Текст книги "Нужные вещи (др. перевод)"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

2

За день до открытия «Нужных вещей» Брайан ехал из школы, с трудом удерживаясь в седле велосипеда; он был весь погружен в сладостную мечту (он не рассказал бы об этой мечте никому – даже под пыткой раскаленными клещами или кусачими пауками-тарантулами), в которой он пригласил мисс Рэтклифф пойти вместе с ним на ежегодную ярмарку графства Касл и она согласилась.

– Спасибо, Брайан, – говорит мисс Рэтклифф, и Брайан замечает слезинки признательности в уголках ее синих глаз – синих-синих, каким бывает только штормовое море. – А то в последнее время мне было так… грустно. Знаешь, я потеряла свою любовь.

– Я помогу вам его забыть, – отвечает Брайан, и его голос тверд и нежен одновременно, – только вы называйте меня… Бри.

– Спасибо тебе, – шепчет она и повторяет еще раз, наклонившись так близко, что он чувствует запах ее духов – чарующий аромат диких цветов: – Спасибо… Бри. И раз уж – хотя бы сегодня – мы будем не учеником и учительницей, а просто парнем и девушкой, называй меня… Салли. И давай на ты.

Он берет ее за руку. Смотрит ей в глаза.

– Я уже не ребенок, – говорит он. – Я могу сделать так, чтобы ты забыла его… Салли.

Кажется, она заворожена его неожиданным пониманием, его неожиданной мужественностью; пусть ему только одиннадцать, но он больше мужчина, чем Лестер. Она стискивает его руки. Их лица сближаются… сближаются…

– Нет, – шепчет она. Теперь ее глаза такие большие; они так близко, что он готов в них утонуть. – Не надо, Бри… Так нельзя…

– Все в порядке, малышка, – говорит он и прижимается губами к ее губам.

Через какое-то время она отстраняется и нежно шепчет

– Эй, парень, вынь глаза из задницы! Куда ты прешь?

Грубо вырванный из приятных фантазий, Брайан только теперь сообразил, что он чуть не угодил под пикап Хью Приста.

– Извините, мистер Прист, – пробормотал он, густо покраснев. Меньше всего ему хотелось нарваться на ярость Хью Приста, который служил в Управлении общественных работ и имел репутацию человека с самым дрянным характером во всем Касл-Роке. Брайан настороженно следил за ним. Если бы Прист собрался вылезти из машины, он бы вскочил на велик и припустил бы по Главной со скоростью света. Ему вовсе не улыбалось провести месяц в больнице только из-за того, что он размечтался о походе на ярмарку вместе с мисс Рэтклифф.

Но в приемнике пел Хэнк Уильямс-младший, а в ногах у Хью Приста стояла бутылка пива, и ему было лень выходить из машины ради того, чтобы выбить дерьмо из этого маленького придурка с глазами на заднице.

– Ты, парень, смотри, куда прешь, – сказал он, сделав хороший глоток из бутылки и глядя на Брайана убийственным взглядом, – потому что в следующий раз я и не подумаю остановиться. Просто перееду тебя и все. Размажу по дороге, дружочек.

Он переключил передачу и уехал.

Брайану вдруг захотелось – к счастью, этот безумный порыв очень быстро прошел – завопить ему вслед: «Чтоб мне провалиться!»Он подождал, пока оранжевый пикап завернет на Линден-стрит, и пошел дальше. Мечты о мисс Рэтклифф были безнадежно испорчены – на весь остаток дня. Хью Прист вернул его к реальности. Мисс Рэтклифф вовсе не ссорилась со своим женихом, Лестером Праттом; она по-прежнему носила колечко с бриллиантом, которое он подарил ей на помолвку, и по-прежнему водила его синий «мустанг», пока ее машина была в ремонте.

