Текст книги "Священный скарабей (ЛП)"

Автор книги: Стивен Ван Дайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА 20
Гранитный саркофаг

Мы приехали в музей минут через десять. Вэнс взбежал по каменным ступеням. Мы следовали за ним по пятам. Через стеклянную дверь было видно, что в передней горит свет. Вэнс энергично нажал на звонок, но Браш отозвался на него не сразу.

– Дремали? – спросил Вэнс.

– Нет, сэр, – Браш отстранился от него. – Я был на кухне.

– Скажите д-ру Блиссу, что мы здесь и что мы хотим немедленно его видеть.

– Да, сэр. – Лакей прошел через переднюю и постучал в дверь кабинета. Ответа не было. Он постучал еще раз. Наконец, он повернул ручку и заглянул в комнату. – Доктора нет в кабинете. Я посмотрю в спальне.

Лакей направился к лестнице и хотел на нее подняться, когда его остановил спокойный ровный голос.

– Мистера Блисса наверху нет. – Хани медленно спустился в переднюю. – Может быть, он в музее.

– Ну, ну, – сказала Вэнс, поглядывая на египтянина. – Удивительно, как вы всегда оказываетесь налицо. Так вы думаете, что он копается среди своих сокровищ в музее? – Он распахнул большую стальную дверь. – Если доктор там, то он теряет свое время в темноте.

Выйдя на площадку у входа в музей, Вэнс зажег свет и огляделся в зале.

– Вы очевидно ошибаетесь, Хани. Музей, по всей видимости, пуст.

– Может быть, мистер Блисс вышел подышать свежим воздухом, – предположил Хани.

– Это возможно, – сказал Вэнс. – Но я все-таки хотел бы, чтобы вы поглядели, не наверху ли он.

– Я бы видел, если бы он прошел в музей после обеда, – мягко ответил египтянин. – Тем не менее, я выполню ваши инструкции. – И он отправился наверх.

Вэнс подошел к Брашу и спросил вполголоса:

– В котором часу мистер Скарлетт ушел сегодня вечером?

– Я не знаю, сэр. Я право не знаю. Он пришел около восьми. Я его впустил. Может быть, он вышел вместе с доктором Блиссом. Они часто выходят погулять вместе.

– Прошел ли мистер Скарлетт сегодня вечером к музей?

– Нет, сэр. Он спросил доктора Блисса.

– А! А видел он доктора?

– Да, сэр. То есть, я думаю, что он его видел. Я сказал ему, что доктор Блисс в кабинете, и он тотчас же прошел туда, а я вернулся в кухню.

– Заметили вы что-нибудь необычное в манере м-ра Скарлетта?

– Как вам сказать, сэр! Пожалуй, мистер Скарлетт был более сдержанным и сухим, чем всегда, как будто у него было что-то на уме.

– И последний раз вы его видели, когда он подходил к двери кабинета?

– Да, сэр.

– Оставайтесь в гостиной, – сказал Вэнс лакею.

Когда Браш удалился, Хани как раз медленно спускался с лестницы.

– Как я уже говорил вам, мистера Блисса наверху нет, – доложил он.

– Знаете вы, что м-р Скарлетт приходил сегодня вечером?

– Да, я знаю. Я был в гостиной, когда Браш его впустил.

– Видел ли м-р Скарлетт доктора?

Египтянин ответил не сразу. Он посмотрел в глаза Вэнсу, как бы стараясь угадать его мысли. Наконец, приняв какое-то решение, он сказал:

– Насколько я знаю, они оставались вместе по крайней мере полчаса. Когда м-р Скарлетт вошел в кабинет, он оставил дверь слегка приоткрытой. И я слышал, как они там разговаривали. Но я не мог разобрать слов. Они говорили слишком тихо.

– Сколько времени вы их слушали?

– Полчаса. Потом я пошел наверх.

– С тех пор вы не видели ни доктора Блисса, ни мистера Скарлетта?

– Нет, господин.

– Где был мистер Сальветер во время совещания в кабинете?

– Разве он был дома? – спросил Хани. – Он сказал мне за обедом, что едет в Бостон.

– Да. С поездом 9.30. Но ему незачем было уходить раньше девяти. Где он был между восемью и девятью?

