Текст книги "Священный скарабей (ЛП)"

Автор книги: Стивен Ван Дайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА 8
В кабинете

Я часто видел Вэнса в моменты резкого расхождения с Маркхэмом. Обычно, он принимал циничный и небрежный вид, но сейчас в его манерах не было ни легкомыслия, ни игривости. Он был мрачен и спокоен. Глубокая морщина бороздила его лоб, и в его холодных серых глазах сквозило раздражение. Он стиснул зубы и засунул руки в карманы. Глаза его от Блисса скользнули на неподвижную фигуру Хани, стоявшего к нему спиной. Но глаза его как будто ничего не видели.

Хис был, наоборот, в восторге. С довольной улыбкой на лице он окликнул детектива, стоявшего на лестнице.

– Хеннсси! Велите Сниткину вызвать автомобиль из участка. Потом идите за Эмери и приведите его с собой сюда.

Хеннесси исчез, а Хис стоял, наблюдая за Блиссом, как кошка за мышью.

– Вам нет надобности проводить доктора через книги и снимать с него отпечатки пальцев в ближайшем участке, – сказал Маркхэм. – Пошлите его прямо в главную квартиру. Я беру на себя всю ответственность.

– Отлично, сэр. – Сержант казался очень довольным. – Хотел бы я поговорить с этим младенцем наедине!

Блисс между тем собрался с духом. Он сидел прямо, закинув голову назад, глаза его были устремлены в пол. Ни колебания, ни страха в его манерах не было. Перед лицом неизбежного он готов был принять его со стоической решимостью.

Скарлетт, наоборот, казался парализованным. Рот его был полуоткрыт, глаза с ужасом были устремлены на его начальника. Только один Хани оставался спокойным и продолжал смотреть на статую Тети-Ширет.

Вэнс опустил голову, и на лбу его появилась складка недоумения. Потом он вдруг прошел к крайней полке. Он стал, опершись на статую Анубиса, и начал разглядывать отдельные части полки и полураздвинутую занавеску; потом он повернулся к Хису.

– Сержант! Дайте-ка мне еще поглядеть на эту теннисную туфлю.

Хис вынул туфлю из кармана и протянул ее Вэнсу, который, вдев монокль в глаз, стал рассматривать подошву. Потом он вернул туфлю сержанту.

– Кстати, – сказал он, – у доктора не только одна нога. Где же другая туфля?

– Я не искал ее, – буркнул Хис. – С меня достаточно и этой. Это как раз тот башмак, который оставил отпечатки.

– Конечно. Только я бы хотел посмотреть, где другая туфля.

– Я найду ее, не беспокойтесь, сэр. Я займусь маленьким дополнительным расследованием, когда доставлю доктора в главную квартиру.

– Типичная полицейская процедура, – пробормотал Вэнс. – Сначала засадить человека, а потом расследовать. Милое обыкновение.

– Мне кажется, Вэнс, – сказал обиженно Маркхэм, – что расследование уже дало немалые результаты. Все, что мы найдем, будет дополнительными сведениями.

– Ах, вот как? Представьте себе! – Вэнс насмешливо улыбнулся. – Занимаетесь вы гаданием на кофейной гуще? Я не ясновидящий, но лучше вас могу предсказывать будущее. Уверяю вас, что дальнейшее расследование не даст ничего нового против доктора Блисса. Погодите, вы еще будете удивлены тем, что вы найдете, – он подошел к Маркхэму. – Разве вы не видите, что вы действуете к выгоде убийцы? Тот человек, который убил Кайля, задумал именно то, что вы собираетесь сделать. И опять-таки говорю вам, вы не добьетесь обвинения с теми нелепыми уликами, которые у вас есть.

– Долг мой, во всяком случае, ясен, – ответил Маркхэм. – Мне кажется, Вэнс, что в этом случае ваши теории заставляют вас пренебрегать простыми фактами.

Раньше, чем Вэнс успел ответить, в музей вошли Хеннеси и Эмери.

