Текст книги "Скотина (СИ)"

Автор книги: Степан Городничий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– А-а-а, да, для холопов травы разные, кто на них анаму тратить будет? Они же сами лечатся.

– Дай рубашку чистую, хотя на меня не налезет. Тащи простыню.

Вырезал в простыне дыру, сунул голову, подпоясался рулоном бинтов, – На спине завязывай. Волосы убрал под бандану, наволочка от подушки впритирку налезла. Вымыл руки, сначала водой, потом спиртом. Хотя не спирт, а одно название, на языке щипнуло как обычная палёная водка. Промыл инструменты, прокалил над свечкой.

– Готово, усыпляй, только аккуратно, это тебе кот, а не…

Пантелей положил ладонь на кошачью голову и прикрыл глаза. Никаких спецэффектов, но стало заметно, что все мышцы у животины расслабились. Лапы безвольно повисли. Сердце бьётся стабильно, значит шанс есть.

– Малый импульс. Пару часов спать будет точно.

Дальше от Бори не осталось и следа, спрятался Боря. Временно, конечно, я всегда умел перед операцией так концентрироваться, что мир сужался до кончиков пальцев.

Первым делом нашёл и зажал сосуды, продолжающие кровить. Сам не заметил, как начал подавать Пантелею отрывистые команды.

– Зажим.

– Иглу.

– Ножницы.

– Свечи выше, за спину, над головой, чтобы не слепить.

Аккуратно выстриг шерсть. Сначала вокруг раны на спине, потом шею и лапы. Привычным жестом взял скальпель, поднял на вытянутую руку. Кончик начал описывать в воздухе восьмёрки. Собирайся, Боря, кусок ты говна. Прикрыл глаза, досчитал мысленно от десяти до нуля. Все, поехали.

Ощупал повреждения, вправил сустав, потом второй. Переломов куча, два на задних лапах серьёзные. Ренгена не подвезли, поэтому кости пришлось обнажать полностью. Предельно аккуратно, кот – это не человек, у которого каждую мышцу наизусть. Чуть в сторону, задеть не то, что артерию, любого крупного сосуда хватит.

Трубчатая в двух местах лопнула, осторожно удалил осколки. Такой перелом на штифтах собирать надо, проволока Киршнера нужна, пластины.

– Пантелей, немедленно стальную проволоку и пассатижи, чем меньше, тем лучше.

К чести сказать, лекарь метнулся к прикроватному сундуку молча. С начала операции не проронил ни слова, только чувствовалось, как во взгляде становится меньше насмешки, а глаза распахиваются все больше.

– Нашёл? Нет, а это что?

В разворошённом свёртке лежала пара плоских чёрных камней, ну точь-в-точь как в ладонях. Похожи на процессоры, только крупнее и с хвостом такой же чёрной проволоки.

– Ваше благородие, нельзя. Это милость усопшего. На третий день после смерти вынимают, чтобы мерзостью не стать, потом и хоронить можно. Только её сразу сдавать на алтарь злого ветра надо. Почему Фома не сдал? За это же...

Я пощупал проволоку. Вроде не металл, но в меру жёсткая, гнётся, форму держит. Годится. Отчекрыжил ножницами.

Пантелей завопил, – Да ты что, знаешь что будет, если Око увидит, да за порчу милости, – видя, что я не реагирую, тяжело вздохнул и завернул остатки испорченного девайса.

Я принялся по привычке бурчать себе под нос, – Отделяем мышцы, удаляем сгустки крови. Обходим сосудисто-нервный пучок.

– Пинцет. Рассекаем надкостницу, отодвигаем её к основанию кожного лоскута.

– Удаляем мелкие осколки костей, размозжённые ткани.

– Укрепляем проволокой, петлю выводим наружу.

Пантелей плотно сжал губы и смотрел во все глаза, открыл рот только раз, – Это зачем так?

Я сухо комментировал, – Узловой кожно-мышечный шов. Здесь по-другому нельзя, нет пинцета с мелкими зубчиками. А это шов Мультановского, красота не очень важна, а место подвижное, коту не объяснишь, что нельзя лапой дёргать.

– Как это?

– Выкол иглы, перехват. Хватит болтать, вынеси грязную воду, набери новую.

