Текст книги "Нужные вещи (др. перевод)"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

2

Витрину «Нужных вещей» уже отмыли от белых подтеков, и в ней красовалось около дюжины самых разных штуковин: часы, серебряная рамка, картина, чудный триптих, так и ждущий, чтобы кто-то вставил в него фотографии своих близких. Полли с одобрением взглянула на эти вещи и подошла к двери, на которой уже висела табличка ОТКРЫТО. Полли толкнула дверь, и у нее над головой мелодично звякнул маленький колокольчик – установленный уже после того, как в магазине побывал Брайан Раск.

Внутри пахло новым ковровым покрытием и свежей краской. Магазин был залит солнечным светом, и, как только Полли перешагнула порог, ей вдруг пришла вот такая мысль: Здесь еще не было ни одного покупателя, кроме меня, но здесь уже чувствуется успех. Замечательно.Подобные скоропалительные суждения были ей совершенно не свойственны, равно как и ощущение мгновенного одобрения, но сейчас это казалось вполне нормальным.

Хозяин – высокий мужчина – что-то рассматривал в одном из стеклянных шкафов. Услышав звон колокольчика, он поднял взгляд.

– Привет, – сказал он.

Полли была уверенной в себе и практичной женщиной, которая знала себе цену, но когда она встретилась взглядом с этим незнакомцем, она испытала мгновенное замешательство, и это само по себе смущало.

Я его знаю– это было первое, что она подумала, когда прошло это странное наваждение. Я его видела раньше. Но где?

Нет, не видела.Это знание – эта уверенность – пришло мгновением позже. Это, наверное, дежа-вю,решила Полли, чувство ложного узнавания, которое время от времени возникает у каждого и сбивает тебя с толку именно в силу своей странной двойственности, потому что оно одновременно и нереально, и прозаично.

Она на мгновение замедлила шаг и неуверенно улыбнулась в ответ. Потом она поудобнее перехватила ручку контейнера с пирогом, и острая боль двумя молниями пронзила ладонь и запястье. Такое впечатление, что в самой ее плоти вдруг выросли зубья большой металлической вилки. Это опять разыгрался артрит, и боль была адской, но сейчас Полли даже порадовалась очередному приступу, потому что он заставил ее сосредоточиться. Полли заговорила вроде бы без заметной паузы… хотя, почему-то подумалось ей, этот мужчина все равно могзаметить. Его блестящие карие глаза, казалось, многое подмечали.

– Привет, – сказала она. – Меня зовут Полли Чалмерс. Я хозяйка маленького швейного ателье по соседству. Я подумала, раз уж мы с вами соседи, то, может, мне стоит зайти поздороваться до того, как сюда хлынет поток покупателей.

Он улыбнулся, и его лицо как будто просветлело. Полли вдруг поняла, что улыбается ему в ответ, хотя ее левая рука по-прежнему горела огнем. Если бы я не любила Алана,решила она, я влюбилась бы в этого человека вот прямо сейчас и без памяти.«Покажи мне, где ложе, Хозяин, я покорно пойду за тобой». Словно озорной чертенок, проскочила мысль: интересно, а сколько дамочек, которые еще заглянут сюда сегодня, заимеют на него виды? Она заметила, что у него нет обручального кольца; это лишь разожжет огонь в сомлевших сердцах.

– Рад познакомиться с вами, мисс Чалмерс. А я Лиланд Гонт. – Он подошел к ней, протянул правую руку для рукопожатия и едва заметно нахмурился, когда она шагнула назад.

– Простите меня, – объяснила Полли. – Но я не здороваюсь за руку. Не сочтите меня невоспитанной. Просто у меня артрит. – Она поставила жестянку с тортом на ближайшую витрину и подняла руки, затянутые в лайковые перчатки. Самые обыкновенные руки, разве что чуточку искривленные, как будто сведенные судорогой, и левая чуть больше правой.

