Текст книги "Неукротимая страсть"
Автор книги: Стефани Лоуренс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Глава 9
Когда Делия вошла в гостиную, Дел стоял возле камина и разговаривал с Девилом. Комната гудела множеством голосов, но полковник мгновенно замолчал. Он словно оглох и оцепенел. И не в силах был оторвать взгляд от чудесного образа. Мисс Данканон появилась в дверях в золотом платье, которое он так хорошо помнил, и совсем не понимала, какую катастрофу вызвала своим видом.
Вот красавица сделала несколько неспешных шагов. Дел ошеломленно смотрел, как с легкой улыбкой она прошла по комнате и присоединилась к Онории и другим дамам.
Лишь спустя несколько секунд Делу удалось вздохнуть и вернуться к действительности. Он взглянул на Девила и увидел, что зеленые глаза герцога тоже устремлены в противоположный конец комнаты.
В душе родилось непонятное чувство: не то раздражение, не то иррациональный страх. Может быть, этот гадкий осадок и называют ревностью? Ни разу в жизни Делу не доводилось испытывать ничего подобного. Заглушив острое недовольство собой, полковник снова посмотрел на Делию. Сейчас она напоминала золотое пламя, островок тепла и света. Украдкой обведя взглядом комнату, Дел понял, что ни один из присутствующих джентльменов не остался равнодушным.
Дел с хмурым видом повернулся к Девилу и встретил слегка насмешливую, но понимающую улыбку. К счастью, старый друг не сказал о Делии ни слова, а вместо этого шутливо толкнул в плечо подошедшего Джайлса. Джайлс, разумеется, тут же дал сдачи. Дел рассмеялся: время словно повернуло вспять. Пусть сейчас приятели стояли не в школьном дворе славного Итона, но дружба и преданность остались прежними.
Весь вечер взгляд Дела снова и скова возвращался к Делии.
А за обедом, как и следовало ожидать, они оказались вместе.
Пока они сидели за столом и развлекали общество рассказами об Индии и Ямайке, Делия не раз удивлялась легкости и раскованности, которые прежде ей испытывать не доводилось.
Удивительно, но в этом аристократическом обществе проявления ее личности и характера вовсе не выглядели ни странными, ни неуместными, ни тем более экстравагантными. Да, в этом доме, в этой компании она оказалась близкой и понятной.
Джентльмены не скрывали восхищения необыкновенным произведением мадам Латур и изысканным обликом гостьи. Леди дружно интересовались именем и адресом модистки. Онория и Алатея даже спросили, есть ли в багаже гостьи другие создания талантливой мастерицы и можно ли их увидеть.
До сих пор Делии не удавалось находить взаимопонимания с другими женщинами. Дело в том, что, как правило, все неизменно считали ее… чрезмерно прямой, чрезмерно настойчивой, чрезмерно самостоятельной – короче говоря, чрезмерно яркой. Слишком высокой, слишком женственно сложенной, слишком острой на язык.
Слова «чрезмерно», «слишком», «чересчур» неизменно присутствовали в описаниях ее внешности и характера. Но только не здесь, в Сомершем-Плейс. В этом доме все оригинальные черты принимались и даже получали одобрение. Новые подруги, несомненно, обладали яркой индивидуальностью и сильными характерами, а оставить без внимания их жизненные достижения было просто невозможно: прекрасные мужья, восхитительные дети, браки, основанные на любви и доверии, и многое-многое другое.
Оказывается, она зря считала себя безнадежно отвергнутой обществом: просто до сих пор вращалась в чуждом кругу.
Внезапно Делию охватил странный восторг. К тому времени как все встали и веселой гурьбой направились в гостиную, чтобы посидеть вместе и продолжить начатые за столом разговоры, голова уже слегка кружилась.
Впервые в жизни пришло ощущение вольного полета. Вот как, оказывается, выглядит свобода!
Делия улыбнулась полковнику и опустилась на диван, к которому он ее подвел.
Несколько мгновений Дел смотрел на нее сверху вниз. Лицо воплощало светскую легкость, но глаза… наконец он улыбнулся и повернулся, чтобы сесть в ближайшее кресло.
