Текст книги "Танцуя с девственницами"

Автор книги: Стивен Бут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Глава 31

Марк Рупер остановился на дороге, которая вела на Рингхэмскую пустошь, и осторожно коснулся лица там, где его ударил Лич. Разбитая губа и выбитый зуб. Если с Оуэном все было в порядке, он знал, что должен чувствовать негодование, как и другие его знакомые смотрители. Но вчерашний арест Оуэна сбил его с толку. Марк знал, что, если бы Оуэн находился на свободе, он пришел бы сюда, чтобы проверить свою стену. Сейчас вместо него это делал Марк.

Когда Марк проходил по дороге над фермой «Рингхэмский хребет», он заметил женщину в желтой куртке, взбиравшуюся к Хаммондской Башне. Впервые за последнюю неделю он видел женщину, которая гуляла в одиночку. О том, как опасно женщине появляться здесь одной, предупреждали множество раз. Но некоторые никак не могли уняться. Что-то тянуло их сюда, как тех женщин, которых привлекает связь с приговоренными убийцами и насильниками.

Он принес другой рюкзак из дома, поскольку тот, что он обычно брал с собой в обход, сейчас находился в брифинг-центре, опечатанном полицией. Но по крайней мере, в этом рюкзаке лежал бинокль. Направив его на женщину, Марк следил, как та, пробравшись сквозь заросли высокого вереска, вышла на открытую поляну. Она остановилась и огляделась. И тут Марк увидел ее лицо. Он узнал длинный красный шрам, изуродованную щеку, изувеченный глаз. Он видел ее фотографию в эдендейлском отделении полиции, куда, его три дня назад вызывали для дачи показаний. Если бы даже он и не узнал ее, ему все равно пришлось бы предпринять какие-то действия. Одинокие женщины на Рингхэмской пустоши больше не были в безопасности.

Марк набрал номер.

– Пикленд Партридж Три. Соедините меня с полицией.

Затем он забрался на стену и посмотрел вниз на ферму «Рингхэмский хребет». И увидел, что полиция уже там.

Уоррен Лич не потрудился уйти из кухни после того, как мальчики покинули дом. Выстрел ружья раздробил основание его черепа, и тело, упав с кресла на пол, так и осталось лежать посреди разбросанных остатков еды и сваленного в кучу грязного белья. На цепи у задней двери неистово лаяла собака, которую до сумасшествия довело появление такого количества чужих людей. Никто не отважился пройти мимо нее, и уже прозвучало предложение вызвать ветеринарную службу.

Когда Бен Купер въехал во двор, там рядом с красным пикапом, разговаривая с Тоддом Уининком, стоял мужчина средних лет, в джинсах и твидовой куртке. Это был фермер из долины, которому Лич позвонил сегодня днем и попросил подоить коров.

– Значит, вот какой выход он выбрал, – произнес фермер. – Не скажу, что удивлен. Не он первый, не он последний. Хотя некоторые предпочитают уйти, гм, чисто.

Когда Купер заглянул на кухню, он понял, почему речь идет о чистоте, – сюда это слово никак не подходило. Он стоял у самой двери, стараясь ненароком не зайти внутрь. На захламленном кухонном столе лежал белый конверт – официальный конверт, с четко пропечатанным адресом. В отличие от остальных, неоткрытых, в которых явно находились счета, этот конверт Лич открыл ножом, оставив в углу жирное масляное пятно. Куперу не нужно было заглядывать внутрь конверта. Он догадался, что там лежит уведомление для мистера Уоррена Лича о том, что он нарушил закон об огнестрельном оружии от 1986 года и на основании этого возбуждено уголовное дело.

Купер не мог не задать себе страшный вопрос: можно ли было предотвратить эту трагедию? После посещения Ивонны Лич полиция связалась с социальной службой, но это касалось детей, Уилла и Дагги. А кого касалась судьба их отца? Уоррен Лич нуждался в помощи, как никто другой. Доказательства этому брызгами разлетелись по полу и стенам.