– Я его не видел, – сказал Хани, пожимая плечами. – Он вышел раньше, чем пришел д-р Скарлетт. Его, наверное, уже здесь не было после восьми.

– Вы лжете, – сказал Вэнс ледяным тоном. – Не старайтесь меня обмануть. Я не склонен этого терпеть. Как вы думаете, что случилось сегодня ночью?

– Я думаю, что опять возвращалась Сахмет.

Вэнс побледнел.

– Идите в вашу комнату и ждите там, – сказал он ему резко.

Хани поклонился.

– Моя помощь вам больше не нужна, господин. Вы понимаете много вещей. – И египтянин с достоинством удалился.

Вэнс стоял неподвижно, пока Хани не скрылся из виду. Потом он поспешил через переднюю в кабинет. Открыв дверь, он зажег электричество. Тревога и поспешность чувствовалась во всех его движениях. Мы понимали, что он предчувствует нечто трагическое и ужасное. Он подошел к одному из окон и высунулся из него. При слабом свете он мог различить асфальтовые плиты внизу. Потом он заглянул под стол, и измерил глазами низкое пространство под диваном. После этого он направился к двери в музей.

– Я не думал, что мы найдем что-нибудь в кабинете, но шанс все-таки был. – Вэнс побежал вниз по винтовой лестнице.

– Мы найдем это в музее, – крикнул он нам. – Идемте, сержант. Там есть работа. Дьявол сегодня сорвался с цепи.

Он прошел мимо трона и полок с папирусами и остановился перед длинным столом с керамикой, засунув руку в карман.

– В чем дело? – спросил Маркхэм. – Что произошло? Чего вы, собственно, ищите?

– Я не знаю что случилось. – Что-то в тоне Вэнса заставило меня содрогнуться. – Я ищу чего-то страшного. Если этого здесь нет…

Он не кончил фразы. Пройдя быстро к копии большой статуи Ха-Эф-Ре, он обошел ее кругом. Потом он направился к статуе Рамзеса и осмотрел ее пьедестал. После этого он подошел к Тети-Ширет и постучал по ее подножию.

– Все они сплошные, – пробормотал он. – Мы должны попробовать ящики от мумий. Начнемте с этого конца, сержант. Крышки сходят легко.

Сам он прошел к ящику с мумией около Ха-Эф-Ре, и, просунув руку под крышку, приподнял ее и положил на пол. Хис уже начал обыск с другого конца. Движения его были резки. Он срывал крышки, бросал их на пол с совершенно излишним грохотом. Вэнс, поглощенный своей работой, обращал на это мало внимания. Маркхэму, однако, становилось не по себе. Он неодобрительно наблюдал за сержантом.

– Я не могу этого допустить, Вэнс, – сказал он. – Тут, ценные предметы, и мы не имеем права…

– А если в одном из этих ящиков лежит мертвец? – сказал Вэнс, поглядев прямо в глаза Маркхэму.

– Мертвец?

– Да, помещенный сюда сегодня вечером между восемью и девятью.

Слова Вэнса произвели большое впечатление, и Маркхэм уже не возражал. Он молча наблюдал за обследованием оставшихся ящиков с мумиями. Но никакой мрачной находки сделано не было. Хис с разочарованием отложил в сторону крышку последнего ящика.

– Что-то с вашими предположениями не вышло, мистер Вэнс, – добродушно заметил он.

Вэнс, расстроенный, с отсутствующим выражением в глазах, стоял у стола с керамикой. Маркхэм подошел к нему и тронул его за руку.

– Может быть, мы пересмотрим это дело с другой точки зрения, – начал он.

– Нет! Об этом не может быть и речи, – прервал его Вэнс. – Все слишком логично. Сегодня ночью здесь произошла трагедия, и мы опоздали ее предупредить.

– Мы должны были принять предосторожности, – с горечью заметил Маркхэм.

– Предосторожности? Все возможные предосторожности были приняты. Новый элемент был сегодня введен в положение – элемент, которого нельзя было предвидеть. Трагедия этой ночи не входила в заговор. Я должен продумать это. Я должен восстановить ход мыслей убийцы, – он стал ходить по музею, не отрывая глаз от пола.

Хис в раздумье курил сигару. Он привык верить предсказаниям Вэнса, и теперь был глубоко смущен его видимой неудачей.

