Текст книги "Скотина (СИ)"

Автор книги: Степан Городничий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

(Аконит. Волчий корень, или мать-королева ядов)

Острой палкой выворотил несколько клубней. Касаться руками нельзя, проникает через кожу на раз-два. Парой веточек, как китайскими палочками, убрал в консервную банку и унес подальше. Опасно находиться рядом со стеблями, корнями, пыльцой. Чехов описывал, как на Сахалине люди не проснулись, поев порося, съевшего такой клубень. Аконитин – наиболее смертельный из всех существующий алкалоидов. Еще помню, голландский врач Мейер заслужил премию Дарвина, накапав на язык несколько капель, три тысячных грамма для человека уже смертельно.

Из клубней яд лучше всего вытягивать с помощью сахара. Вырезал в клубнях аккуратные воронки, наполнил сахаром, так из черной редьки домашний сироп от кашля делают. В теплом освещенном месте на пару часов – и готово дело.

С ботаникой худо-бедно закончил, хотя до полного набора еще пары вещей не хватает. В таком парке обязательно должны быть и белладонна или дурман. Вороний глаз тоже попасться должен. Большой парк, осмотрел пока процентов десять, гулять надо больше. Но это я так, с жиру. Более редкие это растения, и так полный «гербарий» собран.

Смотрел в интернете ролик, как наше ФСБ синтетическим ядом предателя Родины отравила. Смотрел и ржал в голос. Мой учитель в любой точке планеты за пару часов из местных растений такую бодягу приготовить может, что не только противоядия не найти, но еще и обнаружить не получится. Я уроки хорошо усваивал, высший пилотаж – это двухкомпонентные составы, когда каждый в отдельности безвреден, и со своим способом доставки. Теория в голове есть, но нужно время и ресурсы.

По уму все собранное хозяйство лабораторно обрабатывать надо, реактивами концентрировать. Опять же у каждого растения свои сроки настаивания и свои секреты. Рицин вообще нагревать нельзя, а из бледной поганки, наоборот, лучше выварить. Токсин бедной поганки не разлагается ни кипячением, ни жаркой, хоть неделю вари. Пока из химической лаборатории есть грязный чулан и сортир засраный, но это последнее дело – криминал в жилье тащить. Еще моя полянка, но это тем более спортивный уголок, нельзя гадить. Придется по кустам с оглядкой во все стороны.

Лекарь у меня на крючке в принципе, но его в серьезные дела привлекать нельзя. Во первый трусливый как заяц, кто бы ни надавил – сразу сдаст с потрохами. Во-вторых, глуп как пробка. Как с таким багажом у Скотининых оказался не удивительно, странно что вообще отучиться на престижную профессию смог. Обойдемся тем, что Вечный ученик послал.

Задержался у бокового входа на кухню, где слуги сновали туда-сюда, как пчелы в улье. Почти час ждал, уже собирался плюнуть и идти дальше, как разглядел нужную спину.

– Эй, холоп, сюда поди.

Слуга с косящим глазом подбежал, склонился вопросительным знаком, – Да, барин.

– Ты же Степка, да, который компас? Мне вот посоветовали, что ты что угодно достать можешь.

Ну как Степка, мужик обычный, шестьдесят плюс. Для Егора Степка-компас и мы заморачиваться не будем.

– Э, да, кто? Ваше благородие, не велите, да, чего?

– Ты же на кухню всякие коробки носишь, в курсе всех дел. Егор, родственник моего дядьки к тебе надоумил.

– Глаза у Степки и так не отличающиеся постоянством, не зря компасом прозвали, а тут забегали во все стороны, – Я чего это, какой Егор?

– Егор говорю, мой друг и брат покойного Тимофея. Пожаловался я ему, что похудеть никак не могу. Он верный рецепт подсказал. Есть, говорит, такие консервы пропащие, чтобы банки вздутые. Вот это самое верное средство. Если съедать одну банку вечером перед сном, то сразу похудеть можно. Прямо утром просыпаешься и три кило как не бывало. Вот я спросить, можешь такую волшебную консерву достать?