В городе были женщины, которые полагали, что Полли даже гордится своей болезнью – а иначе с чего бы она так охотно ее демонстрирует? На самом деле все было наоборот. Хотя Полли ни в коем случае не была тщеславной, она все же заботилась о своей внешности и стеснялась своих изуродованных кистей. Если она их показывала кому-то, то показывала очень быстро и сразу же убирала, и каждый раз у нее мелькала мысль, настолько мгновенная, что даже сама Полли не всегда успевала ее уловить: Ну вот. С этим закончили. Теперь можем нормально поговорить.

Обычно люди проявляли неловкость или смущение, когда она показывала свои руки. Но Гонт повел себя совершенно неожиданно. Он схватил ее запястья и осторожно пожал их, хотя чувствовалось, что у него очень сильные руки. Для первой встречи подобное поведение могло бы показаться неподобающе фамильярным, но Полли оно почему-то не возмутило. Пожатие было дружеским, теплым и уважительным. Но самое главное – кратким. Его руки были какими-то слишком сухими. Это чувствовалось даже сквозь ткань ее легкого пальто и было неприятно.

– Трудновато, должно быть, работать в швейном ателье с таким-то недугом. Как вы справляетесь?

Редко кто из знакомых задавал Полли этот вопрос, и никто – за исключением Алана – не задавал его с такой откровенной прямотой.

– Пока могла, я занималась шитьем полный день, – ответила она. – Как говорится, стиснуть зубы и терпеть. Теперь у меня под началом работает дюжина девушек на полставки, а я сама в основном придумываю модели или делаю выкройки. Но когда у меня ничего не болит, я с удовольствием шью. – Это была ложь, но Полли решила, что в ней нет никакого вреда, потому что последнюю фразу она произнесла скорее для собственного успокоения.

– Я очень рад, что вы зашли. Признаюсь вам по секрету: у меня очень запущенный случай болезни, которую называют мандраж. Знаете, как у актеров перед выходом на сцену. И особенно перед первым появлением перед аудиторией.

– Да? Почему? – Полли всегда настороженно относилась к людям и не доверяла первому впечатлению, поэтому ее весьма удивило – и даже немного встревожило – то, что она так легко и естественно общается с человеком, которого видит первый раз в жизни, и при этом чувствует себя так, как будто они знакомы уже давно.

– Я боюсь, что никто не придет. За весь день – ни одного человека.

– Они придут, – уверила его Полли. – Всем интересно, что у вас тут продается. Название «Нужные вещи», оно непонятное и загадочное. Поэтому всем любопытно. Но самое главное, даже не ваши товары… Они придут поглазеть на вас.Просто в таком небольшом городке, как наш Касл-Рок…

– …никто не торопится проявить чрезмерное рвение, – закончил он за нее. – Я знаю, мне уже приходилось работать в маленьких городах. Умом-то я понимаю, что вы на сто процентов правы, но другой голос… знаете, там, в глубине души… все шепчет и шепчет: «Никто не придет. Нет, Лиланд, никто не придет, вот увидишь. Они будут толпамипроходить мимо, но внутрь никто не заглянет».

Она рассмеялась, вспомнив свои точно такие же страхи перед открытием ателье.

– А это что? – спросил он, коснувшись рукой жестяного контейнера. Полли – как и Брайан Раск накануне – заметила одну странность: средний и указательный пальцы у Гонта были одной длины.

– Это торт. Для вас. И насколько я знаю наш славный маленький городок, больше сегодня тортов-пирогов не будет.

Гонт улыбнулся ей, явно польщенный.

– Спасибо. Большое спасибо вам, мисс Чалмерс. Я тронут.

И Полли, которая никогда не предлагала называть ее по имени при первой встрече и даже при коротком знакомстве (и которая всегда с подозрением относилась ко всем, кто порывался называть ее по имени, не получив на то разрешения, – агентам по продаже недвижимости, страховым агентам, продавцам подержанных машин), вдруг с изумлением услышала собственный голос:

– Раз уж мы с вами соседи, называйте меня просто Полли.