Вдруг на лбу его появилась складка удивления. Вынув сигару изо рта, он наклонился над одним из ящиков с мумиями и вынул оттуда небольшой металлический предмет.

– Странное место для того, чтобы держать автомобильный домкрат, – заметил он, бросая его обратно в ящик.

Вэнс продолжал расхаживать по музею. Наконец, он вынул папиросу и закурил ее.

– Все рассуждения приводят сюда, Маркхэм. Не было никакой необходимости убирать улики. Во первых, это было бы слишком рискованно, во-вторых, мы должны были что-нибудь заподозрить только через день или два, – вдруг голос его оборвался и он весь выпрямился. – Автомобильный домкрат! – воскликнул он. – Тетка моя! Хотел бы я знать… может быть, может быть…

Он поспешил к черному саркофагу, стоявшему под окнами, и внимательно рассмотрел его.

– Слишком высоко, – пробормотал он. – Три фута от пола. Нельзя было это сделать. Но как-то надо было, – он огляделся. Этот табурет, – он показал на невысокий дубовый табурет, стоявший около стены. – Вчера вечером его здесь не было. Он стоял у стола, около обелиска и верх его поцарапан. В нем есть зазубрины. Скорее, сержант, давайте мне этот домкрат.

Хис поспешил повиноваться. Вэнс поставил домкрат на табурет в то самое место, где была зазубрина на его поверхности. Верх домкрата оказался на какой-нибудь вершок от нижней стороны крышки саркофага, выдававшейся на несколько вершков над его нижней частью. Вэнс начал действовать рычагом и при каждом его повороте домкрат несколько приподымался. Когда он достиг края саркофага, весившего по крайней мере полтонны, тяжелая крышка стала приподниматься в свою очередь.

– Вы не боитесь, мистер Вэнс, что крышка соскользнет с другой стороны саркофага? – спросил Хис.

– Нет, сержант, – заверил его Вэнс. – Трение удержит такой тяжелый предмет от скольжения, даже если его наклонить гораздо больше, чем это возможно при помощи домкрата.

Крышка саркофага приподнялась уже вершков на восемь, и Вэнс работал рычагом обеими руками. Девять вершков, десять, одиннадцать, двенадцать – длина домкрата была почти вся использована. Вэнс отпустил рычаг и попробовал, насколько крепко держит домкрат.

– Кажется, безопасно, – сказал он.

Хис вынул из кармана фонарь и посветил внутрь саркофага.

– Матерь Божья! – сказал он.

Я стоял как раз за ним. И как только блеснул свет, я увидел тот ужасный предмет, который вызвал этот возглас.

В глубине саркофага лежало человеческое тело, сгорбленное, с безобразно поджатыми ногами, как будто его наспех засунули сквозь отверстие вниз головой.

Вэнс заговорил спокойным голосом:

– Светите прямо, сержант. А вы, Маркхэм, подсобите мне. Только будьте осторожны. Не заденьте рычаг. С большой осторожностью они опустили руки в саркофаг и повернули тело так, чтобы голова пришлась к наиболее широкому месту отверстия. Холод пробежал у меня по спине, когда я смотрел на них. Я знал, что самый слабый толчок или скольжение ключа обрушит на них массивную гранитную крышку. Хис это также понимал. Я видел, что у него на лбу выступили капли пота.

Медленно тело появилось сквозь узкое отверстие, и, когда ноги были вытянуты в свою очередь и стукнули о пол, фонарь погас и Хис со вздохом облегчения выпрямился. Маркхэм стоял с недоумением глядя на тело.

– Скарлетт! – воскликнул он с удивлением.

– Вэнс только кивнул и наклонился над телом. Лицо Скарлетта побагровело от недостатка кислорода. Глаза вылезали из орбит. Кровь запеклась у его ноздрей. Вэнс приложил ухо к его груди и взял его за руку, чтобы пощупать пульс. После этого он приложил к губам Скарлетта свой золотой портсигар. Взглянув на него, он к повернулся Хису.

– Карету скорой помощи, сержант. Торопитесь. Скарлетт еще жив.

Хис помчался вверх по лестнице и скрылся в передней. Маркхэм внимательно посмотрел на Вэнса.

– Я этого не понимаю, – сказав он.

– И я не вполне, – сказал Вэнс, глядя на Скарлетта. – Я посоветовал ему не заходить сюда. Он также знал про опасность и все-таки… Скарлетт был английский джентльмен. Зная про опасность, он пришел сюда ночью. Он думал, что может положить предел трагедии.