Лекарь унёсся выплеснуть таз, дверь не закрыл, чтоб тебя, ощутимо подуло сквозняком. От глотка свежего воздуха ощутил, что оказывается давно начал задыхаться, как выброшенная на берег рыба.

Сшил сосуды, порванные сухожилия. Глаз удалось вправить, хвала Вечному ученику, не вытек, висел на обрывке шкуры.

На стол упала длинная тень, что-то быстро вернулся. Нерадивый подери, вдоль хребта пробежал знакомый холодок. Скосил глаза, и сердце ухнуло ниже пола. Так и есть, в дверях стояла серая фигура со сведёнными ладонями.

Нельзя отвлекаться, и так стежки безобразные, как на латаной фуфайке пьяного бомжа. Живым не даваться? А хрен вам, по всей морде. Стиснул иглу, не сейчас, нельзя реагировать, надо закончить с мышцами и кожей.

С раной на спине почти ничего не смог сделать, тупая размозжённая, хребет перебит. Получилось только вскрыть, почистить от осколков и гематом. Точечно удалил сломанный позвонок, соединил, скрепил кольцами чёрной проволоки и зашил обратно.

С боков падало уже две тени, лекарь тоже стоял застыл с тазом воды и мелко подрагивал. От одного из наблюдателей ощутимо потянуло говном, причём явно не от Ока. Чего это Пантелей перепугался?

Последние раны зашивал, повернувшись к Оку спиной, чтобы руки лишний раз не тряслись. Шкура у кота дубленая, пальцы перестали слушаться, ноги от напряжения начали выводить самбу. Раз, два, три. Раз, два, три. Перед глазами крутанулась комната. Сколько не гнал посторонние мысли, в голову так и лезли последние слова Современника – «... я убью тебя раньше, чем к тебе прикоснётся имперский инквизор». Довольно некстати вылезло – «Никогда ещё Штирлиц не был так близко к провалу», от которой уголки губ поползли в стороны. Внезапно на душе полегчало, наконец-то этот цирк кончится.

Закончил перевязку, закрепил шины из тонких лучинок, уложил кота в коробку. Вроде таким здоровенным казался, а сейчас без шерсти в обувную поместился. Эх, куда же ты смотришь Вечный ученик, надо же было так обосраться. Ноги держали только на последних каплях адреналина. Вытер импровизированным фартуком пот, разъедающий глаза, незаметно стиснул скальпель и повернулся. Что успею, отдам кота Пантелею и Око по горлу полосну.

Око стояло все так же неподвижно, но в фигуре было важное дополнение, которое не заметил сразу. Между ладонями зажата бесформенная картонка. Серая фигура плавно развела руки, и картонка вертолетиком полетела на пол. Весьма красноречиво на бумаге выступила надпись – «Дебил!».

Буквы на секунду вспыхнули красным и растворились.

Я шагнул к лекарю, зубы которого начала отбивать похоронный марш. Око вновь свело ладони и начало медленно поворачиваться.

Не снимал, точно не снимал, запись включается если ладони вместе. Сам или? Позже будем думать.

Сунул коробку лекарю, – Пантелей Егорыч, ты не просто лекарь, ты чудо.

Лекарь поперхнулся, – Я? Что?

– Ты сотворил настоящее врачебное чудо! Полечил моего котика и теперь он точно-точно выздоровеет. Теперь все будет хорошо, спасибо, поговорю с матушкой, а может и с бароном, чтобы тебе жалованье подняли.

На лице Пантелея выступили фиолетовые пятна, уши запылали, – Бо-Бо-Борис Антонович, как же, я же.

Я не давая опомниться, крепко обнял его до хруста, вырвал коробку и пьяной походкой направился к двери.

– Ещё раз, спасибо, Пантелей Егорыч, ты реально великий лекарь!

По пути ощутил горечь во рту. Не сразу осознал, что жую желудь, на секунду запнулся. Плюнь гадость, Боря. И когда желудей набрать успел?

Картина моего появления на крыльце вызвала замешательство. Не каждый день тут из темноты выныривает голопузая туша в окровавленных штанах, с коробкой под мышкой. К себе поднимался как в тумане, кажется пару раз кого-то толкнул плечом, с каждым шагом последние силы таяли. Успел снять штаны до половины, рухнул на кровать и отключился.

(Палма. Белозерск. Деревня при усадьбе Скотининых.