Уэбстер важно расхаживал по просторной комнате с подносом, на котором стояли портвейн и бренди для джентльменов. Некоторые из дам тоже не отказались от стаканчика. Сама Делия, впрочем, воздержалась. Хотелось смотреть на мир широко раскрытыми ясными глазами и замечать все, что происходит вокруг. Хотя она и считала, что дорожка к алтарю ей заказана, серьезные длительные отношения с полковником вовсе не казались невозможными.
Когда все уселись, беседа повернула в серьезное русло: сначала обсуждали культ Черной Кобры, а потом перешли к бурным событиям сегодняшнего дня. Наряду с Тони и Джервисом мисс Данканон и полковник оставались в центре внимания: все жаждали услышать правдивый рассказ о жестоких бандитах и победной битве.
– Значит, налетчиков было четырнадцать? – не скрывая возмущения, уточнила Онория и выразительно посмотрела на мужа. – Пора тебе всерьез заняться Ферраром, а то его дикари захватят деревни и обоснуются в Англии.
– Не переживай, – успокоил Девил и, в свою очередь, обратился к Делу: – Так вы оставили их мертвыми или?..
– Решили не проверять и не ждать, потому что в зарослях могли скрываться другие бандиты или, что более вероятно, Ларкинс с арсеналом пистолетов, – просто, обыденно ответил полковник.
– Честно говоря, меня поразило то обстоятельство, что у него нашлось четырнадцать человек, которых он не пожалел и бросил против нас, – вступил в беседу Тони. – Как и предупреждал Дел, сначала напали восемь головорезов, и лишь потом, когда ситуация осложнилась до предела, выскочили еще шестеро. И все же рискнуть четырнадцатью бойцами ради одной схватки…
Джервис закончил мысль товарища:
– Это означает, что у Феррара в запасе крупные силы и потеря людей его не страшит.
Разговор коснулся возможных способов обнаружения бандитов в окрестностях. Тема дала воинственным Кинстерам повод обсудить будущие боевые операции и тем самым немного облегчить разочарование вынужденного бездействия.
Дел говорил мало. Во-первых, он плохо знал территорию, а во-вторых, голова была занята другими темами. Другими мыслями и другими чувствами. Чувства казались новыми, незнакомыми, а потому странными и к тому же значительно более острыми, чем хотелось бы.
Обсуждение кровавого столкновения заставило не только вспомнить подробности страшных минут, но и заново пережить собственные ощущения… А единственным ощущением оставался испепеляющий душу страх за попавшую в опасность Делию. Ни одно поле боя, в какой бы точке планеты оно ни находилось, не вызывало столь острого ужаса. Но еще неприятнее оказался тот факт, что ужас проник в душу, пропитал ее насквозь и застрял, кажется, навсегда. Во время боя это ему не понравилось, а сейчас нравилось еще меньше.
Он исподволь взглянул на ту, которая причинила почти физические страдания. Мисс Данканон спокойно сидела на софе и улыбалась так, словно счастливее ее не было никого на свете.
Картина не улучшила настроения. Да, сейчас она была в безопасности и наслаждалась приятным общением. И все же, хотя разъедающий душу страх больше не имел оснований, мир и покой все равно не приходили. Тяжкий груз ответственности за страдания следовало возложить на непокорную подопечную.
Именно этим он и собирался заняться: объяснить, доказать, убедить. Сегодня же вечером, наедине.
Глядя в пространство, Дел подавил бушевавшую в душе бурю, прикусил язык и сосредоточился на поддержании невозмутимого выражения лица, в то же время мысленно репетируя соответствующую случаю гневную тираду.
15 декабря
Сомершем-Плейс,
графство Кембриджшир
Дрожа всем телом, Сангай с трудом пробирался сквозь толстый слой обжигающе холодной белой крупы, внезапно засыпавшей хозяйственный двор огромного дома. Собственно, это был вовсе и не дом, а дворец. Жизнь здесь не стояла на месте, что можно было считать благословением богов. Никто не обращал на него пристального внимания. Никто не разговаривал грубо и не задавал вопросов. Вместо этого ему выделили собственную крохотную комнатку под самой крышей – очень теплую. А друг Кобби, которого все называли Слиго, даже нашел пальто и сказал, что это мундир пажа.