– Теперь мы должны что-нибудь предпринять, – сказал Маркхэм.

– Да, – озабоченно ответил Вэнс. – Но какие трудности! Нет улик! Мы беспомощны. Разве что это иероглифическое письмо где-нибудь окажется. Сегодня ночью было как раз время. Но неожиданно пришел Скарлетт. Знал ли он об этом? – Вэнс подошел к саркофагу, зажег спичку и заглянул вглубь. – Ничего. В тоне его звучало разочарование. И все-таки оно должно быть тут, – он выпрямился. – Может быть… да, это тоже было бы логично.

Он встал на колени около неподвижная тела и стал обыскивать его карманы. Во внутреннем кармане он нашел смятый листок желтой бумаги от блокнота, вроде той, на которой были написаны египетские упражнения Сальветера. Взглянув на нее, он сунул ее себе в карман.

– Едут! – крикнул Хис с верхней площадки. – Я сказал им поторопиться.

– Когда их можно ждать? – спросил Вэнс.

– Не позже, чем через десять минут. Они заберут с собой дежурного врача. Но это их не задержит. Я буду ждать их у двери.

Вэнс написал несколько слов на обороте конверта и передал его Хису.

– Вызовите Вестерн Юнион и скажите им отослать эту телеграмму.

Хис взял телеграмму, прочел ее, свистнул и вышел в переднюю.

– Я телеграфирую Сальветеру в Нью-Хэвен, чтобы он вышел из поезда в Нью-Лондоне и возвращался в Нью-Йорк, – объяснил Вэнс. – Он может поймать ночной экспресс в Нью-Лондоне и к утру уже будет здесь.

– Вы думаете, что он приедет? – спросил Маркхэм.

– О, да!

Когда прибыла карета скорой помощи, Хис провел в музей шофера, доктора и полицейского. Врач, юноша с розовыми щеками и серьезным видом, поклонился Маркхэму и опустился на колени перед Скарлеттом.

– Осторожнее с головой, – сказал он шоферу.

Шофер и полицейский подняли Скарлетта на носилках.

– Как его дела? – спросил Маркхэм доктора.

– Довольно скверно, сэр. Скверный перелом у основания черепа. Если он выживет, ему изрядно повезет, – и, пожав плечами, он последовал за носилками.

– Если Скарлетт оправится, – заметил Маркхэм, – он может сообщить нам все необходимые данные.

– Не рассчитывайте на это, – сказал Вэнс. – Сегодняшний эпизод был совершенно изолированным, – он вернулся к саркофагу и при помощи домкрата медленно опустил крышку.

– Вэнс, – спросил Маркхэм, – что за бумагу вы нашли в кармане Скарлетта?

– Я думаю, это уличающий документ, написанный египетскими иероглифами. Посмотрим.

Он разгладил бумажку на крышке саркофага. Она напоминала письмо, которое Вэнс нашел в кабинете Блисса. Цвет бумаги был тот же, и в нем было четыре ряда иероглифов, начертанных зелеными чернилами. Вэнс изучал документ, тогда как Маркхэм, Хис, который вернулся в музей, и я смотрели на него.

– Давайте, посмотрю, насколько я помню египетский язык, – бормотал Вэнс. – Много лет я уже не читал. Ну… – Он вставил монокль в глаз и наклонился вперед.

«Мерит-Амен, эхаи о эр ю сон маут-и эн мериа-и – шептал он. – Хорошо сделано, Маркхэм! Существительные и прилагательные сходятся, а окончания глаголов…

– Бросьте это, прервал его Маркхэм. Что же там говорится?

– Давайте, я сделаю вам дословный перевод, сказал Вэнс и начал медленно читать: «Возлюбленная Амена. Останусь я здесь, пока придет брат матери моей. Не желаю я, чтобы терпеть положение это. Поместил я в сердце мое должен действовать я для блага наши. Должна узнать вещи все ты позже. Будешь удовлетворена ты, когда мы свободны от заграждает дорогу, счастливы будем мы, ты вместе со мной». Не очень гладко сказано, но так выражались древние египтяне.

– Мне это не представляется особенно понятным, – кисло заметил Хис.

