Текст книги "Буря Жнеца (ЛП)"

Автор книги: Стивен Эриксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 66 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

– Ненавижу, когда интересно.

– Возможно, будет также выгодно.

– Вот это хорошо. Готов проглотить интересность, если это выгодно.

– Готовься поднять якорь. Сомневаюсь, что сигнала из гавани придется ждать долго.

– Слушаюсь, капитан.

***

Удинаас смотрел, как она полирует и смазывает меч. Эдурский меч, врученный воином Эдур. Все, что ей нужно – дом, у порога которого нужно закопать клятый меч. Ах да – еще дождаться возвращения злосчастного супруга. Ну, может быть, это ничего не означало, просто жест поддержки со стороны одного из братьев Фира. Удинаас уважает только этого Сенгара. А может, и не уважает.

Среди каменных стен разносились бесконечные заунывные песнопения. Звук еще более мрачный, нежели похоронные причитания эдурских женщин. Ониксовые Колдуны собрались на совет. Если это допущение верно… тогда их священный язык непостижим и лишен ритма, обыкновенно присущего и прозаической речи, и стиху. А если это всего лишь заклинания – старые дурни не способны даже попасть в общий темп.

А он считал странными Тисте Эдур! Они ничто в сравнении с Тисте Анди, упрямо стоящими на страже нелюдских обычаев.

Но чему удивляться? Андара – сооружение из крошащегося черного камня в основании засыпанного осколками скал ущелья. Изолированное, как тюрьма. Стены ущелья изрезаны сотами пещер, неправильной формы комнат – словно некий великан выдул пузыри в извилистый тоннель. Тут имеются бездонные ямы, тупики, проходы такие крутые, что по ним можно двигаться только при помощи веревочных лестниц. Пустые башни вздымаются внутри гранита, словно шпили наоборот; пропасти соединены бесформенными, уложенными без раствора мостами из белой пемзы. В одном месте видно озеро застывшей лавы, более гладкое, чем выглаженный ветрами лед. Обсидиан с красными прожилками, Зала Амасс, в которой может собраться все население – босиком! – чтобы слушать бесконечные пререкания Знатоков Тайн, иначе Ониксовых Колдунов.

Знатоки тайн Камня, Воздуха, Корня, Темной Воды и Ночи. Всего пять волшебников, спорящие о деталях обрядов и процессий, иерархии и приношений, правильной длине ониксовых мантий и Странник знает о чем еще. Но если с полубезумных невротиков стащить эти мантии, они окажутся скоплением морщин и складок.

Насколько сумел узнать Удинаас, не более чем четырнадцать из полутысячи обитателей – кроме самих колдунов – являются чистокровными Анди, а из этих четырнадцати лишь трое видели дневной свет (или, по их затейливому выражению, «ослепленные звезды»). Лишь трое когда-либо в жизни выкарабкивались на поверхность.

Неудивительно, что разум потеряли.

– Почему это, – заговорил Удинаас, – некоторые люди смеются, а звучит похоже на плач?

Серен Педак подняла глаза над лежавшим на коленях мечом. В длинных пальцах ее была пропитанная маслом тряпица. – Не слышу никакого смеха. Или плача.

– Я не имел в виду громкие звуки.

Сидевший на каменной скамье у входа Фир Сенгар фыркнул: – Скука украла из твоего разума последние остатки здравого смысла, раб. Но я скучать по ним не буду.

– Думаю, колдуны обсуждают с Сильхасом способ твоей казни. Дитя Предателя, отродье лжи и всё такое. Как думаешь, это необходимая часть великого квеста? В гнездо гадюк – каждый герой должен сделать этот шаг, правильно? Через мгновение явится твоя судьба, и прошелестит, вырываясь из ножен, меч, и клевреты зла начнут умирать десятками. Я всегда гадал, чем же закончится такая резня? Ужасающее сокращение населения, уничтоженные семьи, рыдающие дети – а когда будет перейден некий порог, над ними зловещим призраком нависнет неминуемая гибель рода. О да, ребенком я слышал немало поэм и эпосов и тому подобного. И всегда начинал удивляться… все эти клевреты зла, жертвы сверкающих героев с их непобедимой праведностью. То есть кто-то вторгается в твое убежище, любимый дом… и, естественно, ты пытаешься убить его и съесть. Кто бы не стал защищаться? Вот они, обыкновенно уродливые и занятые мелкими интересами, плетущие арканы или еще какие поделки… И вдруг – шок! Звуки тревоги! Захватчики каким – то образом обошли преграды и смерть бушует в коридорах!

