Текст книги "Ястреб (ЛП)"

3. Дыры – или планы

Она вывела меня из палатки, и через минуту мы были перед безыскусным деревянным складом всякого железного барахла. Мы вошли внутрь. У Тетушки был ключ, что породило несколько вопросов, ответов на которые я так никогда и не узнал, но зато нам не пришлось будить письмоводителя. Мы прошли через весь склад насквозь и вышли через заднюю дверь в такой узкий переулок, что боками я задевал стены. Впрочем, по нему нам пришлось пройти лишь несколько шагов, а потом была еще одна дверь и ведущие вниз ступени. Минуту спустя я почувствовал запах керосина, и появился свет. В руке у нее был фонарь, а находились мы в узком проходе грубой каменной кладки. Шагов через тридцать-сорок слева появилась деревянная дверь. Она открыла ее и повесила фонарь у двери.

– Вот здесь и устроишься, – проговорила она. – Я принесу тебе пищу и воду, и ведро, чтобы тебе не нужно было выходить.

– Хорошо.

– И пару одеял.

– Замечательно.

Она сморщилась.

– Сними одежду. Я позабочусь, чтобы ее выстирали.

– Совсем замечательно.

Она фыркнула.

– Не делай глупостей, малыш Талтош. Вернее, не делай ДРУГИХ глупостей.

– Попробую, Тетушка. И практически уверен, что не стану ничего делать хотя бы до тех пор, пока не получу одежду обратно.

Она перевела взгляд на Лойоша, который спокойно восседал на моем правом плече, и кивнула. Они переговаривались. Не псионически, просто – в общем, переговаривались. Наверное, если бы я получше разобрал, о чем именно говорят эти двое, мне бы это не понравилось, так что я не стал и спрашивать. Разделся, отдал ей окровавленные шмотки. К счастью, как раз плащ-то оказался чистым, так что мне не пришлось демонстрировать Тетушке основную часть своего арсенала. Сбрую она увидела и решительно не замечала ее, пока я расстегивал застежки.

Да, да – под плащом у меня ваша сбруя, такая система ремешков на забавных липких застежках, и к ней у меня тоже пристегнуто кое-что острое и убийственное, все понятно?

Она ушла. Я сидел спиной к стене, почти раздетый, закрыв глаза. Через некоторое время Тетушка вернулась с ворохом одеял и ведром, затем снова удалилась, не сказав ни слова.

"Босс?"

"Да?"

"Ты правда можешь сидеть тут два дня и ничего не делать?"

"Я от этого свихнусь, но совсем по-другому. Пожалуй, в моем нынешнем положении это шаг вперед."

"Даже не думал, что ты на такое способен."

"Не стоит недооценивать мой инстинкт самосохранения."

"Босс, я тебя сколько лет знаю, а? У тебя этого инстинкта отродясь не бывало."

"Заткнись, Лойош."

Я расстелил одеяла на твердом полу, улегся и расслабился, отчего меня сразу пробила дрожь. Справился и с этим. Закрыл глаза. Сон не шел, но это было не страшно. Хорошо было уже вот так вот просто лежать. Лежал я так часа два, может, больше, и пожалуй, временно отключился.

Потом сел, опираясь спиной о стену и вытянув ноги.

"Босс?"

"Да?"

"Мне скучно. И Ротсе скучно."

"Привыкайте. Помнишь, когда я сидел за решеткой?"

"В который раз?"

"В самый первый. Было примерно так же."

"Напряжно?"

"Точно."

"И долго?"

"Лойош, даже если ты начнешь считать часы, быстрее не будет."

"А что тогда?"

"Могу открыть дверь. Вы выберетесь наружу, полетаете, поклюете чей-нибудь труп. А я останусь здесь."

"Вот так вот оставить тебя здесь?"

"Лойош, на ближайшее время я намерен бездельничать. Нет смысла и вам двоим заниматься тем же самым. Весь смысл в том, чтобы ничего не случилось."

"Смысл-то я знаю, босс."

"Ну так летите."

Я шагнул к двери, приоткрыл ее и выпустил их.

"И будь осторожен," – велел я.

"Вот уж кто бы говорил," – отозвался он.