Через несколько минут раздался телефонный звонок, и Купер почувствовал себя по-настоящему счастливым человеком, когда ему предоставилась возможность вместе с Уининком уйти с фермы, чтобы встретиться на холме с молодым смотрителем, Марком Рупером.

Марк сегодня выглядел даже моложе, чем обычно. И не потому, что у него было побитое и опухшее лицо. Под синяками он казался бледным и потерянным – совсем еще мальчишка, ждущий, что кто-то из взрослых скажет ему, что делать.

– Вы уверены, что это она? – спросил Купер.

– Уверен.

Купер не сомневался в наблюдательности Марка. Придется вызвать Диану Фрай.

Когда Диана Фрай добралась до Рингхэма, день уже клонился к вечеру, и настроение у нее было плохое. Проезжая мимо фермы, она видела другие машины, припарковавшиеся на холме.

– Где она? – спросила Диана, заметив в тени деревьев Купера и Уининка.

Купер нагнулся к окну ее машины.

– Она здесь. – Он сделал широкий жест, от которого Диана просто пришла в ярость.

– На пустоши?

Фрай вышла из машины, чтобы размять ногу. Больное колено начинало распухать. Ей бы сидеть сейчас дома с привязанным к ноге пакетом замороженных овощей – если, конечно, таковой найдется у нее в морозилке. Она с трудом проковыляла по каменистому склону, чтобы взглянуть на плато. До Верхнего карьера отсюда было не больше полумили.

– Где она конкретно?

– Рядом с Кошачьими Камнями – там, где на нее напали, – ответил Купер. – Марк Рупер сообщил, что видел ее там несколько часов назад. Она отказывается спускаться. Мы только что обсуждали, не арестовать ли ее ради ее же собственной безопасности.

– То есть?

– Нельзя ей здесь оставаться. Опасно. Что если на нее нападет наш убийца? Великолепный исход дела, а?

– Ну, это вряд ли.

Купер только покачал головой, когда Диана накинула свою кожаную куртку.

– Ладно, я пойду с тобой.

– Не трудись, – сказала она.

Фрай, на ходу поправляя куртку, размашисто зашагала мимо говорившего по рации констебля к тропинке. Купер и Уининк проводили ее взглядами, и Тодд с недоуменным видом повернулся к товарищу.

– Бен?

– Подгони машину, – сказал Купер.

– Куда поедем?

– Давай еще раз переговорим с Марком Рупером.

– Зачем?

– Хочу слегка развлечься.

– Но…

Купер скрипнул зубами.

–  Ты займешься машиной или нет?

– Господи, – пробормотал Уининк, – я всегда считал, что только у женщин бывают критические дни.

Марк в красной шерстяной куртке сидел на земле. В руках он держал молоток, с помощью которого Оуэн чинил стену. Время от времени он с силой бил заостренным краем молотка по земле и разглядывал форму получившейся выемки.

– Так эта стена закончена? – спросил Купер.

– Я думал, что да, – сказал Марк. – Но вот посмотрите сюда.

Молодой смотритель указал на недавно отремонтированную часть стены. Камни неровно торчали из нее, некоторые почти выпали, и под ними виднелся высохший раствор, который осыпался, словно зерно из порванного мешка.

– Как это получилось?

– Слабый камень, – объяснил Марк. – Один-единственный слабый камень. Он раскрошился под весом и уронил все камни над собой. Наверное, Оуэн не заметил, когда закладывал им дыру. Он говорит, что у каждого камня своя роль. Дашь слабинку, и все рухнет.

– Досадно. – Купер пристально разглядывал лицо молодого смотрителя. – Марк, откуда у вас эти синяки?

Марк снова дотронулся до лица.

– Поскользнулся и упал прямо на камни лицом. Заживет.

– Точно?

– Конечно.

– Марк, а вы когда-нибудь слышали от Оуэна о детях?

Смотритель отвернулся.