– Вот, молодцы, – сказал сержант, – наблюдайте за этим человеком. Когда прибудет автомобиль, отвезите его в главную квартиру и держите его там до моего прихода.

– Лучше обождите в гостиной, – сказал Маркхэм Скарлетту. – Я думаю, что вы можете нам дать некоторые сведения. И возьмите с собой Хани.

– Я охотно сделаю, что могу, – сказал Скарлетт, – но вы совершаете ужасную ошибку.

– Я беру это на себя, – прервал его Маркхэм. – Будьте добры подождать меня в гостиной.

Скарлетт и Хани медленно вышли. Вэнс ходил взад и вперед по музею. В комнате стояла напряженная атмосфера.

– Автомобиль подан, сержант, – крикнул Сниткин с площадки лестницы.

Блисс немедленно встал, и оба детектива двинулись к нему. Все трое сделали несколько шагов, когда голос Вэнса прозвучал как удар меча:

– Стойте! Маркхэм, вы не можете этого делать! Все это комедия. Вы изображаете собой чистейшего осла.

Я никогда не видел Вэнса в таком волнении.

– Дайте мне десять минут, – продолжал он. – Я должен кое-что найти. Я должен сделать один опыт. Тогда, если вы не будете удовлетворены, можете произвести этот нелепый арест.

Лицо Хиса покраснело от гнева.

– Слушайте, мистер Маркхэм, – запротестовал он. – Дело на мази.

– Минутку, сержант! – Маркхэм поднял руку. Слова Вэнса произвели на него видимое впечатление. – Десять минут не составят большой разницы, и если мистер Вэнс имеет данные, которых мы не знаем, мы можем у него поучиться, – он повернулся к Вэнсу. – Что у вас на уме? Я готов вам дать десять минут. Имеет ли ваша просьба что-нибудь общее с тем, что вы нашли наверху полки и положили себе в карман?

– О, много общего. – Вэнс снова говорил непринужденным тоном. – Я очень благодарен за отсрочку. Я, однако, предлагаю, чтобы эти два стража взяли с собою доктора в переднюю, и держали его там в ожидании дальнейшего расследования.

Маркхэм кивнул Хису, который отдал Хеннесси и Эмери соответствующие приказания. Когда мы остались одни, Вэнс повернулся к винтовой лестнице.

– Во-первых, – сказал он, – я страшно желаю сделать беглый осмотр кабинета доктора. Я думаю, что мы найдем там что-нибудь весьма интересное. Мы поднялись на лестницу. Кабинет был большой комнатой с двумя окнами в глубине и маленьким окном, выходившим в узкий двор. Вдоль стен стояли большие книжные шкафы, в углах были нагромождены стопы брошюр и папок. У той стены, где была дверь, выходившая в переднюю, стоял длинный диван. Между задними окнами был большой письменный стол красного дерева с винтовым стулом перед ним. Около него стояли другие стулья – очевидно, поставленные туда для вечернего совещания накануне.

В комнате было все в порядке. Даже бумаги и книги на столе были аккуратно разложены. Единственным непорядком была опрокинутая Хисом бумажная корзинка. Ставни задних окон были открыты, и солнечный свет заливал комнату.

Вэнс некоторое время оглядывался вокруг себя. Он смотрел на винтовой стул доктора, на плотно обитую дверь, наконец, его взгляд остановился на задернутой занавеске бокового окна. Он прошел к окну и поднял ставни – окно было закрыто.

– Странно, – сказал он, – такой жаркий день, а окно закрыто. Примите это во внимание. Маркхэм. Заметьте, что в доме напротив имеется как раз окно.

– Какое это может иметь значение? – заметил Маркхэм.

– У меня нет даже самого туманного представления. Разве, что тот, или те, кто были в комнате, не хотели, чтобы их видели соседи. Деревья во дворе совершенно исключают возможность заглянуть в задние окна.

– Ага! Это очко в нашу пользу, – вмешался Хис. – Доктор закрыл боковое окно, чтобы никто не видел, как он входит в музей или как он прячет туфлю.