Я вернулся в комнату, снова развалился на одеялах, закрыл глаза и еще довольно долго просто бездельничал.

Ладно, расслабьтесь. Я не собираюсь расписывать в подробностях, как я бездельничал следующие два дня. Довольно и того, что я это испытал, нет смысла переживать заново. Сидеть и ждать, в жизни случается и такое. Немного помогало то, что в эту тюрьму я попал по собственной воле; я знал, что в любой момент могу уйти.

Назавтра Тетушка вернулась и принесла мою одежду. Одетым я чувствовал себя лучше и уютнее, чувствовал, что мне ничто не угрожает – да, я знаю, что это глупо.

Одеваясь, я спросил:

– Почему я не могу колдовать или обмениваться псионическими посланиями, но по-прежнему способен общаться со своим дружком?

– Думаешь, я разбираюсь в Камнях Феникса?

– Да, – ответил я.

– Так вот, я не разбираюсь.

– Значит, ты так быстро его опознала, просто выдав первый попавшийся вариант?

Она сморщилась, потом проговорила:

– Ты связан со своим дружком.

– Да.

Лицо ее дернулось; я понял, что она подбирала слова, чтобы описать нечто, не слишком пригодное для выражения в словесной форме.

– Если ты снимешь амулет, я покажу, – предложила она.

– Лучше обойдемся так.

Она кивнула. Нахмурилась.

– Когда ты общаешься со своим дружком, это скорее как говорить со своей рукой, нежели общаться псионически.

– Со своей рукой я говорю не словами.

– Да я вообще удивляюсь, как ты их выучил.

Ладно, сам напросился.

Она продолжала:

– Псионические послания у эльфов идут через эту их штуку – Державу, – так им проще. Или напрямик, разговор сознаний, как у нас. В любом случае тут вопрос настроить свое сознание, чтобы оно соответствовало настройке собеседника.

Я был прав, она многое об этом знала. Было бы любопытно – во многих смыслах – послушать ее разговор с Деймаром. Увы, это удовольствие было мне недоступною

– Кажется, пока понимаю, – отозвался я.

– Камень Феникса вмешивается в эту настройку и изменяет колебания, которые источает твой мозг на псионическом уровне, так что никто не может тебя услышать, ну и сам ты ни до кого не можешь дотянуться.

– А когда я говорю с Лойошем?

– Он не воспринимает колебания твоей псионической энергии. Он сам часть того, что их производит.

Некоторое время я пытался понять, что все это начит, потом проговорил:

– Ладно, значит, знать кого-то достаточно хорошо, чтобы псионически с ним связаться – это значит, знать достаточно хорошо, как работает его разум, чтобы позволить моему собственному разуму настроиться на него, тогда как моя связь с дружком фактически позволяет ему думать вместе со мной.

– Да.

– Поэтому он может помочь мне с заклинаниями.

– Да. У колдунов все наоборот.

– Я не…

– Ша. Когда ты с кем-то переговариваешься, ты должен научиться изменять излучения своего мозга так, чтобы настроиться на чужой. А когда переговариваешься со своим дружком, ты должен научиться разделять свои и его мысли, чтобы слышать и отсылать слова.

– Понял… – сказал я. – Ну, не то чтобы понял, но теперь я знаю больше, чем раньше. Спасибо.

Она фыркнула, кивнула и ушла.

Она приходила еще несколько раз, мы разговаривали кое о чем еще. Некоторые моменты представляли определенный интерес, но этот – единственный, который как-то связан со всем, что мы обсуждаем сегодня, так что, боюсь, остального вы так и не узнаете. Если вас это задевает, изложите ваши предложения в письменной форме. Превратите их в завуалированные угрозы и отошлите на гору Дзур, Сетре Лавоуд. Потом скажете, что получилось.

Я сидел, отдыхал, восстанавливался. Мысленно прокручивал варианты – как они меня выследили, как мне в будущем этого избежать. Начал было составлять список всех своих врагов, но бросил: слишком длинный, безнадежно. А глупая часть меня – та, которая застряла примерно в шестилетнем возрасте, – возопила, что так нечестно.