– Не часто. Он любил пошутить: «Дети? Я их люблю. Но не смог бы съесть больше одного».

Купер кивнул, разглядев что-то свое за старой шуткой.

– А вы работаете со школьниками?

– Да, сейчас это входит в наши обязанности. Считается, что, если мы будем рассказывать детям о своей работе, это будет воспитывать в них уважение к Пик-парку и они станут бережно относиться к нему. Но это все теория. Оуэн говорит, что визит в школу просто дает возможность деткам вылить всю издевку на тебя сразу, вместо того чтобы делать это постепенно в будущем.

– Да, я понимаю, о чем речь. Но у Оуэна ведь нет детей, верно?

– Оуэн хороший мужик, – сказал Марк.

Тодд Уининк все больше и больше терял терпение. К чему все эти разговоры?! Наконец он пнул стену и стал смотреть, как из-под камней посыпался засохший раствор.

Диана Фрай увидела ярко-желтую куртку Мегги Крю издали. Мегги стояла неподалеку от башни, на краю откоса, где песчаное плато резко обрывалось в долину. Всего несколько ярдов отделяло ее от причудливой гряды валунов, которую Бен Купер называл Кошачьими Камнями. Она стояла почти не двигаясь, словно боялась подходить ближе. Хаммондская Башня, возвышавшаяся среди камней, должно быть, являлась символом человечества на пустынных просторах природы, но в глазах Фрай она не представляла ни малейшего намека на цивилизацию.

Из долины дул холодный ветер. Приближались ноябрьские бури. Но Мегги даже не пыталась укрыться за скалами. Похоже, она с радостью подставляла себя всем ветрам на свете.

Она не оглянулась, когда Фрай, прихрамывая, подошла к ней сзади. Но у Дианы возникло чувство, что Мегги ждет ее.

– Идемте, Мегги! Пора возвращаться домой.

– Еще несколько минут, и я пойду.

– Хорошо. Я подожду вас здесь.

– Если хотите.

Какое-то время женщина стояла неподвижно. Она словно не могла на что-то решиться. Не отдавая себе отчета, Фрай встала слева от Мегги, помня про ее ранимость. Теперь она смотрела Мегги в лицо, стараясь отыскать ключ к ее мыслям в складках у рта и прищуре глаз.

– Я хочу вспомнить больше, – произнесла Мегги. – Я знаю, что именно этого вы добиваетесь от меня, Диана. Я попробую рассказать вам все, что помню.

– Мегги, это не так важно. Можно обойтись и без этого.

– Но вы говорили, что у вас недостает информации. Мало доказательств. Я вам нужна для опознания.

– У нас есть и другие источники.

Мегги покачала головой:

– Нет. Сейчас вы мне лжете.

Как по сигналу, они дружно шагнули к Кошачьим Камням. Мегги замешкалась. Казалось, она незаметно приближается к Фрай, и наконец их локти соприкоснулись, укрепляя обоюдное доверие.

– Мне надо было привести вас сюда, Мегги, – произнесла Фрай.

– Вы не понимаете. Я хотела прийти сюда сама.

– Да, по-моему, я понимаю, – кивнула Фрай.

– Понимаете? Вы хотели, чтобы я поделилась с вами всем – всеми моими воспоминаниями. Но есть такое, чем я не могу делиться.

Ее взгляд опять затуманился.

– Скажите мне, – произнесла Мегги, и именно эти слова Фрай боялась от нее услышать, – скажите, почему вы сделали аборт?

– Не хотела, чтобы у меня был ребенок, – ответила Фрай. – Это же ясно.

Они остановились у Кошачьих Камней; огромные валуны еле умещались на небольших мягких плитах песчаника, истертых дождем и ветром и принявших формы, похожие на задние лапы животного. Валуны припали к земле, словно изготовившиеся к прыжку кошки, – так, во всяком случае, гласила местная легенда. Может, они собирались прыгнуть на башню, решив сбить с нее спесь.

– Но тут есть и что-то большее, да?