Серен Педак вложила меч. – Думаю, мне хотелось бы услышать твой вариант эпоса. Как бы ты хотел изменить повествование? Хоть время интересно проведем.

– Не хотелось бы опалять невинные уши Чашки…

– Она спит. Последние дни только этим и занята.

– Может, больна?

– Может, она знает, как пережидать? – ответила аквитор. – Давай, Удинаас. Как же развернется твой альтернативный эпос?

– Ну, во-первых, тайное логово служителей зла. Назревает кризис. Их приоритеты перемешались – то ли предыдущий злобный вождь был лишен управленческого таланта, то ли еще что. Итак, они создали подземные тюрьмы и хитроумные, хотя практически неудобные орудия пыток. Они обогревают комнаты паром громадных котлов, нетерпеливо ожидая, когда появится человеческое мясо для улучшения вкуса похлебки. Увы, но никто уже давно не приходит. Логово заслужило дурную репутацию – место, из которого никто не возвращается, это же сомнительная реклама. Хотя на самом деле логово – отличный рынок сбыта для окрестных дровосеков и смолокуров – большие очаги, факелы и зловещие лампы. У всех подземных логовищ одна проблема. Они слишком темные. Что еще хуже, жители уже восемьсот лет помирают от холода. Но даже логово зла должно на чем-то держаться. Овощи, корзины с ягодами, пряности и лекарства, одежда и горшки, шкуры и хорошо прожеванные ремни, злодейского вида шляпы. Да, я забыл всякого сорта оружие и наводящие дрожь мундиры.

– Удинаас, ты сошел с пути повествования, – заметила Серен.

– Да, сошел, и в этом все дело. Жизнь именно такова. Мы спотыкаемся и блуждаем. Как и наши клевреты зла. Кризис – нет новых пленников, нет свежего мясца. Детишки голодают. Невероятное бедствие.

– И каково решение?

– Они изобретают сказку. В их распоряжении магия, достаточная, чтобы заманивать дураков в логово. Если подумать, это вполне вероятно. Каждому крючку нужна дергающаяся наживка. Они назначают одного из своих на роль Безумного Владыки, того, что ищет способ высвободить ужасные силы и реализовать утопию относительно живых мертвецов, блуждающих по царству пепла и непонятного мусора. Ну, если уж это не привлечет героя в их ограду, тогда что вообще?

– Им удается?

– На некоторое время. Но вспомните эти плохо продуманные орудия пыток. Рано или поздно один из дураков освобождается, сокрушает черепа паре сонных стражников – и пошла резня. Бесконечное смертоубийство – сотни, потом тысячи неподготовленных воинов зла, ленившихся точить мечи. Не забудьте также, что горбатый дровосек всучил им щиты из бересты.

Даже Фир Сенгар захохотал: – Ладно, Удинаас. Ты выиграл. Думаю, твоя версия мне по душе.

Удинаас, от удивления забывший, о чем рассказывал, посмотрел на Серен Педак. Она улыбнулась: – Ты явил истинный свой талант. Итак, герой освобождается и побеждает. Что потом?

– Герой какой-то не такой. Он подхватил насморк в сырых тоннелях. Однако вышел живым, отступил в ближайший город. Принес туда чуму, и она убила всех. Спустя тысячи лет имя героя стало проклятием на языках обоих народов – и того, что живет под землей, и того, что снаружи.

Фир сказал, помолчав: – Ага, раб, твоя версия – скрытое предупреждение. Вот на что ты пытаешься обратить внимание. Но интересно – что тебе до моей участи? Называешь меня кровным врагом, вечным противником, перечисляешь беды, которые обрушили на тебя мои сородичи. Неужели ты действительно хочешь, чтобы я внял предупреждениям?

– Думай как хочешь, Эдур. Но моя мысль глубже, чем ты вообразил, и ведет она вовсе не по тому пути, о котором ты думаешь. Я сказал, что герой победил – на тот момент – но ничего не упомянул о его невезучих спутниках.