3

– Торт, наверное, дьявольски вкусный, – радостно констатировал Лиланд Гонт, приподняв крышку контейнера и вдохнув аромат. Он попросил Полли остаться и попробовать кусочек. Полли начала отказываться. Гонт настаивал.

– У вас есть кому присмотреть за ателье, – сказал он, – а ко мне никто не заглянет еще добрых полтора часа – надеюсь, полутора часов хватит для соблюдения этикета и протокола? К тому же у меня еще столько вопросов об этом городе.

В общем, она согласилась. Гонт исчез за занавешенной дверью. Было слышно, как он поднялся по лестнице на второй этаж – скорее всего к себе в квартиру – за вилками и тарелками. Пока Полли его дожидалась, она решила осмотреться.

На стене рядом с входной дверью висела табличка, извещавшая, что магазин работает с десяти до пяти по понедельникам, средам, пятницам и субботам. По вторникам и четвергам он будет закрыт для всех, кроме «специально приглашенных», и так до конца весны – или, как подумала Полли, улыбнувшись про себя, – пока сюда не понаедут эти бешеные туристы и отдыхающие с пачками денег в карманах.

Она решила, что «Нужные вещи» скорее всего можно назвать лавкой редкостей. Шикарнойлавкой редкостей, признала она после беглого осмотра, но, приглядевшись, решила, что все не так просто.

Товары, выставленные в витринах вчера, когда сюда заходил Брайан – кристалл жеода, «Полароид» со снимком Элвиса Пресли, пара-тройка других вещичек, – остались на своих местах, но к ним добавилось еще с полсотни других. На свежевыбеленной стене висел небольшой ковер, который стоил, наверное, целое состояние: турецкий и очень-очень старый. В одном из стеклянных шкафов была выставлена целая коллекция оловянных солдатиков – возможно, старинных, – хотя Полли знала, что всеоловянные солдатики смотрятся старинными, даже если они отлиты в Гонконге в прошлый понедельник.

Набор представленных в магазине вещей был чрезвычайно разнообразен. Между фотографией Элвиса – которая в глазах Полли ничем не отличалась от тысяч подобных безделок, продающихся на ярмарках по всей Америке по пять долларов штука, – и исключительно неинтересным флюгером в виде белоголового орлана, национальной эмблемы Америки, стоял витражный плафон, который, судя по всему, стоил никак не меньше восьмисот долларов, а то и всю тысячу. На битый невзрачный чайник опирались две очаровательные французские куколки из тончайшего фарфора, и Полли даже представить себе не могла, сколько стоят эти восхитительные малышки с чудесными румяными щечками и подвязанными панталончиками.

Чего там только не было! Подборка бейсбольных и табачных карточек, ворох дешевых журналов тридцатых годов («Странные рассказы», «Поразительные рассказы», «Ужасные и удивительные истории»), настольный радиоприемник пятидесятых годов того отвратительно блекло-розового оттенка, который в то время был в моде и получил повсеместное одобрение, когда дело касалось раскраски бытовых приборов, если уж не политики.

Рядом с некоторыми товарами – хотя и не со всеми – стояли пояснительные таблички: ТРЕХКРИСТАЛЬНАЯ ЖЕОДА, АРИЗОНА. НАБОР РАЗВОДНЫХ КЛЮЧЕЙ.На табличке рядом со щепкой, так поразившей воображение Брайана, было написано: ОКАМЕНЕЛОЕ ДЕРЕВО СО СВЯТОЙ ЗЕМЛИ.Табличка перед коллекционными карточками и журналами сообщала: О НАЛИЧИИ ОСТАЛЬНЫХ СПРАШИВАЙТЕ У ПРОДАВЦА.

Полли заметила одну странность: ни на одном из товаров, выставленных в витринах, будь то действительно ценная вещь или явный кандидат на свалку, не было ярлыка с ценой.

4

Гонт вернулся с двумя тарелочками – это были обычные старые корнинговские тарелки, ничего особенного, – ножом для торта и двумя вилками.