– Вы неплохо рассуждаете, сержант, – сказал Вэнс. – Но доведите свое рассуждение на одну десятую долю дальше. Почему, в таком случае, доктор не открыл окна после совершения убийства? Зачем он оставил еще новую улику?

– Убийца, мистер Вэнс, не всегда обо всем подумает! – возразил сержант.

– С этим преступлением самое странное то, – ответил Вэнс, – что убийца подумал о слишком многих вещах.

Он подошел к письменному столу. На нем лежал низкий воротничок со вздетым в него темно-синим галстуком.

– Смотрите, – сказал Вэнс, – вот воротник и галстук доктора, которые он снял вчера во время совещания. Булавка со скарабеем была в галстуке. Всякий мог ее взять, не так ли?

– Вы уже это говорили, – иронически вставил Маркхэм. – И Скарлетт сказал нам, что галстук здесь. Простите, Вэнс, но ваше открытие меня не ошеломляет.

– Ну, что же, я привел вас не для того, чтобы показывать галстук доктора. Я упомянул о нем только мимоходом. Хотел бы я знать, куда давалась другая теннисная туфля доктора. И я чувствую что ее местопребывание могло бы нам кое-что открыть.

– Но в корзине ее нет, – объявил Хис. – Иначе я ее бы нашел.

– Да, сержант. Но почему же ее не было в корзине? Об этом стоит призадуматься.

– Может быть, потому, что на ней не было крови, и прятать ее не стоило.

– Однако этот незапятнанный левый башмак спрятан, видимо, гораздо лучше, чем уличающий правый. Здесь, во всяком случае, его не видно.

– Понимаю вас, Вэнс, – с интересом сказал Маркхэм. – Один башмак был спрятан в кабинете, а другой пропал. Как вы это объясняете.

– Я? Найдем раньше башмак, а потом будем рассуждать. Сержант, если вы попросите Браша провести вас в спальню доктора Блисса, я думаю, вы найдете там башмак. Помните, доктор сказал, что он вечером был в теннисных туфлях, а утром сегодня спустился в домашних.

– Э-э, – сказал Хис. Бросив на Вэнса испытующей взгляд, он пожал плечами и быстро вышел в переднюю.

– Если сержант найдет туфлю наверху, – заметил Вэнс, – это будет почти что доказательством того, что доктор сегодня утром не надевал теннисных туфель. Мы знаем, что он не возвращался в спальню после того, как перед завтраком прошел в кабинет.

– Кто же тогда принес другой башмак из его комнаты сегодня утром? – спросил Маркхэм. – Как он попал в бумажную корзину? Почему на нем кровь? Очевидно, туфля, которую нашел Хис, была на убийце.

– О, в этом сомнений быть не может. Я утверждаю, что убийца надел только одну теннисную туфлю, а оставил другую наверху.

– Но это же бессмысленно!

– Простите, Маркхэм, но я не согласен с вами. Я думаю, что это осмысленнее, чем те улики, на основании которых вы готовы были обвинить доктора.

Хис ворвался в комнату, держа теннисную туфлю в руке. Глаза его блестели от возбуждения:

– Там она и оказалась. Около постели. Как же она попала туда?

– Может быть, потому, что доктор вчера вечером ее снял.

– Так как же, черт возьми, другая туфля попала сюда?

– Если бы мы знали, кто принес вниз эту вторую туфлю, – ответил Вэнс, – мы узнали бы, кто убил Кайля.

Маркхэм сделал нетерпеливый жест.

– Вы делаете слона из мухи, Вэнс, – сказал он. – Этому факту может быть много объяснений. Самое правдоподобное, что доктор Блисс, спустившись вниз сегодня утром, взял с собой теннисные туфли, чтобы держать их наготове в своем кабинете, но при этом от волнения, или случайно, уронил ее и заметил это только, когда был здесь.

– А потом, – продолжал Вэнс с усмешкой, – он снял одну ночную туфлю, надел одну теннисную, убил Кайля, снова надел ночную туфлю, а теннисную бросил в бумажную корзину?

– Это возможно.