На лице слуги нарисовался испуг, переходящий в панический ужас, глаза начали выписывать вообще немыслимые кренделя, – Э-э-э, Егор значит? Да быть не можно. Что же это. Это же яд, не мог, не должен Егор. Нельзя, ваше благородие, такие консервы есть. Отравитесь и умрете. Все знают, в таких консервах бу-ду-изм.

Бухнулся на колени, обхватил ногу, – Помилуйте, барин, не ешьте такие консервы.

Понятно, или не наш это клиент, или актер выше среднего.

– Тьфу, пропасть. Ладно, может и перепутал Егор чего. Значит не буду. Не буду говорю. А как кухарку Варвару найти? Позови-ка сюда.

Варвара вышла вся в муке, вытирая руки о передник. Обычная повариха, белый колпак на одно ухо сдвинут, на носу бородавка. Живая такая бабулька, румяная.

Повторил ей просьбу про похудение и консервы. Говорил уважительно, жалобно, ну очень, очень лишний вес сбросить надо.

Задумалась Варвара буквально на пару секунд, лицо посветлело, – Молодой господин, точно, точно есть такие консервы. Цельный ящик в сарае забыли, он и год простоял. Вздулись будто кто изнутри прет. Если проткнуть шипят с пеной и пахнет плохо. Но вы, ваше благородие, когда есть будете, нос закрывайте. Не простое это дело – похудения. Но я сама точно знаю – средство первейшее.

Метнулась быстро, будто все заранее было готово. Вынесла в подоле две безобразные вздутые банки.

– Спасибо Варварушка, как похудею – враз скажу барону наградить. Вот эти съем и еще приду.

– Ох, приходи, приходи, голубчик.

Весело тут слуги развлекаются. Вот, кажется, и понятно, кто Егора сдал и меня веселой едой потчевал. То, что все беды от баб – это еще Адам на своей шкуре испытал.

До обеда метался по парку, прятал склянки, что в тени, что на солнце, сок олеандра вообще в воде. Лучше бы в холодильнике, но сейчас не до жиру. Возле помойки нашел отличную дохлую крысу, распухшую, как барабан. Для извлечения нейрина[1] – лучше не придумать. В самом соку, сохнуть еще не начала, а смердит так, что на три метра не подойти. Вскрыл черепушку, наполнил плошку склизким содержимым. Трупный яд отдельно от других хранить надо. Желательно выпарить до кристаллического состояния. Воняет жутко. Его в еду добавлять смысла нет, мало того, что запах выдаст, так и нейтрализуется в желудке. В чистом виде только в кровь, только на холодное оружие, стрелы, иглы. Но мне нужен в качестве компонента, резко подавляющего иммунитет.

Пока собираем что есть, как применять – позже голова болеть будет. Все. Умаялся так, будто весь день тягал тяжелые мешки.

Кот пришел в себя, открыл здоровый глаз. Лежал молча, смотрел, казалось, заглядывает в самую душу. Удалось напоить и поправить несколько повязок. Стон плавно перешел в равномерное сопение, уснула животина.

После обеда, на который принесли жменю каши, вареную морковку и помидор, пришлось пару часов поспать. Именно пришлось, хотел прилечь минут на пятнадцать, Штирлицу же хватало. Отключился почти до вечера, не справляется тело с нагрузкой.

После сна понес кота к Тимофею. Надо быстрее расшевелить его, чтобы паранойя улеглась, а то глупостей наделает. Хотя он их в любом случае наделает, надо сделать так, чтобы меня не зацепило.

Лекарь только коснулся пациента, как мгновенно осел и охнул.

– Борис Антонович, он всю анаму высосал, все до капли.

– Ну хорошо, значит на поправку пойдет.

– Ох, а вдруг барон позовет, а я лечить и не смогу.

– Не боись, барона нет вроде. Если что скажешь – Борю лечил.

– Барон до конца не разрешает, вот так в ноль. Всегда запас держать надо, на случай… А я один лекарь сейчас. А мне еще растяжки у Розы разглаживать.

Прямо накаркал, звонок, ладонь Тимофея к уху, и полились отборные маты на всю комнату. Голос дяди Пети, находящегося в крайне скверном состоянии. Заставал я такой, знаю.

Кроме матов дядюшка выплюнул одну фразу и отключился, – Тимофей, немедленно в малый обеденный зал.

– Борис Антонович, что делать-то, как же?