Засунув руки в глубокие карманы, подняв воротник и спрятав голову от ледяного ветра, Сангай неуклюже спешил к массивному темному строению – наверное, это и была конюшня.
Страшный человек сказал, что будет ждать за конюшней.
С трех сторон здание окружал высокий кирпичный забор. Сангай прошел вдоль стены и свернул туда, где темнел небольшой лесок. Остановился на поляне неподалеку. Хорошо хоть, что крупа перестала сыпаться. Вот только ветер пронизывал насквозь, а воздух стал таким холодным, что не позволял дышать.
Тьма сдалась перед напором зимы. Белое покрывало отражало отсветы окон и позволяло кое-что видеть. Но все равно скрип тяжелых сапог послышался раньше, чем из тени деревьев появилась большая темная фигура.
– Принес?
Резкий вопрос испугал, и дрожь охватила с новой силой, однако Сангай все-таки нашел силы энергично покачать головой:
– Нет, сахиб-сэр, но я его видел!
Ларкинс взглянул с интересом.
– В гостинице, когда полковник держал его в руках?
– Да, сахиб. Тогда и видел.
– А позже?
– Нет, сахиб, позже не видел. Но мы только что сюда приехали, а дом очень большой. Зато теперь я знаю, что искать! И в огромном доме никто меня не заметит! Завтра же обыщу все углы, найду футляр и принесу вам.
Глядя Ларкинсу в лицо широко распахнутыми темными глазами, Сангай изо всех сил старался скрыть страх и дрожь и выглядеть уверенным и спокойным.
Обмануть Ларкинса ему, конечно, не удалось, но тот понимал, что мальчишка может раздобыть опасную улику, а следовательно, представляет собой определенную ценность. Именно поэтому он и назначил встречу на десять; не слишком рано – чтобы отсутствие Сангая не бросилось в глаза, и в то же время не слишком поздно – чтобы воришка не привлек внимание, если вдруг столкнется с кем-нибудь из обитателей поместья.
Ларкинс понимал, как устроена жизнь в домах, подобных этому; знал, когда и чем занимаются слуги. Когда-то давным-давно он и сам принадлежал к этому суетливому племени. Работа на Черную Кобру принесла богатство – такое, о котором трудно было даже мечтать. При желании он и сам мог бы держать десяток слуг. Но отягощать жизнь армией рабов не хотелось. Ничто не приносило столь искреннего удовольствия, как участие в терроре. Да, больше всего служба у Феррара радовала возможностью кровавых нападений. Терроризировать слабых и ни в чем не повинных – что может быть приятнее? Но сейчас…
Провал вооруженного нападения жег душу каленым железом и придавал этой истории с мальчишкой и злосчастным письмом особый смысл. Он никогда еще не подводил хозяина, но отлично знал, как тот вознаграждает за неудачи, и не желал испытывать внимание подобного сорта.
Ларкинс кивнул:
– Хорошо. – Посмотрел на мрачное, низко нависшее небо. – Снегопад будет продолжаться долго, и прийти сюда я больше не смогу. Сделаем так: ты разыщешь нужную вещь и сразу побежишь к большой церкви. – Он показал на северо-восток. – Там высокая колокольня, ее видно отовсюду. Завтра, когда будет светло, посмотришь в ту сторону и сразу поймешь, о чем я говорю. Раздобудь футляр с письмом и принеси туда. Зайди внутрь, дверь всегда открыта. Я буду следить и встречу тебя.
Сверху вниз Ларкинс посмотрел на дрожащего мальчишку и вспомнил, какой невероятной ценностью обладает спрятанное в футляре письмо.
– Послушай внимательно, сынок. Ни в коем случае не пытайся сократить путь. Строго придерживайся дороги. Из поместья выведет та самая аллея, по которой ты сюда приехал; она свернет на тракт, и ты тоже сворачивай и иди дальше, по следам экипажей, хотя придется сделать солидный крюк. Вся эта долина, – Ларкинс показал в сторону церкви, – покрыта топями и болотами. С виду земля кажется надежной, но стоит неудачно ступить, как тут же проглотит целиком. Понял?