На веранде коттеджа сидит Пантелей и тупо пялится на голубое свечение между ладонями)

Ничего не понимаю. Откуда? Навык новый, странный. Я уже десять лет не открывал новых умений. Свалилось это на мою голову.

Мысли о вчерашнем происшествии, упорно заглушаемые настойкой, вновь ползут голову. И что это вообще было, почему я жив и сижу здесь, а не на крюке в инквизории?

Задумчивый лекарь поднимает глаза на проходящих прачек.

– Фима, голубушка, как дела, плечо не тревожит?

– Спасибо, Пантелеюшка, славно все. Дай вам Вечный ученик доброго здравия. Приходите на самовар. Мы травы собрали душистые.

– Ой, приду. А что, Фима, у тебя же кот живёт, Васька. Как он, мышей ловит?

– Да каких мышей, лежит целый день. Старый он уже и больной.

– Тогда сейчас иду Фимочка, надо мне твоего кота посмотреть.

(Тридцать минут спустя.Деревня при усадьбе Скотининых. Комната прачек.

Лекарь Пантелей сидит с облезлым котом на коленях и гладит мурчащую животину. Дородная женщина в кокошнике разливает чай)

– А что Пантелей Егорыч, не заходите вы совсем. Пригласили бы вечером песни гитан послушать. Табор почти за воротами стоит, все девки после работы бегают. Того гляди барон погонит, снимутся, и ищи гитана в поле.

– Да все Фима дела, то один баронский сынок хворает, то другой, я же лекарь, человек подневольный. Барон, опять же, не всегда мои методы одобряет...

В середине фразы кот подпрыгивает и выгибается дугой. Визжит, будто ему наступили на голову, делает круг по комнате, снося и переворачивая плошки. С жутким завыванием раскорячивается на полу и выдаёт желтоватую лужу. Большую, грязную с капельками крови. Не переставая завывать, выпрыгивает в приоткрытую дверь и исчезает в сумерках. В полутемной комнатушке повисает запах кислятины.

– Пантелей, ну что же ты. Не люба я, так и сказал бы, зачем котика мучить?

– Чего ты Фима. Ничего я ему не делал. Гладил и за ушами чесал.

Сапог от самовара летит через комнату и двигает Пантелея по макушке, – Паскуда ты, а ещё лекарем назвался.Да правильно тебя барон на ворота, там тебе шелудивому и место….

Явление 17.

Несколько раз за ночь просыпался от спазмов в мышцах, боли во всем теле. Проверял кота, щупая пульс, пил воду и снова падал. Еле дождался, когда за окном засерела алая полоса.

Осмотрел порезанные пальцы, заживёт до свадьбы. До настоящей, не до этой пародии. Прояснить бы своё семейное положение, у барона вон три штуки есть, у дяди Пети две, значит и мне коллекцию можно. А с другой стороны – нахрена мне такое счастье?

Коробка с котом стояла на углу кровати. Бока приподнимались спокойно, ровно. Через раз прорывались хрипы, но спит, хотя наркоз давно пройти должен. Приготовил воды, как проснется, метаться от жажды начнет.

Сдёрнул штору с зеркала, оглядел заплывшую, не выспавшуюся, но довольную рожу. Спасибо Боря, не такой уж ты и никчёмный. Но расслабляться и лыбиться рано.

Что же это вчера было? Око меня прикрыло. Могло ли само, или оно только по приказу работает? Попросил кто-то? Если Современник, значит он не только смотреть, но и управлять наблюдателями может. Не вписывается в портрет, какой я для него составил. Или весь анализ начинать заново, или появился новый игрок. Опять куча или и почему. Снова домыслы, и ни одной нормальной зацепки.

Провел легкую зарядку на полу. Порастягивал мышцы и сделал несколько перекатов с боку на бок. Для более серьезной разминки надо в парк идти. Магию включать не решился, и так нашумел больше положенного. Попытался жонглировать яблоками. Четырьмя не получилось, пришлось одно съесть прямо с огрызком. Тремя тоже не вышло, не слушаются руки. Сожрав еще одно, более-менее приспособился перебрасывать пару между руками. Не заметил, как снаряд остался только один.

Раз есть время свободное, можно нормально поработать с досье. Полюбовался на новую строчку:

– Хирургия семейства кошачьих, ступень 1 (открыто самостоятельно), прогресс 19 из 72.

