких клозах от места падения. Оглушенный, едва понимая, чт

о

произошло и где он, Найз попытался встать – и увидел, как на него с топотом несется нечто большое и серое. Он кинулся наземь – и жеребец перескочил через него и растаял во тьме.

– Гри, Гри!!! – сжимая кулаки, закричал парнишка. – Вернись!!! Гри! Сюда! Ко мне! Гри!!!..

В ответ – совсем недалеко – раздался треск ломаемого кустарника и тяжелое дыхание. На мгновение сердце Найза подпрыгнуло от радости – Гри возвращается! – и вдруг он понял, что звуки доносятся с той стороны, откуда они прискакали. Это были звери!

Мальчик повернулся и бросился бежать.

Студеная тьма к этому времени опустилась на землю, точно проклятие, окутывая ее, заливая каждую ложбину и овраг, пряча холмы и деревья от человеческих взглядов, проникая в самые кости и плоть влажным холодом – но Найзу стало жарко. Чувствуя, как рубаха липнет к вспотевшей спине, он помчался, что было м

о

чи, и испуганная до полусмерти душа его устремилась к Радетелю со знакомой с детства молитвой, от которой через несколько секунд осталось лишь одно слово: «Помоги». Он спотыкался, падал, ушибал колени и локти, рвал одежду и кожу о колючки, но не останавливался ни на миг, потому что сзади, приближаясь неспешно, но быстрее, чем он бежал, доносились тяжелые шаги и сиплое дыхание пятнистых монстров.

– Помоги… помоги… помоги… – Найз не заметил, как стал кричать, будто так покровитель мира мог услышать его вернее. – Помоги!!!..

С неба, как слезы доброго бога, стал накрапывать теплый мелкий дождик.

– Помоги-и-и-и!!!..

Полегшая трава оказалась под ногой неожиданно, и мальчик шлепнулся плашмя, ударился лбом о камень и на насколько секунд потерял сознание. А когда очнулся, влажная зловонная волна накрыла его, заставляя задохнуться.

Твари!

Найз перекатился на спину, рука его метнулась к поясу, где висели меч и кинжал – и почувствовал, что запястье его ухватило нечто кожистое и твердое. Взгляд его встретился с сияющим золотом взглядом чешуйчатой твари. Мальчик отчаянно закричал, рванулся – и вдруг под спиной задрожала земля. В следующий миг над головой его свистнула сталь, и что-то упало ему на грудь. Раздался оглушительный рев боли и ярости, хлынула горячая жидкость, и хватка монстра ослабла. Найз, не дожидаясь развития событий и не прекращая кричать, извернулся и вскочил на ноги, готовый бежать во весь дух. Чья-то сильная рука ухватила его за шкирку, бросила поперек седла, вышибая дыхание, и вновь засвистела сталь, заревели чудища, конь взвился на дыбы, молотя копытами…

– Хоп, хоп! – выкрикнул голос Фалько – и Армасар прыгнул вбок и понесся прочь, оставляя позади воющих чудищ.

* * *

Пока они ехали через холмы, Найз заметил, что начало светлеть. Еле различимо, постепенно, беспроглядная тьма стала сменяться глубокими сумерками, а очертания холмов и деревьев – проступать, как под кистью художника, рисующего ночь. Фалько тоже заметил это и досадливо сплюнул:

– Затмение, забери его Долдык…

– Что? – не понял мальчик.

– Затмение солнца, говорю. Бывает очень редко… Но бывает. Мог бы догадаться.

– Я не знал, – уныло выдавил парнишка.

– Я про себя, – не слишком охотно пробурчал гардекор. – Это всё объясняет. Кроме того, что объяснению не поддается, конечно.

– Звери?

Фалько кивнул.

– Виклеан рассказывал, что Муг

у

́р пеняет на колдовство и извел всех в своем графстве, кто хотя бы погоду мог предсказывать – пусть и посредством собственного ревматизма.

– Но чудища все равно появляются!

Гардекор снова кивнул:

– А это значит, что либо мы имеем дело не с колдовством… во что поверить очень сложно… либо что не был изведен тот… или та… кто устраивает тут цирк с медведями на молодую луну.

– И на затмение, – дотошно подсказал Найз, с удовольствием выговаривая новое слово.

– Самое главное, – хмыкнул Фалько и пришпорил Армасара.

Первым, кого они увидели у моста, был Гри. Он стоял на обочине у полузасыпанного рва, опустив голову и тяжело дыша. Грязь, трава и листья налипли на потные бока и забились под повязку, а в гриве и хвосте запутались колючки. Завидев людей, он отвернулся и заржал – тихо, устало и, как показалось, пристыженно. Найз с радостью принял извинения – истинные или воображенные – и забыл всё горько-кислое, что по дороге успел передумать про скакуна мастера Виклеана. Не слезая с Армасара, Фалько подхватил поводья Гри и все четверо двинулись к воротам.

В полумраке, поредевшем, но всё еще назойливо липнувшем к земле, сложно было различить что-то в деталях, но с расстояния в десяток клозов привратную башню рассмотреть уже было возможно. Высунувшись из-за спины гардекора, мальчик с любопытством взирал на выщербленную временем кладку, на щелястые створки ворот, задребезжавшие под ударами кулака его наставника, на тускло светившиеся бойницы над головами, на герб – ветер с головой и передними лапами волка, изогнувшийся, будто запятая – единственное аккуратное красочное пятно на старых камнях…