Глаза Сангая стали еще больше и совсем округлились от ужаса. Он с готовностью закивал:
– Да-да, конечно. Хватаю футляр и бегу к большой церкви по дорогам. В церкви встречаю вас.
– Все верно. – Ларкинс зловеще прищурился. – А еще не забываешь, что случится с твоей матерью, если ослушаешься. Так ведь?
Глаза потемнели, губы задрожали, но Сангай пересилил слабость и решительно покачал головой:
– Нет, сахиб, этого я никогда не забуду. Найду письмо и сразу принесу.
– Ну и славно. А теперь возвращайся, пока твоего отсутствия не заметили.
– Да, сахиб.
Сангай повернулся и, не оглядываясь, натянув воротник до ушей, побрел в обход конюшни к дому.
Снова пошел снег, и пришлось пробираться сквозь белую пелену.
Поздним вечером все разошлись по своим комнатам. В приятной спальне, которую любезно выделили хозяева, Делия грела ладони возле небольшого, но приветливого камина и благодарила судьбу за удачное завершение трудного дня.
Наконец она выпрямилась и посмотрела сначала на кровать, а потом на горничную. Бесс достала ночную сорочку и повесила на спинку стула.
– Спать пока не хочется. Думаю, сумею самостоятельно выбраться из этого платья. Иди отдыхать, сегодня тебе выпало много хлопот.
Бесс улыбнулась:
– Ну, если вы так считаете…
– Да-да. – Делия махнула в сторону двери. – Можешь ложиться спать.
Бесс кивнула, торопливо присела в реверансе и исчезла.
Делия медленно пошла по комнате, рассматривая картины на стенах, фарфоровые и бронзовые статуэтки на каминной полке. Дел явно злился. Несмотря на вежливые улыбки, не мог скрыть раздражения, нетерпения и гнева.
Она чувствовала его настроение, остро ощущала в каждом взгляде и слове. Более того, понимала причину недовольства. И все же извиняться за то, что спасла ему жизнь, не собиралась.
Если бы она не появилась на ступеньке кареты… одна лишь мысль о том, что могло произойти, леденила сердце.
Легкий стук в дверь заставил Делию обернуться.
Дверь приоткрылась, и показалась голова Дела. Он окинул комнату быстрым цепким взглядом, проскользнул внутрь и повернул в замке ключ.
В первый момент Делия хотела возмутиться, однако сил лицемерить не нашлось. В глубине души она радовалась, что не придется спать в одиночестве.
Полковник прошел по комнате и остановился прямо перед ней. Сейчас он уже не считал нужным следить за выражением лица и сам чувствовал, что выглядит угрюмым. Удивляло, однако, что мисс Данканон ничуть не встревожилась и не испугалась, а с невозмутимым спокойствием смотрела ему в глаза.
Он позволил себе не сдерживаться.
– Вы обещали сидеть в центре экипажа и не двигаться.
– Так и сидела. Сначала.
– Но мы не оговаривали временных границ. Нетрудно было догадаться, что оставаться там следовало до тех пор, пока не продолжим путь.
Делия прищурилась:
– Я догадалась даже о том, что погибать вы не собирались, равно как не собирались получить серьезное ранение.
– Не собирался…
– И я тоже. – Уступать не хотелось. – Так стоит ли напрасно сердиться?
– Стоит! – Дел пытался найти способ высказать все, что терзало ум и душу, однако слова приходили с трудом. – Если не можете подчиняться приказам…
– Право, не стоит начинать сначала.
– …то как же, в таком случае, обеспечить вашу безопасность? – Он нервно перевел дух. – Черт возьми! Я не в состоянии выполнять задание, если не уверен, что у вас достаточно здравого смысла, чтобы держаться в стороне…
– Держаться в стороне и спокойно наблюдать, как вас убивают? – Делия привстала на цыпочки, чтобы не смотреть снизу вверх. – Позвольте сообщить, полковник, что подобное возможно только в ваших снах!
Зеленые глаза сияли совсем близко.