Не далее как вчера вечером Брайан видел мисс Рэтклифф и мистера Пратта. Они – в компании других молодых людей – расклеивали эти листовки, «Кости – орудие Дьявола», на телефонных столбах в том конце Главной улицы. А еще они пели гимны. Ну, правда, потом прошли католики и содрали все листовки. Это было даже смешно… хотя, будь Брайан постарше, он бы сделал все от него зависящее, чтобы защитить листовки – любые листовки, – которые мисс Рэтклифф расклеила своими святыми руками.

Брайан подумал о ее темно-синих глазах, о ее длинных ногах танцовщицы и почувствовал все то же мрачное удивление, которое он испытывал всякий раз, когда вспоминал, что в январе она собирается сменить имя с Салли Рэтклифф на Салли Пратт. Дурацкая фамилия Пратт – она ассоциировалось у Брайана со звуком, с каким, по его представлениям, должна падать с лестницы толстая тетка.

А может, она передумает,думал он, медленно вышагивая по Главной. Все в жизни бывает… Или Лестер Пратт попадет в аварию, или у него обнаружится опухоль мозга или еще что-нибудь в этом роде. А вдруг выяснится, что он наркоман? Мисс Рэтклифф никогда в жизни не выйдет замуж за наркомана!

Как бы дико это ни звучало, но эти дурацкие мысли помогли ему успокоиться. Но они все равно не смогли отменить тот прискорбный факт, что Хью Прист оборвал его фантазию незадолго до апогея (когда Брайан целуется с мисс Рэтклифф и практически прикасается к ее правой грудив «Тоннеле любви» на ярмарке). Идея, конечно, была бредовая – одиннадцатилетний мальчик ведет учительницу на ярмарку графства. Мисс Рэтклифф, конечно, очень красивая, но для него она старая. Как-то раз на логопедическом занятии она сказала, что в ноябре ей исполнится двадцать четыре.

Итак, Брайан привычно сложил свою фантазию по старым загибам, как обычно мы складываем важные документы, которые часто читаем и перечитываем, и запрятал на полку в дальнем уголке памяти – на законное место. Он приготовился сесть на велосипед и крутить педали до самого дома.

Но в этот момент он как раз проходил мимо нового магазина, и вывеска на двери привлекла его внимание. Что-то на ней изменилось. Он остановился и вгляделся повнимательнее.

Надписи:

МЫ открываемся СОВСЕМ Скоро!

ПРИХОДИТЕ 9 октября – и приводите друзей!

больше не было. Ее сменила маленькая квадратная табличка. Красные буквы на белом фоне.

ОТКРЫТО

Вот так вот:

ОТКРЫТО

и все.Брайан замер на месте, зажав велосипед ногами и уставившись на табличку. Его сердце забилось сильнее.

Ты ведь туда не пойдешь? – спросил он себя. Я имею в виду, даже если они действительно открылись на день раньше, ты же туда не пойдешь?

А почему нет?

Ну… Потому что витрина все еще замазана мылом. И жалюзи на двери опущены. Если туда войти, с тобой все, что угодно, может случиться. Все, что угодно.

Ну конечно. Будто парень, который открыл магазин – вроде Нормана Бейтса, [1]1
  Норман Бейтс – маньяк-убийца из фильма А. Хичкока «Психоз». – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]одевается в платье покойной мамочки и разделывает покупателей, как свиней. Ра-зу-ме-ет-ся.

Ладно, забудь, высказалась его робкая половина, но действительно как-то робко, как будто она уже знала, что спор проигран. И в этом было что-то смешное.

Тем более что Брайан подумал, как он расскажет об этом маме. Просто и беззаботно, как бы между прочим: «Кстати, мам, помнишь тот новый магазин, который „Нужные вещи“? Так вот, он открылся на день раньше. Я зашел посмотреть, что там и как».

Она тут же вырубит звук телевизора, уж я-то знаю! Она захочет услышать об этом все!

Эта мысль все и решила. Брайан опустил подножку велосипеда, шагнул в тень под навесом – впечатление было такое, что там и вправду прохладнее, градусов на десять как минимум, – и приблизился к двери «Нужных вещей».