– У меня там такой беспорядок, самому страшно, – признался он, снимая крышку контейнера и убирая ее в сторону (Полли отметила, что он перевернул ее крышкой вниз, чтобы на дубовом столе не осталось влажное кольцо). – Как только я все тут налажу, сразу начну искать дом, но пока что придется пожить наверху, над магазином. Я пока не разбирал свои вещи, у меня все в коробках. Ох, как я ненавижу эти коробки. И кто только…

– Ой, нет, – воскликнула Полли. – Я столько не съем.

– Хорошо, – с улыбкой согласился Гонт, укладывая толстый кусок шоколадного торта на одну из тарелок. – Этот тогда будет мой. Кушай, кисонька, кушай! Столько вам хватит?

– Еще тоньше.

– Тоньше уже не могу, – сказал Гонт, отрезая узкую дольку. – Пахнет божественно. Еще раз большое спасибо, Полли.

– На здоровье.

Торт действительно распространял божественные ароматы, и Полли была не из тех, кто изнуряет себя диетой, однако ее первоначальный отказ остаться и составить компанию Гонту был продиктован не просто вежливостью. Последние три недели в Касл-Роке стояло роскошное бабье лето, но в понедельник похолодало, и это резкое похолодание немилосердно отразилось на ее руках. Боль в суставах скорее всего утихнет, когда руки привыкнут к холоду (по крайней мере она очень надеялась, что именно так и будет, потому что так было и в прошлом году, и в позапрошлом… но Полли не могла не видеть, что с каждым годом болезнь прогрессирует), сегодня с утра боль была просто адской. Во время таких вот приступов она никогда не знала, что смогут, а чего не смогут сделать ее руки-предательницы, и ее отказ попробовать торт вместе с Гонтом был продиктован исключительно неуверенностью и боязнью попасть в неловкое положение.

Она сняла перчатки и для пробы согнула руку в запястье. Боль пронзила предплечье от локтя до ладони, как голодный клинок. Полли стиснула зубы и снова согнула руку. Опять было больно, но уже не так сильно. Полли немного расслабилась. Все будет в порядке. Не так хорошо, как хотелось бы, но приемлемо. Она осторожно взяла свою вилку, стараясь как можно меньше сгибать пальцы. Отправив в рот первый кусок, она заметила, что Гонт смотрит на нее с сочувствием. Ну вот, сейчас он будет меня жалеть,мрачно подумала она, и расскажет, какой кошмарный артрит был у его бабушки. Или бывшей жены. Или еще у кого-нибудь.

Но Гонт не стал ее жалеть. Он откусил кусок торта и комично вытаращил глаза.

– Бросайте это ваше шитье и штопку! Вам надо открыть ресторан.

– О, это не я пекла, – смущенно ответила Полли, – но я передам ваш комплимент Нетти Кобб. Это моя домработница.

– Нетти Кобб, – задумчиво повторил Гонт.

– Да… вы ее знаете?

– Да нет, вряд ли. – Лиланд Гонт произнес это с видом человека, который витал где-то в мыслях и которого внезапно вернули в реальный мир. – В Касл-Роке я никого не знаю. – Он взглянул на Полли с хитринкой в глазах. – А есть шансы переманить ее к себе?

– Никаких шансов! – рассмеялась Полли.

– Я хотел вас расспросить про местных агентов по недвижимости. Кто из них, по-вашему, достоин доверия?

– Ой, они все тут жулики, но Марк Хоупвелл, пожалуй, самый приличный.

Гонт захохотал, прикрыв рот рукой, чтобы случайно не оплевать Полли крошками. Потом он закашлялся, и если бы у нее не болели руки, она бы похлопала его по спине. Пусть они познакомились только сегодня, но этот человек ей определенно нравился.

– Простите, – сказал он, откашлявшись, – все они жулики, вы сказали?

– Все как один.