Сжав губы, Дел твердо выдержал взгляд. Неожиданно она сжала ладонями его лицо и тихо пробормотала:
– Замолчите!
А потом принялась целовать с огненной страстью, словно забыв обо всем на свете.
Он попытался сохранить хладнокровие, однако решимости хватило лишь на два удара сердца. А потом жадное вожделение одержало верх, и поцелуй превратился в поединок губ, языков и рук.
Дел чувствовал, что нельзя упускать момент самозабвенного желания, пылкого самоотречения, буйной чувственности. Мужская хитрость подсказывала ловкий тактический ход: раздуть страстный порыв, как пламя, и удерживать до тех пор, пока упрямица не пообещает слушаться и подчиняться распоряжениям. Однако в этот момент Делия прильнула, вжалась всем телом, и логическое мышление дало сбой, а потом и окончательно угасло.
Она обвила руками его шею, прижалась грудью к груди, скользнула животом по эрекции, и Дел безвозвратно пропал.
Уже не имело смысла притворяться, что он не страждет столь же остро, как она. Да, каждая соблазнительная линия прекрасного женственного тела кричала о безумном вожделении, и он хотел ее столь же пылко, как она хотела его.
Дел восхищенно спустил тонкий атлас с безупречных плеч, не забыв заодно прихватить и сорочку, и обнажил восхитительную грудь.
Потяжелевшие веки Делии поднимались с трудом, и она почти на ощупь расстегивала пуговицы на его брюках.
Пришла очередь Дела закрыть глаза и подавить стон. Нежные ладони ласкали властно и самозабвенно, так что скоро огненное вожделение начало всерьез испытывать тело на прочность.
Делия легко укусила его за мочку уха и прошептала:
– Хочу. Не могу ждать.
Ждать не пришлось, как не пришлось и повторять просьбу. Дел подхватил ее на руки, отнес к кровати, сел и посадил Делию верхом к себе на колени.
Ни на миг не усомнившись, она придвинулась ближе, бережно обхватила пальцами готовый к бою клинок и направила в горячие влажные ножны. Медленно, с наслаждением приняла возлюбленного в недра своего тела. Он до предела наполнил ее собой, и Делия выдохнула, словно освобождая место.
Ощущение мощного, напряженного мужского естества оказалось не просто приятным и даже не просто блаженным. Иначе как совершенным и безупречным назвать его было трудно.
Дел погрузился еще глубже, пытаясь достичь предела, и Делия изменила направление движения. Привстала, как будто измеряя расстояние, а ощутив близкое расставание, снова плавно опустилась.
Теоретически она понимала смысл происходящего, но никогда прежде не испытывала подобного утонченного удовольствия. И сейчас, в минуты самозабвенной близости, хотела все испытать, все пережить, все постичь. Все, что могла подарить вот такая любовь.
Действительность оказалась прекраснее и богаче самых смелых фантазий. Скачка не просто возбуждала, а приносила чувство восхитительной, вдохновенной свободы. Сейчас Делия задавала темп и ритм движения, подчиняла возлюбленного собственной воле, безраздельно властвовала над его телом. Дел, в свою очередь, ловил каждое движение, каждый вздох. Наблюдал, как она ищет, экспериментирует, познает неизведанное. Наблюдал, как с каждым мгновением страсть становится все более яростной и неудержимой. Наблюдал, как любимая приближается к озарению, принимает его все полнее и уводит с собой на вершину.
Дел прижимал ее к себе, жадно целовал и чувствовал, как все крепче охватывают клинок и без того плотные жаркие ножны. С благодарным восторгом принимал каждую секунду волшебного проникновения.
И вот она оторвалась от земли и воспарила. Дел не хотел и не мог оставаться в одиночестве; возлюбленная увлекала за собой, уводила в далекие райские кущи, обещала несравненное, неведомое блаженство.
Он жаждал ее, а она жаждала его.
Выбора не было, оставалось лишь сдаться и устремиться следом.
Дел тоже закрыл глаза и растаял в бесконечной вселенной.