Мегги нежно коснулась одного из камней, будто надеялась одним легким прикосновением пальца привести его в движение.

– Вас изнасиловали?

– Да.

– Но вы никогда не говорите об этом, так?

– Конечно нет.

– Держите в себе. И это правильный выход?

– Я не говорю об этом, – решительно произнесла Фрай.

– Вы отрицаете сам факт, – сказала Мегги, – а это разновидность лжи, которой вы живете.

Они находились в том самом месте, которое было зафиксировано в материалах дела как место нападения на Мегги Крю – короткого, жуткого нападения, навсегда оставившего ее изуродованной. Полиции удалось собрать слишком мало улик – фактически ничего, что могло бы навести на след преступника. Свидетелей, за исключением самой Мегги, не было. И никаких намеков на мотив.

– Нельзя жить ложью, – сказала Мегги.

И тут она начала смеяться. Сначала Фрай неприятно поразило то обстоятельство, что ее признание вызвало приступ смеха. Потом она разозлилась.

– Не вижу ничего смешного!

Мегги оперлась рукой о плечо Фрай, чтобы не упасть. Ее смех, отражаясь от Кошачьих Камней, улетал вниз в долину, к Матлоку.

– Не обращайте внимания, Диана, – произнесла она. – Не принимайте близко к сердцу.

Она едва не захихикала снова. Фрай неожиданно отшатнулась.

– У вас истерика. Идемте вниз. Не надо было вообще приходить сюда.

– Может быть, – согласилась Мегги.

– Ничем хорошим для вас эта прогулка не кончится. – Диану била дрожь. – К тому же я замерзла.

Мегги улыбнулась и покачала головой.

– Диана, я кое-что вспомнила.

– Это хорошо, Мегги, – не задумываясь произнесла Фрай.

– Я помню, как он бежал. Оказался рядом со мной так внезапно, я даже не сразу поняла, что происходит. Он тяжело дышал, как бегун или… – Мегги смутилась. – По-моему, он был напуган.

– Напуган, Мегги?

– Да. И я не верю, что он собирался напасть на меня. Просто я оказалась не в том месте.

– Что вы имеете в виду?

– Диана… по-моему, я просто оказалась у него на пути.

Послышался легкий шорох, и из-за валуна на них глянула овца. Ее черная морда и выразительные глаза выглядели очень забавно. Фрай вдруг заметила, как много маленьких черных катышков, уже высушенных ветром, валяется на голой земле у Кошачьих Камней. Несколько секунд овца глазела на них, словно признавая в них живых существ, а затем потрусила вниз по склону.

– Мегги, на днях вы говорили мне, что там были листья. Вы рассказывали, что как раз перед тем, как на вас напали, вы подбрасывали листья.

– Да.

Фрай показала на каменистую землю, валуны, голую почву.

– Здесь нет листьев. Здесь нет деревьев.

– Но я их помню.

– Ладно, – сказала Фрай, – тогда вы, наверное, ошиблись относительно места.

– Вряд ли.

– Что до меня, то, на мой взгляд, все эти валуны, в общем-то, одинаковы. Может, вы были чуть дальше?

Фрай показала на башню. Мегги не шевелилась.

– Мегги?

– Со мной все в порядке.

Они прошли на несколько ярдов севернее. За центральным валуном Кошачьих Камней открывался вид на долину. Машины сновали по шоссе А6, ведущему в долину Дарли, где дома облепили гору за лесными насаждениями Матлокской пустоши и Блэкхилла. Ближе к башне росла небольшая роща буковых деревьев. Среди них изредка попадались дубы. На землю опало уже множество листьев.

– Может, это место здесь? – спросила Фрай. – Похоже, это ближе к истине?

– Может быть.

– Вы просто не понимаете, насколько это важно. Если место нападения здесь, значит, надо вызывать сюда бригаду криминалистов, чтобы они проверили, не остались ли какие-либо улики. Хотя прошло так много времени…

– Да, так много времени, – повторила за ней Мегги. – Слишком много, чтобы это имело большое значение.