Когда он дотронулся до большой дверной ручки – бронзовой и старомодной, ему вдруг пришло в голову, что табличку ОТКРЫТОмогли повесить там по ошибке. Скорее всего ее приготовили на завтра, и кто-то случайно повесил ее на дверь. Из-за штор не доносилось ни звука; внутри явно никого не было.

Но раз уж он взялся за ручку, надо идти до конца. Он легонько нажал на ручку… и она легко поддалась. Язычок замка щелкнул, и дверь «Нужных вещей» распахнулась.

3

Внутри царил полумрак, но какой-то свет все-таки был. Брайан увидел, что там была установлена система направленного света (специализация компании «Фасады и двери Дика Перри») и часть светильников была включена. Они были направлены на некоторые витринные шкафы, расставленные по всему залу. В основном эти шкафы были пусты. Лампы освещали только занятыевитрины.

Пол – просто деревянный во времена «Страхования и недвижимости Западного Мэна» – теперь был покрыт от стены до стены богатым ковром цвета густого бургундского вина. Стены, идеально белые, как яичная скорлупа, отражали слабый рассеянный свет, пробивавшийся через закрашенные мылом окна.

Да, наверное, это ошибка, подумал Брайан. Ничего еще не разложено. Кто-то по недосмотру повесил эту табличку на дверь и забыл ее запереть. Вежливый мальчик сейчас поступил бы так: закрыл дверь с той стороны, сел на велосипед и уехал.

Но Брайану не хотелось уходить. В конце концов он уже вошел в магазин и увидел, что там внутри. Мама, когда услышит об этом, не отстанет от него до вечера – будет расспрашивать и расспрашивать. И больше всего его бесило, что он не был уверен, что конкретно он видел. В витринах было расставлено где-то с полдюжины

(экспонатов)

каких-то вещей, и на них были направлены маленькие прожекторы – пробное включение скорее всего, – но он все равно не мог как следует разглядеть, что там лежит. Однако он видел, чего там точно не было:псевдоантикварных кроватей и старых обшарпанных телефонов.

– Добрый день, – неуверенно произнес он, все еще стоя на пороге. – Есть тут кто живой?

Он уже собрался уходить, как вдруг из глубины магазина раздался голос:

–  Яесть.

В проеме за одной из витрин показалась высокая фигура – поначалу показавшаяся неправдоподобнобольшой. Этот проем был задрапирован темной бархатной занавеской. Брайан почувствовал пусть и мгновенный, но очень сильный приступ страха. Но потом пятно света от одной из ламп легло на лицо незнакомца, и мальчик расслабился. Это был пожилой мужчина, и лицо у него было очень добрым. Он смотрел на Брайана с любопытством и искренней симпатией.

– Дверь была открыта, – начал Брайан, – и я подумал…

–  Конечно,она открыта, – сказал высокий старик. – Я решил ненадолго открыть магазин сегодня для… ну, вроде как предварительного просмотра. И вы – мой самый первый клиент. Заходите, мой юный друг, и оставьте здесь толику принесенного с собой счастья!

Он улыбнулся и протянул руку. Улыбка была заразительной. Брайан тут же проникся симпатией к хозяину «Нужных вещей». Ему надо было перешагнуть через порог, чтобы пожать руку высокому старику, и он сделал это без страха и колебаний. Дверь у него за спиной закрылась, щелкнув замком. Брайан этого не заметил. Он был слишком занят – разглядывал глаза незнакомца. Они были синими – темно-синими, точь-в-точь как у мисс Рэтклифф. Они могли бы быть родственниками: папой и дочкой.

Рукопожатие старика было крепким и уверенным, но совсем не болезненным. Хотя что-то в нем было… неприятное. Что-то… мягкое.И одновременно жесткое.

– Очень приятно, – сказал Брайан.