– (Умение не определено), ступень 1, прогресс 53 из 72, повторный запрос в Храм пилигримов – отклонён. Попытка принудительного удаления – отказано.

Пересортировал закладки по разделам. База, для хранения обычной информации. Милость. Тут будут данные по навыкам и всему, что есть в милости. По умениям, ступеням, уровням. Достижения и награды.

Для отца пусто, ну так Москва тоже не сразу строилась. Хотя нет, будет одна запись – дар Вечного ученика, он же у него точно есть. Для Даши можно перечислить, что слышал.

Добил коллекцию новыми лицами. Современник, исправник, слуги, портные. Не так уж и мало я народа перевидал. Теперь, когда субъектов прибыло, нужна стартовая страница с содержанием и быстрым поиском. Страницу с оглавлением создал, привязать к ней другие элементы пока не получилось. Но ничего страшного, заметно, что интерфейс ко мне подстраивается все активнее. Возможности появляются, которых раньше не было. Ярлыки от видео легко протянулись ко всем участникам, а вчера рвались нити. Если бы Windows так обучаться мог. Только вчера морщился от угловатых шрифтов, как на старых советских ЭВМ. Сегодня шрифты плавнее, на современные похожи, у основного текста появились засечки. Функциональные особенности сами разложились на категории – походка, жестикуляция, мимика и голос. Надо же – и не подсказывал вовсе.

Только разорвал ладони, как снова почувствовал жар. Пришлось включать снова и смотреть, что нового. Интерфейс опять порадовал:

– Архивариус, ступень 1 (открыто самостоятельно), прогресс 11 из 72.

Что-то такое и ожидал, только не так быстро. Чтобы открыть новый навык первой ступени не так много и надо. Всего-то часов пять потратить. Внимательно, вдумчиво, со всей отдачей. Дизайнер наружной рекламы еще на 3 единицы добавил, растем потихоньку.

Умения, открытые самостоятельно, намного ценней, чем приобретенные через слезы. Стоимость прокачки ровно в два раза ниже. На малых уровнях не принципиально, в вот дальше ступор будет. Десть лет до следующей ступени качать или двадцать – есть разница. Значит покупать слезу есть смысл готовую, высокого уровня, а прокачивать только то, что сам открыл. Ага, магия в эту теорию не вписывается. Аристократам магию дарят. Значит это умение, которое самостоятельно не открыть. На слезы же откуда-то браться должны? Показался кончик важной мысли. Показался, подразнил и спрятался.

Что у нас дальше по программе? На завтрак дядя сказал не спускаться, так мне там делать нечего, но кухню посетить надо. Сказать повару, чтобы всякую ерунду не носили.

В голове блямкнуло, правая ладонь зачесалась и дёрнулась к уху. Вот кажется понял, какая к уху ближе, ту и дергает.

Ладонь залепетала, будучи по совместительству трубкой, – Ваше благородие, Борис Антонович, простите что в самую рань. Пантелей, лекарь желает вам здравия доброго.

– Да, узнал, здравие оно не помешало бы, чего голос грустный?

– Борис Антонович, я же уезжаю, вчера говорил. Вот позвонил только вам. Расчёт не беру, прямо так на вокзал. Страшно мне, ночь не спал, все ждал...

– Ну собрался и собрался, в добрый путь. Но я бы не советовал.

– Чего не советовал, не уезжать? Даже не уговаривайте, у меня и собрано все. Подальше мне надо быть и от вас, и от всех Скотининых.

– Пантелей Егорыч, если не забыл – мы вчера отдохнули вместе, и вечер закончился не совсем обычно. Нельзя вам теперь от меня уезжать. А то так ведь и дождаться можно.

– Че-че-чего дождаться?

– А чего ты ночью ждал? Вот того же, а то и похуже. Я теперь твой лучший друг.

– Какой друг, Борис, Боря, Борис Антонович?

– Пантелей Егорыч, видел когда-нибудь как бараны пасутся?

– Э-э-э, бараны, причем тут, как?

– Вот, когда все вместе травку щиплют – чабан доволен, спокоен, сидит и на губе играет. А если бараны разбредаются, нервничает чабан. А он нервов у него аппетит разыгрывается. Глядишь – и самого резвого на шашлык.