– Но если изложить это должным образом, то получается дьявольский смысл, сержант. Там сказано: «Мерит-Амен. Я жду здесь своего дядю. Я не могу дольше терпеть это положение и я решил предпринять решительные меры ради нашего счастья. Вы позже поймете все и вы простите меня, когда мы освободимся от всех препятствий и будем счастливы вместе». Скажите, сержант, ведь в этом есть смысл?

– И еще какой! – воскликнул Хис. – А вы еще послали этого Сальветера в Бостон.

– Он вернется завтра, – заверил его Вэнс.

– Но послушайте, – сказал Маркхэм, – а что это за письмо, которое вы складывали по кусочкам? И как это письмо попало в карман Скарлетта?

Вэнс сложил старательно бумажку и положил ее в свой бумажник.

– Настало время, – сказал он медленно, – рассказать вам все. Может быть, имея все факты в руках, вы придумаете, что следует делать. Я вижу большие юридические осложнения впереди. Но у нас имеются все улики, на которые мы можем рассчитывать. Вмешательство Скарлетта, события этой ночи расстроили планы убийцы. Во всяком случае, я могу теперь доказать вам невероятную, отвратительную истину.

– Боже милостивый! – воскликнул Маркхэм. – Я понимаю, что вы хотите сказать. Но раньше я должен позвонить в больницу. Может быть, Скарлетт в состоянии нам помочь.

Маркхэм прошел наверх и через несколько минут вернулся.

– Я говорил с доктором, – сказал он. – Шансы Скарлетта плохи. Сотрясение мозга и удушение. Если он и выживет, то во всяком случае будет без сознания недели две.

– Я этого опасался, – грустно сказал Вэнс. – Мы опоздали. Но я не мог рассчитывать на его дон-кихотство, и я предупреждал его.

– Простите меня, – вмешался Хис. – Я все-таки хотел бы знать истину. Почему вы не можете нас в нее посвятить?

– Могу, сержант, – ответил Вэнс, – пройдемте в гостиную. И тогда все холмы и горы перед вами разгладятся, кривое станет прямым и неровное гладким.

ГЛАВА 21
Убийца

Когда мы вошли в гостиную, нас встретил Браш. Он был бледен и испуган.

– Что вас беспокоит? – спросил Вэнс.

– Наверное, сэр, это я виноват, – проговорил лакей. – Это я оставил парадную дверь открытой вчера утром. Я хотел подышать свежим воздухом. Потом вы пришли и сказали, что с мистером Кайлем что-то случилось. Я знаю, что не должен был отпирать двери.

– Можете успокоиться, – сказал Вэнс. – Мы знаем, кто убил мистера Кайля, и можете быть уверены, что убийца не прошел через парадный ход. А теперь вызовите Хани и можете идти к себе в комнату.

Браш едва нас покинул, как в парадной двери скрипнул ключ. Через минуту в дверях гостиной появился д-р Блисс.

– Добрый вечер, – сказал ему Вэнс. – Надеюсь, что мы не мешаем вам? Но есть несколько вопросов, которые мы хотим задать Хани в отсутствие мистера Сальветера.

– Я понимаю, – ответил Блисс с грустным видом. – Так вы знаете о поездке Сальветера в Бостон?

– Он телефонировал мне и спросил, может ли он ехать.

Его желание ехать на север в это время было весьма необычно, – сказал Блисс. – Но я не стал возражать. Атмосфера здесь весьма удручающая, и я сочувствовал его желанию освободиться от нее.

– В котором часу он вышел из дому? – небрежно спросил Вэнс.

– Около девяти. Я предложил отвезти его на станцию.

– Около девяти? А где же он был между восемью и девятью?

– Он был со мной в кабинете. Мы обсуждали подробности относительно фотографии гробницы Хотпехерис.

– Был он с вами, когда пришел мистер Скарлетт?

– Да, – сказал Блисс, нахмурясь. – Очень странный этот визит Скарлетта! Он, по-видимому, хотел говорить с Сальветером наедине. Он держал себя очень таинственно – обращался с Сальветером с заметной холодностью. Но я продолжал обсуждать цели поездки Сальветера на север…

– И мистер Скарлетт ждал?

– Да. Он как коршун следил за Сальветером. Потом, когда Сальветер вышел, Скарлетт отправился с ним.

– А вы, доктор?