Темно-синие глаза впились ему в лицо, как железнодорожные фонари под черными козырьками.

– Равно как и я чрезвычайно польщен столь приятным знакомством, – ответил высокий старик.

Вот так Брайан Раск, раньше всех в Касл-Роке, познакомился с хозяином «Нужных вещей».

4

– Меня зовут Лиланд Гонт, – представился хозяин. – А вы, молодой человек?..

– Брайан. Брайан Раск.

– Замечательно, мистер Раск. И раз уж вы – мой первый клиент, я вам сделаю очень хорошую скидку на любую одну вещь, которая вам здесь понравится.

– Спасибо, конечно, – ответил Брайан, – но я вряд ли смогу что-то у вас купить. Денег мне не дадут до пятницы, да и… – он с сомнением оглядел витрины, – вы ведь еще не все выставили, что есть. Не все товары.

Гонт улыбнулся. Зубы у него были кривые, в тусклом свете они казались желтыми, но Брайану его улыбка все равно показалась искренней и дружелюбной. И он снова не смог сдержаться и улыбнулся в ответ.

– Да, – согласился Лиланд Гонт, – еще не все. Б о льшая часть моего… как вы выразились, товара прибудет только сегодня вечером. Но у меня все же есть кое-что интересное. Вы осмотритесь, молодой человек. Мне бы хотелось узнать ваше мнение, по крайней мере… и, как мне кажется, у вас же есть мама? Ну разумеется. Такой приятный молодой человек просто не может быть сиротой. Я не прав?

Брайан кивнул, продолжая улыбаться.

– Правы, конечно. Мама сейчас дома. – У него вдруг мелькнула мысль. – Может быть, мне сходить за ней?

Брайан сразу же пожалел о сказанном. Он не хотелприводить сюда маму. Завтра мистер Лиланд Гонт откроет свой магазин для всего города. Завтра его мама и Майра Эванс будут крутиться здесь вместе с другими дамами Касл-Рока. Брайан подумал, что уже к концу месяца – да что там месяца: к концу недели – мистер Гонт перестанет казаться таким странным и своеобразным, но пока что он именно таким и казался, пока что он принадлежал Брайану Раску, и только Брайану Раску, и Брайан хотел, чтобы так все и осталось. Хотя бы сегодня. Хотя бы на один день.

Поэтому он почувствовал несказанное облегчение, когда мистер Гонт поднял руку (пальцы у него были очень длинными и узкими; Брайан отметил, что средний и указательный пальцы были одинаковой длины) и покачал головой.

– Не надо, – сказал он. – Уж чего-чего, а вот этогомне не хочется. Она, несомненно, захочет тоже кого-нибудь привести. Скажем, подругу, так ведь?

– Ага, – кивнул Брайан, подумав о Майре.

– А может, и двухподруг или даже трех. Нет, пусть лучше все будет как есть, Брайан, – можно мне называть вас Брайаном?

– Конечно! – Брайан был даже польщен.

– Спасибо. А ты меня называй мистер Гонт, потому что я старше тебя, что, впрочем, не означает – лучше, согласен?

– Конечно. – Брайан не был уверен, что он понимает, что мистер Гонт имеет в виду под «старшими и лучшими», но ему очень нравилосьслушать, как тот говорит. И его глаза… это действительно было что-то. Брайан с трудом отводил от них взгляд.

– Ну вот так-то лучше.

Мистер Гонт потер руки, и при этом раздался какой-то странный шипящий свист. От этого звука Брайану стало немного не по себе. На ум почему-то пришла змея, раздраженная и готовая укусить.

– Ты потом все расскажешь маме и, может быть, даже покажешь ей, что купил, – если купишь, конечно…

Брайан задумался, стоит ли сообщать мистеру Гонту, что все его текущие средства в кармане составляют ровно девяносто один цент, и решил, что не надо.