– Мы не бараны, нет.

– А кто сказал, что бараны? Конечно нет. Но похожи, немножко, – молчание в ладони затянулось, решил чуть собеседнику помочь, – Чего ты напрягся, как девственница перед медосмотром. Не было же ничего, распакуй вещи, умойся и иди клизмы баронским сынкам ввинчивать. Ну можешь для храбрости к коньяку приложиться.

– Значит не ехать, да? Но как же.

– Сугубо твое личное решение, я свое мнение сказал – далеко не уедешь.

Молчал лекарь долго, пыхтел, сопел в ладонь, – Понял, чего уж тут уж. Борис Антонович, я чего звоню еще. У меня новость есть, только разговор не ладонный.

– Ну так приходи, я всегда гостям рад.

В голос добавились заговорщицкие нотки, – И не в усадьбе желательно.

Вот же конспиратор диванный. Договорился, загляну, как на прогулку выйду. Если что-то по ладони говорить не желательно – значит прослушивается. Ну нам не привыкать, в моем мире без прослушки даже унитаз не спустить.

Слугу с подносов выпечки отправил обратно. Спустился на кухню, прямо в разгар завтрака.

– Борис Антонович, не положено, не велено.

Поднял руку, затыкая, – Хватит, с кем могу поговорить насчет персонального меню.

Коротко рассказал дородной усатой тетке, чем и как меня нужно кормить. Сначала пытался объяснить спокойно, не повышая голоса.

– А как же, что вообще ничего не солить? И никаких специй?

– Я сказал – никакой химии. Ни соли, ни специй, ни соусов. Ничего.

–Что же это за рецепт, сначала курицу отварить, бульон вылить, отделить грудку и на ней варить суп с одной ложкой риса? Кто же такой суп есть будет?

Рассказал, что такое вторичный бульон, овощной, рисовый отвар. Для усиления доходчивости схватил за фартук и намотал на кулак. Понятно, что кухня не то место, где надо новых врагов наживать. Но по-другому сейчас никак. Объяснять пришлось раза четыре, пока она уверенно не повторила перечень разрешенных продуктов, количество и расписание.

– Да где же я отруби возьму, это же корм для ско…, – прикусила язык.

– Повтори, если увижу среди фруктов бананы, куда запихаю? Правильно они тута отлично войдут. Если увижу в своей тарелке картошку? Правильно, туда же, пропихивая бананом.

– Да кто же это пробовать согласится?

– Никого не найдешь, сама тащи. Повторяю, слуга приносит два комплекта приборов и у меня все пробует.

Без намека на сердитого барона и освободившиеся ворота не обошлось.

– Ну вот и славно, вот пузырек, набери в него растительного масла, сюда соды, и ложку сахара заверни.

Вопросы с питанием уладил. На пару недель жесткая диета – это то, что нужно. Запаса энергии и витаминов хватит. Чуть позже с особенностями организма разберусь и скорректирую, только это уже в столице.

Поднялся к себе, собираться в поход. Хоть запирай хату, хоть настежь отставляй. В привычной нише снова обосновалось око со сведенными ладонями. Привыкаю не замечать, не отвлекаться.

Вылил из пузырьков шампуни и прочую муть. Сполоснул. Тара есть, масло, вода есть. Осталось спирт раздобыть и можно на первое дело.

Услышал осторожные шаги по коридору, непривычно, на цыпочках кто-то крадётся. Обычно кто подходит, чуть не пинком распахивает. Ну, и что там? Классика. Аккуратно из-под двери торчит белый уголок и удаляющиеся торопливые шаги.

Накрыл послание майкой, не прикасаясь руками, подтянул. Обычный конверт, без адреса, без подписи. Приглашение поиграть в чужую игру. Не заклеен, внутри на ощупь пара листков. Покосился в сторону Ока. Параллельно двери стоит, под таким углом точно не видит. Судя по просмотренным роликам, прямо перед собой съёмка.

Спрятал в карман, прошёл в туалет и вывалил содержимое конверта в унитаз. Для надёжности прикрыл глаза, чтобы ненароком ничего не увидеть, смыл торопливо. Сейчас прочитать такое письмо – это ввязаться в игру по чужим правилам. Просто прочитать – уже ввязаться. Что внутри не важно, просьба о помощи, угроза, предупреждение, интрига, пусть хоть в любви признание. Пока я не знаю правил – в чужие игры не играю. Да и потом, как правила понятны станут, играть будем моими картами.