– Я остался в кабинете.

– И больше вы не видели ни Скарлетта, ни Сальветера?

– Да, я вышел пройтись около половины десятого и заглянул по пути в музей, думая, что Скарлетт мог там остаться и что он присоединится ко мне. Но в зале было темно, и я прошелся по улице до Вашингтон-Сквера.

– Благодарю вас, доктор. – Вэнс закурил свою папиросу. – Мы больше этой ночью не будем вас беспокоить.

В комнату вошел Хани.

– Вы хотели меня видеть?

– Да, – ответил Вэнс и потом, повернувшись к Блиссу, который направлялся к двери, сказал: – Знаете, доктор, пожалуй, мы еще вас порасспросим о мистере Сальветере. Будьте добры, подождите в кабинете.

Блисс поглядел на него понимающим взглядом, и вышел.

– Я хочу кое-что сказать мистеру Маркхэму, – обратился Вэнс к Хани. – Будьте добры, постойте в передней и последите, чтобы нас никто не беспокоил.

– С удовольствием, господин, – сказал Хани и занял свой пост за дверью.

Вэнс затворил двери и, вернувшись к столу посреди гостиной, удобно устроился в кресле.

– Вы, Маркхэм, и вы, сержант, были оба правы вчера утром, когда заключили, что доктор Блисс виновен в убийстве Кайля.

– Слушайте! – воскликнул Хис, вскакивая. – Черт возьми, если…

– Сядьте, сержант, и успокойтесь.

– Я сказал, что он его убил, а вы сказали…

– Боже мой, неужели вы не можете успокоиться? Я помню, как вы неэлегантно заметили, что Блисс укокошил Кайля. Я пришел к тому же заключению, но с другой стороны.

– Почему же вы мне не дали его арестовать?!

– Потому, что он именно этого и хотел.

– Мир, очевидно, помешался, – простонал Хис.

Вэнс поглядел на него с сочувствием.

– Я знал, сержант, или, по крайней мере, я сильно подозревал почти с той минуты, как мы вошли в музей, что Блисс виновен. Рассказ Скарлетта о назначенном свидании навел меня на этот след. Телефонный звонок Блисса в присутствии всех и его замечание относительно прибытия новых экспонатов вполне соответствовали предумышленному плану. Потом, когда я увидел различные улики, я почувствовал, что их подстроил сам Блисс. Он не только хотел привлечь подозрение к себе, но также рассчитывал, что при внимательном рассмотрении подозрение падет на другого. К счастью, он перестарался: если бы кто-нибудь совершил преступление, улики не были бы столь многочисленными и столь явными. Поэтому я решил, что Блисс убил Кайля и что он старается внушить нам мысль, что он является жертвой заговора.

– Однако, мистер Вэнс, – прервал его Хис. – Вы говорили…

– Я не сказал ни слова, из которого можно заключить, что я считаю Блисса невиновным. Припомните. Я только говорил, что улики кажутся неправдоподобными, что вещи не таковы, какими они представляются. Я знал, что улики это западня, поставленная Блиссом, чтобы нас обмануть. И я также знал, что если мы арестуем Блисса по этим уликам, нам будет невозможно доказать его вину.

– Да, – сказал Маркхэм. – М-р Вэнс прав. Он ни разу не говорил, что уверен в невиновности Блисса.

– Хотя я знал, что Блисс виновен, – сказал Вэнс, – я не знал его конечной цели; не знал, кого он хочет обвинить. Я подозревал, что это Сальветер, хотя это могли оказаться и Скарлетт, и Хани, и миссис Блисс. Я тотчас же почувствовал необходимость определить истинную жертву этого заговора. Я не мог позволить Блиссу думать, что я его подозреваю. Моя единственная надежда была на то, что он будет считать, что я подозреваю другого. Я хотел, чтобы Блисс придумал еще новые улики против своей жертвы и этим нас навел на след своего заговора.

– Но зачем Блиссу было нужно, чтобы его арестовали? – спросил Маркхэм. – Ведь это было ему опасно.