– Не ссы, пошли как ни в чем не бывало. Я к себе, кота уложу, а ты приказ исполнять. Никто твою анаму проверять не будет. Сделаешь вид, что полечил, и свободен как гордая птица.

(Земля. Ближнее Подмосковье. Сквер напротив закрытого психотерапевтического центра «Гранит».

К лавочке, на которой сидит представительный бизнесмен в дорогом костюме, подходит невзрачный гражданин с абсолютно незапоминающейся внешностью)

– Руслан Аркадьевич. Это я просил личной встречи. Разрешите присесть, я не отниму много времени.

Бизнесмен благосклонно кивнул, и махнул на место рядом – Ты говорил, что кое-что знаешь. Если я пойму, что ты крутишь мне яйца…

– Отнеситесь к моим словам серьезно. Сейчас вашей проблемой занимается Федор. Мы продолжит, если вы согласитесь не вводить его в курс этого разговора.

– Ты знаешь про Федора?

– Руслан Аркадьевич, я знаю много секретов. Так совпало, что человек, известный вам как Борис, мешает не только вам. Он потревожил много хороших людей.

Бизнесмен напрягся так, что переломил дужку очков, – Черт побери, где он? Кто он?

– Он ближе, чем вы думаете. Я не зря назначил встречу в этом месте. Нужный вам персонаж здесь, через дорогу. Он пациент этой клиники.

– Ты хочешь сказать, что меня разводит простой псих? Ты ничего не попутал?

– Может он и псих, но насколько простой – пусть говорят его поступки. Возьмите флешку, здесь все данные, которые про него известны. Плюс досье, которого не существует. Даже ваш Федор не сможет достать ничего подобного.

Бизнесмен вскочил, схватил телефон и начал что-то быстро тараторить на восточном языке.

– Руслан Аркадьевич, пожалуйста, не совершайте ошибку, не торопитесь. Внимательно изучите материалы.

Бизнесмен поднял руку и сделал знак пальцами. Со всех сторон парка показались и побежали вооруженные люди в камуфляжных костюмах.

– Тебе придется поехать со мной. Видится, что этот секрет у тебя не единственный. Послушаю ка я твои секреты, может там еще что интересное найдется.

– Понимаю вашу озабоченность, Руслан Аркадьевич, но все же подготовьтесь и сделайте все чисто. Этот человек очень опасен.

Через тридцать секунд, когда бизнесмена окружила пара десятка боевиков, и каждая травинка была взята под прицел – рядом никого не было. Неизвестный посетитель просто исчез.

(Палма. Усадьба Скотининых. Комната Бориса)

Уложил коробку с котом на кровать. Лечение похоже на пользу пошло. Пациент по-прежнему не шевелился, но включилось мурчание, равномерное и громкое, как у холодильника ЗИЛ. Такое глубокое, что ножки кровати начали подрагивать. Наукой вроде не доказано, что мурчание лечит, но не зря же котов куда не надо прикладывают.

В любимом кресле мысли потекли в нужную сторону. Милость Вечного ученика позволяет каждому управлять своими способностями. Навыки можно перенести в слезы, а слезы использовать как товар. Может от этого весь мир с жопы на голову встать? Изобретение не обычное, тряхнет человечество, ну его и так трусило не раз. Огнестрел, интернет и мобилки в свое время полностью уклад меняли. Но люди приспособились и жили дальше. С изобретением ядерной бомбы хана человечеству пророчили – и ничего.

Милость – признак очень высокой технологии. Магию пока не трогаем. Электричество, автомобили есть, но доступны только избранным. Как можно докатиться, что за малейшую провинность на ворота и гвоздями? Почему тут мрак беспросветный, что случилось?

В любой ситуации надо искать – кому выгодно. Предположим, что существует группа, которая бесконтрольно скупает самое ценное. Первое, любые уникальные умения, не доступные большинству. Высшие спортивные достижения, боевые навыки. Второе – просто умения высокого уровня. Зеленая слеза первого уровня, открывается за день-два. Прокачивается до второго максимум за неделю-две. Базовый навык, много сил не требует, значит много не стоит. Прокачать до третьего – дело нескольких лет. Это похоже на правило десяти тысяч часов. Получается умение третьей ступени – это мастер своего дела, любого дела. Должно быть ходовым товаром. Если мысль продолжить – будет следующая ступень, которую можно получить, много лет занимаясь одним и тем же. Тут настоящий талант нужен. За такими слезами охота должна вестись. Если совсем фантазию включить – и дальше ступень может быть, уровня гениев человечества, Моцарта и прочих Ньютонов. За такие слезы будут готовы убивать и умирать.