– Которые все померли в логове.

– Вовсе нет. Наступила острая нужда в свежей крови. Всех их приняли в свой род слуги зла, которые были злыми в относительном смысле – просто тупыми, голодными и жалкими. Как бы то ни было, случилось великое возрождение культуры логова, создавшего прекраснейшие сокровища искусства, какие только видел мир.

– А потом? – спросила Серен.

– Потом пришел новый герой. Но это другая сказка, на другой день. У меня уже горло болит.

– У женщин Тисте Эдур, – сказал тогда Фир, – есть сказание, что Отец Тень, Скабандари Кровавый Глаз, добровольно решил умереть и выпустил свою душу, чтобы пройти по Серой Тропе. Это странствие в поисках прощения, ибо он чувствовал великую вину за свершенное на равнинах Кашенов.

– Весьма удобная версия.

– Нет, это тебе не хватает тонкости. Альтернативное толкование аллегорически представляет нашу вину. Вину за преступление Скабандари. Мы не можем отменить сделанное Отцом Тень; мы также не можем отрицать это. Он вел, Эдур шли следом. Могли бы мы не подчиниться ему? Может быть. Но вряд ли. Поэтому мы остались с чувством вины, утолить которое можно лишь аллегорически. Так возникли легенды о воздаянии.

Серен Педак встала и сделала несколько шагов, чтобы положить меч у мешка с пищей. – Но, Фир, это сказание передавали женщины в тайне от мужчин. Не будем обсуждать любопытный факт, что ты его слышал. Но как получилось, что о воздаянии думают лишь женщины?

– Воины идут по иному пути, – отозвался Фир. – То, что я знаю сказание – и правду о Скабандари – это заслуга матери, отринувшей традицию тайны. Уруфь не бежит от знания, она хотела, чтобы и сыновья…

– Тогда как объяснить Рулада? – подал голос Удинаас.

– Не подначивай его, – упрекнула раба Серен. – Рулад проклят. Мечом в своей руке и богом, что сделал меч.

– Рулад был молод, – сказал Фир, бессознательно ломая руки, опустив взор к вытертому камню пола. – Ему столь многому нужно было научиться. Он хотел сделаться великим воином, героем. Ему было неуютно в тени троих старших братьев. И он встал на опасный путь.

– Я думаю, бог избрал его… вместо Ханнана Мосага, – ответил Удинаас. – У Рулада не было выбора.

Фир долго смотрел на Удинааса. Наконец кивнул: – Если таково твое мнение, ты отнесся к Руладу гораздо мягче, чем любой Эдур. Удинаас, ты снова и снова выбиваешь меня из равновесия!

Удинаас закрыл глаза, прижался спиной к неровной стене. – Он говорил со мной, Фир, ибо я слушал. То, чего остальные не потрудились сделать – и неудивительно, ведь ваши хваленые «семейные ценности» давно расшатаны. Ваша превосходная иерархия порушена. Неожиданно. Ужасно. Так что если он не мог говорить с вами, вы, в свою очередь, не желали его услышать. Он молчал, а вы были глухи к его молчанию. Обычная неразбериха. Не хотел бы иметь семью.

– Ты винишь за все лишь бога хаоса.

Удинаас открыл глаза, поморгал и улыбнулся. – Это удобнее всего. Если бы я искал воздаяния, сел бы ему на спину и гнал скотину к пропасти, а потом и через край. Быть по сему.

– Но… кого же?

– Винить? Ну, мне откуда знать? Я лишь усталый раб. Но если можно гадать… в первую очередь я указал бы на изношенную иерархию. Она ловит всех, и каждый пойманный старается поймать кого-то еще. Наконец ни один из вас не может пошевелиться, не может двинуться ни вверх, ни даже вбок. Конечно, вниз путь свободен – но кто этого захочет? Неодобрение выбивает ступеньку из-под ног и вы падаете.

– Такова жизнь среди Тисте Эдур, – сказал Фир и отвел взгляд.