– …а онарасскажет подругам, терасскажут своим подругам… видишь, Брайан? Ты послужишь мне лучшей рекламой, чем все местные газеты. Это получится даже лучше, чем если б я нанял тебя разгуливать в «бутерброде» [2]2
  «Бутерброд» (жарг.) – человек, увешанный с двух сторон рекламными щитами.


[Закрыть]по улицам.

– Как скажете, – согласился Брайан. Он понятия не имел, что такое «бутерброд», но почему-то не сомневался, что он ни за что бы не согласился показаться на улицах города в таком виде. – И мне правда было бы интересно тут все посмотреть. – Хотя смотреть-то пока особенно не на что,подумал он, но не сказал этого вслух, потому что был вежливым мальчиком.

– Ну, тогда приступай! – сказал мистер Гонт, указывая на витрины и прилавки. Только теперь Брайан заметил, что на нем был какой-то совсем уж необычный длинный пиджак бордового бархата. Ему почему-то подумалось, что это может быть смокинг, как в рассказах про Шерлока Холмса. И это было ужасно здорово. – Прошу, Брайан!

Брайан медленно подошел к ближайшему к двери прилавку. Он оглянулся через плечо, уверенный, что мистер Гонт последует за ним, но тот остался стоять на месте. Он разглядывал Брайана с каким-то странным интересом. Казалось, что он прочел мысли мальчика и обнаружил, что тот ненавидит, когда хозяева магазинов таскаются за покупателями, когда те ходят и смотрят. Наверное, они просто боятся, что ты что-то сломаешь, или стащишь, или и то и другое.

– Не торопись, – сказал мистер Гонт. – Делать покупки – это истинное удовольствие для человека, если он никуда не торопится, и большой геморрой, если он делает все бегом.

– Скажите, а вы приехали издалека? – спросил Брайан. Его удивило, что мистер Гонт говорит в третьем лице: «человек, он». Потому что обычно такие фразы мы строим во втором лице: «Делать покупки – это истинное удовольствие, если ты никуда не торопишься…» и так далее. Такая манера речи напомнила Брайану одного сморчка, ведущего передачи «Мастера сцены», которую его мама всегда смотрела, если в программе было написано, что сегодняшний выпуск будет «про любовь».

– Я, – ответил Гонт, – родом из Экрона.

– Это в Англии?

– Это в Огайо. – Лиланд Гонт обнажил в сияющей улыбке крупные неровные зубы.

Это почему-то рассмешило Брайана – как шутка из комедийного телешоу. Впрочем, все происходящее казалось ему какой-то непонятной телепередачей, немного загадочной, но не страшной. Он рассмеялся.

А потом испугался, что мистер Гонт сочтет это невежливым (может, потому, что мама вечно его упрекала, что он не умеет вести себя вежливо, так что в конце концов Брайан решил, что он живет посреди огромной, хотя и невидимой паутины поведенческого этикета), но через пару секунд старик тоже расхохотался. Они смеялись, глядя друг на друга, и Брайан подумал, что такого приятного дня, каким обещал быть сегодняшний день, на его памяти еще не было.

– Ладно, ты тут пока смотри, – махнул рукой мистер Гонт. – А воспоминаниями обменяемся позже.

И Брайан смотрел. В самой большой витрине было выставлено всего пять предметов, хотя места хватило бы еще на двадцать-тридцать. Там была курительная трубка; потом – фотография Элвиса Пресли в красном шарфе и знаменитой белой куртке с тигром на спине. Король (так его всегда называла мама) держал у своих пухлых губ микрофон. Еще там были фотоаппарат «Полароид»; кусок полированного камня с дырочкой посередине, заросшей внутри кристаллами. В свете лампы они переливались и мерцали. И наконец, там была какая-то деревянная щепка размером примерно с палец Брайана.

Он указал на кристалл.

– Это жеод, правильно?