В принципе, понятен регресс человечества. Кто-то скупает все ключевые навыки. Науку двигать некому, добро пожаловать в средневековье. Чтобы людей стимулировать дальше что-то развивать, нужен пряник – здравствуй культ Вечного ученика.

Милость появилась не раньше середины двадцатого века. Ничем до этого наши миры не отличались. Робинзона Крузо видел за авторством Карла Маркса. Вся литература переписана и доведена до абсурда. Чтобы полностью переписать историю, нужно сменить четыре-пять поколений и провести очень кропотливую работу. Книги, учебники истории почитаю, что-то пойму.

Звонок дяди Пети застал врасплох. Голос рявкнул так, что будь в руке трубка – улетела бы на пол, – Боря, сраный ты остолоп. Ты во что нас втянул?

Понимаю отец оскорбляет, он глава, ему положено, но, если и этому хлыщу хитрожопому спускать, об меня даже слуги ноги вытирать начнут. Досчитал мысленно до десяти.

– Э-э-э, дядя Петя, случилось что?

– Бери свою тушу в горсть, и бегом в малый зал, нерадивый тебя задери, Дашу похитили.

Я поперхнулся, – Дядя Петя, а я что, это не я. Я, конечно, сильно обиделся, что меня в столовую не пускают, но не настолько.

– Знаю, кусок ты дебила, что не ты. Похитители тебя на переговоры требуют. Тьфу, не на переговоры, договорились уже. Требование у них, выкуп обязательно должен отнести ты.

[1] Нейрин – один из компонентов трупного яда. Разновидность амина, получающегося в результате гнилостного разложения нервных волокон, преимущественно мозга.

Явление 19.

Приехали. Относить выкуп почему-то не хочется, вот так сразу, с первой мысли. Чуть ниже спины засвербело, подставой пахнет неприкрытой. Только кто же меня спрашивать будет? Малый зал, туда Пантелей минут пятнадцать как убежал, только пятки засверкали. Барона все еще нет, а тут такие дела творятся.

Матушка с осунувшимся лицом и красными заплаканными глазами стояла у стены, заломив руки. Здорово это у неё получается. На мой окрик подняла глаза, обвела комнату бессмысленным взглядом, и снова уткнулась в ладони. Напоили похоже чем-то. Дядя Петя как цапля вышагивал по комнате, заложив руки за спину. Все барона копирует.

Схватил меня за шкирку и усадил за стол, за которым сидел Пантелей и вздрагивал от каждого шороха. Лекарь, увидев меня, заколотился сильнее. Обеденный стол на пару десятков человек начал подпрыгивать, как во время сеанса спиритизма.

– Дядя Петя, а отец где? Все нет еще?

Дядя рыкнул и спрятал глаза, – Не будет барона. Самим все решить надо. Пантелей, соберись, вдруг кому помощь понадобится. Один из похитителей за этой дверью. Сейчас Мила в себя придет, мы спокойно все вместе войдем и выслушаем окончательные требования. Боря, потом я передам тебе шкатулку, ты внимательно запомнишь слова ублюдка и отвезешь выкуп куда он скажет. Бояться не надо, охрана тебя прикроет. Вот, Степан надежный.

Напрягает немного, что барона нет. Ему что позвонить нельзя? Сейчас понимаю, отец, конечно, тот еще засранец, но как скала надежный.

– Ничего не понимаю. Похититель тут что ли? А нельзя его в заложники взять и Дашу обратно сменять?

На меня выразительно посмотрели, как на перданувшего в момент вручения Оскара. Даже Пантелей перестал трястись. Матушка остановила рыдания и захлопала глазами.