– Никто не может сказать заранее, – сказала Фрай. Она начала проглядывать местность, переживая из-за того, что они с Мегги здесь прошли. Они могли затоптать следы преступления. А вдруг здесь лежит и ждет, пока ее найдут, жизненно важная улика – та единственная, которая поможет связать нападение с подозреваемым. Всего лишь одна улика. Если только ее не сдуло или они не затоптали ее в землю. Или ее не съели овцы.

– Вам не надо было приходить сюда, Мегги. Знаете, вы здесь так же одиноки. Так же, как вы одиноки дома.

Мегги пожала плечами. Фрай внимательно наблюдала за ней. Они сейчас стояли достаточно близко друг к другу, чтобы она могла более-менее адекватно оценить реакции Мегги.

– Мегги, я знаю о вашей дочери, – произнесла Фрай. Она заметила, что та слегка подняла одну бровь. Левую. А правая только несколько раз дернулась, как при тике, и вновь опустилась на свое ложе – багровый шрам. – И я знаю, что вы отдали ее в приемную семью.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – глухо произнесла Мегги. – Боюсь, вы неправильно истолковали мои слова.

– Мне рассказала ваша сестра, – продолжала Фрай. – Но ведь это было очень давно, верно?

Ссутулившись, Мегги прошла еще несколько ярдов вперед. Она подняла воротник, когда завывавший среди камней ветер ударил ее в лицо с изуродованной стороны.

– У вас есть воспоминания о дочери? – спросила Фрай. – Они могут помочь вернуться вашей памяти.

– Наверное, вы правы, – тихо проговорила Мегги. – Это моглослучиться где-то здесь.

– Мегги, нельзя эти воспоминания просто так взять и похоронить в себе.

– Они еще не четкие. А отсюда замечательный вид. Этой красотой можно любоваться вечно. Долина прямо внизу. Напротив – холмы Чатсуорта.

– Мегги…

Мегги вздохнула.

– Вы осуждаете меня? – спросила она.

– Нет. Но разве от этого легче?

Тут Мегги дотронулась до нее. С момента их первой встречи они впервые вот так коснулись друг друга. А повстречались они неделю назад. Целая жизнь.

Мегги слегка потянула Фрай за рукав – вперед, к краю скалы у подножия башни. Они стояли совсем рядом с обрывом, ветер свистел в ушах и трепал их волосы. А они стояли рука к руке, и Фрай, как всегда, была слева от Мегги.

Диана чувствовала, как тихонько ноет после подъема на скалы ее больная нога. Она понимала, что зашла слишком далеко. Ее сердце и легкие работали на пределе, дышать, подставив лицо ветру, было очень нелегко. Фрай, ни на что особенно не надеясь, ждала, что скажет Мегги.

– Смотрите, поезд, – произнесла та.

След дыма поплыл над деревьями к Роузли, когда поезд железной дороги Пик прошел по дальнему берегу Дервента, мимо Черчтауна и домов на Дейл-роуд.

– Сегодня прошел последний поезд. Теперь локомотив поставят в депо на станции «Дарли». В ноябре в Матлок поезда не ходят.

Фрай поняла, что Мегги уводит ее внимание прочь – совсем в другую сторону, далеко отсюда, в центр Матлока, к своему дому. Запах дыма был сильным; казалось, таким же сильным, как там, внизу, в долине.

Бен Купер так напряженно вглядывался в пустошь, что у него начала затекать шея. Облака затянули небо, и склоны выглядели темными и зловещими. Но таков был Пик-парк – облака проносились над вершинами, менялась погода, а с ней менялась и природа.

– Если толком разобраться, что за радость умирать в таком унылом местечке?! – проговорил он. – Никогда раньше его таким не видел.

– Да, я бы тоже не выбрал такое место, – согласился Уининк. – Лучше умереть в постели, и желательно на блондинке с большими сиськами. Вот это я понимаю – славный уход из жизни.