Честность многое для меня значит. Повстанцы из выходцев с Востока, твердят о равенстве. Адвокаты-иоричи – о справедливости. Не уверен, что сколько-нибудь понимаю эти концепции – кажется, обе они лежат вне моей компетенции, или у меня мозги устроены не так, как надо, чтобы с ними работать. Но вот честность меня всегда заботила. Собственно, в некотором роде ради нее я и делал так долго то, что делал: нет никакой справедливости в том, чтобы прикончить бедного сукиного сына, который крысятничал у своего босса; и это уж точно не сделает его и босса равными. Однако такое всегда казалось мне честным: он знал правила, он знал, чем рискует.

Да-да, я преступил правила. Я угрожал имперскомму представителю Дома Джарега и свидетельствовал перед Империей. Но дело в том, что у меня не было выбора. Они угрожали Коти, я боялся и был в ярости. Теперь, много лет спустя, все это выглядит несколько иначе, однако я по-прежнему не представляю, что еще я мог тогда сделать.

Так что один из моих внутренних голосов громко вопил, что это нечестно. Обычно я слишком занят, чтобы обращать на него внимание. Или стараюсь оказаться слишком занятым. Но сейчас, в подземелье, где не было ничего, кроме голых стен, голос этот время от времени вырывал меня из прострации.

Ладно, забудем. Вам об этом слышать незачем. Прошу прощения: я не собирался заставлять вас выслушивать мои жалобы. Это трудно, я знаю. Однако я просто рассказываю, что произошло – все, полностью, а значит, не только "что", но и "как", и это тоже важно, понятно вам?

Я также поразмыслил над тем, что узнал насчет Леди Телдры. То есть я заставляю ее голодать, не позволяя ей уничтожать души? То есть мне надо, ну, в общем выйти и просто пустить ее в ход? Не уверен, что смогу. И не думаю, что она бы это одобрила. Однако это объясняло, почему я не чувствовал себя лучше – в смысле, почему она исцелила меня только частично. Я опустошил ее. В голове у меня возник образ водяного колеса, какие нередко встречаются на северных рудниках: вода закончилась – и больше не крутится, сколько ни старайся. Никогда бы не подумал сравнить Леди Телдру с водяным колесом, но, очевидно, некое сходство имело место.

То есть мне однажды понадобится, чтобы она что-то совершила – а она не сможет. Неприятная перспектива.

Я заснул, и во сне видел водяные колеса – сперва я на них поднимался, а потом сам крутился в колесе вместо воды. Сны бывают такие глупые.

Время от времени хозяйка приносила хлеб и сыр, а однажды несколько жестких перченых сосисок и красные грибы – каковым я порадовался, хотя мой рот и возражал. В основном я бездельничал, и активно старался не думать. Лойош просто летал над городом и чувствовал себя превосходно, хотя и не желал этого признавать. Но главное, он был рад, что я хотя бы ненадолго оказался в безопасном месте. Да, мне это тоже было по душе. Ни друзей, ни врагов, ни богов. Просто четыре голые стены и звуки собственного дыхания.

Помогло ли это? Да, в какое-то мере. Когда ты весь истощен, избит и едва на части не рассыпаешься, разум куда более охотно смиряется с перспективой покоя и ничегонеделанья. Иногда. Время от времени. Можно выдержать.

Что я ХОТЕЛ сделать, так это взять Леди Телдру, найти столько высокопоставленых джарегов, сколько смогу, и прикончить столько их, сколько успею, пока они не свалят меня. Я очень, очень хотел так поступить. И у такого хода имелись свои преимущества: если уж я устрою такую резню, вряд ли они смогут пустить в ход клинок Морганти, а обычная смерть в моем положении уже, считай, победа.

Правда, грустно – победа в виде смерти?

Вот только Коти и мальчик… если я так поступлю, не сомневаюсь, что джареги займутся уже ими: либо до того, как прикончить меня, в порядке угрозы – либо уже после, чтобы отомстить.

А этого я допустить не мог.

Я сидел там – расслабленный, собранный, злой, спокойный.

Итак, что породило искру идеи? Разочарование, скука, гнев? Сны о водяных колесах? Полубессознательное стремление к честности?