– Ты хорошо образованный молодой человек, Брайан. В самую точку попал. Вообще-то для всех вещиц у меня есть свой ярлычок, но они еще не распакованы – как и б о льшая часть товара. Придется как следует потрудиться сегодня, чтобы приготовиться к завтрашнему открытию. – Но по голосу старика было совсем незаметно, что он так уж сильно переживает за завтрашнее открытие. Он явно не торопился срываться с места и распаковывать ящики.

– А это что? – спросил Брайан, указывая на щепку. Про себя он подумал, что для магазинчика в маленьком городке это был очень странный товар. Сам Лиланд Гонт ему очень понравился, но если все остальные штуки в его магазине будут такого же типа, то его бизнес долго здесь не протянет. Если вам вздумалось продавать старые трубки, фотографии Короля или деревянные щепки, то лучше всего было бы открывать магазин в Нью-Йорке… во всяком случае, судя по фильмам.

– А! – воскликнул мистер Гонт. – Вот это действительно интересная штука! Давай я тебе покажу!

Он прошел через комнату, обошел прилавок, достал из-под стойки кольцо, обвешанное ключами, и сразу же нашел нужный. Открыв витрину, он осторожно вынул щепку.

– Протяни руку, Брайан.

– Ой, а может, не надо? – спросил Брайан. Прожив всю жизнь в штате, который существовал в основном за счет туризма, он побывал в самых разных сувенирных лавках и видел немало плакатов с такими стишками: «Отличного вида, взять в руки приятно, но если сломаешь, то платишь. Понятно?».Он представлял себе, как отреагирует мама, если он случайно сломает щепку – или что это было, – а мистер Гонт, уже не такой дружелюбный, скажет, что эта штуковина стоила пятьсот долларов.

– Почему же нет? – Мистер Гонт удивленно приподнял брови. Лохматые и сросшиеся на переносице, так что, наверное, можно было сказать, что он приподнял однубровь.

– Ну, я такой неуклюжий…

– Не говори ерунды, – возразил мистер Гонт. – Я неуклюжих за милю вижу. Ты не такой. – И он уронил щепку в ладонь Брайана. Брайан уставился на свою руку с искренним удивлением, он даже не знал, что его ладонь вообще раскрыта, пока не увидел лежащую на ней щепку.

На ощупь она была больше похожа на камень…

Брайан неуверенно взглянул на мистера Гонта:

– Похоже на камень…

– Это идерево, икамень, – ответил тот. – Окаменевшее дерево.

– Окаменевшее, – зачарованно повторил Брайан. Он повнимательнее пригляделся к щепке и провел пальцем по краю. Поверхность была мягкая и одновременно рельефная. Почему-то ощущение было не из приятных. – Она, наверное, очень старая.

– Ей больше двух тысяч лет, – кивнул мистер Гонт.

– Бли-и-ин! – воскликнул Брайан, подскочив на месте и чуть не выронив щепку. Он сжал кулак, чтобы удержать ее… и вдруг его охватило чувство какой-то нечеткости и расплывчатости. Не головокружение, нет. Но все вдруг стало таким далеким.Будто его сознание покинуло тело и унеслось куда-то вдаль.

Он видел мистера Гонта, наблюдавшего за ним с интересом и смехом в глазах. Только его глаза почему-то казались размером с блюдце. Хотя это чувство полной дезориентации было совсем не страшным; это было даже интересно и уж точно – лучше, чем ощущения от скользкого куска дерева.

– Закрой глаза! – попросил мистер Гонт. – Закрой глаза и скажи, что ты чувствуешь!

Брайан так и сделал. Какое-то время он стоял, замерев на месте и вытянув перед собой правую руку, сжимавшую кусок окаменевшего дерева.

Он не видел, как мистер Гонт приподнял верхнюю губу, на секунду оскалив большие неровные зубы, – в гримасе удовольствия или предвкушения. У него было смутное ощущение движения – спирального движения. Звук быстрый и легкий: тутуд… тутуд… тутуд… Он знал этот звук. Это…

– Корабль! – радостно закричал он. – Мне кажется, будто я на корабле.