– Возможно, да, – сказал Вэнс, вздыхая. – В нашем нелогичном мире все возможно. Но, право, Маркхэм, я не могу с восторгом подписаться под вашей теорией о том, что доктор взял одну туфлю вместо двух и этого не заметил. Он для этого слишком методичный человек.

– Тогда предположим, – настаивал Маркхэм, – что доктор действительно надел одну теннисную, и одну ночную туфлю, когда утром спустился в кабинет. Скарлетт говорил мне, что у Блисса болели ноги.

– Если это предположение верно, – ответил Вэнс, – как другая ночная туфля попала вниз? Он едва ли бы принес ее с собой в кармане.

– Может быть, Браш…

– Мы сейчас это проверим, мистер Вэнс, – крикнул Хис, направляясь к двери в переднюю.

Браш нам не помог. Он сказал, что ни он, никто другой не входил в кабинет Блисса после восьми часов утра, если не считать того, что он принес доктору завтрак.

– Не будем тревожиться насчет таинственного разлучения пары теннисных туфель, – сказал Вэнс, пожимая плечами. – Я хотел бы осмотреть остатки завтрака доктора.

– Боже мой, вы же не думаете… сначала мне тоже показалось, но потом появились все эти улики…

– Что вы подумали, сэр? – раздраженно спросил Хис.

– И мистер Маркхэм и я, – объяснил Вэнс, – заметили оцепенелое состояние доктора Блисса, когда он появился в дверях в ответ на мой стук.

– Он спал. Он же вам это говорил.

– Верно. Поэтому-то я так и заинтересован его утренним кофе.

Вэнс прошел к столу, на котором стоял поднос с куском поджаренного хлеба, чашкой и блюдечком. Хлеб был не тронут, но чашка была пуста. Вэнс наклонился и понюхал чашку. – Чувствуется легкий едкий запах, – заметил Вэнс. Он провел пальцем по внутренней стороне чашки и потом приложил его к языку. – Так я и думал. Опий. И это опий в порошке – так его употребляют в Египте. Другие виды опия: морфий, героин, кодеин, – получить не так легко.

– А если опий и был в кофе, какое это имеет значение? – сказал Хис.

– Это может объяснить, почему доктор так долго спал утром. Это может означать, что кто-нибудь намеренно подсыпал опий в его кофе. Этот факт может иметь много объяснений. Сейчас я не высказываю никакого мнения. Скажу только, что когда я увидел доктора сегодня утром, я сразу подумал, что в кабинете мы найдем следы опия. От опия очень хочется пить. Поэтому я не был нимало удивлен, когда доктор попросил стакан воды, – он повернулся к Маркхэму. – Влияет ли это открытие опия на положение доктора?

– Это, конечно, серьезный довод в его пользу, – ответил Маркхэм. Он был сильно озадачен. Но ему не хотелось отказаться от своей уверенности в вине Блисса. И он начал спорить.

– Я понимаю, что присутствие опия требует объяснения. Но, с другой стороны, мы не знаем, сколько он его проглотил. Он мог выпить этот кофе после убийства. Мы только с его слов знаем, что он выпил его в девять часов. Улики против него слишком серьезны, чтобы этот факт их уравновешивал. Вы сами должны понимать, Вэнс, что присутствие опия в этой чашке не доказательство того, что Блисс спал с десяти часов до того, как вы постучали в дверь кабинета.

– Настоящий прокурор, – вздохнул Вэнс. – Но умелый адвокат может посеять семена в умах присяжных, не так ли?

– Конечно. Но мы не должны забывать, что Блисс был единственным человеком, который имел возможность убить Кайля. Кроме него в доме был только Хани. А он мне кажется безобидным фанатиком, который верит в сверхъестественные силы египетских богов. Блисс был единственным человеком, находившимся поблизости, когда был убит Каиль.

Вэнс поглядел на Маркхэма и сказал:

– Предположим, что убийце вовсе не было нужно быть поблизости от музея, когда Кайль был убит при помощи статуи Сахмет.

Маркхэм медленно вынул сигару изо рта.

– Что вы хотите сказать? Как статуя могла быть пущена в ход отсутствующим человеком? Мне сдается, что вы говорите вздор.