Не знаю, да и неважно, полагаю. Хотел бы я заявить, что идея мне приснилась, ибо в ней имелось определенное очарование – но это не так. Я много спал, много отдыхал, а по сути бездельничал. Я даже не думал так уж активно о том, что буду делать дальше – или, вернее, старался думать о чем угодно, только не об этом. Пока. Я сидел там уже два дня, и мне скоро пора было двигаться дальше, то есть – принимать решение, которое я пока еще не был готов принять. Знать, что я скоро выйду из этого подземелья, само по себе было сочетанием предвкушения и страха. Да, хорошо бы выйти и глотнуть свежего воздуха, но… понятно что.

Так или иначе, но именно тогда меня и осенило. Именно тогда все и изменилось. Потому что если находишься в положении, которое совершенно неприемлемо, и потом вдруг появляется способ, как исправить дело – вопрос о том, пробовать ли, и задавать не стоит. Даже если способ совершенно безумный.

Я лежал на спине, сцепив пальцы за головой, и смотрел на грубую кладку потолка. Потом задремал, а потом вспомнил, что сказал Деймар в тот давний вечер. Нет, мне это не приснилось – скорее я вспомнил и проснулся. Слысл уловили, да?

В общем, у меня родилась идея, и я шагал по коридору, складывая воедино кусочки головоломки, а когда собрал достаточно – велел Лойошу отыскать Деймара.

Дело будет нелегким, хитрым, возможно – безуспешным, и однозначно неприятным. Но в общем и целом не так уж плохо, если сравнивать с необходимостью перерезать собственную глотку.

Я был уверен, что смогу совершить невозможное.

Я был уверен, что смогу продать то, что нужно продать.

Вопрос, как всегда, упирался в последствия. Как я могу одновременно защитить себя и раскрыться, если я понятия не имею, от кого защищаться? А если это невозможно, то хотя бы как мне выяснить, от кого я вынужден защищаться?

Когда дед обучал меня человеческому искусству фехтованию, он раз за разом повторял, что действиями противника управлять невозможно – всегда следует быть готовым, что он выберет любой вариант из доступных ему, и быть готовым ответить соответственно. Он пытался научить меня понимать, насколько это важно – уметь приспосабливаться к изменяющимся обстоятельствам. Но главное, он всегда повторял, что действиями противника управлять невозможно. А однажды добавил:

– Но есть одно исключение.

– Какое?

– Открыться для идеального удара в сердце.

– Но ведь тогда я буду мертв, Нойш-па.

– Да, Владимир. Поэтому мы так и не поступаем.

Такая в общем суть. Если не можешь управлять сектором, ОТКУДА придет удар – можно ограничить область, КУДА его направят, так? Откройся сам, и сможешь подготовиться ответить любому, кто нанесет туда удар. В принципе выполнимо, при некоторой осторожности.

Понадобится свести вместе нескольких высокопоставленных джарегов и разыграть с ними нужную партию. Безусловно будет задействовано волшебство. Как его обойти? Амулет? Нет. Леди Телдра? Не самая великая волшебница из всего известного мне оружия, но кое на что она способна, когда надо.

Вот только – да-да, – стоит предположить, что воспользоваться ею я не смогу. Есть ли способ – ага. Куда труднее зачаровать живое существо, нежели неодушевленный объект – кстати, поэтому сперва научились телепортировать вещи, и лишь потом людей, не знали? теперь знаете. А значит, возможно, я сумею отыскать способ это провернуть.

Стоп, минутку. Замри. Совсем другая идея. Черный замок? Будет весьма изящным решением в нужный момент появиться в Черном замке, где джареги не посмеют меня тронуть, иначе кто-то окажется в таком же положении, как я много лет назад. Изящно, многообещающе; но – нет, не получится, в этой мозаике есть еще один фрагмент. Морролан. Его я в то же положение загонять не имею права. Разве что не будет совсем никакого варианта, который смог бы с разумной вероятностью увенчаться успехом…

А вариант такой есть. И вероятность успеха тоже есть. Возможно, даже разумная. Если только я смогу придумать…

Ресурсы. Мне нужны ресурсы, и в изрядном числе. И те, что можно держать под руко, и другие, которые ходят и говорят. С последними всегда сложнее. И кого позвать? Коти? Нет, ее я в дело втянуть не могу, не втянув и мальчика, а этому не бывать.