– Боря, не прикидывайся тупей, чем ты вчера показался, – выдохнул дядя, – Я разве не сказал, что Дашу ПОХИТИЛИ. Похитили, понимаешь, дурья башка. Ее тело тут, но в нем чужой. И лучше сейчас не думать, где и в чьем теле твоя сестра. Забыл, как мы кино смотрели про похитителей душ.

Я стушевался, – Прости, дядя совсем чего-то.

Интересный поворот. Вот шанс с явлением познакомиться ближе и не спалиться.

– У нас мало времени. Артефакт затмения протянет максимум час. После этого око войти может.

С языка чуть не сорвалось – «А почему оку ничего знать нельзя. Оно же помочь может». Похоже не может, или его помощь боком выйдет. Думаем Боря, всегда сначала думаем, потом говорим.

– Ну что, все готовы? Поехали.

Пантелей повел матушку, поддерживая под руки, но такой походкой, что самому помощь бы не помешала. Дядя зыркнул на меня и толкнул дверь.

Даша сидела на диване заложив ногу за ногу, при виде гостей оживилась, растопырила руки, – Привет семья, мамаша, манной каши ещё тащи. Всю жизнь мечтал манной каши поесть. Хотя стой, повернись. У сиськи какие, а в них молочка нет? Да не дергайся, потрогаю и пущу. Жаль не узнаю, вырастут у меня такие или нет. А может остаться? Тогда точно узнаю, сколько тут, лет десять пождать. А если пораньше начать их щупать давать, может и быстрее вырастут.

Вроде та же девчонка, но уже не та. Дерганные движения стали экономными, плавными, как у хищника. Взгляд, голос, все неуловимо поменялось. Детская непосредственность сгинула в неизвестном направлении. Вызывающий цинизм на грани открытого хамства.

– Короче так терпилы, – с вас миллион рублей и десять рубиновых слез. С нас бережное обращение и своевременный возврат, в целости, – глядя на вытянувшееся дядино лицо, похититель осклабился, – Ха-ха, шучу я так, не нужен мне миллион. Ты Петя за главного? Челюсть подбери, тащи свою задницу в хранилище, или где там у вас запасы, четыре розовые тащи. Что же мы беспредельщики какие, мы старый кодекс чтим. Один обмен – не больше пяти розы. Прикинь нашу доброту, не пять возьмем, а всего четыре. Даже можешь одну мелочью разбить. Время пошло, я же могу и терпение потерять.

– Ты, скотина жирная, садись сказку мне читать, тебе еще работа предстоит.

На скотину мне обижаться вроде не положено, фамилия такая. На жирного чуть обидно, но слов то из песни не выкинешь.

– Петя, ты еще тут? Напомнить, где сейчас ваша девочка? Врубай фантазию. Правильно, малютка в теле мужика, отвратительного, грязного. В окружении таких же негодяев, которым совершенно нечего терять. Знаешь, что опытный птомант с ее психикой сделает? Ну вот зачем вам мычащая девочка, гадящая под себя?

Смотреть на матерого мужика в теле ребенка было непривычно и дико. Таже девчонка, что вчера дергала за уши и щебетала про башни, сегодня матерится как санитар неотложки. Не отброс, каким хочет показаться, точно. Предложения правильно строит. На эмоции разводит умело и продуманно. Не дает ни секунды помыслить трезво, вон дядя поплыл. Действует четко по плану, и еще, улыбка мне его не нравится.

Я торопливо раскрыл книгу, палец ткнулся в знакомую строчку, начал читать:

…

Мальчик-калека рано испытал горечь, издевательство сверстников, но рос разумным и прилежным. Сквозь боль и слезы, несмотря на увечье, освоил несколько инструментов и старался во всем помогать отцу. Когда же исполнилось ему двенадцать лет, он покинул дом, прибился к группе бродячих гитан и ушел на восток.

В книгах не пишут, где и как сын плотника провел долгие годы, где он скитался и какие лишения испытал. Спустя время мальчик вернулся с целыми серебряными руками, и вновь открыл мастерскую престарелого отца. Снова в окошках загорелся свет, застучали топоры, полился запах лака. Оказалось, что молодой умелец достиг небывалого мастерства. Он начал выполнять работу так, что слухи о великом мастере разошлись во все стороны света.