– Может быть. Однако, Маркхэм, на верху полки я нашел нечто, заставляющее меня предполагать, что это убийство было задумано с дьявольской ловкостью. Я уже говорил вам что хочу сделать опыт. Дальнейший ваш образ действий будет зависеть от вас. В этом убийстве есть нечто страшное и утонченное. Все внешние улики ведут к заблуждению.

– Сколько займет времени ваш опыт.

– Всего несколько минут.

Хис взял газетный лист из корзины и завернул в него чашку.

– Это пойдет в лабораторию, – объяснил он. – Я вам верю, мистер Вэнс, но мне нужно заключение эксперта.

– Правильно, сержант.

Вэнс в это время наклонился над столом и взял несколько желтых карандашей и самопишущее перо с маленького подноса.

– Опыт должен быть проделан в музее, – сказал Вэнс, – и мне для него нужна пара подушек. Он прошел к дивану и взял с него две больших подушки. Потом мы все четверо спустились в музей.

ГЛАВА 9
Вэнс делает опыт

Вэнс прошел прямо к той полке, перед которой было найдено тело Кайля, и положил подушки на пол. Потом он поглядел на верхний край полки.

– Я почти что боюсь производить это, – сказал он. – Если я ошибусь, вся эта полка, чего доброго, рухнет мне на голову.

– Теперь не время для монологов, Вэнс, – нетерпеливо заметил Маркхэм. – Если вы хотите что-нибудь показать нам, то попутно объясняйте.

– Вы правы. – Вэнс погасил папиросу и вернулся к полке. – В виде предисловия, – начал он, – я обращаю ваше внимание на эту занавеску. Вы можете заметить, что медное кольцо в конце ее соскользнуло с палки и свисает вниз.

Тут я заметил, что колечко в углу было спущено с палки, и что край занавески соответственно свисал.

– Вы также заметите, – продолжал Вэнс, – что занавеска задернута только наполовину, как будто кто-то начал отдергивать занавеску и почему-то остановился. Мне это сразу показалось странным. Мы можем предположить, что занавеска была закрыта, когда, пришел Кайль, – мы знаем со слов Хани, что он задернул занавеску перед этой полкой, так как на ней был беспорядок. А доктор Блисс в телефонном разговоре с Кайлем сказал, что новые экспонаты находятся на полке с задернутыми занавесками. Чтобы отдернуть занавеску, нужно произвести только одно движение рукой. Нужно схватиться за левый край и потянуть его направо. Медные колечки свободно скользнут по металлическому стержню. Но что же мы видим? Занавеска отдернута только наполовину. Кайль несомненно не стал бы открывать ее только наполовину, если хотел осмотреть полку. Следовательно, что-то его удержало. И Кайль умер раньше, чем он смог отдернуть всю занавеску.

– Продолжайте! – Маркхэм и Хис были, видимо, заинтересованы.

– Итак. Кайль был найден мертвым перед этой самой полкой. И он умер, потому что получил по голове удар этой тяжелой Сахмет. Статуэтка, по словам Хани, была на самом верху полки. Когда я заметил, что занавеска только наполовину отдернута, а затем увидел, что колечко занавески соскочило со стержня, я начал соображать – особенно так как знал, каким любителем порядка был доктор Блисс. Можете быть уверены, что Блисс заметил бы это, когда вошел в музей.

– Хотите вы сказать, Вэнс, что это кольцо было намеренно снято с палки сегодня утром для определенной цели?

– Да. И думаю, что в какой-то момент между телефонным звонком доктора Блисса к Кайлю и приходом Кайля в музей сегодня утром кто-то снял колечко со стержня и, как вы говорите, для определенной цели.

– Для какой же цели? – спросил Хис.

– Это мы сейчас увидим, сержант. У меня уже есть определенная теория. Она мне пришла в голову в ту минуту, когда я увидел, как лежало тело Кайля, и узнал, что Хани поставил статуэтку на верхнюю полку. Занавеска и колечко только подкрепили мою теорию.