Киера или Крейгар. Или сразу оба. Старые друзья. До сих пор готовы помочь мне, несмотря на всех на свете джарегов, и связи у них настолько глубоки, что возможно – да, возможно один их них сможет достать мне то, что нужно.

Идея, понимаете ли, состояла из двух разных фрагментов. Часть первая: убедить джарегов, что они не хотят убить меня. Часть вторая: остаться в живых до завершения первой. А это непросто, потому что даже если все сработает, пойдут слухи – а без слухов никак, – о том, что я делаю. А я оттоптал любимую мозоль многим, очень многим в Доме Джарега. Иными словами, обязательно найдется кто-то – а может, и несколько таких "кто-то", – кто плюнет на все договоренности и постарается не выпустить меня живым. Слишком многие меня не любят.

В общем, часть первую я более или менее проработал, а вот вторая пока вызывала затруднения. Еще немного покружив по коридору, я понял, что с второй частью задачи мне не совладать, пока я не пообщаюсь с Крейгаром или Киерой.

Ну что ж.

Еще раз проверил камеру, которая служила мне приютом – не забыл ли я там что-нибудь. Никакого желания возвращаться сюда у меня нет. Проверил кинжал в сапоге, метательный нож в рукаве и железки в сбруе. Прицепил к поясу шпагу, а прямо перед ней – Леди Телдру. Плащ со всем содержимым. Снова осмотрел камеру, мысленно сказал ей "спасибо". Затем Ротса устроилась у меня на правом плече, и я вышел в коридор, а потом оставил позади сырые нездоровые ароматы подземелья и вступил в вонючую атмосферу Южной Адриланки.

Заглянул к Тетушке, попрощался. Она фыркнула, кивнула и спросила, не нужно ли мне что-нибудь еще.

– Тут неподалеку есть местечко, где бы я мог привести себя в порядок?

– По той стороне улицы, девятая дверь. Над ней нет знака, но они сдают комнаты, и там есть колонка и душ. Пары монет хватит, а будут вопросы, скажи, что ты от меня.

– Ладно, хорошо. Спасибо. Да, у вас случайно нет листьев коэля? У меня весь вышел.

– Коэль вреден для здоровья.

– Знаю. Но смерть еще вреднее.

Что-то проворчав, она поднялась, заглянула в дом и через минуту вынесла небольшой кожаный мешочек.

– Шесть медяков.

Я дал ей серебряную.

– Сдачи не надо.

Она кивнула.

– Удачи тебе.

– Спасибо.

По названному ей адресу оказался клоповник вроде того, где я недавно был. Я вошел, молча положил перед хозяйкой два медяка и поднялся наверх в душевую, после посещения которой почувствовал себя более готовым встретиться с миром. Ну или хотя бы с Деймаром. Вода была холодной. В осколке зеркала, висящем на стене, я внимательно изучил себя. Ну что ж, я остался самим собой, только на шее появился маленький белый шрам.

Когда я велел Лойошу передать Деймару о встрече "там, через дорогу", я имел в виду местечко, на которое наткнулся пару недель назад, гуляя по Южной Адриланке. Называлось оно "Лен и племянницы", там подавали кляву с булочками. Булочки – так себе, зато клява просто великолепная, а главное, ароматы выпечки и прессованного кофе перебивали наружную вонь. Так что я спустился на три ступени, вошел в зал с семью абсолютно одинаковыми круглыми столиками, и перед тем, как сесть за один из них, сделал глубокий вдох. Были заняты еще два стола, за каждым сидела пожилая пара. Люди, разумеется – в смысле, те, кого драгаэряне именуют выходцами с Востока, такие же, как я. Сами драгаэряне зовут себя людьми, а я, как правило, слишком вежлив, чтобы их поправлять.