– Хорошо, – вздохнул Удинаас. – Давай спросим так. Почему меч не был предложен летерийцу – честолюбивому офицеру армии или хладнокровному торговцу? Не самому Эзгаре? Или, еще лучше, его сыну Квилласу? Вот амбиция и глупость в идеальном равновесии! Ладно, пусть не летерийцу. Почему не отдать нерекскому шаману? Фенту, Тартеналу? Разумеется, все эти племена почти вымерли – по меньшей мере, погибли традиции, правила и табу, соединявшие их. Спасибо Летеру.

– Ладно, ладно, – перебила Серен. – Почему не летерийцу?

Удинаас дернул плечом: – Полагаю, у них неподходящие пороки. Скованный нашел в Тисте Эдур абсолютное совершенство – в политике, истории, культуре и нынешней ситуации.

– Теперь понимаю, – буркнул Фир, скрестив руки на груди.

– Что понимаешь?

– Почему Рулад так тебя ценил. Тебя использовали неразумно; ты целыми днями очищал рыбу, хотя по уровню интеллекта и мудрости достоин восседать у любого королевского престола.

Улыбка раба была злобной. – Проклятие тебе, Фир Сенгар.

– И что тебя обидело?

– Ты только что подтвердил мой главный тезис – за и против института рабства. Меня неразумно использовали? Или меня по необходимости держали под пятой? Слишком многие, подобно мне, лишены подобающего; и никакой тиран и правитель не может гарантировать себе престол. Мы будем все время ворошить угли. Мы будем протестовать, восставать, отрицать. Если снизойдет озарение, мы сподобимся устроить большой пожар. Так что, Фир, пни еще одну корзину с рыбой. Я соберу. Так будет лучше для всех.

– Кроме тебя.

– Нет. Даже для меня. Тогда все мои блестящие таланты окажутся безобидными, особенно для меня самого. Или ты хочешь, чтобы высокие идеи породили поток крови?

Серен Педак вздохнула: – Удинаас, ты испугался собственных идей?

– Все время боялся, аквитор. А ты?

Она молчала.

Слушайте, – сказал Фир. – Пение прекратилось.

***

Как обычно, в дебатах проиграли все. Столкновение несовместимых мнений не приносит гармонии, от него случается только утомление и боль в затылке. Скол, сидевший задрав ноги на нижней скамейке верхнего яруса, созерцал Диск Согласия – что за смехотворное имя! – на котором встали пятеро Ониксовых Колдунов. Когда все, как один, повернулись к Сильхасу Руину, молодой воин постарался пробудить в себе внимание.

Ордант Брид, Знаток тайн Камня, то, что послал Скола на поиски заблудших странников, заговорил первым: – Сильхас Руин, брат по крови нашему Чернокрылому Лорду, мы знаем, чего ты взыскуешь.

– Тогда вы знаете также, что никому не следует вставать на моем пути.

При этих холодных словах Скол выпрямился.

– Я так и предупреждал! – высоким, скрипящим голосом крикнул Рин Варалат, Знаток тайн Ночи. – Он пришел, словно левиафан разрушения! Кто из братьев получил большую долю разумения и мудрости? Ответ очевиден!

– Успокойся, – произнесла Пенит Винандас.

Скол усмехнулся, снова подумав о том, что аспекты Знания формируют личности владык – в случае Пенит, владычиц – знания. Или все наоборот? Владычица Корня станет советовать примирение, подавлять буйство воль, ибо она так надежно… укоренилась.

– Я спокоен! – зарычал Рин Варалат. Он ткнул в сторону Руина пальцем: – Мы не должны поддаваться ему, иначе наши достижения обрушатся нам же на головы. Баланс сохраняет нам жизни. Вы сами все знаете. А если не знаете – вы заблудились даже сильнее, чем я думал.

Драксос Халч, Знаток тайн Темной Воды, произнес бездонно глубоким баритоном: – Вопрос дебатов, о дорогие собратья, сложнее, чем можно подумать. Или нам придется объяснять воителю природу нашей борьбы и суть шаткого баланса, лишь недавно нами достигнутого?

– Неужели ему будет интересно? – спросил Рин Варалат. – Если все обрушится, что ему до этого? Он беззаботно двинется дальше – наши смерти для него ничто.