Позже, много позже, когда они наконец нашли силы вместе снять с него одежду и укрыться одеялом, Дел лежал на спине, заложив руки за голову и глядя в темноту. Стук сердец постепенно успокаивался, замедлялся, а напряжение уступало место сладкой истоме удовлетворения.
Мысли медленно прояснялись. В эти секунды с кристальной ясностью возник ответ на все смутные вопросы, которые переполняли сознание, но отказывались обретать словесную форму.
Делия уютно устроилась рядом, прильнув к нему всем телом и положив голову на плечо; волосы укрыли обоих пышной волной. Она еще не спала, но уже погрузилась в сладкую дремоту…
Глава 10
16 декабря
Сомершем-Плейс,
графство Кембриджшир
Ранним утром, когда обитатели огромного дома еще спали, Сангай неслышно крался по коридору второго этажа. Во дворе гостиницы он видел, как полковник взял футляр у Мустафы, а вот чтобы Мустафа или Кобби забрали вещь обратно, не заметил, хотя смотрел внимательно. Более того, теперь, когда все жили рядом, он мог с уверенностью сказать, что ни тот ни другой не носили письмо с собой.
Перед обедом, когда все слуги собрались в общей комнате и ждали, пока накроют на стол, Сангай прошмыгнул сначала в спальню Мустафы, а потом в спальню Кобби и старательно обыскал все углы и закоулки. О, искать он научился просто замечательно! Но вот только ничего не нашел.
Поздно вечером, вернувшись домой после встречи со злым сахибом, проследил, куда часто ходит Кобби, и таким способом узнал, где находится комната полковника. И вот сейчас, в темноте, он пробирался бесшумно, словно привидение.
Вокруг стояла сонная тишина, но Сангаю казалось, что он слышит дыхание. А вдруг дом живой и в любой момент может проснуться и увидеть его? Он постарался прогнать лишние мысли и сосредоточиться на деле, ведь в длинных коридорах недолго было и заблудиться.
Во всех направлениях шли двери, двери и двери, но Сангай запомнил, что неподалеку от спальни полковника на подставке стоит железный человек – рыцарские доспехи. Вот, наконец, и он. Бесшумно ступая по мягким коврам, мальчик поспешил к цели. На секунду остановился и вгляделся, проверяя, тот ли это железный человек. Потом подошел к двери, осторожно открыл и проскользнул внутрь.
Полковник проводил ночи в комнате мем-сахиб и к себе никогда не возвращался раньше, чем встанет солнце, так что времени на поиски было предостаточно.
Когда Сангай выдвинул верхний ящик высокого комода и нащупал трубку из полированного дерева с медными накладками, до рассвета оставалось еще несколько часов.
Осторожно, почти благоговейно он достал футляр. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: это именно та вещь, принести которую так упорно требовал злой сахиб.
Мальчик бесшумно задвинул ящик и спрятал находку в рукав пальто. Тихо, как мышка, выскользнул в коридор и закрыл дверь.
Спустя несколько минут он был внизу. Остановился возле кухонной двери, плотно запахнул полы пажеского мундира и поднял воротник. На улице будет ужасно холодно. Он еще не успел посмотреть, где большая церковь, но злой сахиб сказал, что надо бежать по той аллее, по которой подъезжают экипажи. Этот путь он знал. Если не мешкать и выйти сейчас же, то, прежде чем проснутся слуги, можно будет оказаться далеко от дома, на безопасном расстоянии. А когда рассветет, покажется и церковь.
Интересно, сколько до нее придется идти? По дорогам, наверное, часа три-четыре. Не так уж и долго.
Сангай подбодрил себя, напомнив, что скоро освободится от требований злого сахиба, и бесшумно отодвинул тяжелый засов. Осторожно поднял щеколду, приоткрыл дверь, выглянул на улицу…
И сразу испуганно отпрянул: взгляд уперся в сплошную белую стену.
Всмотрелся, но так ничего и не увидел. Неуверенно вытянул руку и ощутил на ладони холодный белый песок; коснувшись кожи, тот медленно таял.
Ветер задувал песок внутрь. Сангай поспешно захлопнул дверь, пока под ногами не выросла белая куча.
Снег! Белый песок – это снег! Оказывается, он мог вот так сыпаться с неба.