Люди за столами были если не теми же, что и в тот раз, то по крайней мере того же типа. Взглянул, и сразу понимаешь, что они тут всю жизнь сидят. Даже не знаю, как к этому относиться. По мне, это бездарная трата драгоценных минут собственной жизни – сидеть тут вот так и сплетничать. С другой стороны, может, тут что-то и есть. Не знаю.

Клавдия – одна из племянниц – принесла мне кляву и рогалик с кремом, как всегда, не сказав ни слова. Не привыкла она видеть людей, которые бы открыто носили оружие, и не знала, как ко мне относиться. В первый раз, когда я сюда заглянул, Лен попросил меня убрать меч, пока я сижу у них; я смерил его взглядом, и он тут же отошел проверить, все ли в порядке с кассой. Да, я определенно доставляли им некоторые неудобства – но что они могли поделать? Вот-вот. Что до меня, мне было все равно. Я плохой, да? Если и так, это мне тоже все равно.

Клява сегодня получилась даже лучше, чем в прошлый раз. Рогалик – тоже неплох, но мозги у меня сейчас крутились слишком активно, чтобы уделить им то внимание, которого они заслуживали. Я следил за дверью, ожидая Деймара, что было глупостью – может пройти несколько часов, пока Лойош его отыщет, это если он вообще в городе.

"…и в процессе я должен был скрыться от Державы", так сказал Деймар.

Все граждане Империи связаны с Державой. Что позволяет им пользоваться волшебством, узнавать точное время – а также, если вдруг у кого-то имеются сведения особой важности или категорический недостаток мозгов, мозно связаться с императрицей, мгновенно и непосредственно. Амулет на моей шее был достаточно силен, чтобы я даже не чувствовал Державы, если находился достаточно далеко от нее, однако же сама Держава могла меня найти.

Я знал два способа скрыться от Державы. Можно отказаться от гражданства; не-гражданина Держава найти не сможет – но и волшебство не-гражданину будет уже недоступно. Второй способ представяет собой краткосрочное решение: сконцентрироваться, очистить сознание, ни о чем не думать – вообразить большой, черный, пустой колодец. Как-то я проделал такое, просто желая проверить, смогу ли я. Но не думаю, что мне подобное под силу, если я окаэусь в пасности. В любом случае, оба этих способа мне сейчас не помогут – и Деймару не помогли бы, а значит, существует третий. А если так, возможно, тут есть связь с тем, что Тетушка говорила насчет настроиться на чужое сознание, что выглядело разумным, с учетом моего опыта в волшебстве и познаний в колдовстве. А раз так, возможно, это именно то, что мне нужно, чтобы колесики завертелись.

Очень много "возможно". И если где-то ошибусь, я труп. Но если ничего не делать, я все равно труп, раньше или позже – как минимум последние дни мне это доказали со всей очевидностью.

Я сделал знак Клавдии. Она принесла еще клявы, все так же не глядя на меня. Наверное, в головах у выходцев с Востока творится что-то странное, когда рядом возникает кто-то вроде меня – они шкурой чувствуют, что вроде бы я один из них, и в то же время нет. Если задуматься, я чувствую то же самое. Когда я в прошлый раз был на Востоке, я выяснил… ладно, забудем. Ожидая появления Деймара, я вспоминал много о чем, и даже рассказал сам себе, как дошел до жизни такой, но пересказывать это еще раз не вижу нужды.

Я доел второй рогалик – этот был с земляникой – и как раз приложился к четвертой чашке клявы, когда раздался хлопок потревоженного воздуха, и Деймар уже сидел передо мной прямо в воздухе, скрестив ноги и паря в нескольких футах над землей. Лойош подлетел ко мне.

Деймар осмотрелся.

– А почему у тебя в руках оружие?

Я поднялся с пола и спрятал кинжал.

– Слишком долго объяснять, – объяснил я.

Снова уселся на стул, Деймар вежливости ради воспользовался соседним. В зале к тому времени осталась лишь одна пожилая пара за столом, и оба они всеми силами не обращали внимания на происходящее по соседству. Лен и Клавдия, напротив, широко распахнутыми глазами уставились на Деймара, но когда я взглянул на них, оба сделали вид, что очень заняты.

Я снова повернулся к Деймару и улыбнулся.