– Я, кажется, понимаю, что у вас на уме, Вэнс, – сказал Маркхэм. – Поэтому вы и осматривали верх полки и просили Хани показать, где стояла статуэтка?

– Именно так. Хани подтвердил мне подозрения, показав то место, где стояла статуя. Это было в нескольких вершках от края полки. Но там же была глубокая царапина от самого края и второй отпечаток подножия статуи, показывавший, что ее подвинули с того места, на которое ее поставил Хани.

– Но доктор Блисс признался сам, что он ее переместил.

– Он только сказал, что поставил ее посредине. А оба отпечатка в пыли совершенно параллельны.

– Понимаю. Вы считаете, что статуя была еще подвинута к краю полки после того, как доктор Блисс поставил ее посередине. Что же, это возможное предположение.

– Вот что я хочу установить, сержант, – сказал Вэнс, улыбаясь. – Может быть, это и не имеет отношения к делу, но, с другой стороны…

Он с усилием поднял статую Сахмет. Она была фута два вышиной с массивной подставкой. Я думаю, что она весила по крайней мере тридцать фунтов. Вэнс, встав на стул, поставил статую на верхнюю полку у самого края. Потом он задернул занавески, взял свисающее колечко в левую руку, повернул край занавески так, что колечко достигло края подножия статуи, слегка наклонил статую и подложил колечко под передний край ее подставки. Затем он вынул из кармана тот предмет, который нашел на верху полки. Это был отрезок карандаша вершка три длиной, старательно отточенный.

Вэнс наклонил статую вперед и положил кусок карандаша под ее подставку. Потом он убрал руку; статуя стояла, наклонясь вперед. Мне показалось что она сейчас упадет, но карандаш, видимо, был как раз достаточной длины, чтобы в виде подпорки удерживать статую, хотя и в неустойчивом равновесии.

– Теперь, – сказал Вэнс, – мы приступим к моему опыту. – Он подвинул стул, разложил обе подушки в том месте, где была голова Кайля, у ног статуи Анубиса. Потом он выпрямился.

– Маркхэм, – сказал он мрачно. – Я показываю вам одну возможность. Обратите внимание на положение занавески. Отметьте себе положение этого колечка под самым краем статуи. Заметьте неустойчивую позицию этой мстительной дамы и представьте себе приход Кайля в музей сегодня утром. Ему было сказано, что новые экспонаты находятся на полке с задернутой занавеской. Он сказал Брашу не беспокоить доктора, так как он хочет пройти в музей и посмотреть только что привезенные сокровища.

Вэнс закурил папироску, но, несмотря на его медленные ленивая движения, я чувствовал, как напряжены его нервы.

– Я не утверждаю, – продолжал он, – что Кайль встретил смерть благодаря ловушке. Я даже не знаю, как будет действовать моя ловушка, но я выдвигаю теорию – если зашита может доказать, что Кайля мог убить кто-нибудь другой, кроме доктора Блисса, кто-нибудь отсутствующий, тогда ваше обвинение будет серьезно подорвано.

Он подошел к статуе Анубиса.

– Скажем, – продолжал он, – что Кайль, став перед полкой, протянул руку и отдернул занавеску. Что случилось бы, если бы ловушка действительно была подстроена?

Он рванул занавеску вправо. Она скользнула по палке, пока не задержалась на мгновение у кольца, втиснутого под статую Сахмет. Но толчок нарушил неустойчивое равновесие статуи. Она опрокинулась и с глухим гулом упала на диванные подушки в том самом месте, где была голова Кайля.

Несколько мгновений все молчали. Маркхэм продолжал курить, устремив взгляд на упавшую статую. Он нахмурился и был задумчив. Хис был совершенно ошеломлен. Он не представлял себе возможности такой ловушки, и опыт Вэнса опрокинула все его теории.