Мастер взял двенадцать прилежных учеников терпеливо открывал им тайны ремесла. Имя мастера-плотника не сохранилось, но сам он запретил называть себя мастером, ибо путь познания бесконечен. Он завещал называть себя «Вечный ученик» …

Дядя вернулся быстро, ужом проскользнул в приоткрытую дверь, протянул коробку трясущимися руками. Даша водрузила трофей на колени, с удовольствием зарылась в содержимом, – Жирный, а ну не косись, это не тебе, читать продолжай.

Все ученики были прилежными и несмотря на мозоли и розги усердно учились, помогали мастеру и старались его не огорчать.

Но даже в самом послушном стаде может завестись паршивая овца. Один ученик был ленивый, завистливый и жадный. Он не хотел учиться, завидовал богатству и славе мастера, успехам других учеников. Однажды мастер не выдержал, поколотил его палкой и выгнал, бросив в спину прозвище, приставшее навсегда – «Нерадивый» …

– Хватит гнусавить. Завязывай, пухлый, достала меня эта история. Держи коробку, запоминай, куда везти.

– Э-э-то, а может не я? Чего я то. Я это.

– Ты, пухлый, только ты. Вот так мне захотелось. Привезешь коробку на место, и бегом назад. На обмен тебе знак дадут, не потеряй по дороге. Увижу знак – и будет вам девочка. Запоминай жирная скотина адрес.

Запросили четыре слезы, хотя по неведомому кодексу можно было бы и пять. Зачем слезу законную терять? Барона нет. Вот прямо сейчас нет. Почему выкуп именно я доставить должен? Ему захотелось. По отдельности дурные вопросы, все вместе что?

Я заблеял жалобно, – Ой, дядя, изв-в-вини, мне это, в туалет надо.

– Что жирный, усрался? Ну-ну.

Дядя испуганно оглянулся на Дашу, прошипел, – У тебя пять минут. Пантелей проводи, Степан, пригляди.

Раз улыбка. Два взгляд. Три… подери нерадивый, третьего якоря нет.

Вышли в боковой коридор. Не стесняясь лекаря сразу набрал кандидата в новые дядьки.

– Егор, что ты знаешь про похищение людей с обменом телами.

Голос зазвучал четко, по-строевому, – Много чего знаю. Было дело, насмотрелся. К чему вопрос? Опасная это тема.

Удивительный человек. Войну, увечье прошел, как же он меня напоминает, прежнего.

– Насрать на опасность, у меня сестру похитили, надо знать, чего ожидать.

– Ну первое, сразу в инквизорий звонить. Договариваться с последователями Нерадивого запрещено. Можно и не звонить отдельно, соедини ладони. Достаточно милость явить и вслух сказать «след Нерадивого».

Во как. Быстрое 911 есть.

– Егор, это барона проблемы. Меня другое интересует, как вообще обмен происходит, что для этого надо?

– Ну видел пару раз, ладно. Два живых человека и птомант нужен сильный, не слабее третьей ступени. Но это теоретически. По факту четвёрки за такое берутся, слишком много всего не плану может пойти. Сила нужна, два сознания из тел выдернуть и местами поменять. Опять согласия обоих обязательно.

– Ух ты. Согласие? А как же…

– Просто. Один из похитителей, загонщиком зовется. Специально приемы психические знает, как уговорить дать согласие. Такие умельцы хитрые – мать родную продать уболтают.

Птомант, птомант. Почему-то сразу в голове всплыла фигура с площади, успокаивающая мертвеца, и Современник, будь он неладен. Со смертью связано и с перемещениями сознания. Сила нужна. Разновидность магии, понятно. Ага, еще эти птоманты всякую дрянь варят. С мертвяками воюют, ими же управляют. Сознание переносят и кости в их ведении. На некромантию фентезийную смахивает.

– Птомант сам вселяется?

– Редко. Опытный птомант своё тело кому попало не доверит. Их для этого дела через контору специальную нанимают. Храм Нерадивого. Организация страшная…

– Потом. Что за кодекс, слышал у этих последователей, старый?

Голос в ладони заметно поменялся, почти на визг перешел, – Есть у ублюдков этих соглашения, чтобы не полный беспредел выходил. Два раза в один год одну семью не трогать, дважды одного человека не похищать. И пять розовых звезд максимальный выкуп. Одна птоманту идет, одна в храм, который значит крыша. Еще одна кому вселяется, он же больше рискует, и загонщику – кто жертву переместиться уболтал. А последнюю разменивают участникам помельче. Ну там кто выкуп принять должен, поддержке и прочим.