Снег поймал его в ловушку с краденым письмом в рукаве.
Сангай ошеломленно задвинул засов и отправился искать окно. Оно оказалось в соседней комнате, над высоким железным баком. Чтобы посмотреть на улицу, пришлось залезть на край и крепко ухватиться за подоконник. Снег замело даже сюда. Открыть окно не удалось. Сангай посмотрел через стекло и с удивлением обнаружил, что на улице светло, хотя до рассвета оставалось еще несколько часов.
В лунном свете снежная стена мерцала перламутром. Сангай и представить не мог, что мир способен выглядеть вот таким: нетронутым, пустынным и холодным. Таким, как будто на свете не существует ни людей, ни животных. Сквозь белую пелену темнели лишь голые деревья и массивные приземистые строения. А вдалеке, на востоке, перламутровое сияние пронзал высокий шпиль церкви.
Наверное, добраться до нее удалось бы довольно быстро, но как идти сквозь снежную стену?
Сангай посмотрел на заполнившие кухонный двор белые дюны. Может быть, с другой стороны дома не так страшно?
Целый час он в отчаянии бродил из комнаты в комнату, от окна к окну, но везде снег лежал толстым слоем. Окна и двери не открывались; о том, чтобы выбраться на улицу, нельзя было и думать. Ледяной белый песок законопатил все щели и не выпускал.
Вдалеке послышались голоса кухарок: они вставали раньше всех.
Сангай сурово приказал себе держаться и не хныкать: от его действий зависела жизнь мамы.
Деревянный футляр выглядывал из рукава куртки. Что делать? Вернуть в комнату полковника? А вдруг забрать снова уже не удастся? Но и показываться с добычей тоже нельзя.
Мальчик поспешил обратно в кухню, прошмыгнул по коридору мимо черной двери, которую недавно открывал, и оказался в большой кладовке. Здесь стояли бочки. Сангай выбрал самую дальнюю – возле стены, за мешками. Открыл и увидел, что бочка до половины заполнена пшеницей. Спрятал футляр на дно и только сейчас осмелился перевести дух. Вернулся в кухню и устроился в уголке, возле огня. Страх немного отступил.
Долго ждать не пришлось. На черной лестнице послышались шаги, и вскоре в кухню вошли три заспанные служанки. Увидели греющегося паренька, приветливо поздоровались и начали снимать с полок горшки и кастрюли.
Сангай встал, подошел к столу и с вежливой улыбкой заметил:
– На улице много снега.
Молоденькие кухарки переглянулись, оставили посуду и побежали по коридору к тому самому окну над железным баком, в которое недавно смотрел Сангай.
– Ой, гляди-ка, Мейзи, какая красота!
– Кажется, на улице сухо. Сегодня снег не растает.
– А сколько он будет лежать? – поинтересовался мальчик.
Девушки посмотрели сначала на него, потом в окно. Задумались. Наконец та, которую звали Мейзи, заключила:
– Пару дней точно носа не высунешь. – Усмехнулась и добавила: – Если не наметет еще больше.
Сангай испугался:
– А что, может еще долго сыпаться?
Мейзи пожала плечами:
– Кто знает? Как будет угодно Богу.
Сангай слабо улыбнулся, повернулся и вышел из комнаты. Через кухню юркнул на лестницу и бегом поднялся на самый верх, в свою каморку. Плотно закрыл дверь, забрался в постель и натянул на голову одеяло.
Было тепло, но он все равно дрожал. Что же делать? Отчаяние леденило сердце.
Что случится с мамой?
Сангай верил в богов. Это они прислали снег: не хотели, чтобы он отдал футляр злому сахибу – по крайней мере сегодня.
Но что же это значило? Может быть, существовал другой путь к большой церкви?
Он не знал. Покрытая снегом чужая страна казалась непонятной и оттого очень страшной.
Сангай сжался под одеялом, но дрожь не проходила.
Дел проснулся и увидел, что сквозь просвет между шторами в комнату пробивается странный жемчужный свет.
Он не сразу вспомнил, что означает удивительное сияние.