– Опыт как будто удался, знаете, – сказал Вэнс. – Думаю, что я доказал возможность убийства Кайля каким-нибудь отсутствующими лицом. Кайль был небольшого роста, и расстояние от верха полки до его головы достаточно велико, чтобы падение статуи могло оказаться смертельным. Ширина полки немного больше двух футов, так что статуя неизбежно должна была упасть на него, если он стоял перед нею. Вес статуи достаточно велик, чтобы раздробить череп, и положение статуи поперек его головы вполне соответствует предположению, что он погиб в результате старательно подстроенной ловушки. Вы должны признать, Маркхэм, что это устраняет одну из ваших главных улик против доктора Блисса, а именно тот факт, что он был один поблизости. Вместе с опием, найденным в кофе, это сильно говорит в его пользу.

– Да, – заметил Маркхэм. – Это в известной мере уравновешивает улики скарабея, финансового отчета и кровавых следов. В этом нет сомнений… Доктор мог бы иметь солидные доводы для защиты.

– И заметьте, Маркхэм, – сказал Вэнс с улыбкой, – если бы доктор только хотел убить Кайля при помощи статуи Сахмет, следы ловушки не были бы налицо. Если он только хотел убить Кайля, зачем этот отточенный карандаш остался наверху полки? Возьмем теперь ваши прямые улики. Скарабей, найденный около тела, мог быть взят кем угодно из участников вчерашнего совещания и намеренно положен около мертвого тела. Если доктора усыпили при помощи опия, убийца легко мог взять булавку с его стола, так как дверь в кабинет никогда не запиралась. И что было проще взять в то же время финансовый отчет и сунуть его в руку убитого Кайля! Что касается кровавых следов, всякий обитатель дома мог взять теннисную туфлю доктора Блисса из его спальни, сделать отпечатки и бросить туфлю в бумажную корзину, пока доктор спал под действием опия. А завешанное окно во двор? Разве оно не показывает, что кто-то в кабинете не желал, чтобы соседи могли наблюдать за его действиями? Я не Демосфен, Маркхэм, но я бы взялся защищать доктора Блисса перед любым судом и гарантировал бы ему оправдание.

– Конечно, эта ловушка и опий в чашке от кофе бросают совершенно новый свет на дело, – согласился Маркхэм. – А вы что думаете, сержант?

– Не знаю, что и думать, – сознался Хис. – Мне казалось, что дело совершенно в шляпе, а потом мистер Вэнс начал свои тонкие штуки и открыл доктору лазейку. Вам бы следовало быть адвокатом, мистер Вэнс. – Этот термин для Хиса был выражением высшего презрения.

– Ну, сержант, зачем же применять оскорбительные выражения, – запротестовал Вэнс. – Я только стараюсь избавить вас и мистера Маркхэма от глупой ошибки, и что же – за это меня называют адвокатом! Боже! Боже!

– Как бы то ни было, – сказал Маркхэм, – вы доказали то, что хотели. И задача стала еще сложнее и тяжелее.

– Тем не менее, – сказал Хис, – против Блисса имеется еще много улик.

– Верно, сержант, но я боюсь, что эти улики не выдержат серьезного экзамена.

– Вы, очевидно, думаете, – сказал Маркххэм, – что эти улики были намеренно подстроены, что действительный убийца хотел обвинить доктора Блисса.

– Что же в этом было бы необычного? – спросил Вэнс. – Разве история преступлений не показывает много случаев, когда убийца отвлекал подозрения на другого.

– Тем не менее, – сказал Маркхэм, – я не могу не считаться с уликами против доктора Блисса. Раньше, чем совершенно очистить его от подозрений, я должен был бы доказать, что все это было построено против него.

– А как быть с арестом?

– Конечно, – сказал Маркхэм, – невозможно арестовывать доктора после того, как выяснились такие благоприятные для него факты. Тем не менее, я не намерен игнорировать данных, свидетельствующих против него. Я оставлю Блисса под строгим наблюдением. Сержант, можете отдать приказ вашим людям, чтобы они освободили доктора, но примите меры, чтобы за ним следили днем и ночью.

– Слушаюсь, сэр, – и Хис направился к лестнице.

– Сержант, – крикнул Маркхэм ему – Скажите доктору Блиссу, чтобы он не выходил из дому раньше, чем я его увижу.