– А вот Дженни Уэстон это место вполне устроило, – произнес Купер, словно не слыша слов Уининка. – Из рассказа ее отца можно сделать вывод, что жизнь у нее была нелегкая. Скорее всего, она постоянно пребывала в депрессии.

– Это они? – спросил Уининк.

Диана Фрай и Мегги Крю были уже на середине спуска и шли очень близко, словно поддерживая друг друга. Когда Мегги приблизилась настолько, что Уининк смог разглядеть ее лицо, он поежился:

– Вот дерьмо.

– Да, зрелище не из приятных, – согласился Купер. – Но тебе приходилось видеть вещи и похуже, верно? Так что постарайся не выказывать свою реакцию.

– Ладно, не рассказывай. Я подгоню машину.

– Давай, – пожал плечами Купер.

Фрай подвела Мегги прямо к своей машине. Женщина низко опустила голову, словно подсудимый, которого ведут в зал суда. Она выглядела так, будто на голове у нее было намотано толстое одеяло. Только Мегги Крю была жертвой, а не обвиняемой.

– Бен, я не уверена, что мы правильно определили место, где напали на Мегги, – сообщила Фрай.

– Почему?

– Ее прежние воспоминания не вяжутся с теперешними, которые у нее только что всплыли. На днях она рассказывала мне, что помнит кучи листьев под ногами. А у Кошачьих Камней нет листьев. Я понимаю, это мелочь, но получается, мы проверяли не настоящее место преступления…

– Пойду гляну, – сказал Купер.

– Надо вызвать криминалистов…

– Давай сначала я погляжу, нельзя ли сузить круг поиска, а потом вызовем.

– Конечно, ее воспоминания могут быть искажены. Они определенно возвращаются, но кто поручится, что именно так все и произошло?

– Это работа психиатра. Если ее показания вообще дойдут до суда, то необходимо будет подкрепить их заключением специалиста.

– Ей все это явно начинает нравиться, – вздохнула Фрай.

– Если бы можно было завести дело без нее… Но нельзя.

– Есть еще один нюанс. Мегги говорит, что, по ее мнению, она просто оказалась у него на пути.

– Что это значит?

– А то, что она стала жертвой случайно. Говорит, что напавший на нее человек задыхался и бежал, а не сидел, поджидая ее.

– Бессмыслица какая-то.

– Я не отвечаю за то, есть здесь смысл или нет, – сказала Фрай. – Я просто делюсь информацией.

– Чудесно.

Купер наблюдал за тем, как они отъезжают, затем дожидался Уининка с их собственной машиной.

– Куда теперь, Бен? – спросил тот.

– Вон туда.

– Что? Бен, ты знаешь, что сегодня понедельник? И мне необходимо промочить горло.

– Ты едешь или как?

Уининк блокировал двери машины.

– Да. Но только потому, что тебе одному ехать небезопасно.

Когда они добрались до Кошачьих Камней, Купер инстинктивно пошел по следам Фрай к тому месту, где, как считалось, напали на Мегги Крю. Он сразу понял, что она имела в виду, говоря про листья. На открытом откосе из песчаника не росло ни одного дерева.

– Почему это не то место? – спросил Уининк. – Может, она гуляла по листьям до того? Например, когда проходила по дороге сюда.

– Возможно.

Уининк начал проявлять нетерпение:

– Бен, у нас еще куча дел.

– Ничего, дела подождут.

– Но черт возьми…

– Тодд, просто сиди спокойно! – раздраженно повернулся к нему Купер. Лицо его вспыхнуло. Он потерял контроль над собой всего на секунду, но неотвязные сомнения раздражали, и он злился в первую очередь на самого себя.