Если бы Полли сама не была такой скрытной в отношении своего прошлого, она непременно начала бы задавать вопросы. Зачем он приехал в Касл-Рок? Где он жил до того, как приехать сюда? Сколько он собирается здесь оставаться? Была ли у него семья? Но она была вовсе не любопытна, и поэтому ее вполне устраивало, что она отвечает на его вопросы, а не задает вопросов ему… тем более что его вопросы не касались ее, Полли Чалмерс. Он расспрашивал ее о городе, о том, много ли здесь машин зимой и где можно купить небольшую жаровню, о ценах на страховки и о других совершенно нейтральных вещах. Кое-что из того, что она говорила, Гонт аккуратно записывал в черный кожаный блокнот, который достал из кармана своего синего блейзера.

Полли взглянула на тарелку и с удивлением обнаружила, что съела весь свой кусок торта. Руки все еще болели, но меньше, чем когда она пришла. Она вспомнила, что чуть было не раздумала заходить в магазин – такой сильный был приступ. И теперь она была рада, что все-таки не передумала.

– Мне пора, – сказала она, взглянув на часы. – А то Розали решит, что я умерла.

Гонт составил пустые тарелки одна на другую, сложил сверху вилки и накрыл контейнер крышкой.

– Я верну его, как только доем торт. Хорошо?

– Ну разумеется.

– То есть еще до обеда.

– Ну, не надо уж такторопиться, – сказала Полли. Гонт проводил ее до дверей. – Очень приятно было познакомиться.

– Спасибо, что зашли.

На мгновение Полли показалось, что Гонт собирается взять ее за руку, и ее охватило смятение при одной только мысли об этом прикосновении (она сама понимала, что это глупо, и тем не менее смутилась), но он не стал этого делать.

– Честно сказать, я слегка опасался за сегодняшний день, но благодаря вам он превратился в настоящее удовольствие.

– У вас все будет в порядке. – Полли открыла дверь и… остановилась на пороге. Она ничего не спросила про него самого, но одна вещь ее все-таки удивила, даже слишкомудивила, и она не могла уйти, не удовлетворив своего любопытства. – У вас тут столько интересных вещей…

– Спасибо.

– …но ценников нет. Почему?

Гонт улыбнулся:

– Это такой небольшой каприз. Я всегда думал, что в торговле самое главное – именно торговаться. Наверное, в прошлой жизни я был торговцем коврами на Ближнем Востоке. Скорее всего в Ираке, хотя в наши дни не следует говорить подобных вещей.

– То есть вы назначаете цену в зависимости от состояния рынка? От спроса там и тому подобное? – спросила она, чуть поддразнивая.

– Можно сказать и так, – серьезно согласился он, и Полли опять потрясла глубина его карих глаз, таких красивых и таких странных. – Но тут дело даже не в спросе, а в том, насколько вещь необходима. Насколько она нужна.

– Понятно.

– Серьезно?

– Ну… кажется, да. Это объясняет название магазина.

Гонт улыбнулся.

– Может, и так. Может, и так.

– Ну что ж, желаю вам очень хорошего дня, мистер Гонт…

– Лиланд, пожалуйста. Или просто Ли.

– Хорошо, Лиланд. И не волнуйтесь насчет покупателей. Я думаю, к пятнице вам придется нанимать охранника, чтобы выпроваживать их под закрытие.

– Да что вы! Это было бы мило.

– До свидания.

–  Чао, – сказал он и закрыл за ней дверь.

Пару секунд он постоял у двери, наблюдая за тем, как Полли Чалмерс идет по улице, поправляя перчатки на своих несчастных больных руках. Эти измученные, страдающие руки находились в явном – и даже слегка жутковатом – контрасте с самой Полли, такой красивой и ладной. Гонт улыбнулся. Но это была очень странная улыбка, недобрая и неприятная. А когда уголки его губ поползли назад, обнажая неровные зубы, она стала и вовсе хищной.

– Ты подойдешь, – сказал он в пустоту магазина. – Ты замечательно подойдешь.