А конверт пригодится, будем ворошить муравейник. Карандаш заскрипел по белому листку. По памяти нарисовал кристалл из перстня. Вывел в центре иероглиф. Вроде похоже, картинка обычная, но чем-то зловещим потянуло. На обратной стороне вывел крупными печатными буквами – «Мы следим за тобой!», свернул пополам и запихнул в конверт. Нет, не пойдет, жестче надо. На новом листе перерисовал знак и вывел новую надпись – «Немедленно беги, все открылось».

Кандидатов для отправки хоть отбавляй, брат Петя, недобрыми глазами смотрит, брат Коля недалеко ушел, Лилия, дядя Остап. Может из мачех кто подвернется. Придумаю как подбросить незаметно, реакцию посмотрю. Попробуем и родственника за теплое вымя пощупать, и прояснить, что это за знак такой.

Первым делом заглянул к лекарю. Тарабанил минут десять, хотя слышал за дверью шорохи и скрипы.

– Выходи, Пантелей, это я Боря пришел, твой друг.

Тяжелый шкаф загрохотал внутри. Есть ли смысл бояться, тем кто может прийти, на баррикаду начхать. Дверь приоткрылась, лекарь воровато оглянулся, затянул меня внутрь. Окна завешены, мебель передвинута, на осадное положение перешел. На полу спиртовая горелка, на которой открытая разогретая банка тушенки. Во как его торкнуло.

Зашептал тихо, боясь повысить голос, – Боря, Борис Антонович, скажите, что это было вчера. Это же операция, да? Редкую слезу вам барон достал, я о таком только в книгах читал, в академии.

– Обязательно расскажу, Пантелей, как барон разрешит. Сейчас секрет, сам понимаешь, враги кругом.

– Это же хирургия была, настоящая? А уровень какой? Не меньше розы, так пальцы ловко то с инструментом.

– Сказал, всему свое время. Нельзя сейчас говорить, а то можно дождаться, того самого.

Пантелей закивал часто-часто, – Понимаю. Вот новое умение у меня открылось – «Ветеринария семейства кошачьих».

– Ого, поздравляю, да ты реально крут, не зря так корячился. Полечил котика, вот тебе и награда.

– Так я же это, я же не лечил вроде.

– Никаких это, Вечному ученику видней. Насыпали сколько?

– Чего насыпали?

– Сколько прогресс говорю?

– Так это, оно же.

– Да ладно, не чужие мы теперь, я же помогал и рядом стоял. Говори прогресс.

– Ну да, так в этом же. Четыре единички прогресс.

– Ну четыре и четыре. Разовьёшь больше. К тебе теперь народ со всей империи лечить котов потянется. Ты сам говорил – не слыхал про ветеринаров для котов. А если рекламу сделать...

– Так погодите, Борис Антонович, в том то и дело, что не просто четыре. Четыре, только ступени второй. Это значит семьдесят две за первую дали, перешло на второй, а там ещё четыре.

– Интересно.

– Понимаете, Борис Антонович? Я проверил уже. На настоящем коте проверил, погладил тут одного, и из почек камни вышли.

– Откуда у тебя камни, ты лекарь, терапевт и диагност?

– А-а-а, да не у меня, у кота камни вышли.

Ладно, хватит бедного лекаря дразнить, – Пантелей, мне сейчас бежать пора. Но как сил наберёшься, моего котика ещё глянешь, теперь имеешь святую обязанность. Вечный ученик он все видит. Вот бутылочка, набери в нее спирта полную. Еще вот эту штуку, которая тушенку греет, возьму ненадолго.

Осознал новость не сразу. Просто удар ниже пояса в мою теорию. Трепаться расхотелось. Надо понять эту аномалию, причём срочно. Удачно так разоткровенничался лекарь. Видно, не осознал ещё, что приключилось. Иначе зашухарился бы и молчал в тряпочку.

У Пантелея навык открылся «Ветеринария семейства кошачьих» второй ступени, всего 76 единиц. У меня «Хирургия семейства кошачьих» первой ступени 19 единиц. Почему мне мало, ему много? Да за какие заслуги ему вообще что-то открылось? И названия навыков разные.