– Совершенно верно, – согласился мистер Гонт.

Его голос доносился до Брайана сквозь невообразимую даль.

Все его чувства разом обострились; теперь он чувствовал, как вздымается и опускается его корабль вслед за ленивыми волнами. Издалека доносился птичий гомон, а совсем рядом были слышны голоса животных – мычание коров, кукареканье петухов, низкий, утробный рык очень большой кошки, выражавший скорее скуку, чем ярость. Потом он почти физически ощутил дерево (дерево, частью которого, без сомнения, когда-то была эта щепка, зажатая у него в руке) под ногами – и он понял, что его ноги обуты уже не в баскетбольные кроссовки, а в легкие сандалии, и…

А потом все кончилось, свернувшись в одну яркую точку, как изображение на экране телевизора, когда отключается электричество. Брайан, потрясенный и опустошенный, открыл глаза.

Рука мертвой хваткой вцепилась в щепку и никак не хотела разжиматься. А когда он все-таки разжал руку, суставы пальцев захрустели, как старые дверные петли.

– Вот это да! – тихо выдохнул он.

– Здорово, согласись? – спросил мистер Гонт довольным голосом, выуживая щепку из ладони Брайана, как доктор – занозу. Потом он вернул ее в витрину и запер стеклянную дверцу.

– Еще бы, – кивнул Брайан и глубоко вздохнул. Он покосился на щепку в витрине – руку все еще слегка покалывало. Эти ощущения – качка, подъемы и спуски палубы, мерное бормотание волн, дерево под ногами – намертво врезались в память, хотя он боялся (и ему было по-настоящему грустно), что все это пройдет, как проходят сны.

– Ты знаешь историю Ноя и его ковчега? – спросил мистер Гонт.

Брайан нахмурился. Он был уверен, что это история из Библии, но во время воскресных служб в церкви и на занятиях по закону Божьему по четвергам он имел обыкновение отключаться.

– Это не тот корабль, который должен был проплыть вокруг света за восемьдесят дней? – уточнил он.

Мистер Гонт опять улыбнулся.

– Что-то вроде того, Брайан. Что-то вроде того. Так вот, эта щепка скорее всего с Ноева ковчега. Естественно, я не могу заявить, что эта вещица действительнос Ноева ковчега, потому что тогда все подумают, что я бесстыжий обманщик. Сейчас в мире найдется, наверное, тысячи четыре человек, которые пытаются продавать куски дерева, утверждая, что это – обломки Ноева ковчега, и, наверное, тысяч четыреста человек, которые торгуют кусками «истинного креста, на котором распяли Иисуса». Но я могуутверждать, что этой деревяшке больше двух тысяч лет, потому что это определено радиоуглеродным анализом, и я могуутверждать, что ее привезли из Святой Земли, хотя нашли не на горе Арарат, а на горе Борам.

Б о льшую часть этой тирады Брайан пропустил мимо ушей, кроме самого главного.

– Две тысячи лет, – выдохнул он. – Вот это да! А вы уверены?

– Я уверен. У меня есть сертификат из МТУ, [3]3
  МТУ – Массачусетский технологический университет.


[Закрыть]там сделали радиоуглеродную датировку; и этот сертификат, естественно, прилагается. Но знаешь, я действительно верю, что он может бытьс Ковчега. – Мистер Гонт задумчиво посмотрел на щепку, а потом поднял свои блестящие голубые глаза, поймав взгляд Брайана. Тот зачарованно слушал. – В конце концов гора Борам находится менее чем в тридцати километрах от Арарата, а в истории мира допущено много ошибок, причем относительно куда более важных вещей, чем место последнего упокоения какого-то корабля. И особенно – за то время, когда историю еще не записывали на бумаге, а передавали из уст в уста. Я прав?

– Вообще-то звучит логично, – согласился Брайан.

– И к тому же эта окаменелость, если взять ее в руки, порождает довольно странные ощущения, ты не находишь?