Про размен больше бы услышать, курс обмена о многом скажет. Не забыть бы аккуратно спросить.

– А назад как? Как возврат происходит?

– Назад просто пожелать вернуться надо, но только обоим сразу. Лет сто назад такие похищения просто бич аристократии были. Недели не проходило, чтобы кто-то выкуп не собирал. Потом разобрались потихоньку, даже службу специальную организовали.

Ага, инквизорий, понятно. Разрослась похоже служба из простого антитеррора. Дополнительные функции на себя взяла и нагибает теперь всех, до кого дотянется.

– Вот еще, Боря, птомант должен в источнике Злого ветра стоять. В алтаре, или вообще в храме Вечного ученика. Или еще во время всплеска. Бывает пару раз в год, когда еще в газетах рекомендуют по домам сидеть и друг за другом приглядывать. Да чего говорить, пару дней назад же было.

– Ну да, ну да.

Во, явление новое нарисовалось. Припоминаю одно интересное событие, как раз пару дней назад. Слишком хорошо Егор процесс знает, не удивлюсь, если и сам участвовал, а не просто пару раз видел. Хотя не участвовал, нет. Скорее освобождал. Зуб у него на этот храм.

– А источников ну алтарей этих много в городе?

– Сотня точно будет, да ближайший у вас во внутреннем дворе. Сестру то какую? У тебя их десяток поди.

– У меня только одна сестра, Даша, шесть лет.

– Это мелкая егоза, которая на кухне и в саду крутится? Славная девчонка, видел, Марину мне напомнила. Прости Боря, могу помочь чем?

– Только информацией. Говоришь раньше часто такое? А как инквизоры с этот ситуацией справились? Придумали что?

– Да, придумали, скажешь. Развоплощают в первую секунду. Убивают похитителя на месте, захваченное тело в слюнявого идиота превращается. Только так волну этих похищений остановили. Как с ними разговаривать перестали, так и пошло на убыль. Аристократы смирились, что похищенный никогда не вернется, его же тоже на той стороне убивают, из мести. Теперь такое прямо редкость. Вообще пару лет не слышал, что захватили кого. Удивительно, что кто-то решился.

Печально, но, по сути, решение верное. Как вести переговоры с террористами знаю, проходил не раз. Люди, смотрящие на мир с позиции силы, любые попытки договориться принимают за слабость.

– А до того, как всех обязали в инквизорий обращаться, справлялись как-то сами, нет?

– Очень сложно. Похитителю захотеть вернуться надо. Если быстро распознать, кто похитил, бывало, успевали его семью найти и в заложники взять. Кто побогаче – сами в храм пять розовых звезд носили, чтобы им по кодексу фиктивное похищение устроили. Еще пытать можно, но это точно не твой случай.

– Уговорить может?

– Уговорить, смеёшься? Похитители тел такие не просто бандиты с улицы. Это организация, целая индустрия. И обучение у них есть, и правила. Профессионал сам кого угодно уговорит. Только болью или страхом, но не будешь же маленькую девочку пытать. Чтобы такую тварь сломить надо все кости переломать. Попробуй ей хоть ноготок сломай, барон тебе такое сломает.

– Ладно, картина ясная, отбой.

Почему слезы сказал четыре? Без птоманта никак, может без храма проворачивают? Или загонщик свою работу сделал и концы в воду. Рядом с девочкой чужого бы никого не пустили, может труп служанки какой всплывет? Или похитителю сама награда не нужна? Не о том думаю. Не важно, почему четыре, вообще тут слезы не при чем. Почему дядя инквизорий не вызвал понятно – Даша не просто ребенок, она гений нашего рода. Нет тут никого и близко, кто так умения набирает. Барон пропал вовремя, а этому значит так захотелось.

– Пантелей, ты зубы лечишь?

– Что? Какие зубы? Ты, что Боря. Борис Антонович, вы о чем?

– Я не повторяю дважды.