Сильхас Руин вздохнул: – Я чувствую, какую битву ведете вы здесь, колдуны. Но успехом вы целиком обязаны неизбежному разрушению джагутского ритуала. – Он внимательно оглядел лица собеседников. – Вы не готовы противостоять ритуалу Омтозе Феллака, ведь его производил сам Готос. И в любом случае ваш «баланс» иллюзорен. Ритуал не справляется. Лед, который несчетные века удерживался им на месте, приходит в движение. Нынешняя эпоха теплая, и он тает. Льда так много, что самим фактом разрушения он породит великие перемены. Что до ледников, привязанных к вершинам северных гор Синей Розы… что же, они уже начали сползать. Они не ведают о наступлении далекого океана, они тянут силу из потоков холодного воздуха гор. Колдуны, ваши ледники удерживают копье ритуала, и вскоре оно вонзится в ваше сердце. Андара обречена.

– Не об Андаре мы печемся, – ответил Джесталлин Арос, Знаток тайн Воздуха. – И не тот баланс, о котором ты сказал, нам важен. Сильхас Руин, джагутский ритуал связан со льдом не больше, чем огонь связан с деревом – его цель была особенной. Заморозить время. Остановить жизнь и смерть.

Скол прищурился, глядя на Сильхаса Руина. Тисте Анди склонил голову набок и не разу ответил: – Вы говорите о двух разных видах распада, но они связаны…

– Мы сами знаем, – оборвал его Ордант Брид. И слабо улыбнулся. – Возможно, мы знаем больше тебя. Ты говоришь о копье льда, сердце Омтозе Феллака. Оно все еще живо, оно все еще сильно; и копье это, Сильхас Руин, отбрасывает тень, и в тени найдешь ты то, что ищешь. Хотя, как я полагаю, не то, что думаешь найти.

– Объясни.

– Не станем, – бросил Рин Варалат. – Если хочешь понять, посмотри на родичей.

– Родичей? Вы можете призвать Аномандариса?

– Не его, – сказал Брид. Он явно колебался. – Не так давно нас посетила Властительница Менандора, Сестра Зари…

Голос Руина прозвучал еще холоднее обычного. – Причем здесь она?

– Равновесие, проклятый дурак! – Крик Варалата отозвался эхом.

– Где она сейчас? – спросил Руин.

– К сожалению, мы не знаем, – сказал Драксос Халч. – Но она держится близко, и причины известны только ей самой. Боюсь, она встанет на твоем пути, если ты решишься пробиваться силой.

– Мне нужна душа Скабандари Кровавого Глаза. Не понимаю, почему вы возражаете.

– Мы видим истину, – отвечал Ордант Брид.

Последовало молчание. Пятеро Ониксовых Колдунов взирали на растерявшегося до потери речи Сильхаса Руина.

– Это, – сказал наконец Винандас, – вопрос… сочувствия.

– Мы не глупцы, – подхватил Ордант Брид. – Мы не можем помешать тебе. Но, может быть, мы сможем провести тебя? Путь к искомому месту труден, тропа извивается. Сильхас Руин, с некоторым удивлением сообщаю, что мы вроде бы пришли к согласию. Ты не представляешь, как редко такое случается. Хотя я говорю о компромиссе, который удовлетворяет не каждого из нас. Тем не менее мы готовы дать тебе проводника.

– Проводника? Он проведет меня по вашей кривой тропе или будет водить кругами?

– Такой обман будет вскоре замечен.

– Да. И я не проявлю милосердия, заметив обман.

– Разумеется.

Сильхас Руин скрестил руки. – Вы даете мне проводника. Очень хорошо. Кто из вас?

– Не из нас, – сказал Брид. – Мы слишком нужны здесь. Ты сам сказал: копье льда нацелено на нас, и если мы не сумеем сломать его, то хотя бы попытаемся… отклонить. Сильхас Руин, твоим гидом станет Смертный Меч Чернокрылого Лорда.

Колдун взмахнул рукой. Скол поднялся на ноги и начал спускаться к Диску Согласия. Цепочка с кольцами в его руке снова завращалась, наматываясь и разматываясь.

Все подняли головы, смотря на него одного.

– Это Смертный Меч Аномандера? – Сильхас Руин явно не поверил.

Скол улыбнулся: – Думаешь, он был бы недоволен?

Миг спустя брат Рейка скорчил гримасу и покачал головой: – Может, и нет.

– Выйдете поутру, – сказал Ордант Брид. – Мы начинаем приготовления к вашему странствию.