Думай Боря. Логика есть, система работает, значит противоречий быть не может.

Мозги заскрипели. Око, вот ключ. Что Око записало? – Кот на руках у Пантелея, а я в благодарностях расплылся. Аудитория – вот что важно! Сколько людей этот ролик смотрели? Да половина конторы, которой Око служит, а может и больше. Может на Ютубе этого Вечного ученика уже миллион просмотров. А меня только Пантелей видел, само Око и возможно еще кто-то его глазами.

Вот для чего конкурсы нужны, которые по всему городу расклеены. Чем больше людей твоё достижение признает – тем плюшки выше. Так народ и качается. В самого себя умения развивать – глазки вылезут.

Ещё, милость и вся эта система – не игра ни разу. Все серьёзно. Навыки дают настоящие способности. Пантелей теперь реально котов лечит, без лекарств и знаний. Получается и я теперь котов оперировать лучше должен, чем раньше.

Поразила громом новая мысль. Ресурсы! Готовое развитое умение можно перенести в слезу Вечного ученика. Слезу можно купить, продать, украсть. Весь этот мир вращается вокруг торговли слезами. Они главная ценность. Теперь понятно, где в этом мире мастера. Ступени, уровень навыков. Слезу с умением высокого уровня выгодней продать, чем корячиться за копейки. В столицу, надо срочно в столицу. Тот, кто изобрёл милость Вечного ученика – нагнул целую планету.

Сначала на свою полянку. Прогнал весть комплекс физических упражнений, добавил растяжку конечностей. Не обошлось без падения на землю, длительного восстановления дыхания и умения шевелиться. О прогрессе пока речи нет, освоиться бы в теле и инвалидом быть перестать. Упражнения с револьвером, жонглирование яблоками, резьба по дереву.

Разминку со столбом можно усложнить, пока только толчки, но теперь вместе с кистью добавил выпады ногами. Спокойно, поочередно, удар левой ладонью, шаг левой ногой, и наоборот.

С математикой получилось чуть лучше, чем раньше. От умножения двухзначных отвертку в мозг больше никто не вворачивал. Стихи тоже пошли лучше, вспомнил почти всю программу начальной школы. Пора вспоминать латынь, сначала самое простейшее, «Homo homini lupus est».

Магии уделил времени чуть больше. Вихрем управлять получалось гораздо лучше. Если не толкать воздух, не разряжать все в одну цель, крутить можно минут пять. Потом все, кончается анама. Первый раз попробовал завернуть воздушный поток вокруг себя. Интересное ощущение, находиться внутри плотного торнадо, давит ветер со всех сторон, сжимает, аж дух захватывает. Хватает всего на минуту, но уже понятно, что это временно. Дисциплина и система в любых занятиях творит чудеса.

Попробовал дыхательные упражнения, какие знал. Первое что сработало – гипервентиляция легких перед активации магии, сходу увеличила продолжительность вихря на пару минут. Процентов на тридцать, серьезное усиление. Для восстановления анамы подошел комплекс дыхательной гимнастики цигун[1], по типу восьми отрезков парчи. В нашем мире полная хрень, доказательной медициной не признанная. А здесь пятнадцать минут неспешных потягиваний с контролем дыхания, диафрагма, абдоминальный выдох – и снова одна активация магии в строю. Можно сказать занятие удалось, в следующий раз попробую пранаямы из йоги и всякие излишества типа «дыхания дракона». Снисходительно всегда относился ко всей этой шелухе, но тут магию в действии не просто своими глазами видел. Чувствую, как что-то незримое по рукам течет.

[1] Цигун – Китайская система скоординированных движений тела, дыхания и медитации, используемая для оздоровления, духовности и обучения боевым искусствам.

Явление 18.

Пора делом заняться. Под соседним дубком в прошлый раз отличную грибную поляну приметил. Amanita phalloides, она же бледная поганка. Красавица, шляпка зеленоватая, юбочка как у балерины. Прямо загляденье. А запах! Нюхнул и шумно сглотнул слюну. Нарвал осторожно, покрошил в пустую консервную банку, залил спиртом. Очень ценное приобретение в арсенале начинающего…, пока без самоназвания обойдемся. Куча плюсов у этого яда, незаметность, великолепная летальность и хранится долго. Еще не вступает в реакции ни с чем, никакими луковицами или серебряными ложками не определить. Немаловажно, что антидота нормального к нему нет. Ну это у нас нет, тут лекари может и лечат. Один минус, правда существенный – действие долгое. От приема до смерти обычно несколько дней может пройти. Но ведь действие можно ускорить!