Делия сладко спала рядом, теплая и нежная. Дел посмотрел на нее, осторожно, чтобы не разбудить, встал с постели и босиком подошел к окну. Отодвинул штору и увидел пейзаж, в котором для него сконцентрировалось понятие «родной дом».
Мир скрылся из виду. Толстое белое одеяло простиралось, на сколько хватает глаз. Голые черные ветви деревьев с трудом выдерживали груз нескольких дюймов снега. Воздух казался кристально чистым. Ночью ветер стих, и сельская Англия погрузилась в безмятежную дремоту. Такой красоты Дел не видел много лет.
За спиной послышались мягкие шаги. Прежде чем он успел оглянуться, Делия оказалась рядом. Тоже обнаженная, она прихватила с кровати стеганое покрывало. Один конец накинула Делу на плечи и доверчиво прижалась.
Она не скрывала восторга.
– Больше семи лет не видела снега!
Искреннее восхищение эхом отозвалось в сердце. Завернувшись в покрывало, он крепко обнял любимую. Оба долго стояли молча, не в силах отвести взгляд от сказочного царства.
– Может быть, снег сохранится до Рождества? – наконец тихо произнесла Делия.
– Понимаю, как это было бы красиво, но все-таки надеюсь, что скоро растает, – возразил Дел. Заметил вопросительный взгляд и пояснил: – Должны приехать еще трое курьеров. Снег лишь затруднит путь и сделает их легкой добычей врагов.
Делия согласно кивнула и сжала его руку.
– Да, конечно. Об этом я просто не подумала. – Она нахмурилась. – Но неужели придется ждать целых девять дней? Не может быть. Неужели они не приедут раньше?
– Не знаю. Когда увижу Вулверстона, спрошу.
Они снова замолчали, и Дел задумался о товарищах: скорее всего им предстоял долгий путь.
– При удачном стечении обстоятельств Гарет, возможно, уже сошел на британский берег.
Делия постояла еще минуту, а потом легонько ткнула Дела в бок.
– Пойдем на улицу. Сто лет не играла в снежки.
Он засмеялся:
– С удовольствием. Вызываю тебя на дуэль.
Дел сбросил с плеч покрывало и подошел к креслу, где лежала одежда.
Делия закуталась в свою половину, как в плед, и направилась к шкафу.
– Какие правила?
– Никаких.
Дел быстро натянул рубашку и брюки, накинул на плечи сюртук.
– Пойду надену пальто. Встретимся внизу, в холле.
Делия достала красное шерстяное платье.
– Через пять минут.
Дел ушел, а она начала торопливо собираться.
Ждать не пришлось. Едва он спустился вниз, как увидел возлюбленную на лестнице: она на ходу застегивала пелерину. Слегка задыхаясь не столько от усталости, сколько от нетерпения, пробежала через холл.
Дел отодвинул тяжелые засовы и открыл дверь.
Глазам открылся мир детского счастья и детского восторга.
Центральная аллея спряталась под толстым белоснежным покрывалом. Лужайки превратились в мерцающие пустоши, а графически прорисованные деревья устало склонили черные ветки.
Дел пропустил Делию вперед и остановился на верхней ступеньке. Снег скрипел под ногами, а дыхание вырывалось белыми облачками.
– Удивительно, как знакомая картина сразу возвращает в прошлое.
Делия попробовала слепить снежок.
– И напоминает, что мы дома. По-настоящему дома, потому что там, откуда мы вернулись, снега не бывает никогда.
Дел перешел к противоположному концу крыльца, нагнулся и тоже стал делать белый снаряд.
Делия бросила первой и угодила Делу в голову. Снежный комок развалился и засыпал его плечи невесомой пудрой.
Дел резко выпрямился и ответил неожиданным залпом.
Делия восторженно запищала и увернулась; снежок попал в стену за ее спиной. Она со смехом начала ловко лепить следующий. Дел комично изобразил ярость и сделал то же самое.
На десять минут оба вернулись в детство: снова дом, снова снег. С азартом мастерили мягкие, рассыпающиеся в руках шарики и радостно смеялись, обзывая друг друга детскими и не очень детскими прозвищами. Вокруг никого не было, только они и снег.