Лекарь вздрогнул, шуганулся тяжелого взгляда, – Нет, только боль унять могу. Фома может, но нет его, дай Вечный ученик, к весне приедет. Погоди, зубных полно в городе.

– Слушай, у меня никогда не болели, а вот сейчас заболел, делать что?

– Не, боль унять могу, ненадолго, а так в центр ехать надо. Только сейчас это дело же.

Я перебил, – Слушай, а это не больно?

– Ну как сказать, если второй ступени фельдшер, бывает больно. Третьей уже терпеть можно. А выше – да выше дорого будет. Выше третьей у нас в городе и нет никого.

– Понятно, скажи, Дашу усыпить сможешь? Как кота. Ненадолго, минут на десять-пятнадцать.

– Ну смогу, но зачем?

– Что для этого нужно, и сколько займет времени?

– Коснуться надо открытого участка шеи, лица. Секунд пять воздействие, но она шевелиться совсем не должна. Полный покой.

Может же когда надо, отвечать четко и по существу.

– Годится, покой обеспечим, – перевел взгляд на бородатого охранника, – Степан, за дверью кухня. Бегом найди чем ножи точат, идеально – маленький напильник. У тебя десять минут.

Картина ясная, как полотно Шишкина. Враг хитрый, беспринципный. Хорошо подготовленный и абсолютно уверен в полной безнаказанности. Абсолютно! А значит расслаблен и беспечен.

Даша встретила на том же диване, широко разведя ноги в стороны. Мерзкая картина. Матушка валялась в углу в глубоком обмороке. Дядя Петя стоял со стеклянными глазами, покачивался, по виду к обмороку был тоже близок.

– Давно хотел узнать, как девчонки таки трусы носят, это же неудобно, резинка натирает.

Внутри полыхнуло. Стиснул зубы до треска эмали, спокойно Боря, не поддаемся и ни в коем случае не теряем голову.

– Держи скотина рюкзак и внимательно слушай, повторять не буду...

Перехватил Даше шею, пережал сонную артерию, у детей она чуть выше, девочка дернулась, недоумение, обида и шок. Глаза заволокло поволокой, обмякла и повисла куклой.

– Пантелей, твой выход. Усыпляй немедленно.

Дядя Петя, трясущийся как шахтер, отработавший три смены, живо задергался с новой амплитудой, схватился за голову, – Борис, подери Нерадивый, ты что творишь? Ты что удумал, с ума сошел? Ты знаешь на кону что?

А потом дядя взглянул в глаза, в те самые, заплывшие жиром поросячьи глазки, в которые смотрел не раз. Это были другие глаза, полные непреклонной решимости и ледяного спокойствия.

Пантелей подошел бледный как полотно, закусил губу, обхватил Даше голову, – Не-не-не вы-выходит, ру-ру-ки трусятся.

– Соберись тряпка. Дядя, если хватило смелости скрыться от ока, собирай яйца в кулак. Идем до конца. Уведи матушку и ради Вечного ученика не мешай.

– Чего? Ополоумел?

Взглядом додавил родственника, – Я знаю, что делаю.

Лекарь похоже смог собраться, заблеял тем самым голосом из первого дня, – Готово, минут пятнадцать спать будет. Толкнул дядю, выводя из ступора, – Уведи матушку. Следи за артефактом своим и никого не пускай. Пантелей, вдвоем ее волоките. Дверь закройте, запустить только Степана.

Степан зашел робко, протягивая оселок и небольшой трехгранный напильник. То, что надо. Скинул штаны, оставшись в безразмерных семейниках.

– Помогай, скатерть и одежду на полу режь на полоски. Да, и свою тоже.

По очереди, резали, рвали ткань на куски. Обматывали девочке руки, ноги, привязали к стулу и спеленали как мумию. Успели вовремя. В себя Даша пришла резко, открыла глаза и полился отборный мат.

– Да ты совсем охренел, ублюдок жирный. Да ты знаешь, что с твоей сестрой будет? Как только развяжешь, я выйду во двор и на оглоблю сяду.

– Степан, уходи. Сам я дальше.

– Барин, позвольте остаться. Я понимаю…, что сейчас будет.

– Тогда Пантелея выведи, не будет с него толка. Стой у двери, что бы ни происходило, сюда никто не должен войти.