– В весьма слабой степени. Он, очевидно, рассчитывал, что перед возбуждением дела он или его адвокаты сумеют убедить нас в его невиновности и в вине Сальветера. А если бы его предали суду, он был бы оправдан и оказался бы в полной безопасности на основании принципа – дважды по тому же обвинению не судят. Нет, риск был невелик. И он играл крупную игру. Если бы его арестовали, он мог бы открыто обвинить Сальветера в том, что тот убийца. Потому-то я и боролся против его ареста, что именно этого он и желал! Пока он был свободен от подозрений, он не мог защищаться за счет Сальветера. И ему приходилось выдумывать новые планы, На один из этих планов я и рассчитывал, чтобы его уличить. И вот какие были у него мотивы: Блисс знал, что не получит больше финансовой помощи от Кайля; а он был готов на все, чтобы продолжать свои раскопки. Кроме того, он безумно ревновал к Сальветеру. Он знал, что м-с Блисс любит этого мальчишку.

– Но почему же, – спросил Маркхэм, – он просто не убил Сальветера?

– Но, послушайте, колоссальное значение тут имеют деньги! Он хотел, чтобы Мерит-Амен унаследовала богатства Кайля. Другая его цель была в том, чтобы устранить Сальветера из сердца Мерит-Амен: убить его не соответствовало бы этой цели. Поэтому он придумал план, чтобы его дискредитировать так, чтобы все сочли, что Сальветер убил своего дядю, чтобы его осудили и послали за это на электрический стул. Блисс одним камнем убивал трех птиц. Он становился жертвой в глазах Мерит-Амен; он устранял Сальветера; он обеспечивал своей жене состояние, при помощи которого мог продолжать раскопки. Мало убийств имеют столь мощные тройные побуждения! И трагическая черта в том, что м-с Блисс чуть не поверила в вину Сальветера. Она очень страдала. Помните, как она заявила, что хочет предать убийцу правосудию. Она все время опасалась, что это Сальветер.

– Однако, – сказал Хис, – Блисс не очень старался запутать Сальветера в это дело.

– Нет, очень и очень, сержант! Он все время запутывал Сальветера, притворяясь, что он этого не делает. Он не мог действовать открыто – это выдало бы его игру. Помните мой вопрос о том, кто заведует лекарствами. Блисс запнулся, как будто хотел кого-то укрыть. Очень ловко проделано.

– Но, если вы все это знали…

– Я не все это знал, сержант. Я только знал, что Блисс виновен. Я не был уверен, что объектом заговора является Сальветер.

– Во всяком случае, я был прав, когда сразу сказал, что Блисс виновен.

– Конечно, вы были правы, сержант, – ласково заметил Вэнс. – Мне было очень неприятно вам по внешности противоречить. Простите вы меня?

– Ну, что же, – сказал Хис, пожимая руку Вэнса. – Вы видите, я был прав!

– Заговор был весьма прост, – продолжал Вэнс, садясь. – Блисс телефонировал Кайлю в присутствии всех и назначил свидание на одиннадцать. Он упомянул о прибытии новых экспонатов и предложил Кайлю зайти пораньше. Он уже решился на убийство и на весь заговор, когда назначал это свидание; и он нарочно оставил булавку со скарабеем на письменном столе. Убив Кайля, он положил булавку и финансовый отчет около тела. Заметьте, Маркхэм, Сальветер имел доступ к обоим предметам. Блисс, кроме того, знал, что Сальветер обычно заходит в музей после кофе, и рассчитывал, что он встретится с дядей. Он послал Сальветера в городской музей, чтобы тот не был в доме, пока он убивает Кайля, и он подстроил ловушку со статуей Сахмет. Убийца в любой момента мог явиться подложить булавку и отчет, и оставить следы, тогда как Блисс находился под действием опия.

– Так эта ловушка со статуей была одной комедией?! – спросил с негодованием Хис.

– Именно так, сержант. Она была подстроена уже после убийства. Так что, если бы Сальветер имел алиби, его все-таки могли бы счесть виновным. Кроме того, возможность убийства Кайля отсутствующим лицом была лишним доводом в пользу Блисса. А зачем он сам стал бы подстраивать ловушку если имел полную возможность убить Кайля более простым способом? Ловушка была подстроена потом и для отводя глаз.

– Но карандаш, использованный для этой ловушки, – заметил Маркхэм, – был не того сорта, который употребляет Сальветер.