Достигнув нижнего яруса, Скол легко спрыгнул на полированный камень Диска, подойдя к Руину. Цепочка звякала и посвистывала.

– Ты все время так будешь?

– Как?

***

Силхас Руин вошел в комнату. За ним появился тот Тисте Анди, Скол.

Серен Педак почувствовала озноб страха, хотя не поняла, почему. Скол улыбался, но весьма цинически; взор его уперся в Фира Сенгара, как будто воин ожидал вызова.

– Аквитор, – сказал Руин, расстегивая плащ и подходя к каменному столу в дальнем конце комнаты, где его ожидали еда и вино, – удалось разрешить хотя бы одну тайну.

– О?

– Изобилие привидений в Андаре, бессчетное число мертвых Тисте Анди. Я знаю, откуда они.

– Прости, я не знала, что тут полно привидений. Я даже Тлена давно не видела.

Он покосился на нее и наполнил кубок. – Удивительно, – пробормотал Руин, – насколько непонимание тонкостей языка – после всех тысячелетий, проведенных мною в могиле – превращается в мучительную пытку.

Она смотрела. Анди отпил глоток разбавленного вина, посмаковал. – Время, аквитор. Ритуал Омтозе Феллака, заморозивший все на месте, отрицает самого Худа… извини, Худ – это Повелитель Смерти. Духам некуда уйти. Тисте Эдур с легкостью ловили и порабощали их; но многим удалось избежать такой судьбы и они собрались здесь, среди смертных сородичей. Видишь ли, Ониксовые Колдуны говорят о сочувствии и равновесии…

«Ничего не понимаю. Но думаю, ему это не важно». – Колдуны помогут нам?

Сильхас поморщился и кивнул: – В нашем отряде неудачников появился новый член. Аквитор, он проведет нас туда, куда мы стремимся.

Фир Сенгар напрягся и шагнул к Сколу. – Тисте Анди, – произнес он, – запомни одно. У меня нет враждебности к тебе и твоему роду. Если ты действительно проведешь нас туда, где связана душа Скабандари – я буду в долгу. Все Эдур будут в долгу перед тобой.

Скол ухмыльнулся: – О воин, ты неискренен.

Фир был явно смущен.

– Ты, – сказал ему Сильхас Руин, – представляешь собой величайшую угрозу здешним Тисте Анди. Твои сородичи мечтают выловить последних из них; да и летерийцы к ним не расположены, учитывая сопротивление аннексии, сопротивление, продолжающееся до сего дня. Синяя Роза не согласна быть завоеванной. Даже люди, живущие с ними в мире и имеющие примесь андийской крови, не желают быть лояльными захватчикам из Летера. Ониксовый Орден правил как бы издалека, он не вмешивался в повседневные дела и мало чего требовал от населения. А теперь, Фир Сенгар, Летером правит твоя раса, что вызывает в Синей Розе кипение недовольства.

– Не могу говорить за всю империю, – отозвался Фир. – Только за себя. Я думаю, что если события развернутся в желанном мне направлении, наградой за помощь Эдур станет полное освобождение провинции и всех ее обитателей. Разумеется, я буду настаивать на этом.

Скол сардонически захохотал. Цепочка сверкнула, обернувшись вокруг правой руки.

Единственные его «комментарии» на торжественные обещания и смелые посулы Фира.

Серен Педак затошнило. Скол, этот придурковатый щенок с цепью и кольцами… вечная ухмылка…

«Ох, Фир Сенгар, не доверяйся ему. Никогда не доверяйся».

***

– Вы уверены, что хотите этого, Смотритель?

Брол Хандар бросил быстрый взгляд на Атрипреду. – Это карательная экспедиция, Биветт. Не будет никаких объявлений войны – приказ Летераса звучит недвусмысленно. Я обязан проследить, чтобы поставленные задачи выполнялись без излишнего рвения. Вы идете, чтобы выследить и уничтожить истребивших поселенцев, не более того.

Она не отрывала взора от колон летерийских и эдурских войск, маршировавших по тракту. Пыль повисла над головами, запятнав лазурь ясного неба. Броду Хандару звук движущейся армии напомнил скрежет и грохот ледохода.