(Бледная поганка. Превосходный вкус – и гарантированная смерть.)

Длинное и славное у этой поганки исторической прошлое. Политических конкурентов во все времена пачками укладывали. Императора Клавдия жена угощала, драматург Еврипид вроде сам сожрал.

Следующая остановка пруд, но ловить сейчас будет не рыбу. Говорила в детстве бабушка: «Не трогать зонтичные, растущие во влажных местах. Все они в той или иной степени ядовиты». Одни из самых светлых воспоминаний детства – собирать с бабушкой лекарственные травы, сушить, перебирать, комплектовать сборы.

У самого берега еще в первый раз приметил нужные зонтики. Широка наша страна и обильна до безобразия. У каждого водоема зонтичные растут. Не каждый знает, что эти кустики не так безобидны. Обернул руки тряпками, выдернул из ила с корнем. Не то. Зонтичные у воды похожи как капли воды и почти все ядовиты, но мне нужно кое-что особое. Седьмой корень, наконец, порадовал, жирный, прямо истекающий соком. Цикута, не даром считается одним из самых опасных растений на планете. Аккуратно нарезал корень дольками в склянку с маслом.

Выбирался из пруда на четвереньках, не удержал мою тушку тонкая корка засохшей грязи. Вымазался в иле как свинья, но добычу не выпустил.

(Цикута. Послушайте бабушку Бориса – не трогайте зонтичные, растущие во влажных местах)

Болиголов тоже недалеко, мышиный запах и особый пятнистый ствол так и шепчет – сорви меня и сделай плевательную трубочку. Нужны семена, желательно незрелые, но сейчас не сезон. Часть семян отправил к бледной поганке, остальные залил водой и погасил содой. Отличный нейротоксин, кажется, таким Сократа угостили. К кому он там навстречу отправился? В кого верил?

Теперь неспешно к Тису, тоже за семенами, в них концентрация алкалоидов максимальная. Очень ценное дерево, чем старше, тем ядовитее. Семена желательно в ступке толочь, но можно и первобытным способом. Жменю перетер между камнями, ссыпал в пустую емкость. Немного хвои и потеки смолы добавил в склянку с цикутой. В эту смолу кельты окунали наконечники стрел, что, по-моему, очень не нравилось врагам кельтов.

(Тис ягодный. Ценное дерево, чем старше, тем ядовитее)

Олеандр красиво у крыльца цветет, вообще проблем нет подойти, понюхать красивые цветы, оторвать веточку. Выдавить сок и позже можно. У нас тоже многие его для красоты высаживают. Удивляются потом, почему сил нет, и постоянно голова болит.

За олеандром успею, сейчас клещевину надо найти. Вся растительность прочая направлена на паралич сердца. Для связывания белков нужно добавить рицин, который сам по себе смертельный яд. Попадание этой дряни к букету других ядов парализует печень и полностью отключит все защитные систем. А если вспомнить как он усиливается от аматоксина бледной поганки…

Знакомую пальму разглядел за конюшней, куда пришлось добираться по колено в навозе. Любит клещевина навоз и солнце. Собрал семена, раздавил и залил спиртом. Спирт быстро растворит касторку, можно будет отфильтровать и вылить. От моего яда дохнуть надо, а не дристать дальше, чем видишь. Оставшийся осадок – то, что надо.

(Любит клещевина навоз и солнце. И идиотов, тянущих в рот всякую гадость)

Дальше по программе аконит. Волчий корень, или мать-королева ядов. Растение известное, синие кисти цветов так и шепчут – собери меня в букет и подари зазнобе. Цветут до октября, сейчас самый сезон. Умаялся лазать по кустам, пока нашел сильную, здоровую ботву. Куча легенд про него со всего света. И Геракл там замешан, и Тор. Не удивительно, и древние римляне им друг друга травили, и галлы, и германцы. В Непале этот яд известен, когда целое войско полегло, попив из отравленного колодца.