5

Предсказание Полли сбылось. К концу дня почти все женщины Касл-Рока – то есть те, чье мнение хоть что-то значит, – и даже несколько мужчин хоть на секундочку, да заглянули в «Нужные вещи». Большинство из них первым делом спешили уверить Гонта, что они жутко торопятся и забежали всего на минутку.

Стефания Бонсан, Синтия Роуз Мартин, Барбара Миллер и Франсин Пелетье были первыми: Стеффи, Синди Роуз, Бабз и Франси явились все вместе – как говорится, тесным и дружным коллективом – уже минут через десять после ухода Полли (молва о ее посещении нового магазина распространилась со скоростью звука и по телефону, и по весьма эффективному «кустарниковому телеграфу», который успешно действует во всех маленьких городках Новой Англии, где у всякого дома есть садик и задний двор).

Подруги смотрели. Охали и ахали. Они с порога уведомили Гонта, что, к сожалению, заглянули совсем ненадолго, потому что сегодня они играют в бридж (не упоминая о том, что никто никогда не садится за еженедельный роббер раньше двух пополудни). Франси спросила, откуда приехал Гонт. Он ответил: Экрон, Огайо. Стеффи спросила, давно ли он занимается антикварным бизнесом. Гонт ответил, что это не совсем антикварный бизнес. Синди спросила, сколько времени мистер Гонт живет в Новой Англии. Довольно давно, сказал Гонт, довольно давно.

Уже потом вся четверка сошлась во мнении, что магазин, безусловно, очень интересен – столько странных вещиц! – но интервью с мистером Гонтом трудно назвать успешным. Этот тип был таким же скрытным, как Полли Чалмерс, если не круче. Бабз еще раз указала на то, что они все уже знали (или думали, что знали): что именно Полли первой из всех зашла в новый магазин и что она принесла торт.Может быть, размышляла Бабз вслух, она знала мистера Гонта… еще с Тех Времен, которые провела Вдалеке.

Синди Роуз заинтересовалась вазой из прозрачного стекла и спросила мистера Гонта (который всегда находился поблизости, но не болтался под ногами и не навязывался потенциальным покупателям, как с одобрением отметили все), сколько он за нее просит.

– А сколько бы вы заплатили? – спросил он с улыбкой.

Она кокетливо улыбнулась в ответ.

– О, значит, вы вот какведете дела, мистер Гонт?

– Именно так, – был ответ.

– А вы не боитесь убытков, ведь янки умеют поторговаться? – спросила Синди Роуз. Остальные с живым интересом наблюдали за происходящим, как зрители на финальном матче Уимблдонского турнира.

– Нет, не боюсь. – Его голос был по-прежнему дружеским, но в нем появились мягкие нотки вызова.

Синди Роуз внимательнее пригляделась к вазе. Стеффи Бонсан что-то прошептала ей на ухо. Синди Роуз кивнула.

– Семнадцать долларов, – заявила она. Вообще-то ваза тянула на все пятьдесят, а в бостонских антикварных магазинах ее бы оценили в сто восемьдесят, и не меньше.

Гонт сжал пальцами подбородок. Брайан Раск узнал бы этот жест.

– Я рассчитывал получить за нее никак не меньше сорока пяти, – сказал он с некоторым сожалением.

У Синди Роуз заблестели глаза: тут было, что ловить. Ваза сама по себе не особенно заинтересовала ее вначале; это была лишь уловка – возможный ключик, чтобы разговорить молчаливого и загадочного мистера Гонта. Но теперь, присмотревшись, Синди Роуз обнаружила, что это действительно прелестная вещица, идеально подходящая к ее гостиной. Кайма из цветов вокруг тонкого горлышка точь-в-точь подходит под цвет обоев. Пока Гонт не назвал цену, лишь на йоту превышающую ее возможности, она и не осознавала, как сильно ей хочется заиметь эту вазу.

Она посоветовалась с подругами.

Пока они шептались, Гонт наблюдал за ними с мягкой улыбкой.

Над дверью звякнул колокольчик, и в магазин вошли еще две женщины.

Начался первый рабочий день «Нужных вещей».