Биветт открыла рот: – Именно таково мое намерение, Смотритель. Все как приказано. И не более того.

Он не сразу отвел взгляд. Поерзал в седле, облегчая положение спины – ему гораздо больше нравилось восхищаться лошадьми со стороны, нежели сидеть на одной из проклятых тварей. Похоже, они чувствовали его отношение и отвечали той же неприязнью; к примеру, вот эта имеет привычку задирать голову всякий раз, когда он натягивает удила. Явно желает сломать ему челюсть. Атрипреда сказала, что он слишком сильно наклоняется вперед, лошадь чувствует это и пользуется возможностью причинить вред всаднику. Тисте Эдур предпочитал не задумываться о грядущем конном путешествии… – И все же, – произнес он, – я еду с вами.

Он понимал, что эта перспектива ей не по нраву. Но у него есть телохранители из родного племени, карета, возчик и упряжка волов, в достатке запасов – он не будет обузой армии.

– Я все еще не уверена в вашей безопасности.

– Не беспокойтесь. Я доверяю каждому из моих арапаев…

– Извините, Смотритель, но охота на тюленей – не то же самое, что…

– Атрипреда, – прервал ее Брол Хандар, – во время завоевания мои воины стояли лицом к лицу с летерийскими солдатами, и это вы, летерийцы, побежали. Тюлени? Да, некоторые из них весят не меньше быка, а клыки у них длиной с кинжал. Есть еще белые медведи, пещерные медведи. Коротконогие волки, стайные волки, не упоминая о Жекках – оборотнях. Воображаете, будто белые пространства севера пусты? По сравнению с тем, с чем ежедневно имели дело мои арапаи, летерийские бандиты не угроза. Что до защиты от овлов… такая возможность представится, только если разбежится вся ваша армия. У нас к’риснан из племени Ден-Рафа, а также ваши кадровые маги. Короче говоря, – подытожил он, – ваша озабоченность звучит фальшиво. Скажите, Атрипреда, в чем состояла суть ваших тайных встреч с Летуром Аниктом?

Этот заданный небрежным тоном вопрос поразил ее словно удар; глаза стали большими, в них читалась тревога, а также – как будто – клубилось нечто более темное. – Мы обсуждали вопросы финансирования, – холодно ответила она. – Любая армия должна есть.

– Финансирование данной карательной экспедиции обеспечивает Имперское Казначейство.

– А фондами распоряжается фактор. Господин мой, именно в этом состоит его функция.

– Не в данном случае. Расходы будут производиться моей службой. Фактически экспедицию снарядили на деньги Эдур. Атрипреда, в будущем постарайтесь изучить факты, прежде чем изобретать ложь. Кажется мне, вы сгибаетесь под весом приказов, полученных из двух источников. Надеюсь – ради вашего душевного здравия – что они не конфликтуют между собой.

– Полагаю, что нет, – отозвалась она натянуто.

– Вы уверены, Атрипреда?

– Так точно, господин.

– Хорошо.

– Смотритель. Многие убитые поселенцы происходят из имений и семьи фактора.

Брол вздернул брови: – Итак, над бедным Аниктом довлеет жажда кровной мести?

– На встречах, Смотритель, я просто напоминала ему о необходимости свершить правосудие над убийцами. Фактор нуждался в ободрении, и в тех обстоятельствах я рада была утешить его.

– Иными словами, Летур Аникт встревожен, что контроль над экспедицией уплыл из его рук, потому что прежде такого не бывало. Надеюсь, что он достаточно умен, чтобы понять – когда в достаточной мере успокоится – что это означает недовольство его последними излишествами.

– Не могу знать, господин.

– Мне будет интересно оценить степень его смирения – после нашего победного возвращения.

Она промолчала.

«Разумеется», – сказал он сам себе, – «Летур Аникт разъярится еще сильнее, когда поймет, что все произошло неофициально». Приятели фактора во дворце – летерийские прислужники канцлера, кажется – придут в неистовство, узнав, что их провели, что на этот раз Эдур устроили малый переворот. Они работали с племенами, устанавливали при помощи к’риснанов сообщение между командами разных Смотрителей. Во всем этом таится большой риск – ведь Император, разумеется, ни о чем не знает.