– Дорогой мой, Маркхэм! Блисс взял один из своих карандашей, чтобы создать лишнюю улику против себя. Тот, кто задумывает смертельную ловушку, не станет пользоваться собственным карандашом. Он возьмет карандаш того человека, которого он хочет вовлечь. Эта ловушка меня не обманула. Она была слишком искусственной. Убийца не стал бы так рисковать. Падающая статуя могла ударить Кайля не по голове. Кроме того, человек, пораженный падающей статуей, упал бы не в той позе, в которой мы нашли Кайля. Когда я произвел свой опыт, я сразу понял, насколько неправдоподобно, чтобы он был убит падением статуи. Я не стал этого подчеркивать в то время, так как хотел, чтобы вы поверили в эту ловушку.

– Правильно, – заметил Хис. – А я об этом не подумал.

– По правде сказать, сержант, я делал все для того, чтобы вы не заметили этой несообразности. Мистер Маркхэм также ее не заметил. На самом деле Кайль был убит, пока он глядел на полки, и ему нанесли удар сзади. Я думаю, что для этого воспользовались одной из этих порфировых палиц. Тело его было положено туда, где мы его нашли и ему на голову уронили статую Сахмет, чтобы уничтожить следы первого удара.

– А если бы вы не заметили этого соскользнувшего кольца в занавеске?

– Ловушка была так подстроена, что мы должны были его заметить. В крайнем случае, сам Блисс обратил бы на это наше внимание.

– А отпечатки пальцев… – спросил Хис.

– Они были намеренно оставлены на статуе. Лишняя улика против Блисса. Но у него в запасе были алиби. Его первое объяснение было весьма простым – он подвинул статую, потому что она стояла не прямо. А второе объяснение должно было прийти после ареста: других отпечатков на ней не было потому, что это была ловушка, подстроенная Сальветером. Блисс покрывал каждую улику против себя более сильной уликой против Сальветера. Вспомните, например, его следы. Как будто, они свидетельствовали против Блисса. Но тут же была обратная улика. На нем утром были домашние туфли, а одна теннисная туфля была в его комнате, где, по его словам, он и оставил их накануне. Блисс просто принес один башмак, сделал им кровавый след и положил его в бумажную корзину. Он хотел, чтобы мы нашли следы и обнаружили башмак. После ареста он мог заявить, что некто, имеющий доступ к его комнате, взял теннисный башмак вниз и сделал следы, чтобы его уличить.

– Да, – сказал Маркхэм. – А я был склонен его оправдать, особенно после открытия опия в его чашке!

– А, этот опий! Чудное алиби! Какие присяжные бы его осудили после того, как в его кофе нашли опий? Они сочли бы его жертвой заговора. И как это было просто сделать! Блисс взял жестянку из шкафа, достал то, что ему было нужно, и оставил порошок на дне своей чашки.

– Вы не подумали, что он под действием наркотиков?

– Нет, я знал, что это не так. От наркотиков сокращаются зрачки. А у Блисса они были расширены от волнения. Я знал, что он притворяется, и это заставило меня подозревать, что я найду наркотик в кофе.

– А как же было с жестянкой? – спросил Хис. – Я никак этого не мог понять. Вы послали Хани…

– Я знал, где жестянка, – ответил Вэнс, и только хотел проверить, что знает Хани.

– Но мы не знаем, была ли жестянка в комнате Сальветера, – вставил Маркхэм.

– Не знаем? – Вэнс обернулся к двери. – Хани!

Египтянин отворил дверь.

– Слушайте! – сказал Вэнс, гляди ему прямо в глаза. – Я восхищен вашей способностью обманывать. Но нам нужны некоторые факты. Где вы нашли жестянку с опием?

– Господин, больше нет надобности обманывать. Вы – человек весьма мудрый, и я вам доверяю. Жестянка была спрятана в комнате мистера Сальветера.

– Очень благодарен, – сказал Вэнс. – Теперь возвращайтесь в переднюю. – И когда Хани вышел, он продолжал – Блисс не спустился к утреннему кофе и знал, что его жена и Сальветер будут в малой столовой. Следовательно, любой из них легко мог подложить опий в кофе.

– Но если вы знали, что Блисс сам положил опий в свой кофе, почему вы так интересовались этим самоваром? – спросил Маркхэм.

– Я должен был узнать, против кого направлен заговор. Он старался изобразить, будто является жертвой. Я знал, что истинная жертва – среди тех, кто имел доступ к кофе вчера утром.