– Это уж точно.

Мистер Гонт улыбнулся и взъерошил волосы мальчика, разрушая чары.

– Ты мне нравишься, Брайан. Я бы хотел, чтобы все мои покупатели были такими, как ты, – открытыми для чудес. Жизнь скромного торговца была бы намного проще, будь мир устроен именно так.

– И за сколько… за сколько вы продаете эту штуковину? – спросил Брайан, указав пальцем на щепку. Палец слегка дрожал. Только сейчас до него начало доходить, как глубоко его затронули эти странные ощущения. Это было похоже на шум океана в ракушке, прижатой к уху, только – трехмерный и со стереозвуком. Ему очень хотелось еще раз подержать деревяшку в руке, но он не знал, как попросить, а сам мистер Гонт ему больше не предлагал.

– Ну, как тебе сказать. – Мистер Гонт подпер кулаком подбородок и плутовато взглянул на Брайана. – С такой вещицей – как и со всем остальным по-настоящему интереснымтоваром, – все будет зависеть от покупателя. Что сам покупательзахочет мне заплатить. Вот сколько бы тызаплатил, Брайан?

– Не знаю. – Брайан подумал, что у него всего-то девяносто один цент, и выдавил: – Много!

Мистер Гонт запрокинул голову и захохотал. Брайан вдруг понял: он ошибся, решив, что мистер Гонт весь седой. Теперь он увидел, что у него только слегка посеребрены виски. Наверное, он просто стоял под светильником, и от этого его волосы казались седыми, подумал мальчик.

– Ну ладно, все это было жутко интересно, Брайан, но мне действительнонадо многое сделать, чтобы успеть к десяти утра завтра, и…

– Конечно, конечно, – воскликнул Брайан, направляясь к выходу, как того требовали хорошие манеры. – Мне тоже пора идти. Извините, что отнял у вас столько времени…

– Нет, нет, нет! Ты меня не так понял! – Мистер Гонт положил руку Брайану на плечо. Брайан осторожно высвободился. Он очень надеялся, что этот жест не выглядел невежливым, но даже если и так, то уже ничего не поделаешь. Рука мистера Гонта была твердой, сухой и почему-то неприятной. На самом деле на ощупь она почти не отличалась от окаменевшего куска дерева, предположительно с Ноева ковчега или откуда там еще. Но мистер Гонт, кажется, и не заметил безотчетного рывка Брайана. Он держался так, будто он сам (а вовсе не Брайан) повел себя неподобающе. – Я просто хотел сказать, что нам стоит приступить к делу. Как я понимаю, нету особого смысла рассматривать то немногое, что я успел разложить: во-первых, их тут совсем мало, товаров, а во-вторых, ты уже видел все самое интересное из того, что расставлено по витринам. Но я-то свой товар знаю даже без описи и могу предложить тебе кое-что интересное. Чего бы тебе самомухотелось?

– У-у-у! – протянул Брайан. Ему столько всегохотелось, тысячувсяких штук. И в этом была вся проблема: когда вопрос ставится так конкретно, трудно – практически невозможно – выбрать что-то одно, чего тебе хочется больше всего.

– Лучше особенно не задумываться о таких вещах, – посоветовал мистер Гонт. Он сказал это лениво, как бы между прочим, но его пронзительно-цепкие синие глаза пристально изучали лицо Брайана. – Если я спрошу прямо: «Брайан Раск, чего ты сейчас хочешь больше всего на свете?» – что ты ответишь? Только быстро, не думай! Первое, что придет в голову!

– Сэнди Куфакса, – выпалил Брайан. Он не знал, что его ладонь была открыта, чтобы поймать щепку с Ноева ковчега, пока деревяшка не оказалась в руке, и он понятия не имел, что он ответит мистеру Гонту, пока не услышал слова, сорвавшиеся с его собственных губ. Но когда он услышал их, он сразу понял, что это была чистая правда.