Летура Аникта следует приструнить. Нет, более того: этого человека следует сковать. Навсегда. Если Брол будет действовать правильно, через год в Дрене появится новый фактор. Что до имений Аникта… что же, обвинение в измене государству и коррупции такого масштаба, несомненно, повлечет конфискацию, семья лишится прав. Штраф окажется таким, что Аникты на поколения станут Должниками.

«Он прогнил. Он сплел ужасающую сеть от Дрены до приграничных наций. Он желает войны со всеми соседями нашей империи. Ненужной войны. Бесполезной, если не учитывать бездонную алчность этого человека. Такая язва нуждается в иссечении. В империи множество Летуров Аниктов, жиреющих под защитой Совета Вольности и, вероятно, Патриотов. Судьба одного станет уроком и предупреждением для всех.

Вы, летерийцы, считаете нас дураками. Вы смеетесь нам в спину. Издеваетесь над отсутствием привычки к хитрым схемам обмана. Ну что же – есть разные виды хитрости. Вскоре вы поймете».

Наконец-то Брол Хандар перестал чувствовать себя беспомощным.

***

Атрипреда молча кипела, скача рядом с ним. Проклятый идиот желает быть убитым, а она станет отвечать за неспособность его защитить. К’риснан и телохранители – арапаи нечего не могут. Агенты фактора проникли в каждый летерийский легион, и среди них… Странником проклятые ассасины. Мастера Яда.

Ей нравится этот воин, хотя он так суров. Но это же общая черта всех Эдур. Он очевидно умен, и вместе с тем… наивен.

Ясно, что Летур Аникт давно прознал о жалких неофициальных попытках полудюжины Смотрителей объединиться; фактор надеется устранить незрелую угрозу здесь и сейчас. Во время экспедиции.

– Проблема с Бролом Хандаром, – сказал тогда фактор. В полутьме секретного кабинета его круглое лицо казалось бледным словно камень.

– Господин?

– Он без санкции превышает полномочия, тем подрывая традиционный круг обязанностей Фактора пограничной провинции. Его амбиции вовлекли в сеть других. Увы, последствия будут ужасными.

– Ужасными? Скоро ли?

– Атрипреда, вам я обязан рассказать. Истопаты теперь занимаются не одними лишь летерийскими гражданами империи. Появились очевидные доказательства заговора среди Эдур. Против государства, может быть, и против самого Императора.

«Абсурд. Считаешь меня дурой, Аникт? Против государства и против Императора – разные вещи. Государство – это вы и люди вроде вас. Государство – это Совет Вольности и Патриоты. Государство – Канцлер и его приспешники. Заговор Тисте Эдур против них, попытка искоренить коррупцию кажется мне вполне вероятной. Они владеют нами достаточно долго, чтобы изучить завоеванную империю; они начинают соображать, что случилось иное, тихое завоевание, и в нем они оказались покоренной стороной.

Тисте Эдур – народ прежде всего гордый. Они не потерпят поражения. Тот факт, что их победили трусы, в точном значении этого слова, язвит еще сильнее. Я не удивляюсь, что Хандар и другие начали компанию вырывания «сорняков» – летерийцев, захвативших управление страной. Не удивляюсь и степени, в какой Эдур недооценивают врага».

– Э… господин… Я офицер армии Летера. Мой командир – сам Император.

– Император правит всеми, Атрипреда, – тихо улыбнувшись, отвечал Аникт. – Заговор среди сородичей прямо подрывает позиции верных. Тех, что приносят великую личную жертву, поддерживая работу государственного аппарата.

– Людей вроде вас.

– Точно.

– Чего вы просите, господин?

– Брол Хандар станет настаивать на участии в карательной экспедиции. Я думаю, он замышляет объявить захваченные земли своими. – Он повел рукой. – Не сомневаюсь, что во имя блага империи или еще какого – то бессмысленного лозунга.

«То есть – как ты сам сделаешь?» – Я постараюсь отговорить его, господин, – заявила она вслух. – Это будет небезопасно…

– Воистину так. Я к тому и клоню. – Летур Аникт откинулся на спинку кресла. – Увы, но вам не одержать победы в споре. Смотритель поедет с вами. Примет возможный риск.

«Риск, да. Он будет думать, что опасны овлы».

– Я сделаю все, чтобы сохранить его жизнь.