Купер медленно пошел в северном направлении, как раньше это сделала Фрай. Уининк сидел на камне, наблюдая за ним. Всем своим видом он напоминал терпеливого родителя. Через пару минут Купер добрался до места, где скалы разъединялись и внизу были видны Роузли и железная дорога. Последний поезд уже прошел, но ему была хорошо видна железнодорожная колея. Откуда мог появиться человек, напавший на Мегги? Не с противоположной стороны камней, это очевидно, – если только это не Человек-паук. Склон позади тоже крутой и каменистый, его невозможно преодолеть легко и бесшумно. Чтобы быстро и неожиданно добраться до врага, существовал только один путь – спуск вниз. Люди знали об этом с тех самых пор, как изобрели насилие. Именно поэтому укрепления железного века строились на вершинах крутых холмов.

Конечно, рядом с Хаммондской Башней на земле лежало больше листьев. Но сколько их здесь было семь недель назад?

Дальше, перед башней, Купер внезапно попал ногой в незаметную канавку, полную мокрых листьев. Они лежали там слоями и, наверное, копились годами. Под листьями была черная, склизкая и заплесневелая жижа. При желании можно было перебраться через эту канавку и легко стать очень уязвимым для того, кто приблизится сверху.

Купер направился по краю канавы к подножию башни. В нос ударил едкий знакомый запах. Может, он ошибся? Может, его обоняние играет с ним злую шутку? Нет, запах был довольно четким, и Купер узнал его. От фургона Кела и Страйда пахло курицей с карри. А от Хаммондской Башни пахло бензином.

От башни вниз к уступу под Кошачьими Камнями сбегала крутая тропинка. Купер осторожно спустился по ней, пытаясь разобраться, откуда же тянет бензином. Но как только он отошел от башни, запах исчез. Он висел в воздухе у самых стен.

Купер оглянулся на голые скалы позади себя. Здесь валуны образовывали одну из самых крупных кошачьих форм – груду обтесанных ветром глыб песчаника, умещавшихся на более мягком камне, который почти полностью стерли ветер и вода. Внизу оставался зияющий провал – огромный разлом, который неизменно приводил в удивление туристов: казалось, Кошачьи Камни висят прямо в воздухе в весьма неустойчивом положении. Когда-нибудь кошачьи лапы не выдержат веса скалы, и та свалится в долину, потеряв за один раз все свои девять жизней.

Купер заглянул под выступ. Впадина футов на шесть уходила вниз под скалу, сужаясь к концу и превращаясь в совсем небольшую пещерку, которая образовалась в результате выветривания. У противоположного края валялась кучка мокрых серых перьев, – наверное, какой-то хищник растерзал здесь лесного голубя. Купер принюхался. В расселине лежало что-то еще. Оно пахло теперь уже не бензином, но чем-то неприятно-затхлым.

Купер припал к земле и осторожно сунул голову под камни, подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Запах усилился. В такие моменты Бен всегда вспоминал сержанта своей самой первой смены, который учил его дышать ртом рядом с трупом. Он говорил, что, когда часто имеешь дело с мертвыми телами, это помогает, если бывают гаймориты или постоянно заложен нос.

Купер увидел кисть, а затем всю руку. Там, где тело касалось скалы, поверхность была в темных пятнах от просочившейся жижи. Мускулы и ткани ссохлись под кожей, которая теперь болталась свободно, как у старой-старой женщины. С одного края предплечья кожа была содрана, обнажая мышечный слой. Потом он заметил лежавшие вокруг головы темные змеи волос, скрученных в косички-дреды. Хотя уступ был сухим, в самом теле содержалось достаточно жидкости, чтобы процесс гниения шел постоянно. И вот теперь разложение зашло уже довольно далеко, несмотря на холодный осенний воздух Уайт Пика. Похоже, труп пролежал здесь несколько недель.

Купер точно знал, что делать. Словно последние несколько дней неумолимо вели его к этому месту, и неизбежный вывод напросился сам собой, безо всяких усилий со стороны детектива.

Какое-то время он безучастно смотрел на разложившуюся руку. Казалось, никуда торопиться не нужно. На фоне увядавшей природы еще одна смерть выглядела совершенно естественно.